Пути-дороги

Понедельник, как известно, день тяжёлый. Но не только по этой причине прокурор небольшого города Еленска, расположенного недалеко от областного центра, Валерий Петрович Прошин «скрутил» утреннее совещание в десять минут, вместо обычных сорока. У него в папке лежала жалоба, во всех отношениях необычная: во-первых, секретарь Лена не могла толком объяснить, кто её принёс, причём с самого утра. Во-вторых, и адрес на конверте, и само письмо было отпечатано на машинке:

Уважаемой Пракурор.
Пишут вам сатрудники ресторана Золотая осень. 25 августа мы обслуживали гостей из вашего города ваенкома Буслаева, начальника милиции Щукарёва, работника горисполкома Кошкина и других фамилии которых мы не знаем. Они не расщитались с официантом за съеденое и выпитое и ушли. Остались должны 6 рублей 58 копеек. Просим принять меры патаму что мы очень мало зарабатываим и не в состоянии платить за таких клиентов.

Подписи не было, но прокурор знал, что написана истинная правда, потому что не кто иной, как он сам, собственной персоной, был там вчера с этими людьми, которые были его друзьями. Действительно, посидели хорошо. Остались должны шесть рублей. Так ведь они уже два года посещают этот укромный ресторан в областном центре, с отдельными кабинетами. Знают весь персонал как родных. И чтобы они жалобу? Невероятно!
 
Более того, в правом верхнем углу письма стояла надпись: «Копия пракурору области». А это уже чревато, учитывая, что на дворе стоял 1985 год и майский Указ «О борьбе с пьянством и алкоголизмом» реализовывался калёным железом.
 
Голова болела. Прошин не мог сосредоточиться. Выпил таблетку цитрамона. Решил, надо немедленно разбираться. Нужно сейчас же собрать всех участников. Выяснить, что это за хрень? Откуда ноги растут? Если действительно дойдёт до начальства, то второй пятилетний срок в Еленске ему уже не светит, а ему так не хочется отсюда уезжать. Да, в общем, и остальным друзьям – товарищам тоже премий за это не выпишут.
 
Через полчаса у него в кабинете были: военком города подполковник Буслаев Николай Николаевич, успевший повоевать в Афганистане, которого свои звали «Коля – Коля», городской архитектор Кошкин, успевший по пути прикупить бутылку портвейна и она сейчас выпирала из кармана в котором обычно носят партбилет, начальник Ельнинской ПМК Анатолий Гальцев, или просто Толик, поскольку самый молодой.
 
Из всей честной компании не хватало только начальника ГОВД Щукарёва Валерия Валерьевича, который с утра уехал в областное управление на совещание.
- Ну, и что ты нас собрал, как на пожар, - спросил Коля – Коля, - опохмелить хочешь?
- Ага, сейчас опохмелю, - Прошин достал жалобу и зачитал. – Ну и как вам подарочек, нарушители сухого закона, линии партии и правительства?
 
Подполковник сказал:
- Ни хрена себе!
Хотя ему было глубоко плевать на все жалобы. Он просто удивился, как это такие хорошие девочки могли кляузу написать?
 
Архитектор отреагировал не сразу, он думал – выставить на стол бутылку портвейна или не надо, может момент не подходящий? Потом сказал :
- Непорядочно. Зачем пятьдесят восемь копеек приписали? Мы остались должны  ровно шесть рублей. Столько у них «Экстра» стоит, которую мы с собой взяли. Танечка согласилась, что мы в следующий раз занесём. А больше никто и не знал.
 
Толик попросил посмотреть жалобу, перечитал на два раза, закурил. В ответ на просьбу прокурора не курить в кабинете, стряхнул пепел на ковровую дорожку и спросил:
- И что мы тут сидим – то? У меня дел на стройке по маковку. Сейчас заеду, отдам Таньке шесть рублей, а вы с письмом разбирайтесь. Там какой адрес написан? Прокурору? Вот и принимай меры, снимай отпечатки пальцев, ведите следствие, знатоки! - он вышел.
 
- Один ушел на задание, - констатировал военком. - Кто следующий?  Может ты, Петрович? Съезди к директору ресторана, да поговори.
- Этот молодой не понимает политической ситуации, - сказал Прошин о Толике. – Сейчас под эту кампанию могут так бабахнуть – без партбилета останешься!
- А мне и военного билета хватит.
- Вот, вот! Как гулять так вместе, а как расхлёбывать, так один Петрович!
- Почему один Петрович? Ещё Щукарёв есть, он, наверно, тоже за свой билет беспокоится.
 
- Может быть, для прояснения ситуации, по сто пятьдесят? – Кошкин попытался достать портвейн.
- Да пошел ты! – рявкнул Прошин. - Мне сейчас к областному прокурору ехать!
- Вот и поезжай, - резюмировал подполковник. – Там и будет ясно, есть там копия жалобы или нет. А коли нет, так ерунда это всё. Ну, пока! Вечером созвонимся.
 
Прошин, перед тем как попасть на глаза областному прокурору, хотел бы услышать мнение Щукарёва – «Щукаря», как его называли в своём кругу. Этот балагур, весельчак и рубаха-парень нюх имел, будь здоров! И просчитать мог любую ситуацию. Но, к сожалению, совещания в УВД быстро не заканчиваются.  И он поехал к Петру Семёновичу – прокурору области.
 
Приехав в областную прокуратуру, заглянув в канцелярию, узнал, что жалобы по Еленску были, но конкретно какие, ему никто не сказал. Положив под язык таблетку валидола, Прошин зашёл к Петру Семёновичу. Показал бумаги, поговорили о делах. В Еленинской прокуратуре были неплохие показатели. Прошин, стараясь остаться в Еленске, даже одного сотрудника милиции под суд отдал за нанесение побоев при задержании. Значит надзор за милицией на высоте.
 
Областной прокурор был неплохим психологом, к тому же привычки своих подчинённых знал, и сразу заметил, что Валерий Петрович «после вчерашнего». Прямых замечаний делать не стал, но решил напомнить, что главная задача партии и правительства на сегодняшний день – борьба с пьянством:
- Вы, Валерий Петрович, последнюю статью Егора Кузьмича Лигачёва читали?
- Читал, - сразу же ответил Прошин, - хотя читал только заголовок. Тоскливо подумал: «Вот и началось!»

На лбу выступили капельки пота.
- И как намерены усилить работу по обозначенным направлениям?
- Так, все меры, Пётр Семёнович, принимаем: часы торговли строго, талоны, общество трезвости. Наши сотрудники в трудовых коллективах выступают, кроме непосредственных функций надзора за законностью, так сказать…
- Сам-то, я вижу, тоже в коллективах бываешь? Выступаешь, наверное? А?
 
Валерий Петрович не знал, что ответить. «Знает, наверное, всё!» - подумал он.
Из кабинета областного прокурора он вышел совсем в плохом настроении. Понятно, что копия жалобы пришла и бросят её на весы, как только будет решаться вопрос.
Приехал к себе. Секретарша сказала - звонил начальник отдела внутренних дел. Набрал Щукарёва, сказал, чтоб подъехал.
 
Щукарёв вошел бодрый, в отличном настроении. «Марку держит», - подумал прокурор. – « Щукарь, он и есть Щукарь».
- Чего веселишься – то? На тебя ведь жалоба. На моё имя. Копия областному прокурору. Он меня уже выдёргивал.
- «Кони дёрнули. Стряслась тут беда большая: рявкнул Мишка – понеслась тройка,  как шальная!» - скаламбурил начальник милиции – фамилия областного прокурора была Мишин.
 
- Знаю я всё. Гальцев Толик рассказал. Сейчас мне должны отзвониться на номер твоего секретаря. Скажут, есть у них копия этой кляузы или нет. Дай-ка, кстати, мне её посмотреть.
 
 Звонок раздался через несколько минут. Щукарёв вышел в приёмную, переговорил, через минуту вернулся:
- Всё нормально, Валерий Петрович, нет в областной прокуратуре никакой копии. 
- Ну ты даёшь, Валерий Валерьевич! – повеселевший прокурор заёрзал в кресле.-             - Я не мог выяснить! А ты …
- Так ведь оперативная работа по моей части, а потом, посмотри – письмо без копирки печатали.
 
Несмотря на это, Валерий Петрович Прошин ночью спал плохо. Почти и не спал совсем, сказывалось выпитое накануне и пережитое за день. Дважды вставал, пил валерьянку. Утром еле поднялся. Голова гудела, лицо опухло. Привёл себя в порядок. Выпил чаю. Подумал, что надо будет всё-таки дожать Щукарёва – пусть оперативную работу до конца доведёт, выяснит, кто жалобу написал. Он и не догадывался, что всю «оперативную работу» ещё вчера провёл  Толик Гальцев.
 
Он, внимательно изучив жалобу, сразу же узнал «почерк» печатной машинки секретаря городского отдела милиции. Очень много ему там печатали разрешений на перевозку негабаритных  грузов и прочих нужных справок. К тому же, он прекрасно знал Валеру Щукарёва, как неисправимого шутника и любителя всякого рода розыгрышей.
 
Сразу же вспомнилась недавняя история на стадионе. Смотрели они футбольный матч Еленского «Динамо» с «Урожаем» из соседнего района. Хозяевам - «Динамо», первый тайм пришлось играть против ветра. Хотя играли сильнее гостей и много было голевых моментов, мяч в ворота противника «не шёл».  Единственный гол, забитый из положения «вне игры», судья, естественно, не засчитал.

Щукарёв, сидевший вместе со всеми на трибуне, после свистка на перерыв поднялся, и со словами: «Так и проиграть можно. Пойду договорюсь с судьёй», - ушёл в раздевалку. Сказано было нарочито громко, услышали и болельщики «Урожая».

Щукарёв, сам в прошлом футболист и куратор команды «Динамо», был уверен, что, играя по ветру, гостей они разделают только так. Что и случилось во втором тайме. После второго гола в ворота гостей, среди болельщиков «Урожая» пошёл ропот: «Действительно, договорился мент с судьёй!» После четвёртого гола они были уже в ярости, выкрикивая: «Матч договорной! Судью на мыло!»
Валерий Валерьевич, видя, что шутка «удалась», за пять минут до конца матча исчез со стадиона. И недоумевающему судье одному достались претензии  в «сговоре».
 
Гальцев в горотделе дождался начальника с областного совещания. Сразу же спросил:
- Ну, и зачем тебе это надо?
Валерий Валерьевич долго возмущался и делал удивлённые глаза, но припёртый доказательствами Толика и самым веским аргументом: «Больше некому!», сдался и признался, что это он пошутил, сразу же спросив, как реакция?
- Замечательно! – сказал Гальцев. – Прошка пьёт валидол и прощается с партбилетом.
- Ничего, перебьётся – любитель халявы! Ещё и архитектора посылал за бутылкой на дорожку. Ладно, поеду сейчас к нему, успокою.
 
Но приехав к прокурору и увидев его возбуждённое состояние, признание в содеянном решил отложить до завтра.
Утром он снова заехал к Прошину. Тот, сидя в кабинете, перебирал бумаги. Глаза были красные, под глазами мешки. «Эк, тебя довела борьба-то с алкоголизмом», - пожалел Прошина Щукарёв. Начал сразу с порога:
- Ты, Петрович, уж извини меня, я ведь пошутить хотел. Не знал, что ты так близко к сердцу… Чепуха, ведь! Между собой посмеялись. Не обижайся! Лады?
Прокурор долго смотрел на него моргая измождёнными глазами. Наконец до него дошло:
- Лады?! … Пошутил? …

И тут из него посыпался отборный русский мат, которым он думал двое суток про неизвестного кляузника.
Щукарёв взял фуражку, пошёл к выходу:
- Да успокойся, ты…
И ушёл махнув рукой: «Пройдёт пару недель – всё забудется!»

Две недели они не встречались и не разговаривали. Но на открытие охоты компания всегда ездила вместе. И никакие житейские бури не могли этому помешать. Традиция была нерушимой. Все вместе поехали и в этот раз.
 
Прибыли на свое излюбленное озеро. Расположились. Всё приготовили. Привели в порядок землянку. Вечером сидели у костра. Как обычно выпивали, закусывали, шутили, рассказывали истории. Но натянутость какая-то чувствовалась. Прокурор с начальником милиции старались друг к другу не обращаться. Не было былой атмосферы откровенности и беззаботного отдыха.

Утреннюю зорьку отстреляли не удачно. Больше всех повезло военкому – более десятка уток подстрелил. Архитектор всё время мазал, а потом и вовсе ушёл стрелять по пустым бутылкам. Добычей остальных товарищей были всего лишь пять чирков.
 
Лодка была большая. Поплыли вчетвером. Толик на вёслах. Коля-Коля спросил о чём-то Прошина, тот не ответил.
- Чего молчишь-то?
- Опасно говорить со стукачом в одной лодке, - буркнул мрачный прокурор.
И тут Щукарёва прорвало:
- Кто стукач? Из-за простой шутки в штаны наложил! За своё кресло уцепился, а других топишь – лучшего оперативника у меня посадил, козёл!
- Что ты сказал, сволочь? – Прошин схватил ружьё, вскочил и навёл в грудь Щукарёву.
 
Вино и обида кипели в головах у обоих, как возмущённый разум пролетариата. Милиционер легко обезоружил прокурора, рванув ружье за стволы чуть в сторону от себя, курки не были взведены. Он взвёл курки и теперь два ствола смотрели в глаза прокурора:
- А ну, прыгай в воду, падла! – кричал Щукарёв. – Прыгай, а то застрелю!

Прошин стал перебирать ногами, запнулся и полетел спиной за борт. Военком левой рукой резко приподнял ствол, прогремел выстрел. Правым хуком он отправил в воду и милиционера:
- Охолоните оба, ребята!
Положил ружьё на дно лодки и сказал Толику:
- Греби к берегу!

Начальник милиции и прокурор по грудь в воде шли к берегу в разных направлениях.
- Вот так, Толик, перестройка разделила людей по разные стороны баррикад. Брат на брата, друг на друга! – печально усмехаясь сказал Коля-Коля.
- Да, Николаич, вот так поссорились Валерий Валерьевич с Валерием Петровичем! – в тон ему отозвался Толик.
 
Когда приехали домой и стали прощаться, военком сказал:
- А мне, мужики, рапорт подписали. Так что я обратно в Афган. Скоро в путь-дорогу собираться. Там мои ребята с «духами» воюют… А вы тут боритесь с алкоголизмом. Смотрите не поддавайтесь!