11. Тут я вмазал администратору по скалящейся харе

               

«Сокольники» он опять чуть не проехал, но в последнюю секунду успел всё же выскочить на перрон.
Люды на условленном месте почему-то не оказалось. Он подошёл к доске объявлений, рассеянно скользя по ней взглядом. Городскому театру требовался... Но кто требовался городскому театру, его не интересовало. А вот подпись… Главный режиссёр театра Иноземцев!
Он с замиранием сердца перечитал знакомую до боли фамилию, не раз стоявшую в углу заглавного листа его новой роли, не раз завершавшую весёлое поздравление на премьерной программке. Ошибки быть не могло, он ринулся в зал. За столиком с цифрой семнадцать восседал, другого слова тут было не подобрать, широкоплечий, с крупным мясистым лицом человек, взгляд которого излучал столько доброты.
— Василий Александрович, дорогой, здравствуйте! —  Иноземцев медленно повернул огромную на мощной шее голову и ахнул от радостного изумления. Вадим услышал бархатные, так хорошо когда-то знакомые звуки чарующего голоса бывшего героя-любовника лучших провинциальных театров страны.
— Вадимушка, чёртушка, ты ли это? Вот уж поистине, «из дальних странствий, возвратясь»…  Иди сюда.  Дай я тебя облобызаю?  Чего ты щекой о мой нос трёшься? По-русски надо, — он троекратно поцеловал Вадима.— Я сюда прямо с поезда. Директор мой поздно вечером прибудет. Я тебя с ним познакомлю, заодно ещё кое с кем. Есть любопытные фирмы. Приглядимся,  покажем тебя, но торопиться не будем. А сейчас давай-ка в ближайшую ресторацию. У меня с утра маковой росинки во рту не было. Пообедаем, побеседуем, вспомянем прошлое житьё-бытьё и на «биржу». Ты, всё одно, из «Керчи в Вологду»?
— «Ну, а Вологда, она вон аж где»…— меланхолически закончил Вадим.
— Не киснуть. Сейчас мы с тобой мясца по - суворовски отведаем. А чего это ты носом крутишь? Присмотрел на бирже кого?
Вадим  покраснел и невольно оглянулся. Люды на условленном месте не было. Иноземцев расценил это по-своему.
— Да не прячь ты глаз от старика. Устроим, если надо, и тебя, и её.
— Что вы, право, Василий Александрович, просто помочь человеку обещал.
В ресторане Иноземцев лихо перехватил у официанта поднос и в мгновение ока расставил дежурную посуду на столе, да так изысканно, что Вадим присвистнул.
— Спрашиваешь,— подмигнул тот,— походил я по сцене «кушать подано»— тебе и не снилось. Это сейчас, не успеет молодой специалист порога перешагнуть, ему главные роли несут. Он же, сукин сын, не на каждую соглашается, нос воротит. Помню я, в одна тысяча девятьсот сорок...— но, поймав напряжённый взгляд Вадима, Василий Александрович закусил губу и уже безо всякого балагурства спросил:
— Как же это случилось, чёртушка, а? Приезжаю назад из отпуска, а моего любимого артиста и след простыл. Горелов с Котельником морды отворотили, когда я к ним с вопросами. Остальные ни бе, ни ме. Даша только мокрыми ресницами поморгала. И лишь через полгода Николай Павлович, старый чёрт, открыл, где ты. Хотел тебе отписать — время ушло. Решил, вообразишь ты, будто я струсил, или, того хуже, с ними заодно. От тебя письма не дождался. Нескладно вышло.
— Давно это было, Василий Александрович, вы-то как живёте? Театр получили. Я же предсказывал, быть вам главным. Помните, на том собрании?
— Пропади она пропадом, эта собачья должность. Я б в очередные режиссёры лучше пошёл, пусть меня научат... Рассказывай, что с тобой произошло?
— Всё было очень просто.— Вадим невесело усмехнулся.— Той зимой мы с выездным спектаклем на село собрались. Декада какая-то была. «Театр и тундра», что ли. Не хотел я ехать, вызова на зимнюю сессию ждал. Горелов уговорил. Дескать, как только тебе приходит вызов, вертолёта не пожалеем за тобой выслать. Начальство таким декадам большое значение придавало. Я человек дисциплинированный. Кругом, шагом марш! А в день поездки опоздал на посадку минут на десять. Проспал. Извинился, как полагается, посмеялись в автобусе над моей сонной физиономией и забыли. Только, как выяснилось, не все забыли. Как назло, я ещё один разок на спектакле дольше положенного гримировался минут пять. А буквально в конце гастролей врывается ко мне в номер Котельник.  Идёт он сейчас по коридору, а из номера главного администратора Дашин плач раздаётся. Я сразу туда рванул. Вижу, Даша стоит у окна, отвернулась, плечи дрожат. А администратор мне в лицо нагло улыбается. Чего, дескать, буянишь, актриса к руководителю группы пришла узнать, за что ей выговор объявили. Я ей объясняю, а она не согласна с приказом. Тут Даша повернулась, лицо зарёванное и в крик: «Врёт он всё! Я на минуту зашла по делу, а он с руками...» — и опять в слёзы.
Тут я вмазал администратору по скалящейся харе. Драки, собственно, никакой не было. Котельник на мне повис. Ушли мы с Дашей. А через полчаса он к нам в номер извиняться пришёл. Вторую скулу подставляет. Тут Даша с другим текстом, выясняется, сама виновата, не так, оказывается, поняла руководителя. А я, вы же меня знаете, Василий Александрович, отхожу быстрее, чем загораюсь. Я им нужен был. Поторопились они, пяток спектаклей ещё надо было играть. А уж когда в город вернулись, тут они своё представление как по нотам разыграли. Не успели вещи распаковать, собрание. Сижу, слушаю, ушам не верю. Администратор в местком жалобу состряпал. И кроют меня мои дорогие коллеги, как последнего хулигана и почему-то - пьяницу. А я рюмки ни у кого в гостях за год не выпил. Кинулся к Горелову, он в Москву укатил. Попутно мне два выговора успел вкатить.
 — За что?— сумрачно спросил Иноземцев.
 — За те самые опоздания. Они ж для него самым большим подарком были. Котельник потихонечку Горелова обо всём информировал, а тот так же тихо выговоры мне лепил. Дают последнее слово. А меня такая злость взяла. На глазах всего коллектива в передовиках ходил, а тут объясняй, как дошёл до грехопадения такого. Я сказал, что о них думаю. Затем Котельник поднялся: «Уволить артиста Морозова по 33 статье пункт «Г». Смотрю, молчат все, только глаза на меня пучат. Хоть бы одна сволочь объяснила, что за статья, за что даётся. Чёрт с вами, говорю, увольняйте, плакать не буду. В один день обходной подписал и расчёт получил. Котельник с Дашей в аэропорту провожали. Даша опять плакала, через две недели грозилась приехать, проверить, как я на новом месте. Котельник какую-то бумажку в руки сунул. Думал, прощальное письмецо нацарапал. Развернул в самолёте, оказалось вызовом на сессию. На второй день после нашего отъезда на декаду пришёл.
Потом от Даши письмо. Замуж за администратора собралась, развод просила, про комедию разыгранную подробности сообщила. Горелов указание дал: фиксировать мой любой промах. Летние гастроли не за горами были, а у меня опять сессия.
— Памяти Главного почему изменить решил? Почему из театра уволился?— после долгого молчания спросил Иноземцев.
— После смерти Главного прислали нового со стороны, хотя в театре был неплохой очередной режиссёр, воспитанный на традициях. Но Главный со своей бескомпромиссностью, отвращением к болтовне, к показухе -  костью застрял в горле у местного начальства. Он был творцом, а не «чего изволите»?  А новый руководитель оказался человеком, удобным во всех отношениях. Срочно сколотил труппу из таких же пофигистов, как и сам. Местный балласт тут же головы поднял. Спектакли Главного снимались один за другим. В спектаклях варяга хорошие граждане вступали в придуманные конфликты с очень хорошими гражданами. Естественно, принимались эти спектакли без сучка и задоринки. В них всё было красиво, как в Большом театре. Публика из зала ушла. Зато на коллектив сплошным потоком хлынули серебряники: звания и премии. И театра не стало.
— Знакомая история,— пробурчал Иноземцев.— Названия театров меняются, а ситуация в большинстве случаев как под копирку. Я сам лыжи вострить хочу в какое-нибудь приличное дело очередным режиссёром. Не понимаю, честно говоря, ни черта в том, что вокруг происходит. Плохо работаешь и чёрт с тобой. Расписывайся два раза в месяц в ведомости и дуй в свою дуду в том же духе. Главное, не беспокой никого и будешь в чести. Только стар я для этого. Так что, устроюсь к какому-нибудь борцу под крыло, буду честно делать своё дело и тебя к себе заберу. А на «биржу» что-то сегодня расхотелось идти. Пойдём ко мне в «Центральную». Высокое театральное начальство там в этом году останавливается. Познакомлю пока кое с кем. А сейчас давай, помолясь, к трапезе приступим.
Утром Вадима разбудил ужасающий шум. Казалось, над ухом маршировал целый полк солдат. Вадим продрал глаза и фыркнул в подушку. Иноземцев лихо маршировал на середине номера, изредка вздымая и опуская на паркет средних размеров креслице.
— Грешно смеяться над стариком,— скосил он налитый кровью глаз в сторону Вадима.— Я зарядку сделаю, аппетит появится. Становись рядом.
— Аппетит у меня и так будь здоров.
— Значит, не перекормил я тебя вчера беседой с директором Забайкальского театра -  Шиловым? Как он в тебя сразу вцепился. Есть нюх у шельмеца. Слышал я, как он весь вечер уговаривал молодое дарование отдать свои силы служению культуры северного региона страны.
—А что? Камчатка, Забайкалье. В моей трудовой биографии это может прозвучать гордо.
— Ты что, трудовую отдать Шилову решил?
— До этого пока не дошло. Просто в одиннадцать ноль-ноль у стола двадцать четыре состоится встреча, после которой будет возможен мой переезд с милого севера в сторону южную.
— Ты это брось. «Биржа» только начинается. И,  Христа ради, ничего им не обещай. Мы ещё побродим, посмотрим и продадим тебя подороже. После смерти Главного тебе новое начальство первую категорию не утвердило? Все актёром второй категории числишься?
Вадим беспечно мотнул головой.
— Найдём тебе театр, возьмут туда сразу с первой категорией.
Двадцать четвёртый стол он увидел сразу. Шилов, улыбаясь лунообразным лицом, приветственно махал ему короткой ручкой. Рядом с ним сидел хмурый лысый человек с кудрявым венчиком на затылке. Голова, живот, плечи, колени человека напоминали шары разной величины, плотно подогнанные к массивному туловищу.
— Добрый день,— Вадим сел на указанный Шиловым стул.
— Добрый,— буркнул лысый и без перехода добавил:— Трудовую.
— Анатолий Сергеевич,— укоризненно воздел руки Шилов,— куда вы торопитесь? Побеседуем...
— Не о чем беседовать,— перебил его лысый,— вы вчера разговоры говорили. Сегодня моя очередь. Моя фамилия Филин. Я - главный режиссёр театра. Хотите к нам в Забайкальск?
Не готовый к подобному натиску, Вадим неожиданно кивнул.
— Трудовая книжка с собой?
 Вадим протянул трудовую книжку.
— М - да... — протянул режиссёр,— хорошая была фирма. Не нашли, значит, общего языка с новым руководством?— но тут же оборвал себя.— Впрочем, это ваше дело. Нам вы подходите. Первую категорию просить будете?
— Не буду!— зло сказал Вадим.
— Правильно,— неожиданно подмигнул ему Анатолий Сергеевич.— Всё одно бы не дал. А уважение потеряли б. Работой завалю. Остальное приложится. Андрей Ефимович, выдайте, пожалуйста, артисту Морозову подъёмные-проездные.
— Денег сейчас не нужно,— с вызовом сказал Вадим.
— Не морочьте мне голову,— коротко хохотнул Филин,— где это вы ещё найдёте режиссёра, способного выдать незнакомому артисту всю сумму разом, на «бирже»!
— Артиста, отказывающегося от такой суммы, тоже не каждый день встретишь.
— Хм... думаю, мы сработаемся. Сезон начинается десятого сентября. О выезде телеграфируйте. Всего доброго,— главный режиссёр поднялся.
— Неисправимый вы тип, Анатолий Сергеевич,— Шилов взял Вадима под локоток...— Поздравляю, очень рад, думаю, вам у нас понравится.
У колонны, ошарашенный столь неожиданным трудоустройством, Вадим увидел Люду.
— Боже мой, Люда, здравствуйте. Опять эти чёртовы обстоятельства. Простите, пожалуйста, но сейчас мы подойдём к Василию Александровичу, он поможет…
— Всё в порядке, Вадим, не беспокойтесь. Я уже нашла театр. Кстати, поздравляю вас с тем же. Эх, вы… трепач!
Вадим стоял и смотрел, как цветастый сарафан исчезает в круговороте толпы. Он вдруг отчётливо осознал, что если сейчас не остановит Люду, то потеряет нечто, чего не встретит уже никогда в жизни.
Он бросился следом. Протискиваясь сквозь толпу, с ходу врезался в тяжёлую зеркальную дверь. Прямо на него смотрел человек с перекошенным упрямым ртом, коротким раздувающимся носом, с набегающими на высокий лоб светлыми волосами. Вадим прикрыл глаза...
— Спокойно,— прошептал он,— всё правильно. Не время. Вот так.
И вышел на улицу…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ