22. Ты сыт, пьян, нос в табаке, докладывай!

               

   — Зря крадёшься, Вадим. Ты  думал,  я усну, не дождавшись твоего возвращения с выездного спектакля? Да ещё такого знакового для нас обоих. Твоего дебюта в новой роли!
— Чего тут знакового, — слишком уж небрежно проговорил Вадим, сбрасывая с себя вещи, с наслаждением зарываясь головой в нежный аромат её волос, что заставило Люду насторожиться.
   — Иди мыть руки. А за ужином подробно, слово в слово, доложишь, что произошло на выезде, — голосом девочки с голубыми волосами приказала она. — И не вздумай уверять меня, что всё в норме. Вид у тебя  не очень победительный.
Но её слова не имели никакого успеха. Пришлось, хоть и не сразу, но его ласкам уступить…
   Уже позже, за чаем, она ещё раз вопрошающе посмотрела на него.
— Теперь, когда ты сыт, пьян и нос в табаке, докладывай, какая беда свалилась на тебя в этом, явно успешно прошедшем, мероприятии?
— Меня просто пугает твоя проницательность… Ладушки,  не мечи молнии,
— он нежно поцеловал ей руку. — Одним словом…
—Всё, как на духу!
— Слушаюсь и повинуюсь, моя прекрасная повелительница. Ты, конечно, знаешь, что пьеса «Похищение дипломата»  принадлежит замечательному советскому драматургу? Её сюжет заимствован из популярных статей журнала «За рубежом». Так вот, наши соратники по борьбе за освобождение трудящихся, итальянские коммунисты, берут в заложники дипломата, коего изображает лучший друг всех артистов нашего театра партайгеноссе Кузьмин. Сам дипломат родом из сопредельной страны, где правят «Чёрные полковники». За освобождение дипломата эти борцы требуют выпустить из тюрем этой жуткой, недемократичной страны своих братьев по классовой борьбе. Я играю роль весёлого юноши, совмещающего эту самую борьбу с бесперспективным ухаживанием за красавицей Люси. В исполнении нашей неповторимой Алисы. А Люси  влюблена в главаря коммунистов по имени Марио. Как и положено, он немногословен, суров, храбр. Вылитый портрет нашего Коли. Он же его и играет.
— А Мария Карповна играет стриптизёршу из бара?
— Увы, надомную работницу. По - нашему, уборщицу тетю Розу, которая обихаживает консула в заключении. Стирает, готовит, в карты с ним поигрывает. Только у борцов за справедливость случается облом: их ловят карабинёры. Набегает «продажная»    пресса. Естественно, все радостно и темпераментно дают «шакалам пера» интервью. Спасённый дипломат пытается подарить тете Розе, в признательность за доброе отношение к нему, бриллиант. Но она с пролетарской непреклонностью отвергает этот дар. Нас не купишь! В это время «Чёрных полковников» свергают. Они, конечно же, бегут в Америку на американском самолёте. Братья по классу с песней выходят на свободу.
 А таких мальчиков я переиграл за свою долгую творческую жизнь косой десяток. Посему ввод прошёл без сучка и задоринки. Не веришь?.. Ладно, сдаюсь! Только сверкни, пожалуйста, ещё раз этими прекрасными огненными глазами? — он потянулся к ней с поцелуем…
— До утра будем трепаться? — уклонилась Людмила.
— Продолжим, — он так же нежно поцеловал ей вторую руку. — Понимаешь, всё действие, за небольшим исключением, происходит в каморке у тети Розы. А надо сказать, что при любом стуке в дверь моя святая обязанность - проводить дипломата, подталкивая пистолетом, в нутро огромного буфета. Буфет этот был сделан нашими мебельщиками почему-то глухим. Хотя полагается заднюю стенку снимать по всем правилам. Не париться же там исполнителю во время репетиции. Однако, не сняли. На репетициях Кузьмин уходил за кулисы. А на спектакле сидел внутри. Сценка короткая, и долго ждать не  приходилось.  Но тут…
— Но тут  появляешься ты с прекрасно выученным текстом…
— От зубов…
— Ведёшь дипломата к пузатому буфету…
— Точно по реплике, после стука… и…
— Не тяни кота за хвост.
— И кто-то на мою беду, ну не я же это сделал, мамой клянусь! Кто – то из монтировщиков  навесил  зачем–то на буфетную дверцу крючочек с петелькой…
— И ты этот крючочек на петельку накинул.
— Ты будто рядом стояла. И я, запихнув туда Кузьмина, крючочек на петельку накинул. Я же не знал, что этого делать не следует. Но раз ружьё на стене висит, должно же оно выстрелить.
— И оно выстрелило.
— Ещё как!  Ну, сидит себе дипломат в этом гробу, дай ему бог здоровья, и тут входит тетя Роза. На её приветствие Кузьмин должен был вылезти на свет Божий. Но не вылез. Старушка в недоумении. Может, думает, не расслышал реплики? Это при её-то голосовых данных! Она ещё раз во всю силу своих лёгких гаркнула: «Салют консул!». У нас барабанные перепонки чуть не лопаются. А  тот  не думает вылезать. Тетя Роза хватается за сердце, глаза у неё на лоб лезут.  Шепотком, от которого уже вздрагивает зал, спрашивает Марио:  «Что за дела, разыграть  решили старушку?» Тот недоумённо поворачивается к Люси. Та подозрительно косится на меня.  Я отвечаю взглядом младенца. Передо мной на репетиции поставили задачу - посадить в буфет Кузьмина.   Я посадил. Что б выпускать его на свободу, разговора не было. Стою столбом, выполняю точно поставленную задачу: не свожу влюблённого  взгляда с Люси. А буфет–то шатается. Все в панике. Никто ничего не понимает. Начинают думать, не удар ли заслуженного парторга хватил. А просто взять и откинуть крючочек, я не сообразил.  Я ж его машинально набросил и преспокойненько забыл о  существовании этой чёртовой железяки.
 Тут буфет с грохотом падает и раздаётся вопль моего лучшего друга Егора Степановича. Выбегают наши орлы – монтировщики, ставят буфет на попа и  вытаскивают  потрёпанного дипломата. Клавушка, наконец, соображает, что можно бы и занавес дать. И даёт… под развесёлый смех и бурные аплодисменты благодарного зрителя. Народ-то по простоте души  подумал, так и надо. Я приготовился к тому, что в этот же буфет сейчас засунут меня. Но спас неизвестный благодетель. Кто–то из монтировщиков в суматохе вырвал крючочек. Буфет буквально обнюхали. На петельку внимания никто не обратил. Я - каяться перед заслуженным артистом. Виноват! Переусердствовал! Дверцу слишком крепко захлопнул, не рассчитал силушки молодецкой! Меня слегка пожурили. На зав. монтировочным цехом наорали так, что он в запарке тут же заднюю стенку отодрал. И Кузьмин заново полез в буфет…
— Остановись… больше не могу… тушь потекла…
— А когда снова дали занавес, и появилась тетя Роза протрубила свой текст, а из   буфета, почему-то не сразу, вылез взъерошенный  Кузьмин…
 На этих словах Люда со всхлипом вскочила и, повизгивая, бросилась в ванную комнату.
На следующий день этот же район повторно купил спектакль. Но в зрительном зале было уже не так весело.
А когда на обратном пути после спектакля Вадим с актёрами обмывал свой первый успех, Клавдия Николаевна на секунду прижалась к нему и шепнула:
   — Вадим, загляни с утра ко мне в гнёздышко. Филин распорядился дать тебе текст Ромео. Думаю, не надо объяснять в каком спектакле. И Емелю -  дурачка из сказки прихватишь. Каникулы на носу. Поздравляю.
   — Поздравляю, итальянец вы наш штатный, — умилилась Мария Карповна.
Чеканный шёпот обоих бабушек услышал весь автобус.