Психопатка

                Психопатка.

                1
 
   Зимним, морозным, тёмным утром, он шёл на работу. Посреди трассы стояла  женщина в сером китайском пуховике, в чёрных джинсах, заправленных в белые, высокие сапожки. На голове цветастая лыжная шапочка с помпончиком.
   - Мужик! – её истошный крик разорвал утреннюю тишину, и он невольно оглянулся: не идёт ли, кто за ним следом?
   - Чего тебе? – он подошёл к ней, взял за локоть, и отвёл на обочину трассы.
   - Артём! Родной! – заорала она, кинувшись ему на шею, - Ты меня не узнаёшь? – и она заплакала.
   Он отодвинул её от себя, в лицо дохнуло мощным, застарелым перегаром, смешанным с горьким привкусом дешёвого табака.
   - Боже мой! – такого он никак не ожидал! – Оля? Ты, что здесь делаешь? – он с трудом узнал в этой женщине с испитым лицом, свою бывшую любовницу.
   - Я к тебе пришла, - сказала она. Вот так непосредственно, как будто они не расставались много лет назад, а она, усталая, пришла с работы. 
   - Пошли! – решительно сказал он, взял под локоть, подвёл к калитке фазенды, открыл её, и они вошли во двор. Фазенда находилась рядом с трассой, и прежде чем идти на работу, он заходил туда, переодевался в спецовку, кормил собаку и кошку, а потом шёл на работу.
   Он усадил её в старое кресло, в комнате. Её всю колотило. То ли от холода, то ли с похмелья. Он молча взял из холодильника непочатую бутылку водки, гранённый стакан с полки, открыл бутылку, налил полстакана водки и поставил перед ней на низкий самодельный столик.  Не успел он положить несколько солёных огурцов в тарелку, как она схватила стакан и жадно выпила содержимое. Он поставил тарелку с огурцами на столик, и вышел на кухню.
    Переоделся в спецовку, положил в миску кошке несколько мелко нарезанных кусков сырой горбуши. Вышел во двор, прошёл во внутренний дворик, где его, положив передние лапы на грудь, встретила огромная собака неизвестной породы, которую он взял ещё щенком у знакомых, пять лет назад. Покормив собаку, он вернулся в дом, и принялся растапливать печку.
   Когда он, через двадцать минут, вернулся в комнату, Оля уже спала в кресле, а бутылка была выпита больше чем наполовину. Он накрыл её колени старым пледом, вернулся на кухню, подбросил дров в печку, прикрыл вьюшку, надел бушлат, шапку, и пошёл на работу. Идти было недалеко – он как-то посчитал: ровно шестьсот шагов.
   Весь день, на работе, он думал о ней, и не мог взять в толк; как же она дошла до жизни такой?

                2

   Жестокость этого мира не может оправдать того обстоятельства, которое привело тебя на дно жизни. Наделаем ошибок, а потом говорим: Жизнь виновата!
Как–будто, в мире ином лучше – там один ад чего стоит!
   Неужели нужно пройти все девять кругов ада, чтобы, наконец, осознать; не жизнь виновата, а твоя гордыня, тупость, алчность!
   Красавица – Оля, несколько лет назад, и развалина, едва знакомая женщина, которая, наверное, допила уже бутылку водки у него на фазенде, и тупо размышляет – где бы ещё добавить, догнаться?
   Он нарочно не запер фазенду – пусть идёт, куда хочет. Пусть, наконец, допьёт свою чашу до дна, успокоится, упокоится, рассчитается с этой поганной жизнью! 
   Но ведь, она пришла к нему за помощью, просила спасти её! Он и спас сегодня - помог опохмелиться. И не жалко? Жалко у пчёлки! Тоже мне – стрекоза и муравей! Тебе что, своих забот мало? Побойся Бога! Нельзя быть такой скотиной, Артём! Она всего лишь слабая женщина, а ты её последняя инстанция в поисках надежды.
   Зачем-то она пришла к тебе, вот именно – за, чем? Помнишь, как однажды утром, ты пошёл в магазин, чтобы снять немного денег в банкомате? Продавщица, которая должна была открыть магазин – запаздывала. Собралась толпа людей сомнительной внешности, и среди них – Оля. Вы давно не виделись, и она стала расспрашивать тебя о твоей жизни. Только ты хотел ответить, открылись двери, и она, забыв про тебя, ринулась в магазин! Ты вошёл  последним, и видел как она и её сотоварищи набирали в винно-водочном отделе то за, чем пришли. Ты только усмехнулся такой её торопливости, но тебе сделалось не по себе от того пренебрежения с каким она отнеслась к твоей персоне, когда её внимание мгновенно переключилось на соответствующий текущему моменту - отдел!
   Неужели в тебе нет ностальгии, по тем юным, влюблённым временам?  Когда любовь приносила радость, а чувства были искренними и чистыми! Что с тобой сталось, Артём, если тебе наплевать на женщину, которую ты когда-то любил без остатка? 
   Слёзы душили его, он никак не мог поймать дугу – держак дрожал в руке, а электрод соскальзывал с метала. Хорошо, что под маской не видно было застлавших  глаза слёз. Он судорожно всхлипнул, и нервно отбросил держак в сторону! Снял маску, вытер жёстким рукавом робы сварщика, глаза.
   - Что с тобой, Артём? – спросил помощник, слесарь Тимоха.
   - Да, ничего, Тимоха. Электроды сырые…Дым глаза разъел…

                3

   Да, когда-то он любил её. Даже жили одно время вместе. А потом, он стал понимать, что это не та женщина, с которой можно делить горе и радость.
   Она всегда предпочитала мужчин, над которыми могла довлеть. Ей было комфортно с мужчинами, которые подчинялись, покорялись, ей нравилось их унижать! И в то же время, она выжимала из этих мужчин все их сбережения, а так как большинство из них влюблялись в неё с первого взгляда, такое нетрудно было сотворить.
   Несколько безумных ночей – и он уже в её власти! Она вела с ними расковано, гуляла над ними, как хотела, и даже занималась рукоприкладством, когда те домогались её, посчитав, будто она в их власти!  Смешные люди эти мужчины! Когда они, наконец, осознавали, что нужны были ей, как денежный мешок, было уже поздно! Это она контролировала ситуацию, а не они!
   А то, что нормальный, хороший мужчина ей не подходит – ей просто не повезло, такова была её сущность. И гореть ей в аду, геенне огненной за морализаторство, которое она возвела в ранг необходимого зла!
   А любовь? Она даже толком любить не умела или не хотела! Она хотела, чтобы её любили, но сама, кроме себя, никого не любила или не желала любить. Отдавалась ему, как бы нехотя, как бы делая этим одолжение! Он оказался в роли объекта, которого приголубила, а потом кинула женщина с раненым сознанием. Зачем нужно было жить с женщиной, у которой интим нужно было чуть ни выпрашивать? И они расстались.
   А теперь она у него на фазенде, истерзанная жизнью, которая ударила её рикошетом! Все её злобные выходки обернулись ей сторицей! Она вернулась из вояжа, как теплоход возвращается в свою гавань, после длительного плавания. Он, Артём, её порт приписки, и ему нужно заняться ремонтом.

                4

   Искать спиртное Оле не пришлось. В комнате, на фазенде, стоял старый сервант заставленный водкой, вином, коньяком, мартини, даже была бутылка капитанского джина! Джином она и занялась! Какая экзотика! На улице холодно, мороз, сразу за забором начинается тайга, а здесь трещат дрова в печке, тепло, светло и уютно. А пойла, по самое не могу!  Эх, жалко, что где-то посеяла дорогой мобильник! Обзвонила бы подруг – такая халява!
   Нужно каким-то образом вернуть себе Артёма, - думала она, - Деньги у него водятся, ещё и теплица, огород и джип!  Конечно, по молодости она совершила глупость, когда третировала его! Теперь ей далеко за тридцать, и уже не до выпендрёжа!
   Она встала с кресла, подошла к трюмо, и стала разглядывать себя в зеркале. Поистаскалась здорово! Ничего! Накраситься, намазаться, сделать стрижку, маникюр – нормально всё будет! Никуда он не денется, этот жмот! Ведь когда-то он действительно любил её! Она тоже хороша – корчила из себя недотрогу! Не следовало держать его на голодном пайке. Как-будто трудно было…
   Боже мой, как он её любил! Одевал во всё фирменное, шубы покупал по первому капризу, только бы она была с ним! А потом он её бросил! Сама виновата, нечего было кочевряжиться!   
   После работы, вечером, Артём пришёл на фазенду, в надежде, что Оля ушла. Однако он ошибся. Оля встретила его не очень пьяной, даже капитанский джин был выпит наполовину.
   - Мне бы искупаться, - сказала Оля.
   - У тебя что, своей квартиры нет? – Артём понял, к чему она завела этот разговор. Он так и не женился, жил один в двухкомнатной квартире.
   - Квартира у меня есть, - сказала Оля, - Мой банный халат ещё у тебя, не порвал на тряпки?
   - Нет, не порвал, висит на том же месте, за комнатной дверью.
   - И никто им не пользовался?
   - Нет! – ответил он, - Хорошо! Если хочешь – возвращайся!
   - С радостью!
   - Мне бы переодеться…
   - Ой, да ладно! А то я не видела тебя голым!
   Артём стал переодеваться. Увидев его мускулистое тело, Оля воскликнула:
   - А ты ещё ничего! По-прежнему, не пьёшь, не куришь, спортом занимаешься?
   - Да! – ответил Артём.
   - А это для кого? – она указала пальцем на бутылки в серванте.
   - Мало ли что…- пожал он плечами, - Мужики иногда по утрам заходят, похмеляются.
   - А…ну да… у вас же рабочая солидарность!
   - У нас-то, да! А у вас, как я вижу, стоит споткнуться, упасть, никто не подаст руки, чтобы самому не запачкаться! – зло ответил он.
   - Слушай, Артём, ведь ты когда-то любил меня, неужели всё в прошлом? Зачем ты так?
   - Ты права! Я тебя любил, а ты меня – нет! Ты сделала наши отношения, объектом шантажа! Для чего дана молодость, как не для этого!
   - Ну, извини. Молодая была, глупая…
   - А теперь, поумнела или опыта набралась? – грубо сказал он.
   - Не хами! – в ней заговорила обиженная его грубостью женщина.
   - Пошли! – тоном, не терпящим возражений, сказал он.
   - Пешком? – она закапризничала, - Я хочу на джипе!
   - Тут идти триста метров! Какой джип? Я на работу пешком хожу! Пошли!
   Ей ничего не оставалось, как надеть старый китайский пуховик, и выйти следом за ним. В, конце концов, она сама пришла к нему, и нечего качать права!

                5

   Они сидели на кухне, и пили чай – она в ярком оранжевом банном халате, он в чёрном спортивном костюме.
   - Я, наверное, вызываю в тебе отвращение? – брякнула Оля.
   - Ты вызываешь во мне жалость, - в тон ей ответил, Артём, - Я понимаю мужиков, которые бухают от беспросветности, но ты, женщина, как могла довести себя до такого состояния! – он говорил жестко, без обиняков.
   - Не нужно читать мне мораль! – взвилась Оля, - Аскет несчастный! Почему бы тебе не уйти в монастырь, если ты такой правильный!? Кукуешь один в шикарной квартире, не пьёшь, не куришь – идиотизм какой-то!
   - Ты зачем пришла? – зло сказал он.
   Вот так всегда! Когда нужно было идти спать, она устраивала скандал, и они расходились по разным комнатам! Он не собирался ложиться с ней в одну постель, но в ней сработала давняя привычка – грубо ставить его на место, внушить чувство вины, и тем самым, остудить его пыл, притязания на её тело!
   - А ты нисколько не изменилась, - покачал он головой, - всё такая же цаца!
   - Какая есть, такая есть! И не тебе меня перевоспитывать! Кто вы без нас? Ноль без палочки! – Казалось, Оля торжествовала победу, унизив его таким образом!
   - Ну, с тобой уж точно, любой мужчина сделается схимником! – отпарировал он, и спросил:
   - Кстати, ты книжку свою написала?
   - О вас, что ли? – она презрительно усмехнулась, хищно обнажив попорченные никотином, некогда белоснежные зубы, - Кому вы нужны!
  - Ну, конечно! Куда нам сермяжным! А сама? Вспомни, как ты возвела на свою дочь напраслину, распустила слух, будто она у тебя ненормальная, будто она не терпит мужчин возле тебя, а на деле?
   - Не говори так о моей дочери! – заорала Оля.
   - Нет уж, я выскажусь! – жёстко сказал Артём, - А на деле? Нормальная девочка, которая относилась ко мне хорошо, но ты сделала всё, чтобы настроить её против меня! А мама твоя? При моём появлении, он воротила нос! Я спрашиваю: зачем ты настраивали их против меня, при этом жила со мной, и как бы я ни угождал тебе, сделала всё, чтобы мы разбежались? Помнишь, как однажды днём, в понедельник, я привёз твои вещи, а ты закатила истерику? Ты орала на весь подъезд, как резанная! Ты обвинила меня в крохоборстве, кричала, что я жмот, что невозможно жить с мужчиной, который контролирует каждую копейку! А, когда ты разбила джип, кто его восстанавливал, на чьи деньги? А сколько шуб, дублёнок, курток я тебе купил, и так – по мелочи! А ты обвинила меня в крохоборстве! Меня, который почти год одевал и обувал тебя и твою дочь! Твоя мама очень удивилась, что мы с тобой так долго прожили вместе, потому что ни один мужчина не мог выдержать тебя и двух месяцев! Они бросали тебя при первой возможности, и крестились на восход солнца, что так легко отделались!
   - Но я же, потом пришла к тебе с покаянием, и мы помирились! Я первый раз в жизни унизилась перед мужчиной, а ты не понял меня и стал относиться ко мне, будто я животное! Ты перестал покупать мне новые вещи, и мне приходилось тратить свои деньги, а ты стоял возле меня в магазине и наблюдал, как я расплачиваюсь из собственного кошелька!
   - И, поэтому ты в очередной раз ушла от меня? Я давно понял, что ты не женщина, а наказанье!
   - А ты быдло! – Оля сильно ударила кулаком по столу, подпрыгнули чашки, и зазвенели чайные ложки в чашках, - Ты, кто такой? У тебя даже нет образования! Ты обыкновенный раб, таких как ты - тьма тьмущая, а у меня два высших образования! Ты подохнешь на своей грязной работе, угоришь в дыму сгоревших электродов! Как бы ты здесь ни умничал, ты всё равно рабочий скот, хоть и высшей квалификации! У вас интеллект на нуле, но, невзирая на это, у вас по любому поводу, готов ответ! Вы раз в год читаете одну и ту же книгу по охране труда, чтобы кое-как сдать экзамены по технике безопасности! Вы косноязычные, тупые существа, которых близко нельзя подпускать к приличному обществу! Меня от вас воротит!
   Артём был раздавлен откровениями Оли, был унижен, оскорблён, но он понимал, что противоречить ей – бессмысленно, все равно она останется при своём мнении.  Однако оставлять без ответа такое презрительное отношение к людям, чьими руками построено всё на земле, было бы предательством, в отношении товарищей по работе. И пусть никто не узнает, не услышит его, но он обязан дать достойную отповедь этой бездельнице и белоручке!
   Оля вдруг осознала, что наговорила лишнего, и глупо был так себя вести с человеком, у которого ты в гостях. В, конце концов, он её сюда не звал, она сама напросилась.
   Сработала давняя привычка смотреть на людей с «нижних этажей», высокомерно и презрительно. Её матери однажды каким-то образом удалось выйти из грязи в князи, и теперь она была вхожа в «высшее общество», где преобладали деловые разговоры и сплетни друг о друге. Да и сама Оля одно время вращалась в их кругу, а потом, решив написать книгу о социальном расслоении общества, выявить причины такой вопиющей несправедливости, «пошла в народ». Она даже устроилась работать на ремонтный завод, экономистом, благо у неё было два высших образования – экономическое и юридическое. На том заводе она и встретила Артёма.
   «Высшее общество» есть не только в столице, но и в любом заштатном городке, в любом Богом забыто крае, так как любое общество делится на «мы и они».
   Почему она надумала писать книгу о социальном неравенстве в обществе? Во-первых, в её тусовке, почти все женщины писали книги. Во-вторых, её задавила жаба: чем она, хуже других? Она что, тупая? У неё два высших образования, да и в детстве сочиняла стихи!
   Но, чтобы приобщиться к народу, нужно хотя бы с год пожить его жизнью. Поэтому, она и стала работать на ремонтном заводе экономистом, делала заметки в записной книжке, собирала материал для будущей книги.
   В качестве объекта для своего исследования, она выбрала Артёма. Она стала жить с ним – и разочаровалась! Он не пил, не курил – занимался спортом, бегал по утрам трусцой, вечерами ходил в спортзал. Она-то думала, будто «они» все уроды, бухают и ведут бессмысленный образ жизни. Но «действительность, оказалась ещё страшней»! Не все бухали, но у всех были семьи, дети. Никто никому не завидовал, не то, что в её кутке, где одно неосторожное слово, может вызвать обструкцию, сделать тебя изгоем!
   Но у неё была одна тёмная сторона характера, которая досталась ей от матери: она не могла спокойно смотреть на чужие деньги, и делала всё, чтобы овладеть мошной очередного любовника, совмещать, так сказать, приятное с полезным. Но, что можно было взять с Артёма? Хоть что-то!
   Потом она ушла от Артёма, ещё глубже «в народ», и её «засосала опасная трясина»! И вот, сейчас она сморозила глупость, в страхе сжалась в кресле, и холодный пот прошиб её истасканное тело! Сердце почти перестало биться.
   - Значит, говоришь, что мои друзья и я, рабочий скот? – его карие глаза источали такую нежность, такую любовь, что Олю кинуло в дрожь! Она тупо смотрела на его натруженные, мозолистые руки, и ей сделалось не по себе, когда она представила, как эти руки сомкнутся у неё на горле…
   - Значит, мы быдло, а ты с родословной? – Артём говорил медленно, взвешивая каждоё своё слово, - Значит, ты создана для наслаждений, для полнокровной жизни, а мы, чтобы обеспечивать вашу шоколадную жизнь? Значит, мы отребье, уроды, а вы хозяева жизни? Оленька, ты всегда была умницей, ведь недаром у тебя два высших образования! Видимо одного не хватило, чтобы заполнить пробелы в твоих мозговых сосудах! Но тот сумбур, который царит у тебя в мозгах, может преждевременно довести до могилы…
   Оля невольно встрепенулась в кресле, посмотрела налево - окно наглухо закрыто, потом направо, на закрытую кухонную дверь, и поняла, что оказалась в западне, в которую сама же и залезла. Именно уменьшительно-ласкательное обращение «Оленька», сказанное Артёмом тихим, елейным голосом, вогнало её в панику, тело сделалось ватным, мочевой пузырь вдруг расслабился и потёк… Шансов вырваться – никаких… Нужно его выслушать, потом очаровать… Было бы чем очаровывать…
   - Мы, Олюня, по изысканным кабакам не ходим, - продолжал Артём, - В ночных клубах не отрываемся!  Мы иногда водку пьём на работе и после работы. Наши жёны пушки заряжены! Нас лишают премии, увольняют. Мы идём на другой завод или фабрику, нас берут, потому что без нас вы ничто! Мы везде, повсюду, вам никак от нас не избавиться! Мы являемся основной, движущей силой, и не вы нами руководите, а мы! Не мы идём у вас на поводу, а вы! Пока вы не сильно нас достаёте, мы терпим, но когда вы начинаете наглеть, типа, мы быдло, тогда мы сметаем вас! Потом, сбежав заграницу, вы жалуетесь, воете с того берега, на то, что вас неправильно поняли! Что вы были такие милые и пушистые - хоть в игрушки играй! Книжку она хотела написать! Чего же не написала? Противно стало? Запачкаться испугалась? Боялась, что твои из высшего общества будут воротить свои носы, и брезгливо морщась, как от запаха пота, с отвращением возьмут двумя пальцами твой опус, и выбросят на помойку?
   С каждым его, словом, она ощущала приближение смерти. Она чувствовала, как смерть нежной поступью  подкрадывается к ней - сердце билось через раз. Без всякого физического насилия, без удара тупым тяжёлым предметом по голове, она лишилась сознания.

                6

   Она очнулась на кровати, и не сразу осознала, что же с ней произошло? Как после тяжёлой, продолжительной пьянки, очнувшись, никак не можешь понять, кто ты и где находишься?  Постепенно до неё дошло, что она жива, и лежит в чистой постели заботливо укрытая тёплым одеялом. Хотелось пить, очень хотелось пить! Губы непроизвольно прошептали: «Пить…».
   Кто-то включил торшер у изголовья кровати.
   - Кто здесь? – испуганно спросила Оля.
   - Я, Артём…- шёпотом ответил он.
   От этого шёпота её сделалось ещё страшней.
   Он протянул ей стакан с водой, она через силу приподнялась на локте, взяла стакан и жадно выпила холодную воду.
   - Что со мной? – она вернула ему стакан
   - У тебя был обморок, дорогая, - мягко сказал Артём.
   Этот вкрадчивый, тихий голос вверг её в ещё большую панику. Она резко вскочила на постели, прикрывая голую грудь одеялом, и решительно сказала:
   - Я хочу уйти!
   - Ради Бога… – сказал Артём, - Уходи… только ночь на дворе…Вот твои вещи… я выйду.
   Он ушёл, а она рухнула спиной на постель, перевернулась на правый бок, и зарыдала.
   Никому она не нужна! Все её гонят, бросают!  До чего же ты себя довела, Оля? Ты, некогда такая обворожительная, умная, мечта мужчин, сделалась паршивой овцой, которую скоро зарежут, чтобы не заразила всё стадо. Твоё «общество» отвергло тебя, выкинуло вон, но и ты не подарок – морщилась на запах пота, когда какой-нибудь работяга заходил в отдел труда и заработной платы, чтобы выяснить, почему ему не оплатили праздничные дни, ведь был приказ?! А ты спускала на него полкана!
   Силы покинули её окончательно! Давно в ней не было того шарма, той притягательной, чарующей  женской силы, которая управляла мужчинами, как марионетками! Она забылась тревожным, горячечным сном.
   Снилось ей кладбище. Тихие, спокойные аллеи, памятник солдату погибшему во Второй Мировой Войне. На высоком-высоком постаменте - бюст довольно улыбающегося солдата в пилотке. Он так мило и обворожительно улыбался, что казалось, будто всю жизнь мечтал умереть, чтобы быть похороненным на этом кладбище.
   Потом она увидела, как мерно колышутся в воздухе цифры: 7, 4, 1.
   Неожиданно, ниоткуда появился трамвайный вагон – окна заколочены, двери заколочены досками крест-накрест. Вагончик легко прокрутился в воздухе, и стал вдоль центральной кладбищенской аллеи. Появились ещё три цифры: 6, 4, 2. Она удивилась: почему числа идут по нисходящей?
   Она шла по кладбищу, и вдруг увидела, при жёлтом свете полной луны, памятник «парус» со своей фотографией. Какая она здесь молодая и красивая! На памятнике не было ни даты рождения, ни даты смерти, ни имени, ни фамилии.  Только её фотография и три слова: «Вот и всё». 

                Октябрь – 2014г.