Качели

Ржа­вый скрип ка­челей, скор­бно скри­пящих по по­гиб­шим, да­леко раз­но­сит­ся над пус­тынным по­лем, по­рос­шим мер­твой и бу­рой тра­вой. Скре­жет ка­челей раз­ре­за­ет зас­тывший зат­хлый воз­дух и не­ес­тес­твен­ную пе­лену ти­шины. Птиц и шме­лей нет уже дав­но, с тех са­мых пор, ког­да вмес­то ав­то­матов в ход по­шел атом. Че­тыре страш­ные рав­но­душ­ные бом­бы, об­ру­шив­ши­еся на За­пад­ную Фе­дера­цию. Тень од­ной из них нак­ры­ла и Те­хас. Пти­цы тог­да прос­то па­дали с не­ба, слов­но град в и­юле. Жи­вот­ные то­же поч­ти все по­гиб­ли: кто - сра­зу, от бом­бы; кто - вы­пив от­равлен­ной ра­ди­аци­ей во­ды. От тех же, кто еще рыс­кал в ле­сах в по­ис­ках па­дали, сто­ило дер­жать­ся как мож­но даль­ше.

На ка­челях си­дела хруп­кая де­воч­ка лет се­ми. Ее зва­ли Джен­ни. Во­лосы, не­ког­да яр­ко-со­ломен­ные, сва­лялись и ста­ли гряз­но-се­рыми. Два зе­леных бан­ти­ка по­тус­кне­ли и на­поми­нали за­сушен­ные листья де­ревь­ев в гер­ба­рии. Прос­тая, чуть боль­ше­ватая одеж­да смот­ре­лась на ее ху­дых пле­чах пу­га­юще, зас­тавляя за­думать­ся о здо­ровье де­воч­ки. Стран­ный об­раз до­пол­ня­ли ста­рые ка­лоши на но­гах и за­тума­нен­ный взгляд свет­ло-ка­рих глаз.

Он сколь­зил по пус­тынно­му по­лю и зло­веще­му си­лу­эту ле­са на го­ризон­те, яв­но не за­мечая их. Мыс­ли Джен­ни ви­тали где-то да­леко, в мес­те, ви­димом толь­ко ей од­ной. Там бы­ла ее преж­няя жизнь, без­за­бот­ное детс­тво, так не­ожи­дан­но прер­ванное вой­ной. Там бы­ли жи­вы ее отец и брат, ушед­шие доб­ро­воль­ца­ми и так ни­ког­да и не вер­нувши­еся. В том ма­лень­ком ми­ре бы­ла ее мать, от­ра­вив­ша­яся за­ражен­ной во­дой из ко­лод­ца.

Джен­ни ста­ло скуч­но. Она не­ук­лю­же спрыг­ну­ла с ка­челей и в пос­ледний раз ог­ля­дела по­ле, ко­торое бы­ло для нее изум­рудно-зе­леным. Не­лов­ко пе­рес­тавляя ху­день­кие нож­ки, она пош­ла к до­му.

Ес­ли бы нес­час­тный пут­ник из­можден­ным нат­кнул­ся на Джен­ни, то его, нез­на­комо­го с ее ма­лень­ким ми­ром, ох­ва­тила бы бе­зудер­жная ра­дость и об­легче­ние от вес­ти о теп­лом до­ме и дру­гих вы­жив­ших. Но его ожи­дало бы глу­бокое ра­зоча­рова­ние.

Де­воч­ка рас­се­ян­но ша­гала по по­лю, рас­пу­гивая на­секо­мых и ля­гушек, с не­доволь­ным ква­кань­ем выс­ка­кива­ющих из-под ног. Впе­реди по­казал­ся ухо­жен­ный дву­хэтаж­ный дом, пос­тро­ен­ный еще де­дом. За­метя си­нюю кры­шу, Джен­ни пош­ла быс­трее. Она тол­кну­ла пле­чом тя­желую дверь и ока­залась до­ма. На кух­не бря­цала по­суда и до­носи­лось ме­лодич­ное мы­чание: ма­ма час­то се­бе на­пева­ла, не за­мечая это­го за до­маш­ни­ми хло­пота­ми. На­вер­ху раз­да­вались звон­кие уда­ры, как буд­то кто-то ка­тал по по­лу что-то тя­желое. Отец с Эд­ди сно­ва что-то чи­нили.

Джен­ни ус­та­ло доп­ле­лась до ди­вана на под­ка­шива­ющих­ся блед­ных но­гах и, не за­ходя на кух­ню, упа­ла на мяг­кий ди­ван, ут­кнув­шись в по­душ­ки. У нее кру­жилась го­лова, силь­но хо­телось есть. Ско­ро дол­жен был быть ужин...

Бед­ная, бед­ная Джен­ни! Она не зна­ла, что от ее до­ма ос­та­лась толь­ко од­на сте­на и об­го­релый мат­рас, на ко­тором она сей­час и ле­жала. Она не ви­дела, да и не хо­тела ви­деть, что ее род­ных уже нет ря­дом, и то ме­лодич­ное пе­ние, ко­торое до­носи­лось с кух­ни, бы­ло лишь в ее во­об­ра­жении. И уже ник­то ни­ког­да не по­зовет Джен­ни за стол.

Ра­ди­ация мед­ленно от­равля­ла ее ра­зум, за­бот­ли­во ве­дя за хруп­кую ма­лень­кую руч­ку к све­жевы­рытой мо­гиле. Но она не по­нима­ла это­го. В ее ти­хой ил­лю­зии не бы­ло мес­то смер­тям, го­рю и оди­ночес­тву. Для нее ее ро­дите­ли все так же бы­ли с ней, а стар­ший брат си­дел, за­перев­шись в сво­ей ком­на­те. Ей по­вез­ло, что она сош­ла с ума. Каж­дый бы ско­рее по­желал быть на ее мес­те, чем мед­ленно за­дыхать­ся го­рем и осоз­на­ни­ем смер­ти род­ных. Чем прос­то ЖИТЬ.

А ржа­вые ка­чели все так же рав­но­душ­но и су­хо скри­пели, по­качи­ва­емые цеп­кой кос­тля­вой ру­кой смер­ти, при­шед­шей по дет­скую ду­шу.