23. Не буди лихо, пока оно тихо!

               

А потом целую неделю Вадиму вместе со всеми пришлось выкладываться на весенних каникулах. Три сказки днём плюс спектакль для взрослых. Нелёгкое это занятие. Но всему приходит конец. Последнюю сказку доиграли на автомате и разбрелись дремать по гримёркам.  Ехать домой не было никакого смысла. До выхода на вечернюю сцену оставалось не так уж много времени. И они  с Ник Ником прикорнули  каждый за своим столиком. И тут неожиданно его друг, лениво позёвывая, спросил:
— Тебе никогда не случалось текст, игранной-переигранной тобой роли  забыть прямо на сцене?
— Был у меня случай… как вспомню, мурашки по коже гонять начинают, — стряхнул с себя сонное оцепенение Вадим.
— Ну-ка, — с любопытством воззрился на него Карелин.
—Не будем будить лихо, пока оно тихо, Ник Ник. Я однажды  такие вопросы уже задавал перед   выходом, и кончилось это…
— Экий ты суеверный. У тебя в этом спектакле всего один эпизод. И текста с гулькин нос. Его захочешь – не забудешь. После первого акта в темпе ко щам рванёшь.  Мне же лямку до самого поклона тянуть. Потешь старика, сделай милость?
— «Заметьте, не я это предложил». Уговорили, — он уселся поудобнее и начал. — Решили как-то у нас в театре поставить «Белую акацию». Известная была в те времена оперетта. Взяли её для поддержания штанов. План горел. Роль досталась, пальчики оближешь. Яшка-Буксир.  Мечта всех «простаков». Репетируем. Купаемся в тексте. Спевки пошли под пианино. А оркестр из филармонии пригласили только на прогоны. И тут начались проблемы. То мы раньше времени голосить начинаем, музыканты за нами вдогонку. То оркестр пару тактов отыграет, а мы только-только расчухаемся. В общем, намучались. Они с нами,  мы с ними. Из нас же никто в музыкальном театре не работал. Наконец, худо-бедно, стало что-то получаться. А постановщик до умопомрачения, знай, гоняет нас по этим чёртовым музыкальным сценкам. И долбит, как дятел. Мол, ребятки, повторяйте постоянно песенный текст. Ночью проснётесь, тут же петь начинайте. Оперетта – это вам не драма. Там забыл слова, так отсебятиной отделаться можно. Партнёр, в крайнем случае, выручит. А тут оркестр вступил, дирижёр знак тебе подал и всё. За тебя уже никто не споёт и не станцует. Короче, доползли  мы, наконец, «до сдачи спектакля на город». А я, идиот, вместо того, что бы текст, как «отче наш» повторять, партнёров шуточками достаю: «Когда ночью на горшок бегал, напевал «помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?»…  Подошла моя сцена. То есть, наша. Яшки с Ларисой. В первой части она запевает,  я подхватываю. Во второй - моя очередь начинать…  Помните этот текст?
— А как же? — подхватил Карелин. —  «Ничего того, что было, нет в помине»…
— Вот, вот. Пошло музыкальное вступление, дирижёр подаёт мне знак, и я, чёртов пижон, напрочь забываю текст, который на репетициях у меня от зубов отскакивал. Вылупился на зал, глаза из орбит лезут и ни тпру, ни ну. Вот тогда-то я понял: оперетта – это, действительно, не драма. Но дирижёр выкрутился. Палочкой взмахнул, оркестр  замолк, повисла секундная пауза, и… музыканты заиграли вступление заново. А на меня столбняк напал. И тут, на моё счастье, зрители пришли на помощь. Эта оперетта в то время у многих на слуху была. Не так давно по экранам фильм «Белая акация» прошёл с участием неповторимого Михаила Водяного в этой роли. Так мне буквально хором проорали из зала: «Ничего того, что было, нет в помине»… И я насквозь мокрый от ужаса, охватившего меня, подхватил: «…По - серьёзному влюблён я в первый раз»… В зале смех, свистки, аплодисменты…  Но я уже пришёл в себя, и дальше всё пошло без сучка и задоринки. Мне, конечно, выговорешник объявили. Но это полбеды. Беда была в том, что подобный затык  начал происходить у меня на всех последующих спектаклях. Только теперь, по моей слёзной просьбе, за кулисами обязательно стоял кто-нибудь из ребят и тихонько подавал мне эту реплику. Это превратилось в анекдот. Надо мной потешался весь театр.  Но я ничего не мог с собой поделать. Текст вылетал из памяти, как по расписанию, именно в этом месте. И продолжалось это до тех пор, пока спектакль не сняли с репертуара. А сейчас, разбуди меня в полночь – за полночь, пропою, как петух заутреннюю.
— Со мной ничего подобного не происходило, и, уверен, не случится…— начал с самодовольной улыбкой Карелин, но тут раздался третий звонок…
                ***
Эпизод у Вадима в этой пьесе местного автора, посвящённой теме гражданской  войны в Забайкалье, был и в самом деле  небольшим. Он играл русского посла в Китайской республике. Внешнее кольцо круга вывозило его на сцену. Тут же из-за кулис появлялись Карелин,  в роли американского журналиста, и Кузьмин,  в роли его коллеги из Японии. И начинали задавать каверзные, антисоветские вопросы. Посол, как и положено Советскому полпреду,  отвечал убедительно и безапелляционно. Наша правда торжествовала, журналисты - капиталисты скисали, посла увозили за кулисы. Всё. Проходная сцена, которая забывается зрителем сразу по её окончании. Но в этот раз…
Карелин первым задал свой вопрос:
— Как идут дела у Советской России в Китае? — и начал добросовестно выводить фальшивые каракули в блокноте под неторопливый рассказ Вадима.
Посол закончил. Карелин задумчиво посмотрел на него. Сейчас должна была прозвучать следующая реплика американца. И она последовала.
— Как идут дела у Советской России в Китае? — безмятежно спросил он.
Вадим не поверил своим ушам. И с недоумением посмотрел на него. «У тебя с головой всё в порядке? Реплику по тексту собираешься давать? — должно было прочитаться, как ему казалось, в его  взгляде».
Но Карелин, по – видимому,  ничего и не собирался добавить к выше  сказанному.  Он невозмутимо глянул в ответ на Вадима. Дескать, ты-то чего тянешь со своим текстом?
Тому пришлось ещё раз скороговоркой повторить те же слова, несколько сократив монолог. Но в последней фразе, обращённой к американцу, он сделал ударным каждое слово, что бы тот понял, о чём ему говорить дальше. Карелин благодушно кивнул, открыл рот и…
— Как идут дела у Советской России в Китае?
В зрительном зале оживились. Им тоже стало интересно. Может быть, что-нибудь всё же изменилось в политике молодой Советской республики за это время? Не зря же дотошный американец в третий раз лезет со своим поднадоевшим вопросом. Вадим метнул взгляд на Кузьмина. Перехватил бы текст. Ведь, повело старика. Может не выбраться. Но тот ответил ему невозмутимым взглядом и ощерился фирменной кузьминской, то есть, японской улыбкой. Вадим развернулся к американцу и с тихой яростью спросил:
— Больше вас ничего не интересует, мистер Смит?
— Интересует…— сиплым голосом ответил тот.
— Ну…— с надеждой промолвил Вадим. — Ну же… ведь наша внешняя полтика, на ваш взгляд,  это откровенная экспансия по отношению к китайскому народу…
— Да… — подхватил Карелин…
— Слава богу, — пробормотал Вадим.
— Да…— еле слышно продолжил Карелин, умоляюще посмотрел на Вадима и отрешённо закончил,  — как идут дела у Советской России в Китае?
— Да, тебе-то какое дело до этого!? — проорал Вадим.
И только тут кольцо круга поволокло его за кулисы. Багроволицего Карелина за фалды пиджака утащил со сцены помреж. Кузьмин ещё постоял какое-то мгновение, потом развернулся на зал, развёл руками, зачем-то поклонился и удалился под весёлые аплодисменты зрителей.
Не буди лихо, пока оно тихо!
               
 Продолжение следует