Шпионские повести

                Дилетант Наполеона

                1.

Генерал Кошкин виновато рассматривал пустую пепельницу. Главный режиссер художественного театра «Надежда» Костя Воробьев нервно расхаживал из угла в угол. Он кусал губы и старался не смотреть на нежданного гостя.
— Пойми, Костя, у нас все под контролем, — у генерала Кошкина был мягкий, даже вкрадчивый голос, в котором, впрочем, легко угадывались стальные, командные нотки. — Операция займет не больше суток. И главное, никакого риска.
— Опять?!.. Нет уж, это вы постарайтесь понять меня! — взорвался Костя. — Театральное искусство и ваши эти… Как их?! В общем, ваши шпионские дела не имеют между собой ничего общего.
— Как раз наоборот, — генерал достал трубку и закурил. — Костя, искусство должно спасать людей. Андрюшу Трофимова не так давно взяли в Лондоне. Теперь он сидит в тюрьме, а мне просто не на кого его обменять.
— Но я тут при чем, Николай Александрович?!
— Доктор Элоиз Хартли сделал очень умный ход — сейчас он использует в качестве связников только людей с дипломатическим прикрытием. Понимаешь?.. Я не могу упрятать в свое КПЗ дипломата. Андрюша Трофимов не знает об этом и ждет... Он ждет, что мы вытащим его.
— Ой, только не надо мне давить на психику! — поморщился и отмахнулся Костя.
Он сел и уставился в окно. Год назад, после долгих мытарств, его театр наконец-то нашел прибежище и не без помощи генерала Кошкина. В огромном подвале ресторана «Ананасы и рябчики» было сухо и тепло. Чтобы переделать подвал под театр потребовалось меньше месяца. Теперь Костя видел за окном ветви декоративного кустарника, но не сверху, как посетители ресторана, а снизу, примерно так же, как видит их прогуливающийся кот.
Костя вдруг довольно отчетливо представил себя на месте воображаемого кота. Маленькое животное мягко ступая лапками, пробиралось между густыми зарослями и в нем бродили весенние, тигриные инстинкты.
Режиссер покосился на гостя и невольно улыбнулся.
— Товарищ Кошкин, а вы женаты?
Обращение «товарищ» прозвучало с большой долей иронии.
— Костик, хочешь, я похлопочу насчет финансирования театра? — вместо ответа спросил генерал.
— Хочу! Только у вас ничего не получится.
— В прошлый раз получилось.
— Но не с финансами. Директор ресторана как-то раз пожаловался мне, что раньше вы чуть ли не каждую неделю ловили в его ресторане шпионов. Однажды дело дошло до перестрелки, и вы сорвали банкет одного важного государственного лица. Теперь вы предпочитаете ловить шпионов в другом месте.
— Они просто сменили явку, — усмехнулся Кошкин.
— Скажите, Николай Александрович,  а почему вы ни разу не пришли на мои спектакли?
— Времени нет, Костик.
— Понятно… Хотя, врете вы, конечно.
Костя выдвинул ящик стола… Минуту он возился в нем, а потом перед генералом Кошкиным легла тоненькая папка.
— Оля Никитина, — без энтузиазма пояснил Костя. — Двадцать пять лет. Скромная, обаятельная и очень талантливая. Я дважды хотел дать ее бенефис, но как раз именно тогда к нам заглядывали гости из Питера…
— Не получилось, значит, с бенефисом? — перебил Кошкин.
— Не получилось. Но Оля не ушла.
— Ждет?
Костя кивнул.
Генерал открыл папку. С большой фотографии на него взглянуло удивительно красивое женское лицо…

                2.

Ганса Оффенбаха иногда в насмешку называли «Счастливчиком Не-Гарри». Ганс двенадцать лет проработал во внешней разведке и дважды смог вернуться после провала всей агентурной сети. Правда, по какому-то странному стечению обстоятельств, все его напарники оказывались менее прыткими и их звали Гарри. Бедолаги-шпионы провели в КПЗ генерала Кошкина по полгода каждый, пока их не обменяли по демпинговым расценкам на устаревшие зарубежные досье «новых русских» олигархов.
Тихое место второго заместителя посла, после ухода в отставку, вполне устраивало «Счастливчика» Ганса. Расшатанная нервная система бывшего шпиона крайне нуждалась в санаторном лечении или, по крайней мере, мирном послеобеденном сне. Что касается  Москвы, то теперь Ганс Оффенбах смотрел на нее не глазами шпиона, а сытым и немножко туповатым взглядом обычного чиновника.
— Это последний раз, Ганс.
— К черту! Я не хочу снова играть «в кошки-мышки» с генералом Кошкиным!
Доктор Элоиз Хартли снял очки и принялся задумчиво протирать стекла.
— Послушай, Ганс… Я могу устроить твоих бывших дружков Гарри Уота и Гарри Тейда на работу здесь, в Москве. И не только в посольство, но и в твой родной отдел… —  доктор Хартли улыбнулся. — А потом я позабочусь о карьере обоих Гарри-неудачников. Когда тебя начнут потихоньку бить в туалете, я буду складывать твои слезливые жалобы в папку с грифом «Слухи не подтвердились».
Ганса передернуло от возмущения.
— Послушай, Элоиз… — начал было он.
— Это действительно последний раз, Ганс, — перебил доктор Хартли.
Ганс устало откинулся на спинку кресла.
— Ладно… Черт с тобой, я согласен. Но я хотел сказать вот о чем… — Ганс усмехнулся. — Ты превратил наше посольство в свою личную «конюшню», Элоиз. На тебя работают все, включая посла. Этот кретин вместо того, что бы устраивать светские вечеринки, по ночам шляется по темным подворотням с шифровками в кармане. Но кое-кому в нашем правительстве может не понравиться твое желание полностью проглотить чужой кусок. Разумеется, дипломатия должна помогать шпионажу. Но работать на него день и ночь это уже слишком. Ты зарвался, Элоиз!
— Может быть. Но чем мы рискуем, Ганс, даже в случае твоей неудачи? — доктор Хартли особенно подчеркнул «твоей» и улыбнулся одними губами. — Ты проведешь пару минут в наручниках, пока русские будут рассматривать твой дипломатический паспорт.
— Повторяю, я не идиот и не хочу встречаться с генералом Кошкиным.
— У тебя действительно сильно расшатаны нервы, Ганс. Ты говоришь так, словно перед тобой сижу не я, а очередная генеральская «красотка» Кошкина.
Ганс невольно вздрогнул. О генеральских «красотках» в тайном шпионском мире ходили самые ужасные слухи. Доктор Элоиз Хартли выхлопотал у руководства премию в один миллион долларов тому, кто доставит к нему в кабинет хотя бы одну из таинственных генеральских дам. Со временем банковские проценты сделали не востребованную премию еще более привлекательной.
«А что деньги?.. Здоровье дороже! — едва ли не простонал про себя Ганс. — Но с другой стороны этот кретин доктор Хартли конечно же не отстанет от меня…»
— Ладно, о чем мы собственно говорим, Элоиз? — спросил он вслух.
— О твоем небольшом, почти экскурсионном, путешествии по трем адресам, Ганс. Два адреса — здесь, в Москве. Третий в районом городишке Серове.
— В чем суть задания?
Доктор Хартли пожал плечами.
— Конкретного задания как такового не будет. Твои визиты будут носить, скажем так, инспекционный характер. Ты просто немного поговоришь с агентами, поинтересуешься их проблемами…
— Деньги?
— Передашь небольшие суммы, чтобы твой визит выглядел не так кисло.
— И все?
— Да, все. Шифровки агентам о твоем визите мы разошлем через час. Последняя мелочь — если на подоконнике явочной квартиры будет стоять горшок с цветком, значит, тебе лучше не идти на контакт.
Ганс Оффенбах хмыкнул.
«И все-таки, ты слишком много на себя берешь, Элоиз, — подумал он. — До сегодняшнего дня я был единственным человеком в посольстве, который не погряз по уши в твоих шпионских делах…»
— Хорошо, я согласен, уважаемый доктор, — уже в слух сказал он. — Но если, кроме всего прочего, я еще доставлю мифическую «красотку» генерала Кошкина, я  получу за нее тот самый пресловутый миллион долларов в качестве премии. По рукам?
— По рукам, — охотно согласился доктор Хартли. — Только ты немного продешевил с премией, Ганс. Я бы легко заплатил тебе и в пять раз больше за любую русскую «красотку»...

3.

Доктор Элоиз Хартли работал до трех часов ночи… В посольство пришла шифровка на его имя: «Макс Дордини вступил в контакт с «Янусом». Условия сделки будут уточнены в ближайшее время. Луис».
Доктор Хартли тут же составил короткий ответ: «Причина контакта?»
Он долго рассматривал лист бумаги и два слова на нем и вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется добавить еще пару вопросительных и восклицательных знаков. Мафиозная группировка Дордини была едва ли не самой крупной и могущественной в Западном полушарии.
Ответ на свой вопрос доктору Хартли пришлось ждать всего полтора часа. Агент по кличке «Луис» мог вывернуться практически из любой ситуации: «Дордини боится. Луис».
«Это очень плохо…» —  решил доктор Хартли.
Он снова долго разглядывал лист бумаги с короткой строчкой. Потом он почесал кончик носа…

4.

 «Ты еще многое можешь, старина, — убеждал себя Ганс Оффенбах. — И тебя не так просто схватить за шиворот».
Две московские явки оказались проваленными, что избавило Ганса от контакта с людьми доктора Хартли.
«Короче говоря, все не так уж плохо, — Ганс едва не хихикнул вслух уходя от дома, в котором находилась вторая явка, а в окне стоял большой цветочный горшок. —  Пошел он к черту этот доктор Хартли!»
Железнодорожный вокзал превращал людей в пассажиров. Вокзал делал людей нервными и трепетно бережными по отношению к многочисленным сумкам, чемоданам и картонным упаковкам.
 Возле кассы толпилось не так много народа. Ганс Оффенбах занял очередь за старушкой в шортах. Старушка мило улыбнулась на вопрос Ганса «Кто крайний?».
— Я вас устраиваю?
Ганс галантно приподнял шляпу.
— Разумеется, мадам.
Старушка оказалась очень словоохотливой. Она тут же заговорила о погоде и своем ревматизме. Ганс терпеливо слушал.
«По крайней мере, я уверен в том, что это не «красотка» генерала Кошкина», — утешил  он себя.
Мысль показалась ему забавной и Ганс улыбнулся. В голове шпиона-дипломата навязчиво крутился мотив старой песенки «Мальбрук в поход собрался…» а вчерашний визит доктора Хартли уже не казался ему таким ужасным.
«Вполне возможно, что генерал Кошкин немного поглупел, — решил Оффенбах. — Или все его легендарные «красотки» — все как одна! — вышли замуж за миллиардеров. Но хороший гонорар за чужую глупость —  я имею в виду премию за какую-нибудь зазевавшуюся шпионку — отличная цена».
 Третья, последняя явка в городе Серове давала возможность совершить маленькое путешествие за казенный счет.
«Всего одна ночь поездом…»
 Очередь к кассе продвигалась, не смотря на жару и сонное состояние кассиров за стеклянными окошками. Сзади Ганса пристроился мрачный верзила с крупным носом. Он тяжело сопел и делал вид, что ему нет никакого дела до чужих карманов. Ганс вовремя перехватил его руку и верзила, охнув, осел на пол.
Если бы не спешка, Ганс с удовольствием побеседовал не только со старушкой в шортах, но и со скучающим милиционером. Но инцидент был исчерпан, как только Ганс ощупал свои карманы — дипломатический паспорт лежал на месте.
 Шпион-дипломат торопливо направился к первому пути, оставив сзади удивленную старушку, не менее удивленного горбоносого верзилу и растерянного милиционера с пустым протоколом в руках.

5.

«Мальбрук в поход собрался!.. — напевал про себя Ганс Оффенбах. —Тарам-тарам-та-та!..»
В двухместном спальном купе сидела миловидная девушка и смотрела в окно.
«Мальбрук с девицей попрощался… Турум-турум-ту-ту!..» — Ганс шутливо поклонился спутнице.
Девушка охотно и очень мило улыбнулась в ответ.
 «И не стоит видеть в каждой случайной молодой фрау очередную «красотку» генерала Кошкина, — решил Ганс. — Тарам-тарам-та-та!»
— Вы тоже в Серов? — Ганс никак не мог справиться с добродушной улыбкой.
Девушка поняла шутку и кивнула в ответ.
Ганс, наконец, уложил нехитрый багаж и сел напротив спутницы.
— Ну, и что там?.. — он тоже посмотрел в окно.
Поезд тронулся… Там, за окном, милиционеры вели по перрону возмущенного горбоносого верзилу. Сзади шла не менее возмущенная толстая дама. Она что-то громко кричала и несколько раз ударила незадачливого вора полураскрытой сумочкой по спине. На асфальт упал кошелек.
Ганс все-таки засмеялся.
— Это не вы потеряли темно синий кошелек? — спросил он девушку.
— Нет, мой кошелек красного цвета в белый горошек, — быстро ответила та.
— Простите, я просто забыл… — механически, но, уже чувствуя в груди противный холодок, продолжил диалог Ганс.
— Мне не за что вас прощать… Вы просто не могли знать этого.
Девушка посмотрела в лицо разведчика доверчивыми, наивными глазами.
Ганс с трудом сглотнул слюну… Капелька холодного пота на его лбу достигла переносицы, на секунду задержалась и покатилась дальше по носу, как и поезд, набирая ход.
Ганс только пошутил… Он в шутку назвал пароль, который должен был сказать человеку на первой, проваленной московской явке. Но отзыв на него был абсолютно верен.

6.

— Шел мимо, дай думаю, зайду к старому другу, — доктор Хартли хитро прищурился и с удовольствием пожал протянутую руку генерала Кошкина. — Ну, как вы тут без меня?
— Почему без тебя? — генерал дружески похлопал гостя по спине и кивнул на мягкое кресло. — Без тебя какая там работа. Проходи, садись, Элоиз…
— Шпионим, значит, потихоньку?
— А куда ж деваться?.. Сам все знаешь, — Кошкин присел рядом с гостем за накрытый столик. — Ты-то как?
— По старому… — доктор Хартли осмотрел просторный кабинет. — Неплохо, неплохо устроился… В своем сейфе старому другу порыться не дашь?
— Только в обмен на такую же любезность.
— Ага, от тебя дождешься!
В кабинете едва уловимо пахло женскими духами «Жасмин».
— Чай или кофе? — генерал Кошкин был воплощением самой любезности.
— Лучше немного водки, но не сейчас. Сейчас — только кофе. Теперь о главном, насколько я помню, кто-то обещал меня взять с собой на рыбалку? — доктор Хартли подмигнул.
— Хорошо, что заранее позвонить догадался. Сегодня вечером и поедем.
— Сегодня? Отлично. Кстати, о телефонном звонке. Разве твои ребята не доложили о моем прилете еще три дня назад?
— Ты был всегда очень умным и расчетливым, Элоиз, — генерал отхлебнул кофе и вдруг виновато добавил: — Иначе, сам знаешь…
— Догадываюсь. Иначе я давно валил лес в Сибири. Но учти, что сейчас я только твой гость и на меня не стоит натравливать своих «красоток».
— Да какие там еще «красотки»! —  отмахнулся генерал Кошкин. — Нету их.
— А вот ты, в отличие от меня, всегда был очень скрытным, Коля,  — наигранно посетовал доктор Хартли. — Но именно поэтому ты всегда был мне интересен. С тобой не просто играть… Впрочем, я кажется опять заговорил о работе? Нет уж!.. Давай-ка лучше поговорим о рыбалке. Какую наживку предпочитают умные русские караси, Коленька?..

7.

 Туалет был тесным и неудобным. Ганс торопливо запер за собой дверь. Поезд только что покинул Москву и шел по высокой насыпи. Визу, за редкими кустарниками, бежало шоссе.
«Это она!.. «Красотка» Кошкина!!» — Ганс судорожно рванул окно вниз... Пальцы сорвались и под ногти попала старая краска.
Шоссе внизу стало еще более далеким и пугающим. Прохладный ветер приятно освежил разгоряченное лицо шпиона-дипломата и ошалевшие от страха мысли немного успокоились. Паника прошла, Ганс опустился на унитаз.
«Хорошо… Девушка знает ответ на пароль, но тогда почему она сказала его мне и именно сейчас?! — вопрос не был лишен логики. — «Красотка» решила сыграть в открытую? Сто раз глупо, потому что я не нелегал, а дипломат…»
Ганс только сейчас вспомнил о своем статусе и с удивлением посмотрел на распахнутое окно.
«А ведь чуть не прыгнул… Идиот!»
Дипломатический паспорт лежал в правом кармане пиджака. Ганс ощупал его и окончательно успокоился. Но звонок сотового телефона снова заставил его вздрогнуть.
— Да?!.. — Ганс поднес телефон к уху.
— Духи «Жасмин», — коротко сообщил ему спокойный голос доктора Хартли.
В трубке коротко запикало. Ганс сунул телефон в карман и вытер все еще мокрое от пота лицо. Девушка знала пароль, но пользовалась духами «Шанель».
«Так-так, так-так…» — стучали колеса поезда.
«Повторенье — мать ученья», — решил Ганс.
Через пару минут он вернулся в купе.
— Это не вы потеряли темно-синий кошелек? — холодно спросил девушку шпион.
Девушка пожала плечами и молча, недоумевающее улыбнулась.
— Вы уже спрашивали, — ответила она.
Тем не менее, Ганс открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но вдруг запнулся от удивления — на столике перед девушкой лежал кошелек красного цвета в белый горошек. Расцветка кошелька попутчицы отвечала на его еще не заданный вопрос без слов, потому что  она полностью совпадала с той, которая была озвучена в пароле. Мысли Ганса сбились в лихорадочный ком и этот ком полетел в бездну немыслимых вариантов. С одной стороны совпадение расцветок кошелька в пароле и в реальной жизни казалось невероятным, а с другой стороны, Ганса сбивало с толка нежелание девушки вступить в словесную игру.
— Простите… — растеряно забормотал Ганс. — Я просто забыл, что вы не могли знать… То есть я не мог знать, что кошелек… — он окончательно запутался. — Нет, я просто забыл, что…
Ганс Оффенбах замолчал и посмотрел на девушку.
— Что вы забыли? — снова удивилась та.
— Одну вещь…
— Какую?
— Я даже не помню… Склероз! — мрачно пошутил Ганс.
Он осторожно, не отрывая взгляда от лица незнакомки, присел напротив нее.

8.

Быстро смеркалось, но доктор Хартли все еще глазел на неподвижные поплавки.
Приятно пахло озером, дымом и ухой. Высокий человек рядом с генералом Кошкиным весело травил анекдоты. Сам генерал ворошил прутиком красные угли костра.
«Я мог взять этого типа в Париже и Гамбурге, — Элоиз Хартли внимательно рассматривал веселое лицо любителя анекдотов. — Но больше шансов было именно в Гамбурге… В Париже я затеял слишком сложную игру, а в Гамбурге он ушел от меня из-за моей нерасторопности».
Генерал Кошкин почерпнул ложкой варево в котелке и, вытянув губы в трубочку, осторожно попробовал его.
— Ну, что?.. — спросил доктор Хартли.
— Каков улов — такая и уха, — резонно заметил Кошкин.
— Есть хочется, — посетовал доктор.
— Еще минут пять, Элоиз…
— Сколько?!
— Ну, три минуты.
— Это уже пытка, Коля! Почему вы, русские, так любите пытать иностранных шпионов?
— Хорошо, две минуты — снизошел генерал Кошкин.
Доктор Хартли сглотнул слюну.

9.

Ганс лежал на спине заложив руки за голову и старался уснуть… Но сна не было.
«Один слон… Два слона… Три слона…» — считал он про себя.
Неожиданно Ганс вспомнил, как шесть лет назад ему пришлось удирать от разъяренной слонихи. Саванна казалась бесконечной, а слониха ревела так, словно Ганс попытался пристрелить ее слоненка, а не полковника Нкомбо. Полковник был слишком амбициозен и провозгласил себя президентом Замбези после обильной, но случайной пирушки в одном иностранном посольстве. Это не понравилось политичсеким джентльменам в Лондоне и полковника решили быстро убрать…
Ганс повернулся на бок и свернулся калачиком.
«Одна яма… Две ямы… — продолжил он счет, — а потом, по-моему, была рытвина у реки?.. — Ганс вспомнил, как он переплывал мутную реку. — Раз крокодил… Два крокодил… К тому же еще бегемот потом откуда-то взялся, черт бы его побрал…»
Ганс задремал. Ему снилось, как он карабкается на крутой, скользкий и глинистый берег реки, а сзади него клацают зубами голодные крокодилы.
— Простите, у вас нет сгоревшей спички? — донесся до Ганса из сонного далека женский голос.
Ганс спал и отбивался ногой от распахнутой донельзя пасти потомка динозавров.
— У меня только зажигалка «Зиппо», — не думая, ответил он.
Драка крокодилом на берегу речки Арануи занимала все его внимание.
— Мне нужно что-нибудь длинное и острое, — сказал женский голос.
— Могу вам посоветовать воспользоваться заколкой.
— Спасибо, но у меня короткая прическа…
Теплая вода Арануи вдруг превратилась в холодный душ. Ганс вздрогнул и быстро сел. Диалог сквозь сон оказался точным паролем второй проваленной в Москве явки. Шпион опрометью бросился из купе…

10.

Костер догорал под темно-красным слоем пепла.
— Не спишь, Элоиз?
— Нет, я смотрю на звезды. Красиво, правда?..
Генерал Кошкин заворочался под одеялом.
— Луна тоже ничего… — сказал он. — Большая, оказывается, какая!
— Новолуние сегодня, Коля.
— Я и не знал.
— Я тоже…
Между звездами мелькали комары. Они надрывно жужжали и норовили сесть на нос.
— Вот так живешь, работаешь, а потом что?.. — вдруг глухо спросил Кошкин.
— Потом, наверное, звезды, — улыбнулся Элоиз. — Там, понимаешь?..
— Хорошо, если звезды… Только говорят, что шпионов в рай не пускают.
— Глупое, чисто русское поверье, — убежденно заявил доктор Хартли.
— Ты думаешь?
— Уверен.
Разговор на секунду прервался.
— Нет, хорошо все-таки, — облегченно вздохнул Кошкин. — А ночь-то действительно какая!.. Поэзия, понимаешь…
Два телефонных звонка почти слились в один.
— Да?..
— Шеф, она ушла! — услышал в трубке взволнованный голос Гарри Сигала доктор Хартли.
— Кто?
— Девушка в белом платье. Мы вели ее от вокзала Лозини до площади святого Валентина. Потом она просто исчезла…
— Человек не может исчезнуть просто так, Гарри!
— Не может, — согласился Гарри. — Значит, она просто испарилась…
— Где документы?!
Гарри Сигал многозначительно промолчал.
— Гарри, я поговорю с вами потом! — доктор убил у себя на лбу комара. Его голос  обещал, что беседа будет более чем неприятной.
Генерал Кошкин сидел спиной к костру.
— Встречайте ее, — сказал он в свою телефонную трубку. — Букет цветов купите. Скажите, что от меня…
Доктор Хартли спрятал телефон во внутренний карман куртки. Генерал Кошкин сделал тоже самое.
— Давай-ка спать, Элоиз, — сказал генерал. — Завтра рано вставать.
— Согласен, дружище.
Доктор Хартли укрылся одеялом с головой и повернулся спиной к генералу Кошкину.

11.

Поезд шел на подъеме очень медленно и только благодаря этому Ганс Оффенбах не разбился о железобетонный столб. Он кубарем скатился с насыпи и, попытавшись встать на ноги, вдруг почувствовал острую боль в левой ступне. Ганс со стоном опустился на четвереньки. Наверху плавно проплывали вагоны. Под руками хлюпала вода.
«К черту!.. — мысль в голове Ганса была жгучей, как крапива вокруг лужи. — Да лучше дворником в посольстве работать, чем по ночам в лужи пикировать. Доктор Хартли, видите ли, расщедрился и согласился отвалить бывшему нелегалу пятьдесят тысяч за три визита. Да за один этот прыжок мне бы заплатили в Голливуде не меньше ста!..»
Ганс Оффенбах с трудом встал и осмотрелся. Совсем близко горели огоньки большой железнодорожной станции.
«Девушка могла знать второй пароль, только в одном единственном случае: если она работает на генерала Кошкина, — подумал Ганс. — Таких двойных совпадений просто не бывает!»
Ганс вспомнил спокойное лицо доктора Хартли и плюнул в лужу.
«Разумеется, он не поверит ни одному моему слову, — решил Ганс. — Он скажет, что я просто запаниковал».
Ганс выбрался на сухое место и присел на насыпь. Пачка сигарет почти не промокла, но сами сигареты были влажными, мягкими на ощупь и противными на вкус. Ганс жадно курил, пытаясь разобраться в случившимся. Можно было соврать в отчете о проделанной работе, но доктор Хартли никогда не прощал лжи.
«И он опять напомнит мне о моем дипломатическом прикрытии, — с горечью думал Ганс. — Господи, да лучше бы его совсем не было!..»
Пресловутый паспорт выполнял роль ошейника. Он требовал наглой, белозубой самоуверенности даже в критической ситуации. Но Ганс слишком долго проработал в разведке, чтобы вовремя вспоминать о таких пустяках, как тонкая, бумажная книжица в кармане.
Ганс выбросил окурок и встал. До станции было не больше километра, а стоянку поезда могли и сократить. Ганс шел прямо по бесконечным лужам, припадая на левую ногу. Совсем не кстати он вспомнил «Повесть о настоящем человеке» прочитанную им во время одной из многочисленных отсидок на конспиративной квартире в Москве. Теперь Ганс позавидовал сбитому русскому летчику. По крайней мере, тому не нужно было спешить навстречу абсолютной неизвестности…

12.

В купе стоял врач в белом халате. Он заглядывал в широко раскрытый рот спутницы Ганса Оффенбаха.
— У вас прекрасные зубы, — сказал врач. — А одна маленькая дырочка в коренном не такая большая проблема. Я положу вам мышьяк и поставлю временную пломбу.
— Асибо, октор, — не закрывая рта, сказала девушка. — Эсли ы не ы…
— Ваше счастье, что я езжу в отпуск к маме с инструментами. У нее масса подруг и она любит похвастаться профессией сына.
Ганс присел на постель и вытер ладонью грязное лицо.
— Простите, у вас нет сгоревшей спички? — громко и развязно спросил он.
— У меня?.. — удивился врач.
— Нет, не у вас, — Ганс смотрел на девушку.
Та вдруг покраснела.
— Извините, я не хотела вас будить.
— А ковыряться спичкой в зубах крайне не гигиенично, — заметил врач.
— Я хотела положить анальгин, — оправдывалась девушка.
— А зажигалки «Зиппо» у вас тоже нет?! — взорвался Ганс. — Мне нужно что-нибудь длинное и острое, потому что у вас короткая прическа!
— Мир не меняется, — врач улыбнулся. — Как правило, первыми от зубной боли сходят с ума ближние больного, а не он сам. Ложитесь, гражданин, я сделаю вам укол.
— Мышьяка, да? — нервно съехидничал Ганс.
Врач покинул купе через пару минут.
— Вас как зовут? — Ганс хмуро рассматривал лицо девушки.
— Оля… — девушка мило улыбнулась.
— А меня дядя Гена. Будьте так добры, Олечка, разбудите меня только утром, когда мы приедем в Серов. Хорошо?
Девушка кивнула. Она с удивлением рассматривала грязную одежду шпиона.
— Скажите, а где вы…
— Я просто выходил погулять по рельсам, — перебил Ганс. Он мельком взглянул на свои рваные брюки. — Спокойной вам ночи, Олечка.
«Откровенно говоря, я ни черта не понимаю, — подумал Ганс, забираясь под одеяло. — Но в данный момент, это не так уж и важно. И кстати, пятьдесят тысяч долларов за прыжок в окошко на ходу  действительно крайне мизерная цена!..»

13.

Утренний клев был просто великолепен. Генерал Кошкин поймал пять карасей величиной с ладошку. Доктор Хартли только трех, но они явно превосходили по размерам своих неудачливых собратьев в садке генерала Кошкина.
— Главное, это качество, — убежденно сказал доктор.
— Согласен, — Кошкин покосился на своего гостя. — Может быть, обменяемся, Элоиз?..
— У вас слишком мелкая рыбка, товарищ… — весело съязвил доктор Хартли.
Генерал Кошкин сунул руку в притопленный рыболовный садок и вытащил огромного карася. Тот лениво ударил хвостом по воде и посмотрел на Элоиза Хартли ждущими глазами.
— Вставать надо раньше, — пояснил генерал Кошкин.
— Будить нужно не так вежливо, — сказал доктор.
— Ты гость все-таки, Элоиз, — генерал подкинул в руке огромного карася. — Ну, меняемся?
— Только если тебе, Коля, удастся поймать Золотую рыбку.
— Зацапаем и Золотую.
Карась, казалось, сам прыгнул из генеральских рук в садок Элоиза Хартли.
— Спасибо за подарок, но счет в игре прежний, — вежливо сказал доктор. — Кстати, если не секрет, как ты собираешься ловить Золотую рыбку?
— Конечно, секрет, уже ловим… Ага!!
Генерал взмахнул удочкой. Огромная рыба еще в воздухе сорвалась с крючка, но упала не в воду, а на берег. Доктор Хартли прыгнул как кот и накрыл ее животом. Рыба щекотала живот мокрым хвостом.
— Дай-ка я! — генерал Кошкин стоял рядом на четвереньках. Он попытался сунуть руку под живот доктора Хартли.
— Я щекотки боюсь, — взвыл доктор. — Лапу убери.
С рыбой он справился сам. Карась весил не меньше трех кило.
— На! — доктор Хартли вздохнул и протянул добычу Кошкину. — Твоя...
— От меня бы она ушла, пожалуй… — усомнился генерал. — Бери себе.
— Нам, западным демократам, чужого не надо, — настаивал доктор.
— Знаем мы, как вам не надо… Бери, бери! Кстати, Элоиз, знаешь, в чем секрет рыбалки?
— Интересно, в чем?
Карась все-таки отправился в садок доктора Хартли.
— Секрет ты сам только что видел, — генерал улыбнулся и подмигнул. — Куда ж она, эта рыба, от нас двоих денется-то, а?
— Вы раскрываете секреты при помощи загадок, мистер Кошкин, — наигранно посетовал доктор.
Накануне своего отъезда в Россию Элоиз Хартли еще раз побеседовал с Андреем Трофимовым-Макферсоном. Русский суперагент выглядел довольно устало. Доктор как мог подбодрил его: как только генерал Кошкин предложит достойный обмен, он, мистер Макферсон, тут же отправится на родину.  Андрей слушал молча и рассматривал фото виллы на берегу моря. Фотография лежала на столе доктора и сразу бросалась в глаза. С каждым визитом в кабинет доктора Хартли вилла на фото становилась все богаче.
 Клев кончился к восьми утра. Доктор Хартли вытащил из воды садок, но он оказался совершенно пустым.
— За корягу зацепился, — сказала генерал Кошкин, рассматривая порванную сетку.
— Точнее говоря, какой-то кретин бросил в воду битую бутылку, — с досадой уточнил доктор Хартли. — Если честно, Коля, то я никогда не понимал отношения русских к природе. Вы любите ее только на словах.
— Не спорю, — генерал Кошкин кивнул. — У нас слишком много природы, Элоиз. Глянь, какая Россия большая.
— Ну, так поделитесь с другими.
— Ага, жди!
— Ты жлоб, Коля.
— А ты демократ несчастный, Элоиз. Но не расстраивайся, у меня на двоих рыбы хватит, — генерал Кошкин показал доктору Хартли полный садок.
— Поделишься, да? — доктор хмыкнул. — А я сам что, значит, зря тут сидел?
— Почему зря? Если бы не ты, я бы еще месяц собирался на рыбалку. Спасибо тебе, Элоиз.
Огорченный доктор Хартли сам взялся готовить уху. Маленькая месть главы вражеской контрразведки удалась на славу — генерал Кошкин съел две тарелки и снова потянулся к котелку возле костра, совсем не замечая, что тот совершенно пуст.

14.

— Вам привет от Федора Николаевича.
Ганс Оффенбах открыл глаза и посмотрел в окно. Там стройными рядами, как на параде, маршировали сосны. Перестук рельсов был похож на чеканный шаг подкованных сапог.
Оля стояла к Гансу Оффенбаху спиной. Она уже оделась и собирала вещи.
«Я скоро действительно сойду с ума», — подумал Ганс.
— Федор Николаевич еще помнит меня? — вслух спросил он.
— Вашу последнюю выходку трудно забыть.
— Мы здорово повеселились, ведь правда?..
Ганс сел и закрыл лицо руками… Это был последний, третий пароль, для явки в уже близком Серове. Все совпадало полностью, с той лишь разницей, что первую и третью фразу должен был произнести сам Ганс.
Олечка что-то напевала себе под нос, и этот мотив странно походил на мотив песенки «Мальбрук в поход собрался». Девушка не обращала внимания на шпиона. Она, наконец, закрыла крышку чемодана, села и уставилась в окно.
Ганс встал и вышел… Он слепо шел в сторону туалета по узкому коридору и ему смотрели в след свежее умытые, удивленные пассажиры. У Ганса было трагическое лицо короля Лира.
Возле двери туалета Ганс резко остановился, подумал, а потом развернулся и поспешил к двери купе.
— Скажите, Олечка, кто такой Федор Николаевич?! — резко спросил он.
— Врач… — девушка с недоумением смотрела на возбужденное лицо Ганса.
— Какой еще врач?! — взвыл Ганс.
— Тот, который вчера лечил мне зуб.
— Может быть! — закричал Ганс. — Может быть, он и в самом деле Федор Николаевич, но при чем тут моя последняя выходка?!
— Разве вы не выходили ночью из поезда, чтобы прогуляться по рельсам? — улыбнулась девушка. Ее улыбка вдруг стала виноватой и она спросила: — Дядя Гена, а давайте, я вам брюки почищу?
Ганс взглянул на свои грязные штаны. Он сел и дико захохотал…

15.

Генерал Кошкин внимательно слушал доктора Хартли. Он расхаживал по кабинету и курил трубку. Впрочем, генерал был достаточно предупредителен и никогда не стремился зайти за спину гостя.
— Пойми, Коля, я в безвыходном, почти отчаянном положении, — голос доктора Хартли был тверд и спокоен. — О существовании «Януса» мои хозяева узнали от вполне приличного главы мафиозного клана занимающегося торговлей наркотиками и оружием. Толстомордый мафиози ползал на коленях и просил защиты. Когда низкий порок, не знающий жалости даже к детям, расписывается в своем бессилии перед чем-то большим, чем он сам и когда он готов стать на колени ради спасения своей шкуры — это страшно, Коля. Практически никто не знает, как и откуда пришел «Янус». Но он может нанести свой очередной удар когда угодно и откуда угодно. Его люди везде и даже самые закоренелые фанатики-убийцы могут позавидовать его хладнокровию и жестокости. Ты понимаешь меня?
— Да, ты стараешься меня испугать, — генерал Кошкин улыбнулся. — Мне знаком «Янус»… Справимся и с ним.
— Раньше я тоже так думал. Но за месяц я потерял пятерых лучших парней. До этого они успешно успели поработать у вас в России.
— Я знал их? — перебил Кошкин.
— Только Криса Паркинса и Джемса Рейли.
— Что ж, и в самом деле хорошие ребята.
— Но их больше нет, Коля!
Генерал Кошкин глубоко затянулся и выпустил струйку дыма.
— Что ты хочешь, Элоиз?
— Мне нужны твои гениальные «красотки», Коля. «Янус» торгует террором и продает его кому угодно. «Янусу» нужен хаос и страх и скоро он сумеет добиться своего. Повторяю, мне нужны твои «красотки», потому что Макс Дордини уже пошел на контакт с «Янусом». Он до ужаса боится его. Потом «Янус» доберется до других бандитских кланов… Он будет прибирать их к рукам один за другим.
Генерал Кошкин повернулся спиной к гостю и отошел к окну.
— Ты веришь в легенды о моих «красотках», Элоиз? — глухо спросил он.
— Я верю своей интуиции. И я согласен обменять Андрея Трофимова на пару твоих «красоток». Если твои девочки вплотную займутся «Янусом», от него останется одна пыль. А я обеспечу им сверху такое прикрытие, о котором не мечтал даже Джеймс Бонд.
Генерал Кошкин молчал.
— Коля, пойми, у меня есть свои люди в вашем правительстве. Я бы мог надавить на тебя и оттуда, но без твоего согласия у меня ничего не получится. Потому что о «красотках» не знает даже твое начальство.
— Именно поэтому ты и убрал от меня всех нелегалов?
— Да. Ты согласен на такой обмен?
Генерал Кошкин долго рассматривал голубей за окошком.
— Нет! — наконец, глухо сказал он. — «Красоток» не существует, Элоиз.

16.

Ганс Оффенбах три часа бродил по Серову. Слежки за ним вроде бы не было…
Академический городок был густо засажен ивами, липами и березами и казался довольно уютным. Военный завод на окраине приглашал на работу всех желающих в связи с расширением производства товаров народного потребления. Об этом говорило объявление возле запертых заводских ворот. Там же торчала группа до зубов вооруженной охраны.
Ганс облизал пересохшие губы и решил заглянуть в ближайшую пивную. Пиво оказалось настоящим, то есть немецким, а бутерброды — съедобными.
Закончив с обедом, Ганс закурил и пришел к выводу, что за последние двадцать лет противник сильно изменился даже в провинции.
В пивную зашел прапорщик охраны и заказал кружку пива.
— Сварщик, что ли? — лениво спросил прапорщик, пристраиваясь за столик рядом с Гансом.
Ганс молча удивился.
— Глаза у вас красные, — пояснил прапорщик, прихлебывая пиво. — А со сварщиками у нас на заводе напряженка.
Ганс хмыкнул.
— Нет, я не сварщик, — холодно сказал он. — Я — шпион и я почти не спал ночью.
— Ловили, что ли? — дружелюбно спросил прапорщик.
— Кого я ловил? — снова удивился Ганс.
— Не вы, а вас. Кстати, у нас тут в Серове все шпионы пытаются Веру Сойкину завербовать. Она вахтером на проходной работает.  Красивая — ужас! И уже шесть раз замужем была.
Ганс вдруг почувствовал, что ему надоело удивляться. Он встал и быстро вышел на улицу. Возле желтого такси стоял рыжеволосый водитель и позевывал в широко открытую газету.
«Почему он читает газету стоя, а не сидит в машине? — механически подумал Ганс. — Обычно так ждут либо начальство, либо высокого гостя, ведь водитель должен открыть дверцу…»
— Улица Пятницкого, двадцать, — рявкнул Ганс водителю.
— Триста рублей, — без малейшей нотки надежды в голосе потребовал тот.
— Хватит и сотни, — отрезал Ганс.
Рыжеволосый водитель не стал спорить. Он едва взглянул на драматическое лицо матерого шпиона, чему-то улыбнулся и, уже открывая дверцу, сказал:
— Плиз, сэр!..

17.

Такси остановилась в чистом дворе между двумя старыми пятиэтажками.
«Скорее бы уже!..» — простонал про себя Ганс.
Недоброе предчувствие, там, под сердцем, было похоже на зубную боль.  Ганс быстро отыскал нужный дом. Сигнала о провале — там, на подоконнике квартиры — не было.
Ганс вошел в подъезд. Он торопливо взбежал по лестнице и остановился перед дверью с цифрой «пятнадцать».
«Господи, спаси!..» — Ганс широко перекрестился и нажал кнопку звонка.
 Дверь открылась и перед Гансом предстала уже хорошо знакомая ему Олечка.
Ганса качнуло… Казалось, воздух исчез из легких и он беззвучно шевелил губами.
— Вам привет от Федора Николаевича, — наконец, сказал Ганс.
— Федор Николаевич еще помнит меня? — строго спросила Олечка.
— Вашу последнюю выходку трудно забыть.
— Мы здорово повеселились, ведь правда?
— Правда… — у Ганса вдруг потемнело в глазах. — Послушайте, там, в вагоне… — его снова шатнуло, — Зачем?.. За каким таким чертом?!.. Вы что, с ума сошли?!!.. — Ганс перешел на крик. — Какого черта вы отвечали на пароль там, где не надо?!
— Первым начали все-таки вы, — спокойно напомнила Олечка. — Вспомните, вы смотрели в окно и вдруг заговорили о кошельке.
— Ну и что?!.. Вас что, не инструктировал этот болван Элоиз Хартли?! — от злости и обиды на не столь уж безобидные страхи и ночные приключения Ганс совсем потерял голову. — На этого идиотского доктора, видите ли, работает все посольство, а он не может найти себе умного нелегального агента!
— Простите, но я не знаю никакого доктора Хартли, — возразила Оля.
— А посла-шпиона Раймонда Уэста вы тоже не знаете?!
— Нет.
— Да не смешите вы меня!.. — голос Ганса сорвался на петушиный крик. — Первый заместитель посла Гарри Флетчер, второй — Альфред Гриншо и даже я, Ганс Оффенбах, все знают доктора Хартли, работают на него, а вы, значит, нет?!.. Милая девушка, в нашем посольстве нет ни одного нормального человека — в нем одни шпионы! Будь я на месте генерала Кошкина, я бы отправил их всех в Сибирь без суда и следствия!!..
Монолог Ганса Оффенбаха был пылким и длинным. В частности он сказал о том, что ни одно порядочное правительство не будет работать с таким чисто шпионским заведением. Вопли Ганса Офеннбаха поражали своей откровенностью и, наверняка, были слышны в соседнем подъезде.
Когда он наконец замолчал, из-за спины Олечки вышли два рослых парня со строгими лицами.
— Пожалуйста, ваши документы, гражданин, — деловито сказал один из них.
Ганс оглянулся. Сзади стоял рыжеволосый водитель такси. Он держал правую руку в кармане и вежливо улыбался.
— Ха-ха!.. Думаете, поймали, да?!.. — Ганс расхохотался и бросил рыжему дипломатический паспорт. — Держите. Плевать я хотел на вас!
— Гражданин, прекратите истерику, — посоветовал рыжий.
— А какая тут истерика?! — Ганс снова захохотал. — Ребята, ваше правительство работает исключительно с людьми доктора Хартли и ни с кем больше. Ребята, вы кретины, если садитесь за стол переговоров с секретной службой!..
Ганс без сил опустился на порожки и вдруг понял, что плачет, как обиженный ребенок. Слезы были обильными, теплыми и матерому шпиону вдруг стало легче…

18.

Генерал Кошкин приехал в гостиницу к доктору Хартли за шесть часов до его отлета домой. Элоиз собирал вещи и хмуро кивнул гостю.
— Просто так ты бы не приехал, Коля, — буркнул он. — Привез что-нибудь интересное?
Генерал положил на стол видеокассету. Он сел в кресло и принялся молча рассматривать доктора. Доктор Хартли  пожал плечами, отложил вещи и вставил кассету в видеомагнитофон.
Судя по всему, истерика Ганса Оффенбаха записывалась на пленку сразу с нескольких точек, а затем подверглась достаточно умелому монтажу.
— Черт возьми, Коля, ты все-таки добрался до меня, — лицо доктора Хартли посветлело. — Правда, мне немного жаль этого беднягу Ганса Оффенбаха. Так много он не выболтал бы вам и после шестичасового допроса с пристрастием.
— Если показать эту пленку по телевидению, у тебя будут большие неприятности, Элоиз, — вкрадчиво сказал генерал Кошкин.
Он участливо улыбнулся.
— Ну, разумеется и еще какие неприятности! Браво, Коля!!.. — доктор Хартли хлопнул в ладоши. — Итак, шпион-дипломат сам раскрывает тайны своего посольства. А кто виноват?.. Конечно же я, Элоиз Хартли, который заставил работать на себя весь дипломатический контингент.
— На Андрея Макферсона-Трофимова кассету менять будем? — осторожно спросил Кошкин.
— Без вопросов, — доктор Хартли, широко улыбаясь, поднял вверх руки. — Честное слово, я сдаюсь. Но я предупреждаю, что сдаюсь только в том случае, если ты отдашь мне эту видеокассету.
По лицу генерала Кошкина скользнула тень.
— Ну?.. — доктор Хартли закурил. — Или ты уже не веришь моему честному слову?
— Дай прикурить.
Генерал достал из кармана трубку.
— Можешь побродить по комнате, — посоветовал доктор Хартли, протягивая зажженную сигарету. — Это успокоит твои и мои нервы.
Целую минуту генерал молча курил, не сводя взгляда с потухшего экрана телевизора.
— Ладно, забирай…
— Спасибо, — доктор Хартли вытащил кассету из видеомагнитофона и спрятал ее в карман. — Твой агент Андрей Трофимов, он же Макферсон, вернется домой завтра. Я сам провожу его в аэропорт, сам усажу в кресло и сам закажу ему выпивку. За свой счет, разумеется. Ты доволен, Коля?
Генерал Кошкин думал. Он отошел к окну и замер.
— Я привез с собой Ганса Оффенбаха, — сказал генерал.
— Не думаю, что наша с ним встреча столь уж необходима, — доктор Хартли снисходительно улыбнулся. — Этому парню, после встречи с твоей «красоткой», Коля, нужен срочный отдых где-нибудь на курорте в Швейцарии и небольшая, но приятная карьера после него.
Пауза получилась довольно большой и несколько напряженной.
— Не тяни, Элоиз!.. — наконец, сказал генерал Кошкин. — За каким чертом тебе потребовалась кассета, с которой я сделал десяток копий?!
— Для коллекции.
Генерал Кошкин сердито фыркнул.
— Прекрати издеваться.
— Прекрати?!.. А кто надо мной вчера на рыбалке издевался?! — доктор Хартли захохотал.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Кошкин. — Ты проиграл, Элоиз, и проиграл по всем правилам. Но что ты там еще придумал?
— Одну маленькую хитрость. Но ты так и не смог понять ее, Коля. В итоге будет довольно любопытно посчитать кто же, в конце концов, из нас выиграл.
— Что ж, начинай…
Доктор Хартли опустился в кресло.
 — Коля, ты так и не понял, зачем я затеял эту операцию. Заставить «расколоться» бывшего разведчика работающего под дипломатическим прикрытием не смог бы никто во всем мире. А здесь, — доктор похлопал себя по карману, — здесь лежит доказательство того, что твои легендарные «красотки» все-таки существуют. Ганса Оффенбаха — пройдоху, циника и профессионала раскрутили как ребенка. Ты обратил внимание на девушку с холодным ангельским личиком? Вне всякого сомнения, что это и есть твоя «красотка», Коля. Живая и настоящая, во плоти, так сказать. Она — доказательство того, что ты время от времени пускаешь в ход своих гениальных девушек…. Нет, я понимаю! В деле Ганса Оффенбаха у тебя не было другого выхода. Но ты не учел главного, Коля, выиграть это безнадежное дело могли только профи высшего… Нет, точнее говоря, высочайшего уровня. Теперь я смогу убедить в этом твое и мое начальство. Твои «красотки» все-таки существуют, Коля.
 Генеральская трубка пыхнула дымом.
— Хорошо, Элоиз. Но ты не боишься, что ты просто не сможешь воспользоваться плодами своей победы?
— Иными словами, Коля, ты хочешь сказать, что меня вышвырнут с работы, после того, как по телевидению покажут запись истерики Ганса Оффенбаха?
Генерал Кошкин кивнул.
— Я не боюсь этого, Коля. Тебе все равно придется отдать в аренду на полгодика пару своих «красоток», а если я уйду в отставку,  они могут попасть в другие руки. И я не могу дать тебе гарантии, что это будут хорошие, чистые руки. Теперь я снова повторю свою невинную просьбу, Коля: дай мне своих «красоток» и я смогу кое-что предпринять в деле Дордини.
Генерал Кошкин думал целую минуту.
— Ладно, будем считать, что у нас пока ничья, Элоиз. Но больше двух девушек я дать тебе не смогу. И учти, что…
— Прошу тебя, не бойся! — торопливо перебил доктор Хартли. — Я верну тебе девушек в целостности и сохранности.
— Верю на слово.
— Спасибо. Правда, я никак не могу понять, откуда ты берешь своих «красоток», Коля?.. — доктор Хартли хитро прищурился. — Кто финансирует их обучение, которое наверняка стоит не одну сотню миллионов долларов? — голос доктора вдруг стал очень мягким. — Кстати, Коля, я бы мог помочь тебе...
— В чем?
— Ну, хотя бы по части финансирования подготовки твоих супер-шпионок. Ты понимаешь меня?.. Учти, что в нашей конторе никогда не было проблем с деньгами.
Трубка снова пыхнула дымом. Генерал Кошкин молчал.

19.

Театр «Надежда» наконец получил крошечную финансовую помощь. Правительственный гранд, подписанный первым заместителем министра финансов, согревал измученное искусством режиссерское сердце Кости Воробьева.
Бенефис Оли Никитиной назначили на воскресенье. Оля сильно волновалась и немного переигрывала и без того накаленные шекспировские страсти. В первом ряду сидел рослый, красивый мужчина с умными глазами и внимательно смотрел на молодую актрису. У незнакомца были чуть тронутые сединой волосы и волевое, решительное лицо.
«Кинорежиссер!..» — решила Олечка.
Она снова и снова выходила на сцену, но никак не могла отделаться от навязчиво-трепетной мысли, что заветная, маленькая кинороль находится так близко от нее.
После спектакля незнакомец прошел за кулисы и представился. Его звали Андрей Трофимов. Он пригласил Олечку в ресторан, а потом, после ужина, они долго гуляли по Москве. Шампанское немного кружило голову Олечке и она, даже плохо понимая, о чем говорит Андрей, тут же влюбилась в него. В конце концов, «кинорежиссер» Андрей предложил Олечке роль жены… Девушка быстро согласилась, даже не спросив название фильма или сериала.
Всегда далекое и такое недостижимое счастье вдруг стало настолько близким, что Олечка вдруг испугалась, что потеряет его. Она крепко взяла Андрея за руку, закрыла глаза и робко попросила его поцеловать ее…

20.

Ганс Оффенбах отказался от вполне заслуженного отпуска. Он приехал на аэродром Хитроу вместе с доктором Хартли.
Рейс из Москвы задерживался. У рослых парней возле черных, бронированных «Мерседесов» рядом с посадочной полосой были сосредоточенные, деловые лица. Они оглядывались по сторонам и не вынимали руки из-за обшлагов курток.
Доктор Хартли потел на солнцепеке с двумя букетами цветов еще вчера доставленных ему из Парижа по спецзаказу. Букеты были настолько огромным, что доктор невольно вспомнил недавнюю ночевку в стогу сена вблизи озера со странным названием Пушистое.
Ганс Оффенбах грыз ногти и, не отрываясь, смотрел на пассажиров возле только что прибывшего из Цюриха «Боинга». Пассажиры, наконец, пошли в сторону здания аэропорта.
— Здравствуйте! Вам привет от дяди Коли.
Хрупкая девушка возникла перед доктором Хартли словно из под земли. Доктор вздрогнул и изумленно посмотрел в прозрачно-голубые глаза девушки. На вид незнакомке было не больше двадцати лет.
— Пришлось делать пересадку в Берне, — сказала девушка. — Нелетная погода…
— Дядя Коля снова на рыбалке? — спросил доктор Хартли.
Удивление мешало думать. Доктор едва вспомнил свою часть пароля.
— Нет, дядя Коля как всегда занимается делами ваших близких родственников.
Доктор Хартли чуть кивнул своим парням. Те быстро окружили место встречи, загораживая его от любопытных глаз.
— Это вам… — доктор Хартли протянул девушке букет цветов и вдруг почувствовал, что краснеет. — Кстати, а почему вы одна?
— Моя подруга уже работает, — девушка понюхала букет и улыбнулась. — Не волнуйтесь, она скоро позвонит вам.
Ганс Оффенбах перестал грызть ногти. Доктор Хартли облегченно вздохнул и подарил второй букет Гансу.
— А мне за что? — удивился тот.
— За то, что вы остались живы, когда прыгали из поезда, — доктор кивнул девушке на одну из машин. — Прошу вас! Кстати, как вас зовут?
— Надя…
— У вас просто волшебное имя — Надежда! — польстил доктор Хартли.
«Для кого волшебное, а для кое-кого из «Януса» оно окажется последней точкой в биографии…» — подумал Ганс Оффенбах.
Люди быстро заняли места в машинах. Ганс сидел впереди, доктор Хартли и его гостья  на заднем сиденье.
Всю дорогу до загородной виллы — летней резиденции доктора Хартли — Ганс ерзал на сиденье и посматривал в зеркало заднего вида. Доктор Хартли и Надежда весело болтали о пустяках по-французски. У девушки было великолепное произношение с чуть заметным испанским акцентом.
Ганс сунул руку в карман и нащупал рукоятку пистолета. Приятная тяжесть оружия окончательно успокоила Ганса.
«В конце концов, еще не известно, кто кого будет охранять, — подумал он. — Я Надежду или она меня…»
Новую должность начальника охраны Ганс Оффенбах занял благодаря рекомендации главного психиатра министерства иностранных дел. Врач припомнил какую-то странную русскую пословицу, в которой говорилось о двух взаимно вышибаемых клиньях. Потом он похлопал Ганса по плечу и пожелал ему удачи.
«Ладно, справимся и с «Янусом», черт бы его побрал!..» — решил Ганс.
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и постарался немного вздремнуть.

21.

На железном чердаке старой диспетчерской вышки было душно и жарко. Чак Хароу отложил снайперскую винтовку и, прежде чем набрать номер главы мафиозного клана Макса Дордини, вытер потное лицо.
— Она ушла от меня, Макс, — тихо сказал он.
В крохотном сотовом телефоне послышался недовольное ворчание.
— Ты идиот, Чак! Ты хотя бы рассмотрел ее лицо?
— Нет, парни доктора Хартли быстро закрыли ее от меня своими спинами. И еще неизвестно, кто из нас двоих идиот, Макс. Эту девку берегут лучше королевы Англии.
Чака Хароу еще никто и никогда не называл «идиотом». Поэтому ответ наемного убийцы и прозвучал слишком резко.
— Ладно, успокойся, — голос Макса Дордини стал более мягким. — Я не хотел тебя обидеть, но люди «Януса» будут недовольны. Чем это кончается, ты знаешь.
— Но я предупреждал тебя, Макс! «Красотки» генерала Кошкина все-таки существуют.
— Тогда почему ты не пристрелил одну из них полгода назад?
— Потому что ни разу не видел ее! — Чак Хароу вдруг заметил, что у него дрожат руки. — Макс, нам пора менять хозяина.
— Ты уверен?
— Абсолютно! Пороку пора вспомнить, что такое добродетель. Иначе мы вместе с «Янусом» отправимся на суд Божий. А я еще очень хочу жить, Макс.
— Я подумаю…
Макс Дордини положил трубку и устало откинулся на спинку кресла. Он смотрел на телефонный аппарат и думал. Если девушка, выдававшая себя за «красотку» генерала Кошкина, сумела пройти перед самым дулом снайперской винтовки Чака Хароу, она не врала. Кроме того, Чак не мог знать всего… Полгода назад за одной такой же девушкой охотился не один Чак Хароу, а все разведки, полиция и мафия Европы. Они очень долго висели у нее «на хвосте», но девушка все-таки исчезла без следа в одну из декабрьских вьюжных ночей на польской границе.
Макс Дордини снова взял в руки телефонную трубку. Знакомый, но очень длинный номер, был записан в памяти телефона.
— Алло, это ты, Элоиз?.. Как доехал?
— Я ждал от тебя какого-нибудь мерзкого сюрприза, Макс, — сухо сказал доктор Хартли. — Сколько своих людей ты послал в аэропорт?
— Только одного — Чака Хароу.
— «Тихую тень»?!.. А вот это уже подлость, Макс! — голос доктора Хартли стал холодным и резким. — Если бы с девчонкой что-нибудь случилось, я пристрелил бы тебя в твоем собственном кабинете, а потом, со спокойной совестью, ушел в отставку.
— Ради всего святого, успокойся, Элоиз!.. Твоя девчонка все-таки прошла. Прежде, чем окончательно с тобой договориться, я еще раз проверил расстановку фигур на доске. Но теперь я полностью на твоей стороне. И учти, в случае чего, Чак Хароу и его братья прикроют русских «красоток» хоть в самом аду. Они боятся их больше «Януса».
— Надеюсь, ты не врешь мне.
— Я и вдруг вру?!.. — Дордини весело расхохотался.
— До свидания, Макс.
Все еще улыбаясь, Макс Дордини положил трубку. Через час его ждала встреча с одним из главарей «Януса». Но Дордини был спокоен, потому что все-таки умел врать как никто другой.
«Януса» боялись все, боялись до холодного, почти животного ужаса. Но Максу Дордини было и в самом деле весело. В предстоящей страшной игре, он не поставил бы на пресловутый «Янус» даже дохлого таракана…


К У К О Л К А   

1.

 — Значит, все спокойно в нашем Датском королевстве?
Генерал Кошкин стоял у окна и, загадочно улыбаясь, набивал табаком трубку.
— Так точно, товарищ генерал! — бодро отрапортовал майор Дубов.
На его грубом, широком лице все-таки мелькнула тень сомнения. Начальство, как давно уже понял Дубов, никогда не улыбается просто так.
— Шпионы они же тоже люди, — на всякий случай добавил майор. — Может быть, отпуска у них сейчас... Или с перепугу на дно легли.
— Как караси? — уточнил Кошкин.
Генерал только вчера вернулся с рыбалки и был в хорошем расположении духа.
Дубов молча кивнул.
Генерал Кошкин показал трубкой в окно.
— Иди сюда, Виктор Палыч. Видишь, вон ту красавицу на скамейке?
Дубов подошел к окну. Не прикасаясь к шторе, чтобы не привлекать лишним движением внимания с улицы, он глянул через плечо генерала. Окно выходило во внутренний дворик похожий на небольшой парк. На одной из скамеек действительно сидела молодая женщина, она вытирала платком глаза и, тем не менее, делал вид, что рассматривает голубей.
— Вижу... — почему-то шепотом сказал майор генералу.
— Она третий день приходит, — пояснил Кошкин. — Вчера, например, два часа  под нашими окнами просидела, а к нам так и не зашла. Понимаешь?..
Майор Дубов не понимал. Генеральская трубка пыхнула дымом. Дубов громко чхнул...

2.

Молодая женщина тихо плакала в ладошки. По асфальту прохаживались толстые голуби. Генерал Кошкин присел рядом и вынул из кармана пакетик с сухарями.
Голубиная толпа росла с каждой минутой. Сизокрылый крепыш с хохолком на голове смело клюнул женский босоножек. Женщина заплакала навзрыд и доверчиво уткнулась носом в генеральское плечо с золотым погоном.
— Ну-ну!.. Горе, понимаешь... — Кошкин сочувственно вздохнул и погладил незнакомку по голове. — Родственника, что ли, в шпионы завербовали?
— Мужа, — женщина вытерла слезы и не  без удивления посмотрела на Кошкина. — А вы откуда знаете?
— Работа у меня такая — все знать, — генерал Кошкин высыпал остатки крошек на сизокрылого нахала. — Вот что, не плачьте, а лучше рассказывайте-ка все по порядку.
Женщину звали Галина… В ее рассказе было все: чертежи с грифом «Совершено секретно», какой-то научный проект «Елка», частые отлучки мужа Миши по ночам, вкрадчивый женский голос с акцентом в телефонной трубке, куча долларов в трехлитровой банке и даже холодная тоска в глазах мужа.
— Так вы говорите, ваш муж Миша называет эту женщину Джоан и «Куколка»? — осторожно перебил Кошкин.
— Да, я шла сзади и все слышала... — Галя вдруг покраснела, — ну, я случайно их увидела, так получилось, понимаете?  — она заговорила быстрее — А можно я явку с повинной за Мишку напишу? Он же глупый, он не понимает, что эта стерва его за нос водит.
— Успеете оба еще с явкой, — Кошкин улыбнулся и черкнул на листке номер телефона. — Держите. Спросите капитана Решетникова Петра Леонидовича. Скажите, что от меня.
— А как же Миша? — женщина смотрела на генерала широко распахнутыми глазами.
— Куда он денется ваш Миша со своей «Куколкой»? — Кошкин встал и размял затекшую спину. — Так значит, говорите, вы шли сзади и они вас не заметили? А сколько раз вы следили за мужем?
— Два… — соврала Галя.
— Значит, раз пять, не меньше. Отлично! — Кошкин весело подмигнул. — И не стесняйтесь, пожалуйста, Галя, вам удалось провести за нос не столько своего мужа, сколько профессиональную шпионку.
«И мужу ничего не сказала, — уже уходя, подумал о Галине генерал. — Тут плакала, на лавочке, а работала на разоблачение врага спокойно и расчетливо. У этой красавицы просто железные нервы».
 
3.

Капитан Петр Решетников просматривал дело Джоан Макенрой. Впрочем, в деле было всего десяток листков, и просмотр не занял много времени.
«Аккуратно работает, — Решетников захлопнул папку. — Не придерешься… И ни одной зацепки».
Он посмотрел на телефон. Очень хотелось курить… Но генерал Кошкин собирался бросать эту дурную привычку и убеждал подчиненных сделать то же самое.
После некоторого колебания, капитан Решетников  снял телефонную трубку.
— Да?.. — у генерала Кошкина был веселый, добродушный голос.
— Я по делу Макенрой, Николай Александрович, — начал Решетников.
— Что, трудно?
— Профессионалка высшего класса. Такая почувствует чужую игру за километр.
— А может и за десять. Это факт… Перевербовать, значит, не удастся?
— Исключено.
— Тогда подключи к делу Елену Васильевну Петрову. Наверное, ей пора познакомится с несчастной Галей Голубевой.
— Да, товарищ генерал.
После звонка капитан Решетников целую минуту молча смотрел на папку.
«Нужно поднять все дела, где, пусть только на одно мгновение мелькала эта «Куколка» Джоан, — решил он. — И с Костей Филипповым надо поговорить… Должен он хоть что-то знать о ней, если четыре года назад получил от «Куколки» две пули в плечо».

4.

— Какие там секреты, голубчик! — директор института Константин Иванович Петровский досадливо отмахнулся. — Вы можете легко навести справки о нашем финансировании. Мы же попросту почти без работы. А если бы нас не приютил военный завод, мы могли просто оказаться на улице.
Майор Дубов сверлил глазами лицо гостя.
Генерал Кошкин улыбнулся и понимающе кивнул старому академику.
— А что вы можете сказать о своем сотруднике Михаиле Голубеве?
— Только одно: талант! — Константин Иванович подавил вздох. — Его теоретические работы попросту бесценны. — Академик понизил голос, — простите, но если бы Миша работал не у нас, а там... — гость махнул рукой в сторону окна, — он уже давно стал лауреатом десятка самых престижных премий.
В глазах майора Дубова появился настороженный собачий блеск.
— Но что значит теория без практики? — продолжил Константин Иванович. — Вы когда-нибудь пробовали забраться вверх по лестнице, у которой  нет двух третей ступенек?
— Значит, эксперименты нужны? — спросил генерал Кошкин.
— Нужны. Но у нас в институте, как я уже говорил, нет ни гроша для разработки тем Миши Голубева.
— Спасибо, Константин Иванович, — Кошкин протянул гостю руку. — Вы можете идти. Только прошу вас, никому ни слова о нашем разговоре.
— Я понимаю… — Уже у двери Константин Иванович оглянулся. — Вы знаете, Николай Александрович, есть ученые, которые готовы на многое лишь бы... — он запнулся. — Впрочем, если вы читали «Фауста» Гете, вы меня поймете.
Дверь закрылась.
Майор Дубов не читал Фауста. Он смотрел на генерала Кошкина и ждал приказа на арест Михаила Голубева. Кошкин рассматривал ветви старой березы за окном и молчал.
 «Фауст, Фауст… — ломал голову Дубов. — Вообще-то, на кликуху похоже — Фауст. Почти фашист… А еще немцы во время войны фауст-патроны придумали против наших танков. В общем, неприятное это имечко».
 
5.

Мишка курил в постели. Джоан лежала рядом и ласково гладила ладошкой по его широкой груди.
— В последнее время ты стал слишком мрачным, милый, — нежно сказала она.
— К черту все!.. — Коля ткнул сигарету в пепельницу и повернулся к женщине спиной. — Ответ из своего Центра получила?
— Да, дорогой. Они просят срочно выслать последнюю часть проекта «Елка», — Джоан нежно прильнула к спине Коли. — Ты сможешь?..
— Да. Через две недели.
— Центр торопит.
— Подождут.
Коля сел и потянулся к бутылке водки на ночном столике. Горлышко бутылки нервно звякнуло о край стакана.
Рассматривая спину Михаила, Джоан презрительно улыбнулась. Она взглянула на часы — стрелки показывали половину девятого.
— Может быть, ты останешься у меня? — осторожно спросила Джоан.
— Меня жена дома ждет, — буркнул Коля.
— Как ты думаешь, она уже догадывается?
— О чем?
— О нас с тобой.
Мишка допил водку и со стуком поставил стакан на ночной столик.
— Отстань, «Куколка», — бросил он через плечо. — И так тошно.
… Возвращаясь домой, Мишка нашел в почтовом ящике повестку. На небольшом листке ему сразу бросились в глаза три большие буквы — ФСБ. Мишку шатнуло. Он долго стоял у почтового ящика и только через минуту стал медленно, как смертельно уставший человек, подниматься к двери своей квартиры.

6.

Галя сидела на кухне. На столе стояли три тарелки с давно остывшим ужином.
— Есть будешь? — не глядя на мужа, спросила она.
— Нет…
Мишка вдруг понял, что страстно хочет только одного — еще выпить. Страх жег изнутри как раскаленные угли.
— Водка в холодильнике, — тихо сказала Галя.
Мишка открыл дверцу холодильника и взял бутылку. Отпив прямо из горлышка, он показал Гале повестку в ФСБ.
Та только пожала плечами.
— Ну, мало ли что? — спросила она. — Миша, ты же работаешь в секретном институте.
— Да пусть провалится он, этот институт, елки-палки! — вдруг взорвался Мишка. Он крикнул еще что-то, но злость быстро кончилась, и Мишка осел на стул. — Господи, как же мне плохо!..
— Тошнит? — спросила Галя.
У нее было удивительно спокойное лицо, которое казалось от этого еще более красивым.
«И что я, дурак в Джоан нашел? — подумал Мишка. — Я осел, кретин и идиот!»
— Спать буду один, — сказал он вслух.
Мишка отхлебнул из булки еще и пошел в спальню. Как только дверь за ним закрылась, Галя сняла телефонную трубку и набрала номер.
— Я могу поговорить с капитаном Решетниковым? — твердо спросила она.
— Да, конечно, я слушаю, — голос в трубке казался довольно приятным. — Простите, а кто вы?
— Галя Голубева.
— Да, да, мне уже говорили о вас.
Гале стало немного легче.
— Скажите, пожалуйста… — она, конечно же, хотела спросить о Мишке.
— Простите, но наш разговор будет очень коротким, — оборвал ее голос в телефонной трубке. — Приходите завтра, в двенадцать часов в парк Горького. К вам подойдет наш человек и передаст привет от Николая Александровича.
— От какого Николая Александровича? — удивилась Галя.
— От нашего общего знакомого. Не так давно вы сидели с ним на лавочке. Он кормил голубей, а вы плакали. До свидания.
Голос в трубке исчез.
«Как шпионы говорили», — вдруг подумала Галя.
Она грустно улыбнулась.

7.

Старший лейтенант Коля Никитин дежурил в аэропорту «Шереметьево» уже шесть часов. Заняв самую удобную позицию в кресле у таможни, он рассматривал лица пассажиров из-под надвинутой на глаза шляпы. Лиц было очень много… Они шли то сплошным потоком, то поодиночке.
«Нас интересует только один человек — Фил Андерсен, — вспомнил Коля приказ капитана Решетникова. — Он может прилететь в Москву, откуда угодно и под любым именем».
«Ну, и сколько мне тут сидеть? — с грустью подумал Коля. — И так Маринка пилит, что дома почти не бываю».
За то время, что он был в аэропорту, Коля успел заметить несколько лиц знакомых ему по спецкартотеке. Одним из гостей, прибывших а Москву, был знаменитый Альфред Миллс по кличке «Цезарь». Коля позвонил Решетникову, но тот не придал сообщению никакого значения.
— Им без тебя займутся, — сухо сказал капитан. — Жди Фила Андерсена.
Коля вздохнул и выключил телефон. Альфред Миллс был знаменит тем, что его арестовывали в России шесть раз, при чем трижды с перестрелкой и погоней. Иметь дело с таким шпионом было просто и интересно, как с хорошо знакомой компьютерной игрой.
Коля снова скользнул взглядом по лицам пассажиров.
— Господина Фила Фредерика Андерсена, потерявшего паспорт, просим срочно обратиться в справочное бюро, — громко объявило радио. — Повторяю…
Сообщение повторялось каждые три минуты. Разумеется, никакого паспорта в справочном бюро не было — сообщение звучало по просьбе старшего лейтенанта Никитина.
«Бесполезно!» — в конце концов, решил  Коля.
Он встал и неторопливо направился на улицу.

8.

…Фил Андерсен прилетел из Афин. В самолете он с интересом рассматривал Москву. С высоты город казался огромным, но среди тысяч домов было мало небоскребов.
«Впрочем, пока мало, — решил Фил. — Русские торопятся».
Москва никогда не нравилась Андерсену. Это город всегда был чужим и слишком холодным и неуютным для ухоженного европейца.
Уже в аэропорту его позабавило сообщение о том, что он, Фил Фредерик Андерсен, потерял свой паспорт.
«Генерал Кошкин, наверное, прислал в аэропорт, какого-нибудь засидевшегося без дела лейтенанта, — решил он. — Боже, как глупо!»
Он снисходительно улыбнулся. Но происходящее возле окошка справочной, тут же погасило его улыбку — там стоял высокий, широкоплечий человек и что-то говорил девушке.
— Вы Фил Андерсен? — переспросила та.
— Да, да!.. — незнакомец улыбнулся и стал удивительно похож на другого Фила — только что прилетевшего из Афин под именем Мориса Риверы.
— А вы точно Фредерик? — настаивала девушка за окошком.
Широкоплечий незнакомец подтвердил.
У «Мориса Риверы» вдруг екнуло под сердцем. Он ничем не выдал своего волнения и быстро прошел мимо.
«Что ни говори, «повезло»!.. Теперь русские благодаря дурацкому совпадению будут знать, что я в Москве, — пронеслось в голове Фила. — Хорошенькое начало, ничего не скажешь».
Им вдруг овладело раздражение.
«Я плохо начинаю большое дело, — Фил спохватился и постарался взять себя в руки. — Да плевать мне на русскую контрразведку и на этого идиотского однофамильца!.. — решил он. — Пока всемогущий доктор Хартли соблюдает некое подобие перемирия с русскими из-за «Януса», они поневоле закрывают глаза на мелкие детали. А кто сказал, что мы вообще перестали работать друг против друга?! Подумаешь, Фил Андерсен прилетел в Москву. А может быть, я просто соскучился по этому городу».
На улице курил молодой человек в надвинутой на глаза шляпе. Он сосредоточено рассматривал лица выходящих пассажиров.
«А вот и «пастух»!» — сразу понял Фил.
Он вразвалочку подошел к Коле Никитину.
— Разрешите прикурить, молодой человек, — с большой долей иронии сказал Фил.
— Пожалуйста, — Коля протянул зажигалку.
Старший лейтенант с интересом рассматривал «на зубок» выученное по фотографиям лицо мистера Андерсена.
«Только борода ему не идет, — решил Коля. — И брови слишком густыми сделали… Европейцев с такими «турецкими» бровями не бывает».
Фил прикурил и неторопливо направился к стоянке такси.
К Коле Никитину подошел лейтенант Витя Иванов.
— Ну, нашел, наконец, своего Андерсена? — тихо спросил он.
Коля кинул.
— Сам ко мне подошел. Я его провожу, а ты Сашке Добрынину скажи, чтобы прекращал свой «концерт» у окошка справочной. Скажи ему, пусть смывает грим и идет обедать.

9.

Галя Голубева и Елена Васильевна Петрова не спеша прогуливались по парку Горького… Галя рассчитывала, что «привет от Николая Александровича» ей передаст мужчина с лицом Штирлица, но к ней подошла красивая женщина чуть старше средних лет, похожая на француженку. У нее были умные и веселые глаза.
 С самого начала их разговор получился чисто женским. Он начался с самого  заурядного «какая прекрасная сегодня погода», а потом часто перескакивал с одной тему на другую. К удивлению Гали, они успели поговорить даже о детском театре кукол, в котором она работала. Елена Васильевна внимательно рассматривал лицо собеседницы, словно старалась найти в нем что-то знакомое. Иногда в этом взгляде загоралась надежда, но чаще появлялось разочарование.
Галя несколько раз хотела спросить о будущем Миши, но Елена Васильевна умело уходила от этой темы.
— Больше всего я люблю осень в Париже, — она улыбнулась. — Галя, вы когда-нибудь были в Париже?
Галя отрицательно покачала головой.
— А где бы вы хотели побывать? Может быть, в Берлине или Мадриде?
— В деревне у бабушки, — не думая, сказала Галя.
— Вы не любите путешествия и приключения?
— Нет.
— И вы без удовольствия следили за своим мужем?
— Знаете, мне даже противно было, — честно призналась молодая женщина. — Скажите, а Мишку надолго посадят?
— Вашего мужа? — Елена Васильевна нахмурилась. — Простите, но боюсь что да… Впрочем, многое будет зависеть от вас.
— Но это же нечестно! — закричала Галя. — Я сама к вам пришла, понимаете, сама!
— Еще раз простите, Галя, но рано или поздно мы вышли бы на вашего мужа и без вашей помощи. Правда, в этом случае его дела выглядели гораздо хуже.
— А что же мне теперь делать?
— Нас интересуют материалы, которые ваш муж передает «Куколке».
— И все?
— Пока все… Это хоть в какой-то степени уменьшит вину вашего мужа.
— А оправдать Мишку полностью уже невозможно?
— Галя, поймите, судя по всему, ваш муж передал слишком много информации. Если бы нам удалось свести потери от этого к нулю, тогда… — Елена Васильевна немного подумала. — Впрочем, такой вариант развития событий похож на чудо.
Две женщины некоторое время шли молча и рассматривали асфальт под ногами.
Галя вдруг поймала себя на мысли, что она очень хочет быть похожа на Елену Васильевну.
«Она сильная и умная, а, кроме того, умеет думать, а мне просто хочется плакать…»
Горе с Мишкой сделало чувства Гали огромными и немножко страшными, похожими на незнакомые, большие игрушки в темной комнате.
«И ты просто растерялась!» — подумала о себе Галя.
Пришла обида на собственное бессилие.
Вскоре женщины попрощались.
— Знаете, Галя, жизнь все-таки удивительная штука, — снова улыбаясь и снова не без интереса рассматривая лицо Гали, сказала Елена Васильевна. — Иногда в ней случаются удивительные вещи. Как я понимаю, вы уже что-то решили про себя… Но пока не говорите об этом мне.
— Почему? — удивилась Галя.
— Всему свое время.

10.
 
Телефон зазвонил ровно в девять вечера. Генерал Кошкин кивнул на него, и капитан Решетников поднял трубку.
— Фил Андерсен минут назад он оторвался от слежки, — коротко доложил он генералу. 
Совещание подходило к концу. По генеральскому кабинету стелился густой табачный дым, два десятка кофейных чашек  уже давно опустели.
— То, что Фил Андерсен ушел от нас, это неплохо, — немного подумав, сказал Кошкин. — Он явно спешит и нервничает, а значит рано или поздно он начнет мешать Джоан Макенрой.
— А та будет вынуждена надавить на Михаила Голубева? — спросил капитан Решетников.
— Точно! — генерал кивнул. — И тогда может возникнуть очень интересная ситуация. Что у нас с Галей Голубевой?
Кошкин вопросительно взглянул на Елену Васильевну.
Та неопределенно пожала плечами и промолчала.
— Арестовать бы всех шпионов и дело с концом, — буркнул мрачный майор Дубов.
— Виктор Палыч, скажите, пожалуйста, что важнее, человек или дело? — спросил генерал.
— Конечно, человек, — не без доли удивления ответил Дубов. — Например, любой человек всегда под рукой и его можно арестовать, а дела…  Они ведь разными бывают. В том числе и запутанными.
Капитан Решетников и Елена Васильевна улыбнулись. Решетников что-то зашептал женщине, и ее улыбка стала еще шире. Генерал Кошкин постучал карандашом по столу.
— Тише, товарищи. Итак, формулируем нашу задачу. Главное, в нашей операции нужно постараться вывести из игры Фила Андерсена и Джоан Макенрой. Эта парочка очень опасна, но в случае провала операции «Елка» их руководство отодвинет Андерсена и Макенрой на второй или даже третий план. Не менее важно обезопасить тот материал, который Михаил Голубев уже передал за рубеж. И третье… — генерал немного помолчал. — Нужно заинтересовать своих… — Кошкин кивнул на потолок, — судьбой Михаила Голубева и его проектом. Необходимо найти деньги и обеспечить ему условия работы. Впрочем, это самое трудное и я займусь этим сам.

11.

…Последний выстрел из пистолета так сильно рванул отдачей уставшую руку Галины, что ее пришлось удерживать другой рукой. В гулком помещении длинного, низкого тира звук многократно отражался от стен и угасал долго, как эхо в горах.
Елена Васильевна, не отрываясь, смотрела в стационарный видоискатель.
— Ни одной… — она прикусила губу. — Там на столе еще одна обойма, Галя.
— Уже нет, — Галя криво улыбнулась. — Я расстреляла все… Дайте закурить, пожалуйста!
— Вы не курите.
— Пора привыкать.
— Шпионки курят только в кино, — улыбнулась Елена Васильевна.
Дверь в тир тихо скрипнула.
— Товарищ подполковник, разрешите доложить! — раздался громкий голос. — Привели всех пятерых.
Прапорщик у двери смотрел на Елену Васильевну.
— Давайте туда, — та махнула рукой в сторону стены за грудой старых мишеней. — Расставляйте ребят.
В тир вошли пятеро мужчин. Два рослых прапорщиков выстроили их у стены. Крайний справа, — мелкий рыжеватый типчик в мятом пиджаке — так низко опустил голову, словно боялся смотреть в глаза людям.
Галя взглянула на пистолет в своей руке.
«Я не смогу!» — вдруг промелькнула в ее голове отчаянная, болезненная мысль.
— Галя, все гораздо проще, — сказала Елена Васильевна. — Это обычное опознание по делу Вильяма Картрайта.
«Не понимаю, — подумала Галя. — Какого еще Картрайта?!»
— Нас уже опознавали в кабинете генерала Кошкина, — громко сказал рыжий типчик. Его лицо сморщилось как вареная картофелина. — Сколько можно?!
Елена Васильевна не обратила внимания на замечание рыжего.
— Галя, ваша задача интуитивно найти нужного человека. В данном случае иностранного разведчика мистера Картрайта… Понимаете?
— Нет, — честно призналась Галя. — Как же я найду этого мистера, если я его не знаю?
— А вы постарайтесь. Кстати, я не зря говорила об интуиции.
— Мне домой надо! — снова крикнул рыжий. — Меня жена с борщом ждет.
Галя показала на громкоголосого рыжего.
— Он? — не уверенно спросила она.
— Че?!.. — удивился рыжий.
Третий справа мужчина — голубоглазый гигант с двумя  шрамами на лице — улыбнулся и сказал по-английски сквозь зубы:
 — Как жаль, что ты не также глупа, Лена.
Елена Васильевна не обратила на слова красавца ни малейшего внимания.
— А вы где работаете? — спросила она рыжего.
— Прапорщик Василий Вешкин с продовольственного склада, — рыжий нехотя козырнул. — Товарищ подполковник, разрешите идти обедать, а то борщ стынет.
— Идите… — отмахнулась Елена Васильевна. — Все свободны, кроме мистера Картрайта.
Галя опустила голову и покраснела.
— По три опознания в день проводят, — проворчал прапорщик Вешкин, направляясь к двери тира. — А кто за бардак на складе отвечать будет?.. Я, что ли?!
 Оставшись втроем, задумавшаяся было Елена Васильевна наконец вспомнила о красавце Картрайте. Она перезарядила пистолет и протянула его бывшему шпиону.
— Вильям, пожалуйста, покажи, как ты стреляешь, — попросила она.
Картрайт хмыкнул, взял пистолет и осмотрел его.
— Мне больше нравится «Берета-777», — сказал он. — У русских моделей, даже последних, слишком сильная отдача.
— Не преувеличивай, Вильям, при обыске у тебя нашли самый обыкновенный старый «ТТ».
— Ему не нужны динамические пули, чтобы пробить легкий бронежилет, — мистер Картрайт медленно поднял пистолет и прицелился. — В общем, неплохая модель, но слишком мало патронов в магазине…
Один за другим ударило пять выстрелов. Центральная мишень в двадцати метрах вдруг «отлепилась» от стены и упала на покрытый опилками пол.
— Это называется «вытащить четыре гвоздя» на самой мишени, — самодовольно заметил мистер Картрайт.
— Но выстрелов было все-таки пять, — заметила Елена Васильевна.
Она внимательно смотрела на оружие в руках бывшего шпиона.
— Один — контрольный, — пояснил мистер Картрайт. Он вернул пистолет Елене Васильевне. — И не надейся, пожалуйста! Свои приемы самбо будешь отрабатывать на скучающих прапорщиках.
— Я ничего такого не думала, —  пожала плечами Елена Васильевна.
Пистолет лег на столик.
— Кстати, что за девчонка? — спросил Картрайт и кивнул на Галю. — Готовишь очередную «красотку»?
— Может быть… Что скажешь?
— Милая, интеллигентная девушка, — Картрайт подошел к Гале и галантно поцеловал ей руку. — Мой вам добрый совет, не связывайтесь с Еленой Васильевной. То, что может сам дьявол, вряд ли сумеет сделать симпатичный, но обыкновенный чертик.
Повернувшись к Елене Васильевне, он спросил:
 — Когда меня отпустят домой?
— Обмен через три недели, Вильям.
— На том же мосту?.. На кого меня меняют?
— На Сережу Сотникова.
— Этот парень все-таки прокололся на институте профессора Тиммана? — Картрайт снисходительно улыбнулся. — Вы упрямы, но Ганс Вейд и его «правая рука» Отто Мюллер не подпустят вас к институту Тиммана ближе, чем на пушечный выстрел. А теперь я могу идти?
Елена Васильевна  кивнула.
Во дворе Вильяма Картрайта ждала черная «Волга»… Последние пять дней бывший шпион жил не в камере, а за городом в тихом домике у пруда. Немного расстроенная провалом нервная система мистера Картрайта требовала усиленного отдыха, хорошего питания и тишины. Вскоре ему предстояла встреча с общим врагом — террористической организацией «Янус».

12.

Елена Васильевна  с нескрываемым сожалением рассматривала потупленное и смущенное лицо Гали.
— Галя, кофе хотите?
Обстановка небольшого кабинета на третьем этаже управления была почти домашней. На окнах висели шторы в голубоватых цветочках.
— Ja, nur mit der milch, (Да, только с молоком) — сказала Галя по-немецки.
— Переживаете за цвет лица? — быстро и тоже по-немецки, спросила Елена Васильевна.
— Нет, но просто… — Галя запнулась. Она уже с трудом подбирала нужные слова. — Просто я стала немного нервной за последнее… (Пауза) За последнюю неделю.
— У вас великолепное баварское произношение, Галочка. Но словарный запас как у туристки. Точнее, как у ребенка, — Елена Васильевна придвинула Гале чашку кофе. — Давайте я попробую угадать, в вашем детском садике или в школе с первого класса учили немецкий язык?
— Русский, — улыбнулась Галя. Она подняла глаза. — Мой дедушка был дипломатом. Когда мама развелась с папой, я поехала в ГДР на целых пять лет. Дед был очень занятым человеком и когда он спохватился, мне пришлось заново учить уже русский язык.
— Это неплохо, — Елена Васильевна кивнула. — Но знать язык, к сожалению, это еще не все… Давайте проведем с вами маленький экзамен на «шпионскую» сообразительность, — Елена Васильевна разложила на столе несколько десятков листков. — Выбирайте любой.
— А что это? — Галя смотрела на листки на столе.
— Обычные экзаменационные билеты из необычного курса для симпатичных девушек.
Галя нерешительно взяла крайний билет… Она прочитала вопрос и почти тут же пожала плечами.
— Я не знаю…
— А что за вопрос? — Елена Васильевна вытянула шею, пытаясь заглянуть в листок.
— «Что больше всего меняет облик женщины?»
— Прическа! Господи, это же очень просто и это знает любая женщина. Хорошо, Галочка, берите другой билет.
Но Галя не знала ответа ни на второй, ни на третий, ни даже на шестой вопрос…

13.

— Ну, что у тебя, Лена?
Генерал Кошкин набивал трубку табаком.
— Николай Александрович, только не курите при мне, пожалуйста, — Елена Васильевна с опаской смотрела на генеральскую трубку. — Хорошо?..
— Раньше ты не боялась дыма.
— А вы не так давно собирались бросать курить.
— Бросишь с такой работой! — отмахнулся генерал.
— Понимаю. Но вчера муж сказал мне, что от моей кофточки за версту пахнет трубочным табаком. Потом он прочитал мне отрывок из «Отелло» по-французски.
— Намек понял, — генерал Кошкин отложил на стол трубку. — Потерплю, пока ты здесь. Теперь говори о результатах.
— Ноль, Николай Александрович, — твердо сказала Елена Васильевна. — Правда, Галя те так плохо знает немецкий язык. За неделю, при современной технике обучения, это знание можно  было бы сделать практически полным. 
— А зачем? Если все так плохо, посылать ее за границу с заданием — самоубийство.
Прежде чем ответить, Елена Васильевна долго рассматривала свою руку с длинными, ухоженными ногтями.
— Знаете, Николай Александрович, мы с Галей недавно с Вильямом Картрайтом немного побеседовали. Когда он упомянул об обмене, у меня что-то… — Елена Васильевна сделала неопределенный жест рукой возле лица. — Как прокрутилось что-то перед глазами. Как кадры кино… Помните, в  фильме «Мертвый сезон», во время обмена, двое шпионов идут по мосту навстречу друг другу. На секунду они останавливаются, и внимательно смотрят на лица… Оператор сделал очень близкий ракурс: глаза в глаза. Потом…
Елена Васильевна замолчала.
— Потом те двое идут дальше, — подсказал генерал Кошкин. — Машины разворачиваются и уезжают.
Пальцы Елены Васильевны нервно забарабанили по столу.
— Николай Александрович, помните, когда вы читали нам лекции по теории разведки, вы называли такие ситуации задачами с нулевым решением?
— А ты видишь какое-то еще? Обмен агентами совершается по нерушимым правилам.
— Я не о том!..
Елена Васильевна выдержала большую паузу. Генерал взял со стола незажженную трубку и принялся посасывать ее.
— Николай Александрович, а если «развести» Галю и ее мужа по разные стороны моста?
— Как это?! — удивился генерал. — Менять их друг на друга, что ли?!
— Пока не знаю…
— Тогда «нулевое решение» остается нулевым. А тебя беспокоят странные гипотезы, причем довольно мутного свойства.
— Туманного, Николай Александрович,  — поправила Елена Васильевна. — Я считаю, что нам пора действовать по обстановке.
В генеральских глазах вдруг сверкнул веселый огонек.
— Опять, значит, как раньше? — спросил он и невольно улыбнулся.
— Опять, — согласилась Елена Васильевна. — Я думаю, у нас просто нет другого выхода.
— «Все смешалось в доме Облонских…» — процитировал Толстого Кошкин. —Ладно, я согласен!

14.

Пол-второго ночи Галя открыла «тайник» Мишки. Тайник находился в письменном столе, в одном из ящиков, который — по уверениям мужа — был сломан и не открывался ни с ключом, ни без него. В тайнике лежал рулончик из «соток» — три тысячи рублей уже покрытый пылью, — стояла литровая банка с целым ворохом смятых долларов (пыли на ее крышке, увы, не было) и лежала тетрадка с детским рисунком «елки» на обложке.
«Это Мишка раньше на спиннинг собирал», — подумала Галя, рассматривая рубли.
Она быстро перелистала тетрадку. Текста почти не было… Были только формулы.
«Она самая! — догадалась Галя. — Ту, которую ищут наши…»
Она вытащила маленький, плоский фотоаппарат и торопливо принялась переснимать страницы.
В коридоре, в сторону туалета, прошлепал босыми ногами Мишка.
«Опять тапочки не надел…», — механически подумала Галя, не отрывая глаза от окуляра фотоаппарата.
Она перевернула страницу… И замерла.
«А если Мишка вдруг заглянет в комнату?!» — мысль была острой, как игла.
В туалете сработал сливной бачок. Галя с ужасом смотрела на тетрадку. Ее мысли лихорадочно метались, путались и были похожи на праздничный, разноцветный фейерверк… Пальцы судорожно сжали фотоаппарат.
Мишка прошел в сторону спальни.
— Миша! — громко позвала Галя.
— Что?
Галя чуть не прикусила себе язык.
«Дура, я зачем его позвала?!»
— Тапочки одевать нужно, вот что! — крикнула Галя. Ее голос едва не сорвался на самой высокой ноте.
— Ладно… — сонно буркнул Мишка.
Хлопнула дверь спальни.
Галя вытерла вспотевший лоб… Одна капелька пота все-таки сорвалась вниз и упала на страницу тетради. У молодой женщины сильно дрожали руки. Кое-как, с огромным трудом, ей удалось завершить свою работу.
Галя положила тетрадку на место. Потом, сама не зная зачем, взяла в руки рулончик из «соток». Поверх денег лежала записка Мишки: «Галя, солнышко мое, не трогай, пожалуйста! — прочитала она. — Это на спиннинг!!»
Галя с ненавистью посмотрела на банку с долларами.
«Это она дала ему, «Куколка», — подумала Галя. — Тут на тысячу спиннингов хватит!..»

15.

Мишка Голубев сильно потел от страха и то и дело вытирал скомканным платком лицо. Генерал Кошкин неторопливо набивал табаком трубку.
— Поймите, пожалуйста, Михаил Егорович, собственно говоря, речь идет только о вашей жене, — генеральский голос был официально сух. — Она должна уехать в командировку за границу. Возможно, надолго.
— Зачем?!.. — Миша едва сдержал вздох облегчения. «Не по мою душу, значит…» — Галя же в детском театре работает... И вообще она…
— Актриса, да? — генерал Кошкин улыбнулся. Он посмотрел на стоявшего рядом с его столом майора Дубова. — Виктор Палыч, ну-ка покажи.
 Майор Дубов выложил на стол большую накладную бороду.
 — Недавно Виктор Палыч тоже актером был. В американском посольстве дворником подрабатывал. Их дворник заболел, а другого не нашли. 
Майор Дубов подтвердил слова генерала кивком головы.
Мишка потерянно рассматривал чужие лица.
— А давно уже Галя... — начал было он.
Слова «Работает у вас?» прочно застряли в горле Мишки.
— Давно! — строго сказал Кошкин. — Восемь лет. Но теперь я вынужден сказать вам о настоящей профессии ваше жены, потому что задание, которое она будет выполнять, может потребовать много времени.
«Восемь лет!..» Мишка подумал о том, что познакомился с Галей только шесть лет назад.
«Значит, тогда уже… — у него пробежал по спине холодок. — Господи, как же это возможно?!»
Мишка вдруг вспомнил, что Галя часто уезжала на гастроли со своим театром. Иногда эти гастроли продолжались довольно долго — месяц, полтора…
— Шпиона мы одного ищем, из наших, — продолжил генерал Кошкин. — А работает этот тип на пару с дамочкой по кличке «Куколка». Может, слышали о таких?
Коля замотал головой так, что во все стороны полетели капли пота.
— Нет, что вы!.. Откуда?
— Хорошо. Можете идти, Михаил Егорович.
После ухода Мишки в кабинет заглянул капитан Решетников с толстой папкой под мышкой. Папка легла на генеральский стол.
— Ничего я не понял в этой тетрадке с «елкой», — честно признался Решетников. — Одни формулы, графики и  снова формулы…
— В академию наук пошлешь, там разберутся, — отмахнулся Кошкин.
Он мельком взглянул на Дубова и добавил:
— А мне человек важнее, понимаешь?

16.

Фил Андерсен лежал в постели с Джоан Макенрой. Женщина курила и бездумно смотрела в потолок.
«Стерва! — подумал Фил, рассматривая ее красивый профиль. — Умная, холодная стерва!..»
Он уже жалел, что «поддался» на довольно ленивые заигрывания Джоан.
— Пора менять наш план игры, Джоан, — сказал Фил. — Точнее говоря, существенно ускорить его. Пусть твой русский любовник как можно быстрее передаст последние расчеты по проекту «Елка». Профессор Вили Тимман уже сгорает от нетерпения, а его главный охранник Ганс Вейд удвоил количество охраны института. Во-первых, Тимман считает русского ученого непонятым гением, а, во-вторых, ему не терпится понажимать кнопки на нейтронном ускорителе, чтобы проверить  полусумасшедшую теорию русского самородка.
— Это будет трудно… — Джоан глубоко затянулась сигаретой.
— Проверить теорию? — пошутил Фил.
— Нет. Уговорить Михаила. Мой русский гениальный «медвежонок» часто повторяет поговорку «Семь раз отмерь — один отрежь».
— Ты что, разучилась убеждать мужчин? Повторяю, к сожалению, мы должны поторопиться… — Фил потянулся за сигаретами. Он прикурил от сигареты Джоан. — Если эта операция пройдет успешно, нам будут очень благодарны, понимаешь?
«Особенно доктору Хартли, как спланировавшему эту операцию, — с сарказмом подумала Джоан. — И тебе, как ее руководителю…»
Фил легко прочитал мысли женщины на ее лице.
«А кому же еще?» — он усмехнулся.

17.

Галя собирала вещи молча. Мишка бродил по комнате и кусал губы.
— Мне сказали, ты надолго... — наконец выдавил он.
— Еще не знаю, — не оглядываясь, бросила Галя.
— Может, тебе деньги нужны?
Галя вспомнила литровую банку с долларами в тайнике.
— Нет! — резко сказала она. — У меня есть. До свидания, Миша.
Мишка подошел к жене. Он поцеловал ее в щеку, но так и не посмотрел в глаза.
Галя была готова заплакать.
«Как все глупо!..» — подумала она.
Мишка рассматривал свои старые тапочки.
«Я тебе куплю новые», — хотела было сказать Галя, но промолчала.
…Когда в прихожей с силой захлопнулась дверь, Мишка поплелся в свой кабинет. Заветная тетрадка с расчетами миниускорителя нейтронных частиц в квазерно-бинарном поле валялась на полу возле стола. Коля поднял ее и долго, бездумно рассматривал новогоднюю елку на обложке.

18.

— Снова дерутся, товарищ участковый, — молоденькая горничная гостиницы «Эйч Эм Хостел» шла рядом с майором Дубовым и то и дело пыталась заглянуть ему в глаза. — Сплошное безобразие!
Милицейский мундир, одолженный в соседнем отделении, сильно жал в плечах.
«На оккупанта похож», — подумал Дубов, мельком взглянув на себя в зеркало. Наклеенные усы и очки в толстой, солидной оправе довольно сильно изменили его внешность. Дубов надвинул милицейскую фуражку на глаза.
«Так еще лучше!..» — решил он.
Горничная остановилась возле полуоткрытой двери с табличкой «806».
Не совсем трезвый Коля с расцарапанным лицом и красивая женщина сидели на полу. Судя по всему, они уже изрядно устали от недавней драки.
Майор Дубов сел за стол и достал чистую страничку протокола.
— Отношения, значит, выясняем, граждане? — строго спросил он.
Коля с ненавистью смотрел на красивое лицо любовницы.
— Дура! — громко сказал он.
— Сам идиот! — не осталась в долгу та.
— Минуточку, значит так и запишем, — Дубов склонился над протоколом. — Дура и идиот...
— Неудачник! — выпалила красотка.
— Гадюка!
— Работу смени, альфонс! — Джоан замахнулась на Мишку подушкой. — Я не могу тебя больше содержать на свои деньги.
Дубов кивнул и снова склонился над протоколом. Через пару минут парочка на полу снова сцепилась друг с другом и покатилась по полу, опрокидывая стулья.
— Послушайте, граждане, — майор Дубов почесал ручкой затылок. — Я так и не понял кто из вас полный кретин, а кто безмозглая шлюха?..

19.

Вечером Галя долго зубрила дело, связанное с институтом профессора Тиммана.
Елена Васильевна сидела рядом в кресле и делала маникюр.
— Учись, Галочка, учись, — Елена Васильевна чуть отвела руку и полюбовалась на свою работу. Маникюр был безупречен. — Возможно, кое-что тебе пригодится.
Галя подняла голову.
— А как и что пригодится? — она кивнула на папку на столе. — Зачем мне знать, что кабинет начальника охраны института Ганса Вейда находится на втором этаже в самом здании института, а отдел кадров — на первом, в офисе, совмещенном со зданием проходной?
— Начальника отдела кадров зовут Вольфганг Эткин, а его секретаршу Мария Гросс, — сказала Елена Васильевна не переставала любоваться маникюром. — Запоминай, запоминай!.. Это наша работа. Кстати, твой работяга-муж Мишка два института тащит. Один — наш, а второй — профессора Тиммана. Ты что, глупее его?
Галя молча полистала папку.
— Елена Васильевна, а знаете почему Мишка за границу не уехал?
— Знаю. У него мама долго болела. Тогда твой муж и занялся теоретическими исследованиями миниускорителей. Не помню где и давно, я видела старую картину «Сумасшедший скрипач у постели мертвой матери»: в постели лежит мертвая старушка, а рядом ее безумный сын играет на скрипке…
— Не надо так! — громко крикнула Галя. — Ведь все не так было, а…
— Я знаю. Прости меня, пожалуйста. Но я сказала это только затем, чтобы ты поняла, что таких как Мишка нужно защищать… Всегда и везде. 
Елена Васильевна встала и подошла к дивану с довольно сложной аппаратурой в изголовье. Многочисленные, разноцветные проводки тянулись к некоему подобию шлема.
— Твой немецкий подтягивать будем, Галочка, — пояснила Елена Васильевна. — Во сне и по новейшей технологии. Ничего страшного, только утром немного голова болит… — она вспомнила что-то и улыбнулась. — Помню, мне суахили и португальский нужно было за три часа выучить. А получилось что-то среднее… Но японцы потом почему-то меня понимали!

20.

Раннее воскресное утро было свежим и чистым. Немногочисленные прохожие доброжелательно посматривали друг на друга и вечная московская фраза: «Понаехали тут!..», рожденная в давках метро, казалось никогда не слетала с улыбчивых губ москвичей.
Майор Дубов осторожно выглянул из-за угла… Джоан и Мишка Голубев шли под ручку по тротуару. Молодая женщина что-то горячо говорила спутнику, но Мишка слушал молча, и, казалось, без интереса.
«Плохо! — решил Дубов. — Генерал Кошкин прав, выдержать давление такой отчаянной стервы этот простофиля ни за что не сможет».
Майор нащупал в кармане дубликат ключа от номера Джоан Макенрой.
«Придется помочь Михаилу Голубеву хотя бы тем, чтобы отвлечь внимание «Куколки».
Дубов решительно направился к зданию гостиницы.
В коридоре восьмого этажа работала уборщица. Она с подозрением посмотрела на «милиционера» в тесном, в обтяжку, мундире.
— Я в 806-й, по делу… — бросил Дубов уборщице.
— Постояльцы только что ушли.
Дубов сделал вид, что разочарован таким сообщением. Он нехотя опустился в кресло.
— Я подожду.
Уборщица пожала плечами. Когда она ушла, Дубов открыл номер. Он быстро осмотрелся и подошел к шкафу. Тихо скрипнули дверцы… Десяток дорогих, женских платьев полностью заполняли пространство шкафа.
«Начнем, пожалуй…» — решил Дубов.
Он вынул из кармана ножницы и пузырек с чернилами.
«Расправляясь» с платьями, майор на секунду представил, что это гардероб его тещи. Он мстительно улыбнулся и вытряс из пузырька все чернила до последней капли на ворох платьев. Потом в ход снова пошли ножницы.
«Нужно сказать ребятам, чтобы они показали фото Фила Андерсена уборщице, — думал майор. — Когда Джоан устроит скандал, уборщица должна подтвердить, что в ее номере был ее дружок. А потом нужно сделать так, чтобы об этом узнал дурачок-Мишка. Вы, голубки, у меня драться не перестанете!»

21.

Дорога от московского управления ФСБ до аэропорта, перелет в Штетин и путь до гостиницы заняли шесть часов. Елена Васильевна без умолка болтала по-немецки. Изредка она задавала Гале вопросы и внимательно слушая ее ответы, пытаясь найти признаки акцента.
— Нет, все нормально, Галочка. Но не говори много, а если говоришь, то делай это тихо, словно у тебя болит горло.
— Да, фрау Лакруа.
Елена Васильевна бегло осмотрела гостиничный номер в «Савойе» и потянула Галю на улицу.
— Там институт Тиммана… — она показывала рукой налево. — Там ресторанчик (взмах направо) в котором есть выход на задний дворик и соседнюю улицу. Но официанту — такому рыжему с большими ушами (запомни, Галочка, его зовут Фридрих) — нужно дать двадцать евро. Чуть дальше, за рестораном прачечная и автомастерская. Если возникнут какие-нибудь проблемы, подойдешь к механику Отто Густу (автомастерская рядом с рестораном) и спросишь, как пройти на улицу Моцарта. Отзыв: прямо и направо. Все поняла?
— Да, фрау Лакруа.
Галя растеряно улыбнулась. Женщины вернулись в гостиничный номер.
Елена Васильевна взглянула на часы.
— Боже мой, уже пол-второго! — воскликнула она. — А у меня еще масса дел. Пожалуйста, не провожай меня, — Елена Васильевна поцеловала Галю в щеку. — Удачи тебе!.. И запомни, телефон для связи у тебя в карманчике желтой куртки. Когда позвонит номер с окончанием на «…019», обязательно включи дешифратор. Кстати, как?..
— Дважды нажать кнопку со «звездочкой», — довольно уверенно сказала Галя.
— Правильно, умница! Ну, я побежала… — Елена Васильевна подошла к двери и остановилась. — Ой, чуть не забыла про документы.
Она достала из сумочки два паспорта.
— Галочка, солнышко мое, прости, пожалуйста! — она протянула паспорта Гале. — Меня в Париже и Москве ждут, а я так не люблю опаздывать. Запомни, один паспорт на русскую туристку Галину Медведеву. Это на тот случай, если все пойдет слишком сложно для тебя… Но в гостинице ты записана как Анна Фрейд. Паспорт Фрейд настоящий, его владелица сейчас спасает кенгуру в Австралии от озверевших фермеров. Биография Фрейд на листочке между пятой и шестой страницей. Прочитай обязательно!.. Поняла?
Галя кивнула. Елена Васильевна еще раз поцеловала Галю в щеку.
— Ну, пока!.. И главное, действуй по обстановке.
Галя закрыла дверь и медленно пошла в комнату. По пути она рассматривала оба паспорта… Потом вынула и развернула листок с биографией Анны Фрейд, села в кресло и погрузилась в чтение.

22.

— Ой, я не опоздала?! — Елена Васильевна как ураган ворвалась в кабинет генерала Кошкина.
Сам хозяин в это время неторопливо бродил из угла в угол, покуривая трубку.
— Куда не опоздала? — спросил Кошкин.
Елена Васильевна замерла и взглянула на капитана Решетникова. Тот сидел, уставившись на шахматную доску на столике. Решетников сделал ход и довольно иронично посмотрел на Кошкина.
— Ваш ход, Николай Александрович.
— Конь эф пять было бы лучше, — мельком взглянув на доску, быстро ответил генерал. — Мой ход — король аш восемь.
Елена Васильевна подошла к столику.
— Лена, не подсказывай! — строго сказал Кошкин.
Женщина пожала плечами.
— Я и играть-то не умею…
Елена Васильевна села в кресло рядом со столом генерала Кошкина и достала откуда-то из-за его спинки узелок с вязанием.
— Ферзь а три! — тихо подсказала она Решетникову.
— А если он возьмет коня? — спросил тот.
— Не возьмет, — сказал генерал Кошкин.
— Гроссмейстеры! — возмутился Решетников.
Решетников думал, нависнув над доской. Генерал Кошкин остановился на своем излюбленном месте — у окна. Его трубка пыхнула дымом.
— В общем, так, друзья мои, все завтра! — сказал генерал Кошкин. — Мы действуем по обстановке, но она только созревает.
— Если бы знала, я бы так не спешила, — сказала Елена Васильевна.
— Завтра, так завтра… — сказал Решетников. — Но коня Решетникова я съем сегодня. Тебе мат в четыре хода, капитан.

23.

Утром, ровно в восемь часов, Михаил Голубев пришел в кабинет генерала Кошкина. Охранник у входа не спросил у Мишки пропуск, а только улыбнулся, молча козырнул и показал глазами на широкую лестницу ведущую вверх.
«Еще хорошо, что не в подвал приглашают», — подумал Мишка.
Он поднялся по лестнице и без труда нашел нужную дверь.
— Садитесь, пожалуйста, Михаил Егорович, — Кошкин кивнул на кресло.
— Спасибо…
Мишка кусал губы и рассматривал свои, чуть подрагивающие, руки. Минуту он собирался с силами, а потом тихо сказал:
— Я, это самое… Я признаваться пришел.
— И правильно сделали, Михаил Егорович, — мягко сказал генерал Кошкин.
— Во всем признаться… — повторил Мишка.
— Очень хорошо, — генерал Кошкин посмотрел на часы. — Когда Джоан Джоан Макенрой получит от вас последние материалы по проекту «Елка»?
— Никогда! — звонко крикнул Михаил.
— А, по-моему, сегодня в десять. Макенрой очень ждет их, ну, и отдайте ей эти бумаги. 
— Зачем?! — удивился Мишка.
— Затем, что если эксперимент в институте Тиммана провалится, к нему потеряют интерес.
— Но я все правильно рассчитал и сто раз проверил… — начал было Мишка и замолчал, натолкнувшись взглядом на лицо Кошкина.
Генерал улыбнулся.
— Значит, ошибки в ваших расчетах быть не может? — спросил он.
— Не может! — твердо сказал Мишка. — Но если нужно…
В кабинет генерала вошли Елена Васильевна, капитан Решетников появился парой секунд позже.
— Без нас начали, Николай Александрович? — весело спросила Елена Васильевна.
— Обстановка слишком быстро меняется, Лена.
— Что именно?
— Профессор Тимман собирается в отпуск.
Елена Васильевна опустилась на диван, не отрывая взгляда от генеральского лица.
— В самом деле?!..
Капитан Решетников истово перекрестился и посмотрел в угол, словно искал там иконы.
— Только бы он не передумал!
— Это вряд ли… — сказал Кошкин.
О Мишке, казалось, забыли все. Тем не менее, он вдруг почувствовал теплоту под сердцем.
«Как домой пришел, — мелькнула мысль в его голове. — Сидишь себе в углу, а родственники не обращают на тебя внимания…»
Мишка всхлипнул.
— Ну-ну, рано еще расслабляться, Михаил Егорович, — сказал генерал. — О самом главном мы с вами договорились, а с остальными деталями операции вас познакомит Елена Васильевна.
— Можно просто Лена, — поправила красивая женщина.
Мишка кивнул.
«Если прикажут умереть — умру!..» — решил он.
Елена Васильевна пересела ближе к Мишке.
— Очень важно, чтобы Макенрой как можно быстрее получила ваши материалы. А до обеда они должны оказаться в Германии, — сказала она. — Кстати, вам привет от вашей жены Галины.
Мишка поднял вдруг заслезившиеся глаза.
«Зачем она это сказала именно сейчас?..» — подумал он.
Сердце Мишки забилось сильнее, а к щекам прихлынул жар.

24.

….Галя проследила их от проходной института профессора Тиммана. Двое рослых, плечистых парней о чем-то весело болтали, причем один явно подтрунивал над другим.
— Ганс, ты слишком любишь девушек, — услышала Галя обрывок фразы. — Вместо того чтобы глазеть на мониторы «наружки», ты болтаешь весь день по телефону и надеешься, что твой добрый друг Харри как всегда прикроет тебя.
Парни вошли в кафе напротив института Тиммана.
«Ребята из охраны», — догадалась Галя.
Других мыслей не было. Галя вдруг вспомнила веселое лицо Елены Васильевны.
«Галя, всегда помни, что у тебя твердая двойка по практическому шпионажу, — это она сказала там, еще в самолете. — Поэтому будь смелее. Ведь тебе нечего терять».
Галя кусала губы… Тогда она спросила: «А если я провалю задание?»
«Во-первых, не унывай, — Елена Васильевна ласково погладила ее по плечу. — Во-вторых, мы прикроем тебя…»
Галя вошла в кафе и устроилась за столиком напротив парней из охраны.
Харри заметил долгий взгляд молодой женщины, брошенный на мужественное лицо Ганса, и толкнул его локтем.
— Это твоя бывшая подружка, Ганс? — тихо спросил он.
Ганс оторвал взгляд от тарелки и безразлично взглянул на Галю.
— С чего ты взял?
— Ну, она так выразительно смотрит на тебя…
Ганс пожал плечами. Лицо девушки за соседним столиком показалось ему знакомым.
«Марта?.. — подумал он. — Или Хельга?.. Впрочем, нет. Они обе были блондинками».
Два недавних мимолетных и крошечных романа на берегу Балтики не оставили в любвеобильном сердце Ганса никакого следа.
Но его другу Харри вдруг стало жалко девушку за соседним столиком. Она ела мороженное и так жадно смотрела на Ганса, словно ее сердце изнывало от любви и нежности.
— Пойду, позвоню, — сказал Ганс. — И, Харри, пожалуйста, не мешай мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Твои дурацкие реплики в мой телефон. Кроме того, у меня еще есть полчаса, и я хочу прошвырнуться по магазинам.
Ганс встал… Он явно спешил. Вечером Ганс должен был встретиться с очаровательной шатенкой. Они познакомились возле витрины магазина «У Бранта». Девушка рассматривала огромного плюшевого мишку за стеклом.
— Не опаздывай на работу! — крикнул вслед другу Харри.
Галя проводила Ганса долгим, сожалеющим взглядом.
Харри заказал мороженное. Он подмигнул Гале и развел руками, словно сожалел о поведении своего легкомысленного друга…

25.

Дома Мишка открыл тетрадку с «елкой» на обложке и долго перелистывал ее. На двенадцатой странице он нашел строку с «Входное напряжение усилителя — 25» дважды подчеркнутую красным карандашом и задумался. Мишка взял ручку и аккуратно добавил к двузначной цифре ноль.
«Не опасно, — решил он. — Ну, разлетится на куски циклотрон и все. Это примерно тоже самое, как взрыв тысячеваттной лампочки».
Он захлопнул тетрадку и позвонил Джоан.
— Я готов! — коротко сказал Мишка.
   
26.

— Кажется, есть контакт, — доложил по телефону генералу Кошкину капитан Решетников. — Только что звонил Коля Никитин и сказал, что Галя вышла на парней из охраны института.
— Где Елена Васильевна? — деловито спросили в телефонной трубке.
— В Париже по делу  Джона Уинслоу. В нем очень много проблем, Николай Александрович. Галя работает одна.
Генерал немного помолчал.
— Главное, чтобы Галя продержалась хотя бы полчаса на территории института Тиммана. Больше и не нужно…

27.

Харри Вольф пересел за столик Гали Голубевой.
— Я вам сочувствую, милая девушка, — грустно сказал он. — Мой друг Ганс всегда был и навсегда останется самым легкомысленным в мире типом.
Галя кивнула. Нужно было о чем-то говорить, и она спросила:
— Почему вы так решили?
— Я знаю Ганса с детства. Однажды одна маленькая девочка по имени Хельга подарила ему свою любимую куклу…
Рассказ о судьбе куклы и капризном характере Ганса занял целых пять минут.
— … Теперь Хельга моя жена. Но иногда я все-таки напоминаю ей, о том, как Ганс оторвал ее кукле голову, — закончил свой рассказ Харри. — Кончено, Хельга только смеется в ответ. Моя жена очень умная женщина и она считает, что ей повезло с мужем.
— Жаль, — сказала Галя.
— Что жаль?
— Куклу.
— Иногда человек должен пожалеть сам себя, милая девушка.
Галя вдруг подумала о Коле. Она опустила голову и болезненно поморщилась.
«Подлец и негодяй! — мысль была острой, как иголка. — Я тут… Из-за него мучаюсь. А он там, со своей «Куколкой»!»
Галя спохватилась и тут же постаралась улыбнуться Харри.
— Извините…
Ее улыбка получилась довольно жалкой.
«Классический случай, — решил Харри. — Девушке больно, она понимает, что делает глупости, но не может справиться с собой».
Харри попрощался и встал.
— Всего вам самого доброго… Кстати, я не сомневаюсь, что сегодня вечером Ганс встречается с одной рыжей и очень глупой девчонкой. Я видел, как они познакомились возле магазина «У Бранта». Сейчас Ганс наверняка покупает большого плюшевого мишку.
Галя кивнула и отвела глаза.
 «Жаль! — подумал Харри. — Интересно, она будет ждать Ганса возле проходной или позвонит ему прямо сейчас?»

28.

— Я арестована?
Джоан Макенрой арестовывали шесть раз в шести странах, и она всегда с большой долей юмора произносила эту фразу. Но на этот раз ее голос прозвучал слишком хрипло и слишком громко.
Капитан Решетников улыбнулся красивой женщине:
— А вы как думаете?
Джоан Макенрой сидела на кровати рядом с ворохом порезанных и перепачканных чернилами платьев. Судя по всему, она что-то искала, когда в ее номер вошли двое — капитан Решетников и майор Дубов.
— Я еще и думать должна в таком положении? — съязвила женщина. Она кивнула на кучу испорченных платьев. — Это сделали вы или один мой ненормальный друг?
— У вас двое друзей, — напомнил Джоан капитан Решетников. — Один из них — Михаил Голубев — уже арестован и не мог побывать в вашем номере. А вот второй — ваш шеф Фил Андерсен еще на свободе.
Капитан замолчал.
— Фил?!.. — искренне удивилась Джоан. — Зачем ему это?
— Простой расчет: чтобы вы решили, что в вашем номере «похозяйничал» сгорающий от ревности Михаил Голубев. Вашу реакцию не трудно представить…
— Я бы морду за такое набил! — вставил майор Дубов.
— … И значит, — не обращая внимания на слова коллеги, продолжил Решетников, — что ваши отношения с агентом Голубевым были бы окончательно испорчены, а операция «Елка» провалена.
— Смысл? — глухо спросила Джоан. — Зачем Филу Андерсену работать против самого себя?
— Это не совсем так. Видите ли, в чем дело, из-за «Елки» торчат уши не столько института Тиммана, сколько доктора Элоиза Хартли. Его план — создать из вас «красотку» по типу тех, которых иногда пускает в дело генерал Кошкин, более важен для доктора, чем, собственно говоря, сама операция «Елка». Но это не входит в планы Фила Андерсена…
— Это только слова! — грубо перебила Джоан.
— Верить или нет — ваше дело, — капитан Решетников повернулся к Дубову. — Нам пора идти обедать.
Контрразведчики направились к двери.
— Подождите, — окликнула их Джоан. — А зачем вы приходили?
— Передать привет Элоизу Хартли, — улыбнулся Решетников.
— Большой-большой привет, — добавил Дубов.
Они вышли. Джоан долго, удивленно смотрела на дверь и кусала губы.
«Все летит к черту! — решила она. — Мои дела настолько плохи, что русским даже не нужно арестовывать меня. Проклятый Фил!.. Зачем он приехал в Москву?! Неужели действительно только затем, чтобы сорвать операцию?»
Джоан возобновила прерванные контрразведчиками поиски и вскоре в ее руках оказалась тетрадка с «елкой» на обложке. Женщина быстро пролистала ее и споткнулась взглядом на сточке дважды подчеркнутой красным карандашом: «Входное напряжение усилителя — 250». Она немного подумала, взяла ручку и добавила еще один ноль к цифрам.
Уже через полминуты она позвонила Филу Андерсену:
— Фил, все в порядке, но за мной следят, — резко сказала она. — Возможно, меня арестуют с минуты на минуту.
— Подожди, детка… — попытался вставить слово Фил.
— Ждать нет времени! — оборвала Джоан. — Я спрячу тетрадку на балконе под какой-нибудь тряпкой. Приезжай и возьми ее.
— А ты?
— А я попытаюсь уйти к своим.
Джоан выключила телефон и быстро осмотрела номер. Нужно было переодеться, но когда ее взгляд замер на куче испорченных платьев, женщина нахмурилась и снова помянула черта…   

28.

Через полчаса Галя осторожно заглянула в автомастерскую Отто Густа. Железные двери чуть скрипнули.
Полный, пожилой человек в рабочей спецовке сидел на огромном колесе от трактора и ел бутерброд с колбасой.
— Простите, пожалуйста, как пройти на улицу Моцарта? — спросила Галя.
Человек лениво посмотрел на Галю.
— Прямо и направо, — безразлично сказал он.
Галя вошла… Она остановилась в центре мастерской и осмотрелась.
— Чем могу помочь? — спросил Отто.
— Мне бы лестницу…
— Что?! — удивился Отто.
— Раздвижную, длинную и легкую лестницу, — уточнила Галя.
— Какой длины?
— Метров пять… Но можно и больше.
Отто наконец справился с удивлением.
— Есть, кажется… — он встал и прошел в угол мастерской.
Немного погремев чем-то, он поднял лестницу. В сложенном состоянии она была не выше человеческого роста.
— Подойдет? — спросил Отто.
Галя кивнула.
— Я помогу донести, — сказал Отто.
— Не надо, я сама, — Галя вдруг услышала в своем голосе твердые нотки. И она тихо повторила. — Я сама!
Из разговора с генералом Кошкиным Галя запомнила только «выполнить зхадание любой ценой» и «все это ради Коли».
Она подошла к ограде института Тиммана — четырех метровой стене из красного, глянцевого кирпича, — и прислонила к ней лестницу. Редкие каштаны служили плохим прикрытием. Несколько прохожих на тротуаре остановились и с любопытством смотрели на молодую женщину с лестницей.
Галя собралась с духом (она с детства побаивалась высоты) и ступила на первую ступеньку.
Харри Вольф сидел на своем рабочем месте и внимательно смотрел на экран монитора наружного наблюдения.
 «Все-таки она решилась! — подумал он и печально улыбнулся. — И пусть я буду последним идиотом, если эта красотка не ждет ребенка от этого пижона Ганса».
Харри оглянулся. Пока он честно глазел на мониторы наружного наблюдения, Ганс сидел на диване и разглядывал журнал «Плейбой».
«Бесполезно! — решил Харри. — У девчонки ни одного шанса. Уж лучше я сам…»
Он встал и быстро вышел из рабочего кабинета.
Харри снял Галю с лестницы, когда она перебралась через стену и надел ей наручники.
— Это самый глупый поступок, который я когда-либо видел, — честно признался он.
Галя молча рассматривала свои туфельки.
«Просто так она не уйдет, — подумал Харри. — Попугать ее, что ли?..»
— Идемте! — он потянул Галю за собой. — Вы арестованы.
Здание проходной служило помещением для части офиса. Отдел кадров располагался в конце коридора.
«Ну, не к Гансу  Вейду мне же ее вести», — решил Харри.
— Посидите пока тут, — он усадил девушку на стул возле двери отдела кадров. — А я пока вызову полицию.
Галя покорно опустилась на стул.
«Сбежит, конечно, — пряча улыбку, подумал Харри. — И уже вряд ли вернется».
Кладя ключи от наручников в карман, Харри специально «промахнулся» и ключи тихо звякнули на полу. Весело посвистывая себе под нос модную песенку Харри,  пошел на свое рабочее место.
Через пять минут из кабинета с табличкой «Отдел кадров» вышла полная девушка в очках. Она ела банан и не без особого удивления взглянула на молодую женщину в наручниках у двери своего кабинета.
«Мария Гросс, — вспомнила Галя. — Секретарша…»
«Опять Ганс и Харри развлекаются, — поморщившись, подумала Мария. Она  открыл крышку пластиковой урны, и аккуратно опустила в нее кожуру банана. — В прошлый раз они привязали к ручке двери злую болонку, а неделю назад заклинили ту же ручку банкой пива».
— Пожалуйста, передайте этим двум балбесам, Харри и Гансу, что я доложу об их глупых шутках господину Тимману, — сказала Гале Мария.
Галя кивнула. Мария торопливо направилась по коридору в сторону выхода. Чтобы у нее оставалось время для того, чтобы пройтись по магазинам, девушка всегда сокращала время на еду до минимума и примитива.
Галя посмотрела на спину удаляющейся Марии Гросс, потом на пластиковую урну. Она легко сняла наручники, открыла крышку урны и, достав кожуру банана, положила ее на пол перед дверью.

29.

Джоан Макенрой вошла в кабинет генерала Кошкина в новом, очень дорогом платье, только что купленном в модном бутике.
— Здравствуйте, Николай Александрович, — «Куколка» чарующе улыбнулась. — Скажите, пожалуйста, меня, как шпионку, пошлют на урановые рудники в этом платье или дадут тюремную робу?
— Кофе хотите? — вместо ответа спросил Кошкин.
— Хочу!
Джоан села в кресло перед генеральским столом и закинула ногу за ногу.
— Вы не ответили на мой вопрос, Николай Александрович, — напомнила она.
Генерал улыбнулся.
— Ты сама отлично знаешь, что ты можешь уехать домой. Мне интересно только зачем ты сама к нам пришла.
— Фил Андерсен, — коротко ответила женщина.
— Ну и?.. — спросил Кошкин.
— Пять лет назад одна напарница Фила погибла в довольно странной катастрофе, а три года назад другая женщина умерла от сердечного приступа сразу после того, как сходила с ним в бар.
Генерал закурил трубку и отошел к окну. Он долго смотрел на оживленный проспект и только потом спросил:
— Ты убеждена, что операция «Елка» провалена?
— Абсолютно. Но мне нужно, чтобы вы подтвердили мою хорошую работу.
— Перед кем?
— Перед доктором Хартли. Возможно, после такого провала мне придется распрощаться со шпионскими приключениями, но секретарше в офисе доктора Хартли тоже неплохо платят.
— Все-таки, ты настаиваешь на своем аресте?
— Конечно. Ведь виноват в нем только Фил!
Генерал Кошкин немного подумал и кивнул.
— Ладно. А пока иди и отдыхай.
— Надеюсь, меня проводят до камеры? — чарующе улыбнулась Джоан.

30.

Генерал Кошкин расхаживал по кабинету… Трубка в его рту то и дело попыхивала дымом и за генеральской спиной оставался волнистый след.
«Переживает, старик…», — подумал капитан Решетников.
Он сидел за столом и рисовал на листке бумаги веселых, «фээсбешных» чертиков. Генерал мимоходом взглянул на листок.
— Леночка научила? — спросил он.
— Ага… Сказала, что от нервов хорошо помогает.
— Не получается, от нервов, — Кошкин остановился у окна. — Я пробовал уже.
Генерал открыл форточку. Слоистый дым в кабинете шевельнул легкий ветерок.
«В общем, кажется, он прав…» — Решетников с сомнением рассматривал чертиков.
— Позвони еще раз Коле Никитину, Петр Леонидович, — попросил Кошкин.
Капитан Решетников снял телефонную трубку.
— Алло!.. Коля, ну что там у тебя?
— Пока ничего, — ответил ему спокойный голос по-немецки. — По крайней мере, к институту Тиммана не подъезжала полицейская машина, а значит Галя Голубева еще там. А ты чем занимаешься, опять чертиков рисуешь?
— Уже нет.
Генерал Кошкин подошел к столу и выбил в пепельницу трубку.
— Что там? — спросил он.
— Ждут. Не понятно, почему охрана института Тиммана до сих пор не поймала Галю Голубеву с ее пятиметровой лестницей.
— Об этом нужно у Елены Васильевны спросить, — генерал нахмурился. — Нам нужна грубая попытка проникновения на территорию института Тиммана и провал агента, а не приключения агента типа Джеймса Бонда.


31.

Разумеется, Вольфганг Эткин, вышедший из своего кабинета на пять минут позже секретарши, не заметил банановой кожуры на полу. Его правая нога вдруг легко взлетела вверх, затем левая, и тучное тело, потеряв опору, обрушилось на пол. В завершении прозвучал тупой удар затылка о паркет.
«Вольфанг Эткин, кажется…» — припомнила Галина.
Она заглянула в приемную. Комната была пуста. Галя с трудом затащила тело начальника отдела кадров в комнату и снова осмотрелась. Вольфганг Эткин тяжело дышал и Галя, после короткого размышления, решила вызвать «скорую помощь».
«Теперь у меня совсем не остается времени…», — подумала она.
Незаполненные бланки пропусков с большими красными цифрами «1», «2» и «3» Галя нашла в письменном столе Эткина. Начальник отдела кадров всегда считал, что он работает под надежной охраной, и никогда не закрывал ящики стола на ключ.   
Для пропусков нужны были фотографии. Галя залила в кофеварку чистую воду и подождала, пока она не закипит. Струйка пара помогла ей отклеить фотографию в паспорте на имя Гали Медведевой, а потом Анны Фрейд. От следов штампов на фото избавил обычный утюг, который Мари Гросс предусмотрительно держала в нижнем ящике своего стола.
«Секретарша вынуждена много печатать, а значит, сидеть за компьютером, — объяснила Мари Вольфгангу Эткину. — Но секретарша в мятой юбке — этот нонсенс!»
Личный штамп самого господина Эткина Галя тоже нашла в столе Мари. Капризная секретарша как-то раз намекнула своему шефу, что еще «это больший нонсенс, когда не доверяют женщине».
«Ну, все, пожалуй… — Галя внимательно осмотрела пропуска с цифрами «1» и «2», очевидно обозначающими зоны допуска, и на всякий случай потрогала фотографии кончиком ногтя. Они держались довольно крепко. — Только кофеварку придется взять с собой…»
Пропусков было три, но фотографий только две.

32.

Трое в кабинете генерала Кошкина — только что прилетевшая из Парижа Елена Васильевна, капитан Решетников и сам хозяин кабинета — сидели за столом и смотрели на телефон.
Когда раздался звонок, генерал Кошкин чуть не перепутал телефонную трубку с курительной.
«Нервы!..» — подумал он
— Да?
В телефонной трубке раздался растерянный голос старшего лейтенанта Николая Никитина:
— Николай Александрович, она пошла…
— Кто пошла? — удивился Кошкин. — Куда пошла?
— Галя Голубева пошла к сейфу профессора Тиммана. Только что мне позвонил из института Курт Виннер. Галя прошла первые две зоны безопасности. Теперь…
Николай вдруг замолчал.
— Ну?!.. — чуть не крикнул генерал Кошкин. — Что она сейчас делает?!
— Курт сказал, что сейчас Галя возится с кофеваркой на лестничной площадке. Минуту, он снова звонит… — голос в трубке пропал. — Николай Александрович!..
Восклицание было таким громким, что у генерала зачесалось ухо.
— Что?
— Галя только что покинула вторую зону — это шестой и пятый этаж — и пошла в третью… Точнее, поехала.
— На чем поехала?!
— На лифте… У Курта Виннера нет допуска дальше второй зоны и он не может пойти за ней.
Генерал Кошкин положил на место телефонную трубку, нашарил курительную и сунул ее в рот. Чиркнула зажигалка, но в трубке не было табака.
— Слушай, Лена, ты кого мне подсунула?! — наконец, тихо спросил он.
— Галю Голубеву… — растерянный голос Елены Васильевны прозвучал тише обычного. — Обыкновенную молодую женщину, которая ничего не умеет делать толком… Но нам была нужна именно такая!
— Твоя Галя Голубева к институту Тиммана с пятиметровой лестницей пошла! — повысил голос Кошкин. — Почему ее не взяли сразу?!.. Что за чертовщина там происходит?
— Понятия не имею, Николай Александрович.
Генерал принялся набивать табаком курительную трубку.
— Ты-то что-нибудь понял, Петр Леонидыч? — глухо спросил он.
Капитан Решетникову уже давно надоело рисовать веселых чертиков. На листке бумаги был довольно реалистично изображен закат на реке. Поплавки на воде и воткнутые в землю удилища подсказывали зрителю замысел художника.
— Нет, — Решетников покачал головой. — Но если Галя Голубева прошла две зоны, пусть идет дальше…
— К сейфу профессора Тиммана за папкой с «Елкой», которую только что привез в институт Фил Андерсен? — иронично уточнил Кошкин.
Решетников кивнул.
— Да не нужна нам эта чертова папка! — снова повысил голос генерал. — Понимаете или нет, ни при каких обстоятельствах не нужна. Наши московские академики еле ее расшифровали и дали заключение: «Гениально, но опасно». Там еще что-то про входное напряжение тока на коллекторе было написано, но я ничего не понимаю в физике.
— Эксперимент действительно может быть опасен?
— Скорее всего. А профессор Тимман, во-первых, уезжает в отпуск, а, во-вторых, он азартен в науке, как картежник во время фарта. Весь фокус в том, что он обязательно поторопиться нажать какую-нибудь кнопку.
— И тем докажет, что «Елка» — полная ерунда?
— Конечно. Поэтому, чем грубее «сыграет» Галя Голубева, тем лучше для нас. Нужно чтобы Тимман понял, что это был только фарс.
— Надежда умирает последней, Николай Александрович, — философски заметил Решетников. — Ну, не полные же идиоты там, в охране института Тиммана, работают?..

33.

Ганс Вейд со спокойным любопытством рассматривал возбужденное лицо своего помощника Отто Мюллера.
— Шеф, это просто невероятно! — Отто был на грани истерики. — Русская шпионка прошла всю охрану нашего института! Только совершенно случайно ее задержали возле сейфа профессора Тиммана. Она перепутала рубильники и вместо того, чтобы выключить сигнализацию, выключила свет в комнате охраны. Ребята еле-еле справились с этой отчаянной дамой. Она прокусила палец одному охраннику!
— Вы кричите так, словно русской шпионке удалось сбежать с документами, — заметил Вейд. — Теперь профессор Тимман вцепится в эту чертову тетрадку с «елкой» обеими руками и, возможно, будет спать с ней, а не с женой. Кстати, где русская шпионка?
В кабинет втолкнули молодую, красивую женщину в порванном платье. Один глаз русской шпионки украшал небольшой синяк. На ее руках были надеты тяжелые, похожие на древние оковы, наручники для особо опасных преступников.
Ганс Вейд поморщился и невольно вспомнил картину «Партизанка Таня на допросе…» увиденную им в Питерском Эрмитаже. Экскурсию, после окончания конференции «Разведчики — за мир во всем мире», возглавлял сам генерал Кошкин.
— Снимите немедленно! — раздраженно потребовал Ганс Вейд и показал на наручники.
С женщины сняли наручники и усадили в кресло. Двое рослых охранников замерли рядом. Некоторое время Ганс Вейд рассматривал пропуска и два паспорта без фотографий отобранные у русской шпионки при обыске.
— Галина Медведева, она же Анна Фрейд, — Ганс Вейд глубокомысленно хмыкнул. — Простите, а, сколько у вас еще имен: восемь, десять или двадцать?
— Это не ваше дело, — холодно заметила Галя.
Вейд кивнул.
— Кофе? — вежливо спросил он «гостью».
Галя молчала.
— Как хотите, — Ганс Вейд взял чашку и неторопливо отхлебнул. — Давайте перейдем сразу к делу… — Он вдруг вспомнил выразительные фигуры гестаповцев на русской картине и едва не поперхнулся кофе. — Вы — профессионал высшего класса… Ваша операция по проникновению в институт профессора Тиммана была проста и супергениальна. Но ни один гений не застрахован от мелких ошибок. Впрочем, вам все-таки  повезло и вам не придется сидеть двадцать пять лет в тюрьме. Ваши коллеги только что взяли в Москве нашего лучшего агента. Уверен, что генерал Кошкин любезно, а главное очень быстро согласился на ваш обмен.
— Джоан Макенрой? — спросила Галя.
Вейд кивнул и улыбнулся Гале:
— Вы знаете даже это?.. Не удивлюсь, если вы работаете одним из заместителей генерала Кошкина. Кстати, надеюсь, вы не против вашего обмена?
Галя откинулась на спинку кресла и положила одну ножку на другую.
— Черт с вами! — сказала она — Кофе и сигарету!
Вейд взглянул на красивое и холодное женское лицо и вдруг невольно поймал себя на мысли, что все женщины-шпионки чем-то неуловимо похожи друг на друга...

34.

У выхода из института профессора Тиммана  Галю ждали четыре машины и взвод автоматчиков. У парней были хмурые и сосредоточенные лица, а пальцы лежали на курках автоматов.
Толстяк-майор из охраны тюрьмы Зенкоф, больше известной под названием «Das ehemalige Paradies» («Бывший рай») лично проверил Галины наручники, и, на всякий случай, второй парой приковал ее к себе.
— В общем, так, ребята, — обратился майор Шторф к солдатам. — До нашего «райского» уголка всего шестнадцать километров. И я очень надеюсь, что нам удастся доставить туда нашу «гостью».
В воздухе появились два тяжелых, военных вертолета. Майор приветливо помахал им рукой.
— Мы не одни, ребята, — закончил он свою речь, — и в случае чего нас прикроют.
Галю усадили в машину. Шторф снял фуражку и надел каску.
«Один черт их знает, этих русских, — подумал он и осторожно покосился на Галю. — Ведь то, что сделала эта девчонка, было бы не по силам и самому дьяволу. Даже охрана премьера и канцлера просто ничто по сравнению с тем, через что прошла эта русская в институте Тиммана».

35.

Ганс Вейд допил свое кофе.
— Теперь нам предстоит решить еще один маленький вопрос, — сказал он Отто Мюллеру. — Что делать с Вольфгангом Эткиным?
Отто пожал плечами.
— А разве его можно оставить на прежней работе?
— Думаю, да.
— Но почему, шеф?!
— Милый Отто!.. — Вейд улыбнулся. — Ту крохотную «щелочку», через которую русской шпионке удалось подобраться к сейфу профессора Тиммана, не смог бы закрыть любой из нас. Кроме того, как я помню, Мари Гросс была принята на работу по рекомендации Фила Андерсена. Я не ошибаюсь?..
— Нет, — Отто кивнул. — Но Эткин все-таки должен был поинтересоваться, что за пропуска и печати лежат в столе его секретарши. 
— А вы сами-то когда-нибудь проверяли свой стол? — улыбнулся Ганс Вейд. — Поэтому мы и оставим Вольфа Эткина в покое.
На столе зазвонил телефон. Ганс Вейд снял трубку.
— Майор Шторф, — коротко доложил ему твердый, мужественный голос.
— Очень хорошо, майор. Вы доставили нашу русскую красотку в тюрьму?
— Да, шеф.
— И в данный момент вы стоите в камере и держите ее за руку?
— Да, шеф.
— Отлично. Благодарю вас, майор. В вашей тюрьме русская шпионка пробудет не больше недели. Не думаю, что она захочет сбежать, но все-таки присматривайте за ней.
Вейд положил трубку.
— Ну, мой милый и добрый Отто, — он улыбнулся. — Кажется, это все, что мы можем сделать для демократии и науки Евросоюза.

36.

На пограничном мосту не было полосатых столбиков. Две красивые женщины шли навстречу, с любопытством рассматривая лица друг друга. Сзади каждой из них шли двое рослых парней.
На правом и левом берегу реки, возле машин, стояли люди. Они смотрели на женщин на мосту и тихо переговаривались.
Галя сжала кулачки и толкнула плечом почти проскользнувшую мимо Джоан Макенрой.
— Стерва! — громко сказала она.
До сих пор Джоан иногда сама (не без гордости!) называла себя стервой. Но то презрительное выражение, с каким это определение прозвучало у Гали, задело ее за живое. Она остановилась и тихо, бледнея лицом, спросила:
— Что ты сказала?..
— Стерва! — повторила Галя.
Джоан ударила, но промахнулась. Галя ринулась вперед… Четверо парней не без труда растащили женщин. У Джоан сильно пострадала прическа, лицо Гали украсила свежая царапина.
— Убью!.. — громко пообещала Джоан.
— Только попадись мне еще раз! — крикнула Галя.
Женщин потащили в разные стороны.
— Нет, мужчин менять все-таки легче, — сказал Ганс Вейд Отто Мюллеру. — Как правило, с ними не возникает никаких проблем.

37.

— Смотрят!.. — майор Дубов глазел в бинокль на противоположенный берег реки. — На нас смотрят, товарищ генерал. А вон у того рыжего даже фотоаппарат есть.
— Значит так, — генерал Кошкин завозился на сиденье и повернулся к Михаилу Голубеву. — Выходишь из машины, обнимаешь Галю и целуешь... Чем крепче целуешь, тем лучше. Понял, сынок?
Мишка с трудом сглотнул слюну и кивнул.
— Но Галя не захочет, — глухо сказал он.
— А ты постарайся. Ну, иди!..
Мишка вышел из машины и сделал два деревянных шага навстречу Гале.
На противоположенном берегу ярко блеснула линза фотоаппарата.
— Гад ты! — сквозь слезы простонала Галя, отбиваясь от объятий Мишки. — Иди лучше к своей Джоан!
Мишка прижал к себе отчаянно сопротивляющуюся женщину и поцеловал ее в ухо...

38.

Ганс Вейд смотрел на дорогу и думал.
— Отто, они целовались, — наконец, констатировал он.
— Кто? — не понял помощник.
— Наш агент Михаил Голубев и русская шпионка. Дьявольщина!.. Я не удивлюсь, если узнаю, что все это время и с самого начала нам подсовывали элементарную дезинформацию по проекту «Елка». Профессор Тимман будет в ужасе.
Вейд достал телефон и набрал знакомый номер.
— Профессора Тиммана, пожалуйста, — попросил он — Его нет?.. А где он? Ах, в больнице!.. Тогда позовите кого-нибудь из его лаборатории... Какие пожарные?!.. — Вейд слегка покраснел и переложил трубку из одной ладони в другую, словно она жгла руки. —Понимаю, и давно произошел взрыв?! Два часа назад?!!..
Вейд дал отбой и посмотрел на Отто. Взгляд шефа был настолько суров, что тот невольно поежился.
— Мы можем поздравить друг друга, Отто, — сухо сказал он. — Только что русские разнесли в клочья нашу лучшую институтскую лабораторию стоимостью в сотню миллионов евро. Проект «Елка» и в самом деле оказался обычной бомбой замедленного действия.
Отто Мюллер вспомнил целующуюся парочку возле машины генерала Кошкина и содрогнулся от ужаса.
«С самого начала!.. — подумал он. — Боже, но это же катастрофический провал!»
Отто замер. Теперь он не знал не только, что сказать, но и что подумать.
— Послушай, Отто, — в голосе Ганса Вейда было столько холода, что, казалось, стекла машины вдруг покрылись инеем. — За всю операцию по проекту «Елка» отвечал Фил Андерсен. Сегодня же я позвоню доктору Хартли и скажу, что он нашел самого преданного друга в моем лице. Кроме того, я не хочу встречаться с Джоан Макенрой. Как только она выйдет из машины, посадите ее в самолет и отправьте ее… — Вейд хотел сказать «к чертовой матери!», но сдержался. — В Лондон. Я думаю, что у Джоан Макенрой и особенно Фила Андерсена скоро будут проблемы. И создаст эти проблемы один глубоко симпатичный мне человек…
Ганс Вейд замолчал.
— Доктор Хартли? — попробовал угадать Отто.
— А кто же еще?.. — холодно заметил доктор Вейд. — Я думаю, у «Куколки» Макенрой их будет не очень много и она сумеет выскользнуть. Но Филу Андерсену я не завидую!

39.

Они просто шли по улице.
— Миша!.. Мишенька, хороший мой, пойми, что раньше я была похожа на куколку. Не на игрушечную, а на ту, из которой рождаются бабочки. А моя прошлая жизнь была как темный кокон. Но сейчас кокона нет, и у меня прорезались крылья, — Галя немножко горько улыбнулась и взглянула на потупленное лицо Мишки. — Я стану великой шпионкой, Миша. Понимаешь?.. Самой великой, лучше, чем Мата Хари.
— А как же я? — глухо спросил Мишка.
— Прости меня, пожалуйста... — Галя отвернулась, чтобы скрыть вдруг повлажневшие глаза — Я ухожу. Меня ждет работа.
Мишка молчал и рассматривал свои давно не чищеные ботинки.
«Кто же их теперь чистить будет?» — вдруг подумала Галя, проследив взгляд мужа.
Ей вдруг стало страшно.
— Ты мне всю жизнь испортил! — громко, сквозь слезы, крикнула Галя. — Подлец!!..
Несколько прохожих оглянулись и посмотрели на странную парочку.
Мишка еще ниже опустил голову. Галя уходила быстро, не оглядываясь… Мишка думал о том, как и каким образом, он ухитрился испортить своей жене жизнь, если она только что, по ее же словам, начала новую...

40.

Генерал Кошкин посмотрел на часы и подошел к окну.
Мишка сидел в скверике на скамейке и кормил голубей. Голуби разгребали лапками желтую листву. Сизокрылый нахал с хохолком сидел у Мишки на коленях.
«Привык, значит, уже...» — улыбнулся генерал.
Кошкин набросил плащ и пошел вниз.
— Ну, как дела, Михаил Егорыч? — спросил он, присаживаясь рядом. — Прибор-то твой этот... Как его?.. Изделие «Елка», кажется? Работает он?..
Мишка молча кивнул.
— Ты поаккуратней только, — заметил генерал. — А то опять рванет. В институте Тиммана добаловались, понимаешь... Прикрыли они, твою тему, сынок.
Мишка громко вздохнул.
— И я тоже взорвусь! — вдруг пообещал он.
Генерал чуть заметно улыбнулся.
— Может денег мало на проект твой дали? Так я могу опять, куда надо сходить...
— Все равно взорвусь!
Кошкин взял голубя с колен Мишки и погладил его по голове. Тот клюнул большой палец и с вызовом посмотрел на генерала.
— Ладно, если уж такие дела, тогда запоминай… — генерал отпустил сизаря и откинулся на спинку лавочки. — Стамбул, кафе «Курум-Калым». Встретишься с женой в следующую среду после трех часов. Только учти, у вас с Галей будет не больше десяти минут. Ближе чем на двадцать метров другу к другу не подходить. Кроме того, Галя не сможет снять чадру. Остальное тебе расскажет майор Дубов по дороге. Понял, сынок?..
Мишка радостно улыбнулся и кивнул.
— Только это самое…  Мне бы на Галино лицо хоть одним глазком взглянуть.
«Насмотрелись фильмов про шпионов вот и капризничают, — подумал Кошкин. — Совсем как дети, понимаешь».
— Нельзя! — строго сказал он.
— Почему?..
— Потому что так надо.
В окне торчал майор Дубов с биноклем.
Генерал Кошкин оглянулся и проследил направление… Дубов рассматривал парочку на дальней лавочке. У парня на голове красовался оранжевый «ирокез», а кофточка весело хохочущей девицы переливалась всеми цветами радуги.
«Не то, не то!.. — генерал Кошкин снисходительно улыбнулся, присматриваясь к молодым людям. — А все почему? Потому что никакого понятия о конспирации, понимаешь!..»

Х О Л О Д Н Ы Е    Р У К И    «Л Е Д И    В И Н Т Е Р»   

1.

Помощник Эли Форстер Джон Рискин по прозвищу «Дубина» был лыс как куриное яйцо. Когда он сердился, его грубое лицо становилось похожим на физиономию разгневанного индейского божка.
— У нас нет ни единой зацепки, чтобы начать это дело, Эли. Оно для нас — чистое место, детка, — в качестве доказательства Джон похлопал себя по лысой голове. — А русские неуловимые «красотки» — только миф шпионского мира. Правда, Фил Андерсен намекнул мне, что возможно, этих девушек зомбируют православные монахи-иезуиты где-нибудь в мрачных монастырских подвалах.
Эли Форстер вязала в кресле. Красивое лицо молодой женщины казалось спокойным и при этом чуть насмешливым. Вязальные спицы мелькали в ее руках с удивительной быстротой.
— Среди православных монахов нет иезуитов, Джон, — сказала она.
— Как это нет?! — удивился «Дубина». — Церкви-то у русских есть?
— Да.
— А иезуиты?
— Нет.
За последнюю неделю Джон Рискин посетил три пригородных монастыря. Все его попытки пробраться в их подвалы закончились провалом. Последний раз, уже отчаявшийся «Дубина» Джон назвал настоятеля монастыря «святым отцом» и, не смотря на его улыбку, пообещал причаститься и исповедоваться, если ему дадут хоть краем глаза заглянуть в монастырское подземелье. Когда «Дубину» выводили за ворота под руки дюжие монахи, Джон отчаянно сопротивлялся и кричал о попранной свободе совести.
— Фил Андерсен просто пошутил, Джон, — сказала Эли.
У «Дубины» вдруг сильно зачесалась грудь. Он сунул руку за отворот рубашки и наткнулся на крестик. Крестик мешал пятерне, Джонни стащил его и бросил на стол.
Молодая женщина слегка поморщилась.
— Тебе пора принять ванну, Джон.
— К черту ванну!.. У меня нервная чесотка. Эли, я просто не понимаю, что происходит. Ты пять дней сидишь в номере и ничего не делаешь.
— Ты не прав, Джон. Я уже посетила шесть выставок молодых художников и четыре спектакля в Большом театре, — Эли подняла глаза и улыбнулась. — Иногда мне кажется, что ты не шпион, Джон, а простой ремесленник. Наша работа состоит из тысячи случайностей. Их нужно уметь замечать и использовать. Подойди, пожалуйста, к окну и взгляни на улицу.
«Дубина» нехотя встал и подошел к плотно занавешенному окну. Отыскивая щель в шторе, Джон как бы, между прочим, вытер об нее потные руки.
— Скоро снова будет дождь, Эли, — буркнул он. — Я вижу лужи и пешеходов с зонтиками.
— На углу, слева, — подсказала Эли.
На углу, рядом с газетным киоском, прямо на асфальте, сидел молодой человек в рваной фуфайке. Перед ним лежала кепка с мелочью.
— Очередной идиот-фээсбешник изображает нищего и наблюдает за нашей гостиницей, — презрительно фыркнул Джон. — А что вам до него?
Эли кивнула.
— Собственно говоря, ничего, если бы не одна маленькая деталь… Теперь посмотри направо, Джон. Видишь, на остановке стоит девушка? Она уже полчаса смотрит на «нищего» и пропустила целый табун автобусов. Любопытный факт, правда?
Джон наморщил лоб.
— Я не понимаю тебя.
— Вчера эта девушка была здесь.
— Ну и что?.. Кстати, как сидя в кресле, ты видишь то, что происходит на улице?
— Это моя работа, Джон,  — Эли показала глазами на цепочку с крестиком на столе. — Ты выбросишь его?
— Конечно, нет. Это подарок моей матери.
Джон вернулся к столу. Он вытащил портмоне и, не глядя, сунул в него крестик.
— Знаешь, я просто уверена, что ты положил крестик рядом с фото своей матушки.— Эли вернулась к вязанию и спицы снова замелькали в ее умелых руках. — Проверь мою догадку, пожалуйста.
Джон развернул портмоне и его лицо вытянулось от удивления.
— Эли, черт возьми, — рявкнул он. — Как ты угадала?
Эли немного помолчала… Молодую женщину больше интересовал очередной хитроумный узелок вязания, чем вопрос помощника. Ловкие пальцы Эли расправились с узелком за пару секунд.
— Предугадывать развитие событий — моя работа, Джон. Тот, кто не умеет этого делать, никогда не сможет построить план будущей игры.

2.

Коле Никитин было холодно и неуютно. Кепка на мокром асфальте с двумя рублями мелочью навевала унылые мысли. Иногда Коля косился на темные окна гостиницы и мечтал об ордене. Когда рядом с ним вдруг остановились стройные женские ножки в изящных туфельках, Коля не поднимая головы гнусаво заголосил:
— Подайте Христа ради!.. Помираю, честное слово!
— Колечка, ты, что с ума сошел?! — оборвал его хорошо знакомый голосок.
Коля поднял глаза. Перед нем стояла перепуганная Марина. В широко распахнутых глазах девушки светился ужас и удивление. Коля покраснел до корней волос и уткнулся взглядом в кепку на асфальте.
— Уйди отсюда, — тихо прошипел он.
— Коля, я понимаю, что ты обиделся — стараясь казаться спокойной, сказала Марина. — Но мы расстались с тобой по-хорошему. Нельзя же так опускаться!
— Кому говорю, уйди! — уже не прошипел, а буквально простонал Коля.
— Это глупо. Кстати, асфальт очень холодный. Ты простудишься.
Коля затравленно оглянулся по сторонам. Ему очень хотелось провалиться сквозь землю, но долг контрразведчика не позволял покидать пост без уважительной причины.
Марина нагнулась и положила в кепку тысячу рублей.
«Повесится, что ли?!..» — с тоской подумал Коля, провожая глазами стройную фигурку.
«Центр вызывает «Инвалида», — донеся искаженный радиопомехами веселый голос из потрепанной фуфайки Коли. — Как дела, братан?»
В угловом окне на втором этаже гостиницы дрогнула штора.
— Пока все тихо... — шепнул Коля в фуфайку.

3.

Вечером Эли Форстер встретилась с Филом Андерсеном в одном из тихих и дорогих ресторанов.
— Ты как всегда просто очаровательна, — Фил поцеловал руку молодой женщины. — Надеюсь, у тебя хорошие новости?
— Тебя торопит доктор Хартли? — холодно спросила Эли. — И поэтому ты прилетел в Москву?
Фил улыбнулся.
— Знаешь, Эли, меня всегда смущала и заставляла нервничать твоя привычка общаться с начальством только с помощью вопросов.
Они сели за столик. Разговор с вышколенным официантом занял не больше полуминуты.
Фил открыл бутылку шампанского. Подобные бутылки украшали еще не занятые столики и видимо служили для того, чтобы скрасить гостям и без того короткие минуты ожидания. Но Эли только прикоснулась губами к краю бокала.
— Ты привез мое досье, Фил? — спросила она.
— Как и обещал… Дорогая Эли, ты можешь получить его прямо сейчас, если согласишься выйти за меня замуж.
— Тебя все еще волнуют финансы вдовы миллиардера?
— Эли, если ты будешь только спрашивать, наш разговор продлится бесконечно долго, — Фил Андерсен снова улыбнулся и на этот раз постарался придать своей улыбке нотку грусти. — Ты единственная и неповторимая женщина, с которой я…
— Стоп, Фил! — Эли поморщилась. — Чтобы лучше понять друг друга, давай немного вспомним прошлое. В мае 2003-его года я ликвидировала Фреда Корделя и моя карьера в разведке была окончена. Я поняла, что кровавая шпионская романтика не для меня и не испытывала по этому поводу ничего кроме облегчения. Меня больше устраивала роль избалованной жены миллиардера Джоша Форстера. Как выяснилось, я очень люблю солнце, море и яхты, Фил. Мне нравится бездельничать и сидя в шезлонге и просматривать модные журналы. А еще мне нравится шляться по магазинам и при этом не пересчитывать деньги в кармане. Но потом моего мужа убили, а к моей яхте причалила дешевая моторная лодка. Я до сих пор помню твою веселую физиономию, Фил. Удивительно, но убийство моего мужа было как две капли воды похоже на убийство Фреда Корделя… Даже для самого поверхностного следствия эти убийства стали бы убийствами-близнецами. Если бы их сравнили в суде, присяжные легко согласились с тем, что их совершил один и тот же человек. А в досье, которое ты мне привез, Фил, было мое письмо к Фреду Корделю с просьбой о встрече в тот злополучный вечер…
— Но я не шантажировал тебя, Эли, а просто предупредил, что наша контора не занимается прикрытием бывших агентов. Понимаешь меня? Бывших!.. А убийство  Корделя наделало слишком много шума.
— Но я не хотела снова становится шпионкой, Фил! — громко сказала Эли.
Сидящая неподалеку молодая парочка оглянулась и с интересом посмотрела на Эли.
— У тебя был еще один вариант, Эли, — выйти за меня замуж, — Фил взял руку женщины в свои ладони и поцеловал ее. — Никто и не при каких обстоятельствах не посмеет тронуть мою жену.
Официант принес заказ. Эли перевела взгляд на окно. На улице снова шел дождь.
Когда официант ушел, Фил тихо спросил:
— Эли, ты любила Джоша Форстера?
Молодая женщина немного помедлила с ответом:
— Не думаю, но он был довольно мил со мной. А теперь скажи честно ты, Фил, ты знал, что я подала на развод с Джошем?
— Нет, — Фил пожал широкими плечами. — А это  было и в самом деле так?
— Да. И это еще один факт для обвинения в суде, Фил, если меня заподозрят в убийстве мужа.
 Фил принялся за рыбу. Эли рассматривала бокал с шампанским. Ее тонкий палец скользил по позолоченному ободку.
Когда пауза снова затянулась, Фил осторожно спросил:
— Может быть, поговорим о работе, Эли?
— Ты хочешь сказать, что незамужняя женщина должна сама защищать и обеспечивать себя?
Фил кивнул.
— Примерно так и есть.
— Ладно, Фил, я помогу тебе в деле с загадочными русскими «красотками». В конце концов, я просто вынужденная это сделать. Но я смогу помочь тебе только в одном случае — мое досье, которое ты оставил в посольстве, через двое суток должно лежать на столе генерала Кошкина.
— Что-что?!.. — Фил  чуть не подавился от удивления. — Где оно должно лежать?
— На столе генерала Кошкина, — сухо повторила молодая женщина.
— За каким чертом, Эли?!
— Мое досье — очень хорошая наживка, Фил. Если ты с его помощью снова втянул меня в прежние игры, то почему бы генералу Кошкину не сделать  то же самое?
Фил Андерсен задумался. Его замершая с вилкой рука чуть подрагивала от напряжения. Кусок рыбы соскользнул с вилки и упал на скатерть.
— И ты не видишь иного пути добраться до русских «красоток», Эли?
— Я долго думала, Фил. Самый верный путь — стать одной из этих «красоток». Я не сомневаюсь, что генерал Кошкин пойдет на мою вербовку. Тогда я начну получать информацию. Пусть небольшую, но для умного агента хватит и этого. А мое досье, вместо того чтобы лежать без всякой пользы для дела, начнет работать.
— А  как оно окажется на столе генерала Кошкина?
— Для этого у тебя есть «Дубина» Джон, Фил. Этот тип предан тебе как собака. Вряд ли я увижу хоть краем глаза свое треклятое досье, если ты доверишь Джону операцию по его передаче Кошкину. А теперь мне пора идти, Фил.
Эли встала.
— Ты не будешь есть? — спросил Фил.
— Я на диете.
— Я думал, что ты на работе, — Андерсен усмехнулся и опустил глаза. — Теперь я понял, Эли, почему тебя называют «леди Винтер». Ты холодна как лед и расчетлива, как профессиональный игрок в покер.
— Одно другому не мешает.
Эли ушла… Фил Андерсен долго смотрел на рыбу и вдруг понял, что у него пропал аппетит.

4.

Кабинет в посольстве для неожиданных и важных гостей из секретной службы был светлым и просторным. Обстановка располагала к долгим задушевным беседам и полному доверию. Тем не менее, напряженный и взволнованный Джон Рискин, сгорбившись, сидел в кресле и хмуро рассматривал свои огромные ладони.
«Не исключено, что он меня ненавидит, — подумал Фил Андерсен. — Впрочем, не он один и это не важно. Главное, что он меня сильно боится».
Первые, ничего не значащие, слова диалога были уже произнесены, и Фил Андерсен задал свой первый деловой вопрос:
— Интересно, Джон, куда майор Дубов ходил вчера обедать? 
— В кафе «Аметист», босс, — коротко буркнул Джон.
— Скажи честно, тебе не нравится следить за Дубовым?
— Я не понимаю, в чем смысл вашего поручения, босс.
— Не исключено, что майор Дубов ходит на конспиративные встречи с «красотками» своего шефа генерала Кошкина. Но я вызвал тебя совсем по другому поводу, Джон. У меня к тебе небольшое дело, — Фил Андерсен ободряюще улыбнулся. — Чуть дальше кафе «Аметист» есть автовокзал. После того, как ты завершишь сегодня свою очередную слежку за Дубовым, положи в камеру хранения вот это… — на стол легла папка.  — Ячейка 65, код замка 34-89-90.
— И все, босс? — у Джона вдруг зачесался затылок.
Дело показалось ему не только простым, но и подозрительным. 
— Нет, не все. Вечером ты проверишь, на месте ли эта штука, — Фил похлопал ладонью по папке. — Если да, то заберешь ее, а утром все повторишь сначала. Но снова сделаешь это после того, как «отпустишь» Дубова.
«Дубина» кивнул.
— Теперь о не менее важном,— Фил с наслаждением глотнул кофе. — Как поживает наша драгоценная «леди Винтер»?
Джон понял, что разговор о папке закончен и сунул ее в свою сумку.
— Она сидит в номере и вяжет, — буркнул Джон.
— Довольно странное занятие для супершпионки. Обычно вяжут домохозяйки и влюбленные жены.  Что она вяжет, Джон?
— Откуда я знаю, босс?
— А ты поинтересуйся, — Фил снова улыбнулся, обнажив безупречный ряд ухоженных зубов. — Если честно, то я немножко волнуюсь за нее.
— Эта женщина нигде не пропадет, босс.
— Я знаю, Джон. Но ты все-таки приглядывай за ней.
Джон Рискин кивнул. Ему явно не нравились задание, которое он получил от начальства. Оно казалось ему подозрительным и похожим на ловушку.
Джон коротко бросил:
— Хорошо, я присмотрю за ней, босс.

5.

 …В час дня Джон  снова плелся за майором Дубовым в ближайшее кафе. Голова рослого майора возвышалась над толпой пешеходов и слежка не представляла труда.
«Было бы лучше, если Дубов встречался с любовницей, а не с «красоткой», — размышлял про себя Рискин. — По крайней мере, тогда было бы над чем похихикать дома с ребятами…»
«Дубина» Джон считал себя профессионалом по части вербовки богатых женщин старше сорока пяти лет. Возможно, его уверенность в своих силах покоилась на самой обыкновенной забывчивости. Стареющие дамы несколько раз колотили Джона, но он продолжал причислять себя к выдающимся знатокам женских сердец. Последний раз «объект» Джона — шестидесятитрехлетняя дочь мультимиллионера — застала его ночью возле распахнутого сейфа своего папаши. «Дубина» честно объяснил разгневанной даме,  что он не вор и его интересуют только бумаги «по делу фирмы «Вест ойл», которая, судя по всему, связана с террористами «Януса». Но женщина и не подумала сменить гнев на милость. Она позвала великана-повара, садовника-негра, похожего на перевернутую кеглю, и садовника-китайца со змеиными глазами профессионального душителя.
«Черт бы меня побери, если она сама не связана с «Янусом»!..» — успел подумать тогда Джон.
Провал операции обошелся Джону очень дорого. Выйдя из больницы «Дубина» Рискин три часа просидел в приемной Фила Андерсена. Правда, сам разговор получился очень коротким — не больше минуты. Мистер Андерсен вскользь поинтересовался здоровьем Джона, а потом сказал, что ему нужны очень преданные люди. Слово «очень» было подчеркнуто так, что Джон понял, что очередной ошибки ему не простят.
— Эли Форстер, — коротко сказал Фил. — Теперь ты всегда будешь рядом с ней, Джон.
«Дубина» Рискин коротко вздохнул, вспоминая прошлое.
Между тем предобеденное путешествие майора Дубова продолжалось. Городские ремонтные службы закрыли пешеходный переход на улице Медведовской. Майор Дубов остановился у «зебры» и почесал затылок. Он хорошо знал Москву и направился в старый московский дворик. Там майор нырнул в обшарпанное здание с выломанными окнами и с огромной табличкой над входом — «Под снос».
Джон немного выждал и шагнул в подъезд следом за майором. Под ногами Джона скрипели битые кирпичи и осколки стекла. Вокруг стояла полная тишина и звуки шагов шпиона, наверное, были слышны даже на улице. Подъезд здания оказался проходным. Джон выглянул на улицу. Майор Дубов исчез.
«Ладно, черт с ним», — Джон с наслаждением закурил.
Успокаивало то, что уйти далеко майор не мог и после неизменных отбивных в кафе «Аметист», он вернется тем же путем в управление. Джон докурил сигарету и стрельнул окурком в пробежавшего мимо кота.
«А теперь пора на автовокзал, — подумал он — У меня как минимум час времени».
Через полминуты после ухода Джона из подъезда наверху что-то зашуршало, и вниз упала пустая бутылка. Над замусоренным полом поднялся столбик пыли. Еще через минуту по шаткой лестнице спустился вниз майор Дубов. Он тщательно осмотрел место, где только что стоял «Дубина» Джон. Свежий окурок застрял между двух кирпичей и еще слегка дымил.
«Не аккуратно!», — подумал майор.
Он взял окурок и тщательно осмотрел его со всех сторон. Окурок обжег пальцы, Дубов плюнул на окурок и после того, как тот издал прощальное шипение, спрятал его в целлофановый пакетик.
«Эксперты разберутся…», — решил майор.

6.

Молоденькая девушка-лаборант из экспертного отдела едва сдерживала смех.
— Ну, что там?.. — майор Дубов склонился над листком-заключением.
Непонятные столбики цифр делали листок похожим на странный арифметический кроссворд.
— Отпечатки пальцев на окурке принадлежат Джону Рискину, а генетический код слюны… — девчонка-лаборантка все-таки прыснула в ладошку. — Майору Дубову!
Дубов перевел взгляд на окурок в полиэтиленовом пакетике.
— А-а!.. Так он еще горел, окурок этот… Я даже пальцы обжег. Вот и пришлось плюнуть.
— Вас в заключении упоминать? — спросила девушка.
— Валяйте! — отмахнулся Дубов.
Через минуту девушка в белом халате покинула кабинет майора Дубова. В коридоре она столкнулась с высоким молодым человеком с озабоченным лицом. Тот спешил в сторону кабинета генерала Кошкина.
— Коля! — окликнула девушка молодого человека. — Никитин!
Тот оглянулся. Девушка подошла ближе и широко улыбаясь, тихо шепнула ему на ухо:
— Коля, майор Дубов все-таки докопался до твоего Джона Рискина. Скоро он и до Эли Форстер доберется.
— Что-что?!.. — молодой человек растеряно улыбнулся.
— Я тебе говорю, что он их вычислил, — девушка показала молодому человеку бумагу с заключением. — Понял?
— Понял… — упавшим голосом сказал Коля Никитин.
— Ну, я пошла, — девушка сделала пару шагов и оглянулась. — Чуть не забыла, своей Марине привет от меня передай.
Коля Никитин — он же тот самый «нищий», который вдруг заинтересовал Эли Форстер — безнадежно махнул рукой.
Через полчаса майор Дубов знал, где устроился в Москве «Дубина» Джон. Гостиница «Славянская-люкс» была ему хорошо знакома, по недавнему делу. Палец майора замер на нужной строчке справки.
«Джон Рискин», — не без удовольствия прочитал он.
Чуть ниже стояла фамилия Эли Форстер. У майора екнуло сердце. Сама Эли Форстер, проходившая по множеству дел под кличкой «Леди Винтер» вот уже несколько дней жила в Москве под своей собственной фамилией!
…Дубов вскочил и ринулся в кабинет генерала Кошкина.

7.

Если бы генерал Кошкин не прерывал бурный доклад майора Дубова наводящими вопросами, его словоизлияние продлился не меньше часа.
— Короче, Эли Форстер в Москве, товарищ генерал.
— Ну, и сказали бы это с самого начала, Виктор Палыч, — улыбнулся Кошкин.
— А еще за мной Джон Рискин следит!.. Каждый день, между прочим.
Майор Дубов покраснел от удовольствия. Вражеская разведка следила за ним впервые за его довольно долгую карьеру.
Генерал Кошкин закурил свою трубку.
— Ладно, учтем и это… Теперь иди, Виктор Палыч.
Генерал глубоко затянулся, и густое облачко дыма едва ли не полностью скрыло его задумчивое лицо.
«Итак, все знают, что Эли Форстер в Москве, — подумал Кошкин. — Даже Дубов. А это говорит о том, что Эли хочет этого сама. Короче говоря, фигуры расставлены, при чем такая «фигура» как Фил Андерсен, пока предпочитает оставаться в тени. Ладно, делай свой  первый ход, Эли!»

8.

…В крохотном дворике перед старым зданием «под снос» уже стоял подъемный кран с огромной железной «бабой» на тросе. Майор Дубов не спеша вошел в подъезд. Он поднялся по лестнице на второй этаж и замер.
«Подождем мистера Рискина», — решил майор.
Но рассматривать сверху площадку первого этажа было довольно неудобно. Старые перила покосились набок и мешали майору. Среди строительного мусора лежал кирпич. Он покоился на самом краю лестничной площадки, рядом с туфлей майора, а накренившиеся перила надежно скрывали кирпич от пронзительного взгляда Дубова.
В подъезд вошел «Дубина» Джон. Услышав легкий скрип и шорох наверху, он замер возле лестницы. Наверху снова послышался шорох, и Джон поднял голову. Майор Дубов отшатнулся от края площадки и невольно задел ногой кирпич.  Тот охотно сорвался вниз.
«Кирпич…» — успел подумать Джон, увидев падающий на него сверху предмет.
Раздался глухой удар. Майор Дубов услышал чье-то тягучее, болезненное мычание.
 «Черт возьми!..» — пронеслось в мозгу майора.
Мысль оказалась единственной во внезапно опустевшей голове Дубова. Он ринулся вниз, чуть не споткнулся, но устоял на ногах, скользя руками по обшарпанным стенам. Под ногти врезалась штукатурка.
Внизу Дубов наклонился над телом Джона Рискина… Тот тяжело, но ровно дышал.
Майор Дубов лихорадочно — а точнее чисто автоматически — обшарил карманы поверженного врага. Там он не нашел ничего интересного: только старое портмоне, пачку сигарет и зажигалку. Взгляд майора наткнулся на полиэтиленовый пакет рядом с телом. Дубов вытащил из него папку и раскрыл ее… С первой страницы, точнее с цветного фото, на него взглянуло улыбающееся лицо Эли Форстер.
«Ничего себе!.. — Дубов не мог поверить удаче — Ну, здравствуйте «Леди Винтер». Попалась, голубушка».
На какое-то мгновение ему показалось, что женское лицо на фотографии лукаво ему подмигнуло.
Дубов сунул папку за отворот пиджака и рванул прочь.

9.

— Перестань орать, Джон, словно тебя режут!
Эли Форстер сидела в мягком кресле и вязала что-то яркое и длинное.
— Эли, Фил Андерсен, попросту убьет меня! — «Дубина» Джон обоими руками держался за лысую голову.
Голова еще чуть болела, но в целом, столкновение с кирпичом обошлось для Джона без каких-либо серьезных последствий. Теперь он сидел на диване в гостиничном номере и раскачивался взад-вперед как китайский игрушечный болванчик.
— Ты уже сказал Филу, что папка, которую он тебе дал, у майора Дубова? — холодно спросила Эли.
— Не-е-ет!.. — промычал Джон. — Я просто не смогу это сказать.
— А что было в этой папке?
«Дубина» пропустил вопрос мимо ушей.
— Эли, что мне делать?!..
Молодая женщина улыбнулась. Ее лицо ожило, а в глазах вдруг появились лукавые огоньки:
— Успокойся, Джон. Все не так уж безнадежно. Кстати, посмотри в окно, там ли наш «нищий» и девушка, которая следит за ним?
Когда Джон вставал из кресла, он все-таки вспомнил намек Фила Андерсена и постарался рассмотреть вязание Эли.
«Мужской свитер…», — легко определил он.
Впрочем, надежды на то, что Фил Андерсен простит за такую никчемную информацию пропажу папки практически не было.
— Они оба на месте, — сообщил Джон, осторожно выглянув в окно. — И парень и девушка.
Улыбка Эли превратилась в холодную усмешку.
— Не плохо!.. Что касается папки, то пока не болтай Филу слишком много, Джон, — сказала она. — Тогда я постараюсь помочь тебе.
— Я буду нем как рыба, Эли!.. — не задумываясь, пообещал Джон.

10.

Впервые в жизни майор Дубов буквально ворвался в кабинет генерала Кошкина без предварительного предупреждения.
— Вот, товарищ генерал!.. — в голосе майора было столько радости, что ее наверняка хватило бы на десяток бойцов невидимого фронта представленных к званию «Героя России».
На генеральский стол легла чуть промокшая под дождем папка.
— Эли Форстер, она же Маргарита Винсент, она же «Леди Винтер» собственной персоной.
— Сядь и отдышись, — добродушное лицо генерала Кошкина стало очень серьезным.
Он кивнул майору на кресло. Генерал неторопливо закурил и только потом снова взглянул на папку.
— Где стащил, Виктор Палыч?
— У врага… — немного растерялся майор.
— А зачем?
Сбиваясь и путаясь, Дубов изложил генералу недавний ход событий в заброшенном доме.
— Джон Рискин жив?
— А куда он денется?! — радость Дубова гасла прямо на глазах. — Я посмотрел потом… Он в гостинцу пошел.
Генерал Кошкин осторожно тронул папку пальцем, но так, что папка отодвинулась от него на край стола.
— Такие, значит, дела… — тихо сказал Кошкин.
Он встал и принялся молча расхаживать по кабинету. Трубка попыхивала дымом… За генеральской спиной дым завивался  в микроскопические торнадо.
 — Ладно, ты иди, Виктор Палыч, а я пока подумаю. 
— Есть!
Оставшись один, генерал Кошкин остановился у стола и долго смотрел на папку. Озабоченность на его лице росла.
— Тупик, что ли?.. — тихо спросил Кошкин.
Через пять минут в трубке кончился табак. Генерал аккуратно выбил трубку в пепельницу и сел за стол. Папка притягивала взгляд, но Кошкин старался не смотреть на нее. Он снял телефонную трубку.
— Верочка, детка, — мягко сказал он. — Поищи-ка мне все материалы по убийствам Фреда Корделя и Джоша Фостера.
— Николай Александрович, вам только зарубежные материалы или наши наработки тоже нужны?
— Тащи все что есть… Да, и выясни, не подавала ли Эли Форстер на развод с мужем.
— Хорошо. Это все?
— Нет. Позвони Джеку Делоу, кажется, он что-то знал о деле Джоша Форстера.
— Да, Николай Александрович.
— В общем, ты умница, сама все понимаешь, — Кошкин улыбнулся. — Жду!..
Генерал положил телефонную трубку. Он взглянул на папку, придвинул ее и осторожно открыл… Взгляд упал на фото Эли Форстер: женское лицо было красивым, умным и чуть высокомерным.
— Вот ведь что придумала, чертовка, — Кошкин вдруг беззлобно и даже одобрительно рассмеялся. — Ну, посмотрим, что у тебя получится… Посмотрим!

11.

Эли Форстер легла спать очень рано. Она отлично выспалась и уже в семь утра разбудила сладко похрапывающего в соседней комнате Джона Рискина.
— Вставай, неудачник, — весело сказала она. — Вас ждут великие дела.
— Какие-какие дела? — удивился Джон.
— Успокойся, пожалуйста, пока тебя ждет только чашка кофе. Но потом тебе придется совершить несколько подвигов ради собственного спасения, — пояснила Эли.
— Отвернитесь, пожалуйста, я оденусь, — попросил Джон.
Через десять минут они уже пили кофе.
— Ты узнаешь все о девушке, которая следит за «нищим» на остановке, Джон, — Эли насмешливо посматривала на удрученную физиономию «Дубины». — Надеюсь, ты не разучился следить за непрофессионалами?
— Разумеется, нет, — потупившись, уныло ответил Джон. — Только зачем мне следить за кем-то, кто вне нашей игры?
— Людей вне игры не бывает, — назидательно заметила Эли. — Но бывают люди, которые не знают, что они участвуют в игре. Кстати, сегодня утром девушка принесла «нищему» на углу пирожки и кастрюльку с чем-то горячим.
Пауза получилась долгой и многозначительной. Джон задумчиво жевал губами и, наконец, решился взглянуть на насмешливое лицо женщины.
— Послушайте, Эли, вас называют «Леди Винтер» потому что вы пока еще не провалили ни одной операции. Это хорошо. Но я ни черта не понимаю в вашей будущей игре.
— И не надо, — перебила Эли. — Работайте, Джон!.. Кое-кто считает, что труд и море пота сделали из обезьяны человека.
— А из человека рыбу! — не выдержал и съязвил Джон.

12.

— Не холодно будет, сынок? — майор Дубов заботливо осмотрел рваную фуфайку Коли Никитина. — Свитер-то, зачем снял?
— Так натуральнее, товарищ майор, — коротко отрапортовал Коля.
— Да, пожалуй... — строгий взгляд Дубова стал мягче. — Ради Родины, сынок, и не такое идут. Вот я помню, в молодости на границе одного гада выслеживал. Три дня в болоте с лягушками пролежал… А он, гад этот, так и не пришел.
Коля вдруг совсем не к месту вспомнил широко распахнутые и жалостливые глаза своей бывшей невесты Марины и невольно потупился.
— Разрешите идти? — буркнул он.
— Иди, — майор Дубов кивнул. — И внимательнее там смотри.
Возле гостиницы Колю уже ждала Марина. У ее ног стояла огромная сумка.
— Я тебе одеяло принесла, — сказала девушка.
Она слегка покраснела.
— Уйди! — гордо и громко сказал Коля.
Но Марина ушла только после того, как ей удалось всучить одеяло Коле. От стены отеля отделилась невысокая, плотная фигура в надвинутой на глаза кепочке.
«Неплохо! — решил «Дубина» Джон рассматривая спину Марины. Девушка шла гордо вскинув голову и, судя по всему, не собиралась оглядываться. — Значит, можно не прятаться…»
«Дубина» Джон не скрываясь, пошел за Мариной.

13.

Генерал Кошкин курил в машине. Он внимательно наблюдал за движением возле гостиницы «Славянская-люкс» через тонированные стекла. Шофер машины делал тоже самое.
— Ну, что скажешь, Егор Петрович? — спросил Кошкин.
— Дураки молодые, вот и все, — сказал шофер. — Наш лейтенантик переигрывает, конечно, а тот лысый, что за девушкой пошел, шпион, что ли?
— Еще какой!.. — поддакнул Кошкин.
— Такому в только злодеев в кино играть.
— Такому и играть не надо. С его физиономией все само собой получится. Ладно, Петрович, поехали в управление, — генерал Кошкин сел поудобнее. — Заработаем нагоняй от начальства, глядишь, и в этом деле придумается что-нибудь.
По радио передавали прогноз погоды: ожидалось довольно резкое похолодание и сильные дожди.
«А ведь снова поссорятся наши влюбленные, — подумал генерал Кошкин. — Потому что чем больше вещей принесет Коле бывшая невеста, тем больше будет у него проблем с ними. События могут принять довольно стремительный оборот… А кому это выгодно? Пожалуй, только Эли Форстер, — генерал покосился на низкие темные облака. — Разогнать их, что ли?.. Хотя, пока не будем спешить».

14.

Майор Дубов разбирал вещи в своем огромном служебном сейфе. Его сейф был знаменит в управлении по двум причинам: во-первых, каждое открытие и закрытие его дверцы сопровождалось тяжким, средневековым грохотом, а, во-вторых, усилие, которое приходилось прикладывать майору, чтобы открыть дверцу, каждый раз вгоняло его в пот. Процесс закрытия сейфа представлял собой еще более трудоемкую процедуру: дверца упиралась, скрипела то на самых высоких, визгливых нотах, то на трагических низких, и поддавалась исключительно рывками. А ее заключительный грохот  был слышен даже в кабинете генерала Кошкина.
 «Это вам не электроника какая-то, — рассуждал про себя Дубов, с любовью рассматривая распахнутую дверцу сейфа. — Ее, как банкомат, компьютерными штучками не возьмешь».
Свой знаменитый сейф Дубов нашел в подвале управления десять лет назад. Огромный ящик пылился в самом углу и на нем весела табличка «Заводской брак». Дубов не поверил дискредитирующему «документу» потому что под ним не было подписи. Между тем величина сейфа — его солидность и вместимость — буквально очаровали Дубова. Вскоре железный ящик занял место в кабинете Дубова.
Наведя порядок в сейфе, Дубов задумался. Папки с делами в сейфе стояли аккуратной, безликой линейкой серого цвета. В душе майора зародилось смутное недовольство.
«Словно не хватает чего-то, — подумал он. — А чего?.. — он усмехнулся, — цветка в горшке, что ли?»
Вспомнив о недавней победе, и принесенном генералу Кошкину досье Эли Форстер, Дубов немного повеселел. Он вдруг понял, что в сейфе не хватает именно его — этой пластиковой папочки светло-розоватого цвета. Украшенные ей серые «дела», тогда смотрелись бы совсем иначе.
«Я бы эту папочку не торцом поставил, как остальные, а как картинку, — передом к себе…» — решил Дубов.
Но досье Форстер было у Кошкина и о нем не стоило даже мечтать.
Майор сел и задумался… Взяв одну из папок на столе (заполненную десятком чистых листков) он, не выходя из состояния задумчивости, крупно написал на ней красными чернилами «Эли Форстер» и чуть ниже зелеными — «Леди Винтер».
«Красиво!.. — улыбнулся Дубов, любуясь своей работой. — И, главное, очень похожа на ту, которую я принес».
На столе зазвонил телефон.
Дубов снял трубку. Секретарша напомнила, что через полчаса начнется собрание старшего комсостав.
— Понял, иду… — буркнул Дубов и бросил трубку.
Он встал, но снова уперся взглядом в надпись на папке «Эли Форстер». Это имя буквально гипнотизировало Дубова, он взял папку, взвесил ее на руке и положил в сейф.
Через минуту по зданию управления пронесся тяжкий скрип и грохот дверцы сейфа Дубова.
«В конце концов, ведь я же эту папку нашел, — рассуждал про себя майор. — Вот и пусть тут и стоит эта копия».
Он вспомнил, что где-то прочитал, что имитация это постижение сути явления, без эксперимента на реальном объекте.
«Ничего, я и до реального скоро доберусь», — пообещал себе Дубов.
 
15.

Вечером «Дубина» Джон докладывал Эли Форстер результаты своего небольшого расследования:
— Анкетные данные молодых людей в записке на столе, Эли. Невеста понятия не имеет, в каком ведомстве работает ее жених. Тут, возможно, сыграло свою роль то, что отец Марины — профессор математики — в былые времена Советской Власти имел неприятности с КГБ. Три месяца он провел в КПЗ и еще полгода его таскали на допросы. Но этот факт не имеет отношения к ссорам влюбленных. Марина рассказывала подругам, что она расстались с Колей, как только вдруг поняла, что недостаточно сильно влюблена в него… Закапризничала, одним словом, — закончил свой доклад Джон. — Неделю назад они поссорились и расстались навсегда.
Эли рассматривала люстру и барабанила тонкими пальцами по подлокотнику кресла.
— Но ссору затеял все-таки наш «нищий» жених? — спросила она.
— Как вы догадались?
Эли улыбнулась.
— Все же тебя не даром прозвали «Дубиной», Джон. Что ты добыл еще?
— Это все, — Джон пожал плечами.
— Мало. Представь, Джон, что тебе нужно написать роман «Ромео и Джульетта».
— В стихах? — съязвил Джон.
— В фактах, — парировала Эли. — Завтра поработаешь над этой темой еще раз. Я постараюсь тебе помочь. Если увидишь меня рядом с Мариной, не удивляйся.
 Джон немного подумал и осторожно спросил:
— Это поможет вернуть нам мою потерянную папку, Эли?
— Безусловно. Но папка, которую ты потерял, не твоя, а Фила Андерсена.
При одном упоминании имени Фила, по спине «Дубины» пробежала холодная дрожь.
— Нам нужно поторопиться, Эли. Вдруг Фил потребует папку назад.
— Сомневаюсь. По крайней мере, в ближайшее время, ты можешь быть спокоен, Джон.

16.

В 21.30 Колю Никитина сменил на посту лейтенант Витя Иванов. Коля с трудом поднялся с холодного асфальта. Сильно болело горло и голова.
— Коля, ты как, а?.. — спросил лейтенант Иванов.
Коля безнадежно махнул рукой.
— Температура, кажется, но это ерунда. Я завтра как всегда к восьми приду.
Колю чуть шатнуло в сторону, но он сжал зубы и устоял на ногах.
«Как бы воспаление легких не получилось», — подумал он.
 Вдруг на мгновение Коля представил себе свои собственные похороны. Впереди его гроба несли орден на красной подушечке, а сзади шла безутешно рыдающая и потерянная Марина.
Коля мстительно улыбнулся.
— Лучше больничный возьми, дурак, — посоветовал лейтенант Иванов.
— Приду! — упрямо и сипло повторил Коля.
 
17.

Утром Эли Форстер посетила пару магазинов и снова вернулась в отель.  Она села у окна и взяла еще недовязанный до конца свитер.
Лейтенант Коля Никитин только что занял свое рабочее место, а на соседней остановке тотчас появилась Марина.
«Любовь — ты бессмертна, как переменная облачность! — улыбнувшись, подумала Эли. — Говорят, что на кольце мудрого Соломона была надпись «Все пройдет». Это значит не только то, что все закончится, но и то, что это «все» начнется заново в другое время, в другом месте и с другими людьми… Людям свойственно повторять ошибки».
 Мысли молодой женщины были холодными и спокойными, как вода в лесном ручье.
«И ты, Фил, тоже ошибся, — продолжила про себя Эли. — Я не буду работать ни на тебя, ни на русских. Тебе не достанутся мои деньги, а русским — моя свобода. Одним словом, трудно удержать черную кошку в темной комнате, если она захотела увидеть свет…»
Ручеек холодных мыслей вдруг вильнул в сторону и на нем появился бумажный кораблик. На его борту был написан адрес: Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять… Эли поморщилась и выбросила его из головы.
По адресу Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять жила восьмидесятилетняя старушка с добрым лицом. Летом она сдавала комнаты людям, не страдающим дурными привычками. Старушка любила тишину и розы под окнами своего домика.
Месяц назад, уходя от слежки, Эли разбила дорогую машину в пятидесяти километрах от Лонг-Спрингс. Потом она долго голосовала на шоссе. Ее подвез веселый дальнобойщик с грузом мороженных кур. Они много болтали, и Эли часто смеялась.
«Как его звали?..» — Эли наморщила лоб и вдруг с удивлением поняла, что не помнит имени веселого шофера.
«Странно!»
Эли усмехнулась… Она вспомнила другое имя — Гарри Чейз. Улыбка погасла, лицо Эли стало серьезным и строгим.
«Нет, вы все ошибаетесь!.. —  решила она. — И Фил, и русский генерал с кошачьей фамилией и даже Гарри Чейз. Я только кошка, которая хочет выйти из темной комнаты».

18.

Стрелки часов показывали половину девятого... Генерал Кошкин расхаживал по кабинету, внося волнение в слоистые облака табачного дыма. Генерал кусал мундштук погасшей трубки и сосредоточенно думал.
— Доброе утро, Николай Александрович.
Генерал оглянулся. У двери стоял высокий худой человек в форме капитана. У него было усталое лицо и плотно сжатые бледные губы.
— А, ты, Петр Леонидыч?.. Здравствуй, — генерал кивнул на мягкое кресло. — Садись. Заявление на отпуск принес?
— Завтра, Николай Александрович, — пообещал капитан Решетников.
— Боюсь, что и завтра у тебя ничего не получится, — сказал Кошкин. — Ты мне нужен на пару дней. Теперь докладывай, что там у тебя?
— Метью Брауна пора брать, товарищ генерал, — капитан Решетников открыл принесенную с собой папку. — Позавчера Браун взял «груз» в Новосибирске, а сегодня в шесть утра спрыгнул с поезда Москва-Туапсе. Теперь он направляется в сторону грузинской границы.
— А в Адлере у него точно нет явки?
— Проверяли — нет.
Кошкин подумал.
— А Майкл Коэн?
— Пока отлеживается на явке в Нижнем Новгороде. Кстати, ему тоже с поезда прыгать пришлось — ногу повредил.
— Не аккуратно работайте, — буркнул Кошкин. — Что у вас, понимаешь, шпионы с поездов, как безбилетники, выбрасываются?
— Учтем, товарищ генерал.
— Ладно, ладно!.. — Кошкин махнул рукой. — Ты мне лучше, Петр Леонидыч, вот какую загадку реши: сейчас Эли Форстер сидит в гостинице и что-то вяжет. «Леди Винтер» ходит только по магазинам, театрам и выставкам. Больше практически никаких контактов. Теперь вопрос: что задумала Эли?
Капитан Решетников немного подумал.
— Что-то очень серьезное, Николай Александрович. Более того, судя по ее поведению, Форстер рассчитывает на сто процентный успех своей операции.
— Когда?
— В самое ближайшее время.
— Так, значит… — Кошкин набил трубку табаком и закурил. — Теперь еще вопрос, но сначала подсказка: недавно Эли встречалась с Филом Андерсеном. Второй вопрос: на кого работает Эли Форстер?
— Только не на Фила Андерсена, — быстро ответил капитан Решетников.
— Уверен?
— Абсолютно. Эли Форстер никогда не играет в одну игру. Пять лет назад, в Берне, она вела сразу четыре. И как мне кажется причина ее поведения опять-таки в Филе Андерсене. Она не верит этому человеку.
— Это ты еще тогда в Берне понял, когда Эли оторвалась от твоего «хвоста»? — перебил Кошкин. Он прищурился и в генеральских глазах вспыхнул насмешливый огонек. — А еще причины есть?
Решетников кивнул.
— Есть. Например, адрес: Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять, и имя — Гарри Чейз.
— Кто это?
— Не знаю. Я получил это имя и адрес из третьих, точнее даже пятых рук.
— Шпионские слухи?
— Да, но Фил Андерсен не обратил на них никакого внимания.
— Вывод, какой напрашивается, Петр Леонидыч?
— Простой: «крючок», на который посадил Фил Андерсен Эли Форстер, он считает очень крепким. Но… — капитан задумался, подбирая нужные слова.
— …В этом его главная и огромная ошибка, — закончил за помощника генерал Кошкин.
— Совершенно верно, Николай Александрович, — капитан Решетников кивнул.
— Вот что, Петр Леонидыч, мы тут с тобой одну операцию проведем, — генеральская трубка пыхнула дымом, а там, за дымом, сверкнул хитрый генеральский взгляд. — Очень скоро проведем. А потом ты — сразу в отпуск. Понял?..
Капитан Решетников встал.
— Так точно, товарищ генерал! Разрешите идти?
— Иди… Хотя, подожди, Петр Леонидыч, — генерал Кошкин немного подумал, рассматривая усталое лицо капитана. — В общем, берите Майкла Коэна. Я с ним сам поговорю…
— Огромное спасибо, товарищ генерал! — капитан облегчено улыбнулся.
— Ну, иди, иди! — махнул рукой Кошкин.
… Через пять минут в генеральский кабинет вошла секретарша Верочка. На стол лег лист бумаги.
«Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять, — прочитал Кошкин. — Гарри Чейз».
— Откуда это, Верочка?
— Всю цепочку информации проследить невозможно, — сказала девушка. — Один первоисточник слуха в Нью-Йорке, другой в Париже. Но я звонила Елене Васильевне…
— И она подтвердила?
— Да. Адрес точный. Но кто такой Гарри Чейз не знает никто.
Генерал Кошкин, не отрывая взгляда от листка, нашарил на столе трубку.
«Бросишь тут курить с такой работой», — подумал он.
Через два часа Верочка принесла Кошкину очередную, только что расшифрованную депешу.
«Эли Форстер имеет самое прямое отношения к убийству своего мужа, — прочитал Кошкин. — Но именно Фил Андерсен постарался, чтобы убийство Фреда Корделя и Джоша Форстера были очень похожи. Ваш Верный Друг».
— Я всегда говорила тоже самое, — гордо сказала Верочка.
Девушка стояла рядом и победно улыбалась.
Генерал Кошкин сжег листок в пепельнице.
— Кстати, Ваш Друг мог вам просто позвонить, — уже у двери сказала Верочка.
Генерал улыбнулся и погрозил девушке пальцем:
— Молчи!.. Поняла?
— Все и так уже знают, — фыркнула Верочка.
— Вот как раз эти «все», Верочка, и будут молчать, — сказал Кошкин.
— Ладно… Тогда я тоже! — согласилась девушка.

19.

Коля Никитин сидел рядом с лужей. Он снова рассматривал мелочь в кепке на асфальте и снова пытался думать о будущем ордене. Но мысли были короткими, бессвязными и горячими. Колю душил кашель, а под старой фуфайкой словно разгорался костер.
— Коля, я принесла тебе стул.
Лейтенант поднял глаза… Перед ним стола Марина. Она виновато кусала губки, но вместе с тем, пыталась выглядеть независимой и гордой девушкой.
Коля безразлично скользнул глазами по красивому лицу бывшей невесты и достал из-за обтрепанного обшлага фуфайки бутылку водки. Горлышко бутылки мелко позвякивало о край грязного стакана.
— Коля, не надо!.. — Марина вдруг почувствовала, что сейчас заплачет.
Коля молча выпил водку и с трудом подавил хриплый кашель.
— Закуси хотя бы, — девушка протянула бывшему жениху огромный гамбургер. — Ты же синий уже.
Коля гордо отвернулся.
— Уходи! — сипло сказал он.
Двумя минутами позже из гостиницы «Славянская-люкс» вышла молодая женщина в темных очках. Она посмотрела на хмурое небо и открыла зонтик. Потом она не спеша пошла вперед, явно старалась не потерять из виду идущую к автобусной остановке девушку в синей курточке.
А Марина плакала… Ей больше некого было стесняться, и она ревела по-бабьи, навзрыд.

20.

Майор Дубов легко нашел в общей картотеке фото Эли Форстер. Придя в свой кабинет, он вынул из сейфа одноименную папку и приклеил фото на первой странице. Затем майор старательно, хотя и по памяти, но довольно точно изложил биографию знаменитой шпионки. Материала хватило только на одну страничку, но зато теперь «дело» «леди Винтер» не было пустым.
Майор полюбовался на страницу и неохотно закрыл папку. По управлению снова пронесся тяжкий скрип и грохот дверцы сейфа майора Дубова.
Через двадцать минут генерал Кошкин уже знал, о «деле» Эли Форстер в сейфе майора.
— Дубов весь архив перерыл, — доложила ему Верочка. — Но взял копию того фото, которое было в том деле, которое он вам недавно принес.
— А ты откуда знаешь, какое там было фото? — спросил генерал.
Верочка пожала плечами и ничего не ответила. А Кошкин вдруг заметил, что прическа секретарши очень похожа на прическу Эли Форстер на упоминаемом фото.
«Ох, уж эти женщины!..» — подумал генерал.
— Я на фотографию взглянула только один разочек, — уже у двери, оглянувшись, сказала Верочка.
«Именно! — уже улыбнувшись, подумал Кошкин. — Зачем молодой девушке знать о враге больше?»   
 
21.

Уверенная рука взяла Марину под локоть и мягкий, приятный женский голос вежливо сказал:
— Добрый день, Марина.
Девушка удивленно взглянула на идущую рядом с ней красивую женщину:
— Здравствуйте… — неуверенно ответила она.
Незнакомка улыбнулась:
— Меня зовут Эли Форстер. И, пожалуйста, не удивляйтесь, Марина, но я самая настоящая шпионка. Кстати, ваш бывший жених Коля Никитин работает в ФСБ и следит за мной. Я живу в «Славянской-люкс» и уже достаточно долго наблюдаю за вами обоими…
Прежде, чем снова заговорить, Эли грустно вздохнула и не без сочувствия посмотрела на девушку:
— Вы плохо знаете мужчин, Марина. Впрочем, в вашем возрасте это скорее достоинство, чем недостаток. Поверьте мне на слово, со временем вы станете более опытной, но это не прибавит вам счастья…
— Знания умножают скорбь, что ли? — попыталась пошутить Марина.
— Именно это я и хотела сказать. Например, я знаю, что у вас сейчас есть еще один молодой человек, — Эли снова улыбнулась. —  Его зовут Борис и он сын очень богатых родителей. Борис нагл и не очень умен. Он нравится вам значительно меньше, чем Коля. Но, тем не менее, вы хотите выйти замуж за него, а не за Колю.
— Откуда вы все это знаете?!
Марина замерла.
— О, это же так просто, — Эли потянула девушку за собой. —  Идемте!.. Я слишком долго сидела в своем номере и теперь хочу немного погулять. Что касается вашего вопроса, то я отлично знаю, что любая несчастная девушка хочет забыться после неудачной любви в пышной роскоши достойной самой Клеопатры. Вам нужны настоящие друзья, Марина, иначе вы сделаете очередную ошибку.
Марина и Эли неторопливо шли по тротуару уже слегка присыпанному желтой листвой. Возле огромного салона женской одежды Эли остановилась и критически осмотрела девушку.
— Вот что, Марина, хотите, я научу вас одеваться, как одеваются настоящие шпионки? То есть быть неотразимой, когда надо, незаметной, когда нужно и суперсексуальной, когда решается ваша судьба?
— Хочу! — почти не думая, выпалила девушка.
— Тогда вперед, — Эли показала на вход в магазин. — И не бойтесь. Грабеж этого шикарного заведения займет у нас всего пару часов. А забываться в роскоши на большее время, дорогая Марина, я вам пока не рекомендую.

22.

Секретарша Верочка осторожно приоткрыла дверь и заглянула в кабинет генерала Кошкина. Там плавали клубы густейшего табачного дыма, а за ними, возвышалась за столом смутная, но довольно представительная фигура хозяина кабинета.
— Николай Александрович, — позвала Верочка.
— Да, Верочка? — откликнулся из-за дымовой завесы генерал Кошкин.
Секретарша громко чхнула.
— Я вам телеграмму принесла по делу Эли Форстер.
— Сейчас выйду.
Вера закрыла дверь и не без труда перевела дух. Девушка потерла слезящиеся глаза и снова громко чхнула.
Через минуту, вместе с клубами дыма, вышел генерал Кошкин. Девушка отошла от двери подальше и протянула генералу листок бумаги.
«Уверен в причастности Эли Форстер в убийстве своего мужа. Джек Делоу», — прочитал генерал Кошкин.
Верочка чхнула третий раз — дым тонкой струйкой тек из кабинетной щели.
— Да-да, знаю, Верочка, проветрить кабинет пора, — задумчиво сказал генерал Кошкин, все еще рассматривая листок с донесением. — Спасибо, что напоминаете.
Он снял телефонную трубку на столе секретарши и набрал короткий номер.
— Михаил Игоревич?.. Это я, — генерал улыбнулся. — В общем, я снимаю свой заказ насчет погоды… Да-да… Пусть идет дождь, если ему так уж хочется. Да, и вам спасибо!
Кошкин посмотрел на Верочку и весело подмигнул ей.
— Начинается, Верочка, — бодро сказал он.
— Что начинается, Николай Александрович? — удивилась Вера.
— Все начинается, детка. Простая истина «Все пройдет» — не конец мира. А теперь уходи из приемной, я свой кабинет проветривать буду.

23.

— Джон, уверяю тебя, что ты — очень умный человек, — Эли едва сдерживала смех.
— Нет, я — «Дубина» Рискин.
— Джон, ты — гений! — Эли все-таки засмеялась. — Джон, ты мне нужен ради твоего собственного спасения. Ну, соглашайся.
Джон поморщился.
— Поймите, Эли, как и чем я могу помочь русской девчонке, если знаю по-русски только «руки вверх!» и «стой, а то стрелять буду»?
— Не прибедняйся, ты наверняка знаешь еще пару десятков слов.
К столику, за которым сидели Эли и Джон, наконец, подошел официант.
— Итак, Джон, приступай, — Эли показала глазами на меню. — И не прибедняйся, пожалуйста.
Уткнувшись в меню, Джон Рискин почти не смотрел на названия блюд, а только на их цену.
«Я тебя сейчас достану, Эли!» — решил он.
— Фазана под золотым соусом, пожалуйста, — Джон ткнул пальцем в нужную строку меню и посмотрел на официанта. — Вы меня понимаете?
— Yes, sir, — кивнул тот.
— Трюфели «Русская Венера»
— Yes, sir…
Официант растянул рот в подобострастной улыбке — сумма чаевых от этого супербогача обещала быть астрономической.
— Ты решил меня ограбить, Джон? — насмешливо спросила Эли. — Но ты забыл, что грабишь вдову миллиардера. Тебе придется очень постараться, чтобы облегчить мои карманы на значимую для меня сумму.
Официант ушел.
— Кстати, Джон, что это такое, трюфеля «Русская Венера»?
— Черт знает этих русских, — отмахнулся Джон. — Надо быть полным идиотом, чтобы платить за грибы, которые ищут в лесу тренированные свиньи, такие сумасшедшие деньги. Не сомневаюсь, что в недрах русских золотых гор текут нефтяные реки по бриллиантовым трубам.
Пауза получилась короткой, но достаточной для того, чтобы Джон Рискин немного успокоился и, наконец, расслабился.
— Итак, ты согласен поработать на меня завтра, Джон? — спросила Эли. — Но, главное, поработать так, чтобы об этом не знал Фил Андерсен?
— Ради той чертовой пропавшей папки я готов на все, Эли. Я бы согласился и без этого визита в ресторан.
— Мне просто немного скучно, Джон. А у тебя вот уже второй день очень хмурая физиономия. Если бы ты был женщиной, я бы пригласила тебя в магазин модной одежды.
— Зачем?..
— Чтобы просто немного порадоваться жизни, Джон!

24.

Дом номер восемь по улице Серова оказался крепкой «сталинкой» с высокими, готическими окнами. Дом был похож на стену замка покинутого вассалом. Оставшаяся в замке челядь пробила в стене замка окна и украсила фронтон бежевой штукатуркой. 
Джон Рискин поднялся на площадку второго этажа. Из-за двери шестой квартиры доносилась громкая музыка. Джон остановился и, достав из кармана записку, еще раз перечитал адрес.
Скрипнула дверь соседней «пятой» квартиры и оттуда высунулась старушка в махровом халате.
— Второй день там гуляют, — обиженно сказала старушка. Она показала на дверь соседей. — Простите, вы из милиции?
Джон Рискин хорошо знал слово «милиция». Он отрицательно покачал головой. Старушка разочарованно вздохнула и исчезла.
Джон позвонил в дверь шестой квартиры. Реакция на звонок оказалась довольно странной — музыка стала громче. Джон постучал в дверь ногой. Звуки музыки внутри стали еще примитивнее и злее. Джон стал к двери спиной и лягнул ее так, что с потолка посыпалась штукатурка. Дверь открылась — на Джона обрушилась целая лавина звуков, причем ее почти заглушал веселый женский многоголосый хохот и визг где-то в глубине квартиры.
На пороге стоял высокий молодой человек и холодно рассматривал незваного гостя.
— Что надо? — довольно грубо спросил он.
Джон протянул хозяину квартиры записку.
«Я глухонемой дядя вашей невесты Марины, — прочитал молодой человек. Строчки были написаны аккуратным женским подчерком. — Простите, вы Борис?»
— Ну, Борис… — согласился молодой человек.
«Глухонемой» Джон вопросительно смотрел на Бориса до тех пор, пока тот не догадался кивнуть головой.
Джон протянул вторую записку.
«Боря, детка, в глаз хочешь? — прочитал молодой человек. — Еще раз увижу тебя рядом с Мариной, я тебе оторву голову».
Борис хмыкнул и положил руку на лысую голову Джона. Но все его попытки развернуть коренастого, широкоплечего гостя и дать ему пинка, закончились ничем. Более того, Джон легко втолкнул молодого человека в квартиру и шагнул туда сам.
В коридоре было довольно тесно. Джон на глаз прикинул объем коридора и острые углы, о которые легко можно было разбить кулак.
— А это кто? — из кухни вышел рыжеволосый верзила.
Он ел ножку курицы и с удивлением смотрел то на гостя, то на хозяина квартиры. Лежащий на полу Боря издал неразборчивые, но явно обиженные вопли.
Джон протянул рыжеволосому записку.
«Я глухонемой дядя Марины, — прочитал тот. — Я пришел к вам в гости».
— Что стоишь, идиот?! — взвыл Борис. — Бей, гада!
Рыжий на мгновение растерялся, но потом все-таки протянул руку, чтобы схватить Джона… Гость боднул рыжеволосого головой в грудь.
Разборка в шестой квартире заняла у Джона не больше пяти минут. В ее финале вдруг стихла музыка, завершившись грохотом чего-то тяжелого о стену. Когда Джон выходил из квартиры, чья-то нога на полу долго мешала ему закрыть дверь. Она исчезла только тогда, когда Джон дал пинка лежащему на полу рыжеволосому верзиле.
На лестничной клетке стояла старушка в махровом халате.
— Спасибо большое, — улыбнулась она Джону.
Джон улыбнулся в ответ и протянул записку старушке.
«Я глухонемой дядя Марины, — прочитала она. — Я пришел поговорить с Борисом о его плохом поведении с девушками».
— Давно пора, — сказала старушка.

25.

Уже через час Джон Рискин провожал Марину. Больше всего на свете «Дубина» не любил работу грузчика. Тяжелый узел с теплыми вещами, мягкое кресло и сумка с продуктами весили не меньше двух пудов. Джон плелся следом за девушкой и проклинал все на свете. Наконец добравшись до угла улиц возле «Славянской-люкс», девушка попросила Джона подождать. Он с удовольствием обрушил свою поклажу на землю и сел на нее.
Марина решительно направилась в сторону «нищего» Коли. Ссору влюбленной парочки то и дело перебивал надрывный кашель лейтенанта Никитина.
Джон сидел на узлах и вытирал мокрое от пота лицо. Иногда он посматривал на стоящую неподалеку серую «Волгу» с двумя пассажирами в нахлобученных на глаза шляпах и ощущал хорошо знакомый каждому шпиону зуд в пятках.
— Ты — хитрый! — кричала обиженная Марина. — Ты делаешь все специально, чтобы позлить меня.
— Нужна ты мне, — отбивался Коля. — И вообще, я тебя ни о чем не просил.
— А меня не нужно просить. Я всегда подаю нищим идиотам!
Услышав хорошо знакомое слово «идиот» Джон вздохнул и подумал о далекой пенсии. В зависимости от исхода операции «Возвращение утерянной папки», остаток жизни можно было провести либо в теплой Калифорнии, либо на нарах в Сибири.
Джон закрыл глаза... В темноте порхали папки, похожие на сказочных Синих птиц и весело сыпали бумагами с грифом «совершенно секретно».

26.

Генерал Кошкин вел машину сам. Он часто посматривал в зеркало заднего вида, но «хвоста» не было.
«Как в старые добрые времена…», — подумал генерал и улыбнулся своим мыслям.
Остановившись возле крохотного кафе-подвальчика со странным названием «Двое в пути», генерал посмотрел на часы. Стрелки показывали тринадцать часов десять минут. Кошкин не спеша закурил.
Через пару минут из дверей кафе вышел майор Константин Митрохин. Майор был в штатском и нервно оглядывался по сторонам.
«С «Мустфой» из Тегерана встречался, — подумал Кошкин, провожая Митрохина долгим взглядом. — Опять нервничает. Жена, видите ли, двойню ждет. Эх, вы, профессионалы!»
Кошкин вышел из машины и направился  к дверям кафе. По тротуару гуляли непуганые голуби. Штук двадцать крылатой братии кормила улыбчивая девушка с детской коляской.
Генерал невольно вспугнул стаю. Шум крыльев разбудил ребенка и он заплакал. Молодая женщина подняла глаза и строго посмотрела на Кошкина.
— Извините, пожалуйста, — сказал генерал.
В кафе-подвальчике было темно и прохладно. Электрического света не было, горели только свечи.
За угловым столиком, в тени какого-то зеленого тропического чуда, сидел доктор Элоиз Хартли и неторопливо пил сухое вино из высокого бокала.
Генерал Кошкин сел напротив.
— Господин Хартли, вам привет от бабушки Уинстона Черчилля, — весело сказал Кошкин.
Доктор Хартли понимающе улыбнулся и кивнул. Генерал Кошкин положил на стол конверт. Доктор взял конверт и неторопливо вскрыл его.
— Вино будешь? — спросил он, пробегая глазами по бумагам.
— Грузинское?
— Молдавское… Но явно не плохое. Ого!!.. — доктор Хартли оторвал глаза от бумаг и с изумлением посмотрел на Кошкина. — Что, в самом деле, это он?!
— Не сомневайся, — генерал наполнил пустой бокал и слегка прикоснулся к нему губами. — Мои ребята уже три раза этого типа проверяли.
— Пойми, Коля, мы искали этого «крота» «Януса» четыре года. Эндрю Петелли это стоило жизни…
— Жаль парня, — Кошкин кивнул. — Я его во Владивостоке чуть не взял. Но он успел удрать в Японию.
— Лучше бы ты его сцапал, — не без горечи, заметил доктор Хартли. Он вытащил из кармана свой конверт. — На, читай…
Кошкин разложил бумаги на столе.
— Ну, это я уже знаю… — тихо сказал он, пробегая взглядом по строчкам. — Это тоже… А вот это… — генерал поднял глаза. — В это трудно поверить.
— Майкл Райзнер работал, — пояснил доктор Хартли.
— Вот, черт!.. — Кошкин откинулся на спинку кресла. На его лице появилась довольная улыбка. — Слушай, Элоиз, давай я Райзнера орденом награжу?
— Лучше уж меня. Кстати, хочу тебе заметить, что человек, с которым только что встречался твой майор Митрохин, совсем не «Мустафа».
— А кто?.. «Карим»?
— Нет, это Аарон Гольцман из израильского «Моссада». Пока вы будете дурить друг друга, «Мустафа» потихоньку провернет дело «Януса».
Генерал Кошкин задумался.
— Слушай, Элоиз, а почему Эли Форстер и Фил Андерсен теперь работают вместе? — спросил он.
Лицо доктора Хартли стало непроницаемо строгим.
— Без комментариев, — сухо сказал он.
— Я почему-то думаю, что тебе уже порядком надоел Андерсен и ты решил избавиться от него с помощью Эли Форстер, — продолжил Кошкин. — А еще ты хочешь добраться до моих «красоток» или, по крайней мере, заиметь хотя бы парочку своих.
— Снова без комментариев, — доктор Хартли отхлебнул глоток вина. — Но я хочу заметить, что если в наш парламент просочится хоть что-нибудь о нашем с тобой сотрудничестве, мне будет очень плохо, Коля. Ты понимаешь, о чем я говорю?..  Заметь, Коля, я живу в демократическом обществе и у нас не рубят головы на плахе. У нас принято отпиливать их пилочкой для ногтей на страницах прессы, при чем медленно и очень болезненно. А мой старый друг Майкл Кроу припомнит мне все мои прежние грешки и сдаст меня первым.
— Могу предоставить тебе алиби по сегодняшнему визиту.
— Интересно какое?
Кошкин улыбнулся:
— Ну, скажешь, что ездил со мной на рыбалку… Карасей я тебе хоть сто штук дам.
В кармане доктора Хартли зазвонил телефон.
— Майкл Кроу собственной персоной, — сказал доктор Хартли, едва взглянув на дисплей. — Как это по-русски?.. Легок на помине?
Генерал Кошкин улыбнулся, показал на телефон доктора, а потом на себя.
— Ты думаешь, это удачная шутка? — спросил доктор, но телефон все-таки протянул.
Кошкин приложил его к уху.
— Послушай, Элоиз, — тотчас раздался в трубке взволнованный голос Майкла Кроу. — Уже не один, а целый десяток журналистов «роют» материал о твоих связях с русскими.
— Yes, — сказал генерал Кошкин.
— Что?.. — удивился Майкл Кроу. — Элоиз, ты меня слышишь?
— Certainly, I hear, my dear friend, (Разумеется, я слышу, мой дорогой друг) — подтвердил Кошкин.
Он протянул телефон доктору Хартли. Тот услышал только чуть шипящую тишину.
— Элоиз?.. — наконец выплыл из тишины вдруг ставший вкрадчивым голос Кроу. — Элоиз, это ты?
— А что случилось, Майкл? — «удивился» доктор Хартли.
В трубке облегченно вздохнули:
— Кажется, у меня легкое дежавю, Элоиз. Мне только что померещилось, что я разговариваю с самим генералом Кошкиным.
— Боюсь, что тоже самое происходит с людьми, которые твердят о моих связях с русскими, — усмехнулся доктор.
— Но, Элоиз, мне уже трудно с ними справляться!
— Труднее и важнее добраться до «Януса», Майкл. И учти, если ты не прикроешь меня в парламенте, я подам в отставку.
— Спасибо, старый друг, — увял Кроу. — Ты хорошая наковальня, а молотков с каждым днем становится все больше.
— Потерпи еще немного, Майкл. Мне, наконец-то, удалось добраться до «крота» «Януса».
— Что-что?! — радостный голос Кроу прозвучал на самой высокой ноте. — Кто этот выродок?!..
— Это не телефонный разговор, Майкл. Приеду завтра и все расскажу.
— Я найму оркестр за свой счет и буду лично им дирижировать в Хитроу. Кстати, где ты сейчас, Элоиз?
— В Москве.
— Опять?!
— Тут сходятся кое-какие ниточки. Мне надо лично все проверить. До свидания, дружище.
Доктор Хартли дал отбой и посмотрел на Кошкина. Тот пил вино и рассматривал посетителей.
— Кажется, в том углу сидит Том Уэсли? — спросил он.
— Он мой личный телохранитель, — пояснил Хартли.
— Тебе что, моих мало?
— Когда вы приезжаете в Лондон, мистер Кошкин, — мягко сказал доктор Хартли. — Я не спрашиваю, сколько ваших людей вас охраняют. Для меня важно лишь то, чтобы до вас не добрались люди «Януса».

27.

Эли Форстер и Марина шли впереди. Джон Рискин тащил мягкое кресло, от которого все-таки отказался Коля Никитин и отчаянно потел.
«Чертова погода, — страдал Джон. — Утром холодно, а днем стоит почти летняя жара».
Он остановился и сел в кресло передохнуть. Эли и ее спутница шли довольно медленно — их занимала беседа — и догнать их не составляло большого труда.
Джон знаками и мычанием остановил пожилого, интеллигентного человека и протянул ему записку.
«Я глухонемой инвалид, — прочитал прохожий, — пожалуйста, позвоните по этому номеру и прочитайте записку, которую я вам дам». Дальше был записан номер.
Джон потянул свой сотовый телефон.
— Пожалуйста, — легко согласился интеллигент.
Джон протянул ему вторую записку.
Пожилой интеллигент набрал номер и уткнулся в записку.
— Какого черта нужно?! — рявкнул в трубке грубый и, судя по всему, чем-то сильно обиженный голос.
Интеллигент невольно вздрогнул и поежился.
— Вам просили передать привет, — робко сказал он.
— От кого?
— От глухонемого дяди Марины. Дядя сказал, что вы, наверное, плохо поняли его и он зайдет к вам еще раз.
В трубке коротко запикало. Интеллигент победоносно улыбнулся и посмотрел на Джона. Тот кивнул и протянул ему третью записку с коротким «Спасибо большое».
— Всегда, пожалуйста, — интеллигент приподнял шляпу.
Джон встал, поднял кресло на плечо и пошел дальше.

28.

— Марина, честное слово, вы ведете себя как обиженный ребенок, — убеждала девушку Эли Форстер. — Поймите, если мужчина хочет страдать и, тем более, если он страдает назло вам, с ним невозможно справиться.
— Но что же мне делать?! — Марина с надеждой смотрела на красивое лицо молодой женщины.
— Думать.
— О чем?
— Господи, ну, конечно же, в первую очередь о себе самой! Станьте эгоисткой, Марина. Станьте немножко стервой, немножко ведьмой и просто роковой красавицей.
— А разве я не такая? — удивилась Марина.
— О, Боже!.. — Эли рассмеялась и воздела руки к небу. — Боже, дай, пожалуйста, мне терпения, — Эли опустила руки и посмотрела на спутницу. — Марина, в данный момент вы представляете из себя альтруистку и монахиню-затворницу в одном лице. Вы — идеал всех женских добродетелей.

29.

Покинув кафе, генерал Кошкин не спешил к своей  машине. Возле дверей он осмотрелся по сторонам и закурил трубку. Молодая мама с детской коляской по-прежнему кормила голубей. Кошкин чему-то улыбнулся… По пути к машине, он остановился возле коляски.
— Как дела, парень? — генерал весело подмигнул малышу с соской. — Дежурим вместе с мамой?
— Лейтенант Васечкина, — тихо доложила мамаша и подтвердила. — Дежурим, товарищ генерал.
— А декретный отпуск весной я кому подписывал?
— Мне… — молодая мамаша покраснела.
— Денег не хватает? — спросил Кошкин.
— Не хватает! — согласилась лейтенант Васечкина.
— Подгузники малышу пора менять, лейтенант, — заметил Кошкин. — Кстати, вы кого тут стережете?
— «Мустафу»… С ним майор Митрохин встречался, а я…
— Ушел уже давно ваш «Мустафа», — перебил Кошкин.
— Ой!.. — громко сказала молодая мама. — Как же так, товарищ генерал?!
— Присматривать лучше надо. Кстати, он, кажется, на вокзал спешил…
— Разрешите идти, товарищ генерал?! — заторопилась мамаша.
— Идите…
Генерал Кошкин докурил трубку, наблюдая затем, как мама с коляской ловит такси.
Из кафе «Двое в пути» высунулось черноусое, восточное лицо… Увидев молодую маму уезжающую на такси, лицо облегченно вздохнуло и превратилось в мужчину среднего роста. Черноусый мужчина торопливо направился к остановке маршрутных такси.
«Тоже мне, «Мустафа» нашелся», — усмехнулся Кошкин.
— Товарищ Гольцман! — громко окликнул черноусого генерал.
Тот замер.
— Пожалуйста, передайте привет майору Митрохину.
 Генерал Кошкин сел в машину и уехал.
 «Товарищ Гольцман» снял усы и сунул их в карман. У него было растерянное и бледное лицо скрипача вдруг взявшего не ту ноту…

30.

Эли потянула Марину за собой в летнее кафе. Она была в прекрасном расположении духа и, заботливо усадив девушку в кресло, позвала официанта.
— Марина, вы смотрите на меня так, словно ни разу в жизни не видели шпионок, — смеялась Эли. — Но мир сегодня крайне нуждается в информации и моя профессия не такая уж редкость. Ешьте мороженое!..
Эли подвинула к девушке вазочку. Марина неохотно проглотила пару ложечек и вздохнула.
— Совсем нет аппетита, — пожаловалась она.
— Преодолевайте.
— Что? — удивилась девушка.
— Отсутствие аппетита.
— Зачем?
Эдди улыбнулась:
— Вот видите, как много у вас вопросов. Вы ищите ответы сразу на все. Поэтому вы приходите к бывшему жениху, но решили выйти замуж за другого. Все и сразу!.. Знаете, в нашем шпионском мире уже давно живет легенда о неуловимых «красотках» генерала Кошкина. Эти девушки неуловимы и даже профессионалы самого высокого уровня опускают руки, когда им приходится иметь с ними дело. Теперь я, кажется, начинаю понимать, откуда генерал Кошкин берет своих «красоток». Он просто предлагает работу таким девушкам, как вы. Мотивация ваших поступков где-то там… — Эли показала пальцем на потолок. — И она вне всякой логики. Например, шахматную фигуру можно взять в руку и переставить с клетки на клетку. Но это невозможно сделать с мотыльком, который порхает над шахматной доской.
Эли откинулась на спинку кресла и принялась с интересом рассматривать лицо Марины. Та о думала и механически ела мороженное.
— Именно! — сказала Эли. — В данный момент вы «упорхнули» куда-то очень далеко. Послушайте, Марина, а вы хотите стать шпионкой? Моего шефа доктора Хартли очень интересует, оттуда хитроумный генерал Кошкин берет своих и вы…
— Хочу! — вдруг резко сказала Марина.
Она подняла голову и твердо посмотрела в глаза Эли. Судя по всему, та не ожидала столь быстрого положительного ответа и немного растерялась.
— В самом деле? Тогда вы должны уехать из этой страны… — Эли на секунду задумалась. — У меня есть еще один начальник — Фил Андерсен — но он ни за что не поверит в мою идею. Он вообще не верит ни во что гениальное, кроме себя.
— А вас не смущает, что я ничего не умею делать? — спросила Марина. — Например, я не умею красть документы, вербовать нужных людей и устраивать демонстрации протеста против тоталитарного режима.
— Это мелочи. Гораздо важнее понять, что интересует вас по-настоящему и соединить это с вашим будущим заданием. Повторюсь, я уверена, что Кошкин так и действует. И именно поэтому его «мотыльки над шахматной доской» так не уловимы.
Эли говорила что-то еще, но Марина потеряла ход ее мысли и задумалась о Коле. Да, она станет шпионкой и лет через пять вернется в страну. К тому времени Коля, наверное, уже станет капитаном. Она обведет его вокруг пальца и тогда он поймет, кого он потерял. Марина на мгновение представила себя на великосветском, шикарном балу. Вот она стоит у окна и пренебрежительно разглядывает гостей. Там, в ее воображении, у нее прекрасное, гордое и холодное лицо. Вот мимо нее пробегает Коля, одетый в куцый фрак, с подносом в руках. Он изображает официанта… Марина окликает его и пока удивленный донельзя Коля рассматривает прекрасную незнакомку, она пьет из бокала шампанское и ставит пустой бокал на его поднос. Марина скажет ему: «Вы свободны!..»
— Марина, вы где? — окликнула ее Эли.
Девушка вздрогнула и виновато улыбнулась.
— Я здесь…
— Сомневаюсь, — Эли улыбнулась. — Марина, мне нужно встретиться с генералом Кошкиным, а потом мы быстро уедем с вами в Европу. Правда, за нами следит ваш бывший жених. Хотите, я дам вам пистолет с глушителем, и вы пристрелите его?
Глаза Марины округлились от страха, и она отрицательно покачала головой.
— Хорошо, тогда снотворное. Дозировку выберете сами. Если вы всыплете ему в кофе меньше четырех таблеток, Коля просто крепко уснет на шесть часов. Спящий «бомж» ни у кого не вызовет подозрений.
— А если больше четырех? — осторожно спросила Марина.
Эли пожала плечами.
— Ну, тогда… — она замолчала и снова принялась рассматривать лицо Марины. — Вы слишком много думаете о своем бывшем женихе. Уж не собираетесь ли вы позже вернуться в страну, чтобы отомстить ему?
Марина опустила глаза и покраснела.
— Это наивно, — строго сказала Эли. — Но что любопытно и чего я никак не могу понять, почему именно такая наивность делает генеральских «красоток» неуловимыми шпионками?
Эли вдруг почувствовала обиду… Нет, не на Марину, а на что-то такое, что было трудно выразить словами.
«К черту! — оборвала она непривычное чувство, которое рождалось где-то под сердцем. — Поговорю с Кошкиным и — домой с Мариной. Пусть наши профессора-психологи и умнейший доктор Хартли разгадывают эту загадку дальше, но уже без меня. Что же касается «Дубины» Джона и Фила Андерсена, то они мне до смерти надоели…»

31.

В кабине генерала Кошкина приятно пахло трубочным табаком. Окна были открыты и свежий, пахнущий дождем, воздух шевелил листки бумаги на столе.
— Вы что, решили устроить генеральное, точнее говоря генеральское, проветривание помещения, Николай Александрович? — улыбаясь, спросила Эли.
Генерал Кошкин охотно улыбнулся в ответ и кивнул на кресло рядом со столом.
— Здравствуй, Эли. Присаживайся, пожалуйста.
Эли села, закинула ногу за ногу и закурила.
— Спасибо за телефонный звонок приглашение, мон женераль, — с наигранным французским акцентом сказала она. — Мое досье все-таки у вас?
Кошкин положил на стол досье Эли и открыл первую страницу.
— Убойный материал! — Эли кивнула. Акцент в ее речи мгновенно исчез.  — Как это по-русски?... Теперь я ваша на веки.
— Скажите, Эли, зачем вы убили своего мужа Джоша Форстера?
— А разве это имеет отношение к нашему будущему сотрудничеству? — удивилась Эли.
— И все-таки… — генерал отвел глаза от широко распахнутых глаз шпионки.
Эли пожала плечами.
— Джошу было уже под пятьдесят и деньги порядком испортили его. А потом за него взялся Фил Андерсен… Понимаете?
Кошкин кивнул.
— Наркотики, море спиртного и молодые шлю… Простите, девушки, еще никого не доводили до добра в таком возрасте, — продолжила Эли. — Я не знаю, какой именно наркотик подсунул в тот злополучный вечер Фил моему мужу, но когда я приехала на яхту, то увидела его в невменяемом состоянии. Он ранил ножом двух своих подружек и те страшно визжали, забившись в угол. Когда Джош увидел, что я приехала, он выругался и пошел прямо на меня…
— И вы убили его одним ударом, как Фреда Корделя?
— Да… Возможно, я растерялась и испугалась. Человек в моем положении не должен повторять свои приемы. Но было уже поздно… Через пять минут на яхте появился Фил с парой своих ребят и людьми из полиции. Именно Фил настоял, чтобы в протоколе было записано, что Джоша убил неизвестный человек, проникший на яхту.
— И вы оказались под его «колпаком»?
— А как иначе? — снова пожала плечами Эли. — Девушки, которых пригласил Джош, почти ничего не видели и их показания зависели от денег, которые предложил им Фил. И, кроме того, сравнить два одинаковых удара, я имею в виду смерть Корделя, мог  только Фил, открыв мое секретное досье.
— Хорошо… — генерал Кошкин откинулся на спинку кресла. — Но как бы отреагировал на ваш арест доктор Хартли?
— Видите ли, в чем дело, — Эли поморщилась. — Во-первых, Фил Андерсен хотя только и заместитель доктора Хартли по оперативной работе, но у него много друзей и он обладает определенной, то есть очень большой, долей самостоятельности. А, во-вторых, я уже тогда была бывшим агентом, а милейшего доктора Хартли мало интересуют бывшие.
Генерал Кошкин молча смотрел в окно.
— Интересно, дождь будет или нет? — спросил он.
— Вы хотели сказать совсем не это, — заметила Эли.
— А что? — улыбнулся Кошкин.
— Наверное, о моей будущей работе у вас. Я отлично понимаю, что теперь вы не выпустите меня за границу, чтобы я не залегла на дно где-нибудь на Фарерских островах. Но мой опыт работы огромен и я могла бы помочь вам… — Эли задумалась. — Ну, например, почитать лекции вашим «красоткам», если вы решитесь познакомить меня с ними.
— Доктора Хартли все еще интересует вопрос, откуда я беру их?
Эли кивнула и, чтобы скрыть улыбку, опустила лицо.
— Я не сомневаюсь в вашей гениальности, мон женераль, — в голосе Эли снова появился насмешливый французский акцент. — Но дела, как известно, не ждут.
Эли удалось справиться с улыбкой, и она взглянула Кошкину в глаза.
— Да, дел будет много… — согласился генерал. — Вот только никаких «красоток» у меня нет, Эли.
— Это не так! — громко воскликнула молодая женщина. — Ваши «красотки» так же реальны, как и мое досье.
«Этот чертов генерал хитрит, и игра грозит затянуться, — промелькнуло в голове Эли. — Кому это выгодно?.. Мне? Нет! Разве что Филу Андерсену. Этот тип любит ловить рыбку в мутной воде».
— О чем задумалась, Эли? — ласково спросил Кошкин.
— О том, возьмете ли вы меня на работу. Я ваша «рыбка», а у вас есть «крючок». Так берете?
— Нет.
— Почему? — деланно удивилась Эли.
Генерал откинулся на спинку кресла.
— Просто не хочу.
Эли мягко улыбнулась в ответ.
— Знаете, а вы чем-то очень сильно похожи на доктора Хартли, — сказала она. — Может быть выдержкой?..
Разговор явно затягивался, и Эли иногда посматривала на свое досье на столе.
«Доктор Хартли простит мне все за раскрытую тайну «красоток», — решила она. — А если я привезу ему ту, из которой можно сделать «красотку» без особых усилий, и доказать, что я права, можно послать к черту не только Кошкина, но и Фила Андерсена!..»
 
32.

Выходя из кабинета генерала Кошкина, Эли не секунду задержала взгляд на секретарше Верочке.
— Я делала свою прическу в Париже, — улыбнулась она. — А вы?
Верочка чуть покраснела. Свои волосы она доверила молодому мастеру из парикмахерской неподалеку от места работы. Тот провозился с прической два часа, часто поглядывая на фотографию, которую принесла ему клиентка в качестве образца, и в конце сказал «Ну, в общем, как-то так…»
— А что? — с вызовом спросила Верочка. — Вам не нравится?
— Париж мне нравится, — не теряя улыбки, ответила Эли.
Верочка покраснела еще больше и выпалила:
— Вы думаете, что вы хорошая шпионка? Да на вас майор Дубов досье завел!
«Выдающиеся» способности майора Дубова были хорошо известны за пределами управления.
— Каков поп, такой и приход, — завершила свою мысль Верочка. — А то изображают тут всякие из себя!..
Эли не стала спорить и молча вышла.
«Значит, существует два моих досье, — подумала она. — Что ж, «Дубине» Джону будет чем заняться…»


33.

— Джон, вы знаете, что говорит русская женщина мужу, когда она возвращается из магазина?
— Нет, я вообще плохо знаю повадки русских.  А в чем дело, Эли?
Эли отдыхала… Придя в номер, она сняла туфельки и уселась в кресло. Теперь она шевелила пальцами и внимательно разглядывала их.
— Обычно русская женщина говорит: «Я достала!»
— Ну и?.. — насторожился Джон. — Что достали вы?
— Пропуск на допрос к майору Дубову.
— Себе?!
— Нет, вам. Завтра в 10.05 вы посетите его кабинет и заберете папку, которую вы потеряли, из его сейфа.
Дубина «Джон» замер. Его тяжело заработавший мозг словно притянул к себе всю кровь и этим парализовал все тело.
Эли улыбнулась своим пальцам.
— Ну, спрашивайте же, Джон.
— Откуда вы знаете, что эта чертова папка у Дубова?
— Сегодня я посетила генерала Кошкина и сделала замечание его секретарше. Вы представить себе не можете, сколько она выпалила мне в ответ.
— Пропуск поддельный?
— Конечно. У меня еще сохранилась пара московских адресов, где я могу найти помощь.
— Хорошо… — Джон с усилием тер подбородок. — Допустим, я возьму папку. Но как я выйду из управления?
— Пропусков — два. Один из них с подписью Дубова и вас не задержат на выходе.
— А потом?
— Потом — домой. Мой вам добрый совет, не пытайтесь найти здесь, в Москве Фила Андерсена. Вас мгновенно поймают.
«Дубина» Джон вытащил пистолет с глушителем из бокового кармана пиджака и внимательно осмотрел его.
— Мне придется стрелять? — глухо спросил он.
— Не хотелось бы… — поморщилась Эли. — Но при всех своих недостатках Дубов смел и может наброситься на вас. Учтите это и будьте крайне осторожны.
Эли встала.
— Так, отдых закончен и мне снова пора браться за шпионские дела.
У двери она оглянулась, помахала рукой Джону и подмигнула.
— Я скоро!..
После ухода Эли Форстер Джон убрал пистолет и принялся рассматривать свой сотовый телефон. Эли задала «Дубине» Эскину столько работы для мозгов, что они едва ли не шевелились и не кипели от напряженной работы.
Джон пошел в ванну и выпил четыре таблетки аспирина.
Звонить Филу Андерсену он не стал.
«Я ему просто не верю, — решил Джон. — А когда папка будет у меня, мне проще обратиться к доктору Хартли, чем к этому пройдохе, который думает только о себе…»

34.

— Эти таблетки называются «Биостар-слип», — сказала Эли, протягивая Марине плоскую коробочку. — Их принимают начинающие звезды эстрады, чтобы не сойти с ума от восхищения самими собой. Довольно безвредное, но сильное снотворное, если не превышать дозировку.
Марина кивнула, молча взяла коробочку и сунула ее в сумку.
— Немного пройдемся? — предложила Эли.
Молодая женщина и девушка не спеша пошли по улице ведущей к парку.
— Осень скоро, — сказала Эли. — Или уже осень?
Она вопросительно посмотрела на Марину.
— Скажите, а хорошо быть шпионкой? — спросила та.
— Это чисто философский вопрос, — улыбнулась Эли. — В этой работе, как в никакой другой сочетается свобода и дисциплина. Вы сможете увидеть весь мир, но часто вам придется оставаться и наедине с собой… — Эли немного помолчала. — Раньше мне нравилась эта работа.
— А теперь?
— Если кошку удерживает запертая дверь, она выпрыгнет в окно. Дело не в профессии, Марина, а в том, что мы представляем из себя сами…

35.

Быстро кончился вечер, пролетела ночь и, над утренней Москвой, разразился давно обещанный ливень.
Эли стояла у окна и курила, чуть сдвинув в сторону тяжелую штору.
— Я люблю дождь, Джон, — сказала она. — Это, во-первых… Во-вторых, Джон, сейчас вы идете к Дубову, а я займусь одной русской «красоткой», которая должна заинтересовать доктора Хартли. А потом мы уедем домой…
— Это вы уезжаете, — уточнил Джон. — А  мне придется драпать.
— У каждого из нас своя работа, Джон, — Эли пожала плечами. — Ты готов к визиту к Дубову?
— Готов, — буркнул «Дубина». — У меня шесть паспортов в кармане и три «законсервированные» явки на пути к западной границе. Но самое важное для меня — это папка.
Эли не обратила внимания на слова помощника — она смотрела на улицу.
Джону очень хотелось поговорить о папке. Он кашлянул в кулак и, не зная толком, как продолжить разговор, сказал:
— Проклятая папка!
Эли молчала.
Джон разозлился и продолжил:
— Хорошо, Эли, пусть я «Дубина», а вас называют «Леди Винтер». Но вы страшный человек!.. Говорят, что вы однажды добрались до сейфа Президента одной очень уважаемой среднеевропейской страны. Вместе с бумагами вы свистнули очень дорогое колье, которое тот собирался подарить своей жене.
— Чуть позже я вернула это колье, Джон, — перебила Эли.
— Вот поэтому я и не понимаю вас! Тогда за каким чертом вы его крали?
— Не крала, а одолжила. Тогда мне хотелось выйти замуж. Понимаете, Джон, женщина с бриллиантовым колье, как правило, производит неизгладимое впечатление на миллиардеров. А мне нужно было срочно выйти замуж за Джоша Форстера.
— Хорошо, пусть так… — Джон почесал лысый затылок. — Но как вы потом объяснили своему мужу, что колье, на которое он глазел, как последний осел, было не ваше?
— Никак.
— То есть?..
— Как истинный джентльмен муж купил мне другую, более дорогую игрушку.
— Господи, неужели для вас все так просто, Эли?!
— Вы скептик, Джон, — Эли снисходительно улыбнулась. — Вы из тех людей, которые разбирают солнечную радугу по косточкам, но ищут в ее обломках не навеки утраченную красоту, а серый булыжник под названием «философский камень». Это примерно то же самое, что напяливать на изящную импровизацию художника громоздкий хомут логики. Бедный мой, Джон!.. Именно такие люди как вы сидят в аукционных залах и покупают за миллионы картины художников умерших в нищете. Впрочем, достаточно болтать о мистике…
Судя по всему на улице, на которую смотрела Эли, что-то произошло, и она резко оборвала фразу.
— Джон, вам пора к майору Дубову!
Джон пожал плечами и встал…

36.

Подходя к управлению ФСБ, «Дубина» Рискин вдруг понял, что идет почти на цыпочках. Его рука в кармане легкой курточки судорожно сжимала повестку. Сердце билось так, словно Джон долго бежал вверх по лестнице.
«А если Дубов догадается обо всем сразу, лишь я войду в его кабинет?» — напряжено думал он.
По-прежнему шел дождь. «Дубина» Джон забыл зонтик, но совсем не обращал внимания на то, что промок до нитки. Он поднялся по высоким порожкам, и потянул на себя высокую дверь из тяжелого дуба. На нее пахнуло теплом и строгим мужским одеколоном…

37.

Капитан Петр Леонидович Решетников курил у окна. Когда Джон Рискин, наконец-то, исчез за тяжелой входной дверью главного управления, он снял телефонную трубку.
— Николай Александрович, Джон Рискин пришел, — коротко доложил он.
— Любопытно к кому, — ответил генерал Кошкин. — Ты вот что, походи пока в коридоре, посмотри там…
— Есть!
Генерал положил телефонную трубку и задумался.
«Конечно же, Джон Рискин пришел не сдаваться, — он не спеша закурил. — Но ему тут нечего делать, если Эли Форстер «сдалась» мне, генералу Кошкину. Кажется, игра принимает неожиданный оборот… Пойду-ка я прогуляюсь, а заодно посмотрю на нашу «леди Винтр».
Генерал прислушался. В приемной как всегда было много народа. Верочка, как могла, успокаивала рвущихся на прием к Кошкину.
— Буду через час, — буркнул Кошкин, проходя по приемной. — Не раньше.
— Николай Александрович, у меня террористы с взрывчаткой в Москву едут! — крикнул седоволосый подполковник. — Целых семь штук.
— Возьмем террористов, — пообещал Кошкин. — Не волнуйтесь, товарищи, всех возьмем!
Он закрыл за собой дверь.

38.

Кабинет майора Дубова находился на втором этаже в конце коридора. Джон дважды спрашивал, как найти его и, от волнения и плохо знания русского языка, почти не понимал то, что ему говорят. В конце концов, его проводил к кабинету капитан с симпатичным, но явно уставшим лицом.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — улыбаясь, посоветовал он Джону.
Джон кивнул и робко улыбнулся в ответ.
Капитан сам постучал в дверь.
— Да-да! — откликнулся изнутри командный голос Дубова.
Капитан открыл дверь и пожелал Джону удачи.

39.

Марина приближалась к Коле медленно, постепенно замедляя шаги. Девушка словно теряла силы…
Не дойдя до бывшего жениха десятка, Марина громко крикнула:
— Колечка!
Она осела на асфальт. Коля вскочил и бросился к девушке.
— Ты что?!.. — он с удивлением смотрел на бледное как полотно лицо Марины.
— Не могу я так больше, — тихо ответила та, — прощай…
Марина закрыла глаза и уронила голову на руку Коли.

40.

Эли Форстер затушила сигарету и отошла от окна.
«Вместо того, чтобы всыпать снотворное в кофе своему жениху, Марина проглотила его сама», — поняла Эли.
Почувствовав глухое раздражение, она громко выругалась:
— Дура!.. Кокетка несчастная. Жена декабриста!
Эли остановилась посреди комнаты, словно не знала, что ей делать дальше.
«Пора уходить, — мелькнула холодная мысль в ее голове. — Пока Марина отвлекает своего жениха, я смогу исчезнуть без следа».

41.

— Руки вверх!
Джон Рискин произнес фразу почти без акцента. Его арестовывали пять раз и, судя по всему, ему попадались неплохие «учителя русского языка».
Майор Дубов поднял глаза.
— Досье на Эли Форстер, живо! — потребовал Джон.
Майор медленно встал. Ствол пистолета смотрел ему прямо в лицо.
«Нужно схитрить и потянуть время», —  лихорадочно соображал Дубов.
— Какую папку? — с деланным удивлением спросил он.
— Не дури, майор! — насупился Джон. — Давай папку!
Дубов нехотя повернулся к сейфу. Отперев замок, он слегка потянул дверцу, но она, как всегда, не поддавалась.
— Быстрее! — рявкнул Джон.
Майор сделал вид, что уперся что было силы, но дверца сейфа оставалась на месте.
— Вдвоем бы нужно, — не оглядываясь, сказал он Джону.
— Ты у меня сейчас вдвоем с пулей в свой ящик влетишь! — пообещал «Дубина».
Дубов вспотел от страха. Он изо всех сил рванул дверцу, и вдруг на него обрушилась огромная тяжесть. Она сжала мир до предела, и Дубов увидел пол перед своим носом.
«Дверца сейфа оторвалась, — теряя сознание, догадался майор. — Вот, оказывается, почему на сейфе было написано «брак»…»
«Дубина» Джон замер. Пару секунд с нескрываемым удивлением смотрел на придавленного массивной дверцей майора, а потом опрометью бросился к открытому сейфу. Он сразу узнал бело-розовую папку и, открыв ее, увидел фото Эли Форстер.
«Она, она!..» — едва не вскрикнул от радости Джон и опрометью бросился из кабинета.

42.
 
Эли Форстер торопливо спускалась по порожкам гостиницы, как вдруг ее окликнул хорошо знакомый голос.
— Подожди, Эли, ты кое-что забыла.
Эли резко оглянулась. К ней неторопливо шел генерал Кошкин.
— Ах, это вы… Я просто решила немного прогуляться, — молодая женщина улыбнулась генералу.
— Без лишних глаз? — Кошкин кивнул назад.
Там, противоположенной стороне тротуара врачи «скорой» как раз грузили в машину носилки с Мариной. Около них метался возбужденный и бледный Коля. Он забыл обо всем на свете и не отрывал глаз от бледного лица Марины.
— У меня такая работа, — Эли стала серьезной.
— Девчонка выживет?
— Конечно. Даже если Марина выпила всю упаковку «Биостра», после промывания желудка все будет хорошо. Одна моя знакомая выпила две и выжила без  помощи врачей. Я же не убийца, Николай Александрович.
— Знаю, — генерал взял Эли под локоть. — Идем, я тебя провожу немного
К молодой женщине снова вернулась ирония.
— В тюрьму, что ли?
— Нет, до такси, — генерал показал глазами на стоящую неподалеку машину с «шашечками» на дверцах. — Машина отвезет тебя в аэропорт. Но сначала мы поговорим немного.
Эли с нескрываемым удивлением взглянула на Кошкина.
— О чем поговорим, генерал?
Какое-то время Кошкин молчал и смотрел себе под ноги.
— Примерно через пару дней тебе придется отвечать на вопрос, кто выиграл в этой игре, Эли, — наконец заговорил он. — Уверяю тебя, это будет не так просто.
— Конечно, — согласилась Эли. — Я хотела взять Марину с собой, но я ошиблась… Она оказалась не той девушкой, из которых вы готовите своих неуловимых «красоток».
— Ты уверена в этом?
— Абсолютно! Для работы в разведке нужны железные нервы.
Кошкин кивнул и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Ты права, Эли… — он остановился и, порывшись в портфеле, достал досье Эли. — Держи, это тебе на память.
Какое-то время Эли смотрела на папку, не торопясь взять ее в руки.
— Это розыгрыш, Николай Александрович?
— Бури, пока даю, — генерал сунул папку в руки молодой женщине. — И передай от меня привет доктору Хартли.
… Уже в машине Эли быстро просмотрела досье и поняла, что это та самая папка, которую когда-то ей показывал Фил Андерсен. Она захлопнула ее и долго смотрела в окно. Справа уже приближался аэропорт. Он вырастал словно из земли, и за пеленой дождя был похож на гигантский гриб еще не до конца распрямивший свою шляпку…

43.

«Боинг» приземлился в парижском Орли ровно в семь тридцать. Эли Форстер покинула салон последней. На трапе он глубоко вдохнула свежий воздух и улыбнулась.
«Воздух свободы и демократии!..»
 В ее сумочке зазвонил сотовый телефон.
«Правда, этот воздух всегда бывает с примесью запаха интриг и заговоров», — улыбка Эли превратилась в усмешку.
Она поднесла телефон к уху.
— Да?..
— Это Фил Андерсен, — коротко сообщил ей глухой голос. — Куда ты пропала, Эли?
— Я немного пошаталась по московским магазинам, Фил, но потом мне все надоело, и я решил вернуться домой.
— Ты с ума сошла?!
— Разумеется, нет. Кстати, я уже в курсе того, что русские догнали «Дубину» Джона на загородном, московском шоссе примерно через пару часов после его визита к майору Дубову. «Дубина», прежде чем ему надели наручники, успел сжечь некую папку одолженную им у майора.
— А ты уверена, что именно та папка, о которой мы когда-то говорили с тобой?
— Я уверена в том, что ее больше нет, Фил, — Эли не смогла скрыть торжествующей улыбки.
— Хорошо, я учту и запомню это, Эли.
Голос Фила Андерсена не обещал ничего доброго. Эли выключила телефон.

44.

Доктор Хартли нервно расхаживал по кабинету.
— Итак, Эли, не смотря на истошный вой Фила Андерсена, что вы провалили блестящую операцию, вы сами утверждаете, что вам удалось выполнить задание,  — доктор остановился у окна и закурил. — Кто из вас двоих прав, Эли?
— Разумеется, я, милейший доктор, — пожала плечами Эли. — Потому что я открыла тайну генерала Кошкина. Он готовит своих прекрасных «красоток» из непрофессионалок и при этом блестяще использует их внутреннюю, почти всегда очень наивную мотивацию: это любовь и прочие, как говорят русские, «тили-тили, трали-вали». Но этот метод действует. Например, образно говоря, как неподготовленному человеку легче пройти по канату через пропасть? Ответ прост: с завязанными глазами. В противном случае у человека закружится голова и он упадет. Примерно так же наивно действуют и «красотки» Кошкина.
— Минуту, Эли, — перебил доктор Хартли. — Вы говорите о наивности. Но позавчера одна из «красоток» Кошкина попала в засаду в отеле «Рижестан» в Карачи. «Янусу» иногда везет даже с «красотками» генерала Кошкина. Русская девушка отстреливалась до последнего патрона, а потом выпрыгнула с двенадцатого этажа. Кстати, я не уверен, что она закрыла глаза, когда шагнула в эту пропасть.
— А что ничего не доказывает, уважаемый доктор.
— Вы разве ничего не поняли, Эли? — доктор Хартли подавился дымом и закашлялся. — Если бы девушка просто захотела уйти из жизни, чтобы не попасть в руки изуверам «Януса», она могла застрелиться. Но она предпочла другую смерть. Ее изуродованный труп после падения труп никто и не опознал. Никто так и не узнал, кто она и откуда пришла.
Какое-то время в кабинете доктора Хартли стояла полная тишина.
— У меня есть еще одно доказательство, — спокойно сказала Эли. — Генерал Кошкин понял, что я разгадала его метод подготовки агентов. Именно поэтому он и отдал мне мое собственное досье. Этим он постарался обесценить мою догадку. Ведь агент, которого отпускают просто так — мало чего стоит…
— Дорогая Эли, — голос доктора Хартли вдруг стал торжественным. — Вы плохо знаете генерала Кошкина. Если бы он хоть на секунду поверил в то, что вы догадались о том, как готовят «красоток», он бы вас расстрелял, причем лично.
Эли кивнула:
— Возможно. Но все-таки отдать папку — надежнее. Ведь вы, уважаемый доктор Хартли, не верите мне вопреки здравому смыслу.
Доктор Хартли только отмахнулся от последних слов молодой женщины. Он курил, смотрел в окно и думал…

45.

На улице Эли остановила такси. Прежде чем сесть в машину, женщина успела заметить нищего на противоположенной стороне улице. Нищий спал, сидя на земле и низко опустив голову. Рядом с ним лежала на земле старая кепка.
— Подождите минуту, — сказала Эли водителю.
Она быстро перешла улицу, но, подходя к нищему, невольно замедлила шаги.
— Гарри! — тихо окликнула женщина.
Нищий поднял опухшее лицо и с удивлением посмотрел на красивую женщину.
— Вам что-нибудь нужно, мадам? — хрипло спросил он.
Эли остановилась.
— Ничего...
Она положила в кепку нищего несколько крупных купюр. Потом женщина отвернулась и достала из сумки платок. Возвращаясь к ждущему ее такси, Эли прижимала платок к лицу и почти не обращала внимания на поток машин, через который ей пришлось пройти.
— Вам куда? — спросил ее водитель такси.
Эли молчала. Водитель повторил вопрос.
— Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять, — странным, глухим голосом ответила Эли.
— Не уверен, что это во Франции, мадам.
— Да?.. Тогда в аэропорт, пожалуйста. И побыстрее!
Водитель пожал плечами. Он был готов поклясться чем угодно, что в последней фразе загадочной незнакомки ему вдруг послушались странные нотки, какие иногда бывают у всех женщин после слез облегчения...

46.

… Был уже вечер. Розовое солнце ярко освещало гостиную. Гарри Чейз сидел в кресле и делал быстрые наброски на большом листе ватмана. Планшет с листом лежал на коленях и Гарри было не совсем удобно сидеть. Он взялся рукой за подлокотник кресла и постарался чуть переместить непослушное тело. Это давалось нелегко — у Гарри Чейза были парализованы ноги.
В прихожей хлопнула входная дверь.
— Ты дома, Гарри? — спросил веселый женский голос.
— Интересно, а где мне еще быть? — буркнул Гарри.
В гостиную вошла улыбающаяся Эли Форстер.
— Не скажи, Гарри, не скажи!.. Это довольно сложный вопрос. Например, я очень испугалась в Париже, когда увидела одного нищего. Он был чем-то похож на тебя, Гарри… Теперь спроси меня, мой милый, почему меня так долго не было?
— И не подумаю. Подумаешь, жена шлялась где-то… — Гарри посмотрел на Эли и снова уткнулся взглядом в лист ватмана. — Для инвалида это не должно быть проблемой.
Эли подошла к креслу и присела на корточки.
— Ну, Гарри, посмотри на меня!
— Не буду.
Эли взъерошила рукой волосы Гарри.
— Ты — ревнивый дурачок! Запомни, это огромная глупость не отвечать на  телефонные звонки.
— Я знаю…
— Теперь я никуда не уеду, Гарри. Я даю тебе честное слово.
Гарри посмотрел в улыбающееся лицо Эли.
— И как быстро тебе надоест безногий инвалид?
— Я поставлю тебя на ноги, Гарри и ты сможешь ходить. А потом я рожу тебе сына, чтобы он стоял рядом с тобой и смотрел, как ты рисуешь. По-моему, это будет просто идиллическая картина, — Взгляд Эли упал на рисунок на ватмане… — Это я, Гарри?
— Конечно, ты… Глупо, правда? Но я не хотел забыть твое лицо.
Эли потерла рукой лоб.
— Знаешь, я их все-таки забыла… Эти стихи. Там есть одна строчка: «Охотник с холмов вернулся домой», а потом эта строчка повторяется снова и снова… «Наконец-то вернулся домой…» Какие это замечательные стихи, Гарри, об охотнике, который вернулся домой!

«ДОБРЫЙ  ВЕЧЕР, ЛАУРА!..»

1.

У мистера Фила Андерсена было плохое настроение. Тем не менее, оно не мешало ему сидеть в кресле, возложив на письменный стол длинные ноги.
Лейтенант Джонни Лайс и толстяк Эндрю Макгроу из аналитического отдела контрразведки с молчаливым вниманием рассматривали подошвы ботинок шефа.
— В общем, так ребята… — мистер Андерсен прикурил сигарету. — Дело кажется мне довольно простым. Сегодня вечером русская «красотка» встречается со своим связником кафе «Режанс». Время встречи с девяти вечера до часа ночи. Связной летит из Цюриха и прибудет незадолго до встречи. Фокус в том, что мы постараемся заменить его своим человеком. Тобой, Джонни, — Андерсен ткнул сигаретой в сторону лейтенанта Лайса. — Но есть два нюанса: во-первых, связной знает русскую шпионку в лицо, а, во-вторых, ее имя, которого мы не знаем, должно быть названо в пароле.
— А как звучит сам пароль? — толстяк Эндрю воспользовался паузой, пока шеф делал очередную глубокую затяжку.
— «Добрый вечер, Крошка». Первый отзыв: «Откуда вы знаете, как меня зовут?» — «Мне подсказал ваше имя старина Арни». Второй отзыв: «Удивительно! Это не в его правилах». — Мистер Андерсен уставился на кончик сигареты. — Но повторяю, вместо «Крошка» должно прозвучать настоящее имя женщины. Тогда мы сможем сделать большую игру.
— А ее настоящий связник?..
— Слишком мелкая сошка. — Андерсен хмыкнул. — Мне он не интересен. Правда, русские с нетерпением ждут документы, которые он доставит. Но здесь, во Франции стоит плохая погода. Мы закрыли на сутки все аэропорты Парижа. Пока этот тип будет болтаться в воздухе где-нибудь между Швейцарией и Италией, он не сможет придти на встречу в кафе «Режанс». Вы сможете спокойно работать. В Москве получат те документы, которые всучим «красотке» мы. Понимаете?.. Конечно, через сутки русские поймут, что их провели за нос, но будет уже поздно.
Мистер Андерсен встал. Подойдя к сейфу, он вынул пакет, запечатанный в плотную бумагу.
— Держи, Джонни, ты передашь его русской.
— Обычная деза? — осторожно спросил толстяк Эндрю.
Фил Андерсен  слегка поморщился.
— Разумеется.
Джонни молча повертел в руках пакет и сунул в карман пиджака.
— Можете идти, ребята, — Андерсен вернулся к своему креслу. — Да, чуть не забыл!.. Есть еще вопросы?
Джонни отрицательно покачал головой.
— Может быть потом, когда… — толстяк Эндрю столкнулся с холодным и презрительным взглядом Андерсена и замолчал.

2.

Осенний дождь сделал парк безлюдным и неуютным. Толстяк Эндрю шел рядом с высоким Джонни, и то и дело старался заглянуть ему в лицо.
— Джонни, Фил Андерсен никогда не простит тебя. Полгода назад ты попытался подсунуть нашему Центру факты о его махинациях с деньгами из неофициального фонда. Но твои бумаги исчезли неизвестно куда, и Андерсен выбрался сухим из воды. Ты ошибся!.. Вместо того, чтобы пойти на прием к доктору Хартли, ты доверился служебной почте…
— Перестань, Эндрю, — возразил Джонни Лайс. — Что было, то уже прошло…
— Что значит, прошло?! — возмутился толстяк. — Пойми, что в деле, которое сейчас нам поручил Андерсен, что-то явно не чисто. Он говорит, что в конверте обычная «деза». А если нет?!.. В случае, как удачи, так и провала операции, отвечать будем мы с тобой. Но Фил хитрая лиса и он очень легко может превратить одно в другое.
— Ты говоришь так, словно мы уже нашли имя в пароле, — твердое лицо Джонни помрачнело. — И словно мы знаем в лицо русскую «красотку», которая сегодня вечером придет в кафе «Режанс».
— С именем все просто, — Эндрю явно нервничал и то и дело оглядывался назад. — Это старый и хорошо знакомый мне шпионский фокус. Имя женщины будет зависеть от часа встречи. Например, цифра «девять» соответствует девятой по списку букве алфавита — «i», «десять» — «j» и так далее. Само имя не имеет значения, просто оно должно начинаться на нужную букву.
— Например, в девять вечера оно будет звучать как Ирен или Ингрид?
— Правильно. А в десять, например, Джоан.
— А как мы узнаем ее обладательницу?
— Это уже твои проблемы, Джонни.
— Иными словами, я должен буду обойти всех красавиц в кафе и прошептать им на ушко пароль?
— Почему всех? Джонни, ты же знаешь, что красивую шпионку видно за версту.
— Ты умница, Эндрю и не даром ешь свои бутерброды в аналитическом отделе, — Джонни улыбнулся. — Кстати, перестань, наконец, оглядываться. Мы же контрразведчики, а не шпионы.
Эндрю потер шею так, словно попытался удержать ее от очередного непроизвольного движения.
— Джонни, пойми, пожалуйста, что в этом деле что-то явно не чисто, — в его голосе слышались страдальческие нотки. — Вот посмотришь, Андерсен обязательно подставит нас.
— Поживем — увидим.
— Если поживем, Джонни, если поживем!.. — почти крикнул Эндрю. — Кто знает, не пристрелят ли нас ребята Андерсена у выхода из кафе «Режанс». Я имею в виду тех типов, которые получают зарплату из его неофициального фонда. А потом все свалят на русских. Ты же знаешь повадки нашего шефа!
— Идем в кафе, — Джонни взял своего друга под руку. — Когда ты голодный, Эндрю, тебя терзают самые мрачные мысли. Кило гамбургеров тебя устроит?
— Ну, вот опять ты смеешься!.. — возмутился толстяк. Он поднял глаза и прочел небольшую вывеску у входа в кафе: «Режанс»… Эндрю замер. — Подожди, Джонни, это же то самое кафе!..
— Идем, идем, — у Джонни была твердая ладонь и сильная рука. — Нам нужно заранее осмотреть место будущей схватки с русской шпионкой. Ты аналитик, Эндрю, и тебе просто необходима пища для размышления. Я имею в виду тот килограмм гамбургеров, о котором я тебе уже говорил.

3.

Генерал Кошкин курил трубку и рассматривал две папки на рабочем столе. Первая из них называлась едва ли не мистически «Сюрприз из ада», вторая куда более скромно — «Добрый вечер».
Кресло тихо скрипнуло… Генерал встал и принялся расхаживать по кабинету. В дверь осторожно постучали. Генерал остановился у книжного шкафа и принялся рассматривать корешки книг. Его внимательный взгляд заскользил по названиям: Макс фон Грабе «Основы промышленного шпионажа», Элиот Дорре «Политическая разведка сегодня», Борис Найденышев «Я русский шпион, который выбрал свободу!»
 Генерал усмехнулся.
«Брехун ты и бездарь порядочный, Борька, а не шпион…»
В дверь снова постучали.
— Николай Александрович, можно войти? — в дверь просунулось толстое лицо майора Дубова.
— Входи, если пришел, Виктор Палыч, — не оглядываясь, бросил генерал Кошкин.
Майор Дубов сделал три деревянных шага и замер в центре кабинета.
— Извини, Виктор Палыч, задумался я что-то, — сказал генерал. — Кстати, ты книжки читать любишь?
— Некогда, товарищ генерал,— бодро отрапортовал Дубов.
— А-а-а?.. Ну-ну…
Книга Бориса Найденышева покинула полку.
— На вот, почитаешь на досуге, — генерал Кошкин протянул книгу майору. — Говорят, что книги делают человека не только умнее, но и богаче.
Дубов неохотно принял подарок. Перед тем, как выбрать свободу, подполковник Борис Найденышев выбрал майора Дубова в качестве своей финансовой жертвы. Пять тысяч евро перекочевали из одного кармана в другой, а сама сделка завершилась дружеским рукопожатием.
Генеральская трубка пыхнула дымом.
— Теперь докладывай, Виктор Палыч, что там у нас?
— Операция «Добрый вечер» вступает в заключительную фазу, товарищ генерал.
— Что в шифровке?
Книга в руках немного помешала майору Дубову с казенной четкостью выудить и развернуть листок из папки.
— Лаура — Деду, — прочитал он. — Все в порядке. Умираю, но сдаюсь. Прощай, Родина! Привет маме.
— Шутники, понимаешь!.. — генерал улыбнулся. — Что еще?
Он уселся в кресло. Генеральские пальцы барабанили по надписи «Привет из ада» на папке.
— Пока все, — майор немного подумал. — Товарищ генерал, привет маме передавать?
— Не надо, я сам… Иди, Дубов.
— Есть!
Едва не столкнувшись с Дубовым в дверях, в кабинет торопливо вошла секретарша Верочка.
— Николай Александрович, пришла Елена Васильевна, — девушка немного волновалась.
— Введите! — улыбнулся генерал.
— Проходите, пожалуйста! — Верочка посторонилась. Ее восхищенный взгляд замер на лице посетительницы.
В кабинет вошла изящная женщина средних лет. Она улыбнулась и кивнула хозяину кабинета.
— Как ваш дела, Николай Александрович?
Ее тонкое лицо казалось настолько доброжелательным и милым, что генеральская ответная улыбка стала еще шире.
— Здравствуй, Леночка, здравствуй, — генерал Кошкин пододвинул гостье папку «Сюрприз из ада». — На вот, посмотри…
Елена Васильевна только мельком взглянула на папку.
— «Добрый вечер» значительно важнее, — уверено сказала она.
— Опять ты о своем!.. — генерал покачал головой, словно воротничок рубашки вдруг стал тесным.
— О вашем, Николай Александрович, о вашем.
— Вот, вот!.. И дернул меня лысый черт связаться с этим делом. Нет, чтобы старыми боярскими методами за дело браться, так на другое потянуло старика. А вы и рады! — Кошкин расстегнул верхнюю пуговичку рубашки. — Жарко что-то…
— Да, — легко согласилась Елена Васильевна, — сегодня вечером будет очень жарко, уважаемый Николай Александрович.
Женщина устроилась в кресле поудобнее и закинула ногу за ногу. Некоторое время она рассматривала папку «Сюрприз из ада». Женский пальчик скользнул по ее обложке и замер. Потом взгляд женщины упал на «Добрый вечер» рядом с генеральским локтем и в нем появились веселые искорки…

4.

Казалось, что Майкл Кроу только прикасается вилкой к салату — на тонких, блестящих зубчиках практически ничего не было.
— Все дело в том, что задумал Фил Андерсен, дорогой мой Элоиз, — Майкл многозначительно хмыкнул. — Твой заместитель давно зарвался, но до сих пор тебе  удавалось поставить его на место.
— У Фила Андерсена слишком высокие покровители.
Доктор Хартли предпочитал легкую китайскую кухню и особенно на деловых ужинах. На этот раз он заказал рыбу под соусом из молодых побегов бамбука. Но аппетита не было…
— Ты волнуешься, Элоиз?
Доктор Хартли столкнулся взглядом с улыбающимися глазами Майкла Кроу.
— Немного…
— Не стоит, друг мой! В нашем министерстве иностранных дел будут только рады помочь всемогущему доктору Хартли. Мой шеф спит и видит только одно — Элоиз Хартли, легенда западной разведки и контрразведки — его вечный должник.
— Должник?.. — доктор Хартли усмехнулся. — И это за все доброе, что я сделал для его министерства?
— Должник всегда юридически надежнее, чем друг, Элоиз. Впрочем, вернемся к нашей основной проблеме — Филу Андерсену. Тебе хорошо знакомы Джонни Лайс и его толстый друг Эндрю Макгроу?
— У меня сотни людей… Я не могу знать всех достаточно хорошо.
Доктор Хартли отодвинул тарелку с недоеденной рыбой и закурил.
— Понимаю, — Майкл Кроу кивнул. — Если бы компромат от Джонни Лайса на Фила Андерсена попал прямо к тебе на стол, ты знал бы его значительно лучше. Но теперь Андерсен держит этих двух ребят под своим «колпаком». И тебе… Нет, уже нам обоим очень интересно знать, что задумал этот темный тип и в какую игру он решил сыграть в этот раз. Кто подсунул Андерсену идею операции «Добрый вечер»?
Доктор Хартли молча показал пальцем на себя.
— Отлично! — Майкл Кроу заметно оживился. — Значит, мы не будем пешками в комбинации Фила?
— Разумеется, нет. Но я схитрил, Майкл. Я перепоручил Филу дело о парижском связном русской «красотки» через третьи руки. Лезть в эту историю от своего имени я не рискнул.
— Почему?
— Чтобы не вспугнуть Андерсена. Кроме того, опасно и глупо рисковать, не зная всех, кто стоит за спиной Фила там… — доктор показал сигаретой на потолок ресторана. — Если потребуется взять Андерсена за шиворот, это сделаю не я. Начальник парижской полиции мой старый друг…
Доктор Хартли замолчал. Он ждал ответной реплики, и она тут же последовала.
— Полковник Мишель Гуно? — по лицу Майкла Кроу скользнула тень недоверия. — Что ж, он старый, опытный служака, но насколько я знаю, Мишель давно мечтает стать мэром Парижа. Я не хочу сказать о нем ничего дурного, Элоиз. Мишель будет честно тянуть свою лямку, но только до тех пор, пока не встанет вопрос о его политическом будущем. Ты понимаешь меня?
Доктор Хартли кивнул. Он потянулся к бутылке вина и наполнил бокалы.
— Впрочем, не огорчайся, Элоиз. У меня есть люди, которые помогут тебе, — тихо сказал Кроу. — Это будет наш личный «колпак» на хитрую башку Фила Андерсена. Ты знаешь Джона Дорена?
Доктор Хартли снова кивнул и посмотрел в сторону соседнего столика. Крупный мужчина с маленькими глазками и перебитым, боксерским носом жадно ел мясо.
— Ты как всегда не ошибся, Элоиз, это он и есть, — Майкл Кроу улыбнулся. — Ты всегда обходился своим умом, но вполне возможно скоро тебе понадобятся крепкие кулаки. Введи этого парня в курс дел и через пару часов он будет в Париже.
— В Париже со мной, — уточнил доктор Хартли.
— Насколько я помню, Элоиз, ты только что сказал, что не собираешься вмешиваться в это дело.
— Но ничто не мешает мне взглянуть на него как можно ближе.
— Не возражаю… — быстро согласился Кроу. — Только учти, что Джон Дорен должен знать о деле все.
Заместитель министра иностранных дел особо подчеркнул последнее слово.
— Не слишком ли это много — все? — чуть улыбнувшись, спросил доктор Хартли.
— Ты имеешь в виду возможную ответственность за провал, Элоиз? О, не беспокойся за меня! — Майкл Кроу бросил на старого друга ироничный взгляд. — Джон Дорен силен как бык, но туп и надежен как сейф для важной информации. Даже в случае нашего катастрофического провала никто не обвинит его, а значит и наше министерство, за этот провал. Отсутствие интеллекта, дорогой Элоиз, самое надежное алиби.
— С этим трудно не согласиться, — согласился доктор Хартли.
Он опил глоток вина и невольно подумал о том, что дело «Добрый вечер» интересует очень многих… Но никто из высокопоставленных особ секретной службы или министерства иностранных дел не хотел подходить к нему слишком близко. Репутация Фила Андерсена, его связи и умение проводить самые жесткие операции могли охладить любое любопытство…

5.

Фил Андерсен с нескрываемой брезгливостью рассматривал двух громил перед своим рабочим столом.
— Вот этот сейф, мальчики, — он кивнул на железную дверцу за своей спиной. — Сигнализация отключена. В здании никого нет. Как видите, вас ждет не очень тяжелая работенка…
— А ключи? — спросил тот громила, что повыше.
— Сейф должен быть взломан, а не открыт! — рявкнул Фил Андерсен. — Иначе, за каким чертом я пригласил вас сюда?!
— Да, бос… — высокий громила чуть покраснел.
Фил Андерсен мельком взглянул на часы.
— Вы начнете свою работу через пятнадцать минут и закончите через пару часов. Не раньше! В сейфе вы найдете пятьдесят тысяч долларов. Это ваша плата за работу. Вам все ясно?
Взломщики исподлобья переглянулись.
 «Идиоты! — Фил почти с ненавистью рассматривал грубые лица. — Полные кретины!»
— Нам все понятно, босс.
— Вы слишком туго соображаете для своей работы, ребята.
Высокий взломщик хотел было сказать, что им еще ни разу в жизни не приходилось взламывать сейфы по наводке их же хозяев, но промолчал.
— Мы справимся, босс, — сказал тот, что пониже. — Не волнуйтесь!
— Я и не думаю волноваться! — снова повысил голос мистер Андерсен. — А вот на вашем месте, я бы очень постарался не испортить это дело.
Фил резко встал и вышел, громко хлопнув дверью кабинета. Оставалось еще пройти и проверить, не задержался ли кто-нибудь на работе. Офис секретной службы занимал три этажа — двенадцать кабинетов на каждом плюс конференц-зал на втором.
«Джонни Лайс и его дружок Эндрю могли бы спрятаться в зале, — между делом размышлял про себя Фил. — Это неплохая идея. Эндрю был когда-то неплохим специалистом по части взлома хитроумных сигнализаций. А поэтому свалить вину за взлом сейфа на эту парочку можно без технических тонкостей, — Фил победоносно улыбнулся. — Ведь сейчас в конверте Джонни Лайса лежат практически все документы из моего сейфа!..»

6.

В кафе скучало не больше десятка посетителей. За стойкой бара возвышалась могучая фигура в белом пиджаке. У бармена было сосредоточенное лицо профессионального боксера. Причем если судить по количеству шрамов на этом лице, его обладатель принимал участие исключительно в боях без правил.
Джонни Лайс и Эндрю сели за столик в углу.
— Здесь нам никто не помешает, — сказал Эндрю. — Кстати, Джонни, отгадай одну загадку. На столе лежит буханка хлеба и батон колбасы. Два человека сделали себе бутерброды. Вопрос: как найти русского шпиона?
Джонни рассматривал худенькую, белобрысую официантку с двумя косичками.  Девушка помогала гиганту-бармену протирать стаканы.
— Джонни!..
Тот вздрогнул и посмотрел на приятеля.
— Что?
— Как найти русского шпиона?
— Не знаю.
— Джонни, ты что, идиот? Кусок хлеба у русского всегда толще куска колбасы.
— Это старая загадка, Эндрю. И я сомневаюсь, что русские сейчас делают именно такие бутерброды.
Официантка подошла к столику. Девушка довольно естественно улыбнулась и спросила:
— Что будете заказывать, мсье?
«Ей не больше двадцати… Из провинции. Судя по поведению, вполне возможно, что она девственница, — профессионально отметил про себя Эндрю. — Бедный ребенок приехал покорять Париж и совсем не знает, чего это стоит».
— Кофе, пожалуйста, — мягко сказал Джонни.
— И что-нибудь пожевать на ваш вкус, — добавил Эндрю.
Девушка кивнула и направилась к окошку возле стойки.
— Простите, вы русская? — окликнул ее Эндрю.
Девушка оглянулась. Улыбка на ее лице стала ярче и озорнее.
— Нет, мсье. А почему вы так решили?
— В Париже официантки никогда не задают полный вопрос: «Что будете заказывать…» Они просто спрашивают: «Мсье?..» Из-за полной фразой вы похожи на человека выучившего французский за рубежом. Кроме того, у вас довольно искренняя улыбка и славянский тип лица: высокие скулы и короткий нос…
Девушка понимающе кивнула.
— Все это довольно занятно, мсье.
— Ладно-ладно!.. Это просто шутка. — Эндрю подмигнул Джонни. — Шутка, чтобы мой друг не засматривался ни симпатичных девушек. Среди них вполне могут оказаться шпионки.
Девушка пожала плечами и ушла.
 — Теперь о главном… — продолжил Эндрю. Он поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. — Я знаю, Джонни, что последнюю неделю ты носишь с собой копию всего компромата на Фила Андерсена. Зачем?.. Твою квартиру обыскивали?
Джонни кивнул:
— Два раза.
— Значит наш Фил чувствует запах жареного. Возможно, он узнал, что в Париж собирается доктор Хартли. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто знаю и все. Покажи-ка мне все свои бумаги, которые сейчас лежат у тебя в карманах, Джонни.
На стол лег конверт, полученный от Фила Андерсена и пачка бумаг в полиэтиленовой «корочке». Толстяк Эндрю только скользнул глазами по «корочке» — его больше заинтересовал конверт Андерсена. Он взял его в руки и тщательно осмотрел.
— Ручаюсь, что мистер Андерсен готовил его не в своем кабинете, а где-нибудь в кафе, — Эндрю провел рукой по конверту. — Посмотри, это желтая, довольно грубая и плотная бумага. Оберточный материал!.. Из него делают разовые сумки в магазинах или заворачивают гамбургеры в кафе на дорогу водителям-дальнобойщикам.
— У тебя родилась идея, Эндрю?
— Ну, конечно же! — весело подтвердил толстяк. — Ты что забыл, что я работаю в аналитическом отделе?
Эндрю положил конверт на стол и молча уставился на него.
Вернулась девочка-официантка. Она поставила поднос на столик — точно на конверт. Через пять секунд две чашки кофе и четыре тарелки заняли свои места перед посетителями. Поднос вспорхнул вверх. Эндрю продолжал гипнотизировать конверт. Он чуть поморщился, когда заметил на нем след — влажный, чуть вмятый полукруг от нижнего ребра жесткости подноса.
— Что-нибудь еще, мсье?
Джонни тепло улыбнулся девушке.
— Нет, спасибо…
— Милая девушка, мой друг не успокоится, пока не узнает, как вас зовут, — сказал Эндрю, не отрывая взгляда от конверта.
Официантка отрицательно покачала головой и вдруг покраснела.
— Нет!
— Что, нет? — удивился Эндрю.
— Извините, мне пора… Я на работе, — девушка быстро отошла от столика.
Эндрю наконец оторвал глаза от конверта и критически посмотрел на друга.
— Джонни, от тебя шарахаются симпатичные девушки. По-моему ты не в форме.
— Что ты имеешь в виду?
— Во-первых, тебе нужно привести себя в порядок, — Эндрю кивнул на огромное окно. — Парикмахерская за углом направо. Во-вторых, пока ты будешь получать удовольствие от ножниц и бритвы, я постараюсь сделать копию этого чуда бумажно-целлюлозной промышленности, — Эндрю показал глазами на конверт Фила Андерсена. — Потом я упакую в него твой компромат на нашего злого шефа.
— Зачем?
— Это просто интуиция, милый мой. Мы должны иметь право выбора, понимаешь?.. Право выбора из двух одинаковых с виду конвертов. Если Филу Андерсену вдруг придет в голову мысль сцапать нас за самовольную передачу секретной информации русским, было бы довольно забавно, если в твоем кармане нашли конверт с компроматом на самого мистера Андерсена.
Эндрю принялся за жареную курицу. Джонни молча пил кофе.
— Наверное, ты влюбился в официантку и у тебя пропал аппетит, — сыронизировал с набитым ртом Эндрю. — Но я тебя понимаю. Она очень красивая девушка и… — Эндрю немного подумал. — И в ней нет дешевого лоска.
Джонни со стуком поставил пустую чашку на стол.
— Пожалуй, ты прав…
— В чем? — быстро спросил Эндрю.
— Мне нужно привести себя в форму, — Джонни встал. — Вернусь через час. Не переедай без меня, пожалуйста.
— Иди, иди!.. — Эндрю махнул рукой в сторону двери.
Через пару минут он подозвал официантку и попросил у девушки бумагу «как на этом чертовом конверте», клей и кисточку. Для того чтобы найти нужные вещи официантке понадобилось совсем не много времени.
— Вам помочь, мсье?
— Не надо… Я сам!
— Тогда не забудьте вытереть руки, мсье.
Эндрю посмотрел на свои пальцы со следами куриного жира.
«Умница, крошка!.. Фил Андерсен выбрал отличную, точнее говоря, дешевую и ворсистую бумагу, на которой не остаются отпечатки пальцев. Но только если эти пальцы не испачканы жиром. Ну а лишние проблемы нам, как и мистеру Андерсену, конечно же, ни к чему…»

7.

Доктор Элоиз Хартли вошел в свой кабинет и включил свет.
— Проходите, пожалуйста…
Он показал Джону Дорену на одно из мягких кресел. Гость не спеша сел и осмотрел комнату. Плотно задернутые шторы, мягкая обивка стен и темная мебель усиливали эффект замкнутого пространства.
— У вас довольно мило, доктор, — Джон Дорен натянуто улыбнулся.
— Да-да… — Доктор Хартли подошел к столу и нажал кнопку под крышкой. — Сейчас она придет, Джон. Вы можете задать бывшей русской шпионке любые вопросы.
— Скажите, доктор, а эта русская и в самом деле пришла к вам сама?
— Не верите?
— Ну что вы!..
Доктор Хартли сел. Его ладонь скользнула по лицу и замерла возле подбородка, закрывая уголки рта.
— Я не хочу мешать вам, Джон. Точнее, заранее создавать некий образ русской шпионки… Попробуйте сами составить ее портрет.
«Хитрец!.. Вне всякого сомнения, он улыбается сейчас, — Джон Дорен едва сдержал усмешку. — Доктор ведет себя так, чтобы потом я не смог оправдаться за провал из-за недостатка информации полученной перед операцией. Мол, бедолага Джон сделал неверный из-за своей собственной глупости. Старый лис!..»
В кабинет вошла молодая девушка лет двадцати двух или чуть больше. Она мило улыбнулась доктору Хартли и вопросительно посмотрела на гостя.
— Джон Дорен из министерства иностранных дел, — представил гостя доктор. — А это… — Его взгляд потеплел и скользнул по лицу девушки. — Это мисс Зоя Воробьева. Садитесь, пожалуйста, Зоя.
Девушка устроилась в кресле и закинула ногу за ногу. Она закурила.
Пауза получилась довольно продолжительной.
— Скажите, пожалуйста, мисс Зоя, почему вы пришли к доктору Хартли? — наконец осторожно спросил Дорен.
Вопрос прозвучал довольно сухо. Девушка кивнула и улыбнулась. «Какой легкий вопрос!..»
— Вы знаете мистера Майкла Одри? — в свою очередь спросила она.
— Мультимиллиардера Майка Одри? — уточнил Дорен.
— Да, его.
— Трудно не знать человека, о котором едва ли не ежедневно пишут в газетах.
— Я выхожу за него замуж. Свадьба через месяц.
Зоя замолчала и принялась изучать взглядом струйку сигаретного дыма.
Джон Дорен вдруг почувствовал, что у него вспотели ладони. Майкл Одри был не только влиятельным и богатым человеком, но еще и двоюродным братом министра иностранных дел.
— Простите, но в это просто невозможно поверить!
— Майкл Одри три дня назад был в этом кабинете, — вмешался в разговор доктор Хартли. — Меня пригласили на свадьбу, Джон.
Девушка засмеялась. Ее чуть холодное лицо вдруг стало едва ли не по-детски обаятельным.
— Знаете, мистер Дорен, я не первая русская шпионка, которая выбрала свободу.
«Золотую клетку ты выбрала…», — промелькнула в голове Дорена.
Майкл Одри кроме всех «достоинств» начинающего политика — лживости и позерства — обладал еще и довольно мелочным и склочным характером средневекового ростовщика.
— Вас удивляет мой выбор жениха? — продолжила Зоя.
— Нет, что вы!…
Джон Дорен вдруг понял, что следующие вопросы, а их было бы не мало, отпадали сами собой.
— Разве что… — Дорен задумался. — Сколько времени вы, мисс Зоя, проработали на русскую разведку?
— Здесь, за рубежом, два года. Но потом, во время круиза на «Элизабет» я встретила Майкла.
— И о встрече в кафе русской «красотки» генерала Кошкина со своим связником в кафе «Режанс» рассказали именно вы?
— Да. И знаете, меня совсем не мучает совесть.
Девушка замолчала. Ее лицо стало холодным и замкнутым.
«Все!.. — подумал Дорен. — Если я не хочу больших неприятностей от Майкла Одри, мне пора идти. Точнее говоря, бежать и как можно быстрее!»
— Вы уже уходите? — наигранно удивилась Зоя. Она не без насмешливого любопытства рассматривала потерянное лицо гостя.
— Да-да… Мне пора.
Дорен встал.
Оставшись один на один с Зоей, доктор Хартли приготовил две чашечки кофе.
— Довольно грубый тип, правда? — спросил он.
— Ну, я бы не сказала… По крайней мере, он не такой дубина, каким кажется на первый взгляд.
— Скажите, Зоя… — доктор Хартли надолго припал губами к чашке кофе. — Скажите, пожалуйста, если это, конечно, не секрет… Сколько лет вы планируете пробыть женой Майкла Одри?
— От вас у меня нет секретов, мистер Хартли. Думаю, два года меня вполне устроят.
— А потом?
— Мир огромен, мистер Хартли.
Доктор Хартли кивнул.
— С вами трудно не согласится, мисс Зоя. Мир огромен, а жизнь коротка. Чтобы увидеть многое, не стоит задерживаться надолго в одном месте…
— И с одним человеком, — завершила за хозяина квартиры мисс Зоя.
«Интересно, имеет ли она в виду только Майкла Одри или еще генерала Кошкина? — подумал доктор Хартли. — Но тут главное в другом… Оказывается, ошибаться может не только генерал Кошкин!»

8.

Комиссар полиции Мишель Гуно снял телефонную трубку. Приятный голос вежливо сказал:
— Бонжур, мсье комиссар.
Гуно улыбнулся.
— Это ты, Элоиз?
— Пароль говорить? — улыбнулся в ответ доктор Хартли.
— А разве у нас он есть?
— Нет. Но возможно это ошибка. Шпионские дела требуют скрытности и точности.
— Ладно, ладно!.. — комиссар махнул рукой секретарше, и она быстро покинула кабинет. — Ты когда приезжаешь, Элоиз?
— Через четыре часа буду в твоем кабинете.  Сколько у тебя людей?
— Человек двадцать. Сегодня большой футбольный матч и сам понимаешь… Мне было трудно найти больше.
— Кафе «Режанс» находится практически рядом со стадионом, — сказал доктор Хартли.
— Разве?! — удивился комиссар.
— Мишель, я знаю Париж лучше, чем ты.
— Только потому, что ты — шпион, — парировал комиссар.
Закончив разговор уже ничего не значащими фразами, комиссар встал и подошел к карте Парижа.
— Кафе «Режанс»… — рука комиссара заскользила по карте. Остановилась она внизу справа… — Черт бы меня побрал, но Элоиз опять оказался прав!

9.

Эндрю закончил свою работу и задумчиво рассматривал два одинаковых конверта из грубой, желтой бумаги. Рядом стояла девушка-официантка с пустым подносом.
— Простите, пожалуйста, мсье, — сказала она, — мне нужно убрать посуду.
— Одну минуту, — Эндрю улыбнулся девушке и кивнул на конверты. — Как вы думаете, они похожи?
— Конечно, — легко согласилась девушка лишь, мельком взглянув на них. — Они как близнецы.
— А это? — Эндрю показал на едва заметное пятнышко на одном из «близнецов».
— Его почти не видно. Но именно оно поможет отличить вам один конверт от другого.
— Хорошо… — Эндрю откинулся на спинку кресла. — Вы меня успокоили.
Девушка в очередной раз поставила поднос прямо на конверты — свободного места на столе почти не было.
 Эндрю поморщился… Ловкие руки девушки убрали со стола пустые тарелки и чашки. Эндрю ревниво смотрел на поднос.
— Все в порядке, мсье.
Девушка подняла поднос. Два конверта по прежнему лежали на столе. На одном из них темнело все то же чуть заметное пятно.
«Мне надо меньше есть… — подумал Эндрю, провожая глазами тонкую фигурку официантки. — По крайней мере, сегодня вечером».

10.

Люди из отдела внутренней безопасности секретной службы всегда недолюбливали Фила Андерсена. Но внешние проявления этой нелюбви тотчас исчезли, как только начальником этого отдела стал давний друг Фила Билли Батл.
Теперь трое здоровых парней на заднем сиденье машины делали вид, что им нет никакого дела до разговора Фила Андерсена и Билли. Двое парней глазели в окна, а тот, что сидел по середине, рассматривал свои ладони.
— План изменился, Билли, — говорил Фил. — Как только русская «красотка» получит конверт от Джонни Лайса, мы возьмем их обоих. Пусть с Джонни Лайсом хорошенько поговорят твои ребята. Потом я сам допрошу его, но Джонни уже должен быть мягким, как варенный цыпленок.
— Что делать с русской «красоткой»?
— Не трогать руками. Ее заберут у нас через пару часов, и я не хочу, чтобы великий гуманист и интеллектуал доктор Хартли строчил на меня очередные доносы. С Джонни все проще. Он пробудет в твоем отделе довольно долго.
Билли Батл кивнул и закурил.
Машина свернула с проспекта на тихую боковую улочку.
— Кафе «Режанс» прямо и направо, — подсказал Филу  Билли.
— Знаю… Но мы станем чуть дальше. У нас еще уйма времени, Билли.
В кармане Фила зазвонил сотовый телефон.
— Да?.. Это ты Джим?
Машина уже тормозила, но Андерсен поторопился вытащить телефон из кармана. Рулить пришлось одной рукой. Пытаясь втиснуться в просвет между двумя «Порше» на обочине, «Рено» Фила Андерсена едва не задело переходящую дорогу девушку. Она отпрянула в сторону и чуть не упала.
— Черт!.. Это я не тебе, Джим! Что твои люди?.. Всех сюда! — Фил наконец вдавил педаль тормоза в пол до отказа. — У тебя не больше часа, Джим!
Машина замерла. Испуганная девушка стояла в двух метрах от «Рено». Фил опустил боковое стекло.
— Нужно смотреть по сторонам, корова! — рявкнул он девушке.
Та виновато улыбнулась.
— Извините, мсье, где здесь почтовый ящик?
— Не знаю! — голос Фила снова прозвучал вызывающе резко.
— На той стороне улицы, возле аптеки, — подсказал Билли.
— Спасибо большое…
Девушка перешла улицу. Все пятеро мужчин в машине глазели ей вслед. Девушка подошла к почтовому ящику и опустила в него большой конверт.

11.

 Джонни вернулся в кафе, как и обещал, ровно через час.
— Ба-ба-ба!.. Да ты теперь чудесно выглядишь! — Эндрю не без удовольствия рассматривал помолодевшее лицо друга. — Все красотки теперь твои, Джонни.
— Ты слишком щедр на авансы, Эндрю.
— Лишь бы наше дело выгорело, — толстяк встал. — Пойдем, пройдемся немного. У нас еще есть время.
Друзья направились к выходу. Джонни улыбнулся девушке-официантке и тут же получил в ответ сияющую улыбку.
— Тренируешься?.. — съехидничал Эндрю.
— Ты болван! — довольно искренне сказал Джонни.
— Может быть, но я не хотел бы оставаться этим болваном весь вечер.
На улице Джонни сразу заметил голубое «Рено» Фила Андерсена.
— Нас страхует сам шеф, Эндрю.
— Черт бы его побрал! — толстяк добавил и более крепкое словцо. — Мистер Андерсен играет в открытую, Джимми. Что это значит?
— Только то, что он считает, что все козыри у него на руках.
— Это плохо, Джимми, очень плохо, — посетовал Эндрю. — Нам остается только надеяться на удачу.
В безлюдном парке Эндрю отдал другу два одинаковых конверта.
— Тот, что с пятнышком, дал нам Фил Андерсен, — пояснил он. — Во втором — компромат на самого Андерсена. Ты запомнил?
Джонни тщательно осмотрел конверты и кивнул.

12

…Машина стремительно летела по шоссе от аэропорта к городу. Доктор Хартли разговаривал по телефону с комиссаром полиции Мишелем Гуно. Джон Дорен не без интереса прислушивался к разговору.
— Все готово, Элоиз, — добродушно басил комиссар. — Не хватает только тебя и твоих людей.
— Точнее, моих людей и меня, Мишель.
— Понял. Ты как всегда будешь маячить за чужими спинами?
— Разумеется.
— У тебя прекрасная работа, Элоиз.
— Кто на что учился, Мишель… Через двадцать минут я буду у тебя.
— Мой милый доктор! — комиссар засмеялся. — Ты не найдешь меня в кабинете, как обещал. Я уже полчаса торчу у кафе «Режанс» и наблюдаю за Филом Андерсеном. Этот тип кажется спокойным только на первый взгляд. Я старый и стреляный воробей и меня не проведешь.
— Уточни свои координаты, Мишель.
— Черный «Мерседес» на улице Револи.
— Это справа от «Режанс»?
— Ты ошибся, Элоиз, наконец-то ошибся!.. Слева.
Доктор Хартли улыбнулся и дал отбой.
— Надо же хоть чем-то порадовать старика, — вдруг сказал Дорен. — Уверен, мистер Хартли, что вы ошиблись намерено.
Доктор Хартли не без любопытства взглянул на грубое лицо спутника. В глазах Дорена промелькнула насмешливая искорка.
«А он и в самом деле не так глуп. Мисс Зоя была права, — подумал доктор. — Но Джон хочет казаться именно дураком».
— Прибавьте, пожалуйста, скорость, — попросил доктор Хартли водителя.
Водитель, не оглядываясь, кивнул.
«Но если Дорен хочет казаться глупцом, что это значит?.. — доктор Хартли усмехнулся. — Только то, что ты один, Элоиз. Снова один!.. И все решения зависят только от тебя. Впрочем, стоит ли жаловаться?.. Ты был всегда один, уважаемый доктор!»

13.

День быстро угасал… Накрапывал легкий дождь. На улице возле кафе «Режанс» стало меньше людей, но больше машин. Они стояли вдоль улицы и в них сидели люди.
Старый дворник Николя Жубер немного удивился, но потом вспомнил о футбольном матче на не столь далеком стадионе.
«Видно, там опять  не хватило мест для парковок…»
Впрочем, подобное объяснение как-то не вязалось с людьми в машинах.
«Черт их разберет, кто эти типы, которые не идут ни в кафе, ни на матч!.. — решил наконец дворник. — В конце концов, это не мое дело».
Он принялся за работу. Метла заскользила по мостовой, сметая желтую листву.
На соседней улице затормозила машина с надписью «Почта» на высоком борту. Молодому человеку в форменной куртке пришлось осторожно продираться через строй машин на обочине, чтобы добраться до почтового ящика. Он высоко поднял большую сумку, пронося ее над капотом голубого «Рено».
«Этого мне еще не хватало!..» — было написано на недовольном лице почтальона.
«Значит, уже девять часов, — Николя Жубер проводил парня в куртке долгим взглядом и посмотрел на часы. — Точно, девять. Эти ребята никогда не опаздывают и всегда забирают почту вовремя».

14.

Зал кафе «Режанс» мог бы вместить гораздо больше посетителей. Но дождливый вечер оказался слишком унылым и мокрым даже для невинного парижского флирта — посетителей было не больше двух десятков.
Толстяк Эндрю сидел за дальним столиком и с отвращением смотрел на восьмую (за последние двенадцать часов) чашку кофе. Джонни Лайс болтал возле стойки бара с молоденькой официанткой. Косички и задорно вздернутый носик девушки делали ее еще моложе. Она громко смеялась и не без наивного восхищения рассматривала мужественное лицо Джонни.
В кафе вошли трое пожилых людей — двое импозантных мужчин и одна дама с высокой, седой прической. На первый взгляд, они были очень похожи на университетских преподавателей. Довольно необычные посетители для вечернего «Режанс» сели за столик рядом с Эндрю и молча развернули блокноты. Дама с высокой прической что-то тихо сказала своему соседу справа. Тот кивнул.
— Да, как всегда… — сказал он.
Эндрю услышал фразу пожилого мсье только потому, что захотел ее услышать.
«Немного странно, — подумал Эндрю, — эта троица словно только что закончила принимать экзамены в университете. Что делать пожилым интеллигентам вечером в «футбольном» кафе?..»
Неожиданно гул голосов вокруг резко стих, и когда Эндрю услышал это, он сразу забыл о людях за соседним столиком.
«Неужели началось?!» — промелькнуло в голове толсятка-аналитика.
Джонни Лайс отреагировал на внезапную тишину не менее быстро: он взглянул на часы, отмечая время, и только потом оглянулся…
Все посетители глазели на молодую женщину в легком плаще с искорками дождя. У удивительно прекрасной незнакомки были рыжие волосы и огромные, темные глаза. Она сложила зонтик и не спеша направилась к стойке бара.
«Она!.. — Джонни Лайс потерял всякий интерес к простодушной официантке. — Точно она!»
Джони незаметно кивнул Эндрю.
Тот все понял и громко сказал:
— Еще чашечку кофе и бутерброд, пожалуйста!
Реплика Эндрю прозвучала, пожалуй, слишком бодро… Девушка в передничке презрительно фыркнула в сторону прекрасной шатенки и с явной неохотой побрела к столику Эндрю.
Рыжеволосая красавица подходила к бару с медлительной грациозностью опытной женщины. Джонни прикурил сигарету и мысленно пожелал себе удачи.
— Джин с тоником, — бросила незнакомка бармену.
Тот молча кивнул.
— Добрый вечер, Инесса, — тихо сказал рыжеволосой красавице Джонни.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — безразлично спросила та.
— Мне подсказал ваше имя старина Арни.
Женщина прикоснулась губами к краю высокого стакана.
— Удивительно! — она чуть заметно усмехнулась. — Это не его правилах…
Толстяк Эндрю едва ли не механически жевал бутерброд, не чувствуя его вкуса. Он смотрел на Джонни и рыжеволосую незнакомку и не мог избавиться от мысли, что их хитроумный шеф придумал довольно сложную ловушку для слишком честных сотрудников.
«Теперь нам придется надеяться только на удачу, — решил толстяк. — Но эта лукавая госпожа любит только сильных и умных».
Рука Джонни нырнула в карман куртки… Эндрю замер.
«Не тяни, дружище, не тяни!..» — Эндрю вдруг почувствовал, что у него вспотел лоб.
Девушка официантка подошла к его столику и спросила:
— Мьсе?..
Эндрю глотнул, но забыл о бутерброде во рту и чуть не подавился.

15.

В наушнике что-то тихо затрещало и грубый голос сказал:
— Мистер Андерсен, Джонни Лайс вот-вот передаст пакет рыжеволосой девке.
— Все остается по-прежнему, — Фил вдруг с удивлением почувствовал, что злится. — Сообщите мне, как только возьмете Лайса.
— Я понимаю, но Лайс почему-то медлит, босс… Может быть, он засек нас?
Фил Андерсен терпеть не мог предположений и особенно если они исходили от подчиненных. У него зачесался затылок. Поднимая руку, Фил задел локтем приборную доску машины. Боль была не сильной, но достаточной для того, что бы злость стала обжигающей. Фил выругался.
— Ждите, болваны! — его голос едва не сорвался на крик.
Фил Андерсен нервничал больше всех…

16.

Джонни Лайс наконец протянул пакет. Его рука незаметно скользнула под крышкой стойки бара, и кончик конверта коснулся руки рыжеволосой.
— Что это? — безразлично спросила она.
Джонни растерялся.
— Мне просили вам передать…
— Кто? — повторила рыжеволосая.
Джонни растерялся.
«Неужели нужен еще один пароль?!» — промелькнуло в его голове.
Джонни лихорадочно быстро попытался сообразить, какой могла бы быть следующая фраза пароля.
«Возможно, «старина Арни»?.. — находка показалась Джонни Лайсу удачной. Обычно, в паролях повторялись одни и те же имена. — Но как дальше?! «Старина Арни подскажет вам» или, допустим, «Старина Арни знает все»?..»
Пауза слишком затянулась.
— Старина Арни… — довольно неуверенно начал вслух Джонни.
Рыжеволосая красавица удовлетворенно кивнула и снова прикоснулась полными губами к бокалу. Тем не менее, она все еще не собралась прикасаться к конверту.
Джонни вдруг вспомнил, что «не в правилах» Арни подсказывать чье-то имя.
«Если человек не лезет в чужие дела, — обожгла Джонни простая догадка, — то за каким, спрашивается, чертом ему забираться в куда более крутые проблемы?!»
 Мысль Джонни тут же сбилась… Элементарная логическая цепочка: «конверт» — «старина Арни» и вопрос рыжеволосой незнакомки «кто?», могла иметь совсем не  простое решение.
— Старина Арни… — уже куда менее уверенно повторил Джонни.
Красавица снова кивнула. Но ее взгляд вдруг стал подозрительным и острым.
Джонни понял, что провала остались считанные секунды. В его голове было также пусто, как и в его стакане. Единственная верная находка — начало второго пароля со «старина Арни» — звучало в голове как многократное эхо. Ладонь Джонни сжалась помимо воли и едва не скомкала конверт.
— Так что же, наш старина Арни? — довольно иронично и холодно спросила рыжеволосая красавица.
— Я забыл, — безнадежно соврал Джонни.
Лейтенант Лайс проработал в секретной службе долгих семь лет, и он не удивился, если бы рыжеволосая красавица вдруг выхватила пистолет. Но она просто отвесила Джонни громкую оплеуху. В притихшем зале она прозвучала как выстрел.
— Хам и пижон! — громко, явно для публики, сказала красотка. — Проститутку вы можете найти за ближайшим углом.
 Только опытный взгляд Эндрю смог заметить, как в кармане его товарища исчез конверт.
«Не взяла… — пронеслось в голове Эндрю. — Почему?!»
Рыжеволосая уже шла к выходу, громко постукивая каблучками. В зале кто-то громко хихикнул и заметил по адресу Джонни:
— Ошибся адресом, парень.
Засмеялись еще несколько человек.
Девушка официантка смерила Джонни презрительным взглядом. Джонни сделал вид, что ничего особенного не происходит и отвернулся. Тройка пожилых «преподавателей» за соседним с Эндрю столиком что-то отметила в своих раскрытых блокнотах.
Эндрю встал и направился в строну туалетной комнаты.
— Джонни, за мной!.. — тихо прошипел он в спину друга.
Лайс, не оглядываясь, кивнул.

17.

Машина доктора Хартли стояла дальше всех от кафе «Режанс». Но, тем не менее, доктор, хотя и не без труда, мог видеть вход.
— Русская «красотка» уходит, шеф, — доложил по рации Дорен.
— Вижу. Где конверт?
— Все еще у Лайса. Нам задержать русскую?
— Ни в коем случае!..
— Простите, но тогда операция окончена?
— Она будет окончена, когда из кафе выйдет Джонни Лайс, — сухо сказал доктор Хартли. — Ждите, Дорен.
За рыжеволосой увязалась парочка типов в темных плащах.
«Люди Фила…», — сразу определил доктор Хартли.
Он нажал кнопку на рации.
— Как дела, Мишель?
— Пока, честно говоря, я ничего не понимаю, — признался комиссар полиции.
— Я тоже. Но пусть твои люди проводят рыжеволосую «красотку» генерала Кошкина. Я не хочу нарушать наши джентльменские правила игры. Фил Андерсен наверняка растерялся и может выкинуть какую-нибудь очень грубую глупость.
— Понял… Я пошлю за дамой пару полицейских.
Доктор Хартли положил микрофон на колени и закурил.
«Мисс Зоя Воробьева и она же будущая миссис Одри не могла соврать, — подумал он. — Значит, операция «Добрый вечер» еще не закончена. Я еще не встречал женской лжи, которая стоит несколько миллиардов долларов!»
…Дворник Николя Жубер закончил свою работу и остановился рядом с машиной доктора. Дворник прикурил очередную сигарету и осмотрел улицу. Он чуть шевелил губами, словно считал машины, а недоумение на лице наблюдательного дворника было настолько искренним, что доктор Хартли невольно улыбнулся.
 
18.

Фил Андерсен думал. Все шло не по плану и мысли были очень тяжелыми. Фил ждал появления Джонни Лайса и Эндрю, но их почему-то не было. Он потянулся к рации…
— Билли, ты слышишь меня?
— Да, босс.
— Где Лайс и Эндрю?
— В туалете.
— Чем они там занимаются, черт возьми?!
— Не знаю, они заперлись, — спокойно сказал Билли.
— И нет никакой возможности узнать, что они делают?
— Только если выломать дверь.
Фил Андерсен выключил рацию и долго, едва ли не с ненавистью, смотрел на нее.
«Лайс слишком много знает, — подумал он, — а сейчас он слишком долго ждет. Чего он ждет?!.. Лайс профессионал и не может не чувствовать опасности. А что это значит?.. Прежде всего, что Лайс и его толстый дружок могут попытаться выкинуть какой-нибудь фокус».
Страх, казалось, пришел ниоткуда. Страх был темным, как ночь и липким, как вспотевшие руки.
«Странная «красотка» генерала Кошкина ушла, но Лайс ждет… — эта мысль не давала покоя и буквально сверлила мозг. Ладони Фила Андерсена помимо воли сжали руль машины. — Значит, Лайс и в самом деле что-то задумал… Он становится опасным, как ядовитая змея привязанная к дереву!»
Фил Андерсен снова нажал на кнопку на рации.
— Билли, пришли мне одного человека… У меня появилась маленькая проблема.
— Сорелли подойдет?
— Лучше Ника Мозли.
Пару секунд Билли сопел в трубку.
— Хорошо, босс, — глухо сказал он.
Ник Мозли был одним из лучших специалистов по ликвидации. Официально он не числился на службе в секретной службе. Ник Мозли — «Грязный Мозли» — получал свои деньги из неофициального фонда Фила Андерсена.
— Да и вот еще что… — Фил поморщился. — Нужно немного прощупать русскую «красотку». Передай своим парням, чтобы они поработали под хулиганов. А в конце обыщите ее хорошенько!..

19.

Прежде, чем начать разговор, толстяк Эндрю тщательно осмотрел туалет и проверил все три кабинки. Они были пусты.
— Мы должны остаться в кафе, — убежденно сказал толстяк.
— Игра окончена, Эндрю, — возразил Джонни. — Вполне возможно, нужен еще один пароль.
— Никакого второго пароля нет, я уверен! — Эндрю даже притопнул ногой. — Джонни,  рыжеволосая бестия «купила» тебя как заурядного дилетанта. Она намекнула на второй пароль, но это была самая элементарная проверка, понимаешь ты это или нет?!.. А ты растерялся и попросту выдал себя. Прости меня, Джонни, но ты повел себя как последний кретин.
— Но тогда что я должен был ответить на ее вопрос «Кто?»
— Да ничего!.. Ты должен был улыбнуться в ответ и пожать плечами. Ты проиграл, Джонни!.. Но, повторяю, мы должны остаться здесь.
— Зачем? — Джонни рассматривал в зеркале свежие царапины на своем лице.
— Во-первых, хотя бы потому что на улице нас ждут люди Фила Андерсена. А, во-вторых, эту рыжеволосую «красотку» мог подсунуть нам и сам Андерсен.
— А смысл?
— Возможно, слишком хитроумный Фил подозревает, что ты носишь копию компромата с собой.  Вдруг он решил, что ты захочешь подбросить его русским?
— Я не сдаю своих, даже если они откровенные негодяи, — сухо заметил Джонни. — И если «красотка» пришла от Фила, почему она не взяла конверт?
— Потому что в нем могли оказать те документы, которые дал нам сам Андерсен. Это очень тонкая игра, Джонни. И пойми, если мы покинем кафе сейчас, мы прекращаем игру. Но с чем, в итоге, мы остаемся?! С двумя конвертами в твоем кармане, за один из которых нас наверняка могут обвинить в предательстве.
Джонни снова хотел что-то возразить, но Эндрю энергично замахал обеими руками.
— Джонни, малыш Джонни, я не могу знать всего!.. Эта игра слишком сложная, чтобы я смог понять все и сразу. Но если рыжеволосая «красотка» не взяла конверт, значит, кому-то нужно чтобы все было именно так.
— Кому?.. Шефу рыжеволосой генералу Кошкину?
— Вряд ли Кошкину нужна такая хитроумная игра. Его интересует только информация в конверте. А теперь пошли работать, Джонни. Я уже не сомневаюсь, что наша юная официанточка уже скучает по тебе.

20.

Но Эндрю ошибся… На соседнем стадионе закончился футбольный матч и кафе «Режанс» наполнилось многочисленными, шумными посетителями. У курносой девушки официантки была масса работы, и Джонни пришлось скучать в одиночестве возле стойки бара. Впрочем, иногда девушка находила секунду, чтобы улыбнуться ему. Она явно не держала зла на Джонни, легкомысленно и на одну минуту увлекшегося рыжеволосой красавицей.
Эндрю часто посматривал на часы.
«Чертово время!..» Сердце толстяка подрагивало от напряжения как заячий хвостик.
Тем не менее, время шло и без четверти одиннадцать шум в кафе неожиданно стих. Джонни Лайс вдруг почувствовал на спине чей-то пристальный взгляд и оглянулся… В дверях кафе стояла яркая, голубоглазая блондинка.
— Ничего себе, вот это очаровашка!!.. — простодушно удивился пьяный крепыш в раскрашенной под футбольный мяч кепке.
Случайная фраза осталась без комментариев со стороны застывших посетителей.
Красавица-незнакомка наконец двинулась в сторону бара. Всем мужчинам вдруг пришла в голову в мысль, что они никогда не задумывались о своей собственной походке. Как оказалось, простое движение женских ножек могло произвести целую бурю чувств даже в еще неостывших сердцах футбольных болельщиков.
— Бурбон, пожалуйста… — низким, грудным голосом сказала блондинка.
Бармен случайно опрокинул стакан и только потом понял, что смотрит не на свои руки, а на полуобнаженную, восхитительную грудь незнакомки.
Джонни прикурил сигарету.
— Добрый вечер, Джоан, — тихо сказал он.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — блондинка улыбнулась, не взглянув на Джонни.
— Мне подсказал ваше имя старина Арни.
— Удивительно!.. Это не в его правилах.
Мужская часть посетителей «Режанс» явно завидовала Джонни… Его неслышный диалог с красавицей, казалось, имел довольно интимный характер. Джонни сунул руку в карман куртки.
— Вам привет от доктора Элоиза Хартли, — неожиданно сказала красавица.
Она с любопытством смотрела на конверт, но так и не сделала попытки взять его.
«К черту!.. — подумал Джонни. — Больше никаких отгадок пароля наобум».
— Я не знаю никакого доктора Хартли! — твердо сказал он.
 Оглушительная пощечина «взорвавшаяся» на скуле Джонни вызвала дружный хохот у футбольных фанатов. Дружный смех вряд ли уступал по эмоциональному всплеску радости после забитого гола. Улыбнулась даже тройка «преподавателей», причем они снова не забыли сделать отметки в своих блокнотах…
Красавица-блондинка спокойно покинула кафе.

21.

Джо Дорен с трудом приподнял гудящую голову от асфальта. Страшно ныла левая скула, а правый глаз заплыл почти полностью.
— Как вы, мсье?..
Рядом с Дореном присел на корточках полицейский сержант.
— В норме… — Дорен пошатываясь, встал. — Где рыжая «красотка»?
— С ней все в порядке, мсье. Она ушла…
В десяти шагах от Дорена лежали на асфальте два типа из службы внутренней безопасности Фила Андерсена. Оба громилы подавали признаки жизни, но, судя по всему, эти признаки пока носили чисто рефлекторный характер — это были стоны и не совсем скоординированные движения конечностей.
— К сожалению, я не могу арестовать этих негодяев, мсье, — сказал Дорену сержант. — Их документы в полном порядке, а в управлении подтвердили, что они находятся при исполнении служебных обязанностей.
Дорена чуть шатнуло и он оперся на заботливо подставленное плечо сержанта. Громилы на асфальте попытались встать, но один из них тут же опустился на колени. Второй  оказался куда более крепким парнем. Он справился с болью, плюнул на асфальт и громко сказал Дорену:
— Запомни, меня зовут Филипп, скотина. И мы еще встретимся с тобой!
Сзади послышался легкий стук женских каблучков. Дорен оглянулся… По темной алее слабо освещенной спрятанными в густой листве фонарями неторопливо шла молодая женщина. Поравнявшись с Джоном Дореном, она окинула его безразличным взглядом.
«Блондинка…» — механически отметил про себя Дорен.
— А ну, стоять!.. — грубо рявкнул женщине Филипп.
Женщина остановилась и посмотрела на сержанта полиции. Тот отвел глаза и потупился.
— К сожалению, я не могу помочь вам, мсье, — шепнул сержант Дорену. — Это ваши внутренние разборки в контрразведке.
Дорен кивнул.
— И, пожалуйста, учтите, что в кустах справа лежит еще один тип, — тихо добавил сержант. — Та первая, рыжеволосая, стукнула его сумочкой по голове, но удар получился таким, словно в сумочке лежала гиря.
— Благодарю вас, сержант…
Джон Дорен набрал в грудь побольше воздуха и резко выдохнул. Потом он помотал головой, прогоняя остатки сонной одури.
Филипп уже тронулся навстречу застывшей на месте блондинке. Джо Дорен сделал то же самое. В кустах справа что-то зашевелилось и застонало… Дорен, не глядя, ударил туда ногой. Возня в кустах сразу же затихла.
Когда до Филиппа осталось три шага, Дорен поднял сжатые кулаки к лицу. Блондинка чуть посторонилась, давая пройти вперед своему защитнику. Ее взгляд остался таким же холодным и спокойным.
Молодая женщина принимала все как должное.

22.

— Наверное, эти красавицы специально затачивают маникюр, когда идут на встречу со связником, — Джонни снова рассматривал в зеркале свое лицо. — Эндрю, у меня не казенная физиономия!
— А мне жалко свои мозги, — толстяк сосредоточенно тер лоб ладонью. — Чертова работенка!.. Эта блондинка провела тебя как ребенка, Джонни. Зачем ты сказал, что не знаешь доктора Хартли?!
— А зачем она вообще спросила об этом?
— Видишь ли, Джонни… — Эндрю немного расслабился и даже снисходительно улыбнулся. — Все дело в том, что ты соврал. Разумеется, ты знаешь кто такой доктор Хартли. Это знают и все, в том числе и русские.
— Ну и что?
— А то, что на конспиративных встречах не врут, Джонни! «Красотка» решила проверить твою реакцию. Но вместо того чтобы удивиться или хотя бы переспросить от кого привет, ты ляпнул первое, что пришло тебе на ум. Иными словами, ты едва ли не сказал в открытую, что ты не тот человек, к которому пришла наша «красотка». Впрочем, ладно… Я все-таки что-то начинаю соображать. Мы снова должны остаться, Джонни.
— Чтобы я получил третью оплеуху?
— Неужели ты не понимаешь, что кто-то пытается запутать нас?!
— Только по коготкам, — попробовал пошутить Джонни.
— Дай мне еще один час, Джонни! — взмолился толстяк.
Он молитвенно прижал к груди руки.
Джонни улыбнулся ему, но согласился явно нехотя…

23.

Молоденькая официантка старалась не смотреть в сторону Джонни. На раскрасневшемся от обиды лице девушки застыла горькая разочарованная усмешка.
Джонни вздохнул и попросил у бармена одно виски.
Эндрю снова устроился за своим столиком.
«Надеюсь, ждать осталось не долго!..» — он взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать минут двенадцатого.
Болельщики весело хохотали и, поднимая стаканы с пивом, расплескивали его на пол. Кое-кто поглядывал на Джонни и все еще ухмылялся. Крепыш в футбольной кепке провозгласил тост «за прекрасных и драчливых незнакомок». Дружный хохот покрыл весь прочий шум.
Через пять минут Джонни заказал еще одно виски.
— Пожалуйста, не пейте так много!
Джонни чуть повернул голову — рядом стояла девушка официантка.
Джонни улыбнулся:
— Хорошо. Но вы так и не сказали, как вас зовут.
— Допустим, Эльвира.
— А почему допустим?
— Мне просто нравится это имя.
— Значит, на самом деле вас зовут по другому?
— Да.
— Что ж, сейчас я попробую угадать…
Легкий разговор отвлек Джонни от мрачных мыслей. Милое лицо девушки было настолько свежим,  чистым и даже наивным, что Джонни невольно потянуло в улыбку…

24.

Комиссар полиции Мишель Гуно умел ждать. Но, стоит заметить, что его умению ждать в этот вечер помогала давняя неприязнь к Филу Андерсену. Еще пять лет назад старый комиссар заподозрил его в торговле наркотиками. Но «крыша» Фила была непробиваемой.
«Разумеется, Джонни Лайс не мог принести мне компромат на Андерсена, — размышлял  про себя комиссар. — Полиция и зарубежная «сикрет сервис» пусть даже союзника слишком разные организации. Но он бы мог отдать его в любую газету… Правда, такая утечка дорого бы обошлась Лайсу, а он все еще хочет работать в секретной службе…»
Комиссар пошевелился и стал массажировать руками затекшую голень. Он явно засиделся в машине, но выходить не стоило по двум причинам: во-первых, колено стало бы болеть еще больше, а, во-вторых, не стоило попадаться на глаза людям Фила Андерсена.
Раздался требовательный телефонный звонок.
— Да?.. — комиссар продолжал растирать ногу.
— Обе русские «красотки» сидят в аэропорту, — доложил ему сержант. — Джону Дорену оказана первая медицинская помощь. Откровенно говоря, этому парню здорово досталось…
— О Дорене потом! — оборвал комиссар. — Что сейчас делают русские «красотки»?
— Пьют кофе, шеф. Судя по всему, они ждут самолет в Москву.
— Вы уверены в этом.
Голос в трубке помолчал.
— Хорошо, шеф, я сейчас проверю, взяли ли они билеты…
«Вполне возможно, что эти две девушки ждут не только самолет…» — подумал комиссар.
Он приказал капитану, курившему возле машины, расставить людей так, чтобы вход в «Режанс» был виден двум-трем парам полицейских.
— Будет пальба, шеф? — спросил капитан.
— Возможно. Фила Андерсена брать только по моему приказу… Понятно?
— А если Андерсен выкинет какой-нибудь фокус?
— Тогда я возьму его сам… Лично!

25.

Крепыш в футбольной кепке снова потребовал пива… Девушка-официантка не хотя отправилась выполнять заказ. Джонни остался один и тут же попросил у бармена одно виски.
Молчаливый гигант за стойкой наклонил бутылку к стакану.
«Одно виски… Два… — считал про себя Джонни, меланхолично наблюдая за струйкой спиртного текущей в стакан. — Три виски… Четыре…»
Виски полилось на стойку. Неожиданно Джонни понял, что вокруг стоит полная тишина. Он на всякий случай потрогал поцарапанную щеку и только потом оглянулся.
Прямо ему в лицо смотрели огромные, пронзительные зеленые глаза. Перед Джонни стояла брюнетка почти неземной красоты.
Эндрю за дальним столиком подавился кофе. Пьяный малый в футбольной кепочке присвистнул и едва не сполз со стула на пол.
Джонни Лайс с трудом сглотнул вдруг ставшую тягучей слюну. Молчаливая пауза казалась бесконечно долгой.
— Добрый вечер, Кэтрин, — не без труда, наконец, выдавил из себя Джонни.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила женщина.
— Мне подсказал ваше имя старина Арни.
— Удивительно!.. Это не в его правилах.
Джонни на всякий случай поднес правую руку к лицу, примерно так же, как это делает боксер в стандартной стойке защищаясь от удара, а левой протянул конверт.
— Что это? — безразлично спросила красавица.
— Это… Как его?.. — Джонни сбивала с толку мысль о неизбежной пощечине. — Ну, в общем, это для вашего шефа генерала Кошкина.
«Идиот! — тут же выругал себя Джонни. — Я играю роль их связного, а говорю «для вашего шефа».
К удивлению Джонни пощечины не последовало. Женщина присела за стойку и заказала шампанское. Джонни положил конверт на стойку рядом с ее локтем.
«Все, я сделал свое дело!..» — с облегчением подумал он.
Что-то тяжелое, с металлическим стуком, упало на пол. Джонни посмотрел вниз. Под стулом красавицы-брюнетки лежал пистолет с глушителем.
«Русский «Макаров» образца 2005 года…» — легко определил Джонни.
Он нагнулся и поднял пистолет. Быстрое движение опытного разведчика получилось довольно простым и непринужденным. Пистолет в ладони Джонни не увидел никто кроме Эндрю.
— Возьмите и немедленно спрячьте! — прошипел Джонни красавице. — Вы что с ума сошли?.. Кто приходит на такую встречу с ружием?
Он положил пистолет на женские колени, подсунув его под сумочку. Красавица неторопливо отхлебнула шампанское. Джонни поправил сумочку, чтобы скрыть оружие от чужих любопытных глаз. Потом он решил встать, чтобы заслонить «красотку» своей спиной.
 Все дальнейшее случилось так быстро, что даже толстяк Эндрю не без труда зафиксировал происшедшее: красавица-брюнетка сделала едва уловимое движение ногой, и Джонни хрюкнул от дикой боли ниже пояса. Потом он сложился пополам и упал лицом на пол.
Женщина взяла пистолет со своих колен и нажала на спуск… Вспыхнул огонек зажигалки. Красавица прикурила сигарету и неторопливо пошла к выходу. Конверт остался лежать на стойке.
Эндрю застонал и закрыл лицо руками.
«Господи, Джонни!.. — с отчаянием подумал он. — Конечно же, на встречу со связником только последний идиот приходит с оружием. Но только еще больший идиот или «подсадная утка», способны поверить в эту несуразицу!»
Курносая официантка с удовольствием опрокинула на распростертого Джонни поднос с пятью большими, пивными кружками…

26.

Стрелки часов на стене бара показывали пять минут первого.
Джонни Лайс сидел за столиком возле выхода и тупо рассматривал пустой стакан.
Толстяк Эндрю уже в третий раз прошел мимо, давая понять, что им срочно нужно поговорить в туалете. Когда за Эндрю очередной раз захлопнулась дверь, следом за ним направился ухмыляющийся здоровяк в кожаной фуражке.
— Вам больно, да?..
Джонни поднял глаза.
У молоденькой официантки было заплаканное лицо.
— Я не хотела!.. Я споткнулась о вас совершенно случайно.
Джонни молча пожал плечами. Девушка села и осторожно погладила его по руке.
— Простите меня, пожалуйста!
— Ничего, я уже привык, что меня бьют женщины, — горько улыбнулся Джонни. — Холодный душ из пяти кружек пива — не в счет.
Из туалета с громким воплем вылетел Эндрю. Удирая к выходу, толстяк опрокинул стул, чтобы остановить преследующего его темпераментного здоровяка в кожаной фуражке.
— Меня не нужно жалеть, — Джонни подставил здоровяку подножку и тот рухнул на опрокинутый стул. — Извините, кажется, у моего друга небольшие проблемы.
Разборка с рычащим от негодования здоровяком отняла у Джонни всего несколько секунд. Затем он снова сел за стол и снова уставился на пустой стакан…

26.

Из кафе пулей вылетел Эндрю Макгроу. Толстяк побежал сначала налево, потом, словно вспомнив что-то, направо.
Фил Андерсен вдруг почувствовал легкий холодок под левой лопаткой. Он включил рацию и тихо сказал:
— Внимание всем!..
Фил Андерсен не отрываясь смотрел на Эндрю. Тот наконец остановился на противоположенной стороне улицы. Чуть отдышавшись, Эндрю рванул из кармана сотовый телефон.
Фил Андерсен переключил канал на рации на «нулевой» кодированный канал.
— Мозли, ты слышишь меня? — почти прошептал он.
— Да.
Мозли никогда и никого не называл «шефом» или «боссом».
— Ник, ты уберешь Лайса, как только мои парни вытащат его из кафе.
— Понял.
В рации щелкнуло, голос Мозли исчез. Фил Андерсен перевел дыхание и снова переключил рацию на общий канал.
— Внимание всем!.. — уже громко сказал он. — Взять Джонни Лайса и Эндрю Макгроу!

27.

…. Эндрю позвонил через минуту после своего исчезновения.
— Джонни, я все понял!.. — толстяк никак не мог справиться с бурным дыханием. — Я звоню с улицы и отлично вижу, что кафе окружено тройным кольцом: здесь не только люди Фила Андерсена, но полиция и еще кто-то… Это ловушка, Джонни! Немедленно избавься от конверта Андерсена и моего «дубликата» тоже! Если нас возьмет Андерсен, компромат на него исчезнет в ближайшем канализационном люке, но и мы исчезнем вместе с ним. А если нас схватит полиция, то нас обвинят, не без помощи Андерсена, в предательстве!!..
— Хорошо, — коротко согласился Джонни.
— Будет лучше, если ты отдашь конверты кому-нибудь из посетителей кафе, — торопливо продолжил Эндрю. — Их поздно сжигать или топить в унитазе! Отдай их немедленно хоть кому-нибудь!..
Неожиданно голос Эндрю исчез. В телефонной трубке послышалось далекое, чужое «Стоять, толстое рыло!» и неясный шум, похожий на звуки борьбы.
Джонни выключил телефон и посмотрел на заплаканное лицо официантки. Девушка снова сидела рядом с ним.
— Добрый вечер, Лаура, — сказал Джонни.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?! — более чем искренне удивилась девушка.
— Мне подсказал ваше имя старина Арни.
— Удивительно!.. Это не в его правилах.
У Джонни вдруг нервно дернулась шея…Но курносая и милая простушка Лаура явно не собиралась пускать в ход кулачки.
— Держите, и спрячьте это, пожалуйста, — Джонни быстро положил на стол два конверта.
— Зачем?
— Затем, что эти конверты могут стоить мне жизни, милая Лаура.
Девушка быстро взяла конверты и сунула их под крохотный фартук.
— Если вам удастся, пожалуйста, уничтожьте конверты, — попросил Джонни.
Девушка кивнула:
— Можно сжечь их в печке на кухне, — сказала она.
Лаура встала… Почти тут же в кафе ввалилась толпа из отдела собственной безопасности во главе с мистером Филом Андерсеном.
Девушка бросилась в сторону кухни.
— Стоять! — громко рявкнул Андерсен.
Девушка побежала… Опрокидывая пустые столики и сбивая с ног посетителей за ней устремились трое из свиты Андерсена. Но девушка успела добежать до заветной двери и захлопнула ее.
Тем временем, стеклянные двери кафе снова распахнулись. На пороге, в окружении едва ли не десятка агентов появился сам комиссар полиции Парижа Мишель Гуно.
В возникшей неразберихе никто не обратил внимания на то, как покинули кафе двое импозантных джентльменов со своей спутницей сидевших рядом со столиком Эндрю. Впрочем, на них и раньше никто не обращал внимания. Может быть, сам Эндрю, в конце концов, кое о чем и догадался, глядя на их улыбающиеся лица, но в данной момент он лежал связанным в машине Фила Андерсена, а на его груди покоился огромный кулак громилы с лицом наемного убийцы.

28.

Комиссар полиции Мишель Гуно гордился своим сходством с великим Наполеоном. Правда, он вспоминал о нем, только после очередной успешной операции и тогда на рабочем столе комиссара появлялась бутылка конька с именем воинственного императора.
— Итак, я надеюсь, дружище Андерсен, что ты не считаешь меня идиотом? — комиссар подался вперед всем своим грузным телом, не отрывая взгляда от лица «гостя». Мистер Андерсен даже при желании не мог избежать насмешливого взгляда — вот уже полчаса как он был прикован наручниками к подлокотникам кресла. — У нас есть еще пара часов, прежде чем твои хозяева смогут добраться до моего кабинета. Но я уверен, что их ждут горькие разочарования.
— Немедленно снимите наручники! — у Фила Андерсена было красное от гнева лицо. — Это произвол!
— Разве? — делано удивился комиссар. — А, по-моему, это простой допрос зарвавшегося типа. И, кстати, я не хочу, чтобы ты опять устроил драку с моими ребятами.
— Ты плохо кончишь, Мишель! — Андерсен сделал очередную попытку вырваться, но снова обмяк и откинулся на спинку кресла.
— В таком деле главное, хорошо начать, Фил. А для этого у меня есть несколько хороших вопросов. Итак, вопрос первый: почему у официантки из кафе вдруг оказался конверт с описанием твоих темных делишек, Фил?
— Во-первых, я не знаю!.. Во-вторых, Джонни Лайс ограбил мой сейф и там, в кафе «Режанс», он хотел отдать русской «красотке» эти секретные документы. В-третьих, комиссар, вы сорвали мою операцию.
— Хорошо, так и запишем…
Мишель Гуно и в самом деле что-то записал в протоколе допроса.
— Идем дальше, Фил. Точнее говоря, попытаемся продолжить твою версию. Итак, Джонни Лайс должен был отдать русской «красотке» секретные документы. Но почему вместо одной «красотки» на встречу с Лайсом пришли целых три? Кроме того, почему каждый раз бедняга Лайс получал оплеуху и конверт оставался в его кармане?
Андерсен приоткрыл было рот… Но слов не было. Были только предположения — громоздкие, неясные и запутанные. Его ответа так и не последовало.
— Я понимаю, Фил, — комиссар Гуно кивнул. — Будь я на твоем месте, я бы тоже запутался в версиях. Но давай немного порассуждаем с тобой вслух. Что нам известно?.. В кафе «Режанс» действительно приходили три русские «красотки». Это факт. Но есть и еще один странный факт о котором я уже упоминал — у официантки кафе нашли компромат на Фила Андерсена, который ей передал Джонни Лайс. Какой напрашивается вывод? Пока только один, что по не совсем понятным причинам, ты, Фил, решил передать русским компромат на самого себя.
— Это же дикая глупость, Мишель! — взорвался Фил.
— Не будем спешить с оценками, — комиссар Гуно снисходительно улыбнулся и сложил руки на пухлом животе. — Но я уверен, что ты решил затеять с русскими некую игру, Фил. Возможно игру напрямую связанную с предательством. Русские отлично знают твою репутацию. Понимаешь ход моих мыслей?.. Спрашивается, в каком случае они могли бы поверить тебе? Только в одном, если бы ты сдал им, скажем так, самые нелицеприятные факты своей биографии.
— Тогда почему ни одна из «красоток» не взяли конверт?!
Комиссар Гуно хитро прищурился:
— А ты разве не понимаешь?
— Нет!
— Потому что Джонни Лайс вел себя самым идиотским образом, Фил. Я уже успел немного послушать стоны и вопли толстяка Эндрю Макгроу. Он шесть раз назвал своего друга «кретином» и три раза «полным идиотом». Правда, когда он узнал, что компромат на тебя Фил, теперь находится в надежных руках, а точнее говоря в моих, он очень быстро успокоился. Теперь Эндрю Макгроу готов сотрудничать с нашим следствием. Кажется, он даже готов подписать чистые листы протокола, предоставив честь их дальнейшего заполнения объективной французской полиции.
Андерсен молчал, с ненавистью рассматривая довольное лицо комиссара.
Мишель Гуно снисходительно улыбнулся.
— Тебе нечего возразить мне, Фил?
— Подожди, Мишель, подожди!.. — Фил Андерсен затравленно оглядывал кабинет комиссара, словно искал подсказку. — Хорошо, путь так… Только допустим, что так! Но тогда, где документы, которые пропали из моего сейфа?
— Вот тут мы и переходим к самому интересному второму вопросу, Фил. Не сомневаюсь, что якобы похищенные у тебя документы в данный момент находятся у русских. Рано или поздно милейший доктор Хартли найдет этому подтверждение. И кстати, лично я уверен, что ты успел отдать русским эти документы до того, как началась операция в кафе «Режанс». Русские не поверили тебе, и ты был вынужден пойти на более решительный шаг — сдать им самого себя. В сущности, только за этим ты и затеял всю эту возню в «Режанс»… — комиссар усмехнулся. — Иначе говоря, ты воспользовался удачным стечением обстоятельств. Посуди сам, задание на операцию «Добрый вечер» ты получил от своего шефа доктора Хартли. Пусть получил его не напрямую, но ты все-таки знал, что за всем стоит доктор Хартли. В случае провала операции, ты бы мог свалить все на него. Ах, мол, начальник решил угробить своего строптивого заместителя и вздумал подбросить липовый компромат на своего зама русским. В сущности, это идеальное алиби для тебя, потому что оно пусть косвенно, но верно уничтожало сам компромат. Ты очень умен, Фил. Но ты все-таки ошибся. Компромат нашли не у Джонни Лайса, а у девочки-официантки. При формальном рассмотрении дела, а я надеюсь, что оно таким и будет, мне не удастся доказать, что Джонни Лайс имел к нему какое-то отношение. Во-вторых, ты слишком быстро занервничал и решил избавиться от Лайса. Кстати, Фил, твоего дружка Ника Мозли взяли прямо на порожках «Режанс». Он рассчитывал, что Лайса будут выводить твои люди, и ему легко удастся уйти после парочки выстрелов в спину Лайса. И Мозли очень удивился, когда получил рукояткой пистолета по башке. Сейчас он в больнице, но, я уверен, что он окажется очень словоохотливым, когда поймет, в какую историю влип.
Андерсен вдруг почувствовал, что устал. Но он все-таки выдержал тяжелый взгляд Мишеля Гуно и вяло хмыкнул.
— Вы забыли одну маленькую вещь, комиссар.
— Какую?
— Вы проверяли девчонку, которой Лайс отдал конверт?
— Разумеется, — комиссар снисходительно улыбнулся. — Но, во-первых, девчонке, которую ты сейчас пытаешься выдать за опытную шпионку, только двадцать лет. Во-вторых, она не очень расторопна и не успела сжечь конверт, полученный от Джонни Лайса. И, в-третьих, у нее все в порядке с паспортом.
— Генерал Кошкин сможет сделать тебе, Мишель, такой паспорт на имя Наполеона, что его достоверность подтвердят даже в ЦРУ.
— А документы не нужно подделывать, Фил. Девчонка и в самом деле русская… Русская студентка. На родине у нее возникли финансовые проблемы, и она решила немного подработать в Париже. У нее тут живут дальние родственники, а что касается работы… Ну, посуди сам, что еще может уметь делать девушка в таком возрасте? Разве что работать официанткой.
— А что это за официантка, к которой нужно обращаться с помощью пароля?!
— Какого пароля? — комиссар торжествовал. — Не считай меня за полного идиота, Фил. Мы все проверили, русскую девчонку действительно зовут Лаура Петровна Дорожкина .
— Тогда кто такой «старина Арни»?
— Бармен.
Фил довольно искренне удивился.
— А почему «не в его правилах» называть чье-то имя?
— В том-то весь и фокус, Фил, что этот человек немой от рождения.
На столе комиссара полиции зазвонил телефон. Мишель Гуно снял трубку. Разговор был коротким и заставил комиссара картинно поморщиться.
— Да-да… Пропустите, — комиссар бросил трубку на аппарат. — Твои друзья уже здесь, Фил. Что ж, я не ожидал их так быстро. Впрочем, ладно… Последнее, что я сажу тебе, что я никогда не любил спецслужбы, в которые охотно берут таких как типов как ты. И я сделаю все, чтобы на этот раз ты не вышел сухим из воды.
«Кто приехал?! — радостно и лихорадочно пытался сообразить Андерсен. — Донхью?.. Он в Нью-Йорке… Неужели сам Курт Нейман?! Ну, тогда мы еще посмотрим кто кого!»
В кабинет вошли доктор Хартли и Джон Дорен. Лицо последнего украшали синяки и ссадины от чего оно выглядело не очень дружелюбным.
Мистер Андерсен, еще не веря своим глазам, открыл было рот, но ничего не сказал… По его лицу, ставшим белым как снег, прошла судорога.
Доктор Хартли присел на краешек кресла.
— У тебя проблемы, Фил? — мягко спросил он. — Уверен, я и мой друг мистер Дорен из министерства иностранных дел поможем тебе решить их.
Андерсен рванулся так, что едва не сломал руку.
— Спокойнее, Фил! — весело подбодрил его комиссар Гуно. — Посмотри, ведь рядом с тобой только твои друзья.
— Идите вы все к черту! — взвыл Андерсен.— Я требую адвоката!
Но в его голосе уже не было прежней уверенности…

29.

Лаура стояла возле окна и тихо всхлипывая, водила пальцем по покрытому дождевыми каплями стеклу. Замысловатые дорожки дождевых капель были непредсказуемыми, но девушка легко угадывала их дальнейший путь.
Генерал Кошкин сидел за столом и деловито просматривал бумаги.
Перед его столом сидели три ослепительно красивые девушки. Все трое явно волновались, с тревогой посматривая на лицо шефа.
— Итак, Инночка, Женечка и Катюша… — генерал Кошкин выдержал крохотную паузу и, наконец, улыбнулся. — Будем считать, что экзамен сдан вами на «отлично». Комиссия профессоров с кафедры «Глубокой разведки» поставила вам именно такие оценки. Но есть и замечания. Например, доцент Щукин Виталий Семенович отметил, что вы явно переусердствовали с косметикой, а профессор Пельман Виктория Владимировна поставила вам всем только «четыре с плюсом» за хладнокровный артистизм в экстремальной ситуации.
Девушки, как по команде, радостно улыбнулись в ответ.
Лаура убрала руку от холодного стекла и громко всхлипнула носом. Генерал Кошкин покосился на девушку у окна.
— Ты еще здесь? — строго спросил он.
Лаура кивнула. Генерал Кошкин поморщился и снова обратил свой начальственный взор на девушек перед столом.
— Но, пожалуйста, учтите, что экзамен, сильно отличается от настоящей работы, — продолжил генерал. — В кафе «Режанс» вы должны были решить только одну задачу: кто перед вами, настоящий связник или контрразведчик. Инна нашла ответ, запутав Джонни Лайса проблемой второго пароля, Женя поймала его на элементарной лжи, а Катя «уронила» пистолет-зажигалку. Неплохо, но… — Генеральский палец ткнул в одну из бумаг. — Инна, ты не заметила, что женщина с коляской на углу возле «Режанс» взяла ребенка из коляски с правой стороны. Так берут только «куклу». Женечка, ты не обратила внимания на трех «бомжей» с полицейской выправкой. Девочки, запомните, что настоящие бомжи дерутся только в кино, а на самом деле они поддерживают друг с другом довольно мирные отношения. Теперь ты, Катенька… — генерал одобрительно кивнул красавице-брюнетке. — Все отлично и чисто!.. Признаться, я не ожидал, что сам мистер Андерсен будет следить за встречей. Молодец, что заметила его. Но повторяю, вас предупредили обо всем заранее, но на настоящей работе вам придется значительно сложнее. Кстати, о пощечинах. Не стоит злоупотреблять физическим воздействием на противника. Если вы вдруг догадались, что перед вами не тот человек, можно просто тихо уйти, а не устраивать финальную сцену из любовного романа.
Через пять минут три довольные красавицы покинули кабинет генерала Кошкина.
— Так-с, значит, теперь поговорим о тебе… — генерал сурово взглянул на Лауру. — Иди, сядь!
Девушка послушно села в глубокое кресло и опустила глаза.
— Тебе, что было поручено сделать?! — повысил и без того громкий голос генерал Кошкин. — Обеспечить техническую подготовку экзамена и только!.. А ты что там напридумывала?!..
— А что? — тихо спросила девушка. — Очень хороший пароль: «Добрый вечер, Лаура…»
— Тебя кто просил в дело вмешиваться и брать документы у Лайса, Лаура ты несчастная?!
— Я все рассчитала заранее.
— Заранее, да?! — генерал потряс конвертом перед носом девушки. — А это что я вчера по почте получил? Кто заменил конверт под носом Эндрю Макгроу?
— Ну, это просто… Кстати, вы за этими документами три года охотились, — тихо сказала девушка. — А я с самим Кио полгода работала.
— Хотела фокусницей стать?
— Хотела… А теперь я все равно буду шпионкой! — твердо сказала Лаура.
— Интересно, кто тебе разрешит?!
— Вы, товарищ генерал.
— Что-что?!..
— Ты, дед.
— Встать, когда разговариваете со старшим по званию! — хорошо поставленным командным голосом рявкнул Кошкин.
Девушка послушно встала.
— Все равно я буду шпионкой, — упрямо повторила она.
— Скорее, ты меня в могилу раньше времени загонишь… То же мне, Лаура! — Генерал Кошкин фыркнул и целую минуту рассматривал потупленное лицо девушки. — Как ты догадалась, что Зоя Воробьева сдаст информацию Хартли?
— Я за ней целую неделю на пляже наблюдала и это… — Лаура сделала неопределенный жест рукой. — Она только на мужиков глазела. А потом к ней этот приехал… Как его?
— Майкл Одри, — подсказал Кошкин.
— Ага, мультимиллиардер. Пляжные блондинки чуть с ума не посходили, — Лаура презрительно усмехнулась. — А Зойка даже пароль забыла. Я ей говорю: «Вам привет от дедушки». Она удивленно спрашивает: «От какого дедушки?!» И главное, смотрит не на меня, а на своего Одри, как он блондинкам автографы раздает. Дураку ясно — боится, что отобьют. Потом Зойка поняла, конечно, что к чему. Улыбнулась мне… А улыбка, как у голодной кошки.
— Ясно, — генерал достал из кармана кителя пузырек с лекарством. — На вот, накапай мне… Сколько там нужно?
— Сорок капель.
— Капай шестьдесят. Все нервы с вами порвешь… — генерал устало вздохнул.
Лаура прищурившись смотрела на край пузырька с которого одна за другой срывались капли.
— Все, дед.
Девушка поставила на стол перед генералом стакан с лекарством. Она ласково поцеловала Кошкина в седую макушку.
— Кстати, дед, а это ничего, если я обзаведусь собственной агентурой?
— Какой еще агентурой?! — удивился генерал.
— Да так… Пока маленькой, в общем, агентуркой, — Лаура отвела глаза. — Ты же сам говорил, что разведчик не должен терять старые связи.
— Ой, уйди, пожалуйста! — простонал генерал. — Агентурка еще какая-то… Детский сад, понимаешь. Откуда она у тебя?!
Девушка стояла уже у двери. Она загадочно улыбнулась.
— Ладно, дед, ты только не волнуйся!..
 
30.

Джонни Лайс только что закончил длинный телефонный разговор. Он лежал на диване, заложив руки за голову, и чему-то улыбался.
— Послушай, Эндрю, ты когда-нибудь был в Петербурге? — наконец спросил он.
— Нет, а что? — толстяк изучал под микроскопом очередную микропленку.
— Говорят, что в этом городе влюбленные встречаются возле памятника Пушкину.
— Пушкину?.. — Эндрю, не отрываясь от глазка микроскопа, почесал затылок. — Ты что-то путаешь, дружище. Насколько я знаю, памятник русской Царь-пушке находится в Кремле.
— Настоящий контрразведчик никогда ничего не путает, — Джонни снова загадочно улыбнулся. — Ты еще не забыл ту девчонку официантку?
— Нет, а что?
— Да так… — Джонни взбил кулаком подушку и уткнулся в нее носом. — Просто интересно. При случае мы можем сыграть с тобой в одну очень любопытную игру.
— Какую?
— Девушку-официантку из кафе «Режанс» все-таки на самом деле звали Лаура и она знала пароль.
— Это простое совпадение, Джонни. Неужели комиссар Гуно не убедил тебя в этом?
 — Разумеется, нет.
 — Послушай, Джонни, во-первых, ты лежишь на моем личном диване, который я сам притащил в лабораторию. Во-вторых, ты валяешься на нем уже целый час и ничего не делаешь, — толстяк, наконец, оторвался от микроскопа. — В третьих, после того, как ты занял место Андерсена, тебя буквально распирают идеи. Но если они как-то связаны с красивыми женщинами, я не советую тебе сразу начинать большую игру.
— Почему?
— Я надеюсь, что ты еще не забыл три оплеухи, которые получил в кафе «Режанс»? Если бы нам крупно не повезло с официанткой, в тюряге Эпшоу сейчас сидел ты, а не Андерсен.
— Хватит пугать, — все еще улыбаясь, возразил Джонни. — В отличие от тебя, Эндрю, я все-таки кое-что понимаю в своей работе и настоящих красавицах.
— Интересно, что?
— То, что случайностей в нашей работе не бывает. Понимаешь, Эндрю?.. Их просто не может быть. А вот будущая игра может оказаться очень и очень интересной!..


П Р О С Т О   С У П Е Р

1.

…По просьбе генерала Кошкина машина свернула с широкого, забитого машинами проспекта на пустую набережную. Генерал задумчиво смотрел на ноябрьский, уже перемешанный со снегом, дождь и курил трубку.
— … Короче говоря, Эмили Легран от нас еще в аэропорту ушла. Как сквозь землю провалилась, чертовка! — даже самые плохие новости майор Дубов докладывал бодрым, казенным голосом. — Уже неделю ее ищем, но никаких следов. Одним словом, эта Эмили настоящая супершпионка!
«Ну и погодка, елки-палки... Самая что ни на есть шпионская погодка», — вздохнул генерал и уже вслух спросил:
— Кто знает человека, который должен доставить груз «Януса»?
— Только она — Эмили.
— Если это так, то не все потеряно. Эмили, скорее всего, она послала к черту свое робкое начальство и затеяла собственную игру, — генеральская трубка пыхнула дымом. — Понял, Дубов?.. У Эмили давние и личные счеты с террористами из «Януса».
На набережной стояла одинокая женщина в легком плаще.
— Останови-ка машину, — бросил генерал шоферу.
Женщина не оглянулась на скрип тормозов черной «Волги». Она смотрела на темную воду реки и зябко поводила плечами. За ее спиной раздались шаги...
Генерал Кошкин остановился рядом, так, чтобы видеть лицо молодой женщины и вежливо кашлянул в кулак.
— Ну, здравствуй, Эмили... — тихо сказал он.
Женщина покосилась на генерала и ничего не ответила.
— Поехали, — генерал взял женщину под руку. — А то еще простудишься.
«Ну, товарищ генерал, вот это профессионал! — восхищенно подумал майор Дубов. — Нашел все-таки супершпионку!..»

2.

Эмили курила длинную сигарету и с насмешливым любопытством рассматривала раскрасневшееся от азарта лицо майора Дубова.
— Ваша карта бита! — доказывал майор. — Кто с тобой работает?! Стой, а то стреля... Тьфу, черт! Ты будешь говорить или нет?!
Эмили была готова расхохотаться.
Майор Дубов глубоко вдохнул — его следующая реплика обещала быть очень громкой…
— «Товарищ генерал, преступник пойман!» — быстро подсказала Эмили. — «Спасибо, сынок…» «Служу Родине, товарищ генерал!»
Генерала Кошкин стоял у окна и курил трубку.
— Иди-ка, отдохни, Дубов, —  не оглядываясь, бросил он майору. — Мы тут с Эмили  лучше с глазу на глаз поговорим.
Майор Дубов обиженно засопел и нехотя поплелся к двери. Закрывая ее за собой, он взглянул на насмешливое лицо молодой женщины.
«В два счета бы ее расколол, — с обидой подумал майор.— Путаются тут под ногами начальники всякие!»
Тихая пауза в кабинете была длинной и умиротворяющей.
Кошкин сел за стол и положил перед собой крохотный листок в целлофановом пакете.
— Вот, шифровочку при тебе нашли, Эмили, — генерал улыбнулся. — Кстати, твой «почтовый ящик» опять на пустынной набережной. Романтично, правда?.. Но ты повторяешься, Эмили.
Женщина отвернулась.
— Впрочем, дело даже не в этом, — мягко продолжил Кошкин. — Ты должна была взять шифровку и уйти. Но ты стояла и ждала. Ждала, даже не смотря на кошмарную погоду. Кого ты ждала, Эмили?..
— Пошли к черту! — в сердцах выпалила красавица.
Генерал покачал головой.
— Эмили, тебе уже двадцать семь лет. А ты все в шпионские игры играешь. Не надоело еще?
— Это моя работа.
— Да какая это работа!.. — отмахнулся генерал. — Слышь, Дубов.
Дверь мгновенно приоткрылась, и в комнату просунулось лицо майора.
— Поезжай сейчас на набережную и привези человека, которого ждала наша гостья. Может быть,  его дела задержали, — голос генерала стал строгим. — Кстати, если опять начнешь выкручивать руки подозреваемому, я тебе премии лишу.

3.

У молодого человека было открытое лицо и веселые глаза. Он с простодушным любопытством оглядывал кабинет генерала Кошкина.
— Так ты, почему на свидание опоздал, Костя? — генерал щурился, не отрывая пронзительных глаз от лица гостя.
Молодой человек пожал плечами.
— Вылет из Дубаи задержали...
— Ты летчик, значит?
— Второй пилот.
Генерал задумался. Он встал, отошел к окну и достал свою трубку.
— С Эмили давно знаком?
— Полгода, — Костя заерзал в кресле. — Слушайте, я ничего не понимаю! Зачем...
— Замуж-то Эмили звал? — перебил генерал.
— Звал... — Костя опустил голову.
— А она что?
— Ничего, — голос Кости дрогнул. — Сказала, что лучше потом... У нее дела какие-то, только она о них не говорит.
— Еще вопрос, сынок, — в облачке дыма сверкнул хитрый генеральский взгляд. — Когда вы про женитьбу говорили, а Эмили просила подождать, кто кого потом поцеловал?.. Ты ее или она тебя?
— А вам-то что?! — возмутился Костя.
— Колись, сынок,— генерал улыбнулся. — Тебе же лучше будет.
— А Эмили?
— И ей тоже.
— Ладно... — Костя грустно улыбнулся. — Она меня, конечно, поцеловала. Даже плакала. Только ведь все равно она отказала…
Генерал вспомнил женщину в легком плаще под дождем на набережной.
— Но плакала, значит? — он снова задумался. — Ладно, сынок, все не так уж и плохо…

4.

Домашний уют и сытный ужин располагали к сладкой дремоте. Но генерал Кошкин сидел за столом и рассматривал в лупу маленький листок с цифрами.
— Коля, у тебя опять заболит голова, — жена Нелли Петровна ласково погладила его по макушке. — Лучше ложись и отдохни.
— Отдохнешь тут, — проворчал генерал, не отрываясь от листка. — Этот чертов шифр ни один криптограф расколоть не может.
Женщина улыбнулась и взяла из рук мужа шифровку. С минуту она молча рассматривала ее.
— Ну, что?.. — с надеждой спросил Кошкин.
— Сейчас... — женщина наморщила лоб. — Тут написано примерно следующее: ««Лебедь» не согласился на акцию. Его нужно немедленно ликвидировать. Груз ждет отправки. Янус».
— Значит, ликвидировать? — уточнил Кошкин.
Жена кивнула.
— У тебя не голова, а компьютер, — проворчал генерал.
— Колечка, если бы я не научилась разбираться в твоих шифровках, я бы никогда не видела тебя дома, — Нелли Петровна поцеловала мужа в ухо. — Иди спать.
«Теперь я понимаю, почему супершпионы получаются только из женщин, — подумал генерал. — Они ими просто не рождаются!..»

5.

— Папочка, я спешу! — Олечка сердито сверкала глазами и была готова вскочить из кресла в любую минуту.
— Подождешь. Дело есть, дочка...
Генерал Кошкин расхаживал по кабинету, заложив руки за спину.
— Представь себе такую ситуацию: ты супершпионка и тебе поручили ликвидировать любимого человека. Чтобы ты сделала в первую очередь?
— Отказалась! — не думая, выпалила Олечка.
— Супершпионки никогда не отказываются от заданий. Тем более, если им удалось проникнуть в террористическую организацию. Это невероятная удача, понимаешь?.. Поэтому ты должна выполнить приказ.
На лице дочери мелькнула растерянность.
— Ну?.. — строго спросил Кошкин.
— Что, ну? — тихо переспросила Олечка.
— Чтобы ты сделала в первую очередь?
Олечка опустила голову и покраснела.
— Аборт! — выпалила она.
Генерал Кошкин подавился табачным дымом.
— Вот елки-палки!.. — выругался он. — Курить бросать надо.
— Я могу идти, папа? — Олечка справилась со смущением и с вызовом смотрела на отца.
— Иди... Молодежь, понимаешь!
Уже возле двери генерал окликнул дочь.
— Мишка твой сегодня приходил?
Олечка кивнула.
— Цветы принес?.. Целовал?
— И цветы принес и целовал.
— Свадьба когда?
— Ну, ты же знаешь, папочка, через две недели.
— Если возникнут проблемы, сразу ко мне, поняла? — генерал Кошкин постучал пальцем по столу. — Сразу!.. Кстати, и чему тебя только в аспирантуре учат?!..

6.

За три дня Эмили осунулась, но все равно держалась бодро и даже вызывающе. Тем не менее, сейчас в ее широко распахнутых глазах светилось удивление.
— Так-с, значит, будем прощаться, Эмили? — генерал Кошкин выкладывал на стол личные вещи задержанной. — Но сначала проверим все ли на месте в твоей сумочке. Итак, томик Пушкина, пистолет «Магнум-800», косметический набор с ампулой яда и все такое прочее... Кстати, шифровочку свою не забудьте.
Генерал положил поверх вещей листок бумаги.
— Все!.. А теперь ты можешь идти, Эмили.
Женщина сгребла вещи в сумочку и снова посмотрела на генерала. Кошкин вежливо улыбнулся. Эмили пожала плечами и молча вышла.
Через пару минут Кошкин встал и подошел к окну.
Эмили сидела на скамейке возле входа в здание ФСБ и внимательно рассматривала шифровку. Иногда она заглядывала в томик Пушкина и что-то торопливо записывала на одной из его страниц.
Через пять минут Эмили встала. Она шла к стоянке такси усталой, тяжелой походкой... Прежде, чем сесть в машину супершпионка Эмили Легран достала из сумочки носовой платок и приложила его к глазам.

7.

У медсестры были веселые глаза и конопушки на щеках. Она искоса и с гордостью, посматривала на свое новенькое обручальное кольцо на среднем пальце и чему-то загадочно улыбалась.
— Срочный аборт стоит двадцать пять тысяч рублей, — с неприязнью пояснила она Эмили. — Но если вы замужем, ваш муж должен сдать кровь.
— Я не замужем, — холодно пояснила Эмили.
Она старалась не смотреть на толстое и дешевое колечко на руке девушки.
— Хорошо. Ваш паспорт, пожалуйста.
Паспорт лежал в сумочке.
Медсестра перевернула несколько страничек и с удивлением посмотрела на Эмили.
— Простите, но... — она положила паспорт перед пациенткой.
В паспорте стоял свежий штамп утверждающий, что еще вчера подательница сего документа Зоя Федорова сочеталась законным браком с Константином Ивановым.
Эмили вспомнила доброе лицо генерала Кошкина.
«И не мечтайте, товарищи генерал!..» — усмехнулась она
Второй паспорт лежал за подкладкой сумочки. Эмили швырнула на пол первый паспорт и предъявила второй.
Медсестра перевернула несколько страничек... Удивленные глаза девушки стали похожи на два блюдца.
— Тут вы тоже замужем... — чуть слышно прошептала она.
Эмили нагнулась вперед и натолкнулась взглядом на штамп... Свадьба Людмилы Сидоренко и, опять-таки, Константина Иванова состоялась в тот же день, что и первая.
Медсестра восхищенно икнула.
— К черту!.. — громко сказала Эмили. — Я заплачу вам наличными. Тысячи долларов хватит?
Медсестра потерянно кивнула.
Когда Эмили выходила из кабинета, сзади раздался грохот упавшего тела. Эмили оглянулась. Медсестра сидела на полу и полусумасшедшими от изумления глазами смотрела на одну из банкнот. Штамп загса на ней был виден даже от двери.
«А майор Дубов просто идиот!» — подумала Эмили.

8.

Судорожно сжимая в кулачке направление, Эмили постучала в дверь кабинета номер семнадцать.
— Да-да! — сразу ответил ей сильный голос. — Заходите!
Эмили вошла. Одетый поверх формы в белый халат майор Дубов стоял возле гинекологического кресла и вежливо улыбался.
— Прошу! — он хмыкнул и кивнул на кресло.
Эмили шатнуло... Она привалилась спиной к стене и с ненавистью посмотрела на грубое лицо Дубова. Улыбка майора стала еще шире.
Эмили сунула руку в сумочку, но реакция майора оказалась быстрее. Эмили молча посмотрела на темный ствол «Макарова».
— Простите, вы будете делать аборт или нет? — вежливо спросил майор. — Решайте, пожалуйста.
— Пошел ты, кретин! — сквозь слезы крикнула Эмили и нащупала ручку на двери...
9.

В фойе больницы, в единственном мягком кресле сидел генерал Кошкин. Он читал газету и, казалось, не обращал внимания на детей. Двух-трех летние забавные малыши были везде: они с визгом бегали друг за другом, болтали ногами на впопыхах расставленных легких стульях, а самые отчаянные уже добирались до плакатов на стенах рассказывающих о вреде абортов.
Эмили попыталась сделать первый шаг, но не смогла. Прямо возле ее ног весело визжала, вопила и пищала целая куча-мала малышни.
Генерал Кошкин улыбнулся и перевернул страницу газеты.
— Я могу пройти? — хрипло спросила Эмили.
— Да, если сможете... — пожал плечами генерал.

10.

Двухлетняя Машенька ерзала на коленях отца и упрямо тянула руки к цветным карандашам на столе генерала Кошкина.
— Машенька, перестань сейчас же! — Костя слегка шлепнул дочь.
Девочка заревела так, словно ее попытались отдать Бармалею.
— Дети!.. — снисходительно сказал майор Дубов и подобострастно посмотрел на хозяина кабинета.
— Иди сюда, малышка, — генерал Кошкин взял девочку на руки. — Ну, что тут тебя интересует?
— Ка-лан-да-ши!.. — по слогам выпалила Машенька.
— Николай Петрович, я ведь, собственно говоря, зачем пришел? — начал Костя. — Не могу я так больше, я же не нянька.
— У вашей жены Эмили очень ответственная работа, — вкрадчиво напомнил майор Дубов. — Имейте совесть, гражданин.
— Я хочу иметь жену! — повысил голос Костя.
— Вы когда последний раз виделись с Эмили? — генерал Кошкин рисовал вместе с Машенькой огромный, цветной дом. Причем в качестве ученика выступал именно он. — Это было, кажется в Цюрихе?
— Да, семь месяцев назад. У меня рейс оттуда был, а погода...
— Семь месяцев! — глубокомысленно заметил генерал и посмотрел на Дубова.— То-то я гляжу на последних фото Эмили  одевает платья свободного покроя… Она одевала их даже когда ликвидировала банду террористов «Януса» в Стамбуле и когда устроила автогонки с перестрелкой в центре Бангкока.
Майор Дубов наморщил лоб, пытаясь угадать мысль начальства.
— Придется отзывать Эмили и как можно быстрее, — пояснил Кошкин. — Когда женщина рожает, она кричит на родном языке.
Дубов удивленно заморгал глазами.
— Товарищ генерал, Эмили ведь француженка!
— Ну и что? — генерал нагнулся к девочке — Машенька, ты что-нибудь знаешь по-французски?
— Знаю! — радостно сказала девочка. Она набрала в грудь побольше воздуха и громко выпалила. — Мой папа — Костя, а мама — Эмили!..
Генерал Кошкин и Костя переглянулись.
— Вот вам и французский язык! — улыбнулся генерал. — Учтите, Дубов, женщина всегда кричит на том языке, на котором говорят ее дети.
«Вот и приехали!.. Кажется, действительно придется отзывать Эмили, —  подумал  майор Дубов и почесал затылок. — А ведь какая шпионка эта Эмили была, а?!.. Просто супер!..»