Стеша

Солнышко, теплое, милое,
С желтой листвою играло,
Девушка, бледная, хилая,
В лесу у березки рыдала.

Прячет косынка белая
Тонкую русую косу,
- Что же с собою я сделала?!
Ты помоги мне, береза!

Дай мне, пожалуйста, силы,
Матери нет и отца,
Тетка сердито грозила
Утром сегодня с крыльца.

Тетка уже все узнала,
Скоро узнают и бабы…
Я ей противная стала,
Только не прогнала бы…

Там, за березовой рощей,
Счастье я летом искала,
Думала, будет мне проще,
Только я с ним и пропала.

Не дождалась я ответа,
Не дождалась я письма,
Вот и закончилось лето,
Уехал и мой Кузьма.

А было бы дома мне мило,
Я б в жизни к нему не пошла,
Защиты, спасенья просила,
Не то с ним под стогом нашла.

Когда он со мною прощался,
Свет белый казался не мил,
Он в город забрать обещался,
И клялся, что очень любил.

А люди – где горе, то в радость им,
Как будто бы сами не те же,
Ехидно шушукали гадости,
Вслед тихой, несчастной Стеше.

И в комнате долго молилась,
Свет-матушка, ты научи,
Чтоб сердце мое не разбилось,
Под ним ведь второе стучит.

Носила все горькие слезы
В осенний приветливый лес,
С корзинкой под старой березой,
Никто там глазами не ест.

Как матери руки, ветки,
Все гладили ей по плечам,
Сквозь листья от солнышка метки
Скользили по серым очам.

Услышала в шелесте звуки,
А может, почудилось ей:
- Нельзя опускать тебе руки,
Сын будет опорой твоей.

Он будет и сильным и смелым,
И мать больше жизни любя,
Он словом своим и делом,
В обиду не даст тебя.

Ты сможешь, но будет непросто,
Ты сильная, с болью борись,
Он будет высокого роста,
Ты дашь ему имя Борис.

Полюбит свободу упрямо,
За словом не влезет в карман,
Держась всегда гордо и прямо,
Недаром Кузьма был цыган.

И слушала жадно березу
О сыне своем - молодце,
И сохли горючие слезы
На грустном и бледном лице.

- Тебя я, сыночек, не брошу,
Не будешь без мамки, как я,
Мой маленький, мой хороший…
Кровиночка ты моя!

И дальше текла жизнь простая,
С упреками тетки, людей,
Жила, вечера коротая,
С молитвой и верой своей.

И в срок, после Сырной недели,
Родился здоровый сынок,
И бабы сварливо галдели:
- Какой чернобровый, щенок!

А ей необидно казалось,
Сынок чудо был как глазаст!
Она про себя улыбалась:
Вот вырастет, он вам задаст!

А к тетке старуха ходила,
Узнала она из письма,
(А глазом на Стешу косила)
- Мол, в городе умер Кузьма.

А Стеша с лица побледнела,
И Боренька вдруг закричал,
И сердцем Кузьму пожалела,
Хоть он ее с сыном предал.

Лучами веселыми в лужах
Играла с задором весна,
- Нам, Боренька, папа не нужен,
Я как-нибудь справлюсь одна.

Сынок подрастал маме в радость,
Но стала ей тетка пенять:
- Кормить вас обоих мне в тягость,
Пора бы нам что-то менять.

Работать пойдешь, Степанида,
С дитем и сама я могла бы…
Я слышала, в доме Демида
Батрачка нужна в помощь бабам.

Хоть он и мужик жадноватый,
Но все же работникам платит,
Ему не перечь, хоть права ты,
На хлеб-то нам как-нибудь хватит.

С утра и до вечера Стеша
В Демидовом доме пахала,
И мыслью о сыне утешась,
Доила коров и стирала.

А тетка глядела вполглаза
За Стешиным сыном-мальцом,
Ругала его – «Вот зараза!»,
Он рос, как сорняк, сорванцом.

И как-то стакан уронила
Нечаянно Стеша впотьмах.
- Разбила, зараза, разбила?!
Ей тетка кричала в сердцах.

Но Боря сыночек с поленом
На бабку свою налетел,
Ударил он ей по колену,
Еще раз ударить хотел.

- Не тлонь мою мамку, залаза!
- Ой, тише сыночек, тише…
Ну что ты дерешься так сразу,
На улице люди услышат!

- Ничем не обидела вроде,
Пригрела на шее змею,
У-у, чертовое отродье!
- Есе мамку тлонес, убью!

- Давай, собирай-ка вещи,
Чтоб завтра вас не было здесь!
- Да ливень на улице хлещет…
- А добрые люди есть!

Я столько позора терпела,
Соседи смеялись в глаза…
Сын спал, ну а Стеша ревела,
Всю ночь прогремела гроза.

Хозяин Демид хмурит брови:
- Куды ж я с ребенком тебя?
Попили вы, бабы, мне крови!
И курит, рукав теребя.

- Спасибо, Демид Иваныч!
- Иди, будет сопли пускать…
А ты чтоб, чертенок, мне на ночь
В сенях тут не вздумал орать!

Работала, света не видя,
Демид злился, как выпивал,
Но Стеша была не в обиде
- Чужой ведь, а вот не прогнал.

Сынок рос смышленный, здоровый,
Четвертый минул ему год,
И всякий мальчишка дворовый
Его своим другом зовет.

Еще минул год – тетке плохо,
И хоть она Стеше не мать,
Хоть охай, а хоть и не охай,
Но надо идти помогать.

А как помирать собралася:
- Нельзя в себе это нести,
С постели приподнялася,
- Прости, Степанида, прости!

И слезы глаза ей туманят
- Да я уж тебя простила…
Пусть пухом земля тебе станет,
Ведь ты же меня растила.

И в теткином доме осталась,
Работала, печку топила,
И очень для сына старалась,
Его больше жизни любила.

Дела и заботы все те же
Их жизнь по годам покатилась,
Сынок хорошел, ну а Стеша
За сына украдкой молилась.

Он воду носил и дровишки,
Чтоб матери легче жилось,
А вечером школьные книжки
Читал как-нибудь, на авось.

Учеба ему не давалась,
А школа – что клетка для волка,
Ему заработать мечталось,
А в книгах не видел он толка.

Друзья и подруги любили,
Но если кто скажет про мать –
Кидался. Не раз его били,
И сдачи умел он давать.

Однажды сказал он серьезно
(А Боре двенадцатый год)
- Пойду я к Демиду, он крестный,
Учиться меня пусть возьмет.

Как он, потом столяром стану,
К труду я и с детства привык,
Я, мать, от тебя не отстану,
Ведь в доме один я мужик!

Попробуй, сынок, если хочешь,
(Ну разве же сладишь с тобой!)
Сверкнули тут черные очи,
Кудрявой тряхнул головой.

А Стеша в окошко смотрела,
Все в даль грустно так улыбалась,
Душа словно что-то хотела,
А что – и промолвить боялась.

А летом луна над полями,
Так пахнет цветами, тепло,
С гармошкой девчата с парнями
Ходили гулять за село.

И раз как-то остановился
Проезжий, стучал у окна.
Воды из ковша он напился,
- А слышно, живешь-то одна.

И день был такой ненастный,
А звали его Михаил,
Товар он из города разный
В соседние села возил.

Нет, я не одна, а с сыном,
- Да слышал, болтливый народ,
Такой здоровенный детина!
Уж скоро невесту найдет.

Ну ладно, еще я заеду,
Конфет привезу и вина,
Продолжим мы нашу беседу,
Поди, уж устала одна.

Ой, господи, что это было?
Противный и рыжий с лица,
Себя за молчанье корила,
- Послал же мне день наглеца!

А в следущий раз он приехал,
Уже когда Боря был дома.
Подумал – сынок не помеха,
Зашел, будто старый знакомый.

На стол он поставил бутылку,
- Ох, Стеша, и снег! Прямо хлопья!
Но тут же почуял затылком,
Как смотрит Борис исподлобья.

На мать он взглянул тоже молча,
Растерянный взгляд  уловил,
Подумал – ну ты, харя волчья,
Хозяином что-ль возомнил?

- Иди-ка отсюдова, дядя,
И сласти свои забирай!
А Миша, на мать его глядя:
- Вот это сынок твой бугай!

А Стеша, собравшись, сказала:
- И правда иди, Михаил.
- Ты дура, что мне отказала!
И больше он к ним не ходил.

И после заезжие люди
Стучалися к Стеше в окно
Решила – одна лучше будет,
В их взглядах читала одно.

А думали все эти гости –
Ведь ты уже не молода,
И рада сейчас небось ты,
Что я не смотрю на года.

- А Боре-то возраст подходит,
С тревогой подумала мать,
И в армию скоро же, вроде,
Придется его провожать.

Ну ладно, вернется, он сможет,
Он сильный, сейчас не война,
И Бог ему в этом поможет,
А я уж тут как-то одна.

А Боря в столярной до ночи,
Про армию помнит и он,
Он матери денежку хочет
Оставить для трудных времен.

- Поехай, купи матерьялу, -
Борису Демид повелел,
- Болею, похуже мне стало,
Я сам завтра ехать хотел.

Демид был ему как родитель,
И к парню лежала душа,
- Приедет назавтра водитель,
Скажи, чтоб езжал не спеша.

- Ведь нынче дорога какая!
По слякоти ехать-то к нам,
Как водит он – толком не знаю,
Недавно работает там.

И следущим утром поехал,
За досками, как обещался,
Погода дороге помеха,
Но Боря ее не боялся.

В дороге и разговорились,
Пока снег с дождем по стеклу,
И фары прозрачно светились
Сквозь утра ненастного мглу.

- Сюда поступил я в субботу,
А так-то вожу я давно,
А в общем, любую работу
Могу, мне вообще все равно.

- (Мужик-то не старый, похоже,
А вся голова поседела,
Не буду я спрашивать, все же,
Мне нету до этого дела).

Купил Боря нужные доски,
И все, то что нужно, купил,
Поехали, и папироски
Водитель все молча курил.

По имени звался Степаном,
Про отчество он не сказал,
И в небе, от туч серо-рваном,
Снег хлопьями слепит глаза.

Машина взревела и встала,
Степан угодил в колею,
В грязи она крепко застряла.
Ругался Степан – «мать твою!»

Пытались с доской и лопатой,
По локоть, по уши в грязи,
- Да ты тут и не виноватый,
Я слишком ее нагрузил.

Уже их дневной свет покинул,
И помощи негде просить,
- Иди-ка, Бориска, в кабину,
Тут есть кое-что закусить.

Уставши, почти без надежды,
Рубили они ветки ели,
Машина взревела, как прежде,
По веткам – вперед, еле-еле.

И медленно, метр за метром,
Поехали ночью домой,
Под диким бушующим ветром,
Со слякотной гадкой зимой.

И только под утро у дома
Они заглушили мотор,
И слышит мать – Боря с знакомым
Усталый ведет разговор.

- Скорее, чего же случилось?!
У печки погрейтесь, сюда!
- Машина, мать, остановилась,
В дороге не снег, а вода.

- Степан. – Он представился скромно.
А Стеша одежду дала,
На лавку сел в угол укромный,
Она уж на стол собрала.

И Боря смотрел удивленно,
Когда он поел и попил,
Что мать его скромна, смущенна,
И тихо Степан говорил.

- Спасибо. И стал собираться.
- Тепло и уютно у вас,
Нам надо еще разгружаться,
А сколько же время сейчас?

А Боря зевнул и уставши:
- Ложись-ка, Степан, отдыхать,
Куда ты поедешь, не спавши?
А доски – потом разгружать!

- Да я вас и так тут стесняю…
- Ну, места уж хватит у нас,
Я вещи пока постираю,
А вы отдыхайте сейчас.

Остался. И Боря увидел:
К нему мать душою лежит.
-(Да пусть, он ее не обидит,
Он вроде нормальный мужик).

Назавтра уехал. А Стеша
Спросила вдруг так, невзначай:
- Сынок, а живет-то он где же?
И вдруг пролила она чай.

А через неделю по делу
Он снова в селе побывал,
И к Стеше зайти захотел он,
А что ей сказать – и не знал.

А Стеша как вышла из дома,
Так встала, как будто без сил,
Машина была ей знакома,
За нею Степан, он курил.

- Чего же вы к нам не зайдете?
И он посмотрел ей в глаза,
- Зайду, коли вы позовете,
Он голосом тихим сказал.

Глаза голубые с печалью,
Обветрено жизнью лицо,
Она налила ему чаю
(Ох, был бы ты Боре отцом!)

- Нелегкая жизнь мне досталась,
Ох, Стеша, и где ж ты была?
- И я тоже с Борькой скиталась,
Наверно, тебя я ждала.

И Стеша две рюмки достала,
Степан ее молча обнял,
Она отстраняться не стала,
Он понял, что точно пропал.

Борис забежал, и с порога:
- Повестка мне в армию, мать!
На стол собери ты немного,
И будем меня провожать!

И вечером близкие сели,
Друзья и семья вся Демида,
Гуляли всю ночь, песни пели,
И плакала там Степанида.

Еще до рассвета Степана
В сторонку Борис отозвал
- Прошу, береги мою маму,
И крепко он руку пожал.