Друзья познаются по очереди

 Часть первая


Оля была курносой брюнеткой с хрипотцой в голосе. Я до сих пор помню её непослушную челку и веселые искорки в зеленых глазах.
Когда я первый раз её увидел ? Наверное в «Салюте». Был у нас такой модный ресторан в начале восьмидесятых. 
Примерно раз в месяц мы скидывались по червонцу и весело проводили вечер. 
Это был действительно неплохой ресторан.  Там уже в то время работали кoндиционеры, что лично мне , постоянно бросающему курить, очень нравилось.
По моему,  её привел тогда Шура Петров.  Он был душой нашей компании, что называется вечно молодой и вечно пьяный. Почему вечно молодой? Так его выперли из института на втором курсе, вот он и остался вечно молодым.  А по поводу вечно пьяного- абсолютно трезвого  Шуру Петрова мало кто видел, хотя это ему никак не мешало быть привлекательным для женщин и для всей нашей институтской компании.
Он неплохо игрaл на гитаре, пел и даже был похож на какого то артиста.  Я не помню, на какого именно, но он этим постоянно гордился. С Шурой всегда было весело, хотя он ничего особенного не делал, просто излучал какой-то непонятный оптимизм и в любом разговоре часто повторял – «Чувак, не грусти, все будет хорошо». 
Возможно, именно этот посыл настраивал наши душевные струны в унисон с широкой натурой  Петрова, и мы безоговорочно считали его своим лидером.

 Оля пришла в тот вечер вместе с ним и скромно сидела рядом, изредка бросая взгляды на каждого из нас. Она конечно же понравилась нам всем, но поскольку  была девушкой товарища, мы делали вид, что нам она неинтересна.

Как я уже говорил, Петрова отчислили из института на втором курсе.

«Чтоб тебя в армию забрали! Чтоб тебя там штыком проткнули»! – доносилось из за  дверей деканата.  Мы грустно переглядывались и понимали, что зам декана просто так  не будет давать студенту такое напутствие, и Шура был действительно отчислен за какой-то незначительный дебош в женском общежитии на фоне тотальной неуспеваемости.
Это были грустные проводы,  на перроне, перед вагоном, у нас была бутылка водки и гитара.
Мы по очереди отпили кто сколько мог, затем Шура взял гитару и спел полтора куплета своей песни про корабли, затем поезд тронулся и с тех пор я больше никогда не видел Петрова и не слышал окончание его песни.

Но все шло своим чередом, мы стали привыкать жить без него и как то раз, на большом перерыве я уже с юмором  рассказывал окружающим как ужасно пить водку с гОрла, на что один из присутствующих скромно спросил: пил ли я теплый самогон с трехлитровой банки на ходу автобуса?
Сами понимаете, такой ход крыть было нечем, и я промолчал.

Тем не менее, Оля осталась одна.
Хоть убейте, я не помню, почему я не заинтересовался ею сразу, но как бы там ни было - мое промедление дало о себе знать.


Шура часто называл Сергея – Игнатьич, и когда я уже был уверен, что его папе явно не повезло с именем , я вдруг узнал, что  настоящая фамилия Сергея- Игнатов. 
В принципе, фамилию и имя его мало кто из нас употреблял. С легкой Шуриной руки он так и остался для всех нас Игнатьичем. Сергей был от природы бледным юношей, с близко посаженными глазами и морщинистым лбом.  Перед рукопожатием он демонстративно вытирал свою ладонь о рукав пиджaка, но рука его все равно оставалась влажной. В разговоре он часто жестикулировал, смешно причмокивал и говорил гораздо громче, чем обычно разговаривают люди.  В связи с этим , проходящие мимо люди с удивлением смотрели в его сторону, что никак его не смущало. 
Однако, самое удивительное было  то, что девушки, с которыми я неоднократно видел Сергея, были весьма недурны. Приводя в нашу компанию очередную пассию, он представлял её все в той же,  причмокивающей манере, и мы постоянно удивлялись, каким образом ему удается завоевывать внимание таких дам.

Узнав о том, что Оля начала встречается с Сергеем, я был очень удивлен. Однако Игнатьич не был Шурой Петровым, и особо церемониться с неприкосновенностью Оли теперь было ни к чему.


Да, кстати, у Оли была своя квартира в доме рядом с метро. Поэтому встречаться у неё было очень удобно. Не нужно было обзванивать друзей на предмет пустой хаты. Можно было просто прийти к ней в гости и все.
Поэтому мы частенько так и делали: являлись шумной толпой, пели, пили, дурачились. Тогда мы были молоды, и нам было весело.

Когда я вспоминаю Олю, чаще всего перед глазами появляются осенние встречи.  Может, вы помните, раньше  дворники имели обыкновение жечь опавшие листья, в силу чего весь город превращался в один большой едкий костер. Несмотря на то, что дышать было нечем,  это было очень романтично.
Тогда даже была придумана песня, про то, как жгут листья, Оля часто её напевала и постоянно просила сыграть её на гитаре. Игнатьич, как и Шура, как и все мы, тоже играл на гитаре. Обычно он брал гитару, полторы секунды входил в образ, и внезапно выпрямившись,начинал петь. Оля смотрела на него, словно на ожившего Элвиса, а я все ерзал на диване и ждал, когда он закончит, чтобы спеть самому.

По моему, первый раз я с ней остался наедине именно осенью, именно в её квартире. 
В тот раз Сергей почему то не пришел на общий сбор, и я, прилично «нарезавшись», решил уйти последним.

-Покурим на дорожку, - произнес я заплетающимся языком
-Только умоляю, на балконе, - Оля приложила руку к груди и жалобно посмотрела на меня.
В принципе, это было уже без разницы, на тот момент, в её квартире можно было уже курить без сигaрет, но я конечно согласился.

Внизу, под балконом, горел костер, так что и тут все было в дыму.
 
Из открытой форточки Олиной кухни, медленно вываливалось тяжелое никотиновое облако.  Оно медленно сползало вниз по стене,  где то, на уровне второго этажа, его подхватывало уже другое, канцерогенное облако и  поднимало обратно вверх к темному осеннему небу.   
Мы стояли в самом эпицентре  этого романтизма и медленно курили.
Именно тогда я обнял её впервые, вначале положил руку ей на плечо, она повернулась, и тогда я уже  обнял её окончательно. Вокруг было тихо, мелкие капельки осеннего дождя внезапно принесли свежесть,  дождь начал смывать с улиц не то дым, не то туман… 

У Оли были красивые пухлые губы,  когда я поцеловал их, свет на улице внезапно погас.  Оля  прильнула ко мне и жадно ответила на мой поцелуй.  Я почувствовал у себя во рту её язык. Он буквально ворвался и стал бесцеремонно метаться по моему рту.  Это был мой первый французский поцелуй, неожиданный и очень возбуждающий. Мои руки сами собой поднялись к её шее потом опустились на грудь, и я быстро расстегнул две верхних пуговицы её халата.
-Ты что с ума сошел? – хрипло прошептала она.
-Возможно… - ответил я, и попытался влезть ей под халат. Дождь пошел сильнее, туман отступал, все вокруг становилось влажным: дым, поцелуи, но вдруг она отстранила меня рукой и отчетливо произнесла – Тебе пора.

-Что …прямо сейчас?  - я приблизился к ней снова.
-Да, - еле слышно ответила она. 
Было темно, я не видел её глаз, и мне показалось, что она говорит через силу,  сопротивляясь вовсе не мне, а какому- то своему внутреннему я.
Я снова обнял её и вдруг почувствовал, что она вся пахнет дымом. Это был, какой то непонятный смешанный дым осени и её сигарет.
-И все таки,  тебе лучше уйти, - тихо произнесла она, и в то же время обняла меня. Олины руки нежно коснулись моей спины, и я понял, что моя реакция конкретно упирается ей в живот. Она не могла её не чувствовать, я опустил руки  на её талию, потом ниже и стал медленно гладить её бедра. Она вдруг начала дышать, как дышит человек во сне, тяжело и размеренно.  Это длилось ещё несколько минут, затем она снова отстранила меня и произнесла
- Все, не издевайся, я больше не могу, уходи.
Я  открыл рот, чтобы возразить ей, но Оля приложила свой указательный палец к моим губам и произнесла.
-Не сейчас,  пожалуйста…я прошу…

Наверное, я никогда не пойму, почему женщины часто подпускают к себе мужчину, а потом резко обламывают его. Возможно, в этом есть какая- то  женская логика, но постичь её, скорее всего, мне уже не удастся. 

Обо всем этом я думал, когда уже спускался вниз по лестнице.

Открыв дверь подъезда , я понял, что мелкий дождь решил окончательно расправится с городскими кострами, но делать было нечего, я поднял воротник плаща, втянул голову в плечи и вышел в осеннюю ночь.

Метро было закрыто, трамваи с троллейбусами тоже давно спали в мокрых депо, оставалось только попробовать поймать тaкси.
Подойдя ближе к дороге я увидел неуверенно стоящий силуэт

Когда я подошел ближе, увидел Гарика.
-Ты до сих пор тут стоишь? -  удивленно спросил я.
Гарик икнул и заплетающимся языком ответил.
-Влад, сука, уехал с Сашкой и с какими то девками на тaкси
-А ты?
-А я не влез, - Гарик опять икнул и смешно развел руками.
-Пойдем пешком, - предложил я ему
-Ты что, сумашедший ? Мы будем идти всю ночь.
-Ну а что делать? Двоим, нам точно никто не остановит.
-А может… - Гарик как то непонятно покрутил головой и подмигнул мне.
-В каком смысле?
-Ну, в каком, в каком, - передразнил он меня. – попросимся переночевать…
Предложение было явно неожиданным, особенно если учесть тот факт , что меня только что выперли на улицу. 
-Давай, чувак, подумаешь, мы же только переночуем у неё и все, - Гарик опять икнул.
-А если Игнатьич узнает?
-Это ты там столько сидел  и думал об этом?
Эта острота подействовала на меня  убедительно.
 Действительно, - подумал я, - какого хрена мы будем переться через весь город, если тут в пяти минутах можно спокойно переночевать?
-Ладно, только нужно позвонить
-Звони, - дохнул на меня перегаром мой товарищ.
«Двушки» у нас естественно не нашлось, но Гарик сказал, что нужно сильно ударить по автомату в момент соединения и тогда можно говорить. Я набрал номер, который помню и сейчас а Гарик ударил так, что в будке зазвенели стекла.
-Алло…кто это? – услышал я заспанный голос.
-Оль, это мы.
-Кто мы? – она явно меня не узнала.
-Никита и Гарик, - мой товарищ  икнул прямо в трубку.
- Вы с ума сошли, два часа ночи!
-Оля пусти нас, тут дождь, ехать не на чем, а мы только на полу переночуем и завтра уйдем, - я не знал как ещё убедительнее сказать, но у меня получилось.
-Вы ненормальные психи, понимаете?

Гарик снова икнул.


Мы лежали на каком то подобии матраса, на полу, а рядом на диване лежала Оля.
Мысль о том, что она лежит совсем рядом в одной «ночнушке», не давала мне покоя, я никак не мог заснуть переворачивался, будил Гарика, который постоянно клал на меня то руку, то ногу. Вобщем это был какой то ад. В добавок ко всему я слышал, как Оля тоже ворочалась. Я понимал, что она не спит, и, в конце концов,  не выдержал, приподнялся и засунул  руку к ней под одеяло. Она вздрогнула, но никак не отреагировала.
Я нащупал её ногу и стал медленно гладить, поднимаясь все выше, она молчала минуты две, а потом повернулась ко мне и тихо спросила.
-Скажи мне только одну вещь.
-Спрашивай,  - прошептал я.
-Ты специально все это подстроил?
-Нет, но я рад, что все так вышло.
-Мерзавец, - произнесла Оля  и я понял, что она улыбнулась.
-Ты понимаешь, что сейчас точно ничего не будет?
-Почему? – машинально переспросил я
-Потому, - Оля  указала рукой на спящего Гарика.
 


Гарик был самым умным из нас. Он хорошо учился, много  читал,  причем о том, о чем мы не знали в принципе, и вообще с ним было гораздо интереснее общаться, чем с тем же Владом или нудным Сашкой.  Он был интеллигент в самом прямом понимании слова. Я до сих пор с ним общаюсь, хоть он и уехал из страны ещё в начале девяностых.
Но это все  имеет не очень большое отношение к моему рассказу, главное в том, что Гарик тоже имел связь с Олей, правда, гораздо позже, лет через пять, когда я  уже загремел в армию.
Я отлично помню его письмо, в котором он рассказал, как пришел к Оле, они выпили, и Гарик  попытался её охмурить.  Но так сразу у него ничего не вышло, мало того, ему было заявлено, что с друзьями не трахаются. Гарик сразу же нашелся и переспросил а с кем же трахаются, с врагами, что ли ?
Он не написал, что произошло после, но мне, почему то кажется, что у Оли был всегда один и тот же сценарий. Она какое- то время «ломалась» но потом уступала.

По прошествии прожитых лет, я понял, что эта женская тактика стара как мир, но в тот момент, когда Оля снова сказала, что ничего не будет, я вздохнул и лег на свое место, рядом со спящим товарищем.

Утро было ужасным, у меня было такое впечатление, что мне в глаза  насыпали песка. Когда Гарик проснулся, он сразу схватился за голову и произнес – «Почему я не умер маленьким»?
Я не стал ввязываться в эту философию, мы молча оделись и ушли.

 Сергей почти сразу узнал об этом инциденте,  я уже не помню, кто ему настучал, но  кажется не Оля. Ему это не понравилось. Он приходил к ней, скандалил, по моему даже хватался за ножи и вилки, но все улеглось.
Самое интересное, что его успокоил  факт, что я был не один, а с Гариком. Не знаю, что в этом  могло быть успокоительного, тем не менее, он вскоре забыл об этом случае и больше никогда не вспоминал.

(Продолжение следует)