Лишь солнце и ветер тебя замечали...

На картошке



Стояла ты, тонкое, юное диво -
казалось всё поле похожим на бал.
И ветер трепал твою русую гривку,
над кедами ладные брючки трепал.
Щекой в борозде розовела картошка,
едва досмотрев чернозёмные сны.
Глаза твои - ясное утро в окошке,
мятеж и мечтательность синь-глубины.

В кого влюблена студиозочка дивно?
Ну, что мне за дело до детских грехов...
Вздыхала. И поле вдыхало наивный
нездешний настой приворотных духов.
Лишь солнце и ветер тебя замечали.
Лишь я, а не тот, для кого ворожишь.
И ветром умчало две капли печали
обратным путём из Терновки в Париж..




*  *  *



"Зелёный "Ахмат" с апельсиновым запахом" -
ты скажешь. И будет для песни строка.
Так жаль расставаться с тобою за завтраком
и помнить, что встреча теперь не близка.
Оплачет надрывно разлуку с любимою
алкаш и Танатос, советский поэт.
А поезд нырнёт в измерение мнимое,
в котором ни лета, ни ласточек нет.
Так жаль, обжигаясь, фаянсовой кружкою,
дуэтом молчать - об одном, об одном...

И видеть тревожное чёрное кружево
ветвей на ветру, за оконным стеклом.
"Хюндай"-прохиндей, азитское детище,
корейских электриков сверхсамокат,
по рельсам летит, и расхристанней дервиша -
древесный за окнами видеоряд.
С деревьев последние сорваны рубища,
и гаснет шагрень обречённого дня.
Ж/д. Пустота, возведённая в куб ещё,
где нет даже эха тебя и меня...





*  *  *



Ты молода и странно хороша,
ты вспыхнула мне искрой в Вифлееме.
Но вот уже не стоит ни гроша
звенящих клятв мятущееся время.

Там, на золе уставшего огня,
то ящерицы греются, то змеи.
Наверное, ты не простишь меня.
Но, слава Богу, я прощать умею...





*  *  *



Разведенью вуалевых рыбок
посвятивший четырнадцать лет,
стал ты ныне в суставах не гибок,
и лекарства от этого нет.
Разве, рюмка целебной текилы.
Или две, например, или три.
Ослабев батарейкой мобилы,
зарядись и не сразу умри!

А воспой эти стройные ноги,
что по кампусу нынче прошли
озарённые в майском чертоге
красным платьем, цветами земли.
Любо, дорого. - "Здравствуйте, Лера!
Как Вам цвет ярко-алый идёт,
как к лицу Вам диплом инженера
и очерченный нежностью рот!

А о Ваших глазах с поволокой
я и вовсе опять промолчу.
Не идти же мне с травмой жестокой,
с лихорадкой душевной к врачу..."
Пусть скрипит мироздания остов
в заусенцах, занозах, сучках. -
Ярко-выпуклы вуалехвостов
очи честные в линзах-очках.