Гномы России

Роман Дымнов


Гномы России




Сильфида Лена пользовалась спросом у мужчин. Но замуж никто не брал. Несмотря на красивый овал лица, грудь и эпилированый голеностоп. Тридцать лет ударили как набат. Тридцать два - как с горки на саночках. Семьи нет, детей нет, оглянуться - позади лишь несколько страстных романов, один из которых подарил несусветный рубин. И всё.
Лена зарегистрировалась на сайте знакомств.
Недолгое обитание там познакомило её с гномом Артёмом. Встретились в кафе. На второй раз пришли к ней. Гном Артём деловито разделся и сразу полез под одеяло.
- Ну где ты там? - спросил он.
Лене хотелось романтики. А гном уже сидел на шёлковых простынях голым задом.
Надо отдать должное, - он знал, что делать. Лена увидела себя со стороны - почувствовала себя с разъятыми ногами курицей гриль. Артём неровно дышал, и ей послышались в посвисте носа фрагменты из оперы-зингшпиль «Волшебная флейта».
Потом сидели, завёрнутые в простыни. Артём, набросив только ниже пояса. Поглаживал её икры. Признался: - Я страдаю приапизмом. Хотя эти страдания и очень приятны.
  Спустя какое-то время он стал поворачиваться, чтобы снова.
Но тут в дверь позвонили. Пошёл открывать Артём. Как ни странно.
Снаружи стоял гном.
«Ревнивый друг педераст.», - Пронеслось в мыслях у Лены, - Сейчас начнут выяснять отношения. Визгливо кататься по полу и царапаться, будто школьницы-целки. А потом помирятся в отчаянном совокуплении.
Лена даже зажмурилась.
Тем не менее, Артём спросил: - «Вам назначено?»
Из чего Лена пришла к выводу, что он был чиновником.
Вместо ответа незнакомый гном набросился на Артёма. С изуверскими целями.

Гномы махали кирками ещё от Адама. Шелестели заступами под Гефсиманским садом. Первыми упали на Тунгусский метеорит, опередив всех двуногих, кто мог до него добраться.
В нашей стране гномы, как правило, занимаются и добыванием. Для переработки, для печей и плавилен нужны системы дымовыведения. Что возможно лишь в горах. Чёрные обильные клубы дыма источаются по ночам. Проще всего в этом плане себя чувствуют гномы на Камчатке. Помимо них в литейных ремесленниках есть Алтайские гномы, Уральские гномы, Дагестанские.
Но, скажем, в Армении гномов нет. Даже ближайшие соседи, между самых старожилов не помнят, чтобы там под землей шевелился кто-либо бородатый.
Гномичьи города не высотные, и не отличаются изящной архитектурой. Господство отдаётся мощности стен, которые сдерживают толщи земли, расположенные выше.
Во главе города стоит и'ом. Непонятно как избранный гном в результате сложных выборов и манипуляций. При наличии этой должности, в случае, например, прогрессирующего обрушения, у остальных была некая уверенность, что ситуация не пустится на самотёк.
Служить предполагалось за изысканную и нажористую еду. Не больше. Фактически, на общественных началах.
Ничего не давали. Но за бездействие при ЧП и спросить ничего не могли. Просто отрубали руку. Так что безрукий гном вполне мог означать и бывшего иома двух неудачно кончивших  городов.
Каких-то ремесленных общин у гномов не было никогда. Коллективная работа среди них не редкость, но преследуют они только свои личные интересы.
…Когда-то здесь не было ничего, кроме спрессованного покоя.
Развивалось всё весьма стандартно. Залежи обнаружили горносумы. Награда для них в этом деле всегда разная. Вплоть до того, что сбрасывают в пропасть.
Было это - с первых лучин прошло лет сто, поменьше.

Теперь на этом месте вовсю распространялись гномьи шахты,- расходились разного размера и направленности на нескольких уровнях. По разным пробурам трудились сотни гномов. Подпорки, стропила, факелы. На подвесных люльках делают новые каналы.
Здесь же, на общей центральной площадке спали. Ноги к теплу.
Валяется инвентарь. Паровой земледолб. Воткнутые лопаты. Обливаются из душа-топтуна.  За сколоченными столами уминают шматы мяса вперемежку с хлебом. Запах табака. Общий гвалт. Двигающиеся фигуры. Пони. Ошалевшие от тягловых перегрузок. Грязные, под землёй.
Но вот, нарастающе, всё это разрушилось. Раскатился шум. Треск, крики, надсадная возня. Позади плеснула сдавленная истошность. Палефей бросил работу, развернулся лицом к началу тоннеля. Огонёк мелко извивался.
Минуя, от края в край появился неизвестный гном с видом юдольного пешехода Апокалипсиса. Хотел пройти мимо, но вот он остановился, повернул голову и направился вглубь, где стоял Палефей. Двигался он не спеша, словно нёс приглашение на планёрку.
Палефей насторожился.
Незнакомец не проявлял агрессии. Руки были пусты. Для разъяснения чего-либо кулаки не сжимал.
Подошёл впритык. Палефею не понравилось такое внедрение в его личное пространство. И он отошёл на шаг. На шаг, но более короткий придвинулся и гном. Внезапно борода его приподнялась,.. потом бросилась вперёд, в бороду Палефея и вплелась злым молниеносным вцепом.
Палефей встал, как током втреснутый. Прогнулся в спине, словно смотрел на Малую Медведицу или разглядывал потолок угольной шахты. Будто его мозг открыли штопором. И все хорошее деловое сознательное утекло туда.
Ориентируясь прорытыми тоннелями, грязное бесчинство направилось к более массовым жилым скоплениям.
…К вечеру второго дня подземные сквозняки переволакивали непонятно как там оказавшуюся веточку буддлеи. Город был захвачен зомби-гномами.

Дело до 9-го отдела дошло быстро. Закрывшиеся в коммуникативном секторе гномы слали сигналы о помощи. Морзе работал безотказно.
Из радиограмм ничего было ясного - гномы пробивали отчаянную белиберду. Но так обильно они не вибрировали давно. Со времен мистического неуловимого подземного убийцы, которого прозвали Руженик тыла. От фр. rouge - красный. Было это в период Первой мировой. Тот лихо оставил - разматыватель гномьих кишок.
Как и тогда впечатления сумбурные, но высший градус опасности был во плоти.
9-й отдел послал своего
Нфум был хепп. Народность, которая для гармонизации протекания эмоциональных и магических сил жила в шкафах.
Ростом и комплекцией Нфум был с крупного коренастого бобра. Темно-рыжеватая шерсть. Лицо было по большей части человеческое, шерстью покрыто тоже, только короткой-короткой. Волосы зачесаны назад свободным манером: как-то между рок-н-роллом и Сталиным.
Весь облик Нфума был достаточно элегантен. В том числе в одежде.
Сейчас Нфум сидел за столиком и ел каре из ягнёнка ручной колки. Поджаренное на вишнёвых углях. Потом салат. Да.
В этот дневной час в ресторанчике было немноголюдно прекрасно.
На десерт он заявил бичерин. Бариста взялся.
Он засыпал в турку чайную ложку с горкой только что смолотого кофе. Залил воды и поставил на медленный огонь.
Пока готовилось, налил бокал Пино Гри зашедшему посетителю.
Как только кофе стал закипать, бариста снял турку. В следующее время он укрыл дно прозрачного стаканчика белым шоколадом. Поверх него слоем – распущенный тёмный шоколад. (Пенка кофе меж тем подсохла, закупорив внутри весь аромат).
Подостывший эспрессо он вылил по лезвию ножа, поставленному под наклоном так, что кончик лишь касался верхней границы тёмного шоколада. Аккуратно, чтобы ни в какой мере слои не смешать.
Затем взбил охлаждённые сливки в пышную пену. Выложив их на кофе сверху, бариста отправил прозрачный стаканчик bicchierino по направлению.
К пространству Нфума приблизился субъект с велосипеда. Нёс пакет. Возможно, что-то важное. Иные вести Нфум ожидал другими способами. Некоторые даже через почтовый ящик.
Вопреки нравам почтальонов, человек не ушел, а как раз даже сел напротив. Вдруг, если будут вопросы.
Нфум доел. Салфеткой Нфум пользовался не долее пяти секунд. Он не был снобом.
Внутри пакета оказался сложенный в два раза лист предписания задачи.
Нфум следил глазами написанное. Надлежало оценить случившееся, без вмешательства. Приступить, разумеется, нужно было срочно.
Нфум подумал по ощущениям и заказал себе ещё один бичерин.

Нфум зашёл домой. Разоблачился, и так как лезть приходилось под землю, надел грубый на вид горчичного цвета комбинезон со вставками.

- Прошу прощения… Да… Да.. Извините… Сегодня представление не состоится… Да,.. Билеты действительны… Извините… Сегодня представления не будет… Еще раз извините,… - пожилой работник цирка выпроваживал зрителей. (Вид предупредительный - в силу обстоятельств). Те цедились в выход, насколько позволяли люди впереди. Наконец, за оградой оказался последний. Разошлись. Дрессировщик Филатов-однофамилец после порции котлет курил «Голуаз». Но так, чтобы не увидели ни посетители, ни тем более животные. За ребром шатра.
Этот шапито почти что на окраине города, испокон двух веков стоял на одном месте.
Цирк был на самоокупаемости. Отчего дрессированная макака Саша каждое утро поворачивалась в сторону городской Администрации анусом. Маленькое, но выражение позиции.
После удаления публики и весь штат закрыли в кабинете директора. Мест на всех не хватало. Клоун Пипа встал на рога.
С Нфумом остался только один. Тот самый, который провожал обладателей билетов. Пух на его голове был предметом вожделения любой сойки для утепления гнезда. Щёки испещряли морщины, как окопы Першино. Ногами шаркал бойко, но последними шагами перед «еле». В ботинках из тюленьей кожи. В прошлом эквилибрист.
Старик был посвящён в секрет. Удивить его можно было лишь двадцатилетней девственницей, играющей на кларнете.
- Прошу, - сказал он.
Они прошли внутрь манежа.

На зрительских местах было пусто, что окажись, можно было разглядеть слона в любой точке.
В столь большом пространстве тишина разлилась почти как банка с краской. У грудных детей от такого могло и в ушах заложить. Лишь в продранный купол было слышно непостоянное щебетание птиц.
Иван Трофимович пошёл в коридоры от манежа, содержащие гримёрки и подсобные помещения.
Некоторое время погодя оттуда донёсся скрип - Иван Трофимович где-то раскрывал одну из дверей. Затем послышался новый скрип, с дальнейшим доскрипом. Потом ещё. Когда же прозвучал шестой раскат, арена стала двигаться.
Скрипы, каждый своим звуком и длиной, в своей последовательности изменили её.
Открылся вход, ведущий в самую гномью преисподнюю.

На глубине четырёх метров почти сразу, под вторым рядом кресел, стояла дверь.
Иван Трофимович покопался и достал из-под накладного шва от аппендицита дубовый ключ. С замочной скважины слетел труху.
- Дальше сами. Я там не был. И бывать не собираюсь.
Нфум прошёл.
Свет стал утоньшаться, - Иван Трофимович стал закрывать дверь, - мелькнул последний раз порезом и исчез.

Образ доброго, зачастую весёлого старикана, плотно укоренился в головах, романтизированный сказками века 18-го.
В самом деле гномы были вздорные,.. Алчные и злые. Сварливы, как подъезжачий графа Трубецкого. Жизнь под землёй с рождения до финальных кулис накладывает свою масть. Фраза «Мы встретились в Анапе. Мы были молоды и беспечны» была в устах гнома невозможной априори.
Дышат воздушно-земельной взвесью. Бороды - у всех. Даже у новорожденных, в зачаточном состоянии. Это сенсорный обозреватель окружающего мира. Отчего гномы способны ориентироваться в полной темноте. Сигналы поступают в мозг, в височные его доли.
В три года гном считается полностью взрослым. В один год самые ушлые гномёныши уже стращают мамаш ювенальной юстицией.

Это был один из официальных ходов в туда, утвержденных в 19 веке в Клагенфурте. Гномы в данном случае существовали по своим положениям.
По сторонам находились продольные деревянные ограждения, далее пропавшие. Нфум привык к темноте.
Было неряшливо. Обломки, груды земли, как на французских фотографиях Малахова кургана Крымской кампании.
В самом конце его неблизкого пути был тупик. Но перед ним, на гладком камне сидел гном. Чёрствые чёрные руки с попытками отмыть. Кудрявый, как Давид Микеланджело в терракотовой перелепке работы Бубенцамяна.
С яростной бородой. За которой хоть и ухаживали, была косматой в бо'льшую сторону. Для укрощения всё же, край был захвачен в палладиевое кольцо.
Он смотрел на Нфума. Не спрашивал ничего. Тот кто добрался, был здесь не случайным.
- Полезайте.
Гном открыл рот. Его повело.
Нуфм надел капюшон. Рот стал расти в своём овале. Попёр вверх по диагонали.
Это не значило, что гномий мир и город находился внутри гнома. Это была точка преломления местоположения. Гномья чёрная дыра. Внутри пахло медью. И Нфум вышел как раз перед какой-то небольшой фонарной площадью, сам оставаясь в неосвещаемой сумеречности кирпичного алькова.
  Почти в это же самое время между досками перевернутого ящика зажёгся свет. Ящик откинулся и показался гном. Судя по всему, он сидел здесь и встретил того, которого он ждал. Поправил титановый намудник. Средство защиты на случай обвала, чтоб «дети» не пострадали. Говорить «Следуйте за мной» он справедливо опасался отсюда выходить. Нфум чувствовал от него веяние наложенной кустарной маскировки. Неумелое, как смогли, заклятие плюс процеженный через марлю кошачий помёт. Чтоб не воняло, но внимание бород зомби-гномов на таком расстоянии отворачивало. Тут же валялась и тряпка, пропитанная этим добром.
На кромке выхода с задворок Нфум единожды провел полусферически по верху рукой. Затем вытянул на несколько секунд руки перед собой, продлевая коридор.
Зомби-гномы представляли опасность только для гномов. Однако, по прошествии времени, мутировавшие, кидались уже на всех без перебора.
И действительно, пока Нфум шёл внутри сооруженного хода, снаружи на него несколько раз бросались обезумевшие, не владеющие больше собой особи.
Резвые, совсем без плавности движений.  В облике каждого произошли бескомпромиссные перемены. Теперь никакая женщина не пошла бы с ним не то, что на концерт Шостаковича, но даже и на Михаила Шуфутинского.
За право напасть первым кто-то грызся около телеги. Полусидя, на кукорках. Один из них, возможно оттого, что зацепился за обод, опрокинулся рядом с лежащим плашмя колесом. Второй вслед ему выплюнул откушенные пальцы. Они полетели стручками гороха.
Дополнительной прелестью прохода «Дыхание Кусто» являлась новинка: Нфум его заминировал. И тот, кто наскакивал головой на минные участки, выглядел, будто целовался с последующим отлётом сотрясающегося тела. Целость не страдала. Какие-то секунды спустя зомби-гном шевелился для попытки встать.
По утрамбованной до состояния асфальта земле Нфум со спутником двигались дальше. Прошли мимо молельни св. Иеброхима гн. Десятками минутами спустя они оказались у башни св. Фёдора гн. Откуда и доходил сигнал.
Проводник остался сразу за дверями. И наконец-то мог вздохнуть с облегчением.

В одной из комнат, отделанной под карельскую берёзу Нфума встречало трое. Троббр и Лев, названный так в честь Ясной поляны. Присутствовал здесь и ещё один, как архивариус. С женой он венчался в подвале Грибоедовского ЗАГСа Москвы. Казимир.
Подволакивал ногу. Стянутая от деформации сухожилий рука. Кроме того, он странно косил одним глазом. Иной тут мигом бы оценил всю опасность работы библиотекаря. Более сведущим можно было понять - Казимир попал пару раз под обвал. Или же под случайную лапу - крот-берсерк.
Нфум сел на кряжистом стуле. Напротив него расположились гномы в неровном ряде стульев. У одного на ногах были чулки, лиловые как у епископа. Ещё у одного на голове был кролик Тёма (при жизни).
Подсвечники из серебра и канделябр из белого золота, чтобы не выбивался из интерьера. Огонь тоже жгли получше. Не экономили.
Когда приличия первоначального молчания, казалось бы, были соблюдены, Троббр стал говорить.
- Вы всё видели… как выглядит. Это пришло с нашей западной шахты. Спохватились мы не так поздно.
- Нет?
- Мы сохранили примерно треть, чуть меньше, жителей. По слухам, соседнее поселение уничтожено полностью. - Сказал Лев.
- Так вот… при первой же угрозе мы затопили ту шахту вместе со всеми. Вперемежку. Пришлось пойти на жертвы. Выделили компенсацию семьям, когда нам сказали, что они живы. Вся эта шатия.
- Там где выход - мы срочно посадили ворота на петли. И не зря. - Сказал Лев.
- Оттуда их начали таранить и вроде даже грызть. Они грызли дерево в три смены, чтоб выбраться наружу.. Такой надсадности я ещё не встречал. На всякий случай мы подшили железные плиты. Всё равно снесли. Продавили, оставив на зазубринах своё мясо.
- Пришлось запираться уже внутри города.
По комнате в другую дверь прошла гномиха, удерживая на поводках двух приручённых землероек в тёмно-рыжих ошейниках.
Бород у женщин, естественно, нет. «Видение мира» осуществляют длинные височные локоны. Которые для красоты гномихи, как правило, завивали.
Ноги, одна из которых в районе стопы деревянная, были в сабо. И когда гномиха ходила, грохотало, будто мельница.
- Что было дальше? - Спросил Нфум.
- Как с ними себя вести и какую угрозу они несут на себе, никто, понятно, не знал. Не встретив сопротивления, они вынесли часть города. Распространение прошло как эпидемия.
Это было что-то ужасное. Один бездушный поток. Губили всё однокоренное. Навалится, жертва немного подрыгает ботами. Полежит, как расстрелянный Че Гевара, встаёт и присоединяется
- Кто уцелел в основном?
- Системы нет. Те, кто в тот момент был на улицах, ушли в первый залп. А мутанты закончили картину.
Что-то неодушевленное затрещало в области потолка, и сверху посыпалось с большую пригоршню песка.
- Эвакуацию я вам не могу устроить. Я не из группы прикрытия, а только строго пока оцениваю происходящее.
- Эвакуация не нужна, - Ответил Троббр. Достал из ручки стержень и энергично почесал им в ухе. От удовольствия зажимая ближний глаз, - Здесь мы обеспечены всем, чем нужно: едой, защитой. Надеюсь и думаю передние створы несколько дней выдержат. А в кладовых у каждого провизии, чтобы продержаться пару лет. Плюс источник воды, дающий два кубических метра воды в час.
Нфум покинул башню. Из города он выходил через заднюю дверь. Послышались хлопки. Зомби-гномы начали взрывать баллоны с газом.

Обратно путь был менее сложный и запутанный. Прошло примерно тридцать минут (что в некоторых регионах страны называется полчаса), и Нфум стоял наруже под качающимися ивами.
В отдел решил не торопиться. Дела надо делать. А не слать начальству по каждому поводу доклады, шкворчащие позитивом. Чем многие в последнее время увлекаются.
Нфум знал, что произошло. Однако, нужно было выяснить детали, а в них, как правило, вся суть. Ставить точки предполагала профессиональная этика.

Первый раз на звонок никто не ответил. Дожидаться в подъезде Нфум не стал. Мог походить на киллера или тоскливого воздыхателя. Поэтому он вышел и сел на лавочку в парке. Пахло свежими огурцами и кошеной травой.  Посидел. Ветерок приятно обивал шею. Нфум купил прохладительный напиток. Стало совсем хорошо.
Он сидел, наложив на себя, так называемый, плебесцитарый визус. Банально, чтобы не цеплять ненужного внимания. Для окружающих он виделся пожилым человеком - На нём ничего себе шляпа. Очки. Единственное что могло смущать - это китобойный гарпун средних размеров. Но мало ли в нашей стране отставных китобоев.
Дело вот в чём: когда находишься в плебисцитарном визусе, на твою сущность выходят поохотиться ииглы. А тут держи ухо востро. Тут гарпун и нужен, чтобы отбиваться. Но пока все было спокойно.
Рядом уже сидели двое из НИИ, или просто культурные работники культуры. Бумажную налепку от мороженого они бросили в урну, хоть и пришлось преодолевать десяток шагов, а не пытались приклеить её на плевке к боковине лавки.
- Знаете новость, Пётр Петрович? - говорили они. - Четыре дня назад у нас в подвале музея прорвало трубы канализации. Архивные хранилища затопило дерьмом.
- Как??
- Боюсь предположить, что из-за избыточного давления. Скорее всего, изношенность систем. Трубы-то о-го-го сколько не меняли. Когда-то обязательно должно было хоть капнуть. А тут сразу обильно. В высоких носках вброд не пройти. Без шума, по-тихонькому пригласили реставратора. С именем. Пока, правда, не договорились. Он отказывается вступать, а у нас катастрофический недобор по профсоюзам.
Понимаешь, перестелили полы, паркет убрали. Полотёров уволили. А они составляли процентов пятнадцать от всех членов. И теперь руководство из областного центра вальцует голову нашему начальству. Борису Андрияновичу. И это оно ещё не знает по поводу говнопрорыва. А Борис Андриянович тоже в мыле. Нам через неделю принимать передвижную выставку Босха. И тут ещё. И там… Не знаю что будет…

Гулял около часа. Позвонил повторно. На этот раз открыли.
- Как дела, Алёша? - сказал Нфум. Он был в своём обычном виде.
Нфум знал его по Мултанскому делу.
Мало стареющий, Рамкрист (тоже имя) проживал жизнь вежливо. Вплоть до 1938 года.
Участь интеллигентных людей была тогда определена. Лагеря по 58-й статье. И перспективы узнать о полёте первого спутника на Соловках, были. Но судьба, вильнув хвостом, вмешалась. Алексей случайным стечением обстоятельств, опередив тайный визит Мессинга, вытащил у Всесоюзного старосты Тверина камень из желчного пузыря. Избавил его заодно и от лёгкой косолапости, которой Михаил Иванович обладал с детства. Гадать же о судьбе СССР на предложенных картах Таро отказался.
Потому в благодарность он получил ордер в новостройке не в Москве, а в Волоколамске. Его тогдашнюю квартиру отдали наркому по Краснопресненскому району. Доплатой при таком размене служила тишина в будущем.
Потом он и дальше порой встречался с известными людьми. Даже с Муслимом Магомаевым. Однако, вёл себя скромно.
Сейчас Рамкрист выглядел как малость постаревший Василий Жуковский с известного портрета. Кто он был по национальности или по принадлежности, Нфум не знал. Определенно было одно: в первой трети xx века, после встречи с Робертом Бокю, он глубоко увлёкся этнологией гномов. Мифы, легенды, причудливые факты. Даже самые невероятные вещи попадали в его сферу. Поэтому(!) Нфум был здесь.
  Они прошли по прихожей. Нфум последний раз был у него в Волоколамске.
Сел на угловой диван. Рамкрист пока нет на кресло с деревянными подлокотниками. Домашним он был в архалуке.
- В курсе ты или нет, внизу зомби-гномы. Распространению уже несколько дней.
Рамкрист удивленно заложил руки в карманы.
- Кофе? И ты мне всё расскажешь. Ты их видел сам?
- Покажи.
- Что?
- Покажи.
- …
- Мы знаем, что ты купил эту книгу на анонимном аукционе.
И давай без горячего негатива. Сам понимаешь, такие вещи из вида не выпадают. Позволяется тайно продавать и перепродавать, позволяется играть в тайность и анонимность. Не вмешиваемся. Но когда нужно, прихожу я. Или не я. В общем, кто-то приходит. В данном случае я. И визит этот частный. Поэтому будем уверенно считать, что твоя личная жизнь не нарушена. Мне бы и самому этого не хотелось.
- Хм, - Рамкрист подумал, - Но ты её, как это говорится, не изымешь?
- Да ну ты что? У нас еще «Огонёк» за 75-й год валяется в беспорядке.

Появился Ветхостраничный талмуд. Гномичий легендарий. Кто такие зомби-гномы Нфум и правда знал. Откуда они растут - тоже. Ему был нужен в подробностях сам порядок их остановки. Любое, что поможет. Здесь быть что-то должно.
- В перчатках, пожалуйста в перчатках, - Алексей протягивал Нфуму пару, имея и на своих руках такие же. Нфум надел, и только тогда книга перешла ему в пользование.
Обложка - слежавшийся веками намертво уголь. С добавлением какой-то слюды, промерцовывающей в свете. И никаких украшений или инкрустаций.
Нфум просмотрел книгу всю, затем вернулся к одним записям. Бросил на страницу два клоклуёнга - маленькие фиолетовые шарики, с помощью которых можно было порой прочитать скрытое в книгах. Первый раскатывался почти в одном месте потихоньку во все стороны, второй тоже совершал свой маршрут, более обширный.
Однако ничего лишнего не проступило. В низу страницы было углубление с уложенным туда механизмом. Нфум дотронулся до него, и на ножки поднялся аппарат наподобие шарманочного биоскопа. Нфум завел пружинку и примкнул к окулярам. Заиграла тоненькая музыка. И внутри разыгралось действие. Сюжет был короткий, несколько секунд.
- Дай теперь я. - Рамкрист тоже посмотрел.
- Пару раз я пытался поднять эту штуку, но у меня ничего не получалось. - Сказал он.
- Я сделал рунорасклёп. На непродолжительное время он расстёгивает не очень сложные руны. И можно посмотреть ради ознакомления.
В боковинке биоскопа имелась пусто'та. Круглая, способная в себя вместить нечто по размерам гильзы или небольшого картуза. Возможно, в начинке содержалось что-то важное. Однако это безвозвратно выпало и потерялось.
- Ну так как насчёт кофе? - предложил Рамкрист, когда прохирон был прибран.
Он ушёл на кухню и потом вернулся с подносом. Разлил по чашкам кампучино. Кофе из зёрен, произросших на восточных склонах кампучийских холмов, с добавлением молока коз-лесбиянок.
- Так ты их видел?
- А то.
Освобождая место на журнальном столике, Нфум убрал какие-то папки. Заглянул в одну, а из другой, неплотно сжатой, просыпались фотографии гномов.
В череде прочих, неразложенных по местам, была одна с Анной Ахматовой. Она сидела возле рояля. На банкетке какой-то подросток в матросском костюме, возможно, Лёва, играет на рояле разутыми ногами. Ему смешно.
А рядом с ними, заложив руки за спину, стоял улыбавшийся цверг. И брюки его, и пиджак были твидовые. Даже жилет. Совершенно непривычный светский вид.
- Разве вообще гномам можно встречаться с людьми? - спросил Нфум.
- Нет. - Алексей убрал фотографию. - Это запрещено законом. Но этой фотографии как будто и нет.
Действительно, контакты были ограничены, а потом и вовсе запрещены. Что вместе с тем перетекало в случайные или неофициальные столкновения с обеих сторон.
Среди каковых была и встреча гнома Корнила с народовольцем Усачёвым в Остропольском переулке. Несмотря на отчаянную карлообразность, Усачёв преследовал его. Бросил бомбу, - так он был похож. И видя, как визави разлетается ошмётками был в твердой уверенности, что это Пётр Столыпин.
Нфум помнил детские истории про цвергов. Когда он повзрослел, стали доступны и другие материалы.
Проводя почти всю свою жизнь возле печей, цверги постоянно подвергаются огромным температурам. От чего их даже внутренние органы спекаются, выгорают. Тогда цверги делают операцию. Каждый из них покрыт трансплантационными швами, и не по разу. Взамен уничтоженному органу вшивается новый. Откуда их берут? Чаще всего цверги используют внутренности человеческих карликов.
Даже случалось, особенно в прежние времена, что цверги через подставных лиц выкупали лилипутов из цирка прямо оптом.
И именно цверги были причиной происходящего зомбитворения.
- Да, Алёша, - сказал Нфум на прощанье, - Я знаю о твоей любви к предмету. Знаю, что тебе обязательно захочется взглянуть и ты будешь искать варианты. Но мой тебе совет… - они уже мутировали.
Когда Нфум спускался, на лестничной площадке он встретил женщину. Ворс на её берете слёг в противоположную, как от хорошей затрещины. Берет обратно после поправили. Ворс - нет.

Аллея не годилась. Парк с пересохшим фонтаном и аркой – не более. Перебрав варианты, Нфум нашёл место.
Для дальнейшего требовалась несутулая спина, а главное - сильные магические возможности. Кроме того, способность магировать в посторонних пространствах. Нфум отрезал, чтобы не быть им распознанным, своё прошлое. Вкрай после себя. Потом внешне это выглядело просто. Нфум достал небольшую серебряную ложечку.
…Поместил её в рот… и переродился.
В пространстве более высшем, чем было у Нфума по рождению. Там, где обитатели душ с лаенитовыми кольцами на пальцах. Описать где Нфум оказался было невозможно. Разве что для него вокруг было лилово-пепельное. И порой то тут, то там марьилось, будто снятое на плёнку Шосткинского объединения «Свема».
По плану он перемещался к информации, которая с учётом времени обладала наибольшими маяковыми ориентирами. Это была сакральная геометрия. Нфум собирался отловить эхо события и надеялся перехватить понятность до того, как она станет совсем неразличима. Здесь была и способность воспринимать - другая.
Когда вдруг стали слышаться завывания собаки, а  - «Если воет собака, значит, рядом мертвец», - Нфум осмотрелся. Перед ним стояли Одоевский и Фридрих Крупп. Нечто, принявшее их оболочку. А может и они сами после того Света. Явно заблудшие. А держаться вместе - всё как-то проще.
Одоевский окрысился, как вампир в дешёвых фильмах. Шагнул чуть сторону. На носу у него виднелась не прижизненная отметина, будто из крыла ноздри вырвали рыболовным крючком. Крупп крохотно-крохотно сгибался в пояснице и беспрестанно издавал сдавленные звуки «упъ…упъ…упъ…упъ…»
Владимир Фёдорович выглядел агрессивно. Потрёпанный вид давал фору в драке.
Нфум принамерился, зацепил позади и сплюснул Одоевского вакуумом. Как одеялом захлопнул. Он избегал устраивать шумные разборки, привлекая внимание. Испытывать судьбу не стоило. Возможно, духи обошлись бы снисходительно и понимающе. Но могли и вовсе нет. А попадать с ними в переделку Нфум не хотел. И давал Круппу понять, чтобы тот держался на месте, и они разойдутся спокойно.
Пока Крупп молча соглашался на предложение, хепп исчез.
Ведущий след был утерян. Однако, Нфум довольно скоро смог его восстановить. Далее его больше ничего не отвлекало. Нужно было поспешать. Находясь в чужеродном пространстве, Нфум начал изнутри подтапливаться. Помимо чтоб не попасться - вот почему почти никто не шёл на перерождение, - каждое могло обернуться поездкой Толстого через Астапово.
Могли потерять подсознание.
Теперь, когда счёт шёл ещё и на время, вариант оставался пожалуй что один этот, при прочих потерянных данных.
Нфум добирался до процесса Бронзового рукоположения, который увидел немыми картинками в биоскопе. Здесь он намеревался принять его смысл.
Вот, появились нужные события. Присмотревшись, чтобы сделать правильный выбор, Нфум прихватил одного персонажа. Тот ничего не почувствовал - здесь и сейчас он был только «воспоминанием».
Путешествие Нфума окончилось. Можно было возвращаться.
По возвращении, предстояло забрать прошлое. Кропотливо сшивая сначала прошедшие за это время часы с часами, потом минуты с минутами. Пока стежки не стали совсем крохотными, и его прошлое и настоящее снова не заскользили единым целым.

Если кто хочет узнать про скандинавских цвергов, пусть смотрит энциклопедию, там всё. Наши с ними - ветвь параллельная. Не вдаваясь в анатомические подробности - это гномы высочайшего ремесленного мастерства.
Глаза Коту-Баюну делали они. Отдельные доспехи Святогора - тоже. Самую массовую работу наших цвергов можно увидеть зимой. Когда душа кого-то из предков дышит на родные окна - и появляются эти кружавные узоры.
Несмотря на морозную природу, всё куётся из печи. При обычной температуре невидимые, на холоде проявляются и облекают стекло.
Цверги обладали одной чертой. Они не замечали окружающих «не-цвергов», когда те не были им нужны. Просто обходили, как помеху, - даже если к ним обращались. Перед тем, как отправиться в шкаф, Нфум позвонил шефу. Выслушав до последней точки, он и Нфум разработали дальнейшие действия.
Так в истории появился и Бовт. Самый старый хепп. Он был даже в первозданном Перу. Это уже потом там появились миссионеры с позами.
И не обращать на Бовта внимания было даже по цвержьим меркам, весьма наглым распоряжением времени. Он был из примечательного рода. Когда-то его предок изгнал из беса свинью.
- Мне нужен кто-нибудь из ваших коренных. - Бовт остановил одного цверга в шапке чуть наискось, какую носят сталевары. Разве что без квадратного пенсне на внутренних полях.
- Идёмте, - Отозвался  тот.
Они прошли перекидным стальным мостом, склёпанным прочно, но небрежно. С поверх толстыми досками, в аккурат только чтобы можно было перейти.
Внизу, под ними в котлах варились металлические смеси, ковши переворачивались в формы, ярились печи. Звук стоял невообразимый. Десятки, сотни механических кувалд и молотищ смешивались с чистым и тонким перетюком более мелких молотков при ручной работе.
Заурчали перебираемые в механизмах цепи. Раздался гул, мощнейший, как если бы в борт «Королеве Виктории» ударил большой таран с хорошего раскача.
Не доходя до литейной точки, цверг указал несколькими пальцами враз на одного, спиной к ним.
- Его зовут Тромвагелгуссон.
Харр'юссдегаден, Съёгрнунснен,… несмотря на то, что цверги были российские, по традиции все они носили скандинавские имена.
Бовт подождал. Наконец, Тромвагелгуссон окончив что-то, отошёл от жара неимоверной печи.
Цверг отошёл от жара неимоверной печи. Поднял на лоб очки со стеклами чернее ночи. Отхаркал. Сплюнул слюной по густоте напоминающей сметану. Борода и уши его были покрыты специальным жаростойким гелем. На ухе ювелирный имплант, вживлённая в раковину с внешней стороны золотая пластина. На шее, как и у многих, двумя вензелями с обеих сторон были выколоты исчёрно-синие татуировки, носившие талисманическое свойство.
Меха раздували, качая ручку, с десяток каких-то тварей неясного происхождения.
Находясь здесь, Бовт почти с самого начала применил туммо - искусство буддийских монахов по регулированию внутренней температуры тела.
- Хау, - сказал он.
- Мм-м. Что привело тебя сюда?
- Нужно, чтобы вы изготовили лунные лучи в ночь на восемнадцатое июня.
- Это заявка. - Иронично сговорил Тромвагелгуссон, - Вот так вот, чтобы мы всё оставили?
- Будет «Бронзовое рукоположение». И ваши лучи нужны обязательно.
- «Бронзовое рукоположение»? Давненько я не слышал этого слова.
- Если не оно, гномы в наших краях изничтожатся в самые короткие сроки.
Бовт кратко рассказал о том, что творится в гномьих широтах.
- Да пусть я всё и раньше понимал. Но что с этого будем иметь мы? Что там вы - это всё понятно. Но бесплатный сыр бывает только для клофелинщиц.
- Так ведь вы(!) - причина зомби-гномов.
Тромвагелгуссон не стал и отрицать.
- Ну. И пирожки подгорают. Так что?
Два больших мешка костей альпийских троллей. - Потребовал он.
- Посмотрим.
Это было лучшее топливо для их печей. Самое жаркое, и даже одна кость была способна гореть месяцами.
- Нужно крови ещё мне. - Добавил Бовт.
- Крови?
- Да. Любого цверга. Для бронзы. Такая банальность.
- Иди сюда, - Тромвагелгуссон позвал кого-то, подвернувшегося под взгляд.
Возник молодой цверг с затянувшимся шрамом на щеке - след поножовщины после игры в триктрак. Вообще, чтобы избежать отличительности, в драках, использовались стамески, отвёртки и подобная безликая, но яростная атрибутика.
- Вот ему нужна кровь, для своих волшебных шельмований. Отведи его,.. кто там кровь обновляет. Они нам дают кости троллей.
Попрощались. И Тромвагелгуссон пошёл к грузовым эскалаторам.

В промежутке до восемнадцатого июня Нфум отправился в Рытем. Откуда был доставлен довольно внушительных размеров колокол.
Искали везде. И из подвалов Рязанского политехнического института гномы переправили хранимую там микстуру управления «Бронзовым рукоположением». Над ней работали транскрипторы.
На возникающие вопросы отвечал Нфум.
- Цверг (имя не установлено), после того, как пришли в негодность, поменял какие-то органы. Самое вероятное, печень. Однако, убитый реципиент без внешних симптомов, болел чем-то несовместимым с биологией цвергов. При пересадке, парентеральным способом и произошло заражение. Остановить распространение внутри объект не мог. Даже новая пересадка ничего бы не могла изменить. Меньше, чем через месяц эта химера превратила его в невменяемый выпадок.
- Почему не разразилось среди своих?
- Может не прошел карантин? Выгнали при первых симптомах за пределы, сожгли… Я не знаю как у них устроено здравоохранение. Где сейчас этот цверг - я тоже не знаю. Но и мы сейчас заняты другим.
Точно одно: Где-то он пересёкся с гномом или гномами. Они и стали нулевыми зомби.
- В чём смысл «Бронзового рукоположения»?
- «Бронзовое рукоположение» действует как глутамат натрия. Оно обостряет обоняние, помогая понять где находится то, чего хочется, особенно хочется больше всего, ведя к нему. А чтобы зомби-гномы вылезли на поверхность нужна приманка.
- Что для гномов самое манящее в жизни?
- Обратимся к литературе. – Сказал Нфум. И раскрыл на заложенной странице сказку братьев Гримм…
…И вот как-то раз ночью, когда она сидела у колыбели, в углу что-то заскреблось, словно мышка хотела выкарабкаться из подполья на волю.
Королева вздрогнула, подняла глаза и увидела, что рядом с ней стоит маленький юркий человечек - большеголовый, длиннорукий, на тонких ножках.
- Ну - сказал он - моё - мне! Давай-ка сюда то, что обещала! - И он протянул к ребёнку свои длинные руки.
Ах, как испугалась королева! Как горько она заплакала, умоляя человечка взять у неё все драгоценности, все богатства в королевстве - даже мантию и корону - и только оставить ей ребёнка!.. Но человечек стоял на своём.
- Нет - говорил он. - Живое, тёпленькое для меня милее всех сокровищ на свете. - захлопнул Нфум книгу. - Младенец - вот самое манящее в жизни любого гнома.
- Вы предлагаете…
- Потом вернём обратно.

Неподалёку от привезённого колокола с надписью «Сзываю мёртвых. Раскалываю гром» укрепили металлическую треногу, метра полутора высотой, с гамаком посередине, где теперь лежал примерно годовалый ребятишка. Нфум не отступил от плана.
Хеппы расстановились по всему периметру парно и небольшими группами. Всего, чтобы не было слепых зон.
- Да начнём колокольную ночь. - Сказал Нфум.
Бовт открыл начальную стадию. Колокол по нижнему краю озарился зарничным светом. Соблюдая дальнейшее, хепп положил на верхнюю покатость колокола подготовленные для «Бронзового рукоположения» ладони. Начали.
Покой стоял над полем с дюжину минут.
Наконец, земля в отдельных местах враз стала топорщиться. Вот, первый пробой с той стороны. Показалась рука с закатанным до середины локтя рукавом. Приняла поверхность, как опору. Место стало всё больше разворачиваться. Поднятая земля от движения сыпалась долу.  Появилась голова, плечи. Гном начал вылезать тычными движениями, освобождая себе возможность.
Земля с отвалом лезла в стороны. Грудилась по сторонам, подвижно сыпалась не держа своего веса, - под дальнейшим напором вылезающих.
Не обращая внимания ни на кого, даже не остановившись, чтобы осмотреться или вытряхнуть землю из карманов и ушей, они бежали к цели. Захваченные без остатка родственно-стадным инстинктом. Живое теплое щемило внутри жадностью заполучения.   
 Хеппы начали лупить бронгами, выбрав их, как оптимальное решение. Нфум был среди прочих.
Периодически возникали щиты обороны, защитные коконы - хеппы не давали к себе приблизиться. И при первой возможности их снимали, продолжая бой. Зомби-гномы были недоступны для расстрельной магии, поэтому задачей ставилось их оглушить. Двигаться нужно было быстро. Даже здесь зомби-гномы были вёрткие и нахрапистые. Чтоб не терять ни времени, ни лишних сил, чуть позади каждого хеппа следовали забиральщики и выполняли своё: хватали ошарашенных зомби-гномов как придётся и забрасывали поглубже в лунные лучи, специально выкованные цвергами. Они были во множестве и чтобы отличаться от обычных, не достигали до земли сантиметров сорок. Если была удобная возможность, хеппы швыряли и сами. Могло думаться обратное, но зомби-гномы исчезали внутрь лучей беззвучно.
Ребёнок зачем-то не спал и глядел на кусочек неба.
Шум шагов. Отрывистые крики предостережений. Ротовые звуки гномов. Кто-то запустил «Чмок Теслы» - электрический раздербай. Бффм-звенящие звуки бьющих бронгов. Вокруг искрилось, как на двухсотлетие Дома Романовых.
Наконец, расчётливая яростность и слепой напор были кончены. Почему-то могло показаться, что пахло фтором и кальцием.
Почти враз прекратилось движение. Хеппы ходили сквозь лучи, никак тому не препятствуясь.
Это было и когда-то ещё будет. Гномы порождают зомби-гномов. Но первопричина всегда цверг. Такова природа вещей.  Здесь не было зла и его в конце уничтожения.
Повсюду валялись слетевшие шапки, отбитые каблуки с обуви, прочий оторванный тряпичный мусор. Работали чистильщики. Отдельные из них измеряли фон.
Пустело. А лучи к утру будут растворяться, как дымка над рекой.