Крик стрекозы

 
Все люди, будущие старики! Завтра будет день, в котором ты никогда не был…

"Лужа в океане" (1979)

  Любой почтальон с посылкой- это радость. Проекции романтических ожиданий поднимаются откуда-то изнутри и улыбка занимает все лицо. Мимолетная загадочность окружает сразу всю квартиру или дом. Приятная неизвестность, лежащая в коробке, ящике, свертке, пакете, заставляет сердце чаще биться внутри. Но не в этом случае. Почтальон стоял в позе отвратительной и голодной усталости, протянул государственный затертый бланк для нечеткой закарлюки получателя, передал коробку и быстро пошел вниз, где к его велосипеду был прикреплен цветной пакет с бутербродами. Он хотел кушать, кушать не чужой, а именно свой бутерброд, который ему сделала мама два часа назад, вложив в хлеб и в масло свою любовь к единственному сыну. Понять почтальона было можно…
- Приятного аппетита! - крикнул некрасивый юноша с очень редкими волосами на голове. Волосы росли настолько редко, что кожа головы смотрелась благородней в проплешинах и прогалинах, чем на маленьких островках редких волос. Разорвав пространство подъезда громкое слово - «аппетита» на последней букве «А» растворилось в стеклах, стенах и грязном плафоне под потолком, спугнув подъездную моль. Пожелание пролетело мимо ушей почтальона и его жизнь стала налаживаться первыми нотками докторской колбасы на вкусовых присосках почтальонского языка. Юноша взглянул на посылку и взвесил ее в руках. Она была необычайно легка. В колонке адресата было написано печатными буквами по- английски. Чужой язык парень знал на размытом уровне вялого класса и с любопытством рассматривал множество почтовых марок и печатей с изображениями бегемотов, пальм, охотников в пробковых шлемах с ружьями и ветвистых баобабов с большими мухами, похожими на ядовитую африканскую Глоссину. Удовлетворив свое любопытство, он закрыл дверь и щелкнул тремя замками.
- Опять голодный почтальон приезжал на скрипучем велосипеде? –раздался грубый женский голос из соседней комнаты. – Снова не сытый? Я его душу слышу за километр, жду тебя с посылкой уже целых двадцать секунд, где ты ходишь, Романтик?
- Так точно! Почтальон с посылкой приходил. Я расписался в получении. Могу сказать, что посылка слишком легкая даже для нормального понимания слова «посылка». Все знают: чем тяжелей ящик, тем всегда лучше. По- моему, там вообще ничего нет, кроме воздуха. Много красивых печатей и марок. Такое впечатление, что она из нижней Африки приехала или того подальше.
- Может быть из нижней Африки, а может откуда-то из верхней Океании. Неси сюда, Мишуля!
Пожилая женщина внимательно осмотрела картонную коробку и провела пальцами по печатям и маркам. Она улыбалась и приговаривала – «Ну, наконец-то! Ну, молодец! Ну, натуралист! Ну, смельчак!». Аккуратно вскрыв коробку, она вытащила оттуда тонкий стеклянный ящик с одной живой бабочкой внутри и письмо. Бабочка висела сбоку на тонком стебле бамбука, к которому был привязан крохотный сосуд с пипеткой. На пипетке было аккуратно выведено печатными буквами – «Нектар для Рисовой Бумаги».
- Ничего не понимаю! – воскликнул плешивый парень и, почесав затылок, его редкие волосы посыпались на пол и на плечи.
- Если не понимаешь сейчас, есть шансы, что поймешь позже. Не ограничивай себя рамками собственного видения, помимо тебя, мир видят еще миллиарды людей, у которых все по-другому.    Но, на самом деле, что-то увидеть широкую картину шансы всегда существуют. Ну- ка, я прочту письмецо, а ты марш за веником и совком. У тебя явные изменения в организме, волосы сыплются на пол, как урожай черешни. Это хорошо, это даже очень хорошо!
«Доброе время суток! Уважаемая Анастасия Пална! Ваш заказ, я выполнил только на треть. В стеклянном кубе та самая бабочка – «Рисовая Бумага». Это именно она! Не притрагивайтесь к ее крыльям, это смертный приговор сразу. Я ищу здесь Папалотл и Шочипильи. Иду по следу разных щелей и коконов, но пока безуспешно. Отвечаю на ваши вопросы:
- Ирстапион Кавалинна Даниба Тук, которую Вы заказывали, есть большая редкость только по тому, что это единственный представитель из всех 165 000 видов известных науке бабочек, который питается слезами животных. Местные коровы и козы здесь плачут регулярно, но Кавалину, я пока не встречал, хотя с местными коровами подружился и даже поймал ночную летучую мышь вампира на холке одной из них. Химический анализ слезы местной коровы и козы, абсолютно совпадает с той формулой, которую вы мне написали в аэропорту на обертке конфеты «Гулливер». Я поражен очередной раз! Липкий элемент в составе слезы присутствует и легко выделяется с помощью той самой химической реакции, которой вы меня научили два года назад. 
- На ваш вопрос, кто может производить звук из мира бабочек, отвечаю: пищать может только представитель одного вида - это Бражник «Мертвая Голова». Его разводили Тамплиеры из-за свойств его брюшка, как ингредиент в том самом лекарстве против бубонной чумы!
- Вид под названием –Монарх, мигрирует на расстояния не в 1000 километров, а больше, до 3000 километров.
Как только поймаю еще два вида, сразу вышлю вам очередную посылку. Большое спасибо за лекарство, которое я получил от Вас по почте. Мне помогло сразу. Все заболели желтой лихорадкой на пятый день и очень страдали всеми перечисленными симптомами до ремиссии. Я один не заболел. Удивительно и поразительно! Местные изуверские племена назвали меня Артамех Напт – что значит: очень удачливый! Ко мне не подлетает ни один комар, хотя я сплю под открытым небом без сетки. Это очень удивляет меня и всех остальных. Я знаю- это действует ваш Нгуенский порошок. С Уважением и признательностью! Ваш В.»
-Так-с! Валерьян все так же эмоционален! «Рисовая бумага» у меня есть. Я теперь такое сварганю, ни одному режиссеру фильма ужасов не приснится. Мишаня! Глянь- ка, сколько там у нас в коридорчике народу дожидается, где мой завтрак из ягод Амалаки, и глянь еще, закипела ли колба номер 17 на кухне?
- В коридоре ровно двенадцать посетителей, напиток готов, колба не кипит. И еще, по записи олигархиня на подъезде. Опять будет шуметь и требовать для себя исключительности во всем. Кофе ей не такой, наш китайский чай для нее помои, в очереди сидеть не желает, курит, как печь в Освенциме. Достала в прошлый раз. Агрессивная тетя! Просто какая-то цивилизованная Эфа, а в глазах слезливое воспаление и неудовлетворенность собой. Я заметил, что она приезжала уже четвертый раз, и на ней была четвертая, и опять новая шубка.
- Молодец! Я отметила ее страсть к шкуркам убитых зверей еще с первого раза. А ты заметил, что ее походка отдаленно напоминает полет кукушки или мне показалось. Хотя, мне не может ничего казаться, как вижу, так и есть. Требует исключительности, говоришь? А за какие такие заслуги, она что Герой страны и труда? Ну, пусть требует. У нее же есть язык, а он должен что-то говорить, ляпать и шевелиться, логично? И запомни, чем умней человек, тем он спокойней и проще. Истина в самодостаточной простоте и внутреннем гармоничном покое, была есть и всегда будет. Я не говорю о крестьянской простоте: щи хлебать деревянной покусанной ложкой, ты же понимаешь, я говорю о самом коротком векторном скольжении по реальности. Да будь у нее десять шуб, она от этого только проиграет, потому что десять шуб, это кормежка моли и своего дурного эго, а не радость сохраненного тепла. Выросла в бедности, это сразу видно, кто в достатке рос, тому десять шуб не надо, смысла нет. Сколько детей она обогрела вокруг себя? Ни одного? Она пустая, разницу усек, Михаил?
- Усек, понял, уразумел! Я только не понял, как это ее походка может вам напоминать полет кукушки, это как-то сложновато для моего восприятия. Словом, двенадцать человек в коридоре и олигархиня мчит по проспекту с нарушениями дорожных знаков, курит и страшно ругается в телефон. Нервный она пациент, очень нервный…
- Путь гнева-путь ошибок! Кто сказал? – с улыбкой вставила Анастасия Пална.
- Узкоглазый старик Лао-дзы! – быстро ответил Михаил.
- Молодец! Готовься показать все, чему я тебя научила. А насчет кукушки, включай внутреннее воображение и тебе привидеться и не такое.
- Всегда готов! – выпалил юноша и боднул головой так, как будто там была копна пшеничных волос.
- Молодец уже второй раз. А будет и семьдесят пятый… Кстати, мою настойку выпил?
- Конечно. Три раза в день пью, как вы и велели.
- Пей, не пропускай. Вон видишь, уже волосы выпадают твои жиденькие, начнут расти густые и здоровые. Тебе тридцать семь, а на вскидку дашь только семнадцать. Сколько коренных зубов уже выпало?
- Восемь, по четыре с каждой челюсти. Выпали без крови и без боли! Чудеса! – ответил Михаил и потрогал языком пустые зубные бреши внутри рта.
- А где шрам, который был у тебя на локте?
- Исчез третьего дня. Я проснулся, а шрама и нет.
- Это хорошо. Не дрейфь, скоро метаморфозить тебя будет еще быстрей, процессы после моего снадобья уже начались. На днях лишишься и передних зубов, будешь неделю шипилявить, как профессор Шпильман в прошлом году. Ему уж было под восемьдесят, а преобразился на все двадцать. Что любовь с людьми делает, Мама мия, Святители Угодники! Люди говорят, ищут Гергемозу его друзья с большими деньгами, и найти не могут, а я вот она, пенсионерка Анастасия Пална под боком в соседнем подъезде. Я тебя предупреждала, кому пискнешь обо мне, что я, это та самая я, пожалеешь очень, Мишулька! Здесь им не конвейер омоложения, эту метаморфозу заслужить нужно, а деньги, это газета для костра, чтоб тепло было и чаек можно подогреть.
- Я…, да не в жизнь, никогда! Я что олигофрен или имбицил? - возмутился в сердцах Михаил.
- Нет ты не этот и не тот, но очень быстро можешь им стать. Заплету в паутину, с голоду сдохнешь в ванной, и позвать не сможешь никого. Понял, суслик? Береги себя, Доцент, и живи в гармоничном покое сам с собой и помни фразу из моих «Писем под подушкой» - «…настроение ведьмы определяется только злом соседей!». Я буду долго жить, а вот остальные, это большой вопрос. Все люди- будущие старики, их ждет постель раздумий и осмыслений пройденного пути. Все негодяи будут раскаиваться, лежа в последней кроватке и умирать от неизлечимых болезней, но никто и никогда не вернет им прожитые дни, а главное их поступки изменить будет невозможно. Ты не можешь себе представить, какие мысли посещают стариков в постелях. Это не мысли- это дорога раскаяния с переломанными указателями правильного пути. Он сами шли, смотрели на подсказки свыше и ломали, рубили, не замечали, плевали. Если бы ты знал, ты бы относился к каждому своему дню намного тщательней и продуманней, чем ты это делаешь сейчас. Живи и молчи…
- Я все понял, Анастасия Пална! Я же доцент, а не идиот. Рот на скоч и на зиппер! – откровенно ответил Михаил Полуектов, Доцент местного университета гуманитарных наук. - Вы только не забудьте мою просьбу, насчет Любочки. Она бы влюбилась в меня, а? Так мне надо, чтобы она влюбилась именно в меня, а не в того здоровяка на большой черной машине.
- Это страсть у тебя в штанах со мной разговаривает или мозги доцента? Рано тебе еще, не готов, на личину свою посмотри. Такой ты не нужен не Любочкам, ни Верочкам, ни Анечкам, даже со своим пистолетом в штанах. Да, и вот еще что, больше к теме предательства мы не возвращаемся. Любой предатель сразу приговорен сквозняками и занесен в книгу «Двадцати поколений предателей». А быть в такой книге почетным членом, это очень и очень большая проблема на целых четыреста лет, без прощения и без решения. Усек?
- Я все понял, Анастасия Пална! Я молчу, молчал и буду молчать, как улитка! – смиренно ответил Доцент.
- Ну, это ты уж совсем погорячился, Романтик! Со мной то разговаривай, ты же живая душа, хоть и видоизмененная! – сказала женщина и выпила стакан мутной жидкости. - Ох и хорош Амалаки, ох и хорош. Зачем люди мясо едят, не понимаю, переваривают чужое ДНК в желудках, как крокодилы, а все ради чего, ради удовольствия. На удовольствиях любого брать можно. Проверь колбу на кухне, запах пошел правильный уже…
  Пальцы с ярко кровавым маникюром, обнимали руль. Под зеркалом дергалась искусственная стрекоза с подобием мертвой головы на длинных крыльях, подарок бывшего любовника, привезенный из Сингапура. Часто поглядывая в зеркало Марина не могла понять, что изменилось в ее лице? Вроде все было на месте, правильно накрашено и подведено, цвета совпадали с воображением в голове и не раздражали. Сигаретный дым царапал горло на выходе из него, обнимая язык. Составив алые губы в трубочку, а затем приоткрыв рот с белоснежными, фарфоровыми, немецкими зубами, она выпустила сноп дыма в приоткрытое окно. Холодная ранняя осень приняла этот дым и быстро растворила его в ветреных молекулах воздуха. Она нервничала уже целую неделю, не могла расслабиться, не могла есть, много курила и почти не спала. До запоздалого похода к гинекологу еще была надежда на возвращение сентиментальных дождливых дней, но после, уже нет. Слова врача о беременности прозвучали как ужасный приговор. Не просто приговор, а смертельный вердикт! «Это в мои- то сорок три года! Твою ж мать! Это, когда контракт с японцами почти готов, когда море работы и ни минуты свободного времени. Я залетела и должна теперь тратить драгоценное время на черти что. Боже! За что? Эдик сволочь, Эдик гад! Мое ночное лекарство от одиночества. Смазливая вата на роже, вата в поступках, вата в словах. Настоящая мужская сука-сволочь! Денежный насос с амбициями ложного Цезаря. Тварь! Ему все безразлично. Это он напакостил, козлина рогатая, точно он. Что же делать…что делать? Снова этот зачуханый ленинский вопрос, а ответа нет». Она неожиданно вспомнила отрывок из американского музыкального клипа, где летчик, осуждаемый собственной совестью, не нажал на кнопку «Abort», то есть «Выброс» и атомная бомба с названием «Малыш» осталась висеть в отсеке огромного стратегического самолета и не сожгла город полный японского народа с настоящими малышами. «Этот самолет -это я. И кнопка у меня. И решать мне, и отвечать на ленинский вопрос мне, а не правительству, которому на меня плевать с Архангельской колокольни. Только тошнотворный страх меня берет, страх не человеческий. Нужно к Анастасии Палне попасть, обязательно к ней, она страх уберет навсегда, она уберет этот ужас в груди. Боже! За что? Не страх, а осьминог какой-то… надо выпить! Нет пить нельзя, ведьма не примет и не поможет. Она ненавидит алкоголь в любых проявлениях». Сплюнув в окно на крышу чужих серых жигулей, и метнув туда же остаток черной сигареты, Марина выпустила дым изо рта, нажала на газ и рванула с места. Мотор ее «Лексуса» работал как олимпийский чемпион по бегу, желающий передать эстафету в голой пустыне. Марина сидела в машине и сокращала расстояние от очередной календарной страницы своей жизни к другой. Она мчалась по проспекту, разрываемая противоречиями и ненавистью к Эдику, а в это время, внутри ее живота с огромной скоростью миллиарды клеток делились в строго установленном порядке. Они делились потому, что там, зарождалась новая жизнь, желающая жить, а не умирать. Игры со спермой закончились вселенской логикой, снова повторилась в мире неизбежность, использовав кем-то продуманный механизм. Клеткам было безразлично, что творилось в голове у носителя их массы, какие у Марины планы и чувства, они исполняли свою работу, как рабочие пчелы, самозабвенно, быстро и на уровне высокой клеточной совести. Там кипела Божья работа с великим невидимым контролем взрослых человеческих глупостей.
- Мишель! Приглашай больного номер семь из очереди. Этого доморощенного политикана будем смотреть. Сейчас его тихий ветер, его время испытаний, его божья коровка прилетела! - тихо произнесла Анастасия Павловна и посмотрела в зеркало. Ее маленькая комната была полна света, в отличие от полу или четверть мраков вездесущих колдуний за деньги, мужских колдунов с седыми бородами и курительными трубами, ведьм с травами на стенах, хитро-тихих мольфарок в белоснежных рубахах, вышитых кровяными нитками, и чернолюбых ведуний со стеклянным глазом в пустой глазнице, тусклыми ожерельными камнями на груди и грязными ногтями, как у книжных ведуний прошлого. Словом, как у шарлатанов за деньги, у нее не было, было все иначе! Обыкновенная комната, где некуда бросить взгляд, где было прибрано, как в сельской клубе, за обыкновенным столом, как у председателя дальнего колхоза, сидела женщина, похожая на того самого председателя колхоза, где урожай пшеницы, ежегодно, был вечной проблемой. Никогда, ни в одной стране мира, никто сутками не орал по радио или ТВ, что урожай пшеницы на 2,3 % в этом году выше, чем в прошлом, а в следующем году, мы как соберемся с силами, как дадим всем …! Потому что каждый должен заниматься своим делом, а не чужим. И если в стране недостаточно своего хлеба, но много Канадского, в этом виноваты не научные работники химической промышленности, не солдаты артиллерийской части под боком, не школьники старших классов и уж совсем не студенты исторического факультета, а виноваты пьяные колхозники, живущие странной жизнью анти аграриев, которым плевать на урожай целой страны с 1917 года и на деланные цифры статистики. Меня всегда интересовал ответ на вопрос, почему в 1912 году одно село из ста человек, могло собирать урожай с 1000 гектаров земли и завалить все амбары до крыш, а в 1990 году во время рассвета сознательности какого-то нового человека, четыре научно –исследовательских института, три советские школы, две военные части и два колхоза, не могли собрать помидоры со 100 помидорных гектар? Абсурд! Государственная пшенично- хлопковая Чушамань! Наверно какие-то большие проблемы с головой у людей? Итак, комната Анастасии Палны… В ней не было атрибутов собранных для возбуждения наивных воображений, имеющих вопросы и страждущих получить ответы. Кости давно мертвых животных, галереи иконок и штабеля свечей, прозрачные шары, висюльки с крестами и серповидной лунной, стаканы с плавающими яичным желтками, огромные серебряные кольца на руках, стопы карт Таро и не Таро, скатерти не самобранки, деревянные и костяные статуэтки неизвестных существ, курительные палки и трубки, кубики игральных костей сушенные головы змей и все остальное, что отвлекает внимание сразу и затуманивает обыкновенную ясность мысли. Всего этого не было, был чистый стол и тяжелые глаза напротив, заменившие карты, мытые кости хомячков и блики стекляшек и больше ничего.
  Ранняя осень дрожала от собственного холода и поливала нетеплым дождем целый город. Голуби временно оставили активный поиск еды и спрятались от дождя, под козырьки крыш на верхних этажах зданий. Кто не занял место наверху, тот восседал на подоконниках всех окон, нахохлившись и иногда дергая крыльями, чтобы сбросить капли воды. За окнами Анастасии Павловны, голубей не было. И если бы этот феномен кто-то заметил из жителей дома, он бы был очень удивлен и задавал бы себе любознательный вопрос – как это так? Но людям было не до того, чтобы задирать головы вверх и рассматривать там сидящих голубей. Люди были вечно заняты чем-то несерьезным. Все три подоконника Анастасии Павловны были покрыты ковриками с высокими не острыми пластмассовыми иголками, куда не могла сесть ни одна птица, не то что какой-то там голубь. Таким образом посторонние звуки за окном не мешали женщине в глухом платье разбираться с чужими житейскими неполадками, как результатом их астрономических глупостей. Где-то в центре большого города мчался иностранный джип, врываясь в угрюмые лужи и разбрызгивая бывшую облачную воду по сторонам. Там, внутри его, крепко держа руль, сидела женщина, разрываемая мыслями собственных противоречий. В ее душе стояла музыка рыданий, которая была готова вот-вот вырваться наружу, сильными звуками органных или фаллопиевых труб ее организма. Таблица ее жизни полностью не совпадала с предложенной таблицей самой жизни. Там были разногласия, черные несовпадения и даже смазанные колеса антагонизма между ее планами и планами свыше. Карта ее территории не совпадала с местностью, в которой она жила, руководила, ругалась, смеялась, спала и мыслила, как уже не новенькая ракета. Марина знала, что каждый новый год, всегда несет с собой обновление длинноногих красавиц в мини юбках, как когда -то давно принесла и ее с распущенными волосами в Вечную Роденовскую Весну. И эти новые отряды женских конкурентов всегда уводят в левую сторону мозги ее Эдика, как и мозги всех предыдущих ее мужских друзей, среди которых были отщепенцы, брошенные жизнью на ее же произвол, рисованные джентльмены, никогда не знавшие значения этого слова, альфонсы с воображением кокаинового Сальвадора Дали и больше никого..., кроме масс простых и надежных работяг с мыслями несостоявшихся теплых семьянинов. Новая осень всегда диктовала законы продления деления клетки, как лето, весна и зима, и, сколько бы поколений женщин с этим механизмом не боролись, все равно результат один. Она судорожно рисовала в голове разные сценарии выхода из внезапного беременного положения. Но кто-то шептал ей на ухо и врезался в глубины сознания, кто- то нашептывал и хохотал о самоубийстве, кокаиновом процветании, алкоголизме и проваленных контрактах с японцами. Кто-то сидел рядом и издевался темнотой мысли и дрожью в ногах. Ей было уже сорок три и последний раз она залетела в двадцать два, удачно избавившись от той случайной ошибки. А затем был взлет и деньги, много денег, очень много денег, просто море денег. Годами был шум самоудовольствий, бессонные ночи, бассейны, шопинги, салоны и работа. Лишь однажды она остановилась на аллее парка, всматриваясь в маленькую девочку, собирающую красные клиновые листья. Где-то сверху, совсем неожиданно, кто-то обнял ее живот и бросил туда тепло, и ей до изнеможения захотелось стать мамой и гулять в парке с таким же вот ребенком. Усугубилось все еще тем, что умная девочка подошла к ней ближе и глядя в глаза, спросила – «Красивая тетя! А где твой ребенок? Ты что сама пришла?». Это был звонок сверху, это было больше чем звонок, это был колокольный набат. Тот самый колокол уже звонил именно по ней! Кто-то небесный пробовал достучаться до ее головы, сердца и мыслей. Но впереди был веселый Кипр, друзья, неутомимый загорелый Александр и много утекающего шампанского. Сорок три: почти приговор бессовестного палача, когда все подруги уже давно бабушки, когда домашние пироги и веселый визг внуков, ценятся гораздо выше загорелых Александров и ночных клубов. Сорок три! Куда ты исчезла веселая и очень глупая молодость? Где ты, надежда в вечное завтра. Она жала на педаль газа, вписываясь в повороты и мысленно проговаривала свой диалог с ведьмой, от которой ничего невозможно скрыть! «Она мне скажет, что делать. Она знает больше, чем все корпорации этой страны, чем все президенты, чем все доктора, она знает, что будет дальше, без ошибки, без человеческой слепоты! Она профессор энергоинформационного обмена и академик всей жизни, она видит тонкий мир и двенадцатое отражение зеркала. Скорее к ней, на белую улицу, полную голубей и толстых платанов, скорее к ней… Музыка с глупыми словами из магнитофона, умоляла снова закурить, автоматически, для успокоения нервов. Какая чушь! Нервы не успокаиваются курением. Какая бездарная общечеловеческая глупость в оправдание омерзительной привычки, слабости и отсутствие здравого смысла у хозяев рта. Четыре последние сигареты тарахтели в пачке, но этот звук никто не слышал, кроме Господа Бога. Осень рвалась в приоткрытое окно машины, брызгая маленькими каплями остатков дождя...
  В комнату вошел Он, всезнающий человек временно уверенный в себе. Он поздоровался и, вытащив мокро-слюнную жвачку из рта, пригвоздил ее к зажигалке и вложил в карман.
- Что? Что вы на меня так смотрите? Не смотрите на меня так! – удивленно произнес он и поджал ногу поближе к ножке стула, лживо улыбаясь.
- Рассматриваю так твою сущность. Здороваться надо, перепуганный. Фамилия какая-то у тебя не подходящая-Кузькин. Ты, наверное, решил продолжить пламенную речь случайного вождя и показать всем Кузькину мать? Когда маму свою проведывал последний раз, политик?
- Я? А откуда вы знаете, что я…? А я маме звонил неделю назад… А я…!
- Никогда не переспрашивай – Я! Нас в комнате сколько, пятьдесят человек? Нас только двое, значит мой вопрос обращен к кому, к чайнику или к тебе? На первых порах ты уже понятен, дорогой политик. Дорогой, потому что очень дорого обойдешься народу, как в прочем и все остальные. Рассказывай, с чем пришел и не рассусоливай тут, у меня время- сама жизнь!
- Я пришел, я пришел, чтобы спросить, что мне делать…? –растерянно и уже очень неуверенно ответил мужчина.
- Какая редкая новость для моих ушей! Да здесь каждый первый задает вопрос, что делать, причем никто не задумывается о том, что будущего не знает никто. Вот скажи, вы, настоящие и дальние политики, вы откуда знаете будущее? На уникальных колдунов вы не похожи, на супер ясновидящих тоже не похожи. Самородков среди вас, вообще раз в тысячу лет… Вы похожи на мутно видящих на пять сантиметров вперед, живущих на благо себя. Ну да пес с вами! Опиши ситуацию, а я взгляну на нее, поехали…
- Я вот хочу, чтобы люди были счастливы… все! Чтобы край наш процветал, чтобы не было коррупции и было все по совести, мы построим Днепрогэс…- затараторил посетитель.
- Стоп, стоп, стоп! Митинг закрыт, еще не начавшись. Хватит молоть пластилин в мясорубке. У тебя серая горячка и цилиндры в печени? Эй, челове-е-ек! Никто и никогда не будет счастлив –это иллюзион, управляемый откуда-то свыше и сладкая выдумка людей во времена великих испытаний. На земле для всего народа прописан совершенно другой сценарий и счастливить каждого первого или второго, никто не хочет и позволит. Это глупь несусветная и нереалистичная. Планов таких нет. Любой край может начинать процветать, только, если все вкалывают с 5 утра и до десяти вечера, как в человейниках Китая и Турции и то, там, пока, великое процветание на подходе. Все как у всех, только намного побогаче… Искоренить коррупцию можно только площадями и топором, как это делали тысячи лет наши крепкие духом родственники. Украл, собрали на пять минут народ, зачитали за что и отрубили руку с конфискацией, украл еще, собрали народ снова, отрубили голову с конфискацией и забыли, что он жил на белом свете, а больше никак. На его место пустоголовых пруд пруди, рожает земля еще идиотов в изобилии, работка топору всегда найдется, еще и на дом брать надо. Гены воровские рубить надо, а не воспитывать, зарешечивать и тратить время на призывы к совести. Все остальное, есть демократические слюни и государственная слабость на радость бесам, болтовня и хаотичное движение по коридорам с кипами ненужных решений, постановлений и прочих идиотизмов. Бумагу бы пожалели! Про Днепрогэс- это ты вообще загнул, как в девятой палате психички, его уже давно построили коммунисты и тебя не спросили, как –то без тебя все обошлось. Ну надо же, а!? Первый кубометр бетона еще в 1927 году залили. Ты где был в это время, чернохмызник? Ты был нигде и ждал своей очереди, чтобы прийти сюда и начинать пакостить. Так что, ни один провозглашенный тобой здесь лозунг не прошел по здравому смыслу. Болтовня, она не требует поступков, она требует красноречия, напора и чистого костюма, потому что воображение от услышанного, это всего лишь маленький толчок в задницу слушающим. А теперь правду говори, зачем пришел, хитрый демагог? Здается мне, что туга у тебя на душе. Не затем пришел, чтобы мне тут митинговать, я то тебя уже знаю. И отца пропойцу горького твоего увидела и деда убийцу из НКВД, и первую, тобой брошенную жену с дитем малолетним. Ты мне, здесь не шнуруй, ты не младенец подслеповатый, выгодой так и прет от тебя на километр. Говори правду или выгоню.
- Машину украли у меня! Дорогую мою машинку! Прямо под окнами стояла и ночью ее увели, даже сигнализация не помогла, –слезливо промямлил посетитель.
- Ну так бы и сказал! А ты к милиционерам сходи, законник! Сходи, они тебя послушают, зевнут и назначат план-перехват, который, как обычно не даст ничего. Гробовая машинка твоя еще живая, стоит одинешенька в дальнем дворике у трамвайного депо, ограбленная правда уже трижды и без колесиков, но целая, адрес давать?
- Ой! Да, да, давайте! Я прямо сейчас…
- Ага, сейчас, а мне что от этого, Арлекин балагурный? Торопливый ты наш говорун и заодно строитель Днепрогэса! – с хитрой улыбкой вставила Анастасия Павловна.
- А вот деньги я вам принес! – он поспешно выложил на стол сто долларов.
- Щедро! Очень щедро!
- Пойдешь в детский дом напротив, там брошенные сироты живут, их там больше ста душ, найдешь заведующую, Матрену Григорьевну, она скажет тебе сколько новых наволочек, простыней и пододеяльников купить. И только после того, как она мне позвонит с результатом, заходи за адресом, Бесполезный! Деньги эти забери, деньгам этим скоро конец, пустышка, привет от Ротшильда, сотканный за океаном расписной клочок бумаги, не нужны они мне, кровь на них не засохнет до самого их конца… Ступай, долгой жизни тебе, семьянин хренов! «Собрался долго жить, долго грабить, а доживет до лета следующего года. Разобьется насмерть под Адлером, не то 15 июля, не то 15 августа. А какая разница? Один хрен, не жилец уже! Попробуй убеди его в этом… бесполезно, это его путь, предначертанный… Уж, промолчу, я никто, чтобы револьверные барабаны судьбы перекручивать!» -подумала про себя женщина за столом. –Когда жвачку захочешь снова жевать, на зажигалке ее не ищи, ее там уже нет, она ушла от тебя! –Посетитель скривил губы и спешно полез в карман пиджака, достав зажигалку, жвачку он не обнаружил, ее не было и на дне кармана, она бесследно исчезла
- Ой! Чудеса, да и только! –воскликнул удивленный Кузькин у самой двери.
- Да ну что ты? Какие уж тут чудеса? Чудес вообще не бывает, это обыкновенное восстание предметов, обслуживающих твои желания, не больше и не меньше. Такое часто бывает. - с улыбкой ответила Анастасия Пална и посмотрела в окно. Я хочу задать вопрос. Скажи, правда кажется тебе скучной, ведь так?
- Не понял!
- Ты совсем ничего не понимаешь в вопросах, которые берёшься решать, но ты этого не стыдишься и совесть твоя мертва. Это полное отсутствие совести и есть твой билет в Адлер. Будет плохо, приходи, у тебя еще есть время, когда будет хорошо, ты не придешь, потому что никто не приходит. Таково осознание выгоды. Ступайте в никуда, никуда, полное злого умысла говорящих голов. Поспеши к сиротам, а то машинку разберут твою на металлолом.
- А при чем тут Адлер? - спросил посетитель.
- О! Это очень долго объяснять! Ступай с миром до самого конца…
  В любой человеческой жизни есть коридоры, а в коридорах человеческие очереди. Перечислять коридоры от больничных в роддоме для вновь прибывших, до снова больничных у последней черты для отбывающих, не имеет смысла, потому что между ними всю жизнь тоже сотни километров бесконечных коридоров. Прибывшие и отбывающие и никак иначе. В таких местах даже действуют свои законы негласного установленного порядка между людьми, идущими к своим маленьким целям. Никто эти законы никогда не учил наизусть, но помнит и старается соблюдать, хотя, все желали бы быть всегда первыми в любой очереди. Длинный коридор старой дореволюционной постройки был весь в разноплановых стульях. Одни стулья были поновей, соответственно, другие- постарей. И включенный человеческий закон постоянной борьбы за удовольствия, всегда заставлял вновь пришедших искать более выгодное местечко в новом коридоре. Посетители сидели молча, украдкой рассматривая друг друга, от нечего делать и обыкновенного любопытства. Иногда среди них попадались одинокие особи, желающие выговориться и тогда, сидение в коридоре превращалось в маленький телевизор с новостями и выводами чужих жизней. Народ сидел со своим отчаянием и отсеченными желаниями, оскорбленный и униженный, тихий и пришибленный огромной лавиной давно нерешаемых искусственных проблем. Они не шли в милицию, райисполкомы, болтающим, жирным депутатам разных партий, прокуратуру, суды, они даже не шли в церковь покупать свою надежду за деньги, они не шли к бесполезному, тупому и жирному Мэру города и его бесконечным сытым замам, в изуверски безразличный ЖЭК, к бандитскому крестному отцу, частному или государственному психиатру… Они не ходили к ним, потому что это «к ним» не могло им помочь, ответить на вопрос – «До каких пор? Что делать? Как же так?». Они имели вопросы, на которые уже много лет не было ответов. И разбивая свои разновозрастные лбы о жестокую тупиковую стену, они, невольно, начинали верить в оракулов, ведьм, колдунов, экстрасенсов, и всех остальных нашаманеных проходимцев, кто всегда проходит мимо любых судеб, но старается пройти обязательно за деньги. Но, как уже давно выведен закон-всегда есть исключения! Таким исключением и была Анастасия Павловна Ори, она же Гергемоза в особых кругах, никогда не бравшая бесовских денег для внешнего обогащения. Она жила в совершенно другом видении любого дня и каждого человека, о таких говорят, что это дар Божий! Это просто формулировка, чтобы не страшно было. Let it be- пусть так и будет!
  Еще издалека в звуковом ряду подъезда послышалось нарастающее цоканье каблуков. Любой звук от женских каблуков всегда заставляет обращать внимание на его источник, то есть инстинктивно поворачивать голову. Это прием для знающих, это им и надо, чтобы на них смотрели и слушали зазывающий цок по твердой поверхности. Ловушка номер 7 в ряду множественных женских ловушек. Очередь в коридоре уже предвкушала визуальный обзор нового пациента, обзор тщательный, потому что услышав скоростной стук женских каблуков, ни у кого в голове не появился образ толстого, красномордого и потного мужика килограммов под сто пятьдесят, ковыляющего в растоптанных штиблетах. Он бы был сразу не интересен ни мужчинам, ни женщинам, но интересен диетологам. Это даже не теорема или аксиома это аксиомный штамп сознания. Дверь распахнулась быстро, так толкают любые двери люди, уверенные в себе и раздраженные от внутреннего передостоинства и хаоса. Вся очередь в коридоре, как по команде повернула голову налево. И никому не пришла в эту самую голову мысль, что вновь цокающий, сейчас же пройдет мимо и поворачивать голову в ее сторону, совсем не обязательно. Марина взглянула на всех сквозь широкие итальянские очки, которые на ее абрисе лица, напоминали отполированные пустые глазницы черепа. Все смотрели на нее! «Триумф, выход, подиум, пошли вы все к черту, насекомые! Я не ваша радио частота!» -пронеслось в ее голове на третьей галактической скорости. Все мужчины сразу изнасиловали ее мыслями и глазами и, получив визуально трассирующее и ложное удовольствие, вернулись к первой мысли, что это зашла настоящая головная боль и кровопийца, с такой быстро можно уехать в самый дальний сумасшедший дом и не вернуться к своей привычной жизни больше никогда. Это оберточная бумага, а не фемина. Женщины мерили ее шубу, мысленно сорвав ее с этой хамки, мерили ее каблучные туфли и все остальное. Затем они нашли двести недостатков в ее внешности и искривив свои лица, приготовились достойно указать этой «гадине» последнее место в очереди. Стандартизация осматриваемых людей работает всегда без ограничений уличной стандартизации. Говорят, что доброта спасет мир! Доброта чего, мыльных пузырей, голубиного помета или железнодорожных локомотивов? Доброта людей? С какой это стати, что за чушь? Где вы ее видели и когда последний раз? Фантастика и очередной штамп для самоуспокоения, что где-то, однажды, чья-то доброта спасет целый мир! Какая всеобъемлющая чушь! Только умалишенный и очень далекий человек, мог возвеличить подобную лживую фразу и забросить ее в оборот миллионов, которые ни капли в нее не верят, но играют фразой для обязательного указания собственного места в той самой Доброте. Какое смешное фарисейство! Говорят, что и красота спасет мир, но это нужно спросить у красоты, которая тоже не знает будущего.
 Не обращая никакого внимания на сидевших окружающих, Марина взорвала коридор своим цоканьем, уверенно направляясь на кухню. Загипнотизированный народ с совершенно противоположными и бесконтрольными мозгами продолжал разглядывать вновь прибывшую. И никто из них не мог даже предположить, что именно в это время, на их лицах светились все внутренние пороки во главе с завистью и ненавистью на пустом месте и больной фантазией голов с немытыми волосами.
- Мишель! Здравствуй, Дорогой! Доложи ей, что я пришла. В очереди стоять не буду, в детском доме уже была, пусть позвонит заведующей, та подтвердит! И еще, я принесла ей то, что она просила купить в Австрии на Нашмаркт! - с ярко-помадной улыбкой произнесла Марина, зайдя на территорию просторной кухни. - Мне кофе сваргань, пожалуйста, но не так, как в прошлый раз. Еще бутерброд сделай мне средненький, с учетом моей комплекции! Ты меня понял, Мишель?
- Добрый день! Сейчас постараюсь. Вам кофе с сахаром или с заменителем?
- Без сахара и без заменителя! –уже раздраженно ответила Марина. - Мне горький, как моя жизнь!
- Будет сделано. А бутерброд только с сыром, ветчины нет.
- Делай уже, хватит болтать, время идет, а ты все вопросы задаешь. Быстрее соображай. Слюной тут у вас подавишься. Не кухня, а химическая лаборатория какая-то. Не коридор, а сборище несчастных и контуженных.
- Вы, Марина, не забывайте, что я придерживаюсь правила, которому меня научила Анастасия Пална – «С гордым будь гордым, он не сын Пророка, с вежливым будь вежливым, он не раб твоего отца!». Я не раб вашего отца, поэтому попрошу мне не приказывать и не Ты-кать! Мне это не нравиться так же, как вам не нравиться ваше абсолютное убийственное одиночество. Вы не дочь Пророка, поэтому хватит указаний, я не ваш менеджер, не ваша уборщица и не швейцар в лампасах, я не ваш лифтер и не ваш муж, я не ваша дочь, и не сын, и не котенок. И я не собираюсь быть вашим личным психиатром. Я добр и воспитан, поэтому и предлагаю вам кофе и бутерброд по своей доброй воле. И это мои личные железные факты.
- Вечно как закрутишь, мозги можно сломать. Я жду кофе, Любезный! - Она сняла шубу, оставшись в ярко желтом платье, глубоко вздохнула и подозрительно посмотрела на колбу с жирной фломастерной надписью 17. Где- то на дне ее сумки, лежа на спине, лежали сигареты и хотели наружу, вздыхая табачными легкими. Марина дернулась к сумке рукой и… 
- А здесь не курят, и в коридоре тоже не курят, и нигде не курят! - с улыбкой вставил Доцент и выключил огонь под колбой номер 17, предварительно открыв стеклянную крышку, из которой повалил густой сиреневый дымок.
- Черт! Давай уже кофе и доложи обо мне! -зло бросила она в ответ, и задумавшись, добавила – плиз!
В коридоре стояла полная тишина, все смотрели на приоткрытую дверь кухни, вслушивались в чужой разговор с расширенными от дикого интереса глазами. Таков закон всех коридоров страны, тихо вслушиваться в чужую жизнь при скудности своей.
- Анастасия Пална! Олигархиня приехала. Раздражена, в желтом платье…
- На каблуках громыхнула на кухню, пьет кофе без сахара, к тебе, все так же обращается на «Ты», просила бутерброд, хочет снова без очереди, была в детском доме, купила им ящик салфеток, полотенец, новые стаканы, скатерти и всякого разного для гигиены детей. Она из Австрии привезла мне красную живую «Коначчи». Это я знаю, это не новость, ты скажи мне лучше, что сам то заметил?
- Несчастная она женщина. Весь антураж у нее богатый, а умиротворения нет. Она как бабочка, вся в ярких цветах, как будто у нее брачный период перед падением на землю. Рвет ее изнутри беспокойная эфирная сила, у нее сердце и печень в пространственных дырах от переоценки себя. А есть дырки, где швы уже пошли в сторону.
- Нет, она не бабочка она попрыгунья стрекоза без лета. Молодец! Учишься на глазах. Всегда разглядывая человека включай внутренний анализ восприятия его персоны не головой, а центром туловища, и тогда польется к тебе информация настоящая и правдивая от сущности, стоящей напротив. Ей сорок три, она давно уже перегорела, как люстра, но хочет гореть еще.
- Так, а кто не хочет? Я тоже хочу! -ответил Доцент.
- Это нужно заслужить, и не передо мной, а перед ними!
- А кто они? Анастасия Пална!
- Управляющие! –с улыбкой ответила женщина. –Колбу ты выключил, слышу по запаху, слей из нее сто грамм содержимого и неси сюда, я с Мариной разбираться буду. Анастасия Павловна вышла в коридор и посмотрела в глаза ожидающим.
- Я постараюсь помочь всем, но сейчас я приму без очереди эту женщину, которая сидит на кухне. У нее очень тяжелый случай и поэтому ей нужна срочная помощь. У вас может промелькнуть мысль, что я ее принимаю за взятку, так как она богаче вас всех вместе взятых. И некоторые из вас так и подумали. Это заблуждение, я денег никогда не беру, вы слышали об этом и каждый в этом сегодня убедиться. Плевать я хотела на ваши сатанинские деньги! Она такая же, как и вы все, с мельничной жизнью в ожидании нужного ветра. Вам придется провести здесь еще некоторое время и подождать, потому что каждый из вас считает именно свою проблему самой важной. Никто и не оспаривает. Кто умеет ждать-получит все! Я могла бы не оправдываться перед вами и не выходить в коридор, но ваши страдания мешают мне вам помогать. Прошу вас переключитесь на что-нибудь хорошее и не думайте о самоубийствах, злобе, зависти, авариях, больницах и болезнях, это выбивает потоки понимания природы ваших ошибок. Хотите себе помочь, сделайте, как я сказала и помогите себе. Миша, зови клиентку с кухни, кофе она уже допила и хватит ей подслушивать через приоткрытую дверь…
Марина покраснела, стоя у приоткрытой двери кухни и услышав о себе, она быстро села на стул и сделал вид, что все было совсем иначе, чем прозвучало. В кухню вошел Доцент и улыбнулся, взглянув на пустую чашку горького кофе. Она вас ждет, и вы уже знаете об этом. Пойдемте.
- Здравствуйте Анастасия Пална! – быстро начала Марина, поправив желтое платье и аккуратно бросив шубу на диван. - Я в очень затруднительном положении и мне нужна ваша помощь.
- Это логично. Ты пришла ко мне, а не к Брокгаузу и Эфрону, пока все, что ты сказала достаточно логично. Ты слышишь, как изменился твой голос? Он совсем другой, в нем уже нет криков одиночества. Мне совершенно плевать на твоих мужчин, но мне не плевать на те процессы, которые в тебе начались. Положи на стол красную «Коначчи», привезенную из Австрии. Вот, молодец! – Марина открыла сумку и достала маленький сверток. Развернув его Анастасия Павловна удовлетворенно улыбнулась. - Так и есть! Вот она эта нить! –на столе лежал обыкновенный, маленький моток красных ниток. Но если бы он был заурядным и обыкновенным, Ведунья, не удивилась бы никогда. Нить благоухала и радовала глаза, она едва заметно переливалась на столе.
- А что это? Для вязания этих ниток маловато. Я нашла ее в маленькой лавке в районе блошиного рынка в Вене. Удивительно то, что хозяйка магазина сразу же поняла, что я ищу.
- Еще бы. Хозяйка лавки совсем не дура. Эта нить для вязания, можно и так сказать, только из нее не вяжут шарфики, носки или варежки. Из нее вяжут…, а, впрочем, сама все увидишь.
- Анастасия Пална! Я беременна, в мои сорок три это приговор, это ужасная ошибка. Я знаю, что делать, и могу это сделать сегодня же, но невероятный страх меня останавливает уже несколько дней.
- Невероятный страх от ужасной ошибки? О русский язык…, все стерпит! Дура ты дурацкая! Ты знаешь, что аборт- это помеха, это судьбоносная помеха. Помнишь свой первый аборт, помнишь в деталях? Самому страху нужно правильно подбирать эпитеты. Это не страх, это твоя дружба с паранойей. Хочешь одного, а получается совсем другое. Вот оно и получилось. Считаешь свою беременность ужасной ошибкой? Ты счетчик, считалка или считыватель? А там, так не считают, потому что никогда не ошибаются. Тебе сбросили шанс, и мы с тобой, этот шанс будем сейчас разглядывать пристально с помощью этой специальной ниточки! - облизывая губы и предвкушая что-то приятное, говорила седая женщина. Марина посмотрела на нить и ей мимолетно показалось, что красный кончик нитки шевельнулся.
- Анастасия Пална! Мне только что показалось, что ….
-Тебе показалось? Тебе все время кажется, смотри на меня, а не на стол! Понятно? -зло окрикнула женщина и стала распутывать красный клубок. – Ты, Мариночка, живешь в таком мире, где листьями от лавровых венков славы удобряют шашлыки, а затем запивают жирным кровяными коньяками. Миша! –внезапно крикнула женщина.
- Я здесь с содержимым из номера 17, с простыней и ножницами.
- Молодец! Оставь нас, а в коридоре скажи той семнадцатилетней девочке, что я все исправлю, пусть не рвет себе мозг на мочалку, она мне мешает. Тому седому старичку в стареньком пиджачке, скажи, что у него проблемы уже нет, я все нашла и пусть дождется своей очереди. Угости всех чаем, кто пожелает, а в чай брось три грамма из банки номер 29… ну ты понял меня!
- Сейчас же все исполню, Анастасия Пална! - с улыбкой и азартом сказал Доцент и исчез за дверью, плотно прикрыв ее за собой и облизнув пересохшие губы. Он хорошо знал, что такое банка номер 29. Это была банка со святыми парусами для сознания.
  Анастасия Павловна поставила высокую рамку между собой и Мариной, как это делают в операционных перед вскрытием человека, затем перебросила через нее простыню и таким образом, визуально полностью отделила себя от Марины. Затем она продела сквозь простыню руку пациентки, открыла ее ладонь и подвинула поближе лампу.
- Мне страшно! - тихо сказала Марина и сжала ладонь в кулак.
- А вот этого делать нельзя. Ничего не бойся, ты не почувствуешь. Верь мне! - голос у Ведуньи изменился и стал строже с металлическими нотками. - Открой ладонь и не шевелись. Я занимаюсь твоей проблемой. Слушать и подчиняться.
Включив лампу и наклонив ее поближе к ладони, старая женщина одела очки с толстыми стеклами. Взяв лезвие она надрезала ладонь у края линии судьбы. Распутав красный клубок, она положила кончик нитки у ладони Марины и сказала:
- Иди, возьми и принеси.
Красная нить медленно вошла в ранку на ладони и стала уходить все дальше и глубже.
- У меня ладонь как-то странно болит! –сказала Марины из-за простыни.
- Я знаю. Это нормально, Дорогая, это нормально!
Ладонь шевелилась всей кожей, пальцы сжимались и разжимались, затем линии стали исчезать одна за другой, выпрямляя кожу, оставив абсолютно чистую ладонь, как белый лист ватмана. Ведунья сняла очки и пристально посмотрела на руку.  Второй кончик красной нити остановился и замер у входа в ранку.
- Вот, теперь выходим. Потерпи, будет неприятно, но это все ради тебя.
Она взяла кончик нити и стала тянуть, кожа на ладони стала пульсировать, подниматься и опускаться, дергаться и дрожать.
- А-а-а! - закричала Марина. И все сидящие в коридоре вздрогнули. -А-а-а! –еще громче закричала она и громко заплакала.
Красная нить полностью вышла из надреза и вытащила за собой другую нить, телесного цвета, которая медленно извивалась. Ведунья схватила пальцами эту вторую нить, похожую на тонкую маленькую змейку- сухожилие, быстро выдернула ее из ладони и бросила в стакан с жидкостью из колбы номер 17.
- А-а-а! –громко заорала Марина во все горло. В коридоре у всех на лбу появились капли потного страха.
- Все, все…, не ори! Половина дела уже сделано! – женщина закрыла ладонь платком, а кончики завязала на маленькие узелки с тыльной стороны ладони. Посмотрев на стакан с жидкостью, в котором извивалась длинная тонкая нить, она накрыла его таким же платком. – Теперь выйдем со мной на балкон. Марина взгляни в небо, что ты видишь?
- Небо вижу, облака, солнце, стаи ворон летят…
- Стоп! Стаи ворон в это время летят обязательно, у них проба детского дальнего полета. Иногда люди это замечают, но они не видят главного. Главное в этом осеннем вороньем перелете то, что взрослых ворон видно сразу, они летят рядом с худыми воронами и размером поменьше, это их новые дети. Присмотрись, как возле каждого детеныша летит взрослая особь, а то и две. Птицы никогда не делают абортов, им это в голову не придет. Это всеобщий закон. Этот закон распространяется на все живое на планете, кроме самого доброго и умного человека, которому на этот закон наплевать, и который собрался добротой спасать этот мир. Смысл любого аборта в самоосвобождении от новых проблем, и в достижении иллюзии новой свободы. Но там, так не считают. Они дают шансы одним, и никогда не дают их другим. И на это тоже есть причины. Тебе, в твои сорок три, сбросили шанс через блуждающего по жизненным переулкам Эдика. Он свою миссию закончил, так было предписано в красном списке его рождения. Отдал всего один чемпионский сперматозоид и отвали подальше! За тем процессом, который происходит у тебя внутри, стоят в очередях миллионы женщин и молят все церковные картины ниспослать им этот процесс внутрь себя. Для тебя же, он страшная проблема, страх и ужас. Дура! Умом здесь не пахнет! Теперь представь себе, что ты, все-таки сделала аборт. Ты останешься одна на весь свой остаток времени, ты выпьешь еще сотни литров алкоголя и встретишь десятки крепких парней, которым ты будешь нужна на одну ночь, или день или вечер, но никогда не утро. Ты все чаще будешь ощущать свое песочное одиночество, сидя в огромном доме с забитым холодильником, без детей и без детей этих детей. Бессмертие, только в детях, ты умрешь навсегда и сотрешь свое пребывание на земле. Ни один археолог будущего, не найдет клочка твоего ДНК. Когда ты будешь умирать в больнице, в палате на три смертных тела, ты обязательно будешь вспоминать свою растаявшую пломбирно-пролетевшую жизнь. У тебя будет много эфирного времени, чтобы лежать в горячей кровати, мучатся и вспоминать себя, без права что -либо исправить. Ты будешь плакать и завывать, перед уходом туда, откуда тебя любили, тебе помогали и давали шансы остановиться и открыть глаза. Ты промчалась по линии своей ладони на куске немецкого железа в одиночку, вылезая из кожи вон, чтобы нравиться всем, кому на тебя наплевать и растереть. Ты оставила горы пакетов мусора с пищевыми отходами и пустые бутылки, бензиновые испарения и старую одежду, ты не оставила главного, человека или людей, сотканных из твоих же молекул, которые были свидетелями твоей жизни всю их полную жизнь. Вот где коричневый страх и коммутированный ужас. Ни ребенка, ни котенка! Ты, даже не презираемая людьми ворона, которая летит рядом со своим ребенком и контролирует его первый дальний полет. Ты, нарушитель Вселенского закона о продолжении жизни ради самой себя. Твоя мама не думала, как ты, она была чище и родила тебя, ту, которой наплевать до сорока трех лет на законы жизни! Твои кровавые и оторванные остатки тела, не валяются в медицинской кастрюле, с надписью: «Отходы» перед выбросом, закапыванием или сжиганием в местном морге. Они не воют немым и безъязыким голосом медицинской смерти на весь подвальный морг, когда из включенного государственного радио, голосами фарисеев и лживых падлоидных болтунов доносятся слова о том, что Доброта, все- таки спасет мир. Ты пришла в этот мир, где горы нарисованной бумаги возобладали над твоей полумертвой заблудившейся душой. Иди за мной, Марина,- «…отныне будешь мыслить ты, как небо!»
Марина стеклянным взглядом проводила тысячи птичьих ворон в сторону горизонта. Она смотрела в никуда совсем другими глазами, сжимая окровавленный платок в ладони. Вернувшись в комнату она села на свое место и снова протянула руку под простыню. Анастасия Павловна, прикусив губы, одела очки, подвинула стакан ближе к руке и включила настольную лампу. Достав из банки кончик белой нити пинцетом, она аккуратно вставила его в надрез ладони. Белая нить, похожая на органическое сухожилие, медленно шевельнулась и, дотронувшись до крови из надреза, быстро самостоятельно вползла в ладонь.
- А-а-а! - снова закричала Марина от боли. Ведунья крепко схватила ее руку и стала наблюдать за изменениями. Там, под кожей, что-то выравнивалось и образовывало совершенно новые рисунки на Марининой ладони. Пальцы дрожали, шевелились и сжимались в хаотичном сигнале. Хозяйка руки, тряслась и кричала, пробуя вырваться. В коридоре все замерли от ужаса происходящего за дверью. Никто не понимал, что происходит и дрожащие капли страха, заполняли воображение всех ожидающих. Белая нить исчезла и успокоилась, притаившись под кожей в новых рисунках. Анастасия Павловна взяла йод и обмакнув в нем вату, приложила к ранке. Операция была закончена. Разглядывая новую ладонь, она приговаривала, бубня себе под нос:
- Такс! Здесь все правильно, тут поменялось и здесь тоже, этого уже не будет никогда, а это, самое главное событие твоей жизни, уже на подходе. Как я и рассчитывала, все будет совсем иначе, чем ты хотела бы. Леонардо да Винчи такой рисунок и не снился! Получите и распишитесь…Да уж! Ювелирная работа с аптекарским уклоном понимания желания Всевышнего. Святители угодники, помогайте мне, как всегда! –Взглянув по ту сторону простыни, Ведунья увидела безразличное лицо Марины, выражающее великое успокоение всех лиц, как на картинах Доминика Энгра. – Я спасала не тебя в сорок три, а твое, еще не испорченное сознание в семнадцать. Теперь еще одно доказательство мне нужно! - Она открыла стол и достала оттуда небольшую коробку. Открыв ее, она выпустила на стол большого сиреневого жука на толстых лапках. Жук остановился и разделив спину на две части, выпустил прозрачные крылья. Комната наполнилась громким жужжанием. Жук сделал небольшой облет комнаты и быстро приземлился на желтое платье Марины.
-Так я и знала! Он принял тебя за ромашку! Иди домой, ты уже совсем другой человек.

Веймар, 1979.