Мишель

***
Календарь показывает 2 апреля. Сегодня у меня годовщина. Ровно 10 лет как Судьба, очевидно, от скуки, изощренно испытывает меня на прочность. 10 лет, как в моем сердце поселились Вера, Надежда, Любовь, и тут же начали играть со мной в прятки. Причем, я постоянно им проигрывал.
Моя холостяцкая квартирка в спальном районе Москвы после недельного запоя своего хозяина выглядит весьма плачевно и больше напоминает свалку. Всюду разбросаны пустые бутылки, остатки закуски, одежда, осколки разбитой посуды, практически вся мебель перевернута. На автоответчике 35 сообщений от Липницкого, директора газеты, в которой мне посчастливилось работать, примерно одного и того же содержания: "Самарин, сволочь, если через пятнадцать минут ты не появишься в редакции, ты уволен!"
Голова раскалывается на тысячи кусков. Несколько минут я тщетно брожу по дому в поисках чего-нибудь, чем можно было бы смочить пересохшее горло. Руки нервно перебирают четки из сандалового дерева... Четки… Мишель, наверное, уже в Сиднее… Воспоминания нахлынули словно цунами и причиняют невыносимую боль. Нужно срочно пойти купить что-нибудь выпить.

***
С Мишель мы познакомились ровно 10 лет назад. Мне было 25 лет. Тогда, после окончания журфака, я только устроился в газету Романа Липницкого, пользующуюся большим уважением читателей. Моей специализацией была международная политика, поскольку я с самого раннего возраста интересовался вопросом, кто и как вершит человеческие судьбы. Работа мне нравилась, особенно из-за возможности много путешествовать за казенный счет.
Париж покорил меня с первого взгляда. Изысканный аромат свежей выпечки и жаренных каштанов по утрам. Величественная Сена, убаюкивающая своим неспешным течением и легким шепотом волн. Уютные маленькие уличные кафе на Монмартре, в которых обязательно посещало вдохновение и отлично работалось. Поражающая воображение старинная архитектура, позволяющая окунуться в далекое прошлое. Хозяйка Лувра, Мона Лиза, каждый раз встречающая тебя своей таинственной улыбкой, словно самого дорогого гостя... Париж абсолютно заслуженно называют городом влюбленных. Здесь сам воздух пропитан романтикой. От нее невозможно скрыться.
Я остановился в недорогой уютной гостинице. Номер был небольшой, но очень светлый, с большой террасой и фантастическим видом на Сену.
Тот день я помню до самых мелочей. Я приехал освещать очередной саммит. После плодотворного рабочего дня мне захотелось прогуляться, и я забрел в свой уже любимый район Монмартр. На одной из оживленных улиц я вдруг услышал чарующие звуки скрипки. Мелодию я сразу узнал, это была "Song from a secret garden". Несколько зевак собрались вокруг пятерых молодых уличных музыкантов, двух мужчин и трех женщин, как оказалось, собирающих деньги для детского приюта. Солировала высокая жгучая брюнетка лет двадцати. Короткая стрижка "под мальчика", жгучие карие глаза, сосредоточенное лицо с изящными благородными чертами, легкое короткое ситцевое платьице в крупный ярко-красный цветок под тонкой нежной белой вязанной кофточкой с коротким рукавом.... Мне она показалась волшебным видением, чем-то неземным, нереальным, слишком прекрасным, чтобы родиться на нашей грешной планете.
Не знаю точно, сколько прошло времени, наверное, несколько минут. Словно зачарованный, я не мог отвести от нее глаз. Мелодия закончилась, и девушка вдруг обратила на меня внимание. Она неожиданно лукаво улыбнулась и заговорила со мной на французском языке, которым, по счастью, я сносно владею еще со школы:
- Месье, я вижу, что у вас доброе, чистое сердце. Не оставайтесь равнодушным, пожертвуйте немного денег для детского приюта.
Я машинально достал бумажник, выгреб все наличные, которые у меня оказались с собой, около 50 долларов, и бросил в футляр от скрипки, стоящий рядом.
- О, вы очень щедры, месье! – не прекращая чарующе улыбаться, прощебетала красавица своим нежным голосом, напоминавшим мне журчание ручейка.
Музыканты играли еще около часа. Футляр от скрипки быстро наполнялся монетами и мелкими купюрами, зрители каждую минуту сменяли друг друга. Остановившихся насладиться прекрасной музыкой было немного.
Наконец, выступление решено было закончить. Попрощавшись с остальными и собрав вещи, брюнетка с подругой направились в кафе неподалеку. Изо всех сил стараясь казаться незаметным, сам не понимая, зачем, я направился за ними и сел за соседний столик. К счастью, подруга, полноватая блондинка в очках в жуткой оправе, выпив чашку кофе, быстро ретировалась. Девушка, не обращая на меня ни малейшего внимания, погрузилась в чтение модного журнала.
Я понимал, что сидеть вот так и ждать неизвестно чего просто глупо. Однако, собрать мысли во что-то связное и подобрать нужные слова мне никак не удавалось. Представляю, насколько нелепым все это выглядело со стороны.
Дальше произошло совсем для меня неожиданное: девушка подхватила сумку, инструмент, встала и решительно направилась в мою сторону. Буквально через пару секунд прекрасная незнакомка сидела в плетеном кресле прямо напротив меня с самым серьезным выражением лица, скрестив руки на груди.
- Вообще-то, я замужем, - спокойно произнесла девушка после некоторой паузы.
- Простите, что? - совсем опешил я.
- Думаете, я не заметила, что вы за мной следите? Я сказала, что я замужем. И у меня очень ревнивый муж.
- Это обнадеживает.
- Что вас обнадеживает? - красавица вальяжно откинулась на спинку кресла.
- Вы сказали "Я замужем и у меня ревнивый муж", а не "Я замужем и люблю своего мужа", - ответил я с непринужденной улыбкой. - Это оставляет мне надежду.
- А вы, однако, нахал. Вы ведь даже не знаете моего имени.
- Это легко исправить. Игорь Самарин, журналист, - представился я.
- О, вы русский? Это многое объясняет, - новая знакомая только слегка пожала мою протянутую руку, - Вы знаете, моя бабушка по матери тоже была русской. И так, что же вам все-таки от меня нужно, месье Самарин?
- Пожалуйста, просто Игорь. Если быть до конца честным, - я решил, что нет смысла оправдываться и юлить, а лучше чистосердечно во всем сознаться, - есть все основания полагать, что я окончательно и бесповоротно влюбился.
- Вот как? – моя собеседница ничуть не смутилась, словно привыкла к тому, что ей каждый день признаются в любви. - Вы определенно нахал, Игорь Самарин, но вы мне нравитесь. Вы не похожи на европейских мужчин. В большинстве своем они жуткие зануды, а вы совсем не похожи на зануду.
- Жаль вас разочаровывать, но большего зануду чем я, вы в своей жизни не встречали, уверяю вас. Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени.
- Мишель. Мишель Перрен, жена известного политика. А по пятницам с друзьями мы собираемся здесь и пытаемся хоть чем-то быть полезными этому миру. Хотите, я вам докажу, что вы не зануда? Моя бабушка много читала мне в детстве на своем родном языке, в основном, стихи русских классиков... Она говорила, что зануды не любят поэзию.
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
К моему великому удивлению, Мишель декламировала на русском почти без акцента, при этом пронизывая меня взглядом, словно рентген.
- Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому, - подхватил я к ее глубокому одобрению, изо всех сил стараясь не отвести взгляд. Это мне напомнило детскую игру в «гляделки».
- Ну вот видите! Есенин… Удивительные стихи… - нарушила она несколько затянувшееся молчание.
- Мишель, раз уж я заслужил репутацию хама и нахала, буду верен ей до конца. Разрешите задать один нескромный вопрос: вы счастливы в браке?
- А это тебя не касается, – неожиданно моя новая знакомая перешла на «ты».
- Не касается, ты права. Извини, я веду себя крайне непозволительно, - я с трудом подбирал слова. - Просто, когда ты играла, сложно было не почувствовать... В общем, твоя скрипка выдала все твои секреты.
- Неужели? Какие же, например?
- В твоем сердце нет гармонии. Ты запуталась. Тебя что-то мучает.
- Да вы, Игорь Самарин, еще и великий психолог, - ответила она, ухмыльнувшись. – Ума не приложу, что мне с вами делать.
- Ну, у меня есть одна идея, - я решил обнаглеть до конца, не особенно надеясь на положительный ответ. – Покажи мне город. Я в Париже почти неделю, но из-за работы так ничего еще и не видел.
- Знаешь, а мне нравится твоя идея. Завтра, здесь же, в 11. И без опозданий.
- Ревнивый муж не будет против?
- Разумеется, будет!
Одарив меня на прощание кокетливой улыбкой, и не дав опомниться, Мишель в одно мгновение поймала машину и умчалась в неизвестном направлении, оставив меня в полной прострации. На секунду даже мелькнула мысль, уж не была ли эта встреча галлюцинацией и плодом моего воспаленного воображения?
Подозрение по поводу «воспаленного воображения» лишь усилилось на следующий день, поскольку мне пришлось прождать свою прекрасную француженку в назначенном месте больше часа. Однако, она все-таки появилась, абсолютно реальная... Меня, разумеется, уже совсем не интересовали ни Нотр-Дам-де-Пари, ни Лувр, ни другие достопримечательности…
Мы просто гуляли по городу и разговаривали обо всем на свете. Я никогда не верил во всю эту ерунду, а теперь был абсолютно уверен, что мы были знакомы в прошлой жизни, и наверняка, не в одной...
Рано утром, когда я проснулся в своем гостиничном номере, Мишель уже не было. На тумбочке я нашел листок с записанными алой помадой адресом электронной почты и номером мобильного телефона.

***
Так все и началось. Мы встречались примерно раз в месяц. Я приезжал в Париж, селился всегда все в той же гостинице и том же номере. Мне всегда казалось, что его никому, кроме меня не сдают. Мы с Мишель много гуляли по городу, ходили в кино, музеи, театры, ужинали в нашем любимом кафе на Монмартре, в котором познакомились, потом возвращались в гостиницу. Утром она провожала меня в аэропорт. Особенно я любил приезжать по пятницам, когда Мишель с друзьями играла на площади, собирая деньги для приюта. А я просто стоял неподалеку и любовался ею.
Когда я возвращался в Москву, мы с Мишель каждый день звонили друг другу или писали длинные электронные письма. Иногда разговаривали по несколько часов, независимо от того, сколько времени у нее или у меня.
Однако, несмотря на это, за все эти 10 лет я практически так ничего о ней и не узнал. Она так и осталась для меня полной загадкой.
Я знал только, что ее муж видный политик, старше нее на 12 лет, по долгу службы много времени проводит в разъездах. Знал, что она вышла замуж буквально за пару месяцев до нашего знакомства. Еще я знал, что у них есть дождь Аделина,  и сейчас ей около 10-ти лет. Вообще, Мишель категорически не любила рассказывать о своей жизни, и я с этим примирился. Я никогда ничего не требовал от нее, она  никогда ничего не требовала от меня. Никаких претензий и обид. Мы просто наслаждались каждой минутой, проведенной вместе, каждым поцелуем. Все остальное было для нас неважно.

***
Так прошли эти 10 лет, навсегда разделившие мою жизнь на «до» и «после». Но чуть больше  недели назад случилось то, что должно было рано или поздно случиться.
Я как всегда ожидал начала регистрации на свой рейс, внимательно изучая содержимое чашки недопитого остывшего кофе. Мишель звонила 15 минут назад. Ее голос показался мне каким-то обеспокоенным и печальным, хотя она старалась это скрыть. Я пытался гнать от себя тревожные мысли, но они словно уютно устроились в кресле прямо напротив меня.
Несколько часов утомительного перелета, и я в Париже. Мишель не встречала меня в аэропорту как обычно. Была пятница, и я знал, что она сейчас играет на площади. Быстро забросив вещи в гостиницу, я немедленно отправился туда. Музыканты как раз заканчивали уличный концерт той самой песней, с которой 10 лет назад все и началось – «Song from a secret garden».
Я увидел Мишель и вдруг осознал, что за эти 10 лет она совсем не изменилась: та же короткая стрижка «под мальчика», те же горящие глаза, те же изящные немного детские черты лица.
- Привет, мой сумасшедший русский!
- Привет, моя прекрасная сумасшедшая француженка!
Мишель подошла и с необыкновенной нежностью обняла меня и поцеловала.
- Я сегодня хорошо играла? – вдруг спросила она.
- Бесподобно, как всегда.
- Я сегодня играла здесь в последний раз.
- Почему? – опешил я.
- Игорь, мне нужно тебе многое рассказать, - произнесла она с тревогой в голосе. – Но позже. А сейчас давай просто пройдемся по набережной.
И мы просто шли, держась за руки, изредка роняя какие-то фразы, а величественная Сена наполняла наши сердца спокойствием.
Потом Мишель настояла, чтобы мы отправились на Блошиный рынок. Более пестрого и яркого места я в своей жизни не видел. Чего здесь только не было: ткани, специи, диковинные фрукты, ковры, украшения, одежда, всего не перечесть. Но Мишель, казалось, вела меня куда-то конкретно. Так и было. Мы подошли к лавке араба почтенного возраста, торговавшего дешевой бижутерией. Мишель долго присматривалась к богатому ассортименту, пока, наконец, не нашла то, что искала. Это была пара одинаковых очень красивых четок из сандалового дерева.
- Я хочу, чтобы у меня было что-то, на что бы я могла смотреть и вспоминать о тебе. А ты будешь вспоминать обо мне.
Я послушно надел четки, но на душе становилось все неспокойнее.
Мы вернулись в гостиницу. Судьбоносный разговор Мишель решилась начать утром, пока мы еще не встали с постели.
- Я хочу тебе кое-что показать.
Она быстро поднялась, нашла свою сумку и достала из нее какую-то небольшую фотографию. Затем подошла и протянула ее мне. На фотографии улыбался во все свои белые зубки маленький ангелочек. Девочка лет 10-ти  с огромными синими глазенками и соломенного цвета кудряшками.
- Это моя Аделина. Проблема в том, что она не совсем моя. Это дочь Филиппа. Его первая жена умерла при родах, - начала Мишель дрожащим от волнения голосом. – Когда мы поженились, малышке было всего полгода. Я очень похожа на Софи, его первую жену. Наверное, поэтому он на мне и женился. Мы познакомились в больнице. У Филиппа умерла жена, а у меня мама умирала от рака. Я была в отчаянии, денег на ее лечение не было. Филипп все оплатил, но ничего не помогло, и мама умерла. Нас связало горе. Он добрый, нежный, заботливый, за ним чувствуешь себя как за каменной стеной. Я многим ему обязана. Через полгода он сделал мне предложение, и до встречи с тобой мне даже в голову не приходило, что я его не люблю. Но это все неважно. Если бы мне нужно было выбирать между тобой и им, я бы с легкостью этот выбор сделала, не задумываясь. Но ее я предать не могу. Я мать, понимаешь? Я люблю тебя, очень люблю, но в ней вся моя жизнь. Филипп давно все о нас знает. Его переводят в посольство Франции в Сиднее. Мы улетаем через три дня. Он сказал, что если я хочу получить развод, он мне его даст. Но Аделина, разумеется, едет с ним, и я ее больше никогда не увижу. И если я продолжу видеться с тобой, он сам подаст на развод. Еще он сказал, что вся эта история слишком затянулась, и если мы с тобой не в состоянии были за столько лет прийти к какому-то решению, он считает себя вправе принять его за нас.
Мишель закончила свой монолог, и крепко прижалась ко мне, ее лицо было мокрое от слез.
- Обними меня. Крепко. Пожалуйста, – попросила она как-то по-детски.
- Все будет хорошо, - пытался я ее успокоить, сам едва сдерживая слезы. – Ты все делаешь правильно. Я все понимаю.
- Не улетай сегодня, пожалуйста. Останься еще на один день.
- Останусь, не бойся. Я всегда буду рядом.
- Почитай мне стихи на своем языке, - произнесла она почти шепотом.
Я на мгновение задумался, а потом начал читать одно из своих любимых произведений, которое, на мой взгляд, как нельзя лучше подходило нам с Мишель:
Мело, мело по всей земле,
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Мишель немного успокоилась, и так и уснула, крепко прижавшись ко мне. А я лежал и думал, словно до меня только сейчас начал доходить смысл всего сказанного.
Рано или поздно это должно было случиться. Мишель с мужем и дочерью через три дня улетят в Австралию. Я ее больше не увижу…
День прошел почти как обычно. Мы встали ближе к обеду, пошли прогуляться на набережную, забрели в парк аттракционов. Я даже выиграл для Аделины симпатичного плюшевого медвежонка в тире. Пообедали в нашем любимом кафе. Как обычно, за одним маленьким исключением – мы оба знали, что все это было в последний раз.
На следующее утро Мишель поехала провожать меня в аэропорт. С виду мы оба казались спокойными, но только Богу известно, каких усилий нам это стоило.
- Пообещай мне одну вещь… Нет, поклянись, - вдруг попросила она. – Поклянись, что не будешь слишком переживать нашу разлуку и начнешь новую жизнь. Клянись, что женишься на хорошей девушке, и вы с ней нарожаете кучу детишек.
- Мишель…
- Клянись, - потребовала она тоном капризного ребенка, - иначе ты оставишь тяжелый камень в моем сердце на всю жизнь.
- Клянусь… - неуверенно выдавил я из себя.
- Неубедительно.
- Клянусь начать новую жизнь, - сказал я решительней.
- Хорошо. Береги четки, вспоминай иногда с теплотой все хорошее, что у нас было. И не забывай о своей клятве. Если обманешь – я почувствую. А теперь иди, - она смотрела на меня так, словно пыталась запомнить каждую мелочь, и я смотрел на нее точно так же. – Уже объявили регистрацию.

***
Вот и все. Сказка, которая длилась 10 лет, закончилась. 10 лет… И что теперь? У нее есть дочь. А у меня что? Как там у Бунина?
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.

Что ж! Камин затоплю, буду пить...
Хорошо бы собаку купить.
Собаку купить, что-ли? Руки по-прежнему нервно перебирали деревянные четки… Нет, я поклялся. Я должен сдержать обещание… Так, первым делом, душ, кофе, две таблетки аспирина, чистый костюм, и бегом в редакцию. Липницкий уволить, конечно, не уволит, но вот живьем съесть - это он вполне может…

2014
(по песне группы КВАТРО "Мишель")