Крылья. 8- Долгая, долгая жизнь

 Яр  поставил мне терем на берегу Срединного Моря. Здесь был перекрёсток его интересов. Рукой подать  до Персии с её новой религией. В Египет, через океан,   прилетал к Гору Кецалькоатль. Пернатые боги  состязались в построении пирамид. Главной  изюминкой  игры стали  следы на камнях сооружений, якобы оставленные  некими пришельцами из Космоса. Чем необычнее и необъяснимее  получались эти следы, тем с большим восторгом  о них рассказывалось.  Божественные озорники  представляли целые сценки из заседаний, будущих учёных мужей, на которых выдвигались самые разные мнения по поводу «тайн, хранимых пирамидами».  Боги  хулиганили до слёз и,  из их горл вырывался птичий клёкот. Молодость и азарт вседозволенности Вочеловечившихся   птиц   были так заразительны, что я с удовольствием принимала участие в этих представлениях.
 Совсем рядом  подрастала новая цивилизация, создавались легенды, рождались  боги.   Талантливый лекарь и  мой  ученик Асклепий.  Об его искусстве шла молва. Она  пережила человека. С Асклепием сравнивали всех его последователей, возможности врача преувеличивали.  Ему приписывали самые  удивительные исцеления  и то, чего не было.  Когда  о человеке -  Асклепии забыли, родился бог - Асклепий.
Трудяга Дедал, хоть и был царским внуком, но из- за своей хромоты всем  развлечениям предпочёл столярное ремесло. Его считали изобретателем пилы, тесла и отвеса.   Потом  о  Дедале начали  рассказывать, что он первый сделал  деревянные статуи богов с не прилипшими к туловищу руками и с отделёнными друг от друга ногами. Постепенно его хромота где- то, когда- то переплелась с образом искусного кузнеца Гефеста. И вот вам -  новый бог. Пикантная история произошла с Фриной. Красавица гетера была натурщицей у Праксителя и Апеллеса. Её красота стала опорой для образа Афродиты. 
Люди выбирали самых трудолюбивых, талантливых, чем- то выдающихся современников, передавали друг другу благодарную память о них. Со временем эта память перерастала в почитание и преувеличение, а они, в свою очередь, наделяли тех, о ком помнили, сверхъестественными способностями.
 Реальная, не вымышленная сила молодых богов росла. Божественные подростки совершали не только невинные  поступки. Иногда меня брала оторопь от их жестокости. Прекрасный, вечно - юный покровитель искусств  Феб  содрал кожу с пастуха Марсия, выигравшего у бога состязание в игре на флейте. Хронос, пожирающий   своих детей. Его дети, получающие удовольствие от своего «беспредела».  Однако народ взрослел, и взрослели, становились более человечными боги, созданные его воображением.  Правда, до этого ещё было очень далеко.
Здесь я  не занималась учительством. Эллины создавали культ здорового, совершенного  тела. По их убеждению,  оно  не могло не обладать прекрасной душой. Я стала повитухой и детским врачом.  Удивительны ощущения, когда держишь на руках новорожденного бога или героя.   Я  даже запретила Яру рассказывать  о будущем малышей. Домыслы оракулов могут быть  весьма далекими  от истины, а Яр не ошибался. Я приняла и вынянчила целые поколения   «бого - человеков».   Приняла, вынянчила,  вырастила,  сроднилась.
   Многих будущих героев их мамы прятали от ревнивых жён их отцов - богов или от своих мужей и отцов. Адюльтер стал самым естественным следствием здорового, не обременённого духовной работой, тела.   Иным мамам - богиням или нимфам и дриадам чуть- чуть не хватало времени для своих чад.   Частенько я оказывалась самым близким человеком для ребятишек.
Я, вдруг, вошла во вкус своей долгой жизни. Почему человек устаёт жить и желает  смерти? Свои болезни и беды родных приводят его к выводу, что пора уходить.  А, если, ты здоров, молод и вечен, как избежать скуки  повторяющихся зим и вёсен, любви и разлуки? Как не устать от встреч с одинаковыми   характерами и судьбами? Будет ли желание разбираться в особенностях и деталях?  Боги, птицы, неведомые существа, действительно, собиравшиеся в моём приёмном покое, сначала забавлялись своим бессмертием, устраивали различные козни, верящим в них людям, а потом вовсе перестали обращать на своих создателей внимание. Божественные бездельники развлекались, как могли и страшно скучали.
 Мне же было очень интересно то, что происходило вокруг. Росли города, появлялись новые искусства, ремёсла и науки.  Человек учился излагать свои мысли в слове, камне музыке, танце. Все народы проходили этот этап в своей жизни, тем не менее, у нового характера было что- то своё,  особенное.
Дети выросли. Боги и герои. Потребовалась   взрослая  игра.   Долго обговаривались её правила, собирались силы, делились на «троянцев» и «ахейцев».  Её реальность и гибельность уже не воспринимались всерьёз.  Даже Аресу прискучила эта идея.  Афина, Афродита, Феб  настояли на своём. Это Гомер с упоением перечислял десятки кораблей,  которые перевозили воинов.  Он впечатлился видением мечущихся между гневом богов и вышедшей из берегов водной стихии,  людей. Его увлекло, кажущееся равноправие сражающихся сторон.  Конечно, он понимал, что человек, пусть даже, сын и внук бога, не победит  в таком противоборстве,  однако  поэт и  вдохновенный  рифмоплёт, пел былое  и  не задумывался  о логике.
А я задумывалась и старалась понять,  что мои воспитанники  должны пройти собственный путь.   Нельзя требовать от молодости мудрости старца.  Народ  писал  свою историю так, как себя ощущал. Не правильно было бы навязывать свою волю и  менять  что- то в той войне.  Похоронив и оплакав, Неоптолема, одновременно  последнего из рода Ахилла и последнего героя, я затворилась в тереме.
   Любопытство победило скорбь и разочарование.   Я  отправилась  в Персию,  когда симург принёс мне весть о Рустаме.  Слоновотелый витязь на службе у череды шахов. Сказочник,  прикрыв свои чудовищные глазки, с упоением рассказывал о своём воспитаннике. Так я надолго перебралась в страну, лично опекаемую Яром.
 Но   огромный, надёжный, верный вассал,   600 лет совершавший подвиги во благо  своих шахов,  недолго занимал мои мысли.  Безупречный, честный и бескорыстный служака  так часто приходил на помощь своим хозяевам, что впопыхах, не узнавши, убил собственного сына. Очень порядочный, без малейшего намёка на амбиции, человек. За свою преданность он получал только попрёки шахов, предательство родни, но, не  смотря, ни на что, служил хозяевам, как пёс. Я  его от души жалела и скучала рядом с былинным героем.
  Вдруг, Руинтан -  Бронзовотелый.
Громады  мощных плеч его и стана
Навстречу мужу медленно пошли
Как два слона, два стража той земли.
На лук могучий тетиву надел он,
Как кровожадный лев, на них взревел он.
В двух Ахриманов ливень стрел пустил.
Смертельно их, без промаха разил.
От жал жестоких, застревавших в теле,
От ран глубоких волки ослабели.
И царь возликовал в душе своей,
Увидев поражение зверей.
Напал на них, отвагою кипящий,
И обнажил индийский меч блестящий;
И головы чудовищ отрубил,
Ручьём кровавым землю затопил.
И он сошёл с коня, закончив битву.
Чтобы Йездану вознести молитву.
Сначала место средь камней и скал,
Не залитое кровью отыскал.
В слезах, с душой предвечному открытой,
Сказал: «О правосудный судия!
Тобой силён и возвеличен я.
Ты, на путях добра руководитель,
Ты дал победу мне, миров зиждитель!»
Когда Пшутан и войско подошли,
Они царя молящимся нашли.
Увидев подвиг, полны изумленья,
Богатыри стояли в размышленье.
Воскликнули: « Мы сами назовём
Исфандиара волком и слоном!
Храни, предвечный, пахлавана мира!
А без него ни войска нет, ни пира!»
Уж вечер тени над землёй простёр,
Мужи воздвигли царственный шатёр.
Постлали скатерть. Кубки заблестели.
Князья вокруг царя за ужин сели.
Руинтан  утверждал новую веру и являлся её самым убедительным доводом. Герой  из тех, кого называют «баловень судьбы». Весел, умён, обаятелен, лёгок.
Он был  сыном  шаха Гушстаспа. Того самого, что принял и распространял в Персии зороастризм. Отец   как- то обещал сыну трон. В те  смутные времена, враг стоял на пороге его дворца. Шаху нужен был герой, а оклеветанный Руинтан,  в это время сидел в тюрьме. Отец пообещал, сын спас отечество, отец передумал, а сын потребовал выполнения обещанного. Для того  чтобы избавиться от настойчивого наследника,  Гушстасп послал Руинтана за Рустамом и велел привести старого воина, скованного по рукам и ногам. Шах знал, что предсказание сулило смерть Руинтану от руки  Рустама.  И молодой царь знал, что идёт на неправое дело, но страстно жаждал власти. Он ничего не хотел слышать. Никаких увещеваний и предупреждений. Вдобавок, его угораздило убить симурга. Зная пакостный характер летающего монстра, я приготовилась защищать витязя, во что бы то ни стало.   Поведение молодого царя во время поединка поменяло эти планы. Руинтан так  стремился  занять отцовский трон, что  вгонял в тело беззащитного старца стрелу за стрелой. Рустам требовал только одного, уважения к сединам и заслугам. По этой причине он и  отказывался  добровольно подставлять руки и ноги под оковы.   Исход царского поручения был предрешён.
Израненный Рустам ничего не мог сделать с неуязвимым соперником.   Ему на помощь пришёл Симург. Он залечил раны воспитанника и подсказал, как справиться с Бронзовотелым противником. Веточка гяза.  Из неё Рустам смастерил стрелу, которая попала в единственное, уязвимое место Руинтана.  Глаза. 
Я, в который раз, видела смерть молодого, полного сил, любимца богов и, готовилась использовать свои не великие силы для того, чтобы преодолеть, порядком надоевшие, предсказания, правила и условности. Ничтоже сумняшися,  путём государственного переворота, готовилась помирить Рустама и Руинтана, но на пути встал Яр. «Бунтарка  моя, уж, не увлечена ли ты этим рыжим с завитой бородой», усмехнулся бог.   Впредь мне, урок. Не буду больше создавать такого привлекательного носителя  догмы». « Ты опять что- то придумал»,  остановилась я,  и моё сердце вскинулось в  смутном предчувствии беды.
- Люди не могут без последнего пристанища. Они - мои дети, пусть верят в то, что есть небесный отец, денно и нощно, охраняющий их от беды.
- Инициатива наказуема.  В конце концов, ты создашь веру, которая уничтожит тебя.
- Меня? Хм, не пугай себя страшными сказками.
- Значит, кому- то из твоих близких.
- А ты, близкая моя, не лезь.  Без фанатизма, пожалуйста. Конечно, вопросы духовного развития людей, мелковатая тема для бога, но весьма интересная, даже полезная.  С её помощью легче поднимать массы, на какую- нибудь авантюру.
- Игры с разумом несут многие беды. Яр, молю тебя!
- А ты, действительно, меня любишь. Переполошилась так, что забыла о персах.
- Тебе они уже не интересны?
- Эти - нет.
Яр подошёл ко мне, обнял, мы вдруг, вернулись  в терем. «Оксан,  пойми одно. Сколько бы времени не прошло между нашими встречами, чем бы я ни был занят, где бы меня не носило, я всегда вернусь к тебе. И только к тебе! Помни это и наберись терпения».  Бог поднял меня на руки. « Может, вернёмся домой? Ну, её, эту Землю, со всеми обитателями, всеми взятыми», прильнула я к любимой груди.
- Нет. Теперь уже нет.
- Останься, тогда, сегодня со мной.
- А куда я тебя несу, маленькая кокетка? Что бы,  думать у меня не смела о других мужчинах!  Всё только о божественном, обо мне, значит.
 И радугой  выгнулось  небесное лоно  Нут в ответ на обжигающий выдох взорвавшегося Солнца.  И устали руки Кали отвечать ласкам Шивы. И стала ослабевшая богиня просто Пасифаей,  отдавшейся  на милость небесному зверю.  И лежала  я, завязывая в единые узелочки, наши тени, переплетая в немыслимых узорах, изгибы наших судеб.
« Аксинья, Яр встал и оборвал ниточки, вытянутые мной из собственных надежд и иллюзий, этого делать не надо. Ни к чему превращать любовь в неволю». « Ну, тогда, сделай ребёночка. Мне легче ждать будет. Пожалуйста,  родной мой», заныла я.
- Аксиньюшка, глупенькая  моя, девочка, не для того ты создана.
-А для чего?
- Для любви, представь себе.
- Разве одно исключает другое?
- В твоём случае, да. Мне нужен сын, но его родит другая женщина.
- Уже есть кому в рожу вцепиться?
- Да.
- Яростный мой, у меня есть соперница!
- Не надо драматизировать, нет у тебя соперницы.
- Но у тебя есть другая женщина.
- И не одна. Закрой рот и дыши. Так вот, мне нужен сын, но он выжжет любую женщину изнутри.  По этой причине ты не будешь матерью моих детей.
- Ты - жесток.
-Да,  на тот случай, когда тебе какая- нибудь сорока принесёт что- то на хвосте, поясняю. У меня будет сын, а тебя хочу сразу предостеречь. Ты - сухая смоковница. Я, создавая, способности к деторождению в тебя не закладывал. А будет желание проверить с кем- то ещё, накажу.
- Бить будешь?
- Да. На конюшню, да розгами. Я, конечно, потом каждую болячку  вылижу, вылечу, но перед этим шкуру спущу, мало не покажется. Так, что, живи и жди. Не реви, я люблю только тебя, и ты должна помнить это. Ну, успокойся, дурёха, дай поцелую, спи. Только вели: « К ноге… «