Триалий. В поисках смысла. Потерянные записи

Идет 5081 год с момента создания материи. Я сижу на краю обрыва, как на голом маленьком островке среди моря густого леса. Уже вечер и дарующий свет уходит за горизонт, окрашивая небо в огненные цвета.  Люблю это время, когда полуденная жара не тяжелит голову и мыслям легче собраться. Именно в эти моменты в ней появляется ясность.

Я решил писать эти записи в надежде, что их смогут обнаружить потомки, когда мир изменится и жители материи будут свободны. Я – один из первых, кто отступил от привычной системы, кто сделал шаг к этим изменениям.  Мои записи послужат историей, опытом. Может, когда-нибудь обо мне начнут слагать легенды….
 
Сначала будет не лишним описать причину, почему я здесь оказался. Скоро мне исполниться 964 года с того момента, как я себя помню (момент исчезновения наступает примерно в 1479 лет). Мы появляемся на материи уже в юношеском возрасте, не помня прошлое, но зная будущее. Мы знаем, где мы проживем всю жизнь, чем мы будем заниматься. Это первая встреча с жительницами эфира, при которой они рассказывают тебе о деле твоей жизни. Следующая встреча состоится не у всех. В более зрелом возрасте к некоторым из нас они нисходят на материю и, через какое-то время, появляется новый юноша. На меня их милость не падала ни разу за долгую жизнь.

Мало кто из наших задумывается почему так происходит. Почему мы здесь, а они там? Похожи ли они на нас или совсем иные? Каков их мир? Есть ли что-то большее? Почему наш мир таков?. По крайней мере, никто об этом не говорит. Я спрашивал своих товарищей, но все, как один, отвечали: «Оставь эти мысли. Не думаю, что кто-то даст тебе на них ответы». И было не понять, что  распрощаться с ними я не мог. Каждое утро я просыпался и думал, для чего я это делаю.

Мучаясь бессмысленностью существования, я решил покинуть дом и отправиться искать ответы на вопросы. Когда я уходил, жительницы эфира узнали о моих планах и одна из них снизошла ко мне среди ночи. Она разбудила меня легким холодным прикосновением. В ней не было цвета и плотности, лишь светло голубой прозрачный силуэт.  Как всегда она оказалась невероятно красива и пахла медом и цветами. Её голос звучал приглушенно, будто издалека, а волосы развевались, как при лёгком ветре. Кажется, её звали Молика. Она говорила, я не смел отвечать: «Останься там, где суждено тебе быть. Если уйдешь, никогда не найти тебе нашего благословения». И она исчезла… Ее слова казались мне смешными. Прожив всю жизнь без их благословения, я не боялся его потерять, поэтому на рассвете отправился в путь.

Временами я вижу жительниц эфира, гуляющих среди тихой лесной природы, но стараюсь держаться от них подальше. Я пришел к выводу, что они не добрые нимфы, которыми мы их себе представляли. Они хищницы, и если я попадусь им на глаза, думаю, они сотрут меня и после не будет ничего. Для них я – преступник.

Я не захожу в селения. Они находятся под пристальным вниманием жительниц эфира. Они не гуляют по дворам, не сидят с тобой за обеденным столом, но знают все, что там происходит. Скрыться в селении от них считается невозможным.

Тяжело сейчас быть одному. Я привык к обществу. Иногда мне удается найти хижину жителя, живущего немного поодаль от остальных. Он принимает меня, ведомый любопытством. Ему интересно, кто я и как оказался здесь. При каждой подобной встрече,  я непрестанно болтаю, восполняя свой недостаток в общении. Но стоит ему узнать, что я лишен милости богинь,  он прогоняет меня, выхватывая чашу с пищей из рук. Все они боятся, что жительницы эфира, прознав о том, что они приняли у себя преступника, никогда не изберут их.

Я надеялся на старцев. Мне казалось, что они лишь смиренно ждут исчезновения и уже не обращают внимания на богинь. Я ошибался. Они прогоняли меня с наигранным энтузиазмом. Кричали мне вслед так громко, чтобы даже в самых дальних частях эфира было слышно, как он прогоняет отступника. Какой он герой и достоин чести соприкоснуться с богиней.

Иногда, вечерами,  я нахожу место на холме в тени деревьев так, чтобы просматривалось селение от угла до угла. Я люблю наблюдать, как после ухода дарующего свет, гаснут огни в переулках, а затем и в домах. Люблю наблюдать, как жители материи, после длительной дневной работы, ужинают, болтают, а потом расходятся по своим домам и ложатся спать.

Временами меня одолевает печаль об утраченном уюте и потерянных друзьях. Мои руки гудят, желая вновь взяться за стамеску, киянку и вырезать узоры в податливом дереве. Каждый раз я прогоняю эти мысли. Я верю, что смогу изменить уклад нашей жизни. Я верю, что найду смысл нашего существования или создам его. Я не жалею о том, что бросил, потому что сам наполнил свою жизнь смыслом и наполню смыслом чужие. Однако, иногда, на меня все же находят сомнения, глядя на эту жизнь, подходящую к завершению дня. Нужно ли им еще что-то, кроме того, что они уже имеют?

Пока мои поиски не привели к успеху. Я не нашел ничего, нового, не открыл ни одной тайны, но я чувствую, что я близко к чему-то важному.

***

Раньше, там, где я жил, добычей еды занимались жители материи, обученные охотится и убивать. Наверное, их создавали бесчувственными, возможно даже без душевными…  Я лично не был знаком ни с одним из них, поэтому утверждать это как факт, не имею права.

Вчера у меня закончились все запасы еды, которые я взял с собой. Я продержался целый день на одной воде. Сегодня я впервые лишил дыхания живое существо.

Увидев кролика, я долго не мог решиться на лишение его дыхания, но желание наполнить свой желудок было сильнее. Я чувствовал, как силы меня покидали и понимал, что, не убив его, я сам погибну, так и не достигнув своей цели. Я отдал всю власть над собой животному внутри себя.  Когда я убивал,  я чувствовал себя зверем, поглощенным инстинктом. И вот, передо мной оказалась эта маленькая, ещё тёплая тушка кролика, освещенная факелом. Я достал нож и, разрезав ему брюхо, вынул горячие внутренности и выбросил в сторону.  Как избавиться от шерсти, я не знал, поэтому бросил в костёр прямо так. Об этом я вскоре пожалел, потому что меня вырвало от вони. При степени обезвоживания моего организма, это было далеко не лучшим исходом всех событий.

Я знаю, что теперь убийства станут мне вечным спутником и это будет самым сложным в моём путешествии.

***

Кажется, я сломал себе ногу. После дождя листва намокла и смешалась с грязью. Я поскользнулся и полетел в овраг.

Жутко болит затылок. Наверное, в падении я ударился обо что-то головой.

Нога распухла, а пульсирующая боль не даёт мне покоя. Я не смогу идти дальше, не смогу охотиться и  добывать воду. Видимо, мне написано исчезнуть  здесь. Что будет потом? Пустота? Никто не рассказывал нам, что происходит после исчезновения. Может, мы попадаем в иную форму материи и начинаем там все сначала? Вот бы хоть кто-то дал ответ сейчас…

Ходят слухи, что мы становимся эфиром  и воссоединяемся с богинями. Это считается высшей точкой умиротворения, в котором заключается счастье. В этом случае, я просто вспыхну и разлечусь над этим оврагом и все  мои усилия станут пылью вместе с моим телом.


Половину своей жизни, когда я был беззаботен и  с радостью вставал по утрам, чтобы выполнить свою работу, я только и мечтал, как и остальные, стать эфиром. Позже я стал задумываться о том, что я там буду делать, и момент исчезновения  стал для меня главным страхом. Не думаю, что в эфире в моей жизни прибавиться смысла. Я стал считать, что лучше просто исчезнуть не только с материи, а из времени.

Частенько, за пищей, наши разговоры заходили об эфире. Мои напарники мечтали, какова будет их жизнь там и  вообще, что он из себя представляет, этот эфир. Мы всегда приходим к выводу, что жительницы эфира и есть сам эфир и, попадая туда, они сливаются с ним. В любом случае, нам оставалось лишь гадать. Они делали это настолько часто, что я был очарован их выдумками. Я вновь начал думать, а вдруг там действительно так замечательно. Вдруг эфир – само счастье и смысл там не потребуется.

Сейчас, думая об исчезновении, я вспомнил все, что они предполагали. А потом я вспомнил жительниц эфира. Став эфиром, я стану их частью, чего мне вовсе не хотелось. За время странствий я стал питать жгучую ненависть к богиням. Из-за них я не мог ночевать  в теплом доме у печи  и вкушать хорошо приготовленной пищи. Я вынужден проводить дни в одиночестве, лишь наблюдая  за себе подобными. Да, я понимаю, что это мой выбор, но всеобщее поклонение жительницам эфира не облегчает моих поисков.

 Сейчас, после этих размышлений, я вновь пришел к тому, что нет лучшего исхода, чем исчезнуть из времени.

***

Я недавно очнулся и обнаружил себя лежащим на деревянном лежале. Подо мной солома и шерсть какого-то зверя. Я никак не могу вспомнить, как я здесь оказался.  Здесь тепло и уютно, но никого нет. Нога уже почти не болит. На ней лежит компресс из лесных даров, состав которого я не смог разгадать, как и состав напитка в чаше справа от меня. Опухоль спала, но ходить я всё ещё не могу. Пытался, как только пришёл в сознание.  Превозмогая боль, еле дополз до окна, но кроме леса, ничего там не увидел.

Дом построен из сруба сосны. Тот, кто его построил, явно знал толк в дереве, раз выбрал такой материал. В метре от моих ног стоит покрытая копотью, глиняная печь. Стол, полки, все заставлено чашами и кувшинами.  Запах стоит, как в хижине у целителя. Возможно, ее хозяин  и есть целитель или плотник, как и я. Возможно, его построил такой же как и я, сомневающийся житель, который покинул селение и после долгих скитаний, решил обустроится в лесу. Если это так, то мне не терпится с ним познакомится и узнать все, что ему удалось узнать.

***

Я до сих пор пребываю в сильном удивлении. Дело в том, что хозяйка этого дома – жительница эфира, и, в то же время - жительница материи, так же, как и я, она ощутима и видима.

Я встретил её сегодня утром, проснувшись от стука чаш для еды. Она готовила завтрак. Я молчал и не двигался. Я наблюдал за ней, пытаясь понять, вредна она для меня или нет. Когда богиня заметила, что я уже не сплю, она улыбнулась и поинтересовалась о моём здоровье. Я не знал, что ответить.

 - Меня зовут Кале, не бойся меня. Я тебя не съем и не покараю.
- Кто ты? Ты не похожа на жительницу эфира, а выглядишь как они. И как мы… Я даже уверен, что если прикоснусь к тебе, то почувствую твоё тепло. – Обеспокоено проговорил я. Я боялся и не мог смотреть на нее прямо.

Она снова улыбнулась мне.

- Я была одной из них, но та жизнь была не по мне.  – Она замолчала на несколько секунд, задумчиво смотря в сторону. Она помнила все, что было до того, как она стала материальна. Это было видно во взгляде: печаль невероятно долгой жизни. Мне тоже захотелось помнить. – Я приготовила завтрак. – Весело продолжила она, резко повернувшись. – Не вставай, тебе все еще нужен отдых, я принесу.

У завтрака оказался странный вкус. Я  ранее не пробовал подобное. По запаху он напомнил мне варево из ягод, которым нас поили временами в селении. Какие то ингредиенты были мне знакомы, но то, что я ранее не пробовал и придавало необыкновенный вкус. У нас в селении были земледельцы, но нам позволялось выращивать лишь определенные виды растений. Кале было дозволено все и  она использовала дары природы независимо от мнения своих сестер.

Сейчас она ушла в лес, за травами, и скоро должна вернуться. Я хочу попросить её рассказать мне все, что она знает об устройстве мироздания. Может, наконец, я найду ответы на свои вопросы.

***

Я несколько дней не мог решиться начать разговор о том, что меня так волновало.
Вчера вечером, после приятного ужина, Кале села на край лежала, откуда я все еще не мог подняться.

Это был уютный вечер. На улице лил мелкий дождь. Там было светло и прохладно. Временами эта прохлада влетала в дом через приоткрытое окно, носилась из угла в угол, но жар огня из печи  прогонял ее и в доме снова становилось ненавязчиво тепло. Этот вечер сам подталкивал к откровениям  и не оставлял возможности слукавить. Язык тяжелел при мысли солгать, шевелился при мысли умолчать и радостно плясал при откровениях.

Она молчала около пяти минут, то смотря мне прямо в глаза, то задумчиво наблюдая, как падают капли дождя за окном.

 - Я заметила, как тебя что-то мучает с того момента, как ты очнулся. – Кале поднесла правую руку к моей груди и указала на место между ребрами -  я вижу стенания твоей души, вижу ее порывы.


- В чем мой смысл жизни? – Когда это прозвучало вслух, я немного опешил. Это прозвучало грубо, и я решил смягчить углы своего вопроса. – Мне интересно, для чего мы приходим на материю. Ради чего это бесцельное поддержание нашей жизни? Этот вопрос и вывел меня за ворота моего селения. Я всегда знал, что у жительниц эфира есть ответ на него, но не думал, что они дадут мне его.

- Ты прав.  Если они расскажут, хоть одному жителю материи, для чего он здесь, все может рухнуть. Я более не жительница эфира и могу позволить себе открыть тайны. Но правда жестока в отношении вас. Ты уверен, что готов ее услышать?

Я дал себе две минуты на размышления. В глубине души я всегда надеялся, что наше нахождение на материи, наша деятельность и уклад жизни имеет великую цель. Сейчас я напуган. Что если правда раздавит меня? Все больше нагнетая эту мысль у себя в голове, я приходил к другой -  я достиг точки невозврата. Я понял, что сейчас я готов к любому исходу.

-Да, я готов. – Вдумчиво и тихо проговорил я.

Кале всмотрелась мне в лицо, неуверенная в том, что я говорю правду.

- У вас великая роль. Жительницы эфира отбирают лучших из вас, чтобы создавать новые формы жизни. Не спрашивай как, ты все равно сейчас не сможешь это понять. Все остальные существуют, чтобы существовать.

Такого ответа я не ожидал. Меня будто сбили с ног и прижали к полу. Кале задумчиво провела своими тонкими пальцами по моей щеке и губам.

– Если бы я была жительницей эфира,  то выбрала бы тебя. – Она легла слева от меня и положила голову мне на грудь. Взяв мою левую руку, она положила ее к себе на талию, обняла меня. Я молчал и не знал, как реагировать. Никогда я не испытывал столь странных чувств, поэтому я просто лежал, не смея противиться. Чем ближе она ко мне прижималась, тем больше я понимал, что мне это нравится.
Ее действия сковали мне мышцы, а мысли камнем лежали в голове… Стараясь не выдавать своего волнения, я непринужденно спросил:

- А у жительниц эфира есть смысл существования?

-Ты так озабочен поисками смысла. – Медленно, на одном дыхании прошептала Кале. - Да, у них есть смысл существования.  Их цель и смысл – поддержание других миров и помощь в создании новых. Но ведь цель существует для того, чтобы ее достичь, а их цель никогда не будет достигнута. Это грустно и тяжело.

-Других миров? – Я был опустошен этим откровением. Опустошен, чтобы наполнится новыми знаниями.

-Их очень много. – Похоже, это она вспоминала с большим удовольствием. – А среди них, невероятной красоты, стоит Аравэн – мир богов. Сложный мир. Боги наделены силой и каждый добавляет в этот мир что-то свое.  Он переливается, цветет, меняется…Это мир миров. Побывав там, ты побываешь везде. Но из-за своей всесильности богам сложно ужиться друг с другом. Вечные споры утяжеляют там жизнь. Многие годами предпочитают не встречаться и каждый бог живет в своей части Аравэна.

-А я смог бы попасть в эфир? – Задавая этот вопрос, я видел, как раз за разом проникаю в разные миры, вижу разные уклады жизни и традиции. Эта мысль пленила меня.

- Нет. – После такого ответа, в моей голове настала кромешная тьма. Мой мир рухнул. – Но попасть в Аравэн, думаю, возможно. Я бы и сама не отказалась побывать там вновь.

И я загорелся этой мыслью и рядом со мной, под моим левым боком, ею горела Кале. Мы будем ею жить, пока она не станет нашей жизнью.