Жизнь бесценна Часть 4. Колик

Молодой парень лет двадцати шести плотного телосложения сидел на корточках, прислонившись спиной к стене и мусолькал тоненькую сигарету. Голова его была гладко выбрита, густые брови срастались на переносице. Особенно поразили Тягунова мощные широкие плечи незнакомца. Это были не плечи атлета истязающего себя изнурительными многочасовыми физическими занятиями, а всего на всего мать природа не обделила его своим вниманием. Лишь круглый пивной живот ощутимо уродовал его богатырскую стать, но по всему видать это совершенно не мешало и не беспокоило крепыша.
- Ратмир Тягунов, Ваш новый сосед, - представился Тягунов.
- Почему новый? – добродушно улыбнувшись, спросил сосед. – Шучу, Колик.
- Что? – недоумённо произнёс Тягунов.
- Колик, так меня нарекли в юности. Зови меня так. Откуда ты?
- Из другого города.
- Надолго?
- Думаю навсегда, - закашлявшись после глубокой затяжки, ответил Тягунов.
Разговор не клеился, это заметно тяготило Тягунова. Колик не сводил с него глаз, прищурившись и постоянно улыбаясь. Тягунов где – то читал, что подобное поведение характерно хитрым, привыкшим добиваться своего людям. Им особо безразлично чужое горе, но внешне они неплохо играют роль доброжелателя. Это вовсе не избалованные в детстве маменькины сыночки, привыкшие получать всё и сразу, этот тип людей знает себе цену. Проявив интерес, эти люди могут ждать долго и упорно.
- А как здесь в плане работы? - не желая ходить вокруг да около, спросил Тягунов.
-  Работа есть, если ты в плане поколымить руками, - продолжая улыбаться, ответил Колик.
Продвигать эту тему дальше Тягунов не решился. Колик докурил и, пожелав удачи, ушёл домой. Через полчаса знакомый кашель повторился. Тягунов снова достал сигарету и вышел в коридор. Так повторялось до глубокой ночи.  Разговор носил больше познавательный характер, в основном со стороны Колика. Он пытался расколоть Тягунова, чтобы как можно скорее определить, что он из себя представляет. Тягунов понимал и особо не раскрывался. Так повторялось на протяжении нескольких вечеров к ряду.
Вопросы о трудоустройстве Тягунов решил отложить хотя бы на неделю. Он посчитал это необходимым для того, чтобы хоть как – то немного пообжиться на новом месте. Немного узнать город. Денег почти не оставалось, но Тягунов не отчаивался. Он был совершенно уверен, что бог не оставит его и снова подвернётся какой–нибудь нелепый, но спасительный случай.
Днями напролёт, Тягунов бродил по улицам чужого города,  всё больше и больше углубляясь в его тайны. Он наблюдал за местными жителями, изучал их привычки и повадки. Россия заметно оправлялась после ужасного беспредела лихих девяностых. Тягунов, как и миллионы настрадавшихся граждан с содроганием сердца верил в лучшее. Неблагоприятная фаза прошла, начиналась новая. Так было всегда. Так устроен мир. Так устроена жизнь. После войны всегда наступает мир, не вечный, но такой желанный и долгожданный. Всему своё время – это закон. Поразительно ещё и то, что начало нового века совпало с началом новой временной фазы. Конечно, было бы наивно думать, что мы искореним нищету, поборем болезни, но в сердце затеплилась надежда, что у нас будет время перевести дух и подготовиться к новым серьёзным испытаниям. По улицам ещё по – прежнему бродили толпы цыган, попрошаек и просто подозрительных людей. Но дышать стало легче, а, значит, и жить тоже.
Подходил к концу пятый день новой жизни Тягунова. За окнами совсем стемнело, ветер усилился. Тягунов достал книгу стряхнул с неё пыль и, устроившись поудобнее на своём потрёпанном диване, приступил к чтению. Это был трудно усвояемый роман о нелёгкой человеческой доли совершенно незнакомого для Тягунова автора. Язык письма оказался настолько сложным, что Тягунову приходилось по несколько раз перечитывать одну и туже страницу, чтобы понять, о чём идёт речь. Раздался звонок в дверь. Тягунов откинул книгу и, подойдя к двери, открыл незамысловатый замок. На пороге стоял Колик.
- Привет чё делаешь?
- Так, - махнув рукой, ответил Тягунов.
-Ну, раз так заходи в гости, покалякаем!
Тягунов заметно оживился, он мечтал об этом с первого дня их знакомства. Колик жил в двухкомнатной, но довольно просторной и уютной квартире. Тягунова удивила необычайная чистота и прибранность жилища. Все вещи были на своих местах. Обои не броские, но со вкусом, подоконники уставлены цветочными горшками, а воздух чистый и лёгкий.
- Это всё благодаря жене, Маринке, а я так, только поддерживаю во время её отсутствия, – улыбаясь, ответил Колик.
- А где она? – еле слышно спросил Тягунов.
- В деревне у матери. Она в положении и ей так проще, а как родит сразу сюда. - Проходи на кухню не стесняйся.
- Это ради раскрепощения ну и за знакомство конечно, - сказал Колик, достав из холодильника запотевшую бутылку водки.
- Странная даже наверно варварская традиция, - думал про себя Тягунов. – Пьём по любому поводу. Свадьба – пьём. Хороним – пьём. Пьём от грусти, пьём от счастья, всегда находится повод.
  Сам Тягунов употреблял спиртное редко, и причиной тому не всегда являлось безденежье, просто Тягунов терпеть не мог похмелье, головные боли, тошноту и отвратительные ощущения во рту. Но в этот раз положение обязывало. Разговор как обычно не клеился, и это особенно раздражало Тягунова. Больше всего он боялся показаться в глазах Колика слабаком и олухом. Но после третьей стопки приятное тепло охватило грудь, язык начинал развязываться.
 - Где ты работаешь?
- А где может работать человек, окончивший девятилетку? На заводе конечно! Слесарь сборщик, - ответил Колик, окинув Тягунова каким – то необычным взглядом.
- И как платят, достойно?
-Знаешь, не все люди зависят от расчётных листочков. Многие делают себе зарплату сами.
- Как это сами? - удивлённо спросил Тягунов. – Воруют что ли?
- Воруют из кармана.
- Не только, - не унимался Тягунов.
- Ну, рассуди сам. Батрачишь всю жизнь как лошадь ломовая, а сломаешься, и выкинут тебя, поставят на твоё место другого молодого, здорового, а ты сидишь и скулишь в углу и волосёнки свои паршивые дерёшь. Близок локоток мол, прозрел, дескать, а время ушло, не вернёшь ничего. Я, ты, и ещё чёрт знает сколько нам подобных и что на твой взгляд всех нас таких разных объединяет?
- Все мы люди, - ответил заплетающимся голосом Тягунов.
- Инструменты все мы, а не люди, - повышенным тоном ответил Колик. – Сломались - в утиль. А я, однажды проснувшись, прозрел и тебе советую.
- Нет, это не так, - не унимался Тягунов. – Мы сами выбирали этот путь. Нас не принуждают и палкой не подгоняют, если уж кого – то винить, так в первую очередь себя самого.
- Винить в чём? – насмешливо спросил Колик.
- Стены прошибают лбом, у кого он прочнее тому и везёт.
- Эка друг тебя понесло. Стоп, стоп, стоп! На-ка, - Колик протянул Тягунову полную стопку водки. – За Вас, справедливых, твердолобых! 
Колик не мог не заметить, как Тягунов изменился в лице. Как затряслись его руки и покраснели уши.
– Ничего, - думал он про себя. – Полгодика поработаешь, по-другому запоёшь. Сам приползёшь, умник чёртов.
- Хочешь, девочек вызову? Деньги у тебя есть?
- Нет, - холодно ответил Тягунов.
- Ну, ничего у меня есть.
- Нет, не нужно, я слишком пьяный.
- Ты на завод устроиться хочешь? Похлопотать за тебя?
- Это да, - заметно оживился Тягунов.
- Считай, что дело улажено. А в бога ты веришь?
- Чёрт бы его побрал, - думал про себя Тягунов. – Что за непредсказуемая личность. Скользкий, подковыристый себе на уме тип. А вслух сказал.
- Верю.
Бог знает, в какую ещё степь могло занести изрядно подвыпивших молодых людей, если бы не раздавшийся внезапно звонок в дверь. Колик заметно занервничал.
- Ты кого – то ждёшь? - спросил Тягунов.
- Нет, но нужно открыть, вдруг чего – то важное. Я сейчас.
Страшный тип, - снова мелькнуло в пьяной голове Тягунова. Дверь отворилась, и послышался громкий женский голос.
- Чё так долго не открываешь?
- Ты как здесь, Мариш, время полночь? – послышался удивлённый протрезвевший голос Колика.
-Пусти, - ещё громче ответила женщина.
Спустя несколько секунд в комнату совершенно вбежала молодая лет 23 девушка. Она была небольшого роста, с длинными русыми волосами. Немного пухлые губы хорошо сочетались с красивыми чуть раскосыми глазами. Аккуратно выпирающий живот был похож на воздушный шарик, спрятанный под тёплой вязаной кофтой.
- Это наш сосед Ратмир, - отрапортовал вбежавший следом Колик. – Он совсем недавно въехал.
- И сразу к тебе. Неплохо расположились, водочка, селёдочка. А Галя с Парашей случайно не въехали, а то ведь у нас там две пустые квартиры. Жаль, а то бы тоже за компанию.
- Мариш, не впадай в истерику. Ты позоришь меня перед человеком.
- Ах, вот как.
- Извините, пожалуйста, я уже ухожу, - промычал Тягунов.
- Да Вы что, это я ухожу. Это Вы меня простите.
Понимая, что дальнейшее присутствие лишь больше подольёт масла в огонь, Тягунов встал и, пожелав спокойной ночи, направился к двери.
- Эй, друг, - послышалось за спиной Тягунова. – Не обижайся, сам понимаешь, положение.
- Никаких обид.
- Я хотел тебе сказать, - продолжал Колик, положив руку на плечо Тягунова.  – Знаешь ли ты друг мой, Ратмир, что является самым страшным в нашей жизни, если конечно не считать войну и болезни?
- Очень интересно, - ответил Тягунов.
- Самое страшное попасться на невидимый ошейник, с коротким невидимым поводком, а остальное ерунда, формальность, мелочи жизни.
Тягунов совершенно не уловил смысла, но одобрительно покачал головой. Они пожали друг другу руки и, не говоря ни слова, разошлись по домам. Войдя в квартиру не раздеваясь, Тягунов рухнул на диван. Его голова кружилась, и даже закрыв глаза, он ощущал неприятное движение по кругу. Стоило пошевелить головой и головокружение усиливалось, тошнота подпирала к гортани. Но душевно он был спокоен: вечер не прошёл зря, Колик обещал помочь с трудоустройством, а это для Тягунова оставалось самым важным даже в таком отвратительном состоянии. Через несколько минут он уже спал крепким младенческим сном.
Странная штука алкоголь, если рассматривать её как болезнь получается что – то невразумительное. Клин клином, 50 грамм яда и всё снова в норме. Пробуждается желание продолжить лечение, а потом всё снова. Пока не остановишься, не возьмёшь себя в руки.
Тягунов спал, а жизнь вокруг его продолжалась. За окном галдела подвыпившая молодёжь, невпопад выкрикивая обрывки современных рокенрольных песен. Не щадя собственных пальцев кто – то лупил по гитарным струнам с такой силой, что ритм сбивался и превращался в какое – то музыкальное месиво. Раздался звон битого стекла, после которого послышался пронзительный девичий визг. Залаяла собака, грубый мужской голос откуда – то с верху неплохо вписался в самопроизвольный уличный концерт.
- Эй, шпана! Жить надоело?
Тягунов ничего этого не слышал и если б даже вдруг разорвался миномётный снаряд, Тягунов бы так и продолжал оставаться в своём непробудном полуживом состоянии.
  Когда наступило утро, и глаза снова открылись, а мозг немного просветлел, Тягунов снова возненавидел себя, как и  всегда когда просыпался с похмелья. Грядущий день не сулил ничего кроме пост похмельного мучения и тупого пролёживания боков на старом скрипучем диване.