6. Человек на мосту

Ангел третьего лика Рафаил сидел перед экраном большого монитора и сосредоточенно наблюдал за картинкой. Картинка разбивалась на несколько десятков квадратов, в каждом из них – свое изображение определенного места на Земле, где была установлена небесная камера.
Ничего особенного в данный момент не происходило.
Дежурство ангела заканчивалось в 9.00 по небесному времени (05:55:43 по Москве), когда его должен был сменить напарник – ангел третьего лика Гавриил.
Рафаил протер уставшие глаза и потянулся к термосу, который принес с собой из дома. В кабинете запахло кофе. Затем ангел достал из ящика стола пакетик, в котором хранилось овсяное печенье. Прекрасная штука, овсяное печенье! Сотворив овес, Всеблагой Господь сотворил и идею овсяного печенья, поэтому трижды Слава ему! Не отрывая глаз от монитора, ангел запустил руку в пакетик, извлек из него овальную печеньку и поднес ее ко рту.
Ничего необычного. Вот здесь спит одинокая старушка, мучаясь от сорокаградусной жары, вот – влюбленная пара делает новых людей, которые потом будут делать новых людей, вот – какой-то человек на мосту пьет вино и читает книгу в синей обложке, вот – девушка-подросток в розовой пижаме спит в обнимку с пушистым сереньким котенком, нежно придушив его, вот... Стоп. Что-то тут не то.
Человек на мосту. Что-то с ним не так. Рафаил нажал мышкой на тот сегмент дисплея, где камера выхватывала человека на мосту. Окошко раскрылось на полную величину экрана.
Угрюмый небритый человек в сером пальто с фиолетовым шарфом стоял, облокотившись спиной о поручни моста, и держал в правой руке синюю книгу. Время от времени он запускал руку куда-то внутрь пальто и извлекал оттуда бутылку вина, отпивая большими глотками. Ангел приблизил вино – это оказалась бутылка белого сухого «Pinot Grigio». Взгляд безумных серых глаз, которые налились кровью и неестественно блестели, говорил о том, что человек в фиолетовом шарфе был пьян. Впрочем, само по себе это не страшно, вполне нормальное явление для людей… А вот пить на улице с книгой…
Ангел бросил взгляд в угол экрана. Там небесный компьютер четко обозначал: 55°44;58; с. ш. 37°38;55; в. д. Так, значит, это Москва, Яуза, Тиссинский мост.
Ангел посмотрел на часы на стене, которые показывали небесное время. Совершив довольно сложную математическую операцию, Рафаил сосчитал, что в Москве на этот момент было 01:07:44… 45… 46… 47…
Тиссинский мост был занесен снегом, как и близлежащие улицы – Берниковская и Серебряническая набережная. Человек стоял спиной к Курской и смотрел в сторону центра. И хотя, благодаря снегу, вокруг было относительно светло, как он только умудрялся разбирать буквы, оставалось загадкой. Ангел навел курсор на книгу и приблизил.
Блок А. А.
Кто такой Блок А. А.?
Он быстро вбил эти шесть символов в строку поиска в верхней части экрана. Пока компьютер производил обработку информации, ангел протянул руку за новой печенькой, затем сунул ее в рот и запил большим глотком кофе.
Между тем, компьютер выдал результат.
Оказалось, что Блок А. А. – русский поэт. Далее следовала биография, которую ангел пропустил, а вот комментарий Небесной Службы Безопасности прочел очень внимательно:
«В сущности, без Бога и без Божьего креста оказывается и любовь Блока, раньше сохранявшая у него именно божественные аспекты. В своей драме "Роза и Крест" (гораздо лучше задуманной, чем исполненной) он не показал возможности того, чтобы в любви роза и крест сливались гармонически. Любовь Изоры - бескрестная, а в любви тусклого Бертрана - слишком мало розы. Не освящена не только церковью, но и естественной святостью самой любви, увенчанная любовь Изоры и Алискана (которого не напрасно автор в своем комментарии к пьесе называет "молодым и красивым пошляком", "не человеком, а красивым животным"). Но в "Розе и Кресте" то хорошо и то соответствует осложняющейся, налетом трагизма покрывающейся душе Блока, что явлен там образ именно черной розы. Она чернеет, она становится все тяжелее от пропитывающей ее человеческой крови; розу отягощает страдание, и этим она в благоуханности своих омраченных лепестков красноречивее живых героев говорит, что радость и страдание могут сочетаться воедино.
Лиризм по своей природе - утверждение; а в душу Блока соблазняющей змеею вкралось отрицание. Элемент Гейне сказался у него, и по существу, и по форме, также и в том, что поэту все настойчивее открывалось присутствие на земле сверхъестественных сил, демонического начала. Над миром простым построил он страшный мир. Недаром третью книгу своих стихов, самую зрелую и примечательную, он посвятил такой музе, в чьих напевах сокровенных есть роковая о гибели весть, проклятие святынь, поругание счастья, насмешки над верой, искушение ангелов, и была ему "роковая отрада в попираньи заветных святынь". Всякие песни ада, и пляски смерти, и смерть, наклонившаяся в аптеке перед шкапом с надписью "Venena", и дурной глаз тайного соглядатая - все это дошло до слуха и духа Блока.
На основании всего этого мы полагаем необходимым присвоить данному поэту третью категорию опасности».
Третья категория – это, конечно, не первая, но все же…Стоило последить за этим человеком повнимательнее. С этими любителями литературы всегда надо быть на стороже. Еще слишком памятна была ангелу история про некоего писателя Беккета. В Министерстве счастья недоглядели, и этот человек написал то, что написал. А обвинил во всем, ясное дело, службу безопасности…
Ангел приблизил лицо субъекта, а в этот самый момент субъект перевернул страницу и углубился в книгу. Ангел заглянул туда вместе с ним.
В книге были такие строчки:

Ночь - как ночь, и улица пустынна.
Так всегда!
Для кого же ты была невинна
И горда?

Лишь сырая каплет мгла с карнизов.
Я и сам
Собираюсь бросить злобный вызов
Небесам.

Все на свете, все на свете знают:
Счастья нет.
И который раз в руках сжимают
Пистолет!

И который раз, смеясь и плача,
Вновь живут!
День - как день; ведь решена задача:
Все умрут.

4 ноября 1908

Словно отмечая конец стихотворения, человек потянулся за бутылкой. Сделав большой глоток, он засунул ее обратно и достал из кармана сигарету. Прикурив, он захлопнул книгу и его серые мутные глаза обратились к ночному городскому пейзажу. Над рекой возвышался величественный дом на Котельнической набережной, а над ним плыли в клочья рваные выбросами в атмосферу облака и принимали причудливые очертания…
Затем человек достал из кармана мобильный телефон и стал листать адресную книгу. Его глаза то расширялись, то сужались, пока он это делал.
Ангел взял наушники, надел их, затем настроился при помощи специального меню в компьютере на нужную частоту и стал слушать внутренний монолог человека.
«Как же хочется кому-нибудь позвонить… Но кому? …Нет… он спит… у него жена и дети… HS? Я был бы с ней перед этим, но она занята… Редактор Погодинский? Он, наверняка, где-нибудь пьет… Нет, ну его на хрен, ему я не хочу звонить в преддверии… Впрочем, зачем звонить? Решение принято, остается еще минут десять, и все станет известно… Какой там счет?»
Ангел приблизил экран телефона. Человек вышел на какой-то спортивный сайт и открыл текстовую онлайн трансляцию футбольного матча второго дивизиона чемпионата Испании между командами «Химнастик» Таррагона и «Кордобой». Счет по-прежнему был 0-1 в пользу гостей. Гол был забит на 7-ой минуте первого тайма, сейчас шла 81-ая минута матча.
«Еще играть десять минут, я бы сказал, что мои шансы по-прежнему 50 на 50… Если случится чудо, я буду сказочно богат... Чертовски богат, хотя я не знаю, зачем мне это нужно… Если нет, то все давно решено… Что ж, Господи (тут человек поднял свои окровавленные глаза к небу и посмотрел в сторону, где была камера, словно знал о ее существовании. Ангел немного насторожился. С другой стороны, это никак не выходило за рамки случаев, описываемых в инструкции. Иногда люди говорят с небом, это нормально.), игра еще идет, посмотрим, кто кого… Знаешь, игра в данном случае гораздо интереснее результата… Но клянусь, я выполню все условия в случае проигрыша, я не отступлюсь ни на шаг, я уже прошел точку невозврата… Итак, Господи, ждем… Салют!»
Человек допил вино и поставил бутылку на асфальт.
Ангел пристально пытался вслушаться в голоса, которые звучали в голове человека, но они на какое-то время затихли…
Рафаил снова протянул руку за печенькой. Печенька долго не могла отыскаться в пакете, но вот, наконец, ему удалось ухватить ее и отправить в рот. Затем он сделал большой глоток уже несколько поостывшего кофе.
А человек, между тем, сел на поручень моста, свесив ноги над ледяной водой Яузы. Лед уже сошел, и под мостом текла черная мрачная жижа.
«Там чертовски холодно…»
Тут Рафаил вдруг все понял. Человек собирался покончить с собой в случае неудачного исхода матча. Все просто. Видимо, он поставил на кон слишком большую сумму, и проигрыш грозил ему финансовым крахом.
Никогда еще Рафаил не видел, как люди кончали с собой, это был его первый опыт. Ангел пришел в сильное возбуждение. Чему их там учили? Ах, да, инструкции на этот счет ничего особенно не говорили: человек, который хочет покончить с собой, имеет на это полное право. Ему нельзя мешать. Никаких подтасовок. От результата матча зависит не только судьба одного человека, но и еще очень много судеб, уже расписанных в Книге Жизни в виде разбегающихся возможностей…  Оставалось только наблюдать.
Человек, между тем, покачивался на поручнях.
«Какая к чорту разница? Сегодня или потом? Разве что-то изменится? Все равно уже слишком поздно… Всегда слишком поздно… Не стоило начинать жить эту жизнь, о которой я не просил, которую я не хотел… Да, уже слишком поздно…».
И он закурил еще одну сигарету, а затем посмотрел на рваные облака над Москвой. Они плыли в светлом зимнем ночном небе.
В наушниках наступила тишина. Это означало, что созерцание облаков захватило его настолько, что оно даже не отражается на его мыслях, он просто смотрит. Потом мысли снова поплыли в голове человека:
«А ведь где-то там кто-то сидит и смотрит на нас… на меня… как я на эти облака… Вот забавно, если этот кто-то видит меня и думает: «Прыгнет или не прыгнет»? Я даже представляю себе двух ангелов, которые заключают пари… нет, делают ставки... на исход моего матча… Чорт возьми, ведь свободная воля для человека означает для небожителей возможность делать ставки… Это же такой божественный небесный тотализатор! Да, да… Я подумал было о театре, но нет, чорт возьми, это ведь для нас жизнь – импровизационный театр, а они должны угадать, что мы сымпровизируем… Ведь, если судьба прописана, то тогда им там на небе неинтересно жить… Что за спектакль, когда ты знаешь, чем все кончится? Я всегда был против чтения пьес до их просмотра… Как же я ненавижу этих интеллектуальных снобов, которые отрицают интригу! Что вы, мать вашу, будете делать в театре без интриги? Нет, там не небе – не снобы-интеллектуалы, там – нормальные ребята, это они создали интригу… Вот ты ангел. Проснулся себе на небе, позавтракал своим небесным йогуртом, выпил небесный кофе, пошел на работу в какое-нибудь Министерство случайных встреч… После работы приходишь в контору… Девушка, дайте, пожалуйста, линию на завтра… Так, что у нас там есть? Будьте добры 3,000 небесных рублей… На какое событие? Театральный критик Берлинский напьется? Исход: да. Тотал – 3,5 бутылок. Да, давайте еще 1,500 на «тотал больше», он меньше никогда не играет… Берлинский поедет сегодня к своей HS, своему милому пестрому мотыльку, своей бабочке? Да, он к ней поедет – 4,000, пожалуйста. Нет, стойте, сегодня у нее могут быть клиенты, так что давайте на «нет». И так со всеми… Как сегодня будет играть актер Нежинский? Определенно 5,000 на «плохо», пожалуйста. Зрители это заметят? 10,000 на «нет», прошу Вас.
Мы для них – возможность сделать пари…
Впрочем, к чорту философию, матч, наверняка, закончился…»
И человек снова достал из кармана телефон и зашел на сайт. По его лицу было трудно прочитать реакцию, но ангелу были доступны его мысли.
«Поверить не могу… 2 гола за 3 минуты до свистка. 87-ая и добавленное… 2 гола аутсайдер забил фавориту, проигрывая… Уффф…»
Человек выдохнул и рассмеялся. Сухо, нервно, без радости.
«Что тут скажешь, ребятки на небе… Кто там ставил на то, что я утоплюсь? Хрен вам по всей вашей ангельской морде! Как-нибудь в другой раз сыграем с вами снова… А я пошел праздновать победу… До новых встреч!»
Человек решительно встал на ноги, и, покачиваясь, направился в сторону Таганки. Но в конце моста он вдруг обернулся и посмотрел прямо в небесную камеру. На его небритом лице застыла мрачная улыбка, он вытянул вперед правую руку и показал камере средний палец.