Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 22

Алтай

Ну что это такое? С утра пекло, теперь льёт, как из ведра.
Тряпичные кеды промокли в городских лужах. Капюшон старого балахона с полустёртым рисунком уже не спасал от липкой мороси. Гитара за спиной в чехле без молнии обёрнута пакетами из-под мусора. Мокрая «эмовская» чёлка паутиной оплетает лицо. Помогает закрыться от мира.
…Дети уходят из города…
Впроголодь…
Нет.
Осенью…
В сумки запрятав…
Гитару ему подарили они, когда хотели забрать из детдома. Он уже привык считать их родителями, а они передумали и пропали.
Дети уходят… изгоями…
Пишут домой…
Ему снова придётся рыться по свалкам – протёртые джинсы к осени расползутся.
Нашёл учителя скрипки…
…учителя жизни
Живёт, словно бог…
Не то.
У этого парня была только гитара и чужая одежда. И предчувствия. Если сегодня он зайдёт в этот притон – ему не придётся зимовать в подвалах. Только в этот притон не хотелось. Он поднял глаза.
«Анархия» – рок-клуб, перестроенный из кинотеатра. Рядом с дверью – ларёк, продающий почти всё, и усталый вышибала, безуспешно заигрывающий с ярко накрашенной хозяйкой. Пока качок отвлекался, паренёк с гитарой тихой тенью шмыгнул в сигаретный дым и жужжание электрогитар.
Он пробирался наверх к барной стойке, бывшей когда-то будкой киномеханика. Всё выше, как в гору, как на вершину колокольни поруганной церкви. Мимо столов, кишащих чёрными муравьями.
Ему здесь не нравилось. Рок-музыка – одно, толпа пьяных рокеров, трясущих головами в такт – другое. Это стадо в едином порыве вскидывало руки по велению вокалиста. Прикажи он им сейчас – они разгромят зал, сменят веру, прыгнут с крыш. Что ж, всем иногда нужны себеподобные, даже одиночкам.
Парню стало страшно. Он ускорил шаг, и тут же за его спиной об стену разбилась бутылка. Он вздрогнул и побежал по ступеням наверх. Потасовка быстро угасла, над толпой вновь спокойно повис табачный дым.
У стойки бара почти никого не было – стробоскоп сильно бил по глазам. Бармен что-то кричал на ухо звукачу, но тот не слышал. Юноша, не снимая гитары, уселся на высокий стул. Развернулся к залу.
За волной толпы на сцене кривлялись трое: хриплый вокалист, гитарист, который складывался только в пояснице и девочка в латексных тряпочках. До танцовщицы «go-go» ей было как до Луны. Но зрители были рады, и пьяная школьница лезла на сцену, несмотря на усилия не менее пьяного вышибалы.
Наконец, песня кончилась. Группа ушла, на смену ей выскочила милая девчушка, тонкая, гибкая, в чёрных джинсах и майке. Парень улыбнулся, расслабился. Началась медленная «симфа», девчушка принялась танцевать стриптиз. Парень сник, ему стало противно, и он отвернулся от сцены…
…Натолкнулся взглядом на компанию, приземлившуюся рядом: два качка, помоложе и постарше, и странный парень, одетый в серо-чёрный костюм, похожий на маскарадный. На голове незнакомца красовалась китайская шляпа-тарелка, из-под которой поблескивали красные очки. Рискует чувак. В «Анархии» уважают неформалов, но не таких...
Троица пыталась разговаривать, потом перестала. Качки снялись со стульев, оставив очкарика с пивом, сами пошли в толпу. Один из них тут же начал клеить нетрезвую девушку. Она пыталась догнать сигаретой предложенный огонёк. Огонёк успешно сопротивлялся, почему-то ускользая. Брюнет отпустил что-то не очень цензурное, ухмыльнулся. Перехватил руку девушки, занесенную для пощечины, и довольно грубо потащил её к неприметной двери. Юноша вспомнил, что там, под залом, находились отдельные комнатки. Его самого однажды пытались туда затащить. Отбился.
Второй мужик покачал головой, но ничего не предпринял. Вместо этого он направился в сторону парочки «свободных» девушек на другом конце стойки.
...Дети крадутся оврагами,
идут через лес...
Очкарик, до того наблюдавший за товарищами, ощутимо расслабился и перевел взгляд на сцену. Что он мог видеть в полумраке и в очках – непонятно. Но ему здесь явно не нравилось.
...Сами любуйтесь своими квартирами...
Близко, но не то.
Музыка затихла, танцовщица собрала одежду и освободила сцену под жидкие аплодисменты и свист. Больше никто не вышел, звукач потянулся за пивом и тоже направился к «свободным». Толпа начала расползаться под мелодичный «транс». Можно было разговаривать, пересиливая звон в ушах.
– Ну? Опять пришёл, «менестрель»? – устало спросил бармен. Низенький худой мужчина с зачёсанными в хвост негустыми волосами. Для всех оставалось загадкой, что он тут забыл в его-то возрасте.
– Ага, – кивнул юноша. – Я сыграю?
– Да пожалуйста! – развёл руками бармен. – Только вряд ли тебя сейчас оценят, хоть Цоя играй.
Юный «менестрель» помотал головой.
– Не хочу сегодня Цоя. Слышь, Змей, а кто тот чувак в шляпе?
– Понятия не имею, – последовал ответ. – Пришёл сегодня «старичок», с ним один нормальный, и третий вот он. Явно иностранец: лицо темновато. И, прикинь, не пьёт! Ему сок заказали. «Во избежание», как они выразились... Чую, сегодня опять будет драка.
– А когда её тут не было, Змей? – философски пожал плечами юноша. – Ещё одна причина забраться повыше. На сцену, например.
– Прекрас-сная мысль, sunduiri, – прошелестел незнакомец. – Толькхо убегать оттуда неудобно.
Парню стало забавно:
– На сцену лезут редко, так что можно и отсидеться. В крайнем случае – гитарой по башке дать особо настойчивым. Не первый раз. И как ты меня назвал? «Сунь-дурень»?.. – он скорчил рассерженную физиономию.
Старался показаться крутым. Но и лезть на рожон не хотелось. Если из-за него потом начнётся драка – не расплатится ни с хозяином, ни со Змеем.
Левая рука незнакомца скользнула к бедру, но расслабилась.
– Sunduiri по-вашему с-значщит «менестрель», – ответил он. – А драт-ся мне с-здес рас-зрешено.
– Мгу, – подтвердил бармен. – И даже авансом немного денег дали.
– О как! – удивился юноша и встал, сочтя разговор законченным.
Он принялся спускаться к сцене, пробрался мимо вышибалы ко входу в гримёрку. Комнатушка представляла собой четыре стены, в которых было пять дверей. И из всех дуло.
Стриптизёрша и девушка из группы курили в углу, уместившись на единственном стуле, захихикали при его появлении. Парней не было.
– Опять со своей балалайкой пришёл, – веселились они. – Где ж ты струны по помойкам собираешь? Надо тебе на день рожденья на медиатор скинуться, а то дорогая штука, тебе не осилить.
Он не обращал на них внимания, развязывал узелки пакета на гитаре.
Дети уходят из города
…стаями…
…одиночками…
Из зала послышался звук бьющегося стекла, мат и женский визг.
– Драка! – оживились девочки. – Пойдём смотреть!
Парень вместе с ними высунулся на сцену.
Их ожидания опять не подтвердились. Лёгкая потасовка. Юноша выволок на сцену стул, за что был крыт матом из-за кулис, и стал тихонько напевать:

Что тебе в трактире этом,
Менестрель, ответь.
Кружек звон и звон монетный –
О слезах ли петь?
Бойко треплют языками –
Что для них печаль...
Так зачем же под руками
Снова плачет сталь?..

На верхних уровнях, возле барной стойки продолжалась толкотня. Похоже, кто-то из посетителей примотался к «иностранцу».

…Но опять напев печальный
И глаза грустны.
В звоне кружек оловянных
Струны не слышны.
Так зачем же свою душу
Перед ними рвать?
Кто тебя захочет слушать,
Если не понять…

Очкарик наконец не выдержал, и... что-то сделал. Со сцены было плохо видно, но это «что-то» оказалось действенным: один из местных замер, затем рухнул назад. На груди упавшего проявлялась белая полоса.
В ту же секунду очкарик оказался на середине зала, провернулся вокруг своей оси и остановился, раскачиваясь. Правой рукой снял и отбросил шляпу, обнажив неровные белые волосы. В тот момент, когда он снял очки, засунув их за пояс, в левой руке блеснула то ли короткая сабля, то ли длинный нож. Второй такой же клинок покинул ножны на спине. Толпа отхлынула.
– В чщём дело, Рас-зные? – шипящий голос добрался даже до сцены. – С-здесь рас-зве не ме-сто для тханцев?
– Ты что сделал с Дроном, гомик мелированый?! – выкрикнул кто-то. – Из него ж сосульки растут!
– Не понимаю, – ответил незнакомец, не прекращая движение. – Но у этого чщеловека была с-слишком горячщая кровь. Эй, sunduiri! Играй что-нибудь быс-строе! Ну ше! Начщинайтхе, покха я один!
И начался форменный беспредел. «Анархисты», похватав что попало, с рёвом ринулись на беловолосого.
В первые же секунды драки слегли трое «анархистов». Причем слегли от ударов своих же. Размытый силуэт метался по залу, избегая атак пьяных противников. Количество которых стремительно сокращалось.
«Захренеть и не встать», – подумал юноша, завороженно наблюдая этот локальный «апокалипсдец».
Тут всеобщую какофонию перекрыл «глас» Кипелова из динамиков:

Машина смерти сошла с ума,
Она летит, сметая всех.
Мы увернулись на этот раз,
Ушли по белой полосе.
Мы здесь сегодня,
А завтра будем там,
Где тошно от огня чертям.
Мы будем драться на земле,
Под солнцем и в кромешной тьме,
Мы будем драться в небесах,
Мы будем драться до конца...

«Звукач тут сволочь, но чувство юмора имеет...» – пронеслось в мозгу юноши.
Тем временем из подвала вылетели качки, сидевшие с беловолосым, и драка перешла на новый уровень. Летали стулья, трещали кости (иногда и наоборот...), визжали девки... и над всем этим гремело:

...Мы будем драться на земле,
Под солнцем и в кромешной тьме,
Мы будем драться в небесах,
Мы будем драться до конца...

...В какой-то момент брюнет из троицы крикнул:
– Харэ на сегодня! Хватай ушана и ходу!
Качок в пятнистой кофте тут же перехватил вошедшего в раж беловолосого (при этом едва разминувшись с клинком), что-то крикнул ему, и они стали прорываться к выходу. Который, впрочем, никто не закрывал. В этот момент всеми забытого «менестреля» посетило то же ощущение, которое заставило его сегодня прийти в клуб.
«Идти за ними? Ладно...»
Юноша побежал так быстро, насколько позволяла гитара без чехла и лежащие вокруг тела. Крови почти не было – были кристаллики красного льда. Высокий худой парень, мирно стоящий возле входа, пропустил и его.
Сквозь занавес дождя еле проглядывала раздолбанная в хлам «девятка». Вся троица влетела в машину, та взревев, дёрнулась с места, но заглохла.
– Я подтолкну! – крикнул парень, пытаясь удержать под мышкой гитару.
«Пятнистый» тоже выскочил, бросил: «Влезай», за шкирку впихнул парня на заднее сиденье так, что тот повалился на зашипевшего беловолосого, толкнул машину и запрыгнул обратно.
– Какого хрена, Сайлас?!! – вскричал сидевший за рулём брюнет. – На фиг ты эту мелочь сцапал?!
– Я не мелочь! – огрызнулся юноша. – Мне уже четырнадцать!
– Не колышет! Пшёл вон из тачки!
– ...xuil usstan, sunduiri!1 – прохрипел снизу «иностранец».
– Всем. Молчать! – уверенно приказал «Пятнистый». – Для начала, парень, слезь как-нибудь с нашей «машины смерти» по имени Лорешинад.
– Xas... да...
– Сами затолкали, а теперь «слезь»... – пробормотал юноша, «распутываясь» с названным Лорешинадом и собственной гитарой.
– Начальник, твою дивизию, – снова рыкнул брюнет, похоже, специально тряхнув машину на какой-то кочке, – я не говорил, что нам нужны человеческие жертвы! Или ты с ним продолжить собрался?
– Спокойно, Гримыч, сейчас мы во всём разберёмся. Не обращай внимания, парень, сам видишь – все на нервах... Итак, как тебя зовут и зачем ты за нами бежал?
– Пашкой меня звать, – нехотя ответил юноша. – А как вы поняли, то я именно за вами?
– А с чего бы тебе вдруг приспичило выбегать на улицу с гитарой без чехла в обнимку и толкать нашу машину после того, что мы устроили в клубе?
Машина резко затормозила.
– «Жучок» ставил, мелочь?! – угрожающе прошипел брюнет.
– Да нет у меня никаких жучков!!! – закричал юноша. – Вшей месяц как вывел уже! Дурацкая «Чуйка»! Спасибо за шоу, я пошёл!
Он собрался было вылезти, но на плечо легла рука Лорешинада.
– Нельс-зя, – возразил он. – Я тхебя видел. Ты нушен.
Павел взглянул ему в лицо и замер, увидев чуть светящиеся красные глаза.
– Т-ты кто? – пролепетал юноша. – Вы кто все такие?..
– Тамплиеры мы... типа, – вздохнул «Пятнистый». – Меня зовут Сайлас, это Грим, а рядом с тобой – тёмный эльф Лорешинад.
– Ну и какого ты ему всё выдал, начальник? – поинтересовался Грим.
– Он едет с нами, – ответил Сайлас. – Он видел нас «в деле» и был при этом трезв. Убивать ребёнка не позволю, а идти ему, похоже, некуда. Я прав, парень?
– Правы, – признал юноша. – А тамплиеры – это как в Норвегии, да?2
– Да, как в Норвегии, – кивнул Грим, не скрывая сарказма. – Сейчас был акт... типа протеста против осуждения нашего лидера. С ним вместе сидеть хотим. – И уже тише добавил: – Пи..ры, сделали из названия бренд…
– М-да уж, в такой тюрьме отчего бы и не посидеть... – задумчиво выдал Сайлас. – В общем, как магистр сравнительно нормальных тамплиеров предлагаю тебе, товарищ Павел, стать моим оруженосцем. Ну и орденским бардом по совместительству, все равно радио накрылось. Не волнуйся, ничего особо противозаконного мы не замышляем. Драка – случайность.
– Ну подумаешь пару гектаров леса спалим, если не сработает... – добавил Грим.
– Он шутит. Надеюсь.
– Я тоже... Надеюсь.
Каждый в машине задумался о своём. Сидели тихо. Дождь заканчивался, парень осознал, что его везут в горы. Три здоровых мужика. Ночью… Но это было не так, как в клубе, когда его тащили в подвал. Сейчас его везли прочь от ночей на стройках и голода. В сказки Пашка давно не верил, но теперь вдруг подумал, что именно в средневековую сказку его и везут. И никто его больше не тронет.
– Мужики, а у вас, в ордене этом, кормят хоть? – задал главный для себя вопрос юноша.
– Если кое-кто за ночь всё не схарчит, то кормят, – Сайлас выразительно глянул на Лорешинада, изучающего гитару. Тот вскинул глаза на магистра, длинные уши забавно дёрнулись.
 Ещё вопросы есть?
– Есть, – кивнул Павел. – И много. Но я слишком устал, чтобы их задавать.
– И у меня ес-сть, – влез «тёмный эльф». – Что тхакое «гомик мелированный»?
Машина вильнула, едва не вписавшись в ближайшее дерево.
– …!
– Расслабься, Гримыч, – заметил Сайлас, наблюдая катавасию на заднем сидении. – Теперь у нас есть бард, и он будет просвещать нашего иномирского гостя...

Примечания:
1 …с меня, менестрель! (дроу)
2 Речь идёт о двойном теракте 22.07.2011 года в Норвегии, совершённом А.Брейвиком, на суде объявившем себя членом радикальной группировки «Рыцари Тамплиеры», придерживающейся антиисламских взглядов. Также он опубликовал в Интернете документ, в котором раскритиковал ЕС за мультикультурализм, бомбежки Сербии и описал методы изгнания неевропейцев из Европы. Во время судебного процесса некий норвежский «орден тамплиеров» разослал норвежским политикам и редакторам СМИ письма с угрозами и требованиями освободить Брейвика. C сентября 2013 года осуждённый учится на политолога.

* Тэм Гринхилл «Менестрель в трактире»; Ария «Машина смерти»