Первая экспедиция. Балок

Через две недели после моего устройства на работу в отдел охраны окружающей среды ТюменНИИгипрогаза нам предстояло отправиться на полуостров Тазовский для выполнения инженерно-экологических изысканий на территории Юрхаровского месторождения.

В состав команды полевиков кроме меня входили три человека. Начальник отдела и нашей экспедиции Козлов Николай Семенович - деловой, уверенный в себе, физически крепкий и привлекательный мужчина в возрасте 47 лет. Студент второго курса Тюменского нефтегазового университета Максимов Андрей - молчаливый и исполнительный молодой человек, отслуживший в армии.

Специалистом по животному миру в экспедицию был приглашен Евгений Баянов – зоолог, натуралист, охотник и фотограф-любитель. С Евгением, который был на несколько лет моложе меня, мы познакомились в детской экологической экспедиции, и он запомнился мне как добрейший и безотказный человек. Мы с ним были «на ты», и то, что Женя ехал с нами, придавало мне уверенности – хоть один знакомый человек.

В Новый Уренгой мы прилетели 2 августа 2000 года, а на следующий день, всего через час после вылета, вертолет с экспедицией на борту уже заходил на посадку в поселке Юрхарово на берегу Тазовской губы.

Вертолет опустился на специальную площадку - дощатый настил на опорах из бревен. Мы поспешили покинуть вертолет, и удивились теплому ветерку и жаркому солнцу – вот тебе и суровый Север! Жить здесь предстояло 3 недели, и груза набралось чуть не 500 килограммов. Буквально выбрасывая вещи из вертолета, мы стаскивали их в кучу на краю площадки, прижимая легкие предметы более тяжелыми, так как винт продолжал вращаться, разгоняя воздух вокруг до силы ураганного ветра. Как только выгрузка закончилась, и мы попадали на рюкзаки, чтобы их не унесло, двигатель заработал сильнее и вертолет взлетел. Через минуту он виднелся на горизонте маленькой пузатой стрекозкой.

Мы огляделись. С трех сторон от вертолетной площадки и до горизонта простиралась тундра, а с восточной стороны виднелись деревянные постройки, которые напоминали руины после бомбежки. Только приглядевшись можно было различить отдельные строения, но все-таки они вызывали удручающее впечатление. Это и был поселок Юрхарово, где несколько лет назад жили буровики, проводившие разведочные работы на территории месторождения, но теперь он почти опустел, а дома изветшали и развалились.

К моему удивлению, послышался знакомый рокот, и, преодолевая грязные лужи на разбитой дороге, из-за развалин к вертолетной площадке направился обыкновенный гусеничный трактор с прицепом, в котором стоял мужчина. Оказывается, нас ждали и готовились к встрече, ведь вертолеты и новые люди появлялись здесь в последнее время очень редко.

Мужчины перегрузили вещи в прицеп, трактор двинулся к поселку, а мы пошли следом. По дороге познакомились с Эдуардом Васильевичем – пожилым, солидным мужчиной, который представился комендантом поселка Юрхарово. Он жил здесь много лет, «болел» Севером, и, хотя давно был на пенсии и имел собственный дом на юге области, решиться уехать навсегда не мог.

Поселок располагался на высоком и обрывистом берегу Тазовской губы и представлял одну улицу, по сторонам которой стояли полуразвалившиеся деревянные строения барачного типа. Кругом валялся строительный мусор, покореженные ржавые конструкции и бочки, растительности, практически, не было, а грязи хватало.

Трактор остановился у небольшого сооружения, похожего на деревянный вагончик на опорах. Четыре расшатанные ступеньки вели в сенцы с небольшой кладовкой. Оттуда был вход в жилой отсек, который состоял из двух комнат (справа и слева) и маленькой квадратной кухоньки посредине с печкой-буржуйкой, узким столиком и полочкой над ним. В каждой комнатке возле маленького оконца располагался  деревянный столик, а по бокам вдоль стен - деревянные нары.  Вот и вся обстановка. Стены и потолок были обиты утеплителем, но из-за черного цвета казались прокопченными, тем более что в воздухе висел стойкий  запах, то ли сопревших портянок, то ли паленой шерсти. Этот вагончик назывался «балок» – жилье большинства разведчиков недр на месторождениях Тюменского Севера. Судя по его состоянию, на протяжении десятков лет в балке жили в суровых условиях десятки мужчин, особо не обременяя себя наведением порядка, чистоты и уюта.

Другого свободного помещения, пригодного для жилья, в поселке не было, и выбирать не приходилось. Мне оставалось мысленно подбодрить себя: «Не все так плохо – есть крыша над головой. На крайний случай поставлю себе палатку».

Мы с Андреем заняли одну комнатку, а Евгений и Семенович – другую. Попытки протереть стены и потолок закончились ничем, удалось только вымести пол самодельным веником из полыни, росшей у крыльца. Затем занесли вещи и разложили продукты в кладовку.

В разгар  обустройства к нам постучали, и на пороге возник мужчина - водитель трактора. Он был невысокого роста и одет в черную робу. Не молодой, но возраст определить не удавалось, так как лицо его, как у всех пьющих мужчин, было изрезано морщинами, а глаза подернуты «поволокой» из-за принятого спиртного.

- Давайте знакомиться. Я - Саша. Дизелист, - представился он.
- А меня зовут Наташа, - откликнулась я.
 - Очень приятно, - он мягко пожал мою руку. - И вы собираетесь жить в этом сарае вместе с мужчинами? Вам же будет неудобно!
- А что вы предлагаете? Выбора у меня нет. Придется приспосабливаться.
- Так вот я и пришел с предложением. Здесь недалеко, на 101-ой скважине есть совсем новый балок. Можно туда съездить и посмотреть. Если вам понравится, перетащим его сюда, и у вас будет отдельное жилье. Поедем?
- Правда? Это возможно? Поехали!

В тот момент я даже не подумала, что Саша выпивши, что неизвестно, где эта 101-ая скважина находится, на чем туда ехать, если вокруг тундра, и правду ли он говорит?
- Николай Семенович, можно я быстренько съезжу, посмотрю новый балок. Вдруг его можно будет перетащить сюда для меня, – обратилась я к начальнику.
- Поезжайте, только недолго. Дел полно.

Мы сели в кабину трактора. Оказалось, что дверцы сорваны с обеих сторон, и надо хорошенько держаться, чтобы не вылететь на ухабах. Саша завел двигатель с пол оборота, и мы с грохотом покатили среди полуразрушенных домов. Улица полого спускалась к устью реки Юрхарово, которая впадала здесь в Тазовскую губу, и Саша направил трактор к воде. Берег внизу был песчаный и плоский и, как выяснилось позднее, вдавался в губу километровой косой. Но тогда я этого не знала, и с ужасом смотрела, как мы на полном ходу въехали в воду, развернулись и покатили вдоль берега. Вода покрывала гусеницы трактора и временами заливалась в кабину, брызги летели через дверные проемы. Я вскрикивала, поддергивала ноги, хотя они были уже мокрыми, и обеими руками цеплялась за сиденье и дверной «косяк». Саша успокаивал меня, что все в порядке, скоро приедем, и мне оставалось только верить ему. Так мы проехали километра два, миновали устье небольшой речки, где дно было промыто потоком воды, и двигатель захлебнулся и чихнул, но выправился. Сразу за устьем Саша повернул к суше, и трактор со скрежетом стал карабкаться вверх  по крутому берегу.

Наконец мы вползли наверх, где была площадка разведочной скважины, а на ней действительно стоял балок из свежеструганных досок. Когда я заглянула внутрь, то там изумительно пахло свежим деревом, на полу валялась стружка, стены были дощатыми, без обивки. Он состоял из маленьких сеней и двух комнат. Первая была совершенно пустая, а через дверной проем виднелась вторая комнатка с маленьким столиком у окошка и двумя деревянными топчанами по бокам. Видно было, что балок совсем новый и в нем еще никто не жил. О таком жилье можно было только мечтать. Но один угол балка был глубоко врыт в землю, а к крыше подходил электрический провод для освещения: проводка была и внутри.

- Здорово, - сказала я, - но вряд ли его можно сдвинуть с места и перетащить в такую даль, да еще по воде. И как убрать провода? Как жаль.
- Нравится? - спросил Саша.- Да, мы его мигом! Делов-то!
Но мне затея показалась совершенно неосуществимой, и верить похвальбам подвыпившего мужика тоже не приходилось.

Обратно возвращались тем же путем, но я уже не дергалась в ожидании какого-нибудь подвоха. Мы болтали о жизни, Саша рассказал о поселке и, немного, о себе. Наша поездка заняла около часа, и я не волновалась, что отсутствовала слишком долго, жаль только, что съездила зря. Николай Семенович встретил мое появление без эмоций и сразу дал какое-то поручение, зато Евгений отвел меня в сторону и отчитал за глупое и безрассудное поведение.

- О чем ты думала!? Поехать с пьяным мужиком неизвестно куда и зачем! Ты же не знаешь, что у него на уме! Я хватился, а ты уже подалась на тракторе куда-то, бросился вслед, да поздно. Торчал на  берегу как дурак, орал, свистел и махал вам руками, но вы даже не взглянули! Следил, пока трактор не скрылся из виду. Как ты могла!? А если бы трактор перевернулся? А если бы ты утонула? У тебя же дети дома.

- Женя, - оправдывалась я, - начальника я предупредила, он не возражал. Мне и в голову не могло прийти, что еще и у тебя надо отпрашиваться. Ведь обошлось же, ничего страшного не случилось.

- Пока не случилось. Но в следующий раз, когда тебя потянет на приключения, - строго сказал Евгений, - помни хотя бы, что в экспедиции есть люди, которые за тебя волнуются.

Женя ушел сердитый. Конечно, он был прав. Со стороны все действительно выглядело легкомысленно, тем более что отдельного жилья мне все равно не видать. Но вспомнив озабоченной выражение его лица, я улыбнулась: как приятно, что за тебя искренне переживают.

Первая ночь в балке оказалась кошмарной. На улице было светло, так как тянулся полярный день, и к вечеру только слегка сгущались сумерки, а это непривычно – спать при свете. Запах прежних жильцов из комнаты не выветрился, было жарко и душно, а через форточку, кое-как затянутую марлей, и щели в дверях просачивались комары, отравляя полудрему гнусным писком. Спать на нарах было жестко, а подстелить кроме спальника было нечего. Андрей сопел и ворочался, казалось, совсем рядом, из соседней комнаты доносились вздохи и возня: не спалось всем. Мои нары скрипели, и я боялась повернуться лишний раз, хотя обожаю крутиться во сне. Постоянно взглядывая на часы, я промаялась до утра, и выбралась на свежий воздух с головной болью и отчаянными мыслями: «Как же я выдержу 20 дней в этом аду?»

После завтрака мы предприняли пробный маршрут в тундру, бродили часа четыре, фотографируя, делая записи, отбирая пробы и закладывая гербарий. К поселку подходили уставшие и голодные, а когда завернули к нашему жилью, то разом остановились: на пустыре рядом с обжитым «сарайчиком» красовался свежеструганный балок со 101-ой скважины. Вот тебе и пьяница Саша-дизелист! Значит, это было не вранье, и не бахвальство, а дельное предложение, реальная забота обо мне, единственной женщине среди мужчин в этих суровых условиях. Это было трогательно до слез умиления и благодарности.

Радости моей не было предела. Я мигом подмела в своем новом домике, перетащила вещи, повесила полог от комаров и поставила на столик веточки карликовой березки в банке. Теперь меня не пугали предстоящие недели работы в тундре – у меня был дом.
Подошел Саша, опять навеселе, но теперь он мне казался обаятельнейшим человеком.
- Ну, как? Устроились?
- Ой, Саша, спасибо вам огромное! Я же не верила и не надеялась! Как вы сумели его перетащить, балок даже не мокрый! Здорово! Я почти счастлива.
- Так Василич помогал. Мы балок верхом тащили, по зимнику, - улыбнулся Саша, и добавил, довольный собой, - Я ведь давно на свете живу, тоже кое-что понимаю, знаю, что женщине нужно.

На следующий день Женя сколотил мне крылечко из трех ступенек и приставил снаружи к дверям, Андрей разыскал провод и подключил электричество, а начальник собственноручно сделал задвижку на двери, чтобы запираться изнутри. Семенович и Андрей на новоселье не пришли, сочтя мое приглашение несерьезным. Зато Женя явился с подарком – принес металлическую полочку, и мы болтали до полночи и распевали песни под гитару.

И потекла экспедиционная жизнь с многокилометровыми маршрутами, где, несмотря на дождь и жару, холод и комарьё, надо было выполнять описания растительности, собирать и сушить гербарий, определять лишайники и травы, разбираться в геоботанических картах, чередуя работу с приготовлением еды и сном.

С Сашей мы виделись редко, он не досаждал своим присутствием, а в похмельные дни был мрачен и редко появлялся на улице. Но иногда, по утрам, когда мои мужчины отсыпались в камеральные дни чуть не до обеда, они с Эдуардом Васильевичем зазывали меня в гости и угощали свежей рыбой - жареной нельмой или малосольным муксуном и поили крепким чаем с печеньем. Начальник не одобрял мое общение с «чужими» мужчинами, но меня это не смущало. Они мне были рады, а я им была признательна за заботу и доброе отношение.

После рабочего дня, проведенного в тундре, я возвращалась в свой балок, как в родной дом. Здесь можно было наедине с собой пережить неудачи и обиды, расслабиться и отдохнуть. Оглядываясь назад через много лет, я понимаю, что не смогла бы пережить все трудности первой экспедиции без моего убежища. Там, на Юрхарово, я даже сочинила простенькую песенку про мое жилище и мурлыкала:
Милый мой балочек,
Славный мой дружечек,
Как мне хорошо с тобой:
Ты уютненький такой.

В песенке было несколько подобных куплетов, но теперь я их вспомнить не могу, а Сашу-дизелиста вспоминаю каждый раз, когда заходит речь о проблемах экспедиционной жизни. Он действительно понимал, что нужно женщине.

Через год после нашей экспедиции началось обустройство Юрхаровского месторождения. В короткие сроки были построены современные объекты добычи газа и трехэтажное здание ВЖК (временный жилищный комплекс) для вахтовиков, отсыпаны дороги, проложены трубопроводы. Навели порядок и в поселке Юрхарово: часть домов снесли, а остальные восстановили, убрали строительный хлам и металлолом. И когда в 2008 году я снова прилетела на Юрхаровское месторождение, ни Саши, ни Эдуарда Васильевича, ни наших балков уже не было. И никто не мог сказать, куда они исчезли.

2013 г.