Паны дерутся у холопов чубы трещат...

    
***
                «ПАНЫ ДЕРУТСЯ — У ХОЛОПОВ ЧУБЫ ТРЕЩАТ»...

      Сегодня, увидев идущего ко мне мужа, я, с фотоаппаратом в руках, на обочине широкой парковой дорожке разложила красивые разноцветные осенние листья, махнула ему приветственно.

      Идущая перед ним женщина лет 57-ми, почти моя ровесница, обернулась, с жутко злобной завистью взглянула на него, улыбающегося мне. Она резко свернула, злобно «протопталась» по приготовленным мною для фотографированию листьям...

       ...Может, потому нашим детям выпала война?!.

Их швырнуло в войну,
На убой и разбой,
Чью же, кровью, вину
Замолить идут в бой?..

Все войны во все времена, с первого появления первой группы человекоподобных, проходят одинаково.

Меняется не человек, не причина войны, а только техника уничтожения себе подобного.

Причина абсолютно всех войн — жажда власти и богатства, обуревающая малую кучку.   А итог всех войн — гибель масс, явно осознающих, что отдают свои жизни исключительно за передел рынков этой малой кучкой.

      И опять же: во всех битвах всех времен человек, брошенный на убой, для поддержания собственного духа, боевого духа, говорит, точнее, внушает себе, что он гибнет ради своей родины.

      Хотя, куда полезнее для родины было бы жить, а не погибать.

      Война хоть как-то объяснима, но уж никак не оправдана, ибо убийство быть оправданным не может, при борьбе с внешним врагом-завоевателем.

      Но нет ничего коварнее и подлее войны гражданской!!!

Гражданской суть войны:
Брат в брате разглядел врага.
Не видя собственной вины,
Другим привесил хвост, рога.

И оба рвут себе награду
В уже чужой родной крови.
Тропу проклали оба к аду.
А их рожали для любви...

Еще до начала бойни на Донбассе, когда «зеленые человечки» оккупировали Крым, ребята из СБУ с паникой в голосе обсуждали в разговоре с нами: в Афганистане хоть по лицу можно было определить своего-чужого, здесь же: одна внешность (славянская), одна речь.(русская), одинаковое оружие (советское), одна форма одежды... «Что, паспорта будем друг у друга требовать?!»

     Так, опять же, обсуждалось это в ожидании военных действий в Крыму: между Украиной и Россией.

      А на Донбассе  - и паспорта одни... «Ребята — с нашего двора»...

      Еще в конце семидесятых  я спросила свекра, едва выйдя замуж за его сына, почему он, прошедший войну (финскую, отечественную, борьбу с бендеровцами), не рассказывает внукам о том, как воевал.
   
      - Ты же (перевожу с украинского) - разумный человек. Что я должен рассказывать? Как я убивал людей?! Таких же хлопцев, как я?.. Я же убивал не Гитлера и его окружение.

       И рассказал историю, что последнее время постоянно всплывает в моем сознании.

      (Я ее где-то описывала, потому коротко).

       Им с женой тогда было по двадцать лет, расписались восемнадцатилетними, когда его призвали в тридцать девятом в армию, совсем незадолго до начала финской войны.

       Ей люди передали, что он в плену, в соседнем селе (их через три дня наши освободили, но, захваченных, летом, пока содержали в ограждении из столбов и проволоки для колхозных коров).

      И вот наша Миля, получив сообщение о муже, бежит увидеть его.

      Увиделись, через ограждение. Тут же, с автоматом, к ним бежит охранник-немец их возраста. Те, безусловно, испугались ужасно!

       А в украинских школах до войны и долгие годы после нее изучался как иностранный только немецкий, потому они смогли переговариваться с ним.

       Тот, радостно улыбаясь и возбужденно говоря, вынимает из нагрудного кармана фотографию, протягивает им.

        О, небо! На фото — поразительно похожая на нашу Милю девушка, такая же молодая,  с такими же волнистыми волосами.

       Немец рассказывает, что это — его жена, и увидев нашу Милю, бегущую к ограде, он сначала принял ее за свою любимую, которая так же волнуется за него, но в Германии. Потому он и кинулся ей навстречу.

– Я — учитель, я учитель, - повторял молодой немец на своем языке.
– И я — учитель!
– И я — учитель, - в один голос проговорили Миля и Володя.
– Я, - возбужденно говорил немец, - не хочу стрелять!!! Я не хочу стрелять, я хочу учить детей!!! Я не хочу стрелять!
– И я не хочу стрелять, - вторил ему наш Владимир, - я тоже хочу учить детей.

       Пересказав в деталях ту роковую встречу, мой свекор, тихо и удрученно, резюмировал (до сих пор у меня перед глазами его лицо в тот момент и те слова — в ушах...):

      - И потом я всю войну стрелял в такого же, как я, учителя, с которым мы хотим учить детей, а не убивать друг друга.
   
        «Паны дерутся — у холопов чубы трещат»...

        Но он стрелял в иноземного врага, посягнувшего на его родину.
                23.09.2014 г., окончила писать 10.10.2014 г.