Киллер

  Ирка навзрыд плакала в трубку. Его сильная славная дочь плакала. Последний раз он видел её слёзы, когда она училась в чётвёртом классе.  У него от боли сжалось сердце.               – Перестань! – воскликнул он. – Объясни спокойно, что случилось.                – Эта сучка опять не приняла у меня зачет.
 Сучка – это преподаватель немецкого в универе. Вся эта история началась полгода назад. Когда она зашла в аудиторию и заставила всех положить ей на стол мобильники. У  дочери не было мобильника. И когда она на повторное предложение ответила отказом, спровоцировала всплеск агрессии у немки. Ей  было стыдно признаться, что у неё нет мобильника, и она не позволила ей шариться в своей сумочке. Лучше она этого бы не делала. Но в семнадцать лет стыдно терять свой статус, видеть усмешки однокурсников по поводу её несостоятельности приобрести мобилу. В общем, этим поступком она нажила себе непримиримого врага. Немка стала буквально сживать её со свету.
– Успокойся! – прикрикнул он на неё. – Не показывай никому своих слёз.                Когда – то ещё на родине в Казахстане, ей на соревнованиях по кумите сломали голеностоп. Она отказалась от госпитализации и ещё выступила и победила в соревнованиях по ката. В десять- то неполных лет. И только потом, в раздевалке, в ожидании «скорой» не в силах терпеть боль она разрыдалась. Где – то за грудиной опять возникла тупая боль. Он приложил ладонь, стараясь унять её, раньше помогало. Ирка верила в него как в сказочного героя. Который  может всё. Она гордилась им. Ему было стыдно, что он не может её защитить.                -Кто у вас декан факультета? - наконец спросил он.
– Воронова Татьяна Семёновна. Ёё кабинет на втором этаже, прямо напротив четвёртой аудитории. Пап!.. она помолчала. -  Ты хочешь к ней идти?
– Да бесполезно. Эта немка уже двух студенток довела до психиатра. Теперь лечатся.                – Вероятно, она хочет, чтобы ты была следующей.
По тому, как он это сказал, трудно было понять, шутит он, или говорит всерьёз.                – Ты меня извини, – произнесла она тихо. – Мне просто не с кем поделиться.                – Всё нормально, - успокоил он её. – Прорвёмся. Я  перезвоню, попозже.                Значит, Воронова Татьяна Семёновна…
- Можно? – спросил он, приоткрыв дверь кабинета декана.
– Да. Да! Входите.
 Полная, где – то около шестидесяти лет женщина в строгом костюме поднялась из – за стола.– Я вас слушаю.
– Я по поводу своей дочери Ирины Суворовой.
– А,а!.. – её лицо исказила гримаса недовольства – Нелепая история.
– Что вы имеете в виду, говоря о нелепости?
– Я имею в виду её дерзкую выходку с мобильником.
 – Дерзость, я так полагаю в том, что моя дочь не позволила рыться чужому человеку в своей сумочке.
  –  А давай- те ка я поинтересуюсь, содержим вашей сумочки? – он протянул руку к лежащему на столе красивому «клачу».
– Что вы себе позволяете?! – воскликнула она гневно.
  – То же, что и ваша коллега по отношению к моей дочери.
– Да поймите же вы! – начала она. -  Вера Леопольдовна пятнадцать лет проработала в Германии и для нашего университета ввела новейшие инновационные  технологии, за счёт которых мы получаем солидные дотации.
– И что? На откуп вы отдаёте ей студенток, чтобы она могла производить над ними психологические опыты Маргарет Зангер.
 – Выбирайте выражения! Ваша дочь некомпетентна в немецком. Пусть лучше готовится!     – А может всё же ваша коллега, профессионально непригодна? Если вы не в состоянии обуздать её я могу обратиться в вышестоящие инстанции.
Воронова развела руками.
 – Ваше право.
 Он спускался по лестнице, когда его окликнула дочь.                – Ты от декана?
– Тебя не удивит, если я скажу, что она на стороне немки. Кстати, как её звать – величать?                – Вера Леопольдовна Беккер. Вон она с  деканом разговаривает, на нас смотрят.                Он обернулся. Худая брюнетка в брючном костюме и больших роговых очках,  где за пятьдесят, смотрела на них и о чём – то весело переговаривалась с деканом.                – Да… - протянул он. – Сука, ещё та!
  – Аналогично! – согласилась улыбнувшаяся дочь.                – Ладно, - вздохнул он целую дочь. – Мы пойдём другим путём.
- Женя! Да, дело! – бросил он в трубку. – Причём необходимое. Во сколько? Лады. Жду! Женя был его старый товарищ по занятиям каратэ. Подполковник ФСБ,  курирующий высшие учебные заведения города. Не сказать, чтобы они были друзьями, несколько раз были друг у друга в гостях, но помимо этого Женя ему был кое - чем обязан.                Они встретились в сквере у памятника Достоевскому.
– Привет! – бросил он, протянув ладонь. – Рад тебя видеть.
 – Взаимно, – ответил он, пожимая руку.
 – Короче, пятнадцать лет в Германии…
- Это я знаю.
 – Мужик её мой коллега, - он поднял указательный палец. – С очень хорошим послужным списком.
  – Ты хочешь сказать, что ты устраняешься от этой проблемы?
  – Не обижайся.- Женя поднял воротник, прячась от пронизывающего ветра. – Может в кафэшку,  по кофейку?
– Как нибудь, в другой раз, – ответил он, пожимая руку.- Удачи!
– Не обижайся! – бросил Женя ему вслед.
 Где – то около часа он бродил по городу. Он уже собрался домой, когда услышал знакомый голос:
 - Владимир Сергеевич!
 Он обернулся. Перед ним стоял один из лучших его учеников – Олег Оболонский. Они обнялись.
 – Какие – то проблемы?- спросил Олег.
 – А что, заметно? -  грустно усмехнулся он.
 – Грустный вы какой – то. Он слышал, что Олег завязан с криминалом но, тем не менее, он ему нравился своей отвагой, открытостью. Как – то незаметно за чашкой кофе он рассказал о своей наболевшей проблеме. Олег доверчиво положил свою ладонь на его руку. – Я накажу её. Мне насрать, что её муж в конторе.
 Ему действительно было насрать. Он знал Олега с детства. Это был боец, закалённый в постоянных драках, которого трудно было чем нибудь напугать.
– Давай я сам постараюсь решить эту проблему, - попросил он. – А уж если не получится, то подключишься ты.
Когда то в восьмидесятых, ему посчастливилось заниматься у адепта самой закрытой школы ниньдзюца «кудзи – кири».  Он запомнил одно непреложное правило, что мир качается между двумя вещами – страхом и золотом. Ему не стоило особого труда узнать адрес немки, состав семьи и даже что любит её спаниель. В течении двух дней он изучил подъезд, расположение квартир на лестничной площадке, некоторые её привычки.            Потом наступил – день «Х». Положив  в пакет камуфляж, макет  пистолета «ТТ», с накрученным на него глушителем он вышел из дома.
– Я ненадолго!- бросил он домашним.
Он поднялся на площадку выше её квартиры, быстро надев поверх одежды камуфляж. Надел на голову скрученную шапочку с прорезями для глаз и глянул на часы. Пора. Быстро спустившись на площадку ниже, он залепил жвачкой глазки дверей. Внизу хлопнула дверь. Он глянул в лестничный пролёт, как она поднимается. Натянул вниз шапку, оставив прорези, и  быстрыми шагами двинулся ей навстречу с пистолетом в руке. Наверно так смотрит человек на приближающуюся лавину. Так же смотрела на него она: с безотчетным ужасом происходящего. Пакет с продуктами выскользнул из её руки, она попыталась сделать шаг назад, когда он приставил к её лбу пистолет.
– Беккер Вера Леопольдовна? – свистящим шепотом спросил он.
 Её лицо приняло землистый оттенок, посиневшие губы дрожали, пытаясь что – то вымолвить. С диким ужасом она отрицательно затрясла головой.
  – Тебе привет из Гамбурга, – продолжил он свистящим шепотом. Схватив ладонь немки, он вложил в неё патрон от «ТТ». – Эта пуля уже летит к тебе. Жди. Каждый день она будет всё ближе и ближе, – и оттолкнув  её к стене лёгко сбежал вниз по лестнице хлопнув дверью. Внизу он скинул камуфляж и, засунув его вместе с шапкой в пакет, выбросил в контейнер. Всё. Домой.
Вера Леопольдовна прислонившись к стене подъезда, сползла сев на корточки. Её всю трясло от пережитого.
– За что?! – плача восклицала она. – За что?!