Тело искусства

Да изволит мне кроткий демон  излить  о  культе комплекса в  представлении обугливания  исчезающего мертвецкого тела искусства. Перезрелые нарциссические тенденции в рамках искусства  продолжают пинать влечение к призраку умирающего искусства. Позабыть утраченное — воплощает нарциссический  комплекс исчезнутого, как рецидив  реальности утраченного. То, что имеет право на исчезновение/переоценку — лишается права быть исчезнутым/переоцененным. То, что исчезло в результате определенных изменений, оставляет после себя след консерватории внезапного продления/сохранения феноменологического компенсаторного влечения-камбэка к объекту который был, исчезнут/переоценен.  Однажды исчезновение чего-то,  будет говорить/напоминать об утрате фантомного возникновения того что было пройдено/переоценено. Так как заполнение  возникшего вытеснения в процессе осознавания/переосмысления  того что должно исчезнут, или исчезнувшего, наконец обретает переживание, подобное тому, когда человек упивается скорбью о не-существовании объекта скорби, который удовлетворяет процесс осознавания что этот объект являлся объектом удовлетворения или наоборот не-удовлетворения. Уверенность в  исчезновении как таковом, вытесняется  с памяти. Могущественное воздействие скорби об не-существовании какого-то объекта, который приносит удовлетворение, например об не-существовании объекта красоты становится потребностью в воссоздании такого объекта красоты, но уже искусственно. В действительном разрыве с исчезнутым, то есть полного онтологического «расставания» с объектом, например искусством [которое  начало определятся как  метафизическое бессмертие] как объектом удовлетворения созерцания или продукции. Окаменение  потрясает человека  своей полной или частичной  потребностью в вытеснении такого искусственного  искусства, которое не способно возвысит мысль об  исчезновении такого неисчерпаемого удовлетворения.  Таким высохшим от  однообразия удовольствия, объект удовольствия становится бесконечно воспроизводимым заново, но уже в другом объекте. В объекте — замещения.  Параноидальное замещение, переполнено ощущением непрерывности удовольствия. Которое воплощает то самое повторение переживания  исчезающего, которое кажется для человека чем-то естественным не исчезнувшим. Между реально исчезнутым/уничтоженным и исчезающим объектом недавнего наслаждения возникает  вера в сохранение. В сохранение пред-ощущения будто то,  что исчезло/уничтожилось, все еще направленно на удовольствие .
Осознание нынешней доступности к телу искусства и чрезвычайной субъективной активности в переживании телесности искусства, создают  ипохондрические влечения к такому телу. А именно канонизация нарциссического тела искусства  некой совершенной привычности в объекте созерцания,  предполагает вопрос о возникновение в умах мановения того искусственного совершенства, которое заклинает себя на не исчезновение/продолжение своего проявления в первобытном ощущении страха и изумления пред необъяснимым, сверхъестественным. А потому о таком беспокойстве можно говорить как о крайне остром отклонении, которое вызывает ложные умозаключения о переоценки степени влияния, которые пленяют субъекта и оказывают   представление о присутствии канонизированного усопшего объекта удовольствия — усопшего искусства, которое имело и имеет форму  производить не только интеллектуальное удовольствие, но и телесное.  Телесное желание ощущать непосредственную интерпретацию искусства, которое воспринимается как объект познания, которому свойственна степень возбуждения спровоцировать нарастание возбуждения в познании искусства. Избавится от страдания  не-удовлетворенности, приводит к канонизации искусства, потому что субъект ищущий канонизации удовольствия находит — иллюзорное или искаженное удовольствие.  Искусство поглощает аппарат желания. После возникновение совершенства/обожания искусства , после его канонизации появляется недомогание в воспроизводстве не удовольствия таким искусством. Искусство восстанавливает  свой заклинатель в  конверсии  возникновения своего совершенного возвращения к совершенству, то есть его повторения в обожании субъектом. Не зависимо от настоящего господствующий канон в мертвом теле искусства проявляет канон над  деформацией искусства. Портретизация старого/умирающего/исчезающего тела искусства порой опять приносит возбуждение в умах консервативных. Уловить представление об окоченении искусства без изменения…. да пускай у меня разбухнут члены, если искусство превратилось в обугленную сажу.