Миниатюры. Пионеры и бандеровцы

                Пионеры и бандеровцы
      В моем далеком золотом детстве и пионерском отрочестве мы не знали ни телевизоров, ни магнитофонов, ни компьютеров, ни даже плееров. Не могу уверять, что это хорошо, но в одном мы превосходили современных детишек и отроков. Мы сами сочиняли страшилки и пугали друг друга жуткими историями. А сочинительство развивает человека.
      Летом 1947 года судьба занесла меня на Западную Украину. Я попал в пионерский лагерь в прикарпатском городе Черновицы. Да-да, тогда этот город все называли Черновицами, это потом он почему-то стал Черновцами. Лагерь располагался не в самом городе, а на его дальней окраине, в чудесном месте. Нас окружали невысокие зеленые горы, на их склонах росли знакомые мне только по книгам буки, грабы, грецкие орехи, сливы и еще какие-то приятные и полезные деревья и кустарники. На одном из холмов на высоком бетонном постаменте стоял настоящий танк Т-34, и надпись гласила, что этот танк первым ворвался в еще занятый фашистами город Черновицы.
      Вокруг царило послевоенное неустройство, и нас поселили в больших армейских палатках, каждая кроватей на десять, если не больше. В Центральной России в тот год стоял голод, но здесь, на благодатной Украине нас кормили очень неплохо четыре раза в день. Мы каждое утро и каждый вечер строились «на линейку», иногда вожатые устраивали нам всяческие соревнования и прочие «мероприятия», но основное время суток мы были предоставлены сами себе. Пионерских лагерей с таким свободным режимом я больше никогда и нигде не встречал.
      В лагере собрались, в основном, местные пионеры из Черновиц и окрестных сел, я один приехал из далеких заволжских степей. Но юные аборигены, среди которых оказалось немало гуцулов, приняли меня, как своего, им даже нравились мои рассказы о Волге и о заволжских ковыльных степях, которые весной расцветали яркими тюльпанами - об этой экзотике они только читали в книжках. Днем мы исследовали окрестности, ели незрелые сливы и потом мучились животами, я как-то по неопытности разжевал зеленый еще грецкий орех и долго не мог отмыться от въедливого коричневого сока. И конечно, мы играли в войну и часами не вылезали из Т-34, хотя за это нас сильно гоняли старшие.
      А после отбоя мы собирались в своих палатках и тщетно старались уснуть, как предписывал режим дня. И вот эти часы перед сном в больших палатках мне запомнились на всю жизнь. Вокруг в теплой ночной тьме загадочно шумели огромные деревья, иногда тревожно кричали какие-то ночные птицы, на фоне звезд бесшумно скользили черной тенью летучие мыши, в темных кустах горели огоньки светлячков. Все это навевало таинственно-романтическое настроение. Мы вполголоса болтали о всякой всячине, но любые разговоры неизбежно сводились к рассказам местных ребят о бандеровцах.
      Я тогда ничего не знал о Степане Бандере, и название бандеровцев переводил, как местное прозвище обычных бандитов, мне это казалось логичным, я легко выстроил цепочку: бандеровцы – банда – бандиты. И все до единого рассказы моих приятелей о бандеровцах подтверждали это мое логическое построение.
      Сейчас человечество заметно откатилось к пещерным нравам, и удивить кого-либо ужастиками, страшилками и кошмарными триллерами почти невозможно. Мы в цивилизованном XXI веке привыкли к рассказам о чудовищных пытках, о зверствах людей над людьми. Меня ужаснуло поведение госсекретаря США Хиллари Клинтон, когда ей доложили о том, что озверевшие европейские наемные солдаты живьем разорвали на куски лидера Ливии Каддафи. Эта «цивилизованная» американская белая ЖЕНЩИНА восторженно выкликнула идиотское американское междометие: ВАУ! 
      В те пионерские годы мы читали и слышали о злодеяниях фашистов над советскими людьми, о пытках, которым они подвергали партизан, подпольщиков и наших пленных. Все это казалось каким-то абстрактным, будто не из мира сего. Но короткие, бесхитростные рассказы местных ребят, особенно сельских, о бандеровцах наполняли меня настоящим, еще никогда не испытанным ужасом.
      Бандеровцы тогда держали в страхе всю Западную Украину. Они по ночам с оружием врывались в села и даже на окраины Черновиц,  хватали местное советское начальство, милиционеров, коммунистов, даже учителей, подвергали их нечеловеческим пыткам, а потом зверски убивали, как дикие звери. Бандеровцы вырезали целые семьи, они пытали на глазах родителей их детей, а потом зверски приканчивали взрослых. Сельские ребята говорили, что они сами слышали дикие вопли людей, которых заживо жгли или раздирали на куски. Говорили об изуродованных трупах, которые люди по утрам находили в залитых кровью хатах, во дворах и на улицах.
      Я не буду приводить рассказы этих черновицких пионеров о зверских пытках, которым бандеровцы подвергали ни в чем не повинных людей, взрослых и их детей,  их рассказы о том, как выглядели истерзанные или обугленные трупы. Но мои приятели говорили об этом подробно, с мальчишеским азартом, - мы еще не понимали глубины таких трагедий.
      За месяц в пионерлагере я наслушался этих жутких историй по горло. И когда сейчас я слышу или читаю, что современные бандеровцы, – радикалы правого сектора, как почему-то деликатно называют этих откровенных бандитов, - это идейные борцы за свободу украинского народа, - я не верю таким сообщениям. Нельзя утверждать свободу людоедскими методами.
      И еще я вспоминаю тех юных пионеров из Черновиц и окрестных деревень. Сейчас они, если живы, стали глубокими стариками, но очень хотелось бы узнать, чем занимаются их взрослые дети и внуки.