Снова Витим...

                А.И.МУЗИС
                1963г

                НА БЕРЕГАХ УГРЮМ-РЕКИ
               
      9.Снова Витим
   Осень. Багряный цвет мелколиственных кустарников, желтеющие иглы
лиственницы, вянущие травы, белый ягельник на пересыхающих болотах.
   Как перелетные птицы  мы уже чувствуем близость дома,  близость того
момента, когда покрытые снегами и обволоченные серыми тучами горы ос-
таются позади, а серебристый "ЛИ-2" чудесным ковром-самолетом перено-
сит нас в солнечную и теплую Читу. До нее еще не дотянулась осень. Мы
снова будем ходить  без телогреек,  смотреть кинофильмы,  пить коньяк и
покупать на базаре красные сочные помидоры. Нет ничего лучше красных
помидоров.  Это понимает всякий,  кто четыре месяца в году проводит на
сухой картошке, концентратах, крупах и консервах.
   Еще несколько дней назад и здесь,  под Чарой,  осень была тоже весьма
привлекательна.  Комар исчез,  мошки стало заметно меньше.  На подсох-
ших болотах,  в тайге,  на горных склонах  вдруг проступило огромное ко-
личество ягод.  Участки, занятые голубикой,  можно было измерять гекта-
рами.  Голубика крупная,  сочная,  вкусная,  увешивает  кустики  целыми
гроздьями  и в маршруте  мы  то и дело останавливались,  чтобы схватить
пригоршню.  Присядешь, наберешь горсть и в рот. И еще горсть. И еще... 
А местные жители  собирают голубику  ведрами.  Черпают ее как мелкую
воду.  Несколько взмахов и - ведро полно!  Неважно, что вместе с ягодой
там листья и ветки.  Они легко отсеиваются.  Зато таким способом можно
быстро набрать целую бочку голубики.
   На склонах, обогреваемых солнцем, встречалась нам и малина, и моховка
- ягода, похожая на крыжовник. Во множестве краснела брусника, клюква,
шиповник.
   Хорошо и в обширных сосновых борах, что располагались на песках - тех     -2-
самых песках,  которые с самого начала привлекало наше внимание. Эти пе-
ски заполняют почти всю южную часть Чарской котловины. Сосна здесь вы-
сокая,  ровная, желтая - просто загляденье. В бору всегда сухо, чисто, много
дров для костра...
   Но солнечная осень кончилась почти мгновенно. За один день Кодар одел-
ся в снег с ног до головы! Тяжелые, массивные громады гор, еще два дня на-
зад смутно синевшие за далекой дымкой  -  теперь воздымали свои зубчатые
вершины совсем рядом, за лесом.  Их черные гребни и скалистые отроги рез-
ко контрастировали с покрывавшим их белым снегом.
   Снег лежал и на Удоканском хребте,  на тех невысоких вершинах, по кото-
рым еще несколько дней назад мы проходили маршрутами.  Глядя на них,  я
невольно вспомнил товарищей  -  Шульгину, Ямпольского, Федоровского и
многих других  - Перфильева, Горелова, Раузера, Глуховского, Колесникова,
Алешко - которые со своими отрядами и партиями оставались еще там, в го-
рах, надеясь на неделю-другую хорошей погоды.  Опыт подсказывал, что по-
сле первого снега,  а он всегда бывает примерно в это время, устанавливает-
ся на две недели отличная погода. Но первый снег это первый сигнал - зака-
нчивай работу, готовься к эвакуации! Промедлишь, будет худо!
   Пора домой! Но вдруг приходит радиограмма из Чары: там стало известно,
что на Витиме, неподалеку от тех мест, где побывали мы, найдены кости ма-
монта и большерогого оленя.
   Кости  были  собраны  одним  из местных жителей  в протоке  называемой
"Старый Витим" и неизвестно кому переданы.
   Старый Витим!  Эта протока начиналась почти у самого Спицино и закан-     -3-
чивалась близ устья реки Муи. Мы оставили ее в стороне, когда спускались
по Витиму с Павлом Ивановичем Болдюсовым. Кто мог тогда предполагать,
что левый берег протоки окажется интересней правого берега основного ру-
сла Витима. Да и паводок тогда был еще в полной силе, мы могли проплыть
по протоке  и так же  ничего  не обнаружить,  как и на тех берегах,  которые
были нами обследованы.
   Но так или иначе,  прощай Чита, прощай Чара, прощайте мысли о доме и
красных помидорах. Надо возвращаться на Витим и как можно скорее. Ско-
рее, скорее, пока не залили дожди, пока не выпали снега...
   Мы вышли к Чаре,  честно говоря,  ни на что не надеясь.  Барометр падал.
Еще вчера он показывал давление 700 мм,  а сегодня утром 687, т.е. упал на
13 делений и продолжал падать дальше. К 12 часам дня он показывал 684мм.
С запада дул резкий порывистый, сильный ветер.  Над урочищем Пески сто-
яло огромное, грязно-желтое марево. Ветер доносил песок до Чары и бросал
на крыши наших палаток.  Хлопанье парусины  перемежалось с шуршанием
песка.  Никакой надежды на вылет.  Но едва мы натянули палатки  и убрали
вещи под тент,  как вдруг приходит Червяков и говорит,  что вертолет соби-
рается лететь  в Неляты.  Там у школьника  острый приступ аппендицита  и
его,  школьника,  срочно нужно доставить  в больницу.  Пилоты могут взять
весь наш отряд или по крайней мере часть его, так как в ту сторону вертолет
полетит пустой.  Нужно только согласовать наш полет с замкомэском верто-
летчиков Воронцовым.
   Как только я услышал фамилию  Воронцова,  я решил что дело наше безу-
спешно.  О Воронцове ходила молва  как об очень трудном человеке.  Была
ли это черта профессионального характера - все пилоты и вертолетчики, ра-
ботающие в горах,  были  в той или иной степени  своеобразными людьми  -     -4-
или  ему надоели  бесконечные просители,  так или иначе вряд ли,  сказали
мне,  Воронцов согласится совместить санрейс  с выброской геологического
отряда.
   Но почему?  Разве то,  о чем я собирался его просить  было моим частным
делом?  Разве сам Воронцов  не был таким же  тружеником Наминги,  как и
мы? Почему же нам было не договориться с Воронцовым?
   И вот мы стоим  друг против друга.  На мгновение  на меня взглянули чу-
жие недружелюбные глаза.  "Не нужен ты мне, - как бы говорили они. - Хо-
тя я, - Воронцов, всем нужный вертолетчик.
   А я разглядывал его,  раздумывая как начать разговор.  Внешне Воронцов
производил хорошее впечатление. Ладно сложенный, крепкий. Волосы тем-
ные,  чуть вьющиеся.  Глаза серые и хотя недружелюбные  - все же глаза во-
левого человека  с характером.  А по моему  лучше иметь трудный характер,
чем совсем не иметь его.
   - Мне сказали,  что Вы можете выбросить часть нашего отряда на Старый
Витим? - спросил я.
   - Можем, - подтвердил он и спросил, по-прежнему не глядя на меня:
   - Сколько вас?
   - Четыре человека и груз, килограммов триста-триста пятьдесят.
   Он опять взглянул на меня недружелюбно и даже зло.
   - У вас  восемьсот  килограммов  груза,  -  словно бы уличая меня во лжи,
сердито сказал он. - Мне пилоты сообщили в порту.
   - Вероятно они имели в виду общий вес:  людей и имущество, - попытал-     -5-
ся объяснить я,  но Воронцов отвернулся,  давая понять, что разговаривать
с ним дальше бесполезно.
   Но  я продолжал  рассказывать ему,  что на  Старом Витиме  были наход-
ки ископаемой фауны  -  костей древних животных  - мамонта и большеро-
гого оленя;  что находки эти  представляют собой большой  научный инте-
рес,  иногда целые экспедиции  снаряжаются  специально для того,  чтобы
найти такие кости;что нам выпала исключительно счастливая случайность,
но обнаружить эти кости можно только в низкую воду, а сейчас как раз та-
кое время - осень; что, если промедлить день-два, прошедшие дожди снова
поднимут воду в Витиме и тогда фауну не найти...
   Он слушал меня, я чувствовал это.  Люди всегда прислушиваются, когда
объясняешь им зачем и почему ты делаешь ту или иную работу.
   Вот он опять повернулся ко мне, достал карту.
   - Где это место?
   Я показал.  Старый Витим был в двадцати километрах от Нелят,  то есть
почти рядом.
   - Мы летим по спецзаданию,  - уже почти миролюбиво сказал Воронцов.
- Посадочная площадка в Нелятах плохая.  Прогноза погоды еще нет.  Мо-
жем взять двух человек с минимальным грузом.  -  И добавил:  -  Только с
условием: если мы не пройдем из-за погоды, рейс за ваш счет.
   Я согласился. Во второй половине дня вертолетчики получили разреше-       -6-
ние на вылет и вот красноверхий "адский агрегат" поднялся в воздух, уно-
ся с собой  Лешу  и Аллу.  Они собирались  так  поспешно,  что я даже не
имел представления - взяли ли они все что было нужно.
   И только  они улетели,  начался дождь.  Воронцов не возвращался.  Это
было  добрым признаком,  но могло  случиться и другое:  если Старый Ви-
тим в тумане,  то наших могли высадить в Нелятах или в Муе,  а это, с ор-
ганизационной точки зрения,  было бы еще хуже,  чем если бы они не уле-
тели вообще.  Не было радиосвязи и с Лешей Спмркиным. Я нарочно пос-
лал его,  а не полетел сам,  так как  Леша был радист  и мог нам сообщить
обстановку  на  Старом Витиме.  Помимо  поисков фауны  он должен был
договориться с местными жителями об аренде лодки,  что бы мы могли по
завершению работ выехать в Мую.  Оттуда,  с Муйского аэродрома нас до-
лжны были вывезти самолетом "АН-2".
   Время тянулось убийственно медленно  и что бы как-то скоротать его мы
с Червяковым пошли к аэродрому,  чтобы встретить Воронцова, когда тот
вернется. Ни вертолет, ни легкокрылые "АН-2",  как раз те, что были нуж-
ны нам для полета в Мую, не показывались.  Они не были предназначены
для слепых полетов  и вылет  в такую погоду  для них был  категорически
воспрещен. Не работал и тот вертолет, который обслуживал нашу экспеди-
цию. У него кончился "ресурс". Каждый мотор на любом самолете или вер-
толете имеет право отлетать определенное количество часов. Это его ресу-
рс. Когда положенное время выработано, мотор должен стать на профилак-
тику или быть заменен новым. Вот и сейчас, вертолет, который славно по-
трудился для нас летом, истощил запас своих летных часов.  Ему на смену      -7-
должна была прилететь  новая машина  из Улан-Удэ,  а старому вертолету
оставалось еще несколько часов, которые обычно резервируют для санзада-
ний и возвращения в Читу.
   Тихо на аэродроме... Но вот откуда-то издалека донесся до нас знакомый
гул.  Сначала он был слышен плохо,  но быстро нарастал  и вот,  с привыч-
ным грохотом серебристо-матовый  "ЛИ-2",  не успев показаться над аэрод-
ромом, коснулся колесами летного поля.
   - В такую погоду? - удивился я.
   - Да, - ответил Червяков. - Они здесь и днем и ночью летают.
   И действительно,  примерно через час  на темном поле аэродрома  вспых-
нули светлые и цветные лампочки, очерчивающие взлетную полосу, а в бе-
спредельно темном небе, вместе со знакомым нам гулом, появились три све-
тящиеся точки:  красная и зеленая  на крыльях  и  белая на хвосте.  Самолет,
как и в непогоду,  сделал заход по схеме  и через несколько минут  уже шел
на посадку, выдвигая шасси и освещая посадочную площадку двумя снопа-
ми прожекторов. Это было очень эффектное зрелище: большая светлая пти-
ца садится в темноте на иллюминированную разноцветными огнями полосу.
   За первым самолетом  ночную посадку  совершил второй,  затем третий...
Они подруливали  к краю аэродрома,  выгружали  продовольствие,  бензин,
части машин  -  и снова выруливали на освещенную полосу.  С удесятерен-
ным грохотом моторов они отрывались от земли и проносились над нашими
головами, чтобы снова тремя разноцветными точками погаснуть где-то в да-
леком и темном небе. А оттуда, навстречу им, с нарастающим гулом, продо-
лжали вырываться все новые и новые самолеты.
   - Тренируются, - сказал Червяков. - Скоро дни станут совсем короткими.
А Наминге только знай, подавай. Пока другого транспорта нету.
   Хотя появление самолетов уже не удивляло нас,  мы по-прежнему с неос-     -8-
лабевающим  вниманием  следили  за их посадкой.  Вот один из самолетов
пронесся над буквой "Т" и, не выпуская шасси, снова ушел ввысь, в темно-
ту.
   - Промазал!
   - Пристреливается, - возразил техник. Он только что возвратился из посе-
лка и был изрядно под хмельком.
   Мы все  желали пилотам  благополучной  посадки  и переживали каждый
толчок, испытанный самолетом. И гул самолета, бороздящего в ночи темное
небо между гор, тревожил нас не менее чем если бы мы сами были пассажи-
рами этого самолета. Но всезнающий Червяков, подняв голову к небу, заду-
мчиво произнес:
   - Земляной летит.
   - Командир? - тревожно и сразу теряя хмель переспросил техник.
   - Он, - как-будто это было совершеннейшим пустяком, неторопливо подт-
вердил Червяков. - Тренирует посадку вслепую. Будет сидеть рядом с пило-
том, но не возьмет штурвал хоть ты разбейся.
   - Откуда знаешь?
   Тревога техника росла пропорционально его отрезвлению.
   - В плане стоит "1-1". Класс Земляного.   
   - Ух, ты! - вздохнул техник и,  как заяц, петляя и пригибая голову, словно
Земляной мог увидеть его из темного неба с высоты шестисот метров,  побе-
жал в пилотскую.
   - Можешь быть спокоен,  - усмехаясь сказал мне Червяков, - через три ми-
нуты все будут на койках, только храп будет раздаваться...
   Самолет плавно коснулся земли  и покатился по освещенной полосе аэро-
дрома.
   - Пошли, - сказал Червяков. - Всех все равно не встретишь...
   Но едва мы переступили порог нашей базы,  как вдруг  - телефонный зво-    -9-
нок - Воронцов любезно сообщил, что наши люди благополучно высажены
на Старом Витиме. За гулом прибывающих самолетов мы не расслышали и
как возвратился вертолет.  Что ж, первое известие хорошее.  А вечерняя ра-
диосвязь принесла нам уже совсем радостное известие: нашли фауну!
   Время было позднее, слышимость скверная. Передавая то ключом, то ми-
крофоном, Спиркин сообщил, что они поздно вышли на связь, так как сра-
зу же пошли осматривать берега  и что при первом же осмотре был найден
обломок бивня мамонта!
   Я не мог прийти в себя от радости.  Как ни трудно было туда  забрасыва-
ться и какие бы еще трудности ни стояли впереди  -  главное было сделано.
Сделано было то, о чем я боялся и мечтать.  Теперь пусть идут дожди, пус-
ть что угодно - поставленная перед нами задача решена и решена успешно!
   Говорят, что удача всегда следует за удачей.  На следующий день,  разор-
вав серую пелену облачности,  на Чарском аэродроме  приземлился новый
вертолет.  А еще через день над горами открылось синее небо и новый вер-
толет высадил меня  на Старом Витиме,  около белой палатки  наших "пер-
вооткрывателей".
   Итак, мы снова оказались на Витиме.  Немногим более часа потребовало-
сь вертолету,  чтобы перенести нас через горы и болота,  реки и озера, пес-
ки и леса, которыми мы в начале нашего пути пробирались около месяца.
   Площадка,  на которую  опустил нас  вертолет,  представляла собой быв-
шее плотбище, то есть когда-то здесь готовили плоты перед тем как пусти-
ть их вниз по Витиму в Бодайбо. Излучина Витима размывала эту террасу
и в обрушивающихся массах песка  время от времени показывались облом-       -10-
ки костей древних животных. Площадка была завалена стволами деревьев,
многие из которых уже начали гнить.  Люди давно покинули ее.  А вокруг
площадки колыхалось  багряное море осеннего кустарника.  Как и под Ча-
рой было полно голубики.  И Витим был уже не тот, не прежний. Куда де-
валась его буйная стремительность, его мрачный глянцево-серый цвет. Си-
не-голубая,  а у берегов прозрачно-зеленая вода  как бы неподвижно лежа-
ла между обширных песчаных кос.  Берега,  нависавшие раньше над самой
водой, теперь казались высокими.  И лишь окаймляющие Муйскую котло-
вину горы ничуть не изменились.  Все так же сторожили они котловину с
юга и севера. Только высокий купол горы Шаман белел над черными греб-
нями,  припорошенный  первым снегом.  Но снег  этот  уже лежал прочно.
Там, наверху,  уже утвердилась минусовая температура. Снег не таял и ре-
ки,  не имея пополнения,  мелели.  Даже спокойная на первый взгляд вода
Витима сбывала прямо на глазах.  Черные полоски по берегу маркировали
ее былой уровень.
   В тот же день, как мы прибыли на Старый Витим,  мы предприняли еще
одну экспедицию  на поиски фауны.  Внимательно мы осматривали стены
обрыва и обнажающуюся кромку берега,  но,  видимо, "урожай" этого года
был уже снят.  И все-таки нам повезло еще раз.  Рассматривая в обрушен-
ных грудах песка мелкие камушки и корешки,  я обнаружил в них зуб дре-
вней лошади.  Теперь этот зуб  и обломок  бивня мамонта  позволяли нам
уже установить время образования песков:  мамонт и древняя лошадь оби-
тали здесь примерно сто пятьдесят тысяч лет назад, плюс-минус сто тысяч
лет в ту или иную сторону.
   Теперь можно было возвращаться и домой.  Но мы не спешили. Теплый
солнечный осенний день сменился темной ночью. Мерцали в вышине  зве-        -11-
зды.  С Земли им отсвечивал  наш костер.  А в Чаре  в это время светилась
иллюминированная площадка. А в Наминге стучали моторы буровых стан-
ков.  И я вспомнил, как однажды в газете "Известия" были напечатаны вы-
держки из американской газеты  "Нью-Йорк Таймс".  Американская газета
писала: "В легендарной стране за Уралом, которую мир представляет себе
как суровую бесплодную пустошь,  строится новая жизнь.  Советские ком-
мунисты распознали в Сибири огромную сокровищницу,  ключ к осущест-
влению их мечты об изобилии".
   Да,  они не ошиблись там, за океаном.  Если бы какой-нибудь космонавт
пролетал сейчас над нами, он мог бы запечатлеть по огонькам будущую ка-
рту края.  Будущее это недалеко,  потому что мы строим его сами  уже сей-
час,  сегодня,  вгрызаясь стальным буром в земные недра, протаптывая тро-
пы к далеким скалам, прокладывая новые трассы в синем небе.
   Но когда, путник, ты поплывешь на комфортабельном теплоходе по быв-
шей Угрюм-реке, когда ты увидишь по ее берегам благоустроенные города
и поселки,  услышишь смех и веселую песню,  вспомни и тех, кто с ружьем
и котомкой,  с молотком и компасом  отпечатывал первые шаги на болотах,
кто проводил катера через пороги,  строил электростанции,  добывал руду.
Они заслуживают памятника  и нет большей награды человеку,  чем благо-
дарная память о его труде.
                . . .

               

               Просьба оставлять комментарии!