Смерть Моисея. Кабанель

Зимние каникулы её заканчивались, и она всерьёз  начала задумываться о том, что в институт до сих пор не смогли найти замену преподавателю по музыкальному искусству. Страхи, что она не сможет сдать вступительные экзамены росли, каждый день. Ведь занятий, которые она брала вне института, было недостаточно.
По завершению учёбы она планировала отправиться в Италию, набираться опыта.
-Ева, я так по тебе соскучилась! Из раздумий её выдернула подруга. Полина. Ярка рыжая зеленоглазая болезненно худая девушка. Самое интересное было то, что это был её природный цвет волос и глаз.
-Сообщаю тебе новость. Преподавателя по твоему направлению сумели найти. Она улыбнулась. Новость вселила в неё надежду. Хотелось бы всё успеть освоить и сдать всё-таки эти экзамены.
Полина что-то оживленно писала в своём блокноте Ева попыталась, заглянуть и прочитать, что же подруга пишет, но та отпрыгнула в сторону и словно обиженный ребёнок надула  губки.
-Нечестно. Потом всё услышишь. Это- на выпускной. Еве показалось, что она тоже должна сохранить атмосферу тайны и, нагнувшись, шепнула:
- Мне кажется, монолог как ты потеряла девственность, не очень сильно понравится комиссии.
У  Полины округлились глаза от удивления. Обе смеялись до самого института.
Группа была в сборе. В помещение стоял гул, как будто влетел рой пчёл. В аудиторию вошёл невысокий брюнет в чёрном свитере, лет тридцати пяти. Он улыбнулся всему залу, и воцарилась тишина. Казалось, что он никогда не заговорит. Он посмотрел на каждого. Его взгляда не избежала и она. Ей показалось, что он незаметно улыбнулся.Эти полсекунды показались ей целой вечностью. Она не постеснялась, не отвела взгляда.Она подумала, что ей нечего стесняться, может так он привык, знакомится со студентами.
Не стоит забывать, где она учится. Обычно это бывает так:
Она открывает глаза, а в кресле сидит её друг Игорь, и по совместительству сосед. Он часто бывает у них с Полиной в комнате. Он сидит в кресле смотрит в окно и пьёт кофе.Кофе он приносит с собой. В этой комнате ему жизненно необходимо только кресло. Как бы это нелепо не звучало и уж тем более как бы это странно не выглядело. Он говорит, что их кресло его вдохновляет. После утреннего визита его не видно часа два. Он пишет рассказы, стихи, а после приходит и читает написанное Полине. Евы в это время часто не бывает. Но по словам Поли Игорь одаренный писатель.
Поначалу Ева стеснялась петь в комнате и уходила заниматься в парк. Через полгода Поля сказала что её слышно так, как будто она и не выходит с комнаты. С тех пор Ева начала заниматься в комнате.
-Меня зовут Егор Павлович. Не беда, если вы меня будете называть просто Егор.Не переживайте-это не нарушение субординации. Это творческий подход, не хочу ставить для вас рамки. Он опять улыбнулся, и ей показалось, что она снова посмотрел на неё.
Его лекции и практические занятие были очень интересными. Это было видно по глазам студентов. Часто можно было услышать обсуждения во время длинного перерыва.
 Поначалу его настроение понятно было только ей, как казалось Еве. Она понимала что он-художник, творец. А творение требует всепоглащения, отдачи  до самого потаенного уголка души.  Он рассказывал о великих музыкантах и композиторах, настроение его было лёгким, немного романтичным. Но стоило ему начать практическое занятие и его настроение менялось координально. Он становился сдержанным, часто хмурился, подолгу смотрел в окно.
 Со временем группа привыкла к его перепадам настроения. Да и она уже не представляла его другим.
Когда встал вопрос выбора наставника, она ни секунды не задумывалась. Этим наставникам должен стать он. Егор Павлович. Она вписала его имя в графу «Пожелания».
 Он попросил остаться её и ещё трех людей. Среди них была ещё одна девушка. Когда группа покинула аудиторию, он попросил встать девушек и петь аккопельно. Когда пела она, он хмурился больше всех. Её сердце сжималось, она как будто проглотило стекло. Всё внутри кололо. И какая тебе Италия? Самое время  подумать перевести в повара...
Когда она закончила свою партию он ничего не сказал.  Неужели я даже критики не заслуживаю?!  Уж лучше негативные эмоции испытывать после  моего пения, чем не испытывать ничего. К горлу подкатывал ком. Она будто мешок картофеля упала за парту, спрятала лицо в волосы. Огромные капли падали на стол. Она стирала их с поверхности рукавом, не обращая ни на кого внимания. Её страдания закончились. Он, поблагодарив всех, озвучил приговор.
-Остаётся Ева. Остальным я напишу хорошие рекомендации и направлю всех по преподавателям. У каждого будет преподаватель, схожий с вашими направлениями и конечно характерами.
Она смотрела вслед уходящим людям, и не могла понять что происходит. Они встретились взглядами. Он-талантливый и уверенный в себе мужчина. Она- испуганная с заплаканными глазами и красным носов.
 Их занятия могли, проходит везде. Он мог остановить её в холле и задать ей ноту. И она покорно исполняла всё, что он ей говорил.
В парке они слушали. Как течёт сонная   река среди талого льда, как разговаривают люди, как смеются дети, как скрепит снег под ногами.
 Сегодня их занятие проходило в аудитории. Он был молчалив, подолгу задумчиво смотрел в окно. Он встал перед ней и смотрел ей прямо в глаза. Она, даже не моргнув, продолжала петь. Он надавил ей на диафрагму. Нота съехала. Она покраснела. Сфальшивила. Он вывел её из равновесия. Она расстерялась,замолчала. Он командным голосом прошептал:
-Пой.  Она помедлила немного, но подняла ноту вверх. На второй ноте он опять больно сжал, уже грудную клетку. Пытка продолжалась долго. Вечером она пришла в комнату и выгнала с кресла Игоря, села в это кресло с ногами и громко заплакала. Игорь, молча вышел с комнаты, вернулся уже в руках держа, кружку с горячим шоколадом. Она посмотрела на него с благодарностью.
 На следующий день всё повторилось. Он сжимал ей диафрагму, она пела через боль. Когда в очередной раз он попытался к ней приблизиться, она обняла себя так, чтобы он не смог ей причинить боль и закричала:
-Перестаньте! Мне больно! Он чуть улыбнулся. Глаза снова стали светлыми, добрыми.
-Ну, наконец-то. Ты поняла, что я хотел до тебя донести?
Она поежилась, вспоминая ощущения.  Пробубнила, уставившись в пол.
-Если честно, не совсем.
-Ты взбунтовалась Это дыхание творчества. Нужно мыслить нестандартно даже там, где уже скрипичный ключ нельзя перерисовать. Только так ты найдёшь отклик в сердца других. И сама не потеряешься во мраке. Она подняла глаза и улыбнулась. Почему-то она почувствовала себя виноватой. Было потеряно много времени. Её времени.
Они и не заметили практически всё время вместе.
Она никогда не забудет, как он прикоснулся к её губам. Она не успела опомниться, как он встал над ней, изучающе смотрел в её глаза и прикоснулся к губам. Прошептал еле дыша:
- Я так больше не могу. Он, жадно вдохнул её запах и быстрым шагом удалился с аудитории. Она осталась одна. Испуганная  в замешательстве. Она чувствовала, что он проявляет к ней внимание не только как к студентке. Однажды он взял её за руку, очень бережно, как будто она фарфоровая кукла. Внутри от его прикосновения стало как -т о даже жарко. И каждый раз   бубнил как старик, если она легко одевалась в парк на занятия.
И теперь она стояла в замешательстве, именно он не может, курировать её или сдерживаться как мужчина?  И страх её обнял за плечи. Стало невыносимо пусто внутри. Она глубоко вдохнула одинокий без него воздух и выбежала из аудитории.
 Он жил в корпусе для преподавателей.  Комендант удивленно взглянула на неё, когда та поинтересовалась у себя ли Егор Павлович. От смущения она соврала что-то о том, что он давал ей конспекты учеников другого курса.
Через минуту она бежала по лестнице. Она специально решила не подниматься на лифте. Выигрывала время. На последней лестнице она остановилась. Всё происходящее казалось нелепым. Вот она здесь. И что она ему скажет?  Пусть будет то, что будет. Она восстановила дыхание и постучала в дверь. Стук получился каким-то неуверенным. Как будто стучит совсем слабый, больной человек. Он открыл дверь. В глазах стоял вопрос.  Она его опередила.
-Что мне теперь делать? Егор, я ведь не смогу больше без Вас... или без тебя..
Резким движением он потянул её в комнату. Она не успела опомниться, как он прижал её своим телом к стене.
-Знала бы ты, как я долго сдерживался. Он вдыхал её запах, словно хищник. Он взял её за подбородок, совсем нежно. Он проводил рукой по её волосам, прикоснулся кончиками пальцев к шее. Она прикрыла глаза. Он пах дорогим парфюмом и среди нот пряностей она чувствовала ЕГО запах. И именно он так её притягивал. Он прикасался к ней, боясь что может, всё испортить, что это всё может всё внезапно закончится. Он взял её на руки и направился в комнату. Аккуратно положил её на постель. Она поняла как невыносимо  она жила без этого запаха. Он целовал её глаза, её губы. Она отвечала ему на каждое прикосновение стоном едва уловимым, но он слышал его и улыбался.  Он был нежен, каждый её вздох ловил губами. В его руках она чувствовала себя нужной. Он прикасался к неё, будто к его музыкальному инструменту, который выдумал сам. Он пленил её. Навсегда и бесповоротно.
Весь мир находился вне зоны досягаемости. Они не хотели никогда впускать в свой мир.
Её не удивляло, что на занятиях он был холоден, а наедине его переполняла нежность, внимательность.
-Такое впечатление что я- твоё любимое произведение. Сказала она когда-то ему, когда они вместе заправляли постель. Он улыбнулся и немного подумав, ответил:
- Пожалуй, ты права. А позже он сказал ей, что она была права только в том, что она любимая.
После этого в их отношениях будто стали крепче объятия, жарче поцелуи и долгие разговоры  по ночам.
Он с гордостью представлял её комиссии на выпускных экзаменах. Все это видели, и даже было ощущение, что чувствовали. Но только они знали, что это не просто гордость за свою ученицу.
Комиссия даже совещаться не стала. Её труд одобрили, похвалили. С  актового зала она уходила победительницей.
К её выступлению придрался только он. За ужином. Но она знала, он делает это из самых добрых побуждений. Он считал её совершенством. Он не раз шептал ей об этом перед сном.
-А, если когда-нибудь я перестану быть совершенством?
- Даже когда я покину этот мир и буду в другом, я буду рассказывать всем, кого встречу какое ты у меня совершенство.
      -----------------------------------
Первый раз он упал в обморок сразу после лекции. Но ей об этом он не сказал. Он знал, что она испугается, и может быть, даже сама потеряет сознание. Решил, что полностью устал. Ведь занимались они в последнее время по десять часов. Он и представить себе не мог, как она уставала. Первые дни она приходила домой и засыпала за столом, не дождавшись ужина. Он брал её на руки и относил в спальню.
Его совершенно не пугало что о них кто-нибудь узнает. После её выхода из института он планировал уйти следом. Оставалось всего три месяца.
Он хотел позвать вместе в путешествие прежде, чем она устроилась бы на работу.
А во второй раз он упал в обморок дома, в их ванной. Она всё слышала и слёзно умоляла открыть дверь. Когда он пришёл окончательно в сознание, обессиленный наполовину открыл замок. Она сорвала резьбу замка, влетела, словно заблудившийся ветер. В глазах её он видел одновременно и страх, и боль. Он сполз по стене на пол. Она беззвучно заплакала. Он понимал, что выглядит сейчас перед ней совершенно слабым, ему стало стыдно.
-Ева, я не могу так. Извини. Выйди, пожалуйста. Её глаза округлились. Из груди вырвался хрип. И ему стало в тысячу раз больнее. Он начинал себя ненавидеть. Она, смотрела на него, не отрываясь.
- Ты должен мне помочь. Он неуверенно на неё взглянул.
-Возьми меня за шею или за плечи. Мы справимся вместе. И он чувствовал- они действительно справятся.
А потом было безумно много ненужных анализов. И уже стирающихся из памяти лиц мало знакомых людей. Она была уже с ним практически везде. На лекциях у чужих групп, на собраниях преподавателей. Её не нужно было уже ни кому представлять. Все знали кто она, и что она значит в его жизни. Это было видно. В каждом их взгляде друг на друга, в каждом неловком прикосновение при всех.
В ванной они замок сняли.
  Он открыл глаза. Белый потолок, ужасно пахнет лекарствами. Повернув голову, в виске невыносимо запульсировало. Он зажмурился от боли. Краем глаза увидел её свитер и провалился вновь в без сознание.
Врач позвал её в кабинет. Сел рядом. Какой врач садиться рядом вообще? Означало только одно- будут плохие новости. Она вся съежилась и вцепилась пальцами в стул. Он это видел. Молчит. Она не смотрит. Врач продолжает молчать. Она ищет глазами выход. Он берёт её за руку и тут у неё сердце падает в пятки. Становится тяжело дышать и от этого безумно пульсирует в затылке.
-Ева, я должен вам сообщить. Так как Егор Павлович указал в своей карточке как доверенное лицо. Он переводит дух. Воцарилась пауза. Но он находит в себе силы договорить.
-У Егора Павловича рак.
Она нашла в себе мужества. Когда врач сообщал ему эту новость, она держала его за руку. Он стойко продержался весь разговор. Не то, что она. Она продержалась недолго. Выйдя с палаты, она убежала из палаты. Она бежала пока не выбилась окончательно из сил. Секла на асфальт, обхватила себя руками за колени. Что-то в груди причиняло жгучую боль. Она росло и ей становилось нестерпимо больно. Она закрыла глаза и закричала. Всё в вперемешку : слёзы, крики, сбивалось дыхание.  Она била кулаками по асфальту. Остановилась  только тогда, когда тупая боль потихоньку обвила руки. Вытерла слёзы. Вставать совершенно  не хотелось. Не было сил. Она так и просидела до наступления вечера.
Он должен был принять этот приговор как настоящий мужчина. Он уже знал всё. Он видел в окно её. Видел как ей больно, но он не смог выйти с палаты. Медсестра преградила путь, и он понимал, что воевать уже не сможет.
Он постарается задержаться с ней подольше. Он должен. Он обязан.
Стабильные процедуры: Облучение. Курс лекарств. Он сильно похудел, иногда подолгу молчал и отвечал, не впопад. Она была внешне сдержанна, приветливо ему улыбалась, когда он возвращался из своих размышлений. Но будто этого он ничего не замечал.
--Ты сфальшивила. Он жестко её оборвал.
-Что?  Она сглотнула обиду.
- Ты что, перестала меня слышать?  ТЫ начала фальшивить.
Она помолчала немного и очень аккуратно начала.
- Егор, прости, пожалуйста, но, мне кажется, что я пою так же. Как и всегда.
-Вот именно. Тебе кажется. Она отвернулась. В глазах стояли слезы. Она знала, споры ни к чему хорошему не приведут. Она чувствовала, ему больно при каждом вдохе. Даже протянуть слог ему причиняло боль.
-Егор...я понимаю....
Он ударил кулаком по столу. Она подскочила от неожиданности на стуле.
-Да ни черта ты не понимаешь!!! Я чувствую себя ходячим трупом! Все внутренности сжигает боль. Ты знаешь, что от этой боли я плачу по ночам в ванной, пока ты сладко спишь?! От этой боли я не могу сконцентрироваться на мыслях! Не то, чтобы взять октаву!
Она смотрела на него и плакала. Слезы падали на стол, она практически не моргала.
Он отвернулся. Его будто  в холодную воду с головой окунули. То, что она плачет, было в миллион раз больней. Он причинял ей каждый день только боль. Он подошел к окну. Посмотрел на небо.
-Ненавижу себя. Я делаю тебя несчастной. Как ты меня терпишь? Я ведь стал невыносимым. Грубым. Я так давно тебя не целовал, по ночам не клал свою голову себе на грудь. Ты устала в наших отношениях... Ты достойна счастья.
- Я достойна счастья с тобой.
Они купили билеты, решили, что это им нужно. Отдых только вдвоем.
На улице пахло свежестью, люди чувствовали приближение весны и потихоньку начинали раздеваться.
Они весь день гуляли. Размышляли о тьме и свете. Она громко возражала, качая головой.
- Я всё-таки не  совсем   понимаю, как ты не разделяешь свет и тьму.
-Как можно разделять то, что всегда ходит рядом?  Или ты искренни, веришь то, что бывают исключительно добрые люди, и злые? Он прищурился, она улыбнулась и уткнулась в его плечо.
- Ну, ты же у меня добрый. И хороший.
Он вздохнул.
-Нет, моя дорогая Ева. Это заслуга только твоя. Во всём виновата ты. Они улыбнулись друг другу.
В ту ночь он целовал её как раньше. Боясь расстроить её, его любимое произведение, его мифический выдуманный музыкальный инструмент.
Уснули они на рассвете. Он так и не смог выйти из неё.
Вылет был в 12:00. Он проснулся от того, что сильно тошнило. Пошел в ванную. Попытался принять душ. Он не мог позволить, чтобы она проснулась раньше, чем будильник. Ведь она так мало поспала. Он включил воду, опустился на колени перед унитазом. Все внутренности обожгло от невыносимой боли. Его рвало до крови. Он вцепился в крышку унитаза так, что побелели пальцы. Он услышал, что она встала с постели.
Он смыл воду в унитазе и нырнул в ванную под холодные струи воды. Сумел отвлечься. Она зашла в ванную, взяла халат. Он знал об этом, по тому, как зашелестела ткань.
-Доброе утро. Всё хорошо? Он прижался к стене.
-Всё хорошо, моя дорогая Ева. Она постояла ещё немного и вышла. Он без сил рухнул в ванную. Слезы смешивались с водой. Ему было страшно. За неё.
-Я хочу молока. Он был раздражен. Писал какой-то доклад и в тысячный раз уже исправлял предложения за предложением.
-Мы скоро выходим уже из дому. Может быть, мы купим его вместе? Она     нежно смотрела на него. Он скомкал весь лист и выкинул в мусорку. Сквозь зубы прошипел:
- Что непонятного?!~ Я хочу сейчас молока. Она, молча, оделась и вышла. В этот момент он хотел побыть один.
Она нашла его без сознания в прихожей. Лихорадочно вызвала скорую.

Он приходил в себя в машине скорой помощи, видел её и терял снова сознание. Когда его подняли в палату, сердцебиение начало давать сбои. Несколько раз сердце заводили. Перевели в реанимацию. Её впустили к нему.
В 12:00  он открыл глаза, она сидела рядом, держала его за руку. Он посмотрел на неё своими светлым взглядом и закрыл глаза. Уже навсегда.