Три пятьсот плюс...

Капа мерзла. Февральский ветрище задувал в оконную раму, и капочкин рабочий кабинет выморозился до состояния криогенной камеры. Приклеенные на оконные щели  бумажные полоски, призванные защищать помещение от зимних бурь и штормов,   выглядели издевательски.
«Климат резко континентальный,- в Капином мозгу крутилась  характеристика из какой-то энциклопедии. –  Летом до плюс сорока, зимой до минус сорока восьми. Нахрен я здесь живу?!»  Капа вспомнила, как в детстве, будучи пионеркой,  радовалась, что  родилась в самой лучшей стране в мире, а не где-нибудь в угнетаемой капиталистами Африке или  Америке.  Сейчас она жалела, что не родилась в бедной семье негров на юге США. Самый цимус  в современном политкорректном мире! Мировая элита практически.
Капа в очередной раз промахнулась  заиндевевшим пальцем по клавиатуре. Напечатанная фамилия товарища Зуева жутко видоизменилась. Капа невесело улыбнулась, вздохнула, натянула на плечики  палантин. Палантин  так и норовил сползти   к пояснице, мешался под локтями, комкался на груди. В десятый раз завернувшись плотнее, разложив все складочки как надо, Капа  взяла канцелярский зажим и зафиксировала ею палантин. Плечам потеплело, а вот руки мерзли. Работать в перчатках Капа уже пробовала -  безуспешно. И Капа пошла греться к Хозяину.
- Тебе везет, - сообщила она, входя в его теплый кабинет.
- Чего это? – поднял он глаза на Капу.
- Ветер тебе в щели не дует.
- Я в брюках, - съязвил Хозяин, - у меня всё от всех защищено.
- Я об окнах! Погреюсь у тебя, ладно?
- Иди ко мне, моя мишка гамми, я тебя погрею, - Хозяин вытянул губы трубочкой, похлопал себя по коленям. И вдруг взор его переменился. Он широко распахнул глаза, свел брови на  переносице, и сдавленно выдохнул, наставив на Капу указующий перст:
- Это что?!
- Где? – испугалась Капа.
- Вот! - Хозяин  ткнул пальцем в зажим. – Это что за порнография?
- Шарфик сползает, - застеснявшись, потупила глаза Капа.
- Позор! Всё!  Надо купить тебе брошку! – Хозяин прямо-таки негодовал. – Завтра же сходи в салон, присмотри какую-нибудь. Не какую-нибудь, а хорошую. Поняла? Безобразие! Срочно нужна брошка!
    - Завтра некогда, - промямлила Капа, прикидывая, где в пределах временной досягаемости может находиться ювелирный салон.
- Значит послезавтра, или в выходной. Но чтоб нашла! – по-хозяйски распорядился Хозяин.
- Ла-адно, - вяло протянула Капа. Замороженным мозгом об украшениях не думалось. Думалось о горячей сауне, горячем чае, горячем Хозяине. – А лимит?
- Дорога-ая! – развел руки Хозяин. – Как можно! Для тебя у меня лимита нет! Но все ж таки постарайся уложиться в три, максимум три с половиной  тысячи, ладно?
Капа кивнула, понемногу начиная согреваться. Так… Три с половиной… Грамм   стоит восемьсот. Три с половиной разделить на восемьсот… Учтем надбавку салона, это уже выйдет  по тысяче.  Итого – грамма  на три с хвостиком подарок потянет! 
Заглянуть в ювелирный салон, расположенный в соседнем  доме,  у Капы получилось лишь в субботу. Как-никак, рабочий день заканчивался в шесть, а магазины работают лишь до семи. Одного часа, чтобы основательно заняться поисками, для Капы было мало.
Поиски, как всегда, начались с магазинов и бутиков, расположенных на наибольшем удалении от Капиного дома. Не то чтобы Капочка не знала, где можно купить хорошее и приемлемое по цене ювелирное изделие, совсем нет. Это был своеобразный охотничий ритуал, совершаемый ею. Так хищник, выбрав жертву, кружит вокруг неё по спирали, подбираясь все ближе и ближе. Так, наверное, поступали шаманы в каком-нибудь первобытном племени – плясали вокруг обреченного к жертвоприношению соплеменника, приводя себя в исступление, и потом одним уверенным движением недрогнувшей руки отправляли его к праотцам.
Так и Капа, кружась по городу, настраивала себя на принятие ответственного решения – ведь Хозяину придется ей дарить то, что она выберет! Надо, чтобы ему не было стыдно.  В течение дня поисковая зона сужалась, и, наконец, уже далеко за полдник,  Капа  вошла в салон, где Хозяин покупал для неё два последних презента. Там Капу уже узнавали. А у Хозяина была дисконтная карта.
- Чем могу помочь? – искренне приветливо улыбнулась дама за прилавком. Ей, видимо, действительно нравилась Капа. Особенно в тот момент, когда вместе с ней приходил  Хозяин, и отложенная  заранее вещица безропотно им  покупалась.
- Нужна брошка, - лаконично ответила Капа. Она сказала именно так -  «нужна», а не «хотелось бы посмотреть», или «да нет, я просто посмотрю», или еще какие-то неопределенные слова, которые обычно мямлит большинство её соотечественников, изредка забредая в ювелирные салоны, теряясь среди всей этой красоты, и шепча, что они  «лучше  что-нибудь полезное купят». 
Нужные вещицы в этом салоне были, как Капа и ожидала, просто отпад! Капочке сразу приглянулась та брошка, у которой посередине цветочка была прозрачная бусинка. Но когда продавщица сказала, что эта бусинка – бриллиант, и стоимость изделия  в семь раз больше лимитированной, Капа заставила себя утратить к ней интерес. И началась охота на дичь помельче. Брошки раскладывали на черном бархате,  примеривали на одежду, вертели в руках. Наверное, с момента их изготовления их еще не трогали так интенсивно. Капочка отобрала три. В соответствии с лимитом. Но тут продавщица -искусительница  уперла руки в бока, и сказала:
- Девушка! Ну не идут они вам! Они на вас теряются! Вы такая… кругленькая, аппетитная! На вас и изделие соответствующее должно быть – помассивнее, покрупнее! Вам самой-то они нравятся?!   
     Капа посмотрела на отложенные брошки. Скудно. Взгляд сам собой переместился на ту, которая в семь раз дороже.
- Ему такая не по карману, - вздохнула она.
- Про неё я не говорю, - интимно понизив голос, продавщица начала охмурять клиентку. – Но вот, смотрите! Какая прелес-сть!
Она сняла с бархата брошку, и сделала вид, что любуется.  «Голлум-баба», - подумала Капа, но поддалась. Брошка была и вправду симпатичная. Весьма и весьма.
- А сколько стоит?
- Пять тысяч.
- Не-ет! – замахала Капа руками. – Я же говорю, мне нужно в пределах три с половиной максимум.
Продавщица посмотрела на неё наивно и недоуменно.
- Вам эта вещь нравится?
- Да-а, - помедлив, кивнула Капа.
– Ну вот! А разницу сами доплатите. Всего полторы тысячи!
Капу пронзило, словно током. Конечно! Она в силах сделать это! Она сделает это!
- Так как? Что возьмете?
И Капа, успокоив совесть обязательством доплатить недостающую сумму из собственных средств,  показала на ту, что за пять. Чем снова понравилась продавщице.
- Отложите её, пожалуйста.
- Хорошо! А вы когда подъедете?
- Вечерком, наверное, - ответила Капа, прикидывая, как ускорить  Хозяина.
Едва выйдя на улицу из салона, она отэсемесилась. 
 «Я нашла брошку! Целую!»
«Вечером щупать будем? Целую!»
«Да! Но салон работает до шести. Целую страстно, обнимаю неистово».
«Заеду в пять. Целую крепко!!!».
  В пять пятнадцать они были в салоне.  Продавщица, увидев Капу,  без лишних слов  выложила на прилавок отложенную вещицу.
- Вот, - несколько застеснявшись, Капа вопросительно глянула на Хозяина. Тот повертел брошку в руках, поднес бирочку к глазам. Увидел цену. Капа сглотнула, ожидая реакцию. Оценив ценник, Хозяин молча потянулся за бумажником. Капа тоже молчала. «Потом, - думала она,  - вот выйдем из салона. Не сейчас».
Сделка произошла  спокойно и молчаливо. «Но какое благородство!  - с восхищением думала Капа, глядя на Хозяина. – Какая  выдержка! Да другой бы на его месте…  меня…».
Брошку упаковали в хорошенький бархатный мешочек с золотыми тесемочками. Капа  вожделенно и возбужденно облизнула губки, но Хозяин, строго глянув на неё,  убрал мешочек во внутренний карман пиджака.
- Приходите еще, мы вам рады, - распласталась перед ним продавщица.
- Спасибо, - с достоинством  ответил Хозяин, подумав про себя:  «Еще бы не рады… в кризис-то».
На крыльце Капа, смущенная долгими молчанием Хозяина, взяла его под  локоток.
- Солнышко, я помню…
- Что ты помнишь? – поднял он брови.
- Ну, про три с половиной тысячи. Про лимит.
И тут  Хозяин заржал. Он  хохотал и крутил головой, повторяя одно и то же «Да, дорогая, ну ты даешь! Да, дорогая, ну ты даешь!».
Они уже сели в машину, а он все продолжал смеяться. Капа сначала вроде обрадовалась, но потом обиженно надула губки – чего смешного-то? Порывшись в сумочке, она  достала три купюры по пятьсот рублей.
- Вот. Говорю же – я помню. Я же знаю, что ты мне не откажешь. Ты ведь такой спокойный и благородный. Ну, а мне она так понравилась. А я тебе вот, верну разницу.
- Это да, - вытирая слезы, тряс головой Хозяин.  – Тебе откажешь! Ты зубами выгрызешь. Дырку в кошельке. Как мышка! 
- Вот, сдача. Компенсация,  - Капа судорожно начала совать Хозяину в карман полторы тысячи сверхлимитной суммы. Ей мгновенно разонравилась брошка. – На!
- Капа, убери деньги! – отбивался от неё Хозяин. – Ты одинокая, бьющаяся в тисках нужды, девушка!  Ты должна тратить свои кровно заработанные рубли на необходимое. А роскошь предоставь мне. Я не могу позволить себе взять из твоих рук даже копейки.
- Не могу! Я чувствую себя содержанкой!!
- Это хорошее чувство!  - ржал Хозяин. – Полезное. Ты должна его культивировать, дорогая. И учиться практиковаться не только на мне. 
- Стыдно! – выкрикнула Капа, все еще пытаясь засунуть деньги  Хозяину в карман. 
- Мне? Нет, - умудряясь одной рукой вести машину, а другой пресекая Капины попытки всучить компенсацию, веселился Хозяин.
- Мне стыдно! – взвыла Капа.
- Плохо. Ты должна гордиться! – поставил точку Хозяин. – Ты поступила, как настоящая женщина.
- Я поступила, как дура, - грустно и  потерянно сдалась Капа. – Больше так не буду. 
- Вот и будешь дурой, если больше так не будешь. А брошку я тебе вручу первого числа. Это подарок на февраль, дорогая.