Воскресное утро, или шутка Морского волка

   

    Раннее утро. Мы условились с папой прогуляться по Разливу на швертботе вдвоем, пока мама спит. Шли галсами, вовремя делая повороты оверштаг и через фордевинд, в зависимости от направления ветра. Разлив - огромное, не предсказуемое озеро, требующее к себе серьезного отношения. Как мы попали сюда? Две мои двоюродные  сестренки  Ирочка и Верочка живут в Ташкенте.  В связи с землетрясением мамина сестра, моя тетя Соня привезла их в Ленинград. Для девочек родители сняли дачу, прямо на берегу озера Разлив. Папа к огромной своей радости купил старенький швертбот серии Беркут.  Более 40 лет жизнь отца была связана  с морем. В юности - с Тихим Океаном и морями на Дальнем Востоке. Потом - с Северно-Ледовитым Океаном  и  Северными морями в качестве старпома на «Комсомольце Арктики».  «Родине нужна была рыба», и Васильев Владимир Венедиктович познал нелегкий труд  моряков-рыбаков североморцев.
     Потом плавал на танкере Северного флота «Юкагир», на котором доставлялся авиационный бензин с Востока на Запад до Мурманска. Япония расплатилась с Советским Союзом за Манжурскую железную дорогу двумя танкерами: «Юкагир» и «Ненец». Последний остался на Востоке, а «Юкагир» имел порт – прописку г. Мурманск. За работу на «Юкагире» отец был награжден орденом «Трудового Красного Знамени». Его выбрали депутатом в городе Мурманск. Папа родился в Ленинграде. Мой дедушка Венедикт Петрович тоже родился в Санкт-Петербурге. Но мой прадед Петр Ильич Васильев родился в г. Архангельск, лоцманом  которого был мой прапрадед, происходящий от северных поморов. Но Петр Ильич подался в г. Санкт - Петербург,  где дослужился до дворянства, должности статского советника Сиротского Департамента и ордена Анны на шее.
     С начала Великой Отечественной Войны танкер был военизирован. Отцу дали звание капитана - лейтенанта. Танкер достойно поставлял авиационный бензин на  подводные лодки и самолеты с Востока страны на Запад, стараясь обойти  заминированные участки,  и не попадаясь немецким самолетам. Тральщики стали сопровождать танкер только с весны 1944 года.  Адмирал Арсений Головко говорил, что «Юкагир» - дороже эсминца! На танкер в качестве радистки – сигнальщицы была назначена 19-летняя девушка, Елена Мармур, моя будущая мама, которая издалека приехала, завербовавшись добровольцем на Северный Флот. Вспоминая одиссею жизни моих родителей, я не могу обойти бой  танкера с несколькими немецкими самолетами.  Это случилось ровно за год до Победы. Танкер, нагруженный бензином и поэтому в сопровождении тральщиков, прошел заминированные участки. И команда ждала сигнала от капитана, чтобы немного отдохнуть после напряжения. Но сигнала (песня «Эх, Андрюша!») не поступало. Мой странный отец, видел сон,  из-за которого команда была наготове  к мгновенной реакции на все «сюрпризы» врага.
     Вдруг налетело несколько вражеских самолетов. Тральщики, команды которых психологически расслабились,  пострадали.  Капитан с мостика отдавал такие команды, благодаря которым Юкагир увертывался от снарядов и глубинных бомб противника. Пулеметной очередью, капитан был ранен в ноги.  Не в силах стоять, сидя на стуле раненным,  капитан продолжал отдавать приказы по ведению боя и управляя танкером, зная, что одного снаряда в трюм с бензином достаточно для взрыва. Два самолета были сбиты, остальные - улетели. Капитана на катере увезли в госпиталь.   
      Танкеру была посвящена целая страница боевой газеты, а отцу статья - «Командир корабля», которая заканчивалась словами «Слава герою». Отец был награжден за этот бой орденом Отечественной Войны 1-й степени. Когда война закончилась, отец демобилизовался и вернулся в родной Ленинград.  Сбылась его заветная мечта! Он стал капитаном парусной шхуны «Профессор Визе». Впереди была огромная жизнь, связанная с морем. Незабываемым было кругосветное плавание  (24 тысячи миль) в течение семи месяцев на парусном барке «Товарищ»  в качестве  капитана через Индийский океан вокруг Африки, мимо Мыса Бурь к острову Святой Елены, далее в Средиземное море и возвращение в Одессу. Мыс Бурь оправдал свое название. Шторм доходил до  девяти баллов и более. Старые бывалые боцмана с  удивительными фамилиями Бригмен и Бабич только успевали латать  порванные паруса. У Мыса Бурь  погиб парусник «Памир». Только четверо западногерманских кадета остались в живых.    На «Товарище» во время этого шторма одному курсанту успешно сделали операцию по удалению аппендикса. Ассистентом хирурга был старпом  Лев Геннадьевич Соколов.  Потом старпомом у отца  были талантливые моряки Полозов и Олег Павлович Ванденко,  ставший  после отца капитаном   «Товарищ», при котором барк побеждал в парусных регатах.  «Родине  нужна была валюта». И  танкера «Адлер», «Ельск»   Рижского пароходства, на которых отец был капитаном,  транспортировали нефть  на Кубу и другие страны. Отцу посчастливилось  иметь отношение к таким парусникам, «Седов» и «Крузенштерн» в качестве капитана-наставника. Он курировал их ремонт и перестройку из грузовых кораблей в быстроходные. Отцу было присвоено звание безаварийного капитана.
        И вот под началом «безаварийного» капитана наш швертбот  в одно мгновение ложится на бок.  Мы оказались в воде. Озеро коварно. Рядом со значительной глубиной могут быть отмели. И можно вовремя не успеть поднять шверт.  Мы на большой скорости задели дно.  Папа спокойно дал мне длинную «веревочку», привязанную к верхушке мачты, попросил подальше отплыть и тихонько тянуть на себя. И, о чудо!  Наш парусник с двумя парусами гротом и стакселем снова был готов в поход. Только на парусах был песок, который мог выдать нас в нашей «аварии».
     Погожий летний воскресный день. Мы подходим к нашей лагуне.  На берегу озера уже отдыхают и загорают. Отец видит,  что я прихорашиваюсь перед возвращением домой, и предлагает мне выйти, говоря, что здесь мелко, а ему надо подсушить и обветрить паруса для уничтожения улик – песка. Я спокойно ступаю за борт, думая, что мелко,  проваливаюсь в глубину и смеюсь с закрытым ртом шутке «Морского волка».