Бригадир. Часть первая, глава третья

               

                Глава третья

   После окончания Казанского университета в 1935 году Михаил Ашуков по совету своего отца решил продолжить учёбу в военной академии, правда не сразу. Окончив физико-математический факультет университета, Михаил был направлен работать на Горьковский автомобильный завод в экспериментальную лабораторию по разработке новых автомобилей для страны Советов.

   Осенью неожиданно умерла мать, которая жила вместе с отцом на Дальнем Востоке. Вообще с отцом Михаил виделся редко, не чаще двух раз в год. Это когда он приезжал в отпуск, и когда бывал в командировках в Москве. Тогда он обязательно находил время, чтобы побывать в своей родной станице. Родители договорились, чтобы не таскать детей по гарнизонам, а дать им хорошее образование и воспитание, они должны жить в станице с бабушкой Матрёной Семёновной.
                А мать разрывалась, она на всю зиму уезжала к отцу в гарнизон, а летом работала на станичных полях. Сначала в сельскохозяйственной артели, а затем в колхозе, который назвали от имени станицы "Краснозаречный". Так продолжалось до 1932 года, пока Дарьюшка не закончила школу и поступила в Московский мединститут. Михаил уже учился на третьем курсе университета и поэтому мать насовсем переехала к отцу в гарнизон на Дальнем Востоке под Хабаровском. А осенью, когда отец уже служил в Забайкалье командиром танковой бригады, неожиданно подхватила воспаление лёгких и в течении недели умерла. Вот тогда, приехав на похороны мамы, Михаил и видел последний раз отца.

   Прожил он у него после похорон две недели.Отец очень переживал, он себя считал виноватым в смерти жены. Если бы он её вовремя отправил в санчасть, а так думал, что это простая простуда и вот что вышло. В последний день перед отъездом Михаила они много говорили о службе, о работе сына, о жизни и расстались после этого уже не только как сын с отцом, но и как большие друзья.

   Даша приехала через два дня после похорон матери и целую неделю проплакала. А потом вообще выкинула фортель, наотрез отказалась уезжать на учёбу в Москву. Взяла академический отпуск и устроилась работать медсестрой в местной санитарной части. Через год она правда возобновила учёбу, но уже переводом в Иркутском мединституте, чтобы быть поближе к отцу, так она сказала.

   В 1938 году, над Европой нависла угроза фашистской оккупации. Гитлер аннексировал Австрию, объявив её частью Германского рейха, произошёл Мюнхенский сговор, в результате которого часть Чехословакии перешла к Германии, Михаил неожиданно для всех работников лаборатории из неё уволился. Был он уже заведующим секцией этой лаборатории, но подал заявление на увольнение и поступил в Военную Академию в Москве.

   Учился он в академии на "отлично", к тому же хорошо знал два европейских языка, немецкий и испанский. Вообще ему легко давались языки. Немецкий он хорошо знал со школы, а затем свои знания языка усовершенствовал в университете. Испанский же выучил самостоятельно, уже работая на заводе. В 1936 году вся страна следила за развитием ситуации в Испании. У всех на слуху были такие слова, как Гренада, Мадрид, Долорес Ибарури. Михаил купил карту Испании и повесил в общежитии над своей кроватью. Раздобыл учебник испанского языка и по вечерам, в течении года, изучал его. Когда в 1937 году к ним в лабораторию взяли на работу эмигранта из Испании Хосе Гонсалеса, или просто Костю, изучил и разговорный испанский язык.

   В начале октября курсанта Ашукова Михаила неожиданно вызвал к себе начальник академии Павловский Фёдор Фёдорович. Михаил встревожился, зачем это вдруг он, рядовой курсант понадобился "бате", так между собой курсанты и сотрудники академии называли своего начальника, потому что он всех молодых командиров и курсантов называл сынками. Немного растерянный курсант Ашуков зашёл в кабинет начальника академии, как положено доложил о прибытии и совсем было растерялся в этом большом похожем на зал кабинете. Седовласый комкор неожиданно добродушно улыбнулся и совсем не по Уставу сказал:

   - Да ты садись, сынок.

   Михаил сел на стул напротив комкора и, не зная что делать с руками, начал поправлять гимнастёрку под ремнём.

   - А вот теперь я тебя узнал, - глядя на курсанта продолжил начальник академии. - Помнишь 1922 год, кажется сентябрь, санаторий РККА под Москвой. Сколько тебе тогда было лет?

   - Десять, - ответил Михаил.

   - Вот, вот десять. Мы отдыхали там семьями, моя семья и семья твоего отца. У тебя там была ещё младшая сестрёнка. Ведь уже столько лет прошло!

   - Дядя Федя! - неожиданно вырвалось у Михаила.

   - Он самый и есть дядя Федя. Наконец то вспомнил, - широко заулыбался начальник академии. - Я ведь с твоим отцом три года воевал вместе, с 1919 по 1922 годы. Он был командиром эскадрона, а я был командиром полка. Его эскадрон был лучшим в моём полку, а сам Григорий был лучшим моим другом. А в 1922 году мы расстались и отдых вместе с семьями в санатории был последним, когда мы общались. После санатория твой отец был направлен в школу красных командиров РККА для повышения своей квалификации, а я с полком в Среднюю Азию, на борьбу с басмачами. С тех пор мы и не виделись. Вот так то вот.

   Комкор на какое то время замолчал, как бы обдумывая, о чём говорить дальше. Правой рукой он почесал левую ладонь, обтянутую чёрной лайковой перчаткой. В 1925 году в одном из боёв с бандой басмачей, ему отхватили турецким кривым ятаганом левую кисть руки. Почти полгода он провалялся по госпиталям, сначала с боевой раной, а потом подцепил тиф, но всё таки из этих передряг выпутался. Вместо левой кисти ему сделали хороший протез и теперь, когда комкор волновался,казалось, что чешется левая кисть руки и он непроизвольно начинал чесать свою искусственную левую ладонь.

  Наконец собравшись с духом, начальник академии всё таки сообщил Михаилу, что арестован его отец. Михаил побледнел, из его груди вырвался хрип. Ему вдруг стало тяжело дышать, как будто не хватало воздуха. Начальник академии резво вскочил, схватил графин с водой и расплёскивая налил в стакан. Затем подошёл и заставил его выпить. Через минуту Михаил пришёл в себя и непонимающим взглядом уставился на комкора.

   - Ну, ну успокойся, - сказал Фёдор Фёдорович и неожиданно для себя погладил Михаила по голове. - Я думаю произошла чудовищная ошибка, так бывает и скоро твоего отца отпустят. Ты не волнуйся и продолжай учёбу также успешно, как и раньше. Всё образуется.

   - Разрешите идти, - вяло спросил Михаил.

   - Да, да иди, иди, - сказал начальник и когда Михаил направился к двери, вдруг остановил его. - Подожди, подойди сюда.

   Когда Ашуков вернулся к столу начальника, тот выдвинул ящик стола, достал бутылку французского коньяка, плеснул полстакана и заставил Михаила выпить. Как ни странно, коньяк подействовал отрезвляюще.