Приказано - Уничтожить!

            
                Участнику боевых действий в
                Афганистане, уроженцу города Киева,
                Василию Головину (посмертно),
                посвящается.

    - В километре от границы, - командир роты десантников развернул карту района.
    - Вот здесь, - он ткнул указательным пальцем на север, - заброшенный кишлак.
Прапорщик Бежин сразу определил то самое место, когда в феврале, преодолевая горную речку, они напоролись на неприятность. Его головная машина, снесенная бурным потоком воды вниз по течению, прошла довольно удачно. А вот следом идущая стала тонуть, попав в глубокий омут. Из-за нарушенной герметизации БРДМ захлебнулась, сев на каменистое дно...
    - Места знакомые, - оживился он, - сразу за кишлаком перевал. Дувалы к скале приросли как грибы к дереву. А козья тропа за "бугор", в Пакистан уходит.
    - О том и разговор, - Капитан Седышев заострил внимание на данном объекте.
    - Оказывается здесь у душманов перевалочная база. Под утро "вертушки" засекли. Наверняка там до темноты отсиживаться будут, чтобы ночью к своим налегке уйти. Поэтому, - капитан выпрямился.
    - Приказываю! До заката, силами взвода, уничтожить вражескую группировку со всеми ихними "причиндалами". Я имел ввиду, - поправился он, - склады с боеприпасами. Не зря же они сюда наведываются гружённые. И лучше, - посоветовал, - брать их сверху, с крыш.
    - Есть! - отчеканил командир взвода, приложив руку к виску. Поправил панаму, провёл увесистым кулаком по усам. Конечно, из роты, с собой он возьмёт второй взвод. Ребята что надо! Вот только Василий Головин немного беспокоит. Какой-то он медлительный. Приказы воспринимает не как все, с явной оценкой; правильно - неправильно. Это Бежину не по нутру. "Армия воспитывает солдата на беспрекословном подчинении", - считал он. "Подчинённый обязан без колебаний выполнять любые приказы командира". Уставное суждение такого рода сформировало в нём фундаментальную основу службы в армии.
"И непонятный", - вспомнил прошлую зиму. "Ведь тогда никто не заставлял Головина лезть в студёную воду. Трижды, хладнокровно и расчетливо, нырял обвязанный страховочной верёвкой, и всё-таки накинул конец троса на крюк затонувшей машины".
    - О выполнении задания доложить по рации! - капитан прервал размышления, - Вопросы имеются?
    - Никак нет!
    - Тогда проверь экипировку и строй взвод.
    Серая дымка тумана, на которое как на укрытие с воздуха, надеялись "духи", космато повисла над дальней ложбиной, скрывая островерхие, высокие горы. Там притаилась неизвестность и враг. Туда уходил взвод. Долго тащились по камням берега  беспокойной речки. С каждым шагом поднимаясь всё выше и выше в горы.
    "А у нас, на Украине, сейчас весна!" - размечтался Василий. "В лесу пахучие ландыши, толстобрюхие шмели и, в отличие от этой, тихая, спокойная речка. " Вспомнил чернобровую красавицу Лену. Странное, сильное чувство связывает его с ней с неких пор... "А ведь до того трагического случая не особо обращал на неё внимание".
    Он снова представил себе тот знойный летний день. Кто купался, кто загорал на берегу. Озорные визги, брызги ребятни. На крик о помощи никто всерьёз не среагировал. Думали, что баловство подростков. Вероятно, в нём не было беспомощного отчаяния или ещё чего. Но ему крик о помощи словно резанул слух, внушил беспокойство. Через минуту, к великому удивлению окружающих, вытащил из воды обессилившую, нахлебавшуюся одноклассницу... И смутился тогда от её благодарного поцелуя.
    С тех пор прошло полтора года. Кажется - вечность. За это время словно врос в измятую войной землю всем своим существом, а мирная, спокойная жизнь находится где-то там, за горами, за долами. Недосягаемо далеко...
   - Стой! - Бежин вдруг остановил взвод поднятой рукой. В полевом бинокле, на склоне горного массива, едва обозначились полуразвалины каменных строений.
    - Первое отделение! - негромко скомандовал он, прощупывая взглядом через окуляры, местность. Полному обзору мешал туман.
    - Я! - живо откликнулся Алиев.
    - Иди со своими бойцами вверх по реке, - протянул свой бинокль.
    - Смотри, доходишь до расщелины. Видишь?
Сержант утвердительно кивнул головой.
    - Там заляжешь и ждёшь сигнал по рации. Понял? И чтоб тихо было.
    - Разрешите действовать? - вернув прапорщику бинокль, поправил на груди автомат и портативный радиопередатчик. Наброшенная на плечи плащ-палатка заметно увеличивала его в объёме. Кажется, нет на свете силы, чтобы смогла свалить такого. Да и в отделении у него все как на подбор, голыми руками не возьмёшь.
    - Вперёд! - пропустив их, махнул рукой, - остальные за мной, бегом марш!
Приняв правее, решил:
   "Ударом с флангов отрежем отход "духов", вынудив выйти их на открытое место".
    Длинные автоматные очереди неожиданно всколыхнули напряжённую горную тишину. До звона в ушах, резанув слух, эхом покатились к вершинам. Бежин заметил - первое отделение, свалившись с крыш, видимо поняв, что эта позиция не самая удачная, ведёт огонь из-за углов, вспарывая дверную древесину короткими очередями. В ответ зло и размеренно "заговорил" пулемёт, отрезая вырвавшуюся группу с Головиным, от основной. Всё внимание к ним.
    - Иван! Костя! За камни! - Василий принял командование на себя. Принялся распределять товарищей за укрытия.
   "Главное не допустить разрозненности".
    - Касымов? - крикнул другу, выглядывая из укрытия, и тут же отпрянул. Вовремя. Пули глухими фонтанчиками вздыбили землю у самых ног, тупо впились в стену.
    - Прикрой! - в отчаянном рывке метнулся к каменной гряде - ограде. Позиция выгодна тем, что от туда можно держать под прицелом все дверные и оконные проёмы, из которых вёлся прицельный огонь противника. В тоже время смертельно опасна. Только не об этом сейчас думал он.
   - Давай! – крикнув, приготовился к броску.
Автомат товарища успокоился только тогда, когда прикрытие потеряло смысл.
    - Куда тебя несёт? - донёсся чей-то срывающийся возглас.
Василий, краем глаза, увидел рванувшегося к нему прапорщика.
 Пробежав немного, вдруг неуклюже осел за валуном схватившись руками за живот.
   "Чёрт! Задели", - понял Головин. На лице отразилась боль, беспокойство. Их разделяли пять-шесть метров. Только этот короткий промежуток хорошо просматривался и простреливался. При малейшем движении пули дробили камни, оставляя нетронутой только узкую полоску из-за едва заметного возвышения - насыпи. Сообразив, снял с себя накидку, бросив полу раненому.
    - Юра? - впервые по имени, отбросив условности, позвал своего раненого командира.
    - Цепляйся!
В ответ тот лишь простонал.
    - Держись! Ну!
Превозмогая боль, раненый перевернулся навзничь. Крепко вцепился в брезентуху руками и зубами.
Головин с трудом перетащил его к себе.
    - Вася, перевяжи, - тихо попросил он, будто боясь, что тот этого не сделает. В глазах застыл испуг.
    - Ну, зачем ты это сделал? Зачем? Эх, Юра, Юра...
Морщась от чужой боли, Василий покачал головой и разорвал пакет, видя в нём спасение. Перевязывая, видел, как сквозь марлевый слой безудержно цедится кровь.
    - Перевяжи, Вась, - командир белый как мел, впал в бредовое состояние.
Измотав бинты, ощупал все карманы. Их больше не оказалось.
    - Ринат? - позвал Касымова, но тот не отозвался. Видимо не было поблизости.
   "Надо до ребят добраться, надо, что-то делать". Молниеносно переметнулся к ближайшему дувалу. Сходу, выбив трухлявую дверь, выпустил длинную автоматную очередь по периметру всего помещения. Двое безмолвно рухнули на пол. Трескотню на миг заглушил разрыв гранаты. Вражеский пулемёт, главная опасность, замолчал. Наступило затишье.
   "Кажется всё", - облегчённо вздохнул Василий. Осмотревшись, заметил выглядывающего из-за угла Терёхина. Уверенно шагнул к нему за помощью.
В это время, откуда-то сверху, хлестанула длинная автоматная очередь, преградив путь.
С гор густо наседали одетые в ярко-зелёную форму "духи". Они словно выплывали из тумана. Их становилось всё больше и больше.
"Откуда?" - не понял он. "Скорее всего, подмога пришла, а может накладка - одни туда за перевал собрались, другие сюда, с боеприпасами".
     - Отходим! Всем отходить! - зычно отдал приказ сержант Алиев, вызывая по рации подкрепление.
    - Поздно! Не успеем! - донёсся чей-то сомневающийся голос.
Василий, не обращая внимания на ход боя, оживлённо жестикулируя руками Терёхину, подался вперёд. Тот непонимающе развёл руками.
    - Пакет! Пакет брось. Бежин ранен! - закричал.
Из-за лёгкости бинт не долетел. Приземлился на полпути. Головин не раздумывая, слегка пригнувшись, выбежал из укрытия. То был не какой-то удалой порыв. Определённые стремления, вызванные тяжёлыми обстоятельствами, толкнули его вперёд. Психологическая отвлечённость боем непроизвольно отошла в сторону. Сострадание к истекающему кровью товарищу, заставило хоть как-то, чем-то, облегчить его муки. Василий всё-таки добежал до пакета, наклонился, поднимая с земли и, разгибаясь, вдруг дёрнувшись, замер. Точно стукнулся затылком о невидимый потолок. Постояв, упал.
    - Васька-а-а! - истошный крик товарища всколыхнул туман.
    - А-а-а-а, - затухающим эхом где-то далеко-далеко в горах, отозвалась, казалось, сама смерть...