Фальшивая коробочка

Росистым летним утром, в час, когда мягкое и убаюкивающее солнце уже готово ласкать ланиты, но ещё не припекать тела, двое беззаботных деревенских детей шагали по лесной дорожке, насвистывая под нос какую-то развесёлую песенку. В этом лесу была им знакома каждая дорожка, каждая тропинка, поэтому они вовсе не опасались заблудиться, свернув в глубины глухой чащи. Дикого зверя в здешних краях давным-давно не водилось: наверное, с тех самых пор, когда в двадцатые годы прошлого столетия был застрелен последний медведь местным легендарным охотником, память о котором в передавалась из уст в уста, не ослабевая по заведённой традиции из поколения в поколение, а напротив - постепенно обрастая всё новыми и новыми подробностями, так что и вовсе нельзя было уже разобрать в этих сказках ту давнюю правду, которую ещё деды с прадедами говаривали, будучи прижизненными свидетелями описываемых ими событий. Что же до иных людей, то хоть в деревне и жили порою пьянчуги да лодыри, но обидеть ребёнка никто бы из них не решился, да и знала в лицо таких беспробудных типов всякая деревенская собака. Прочих же населённых пунктов поблизости не было и не предвиделось в округе без малого семи десятков километров.

Впереди по тропинке, как и подобает в компании людей, живущих на свете первый десяток лет, шла старшая девочка Танюша. Она была уже довольно большая, ведь ей в прошлом месяце исполнилось целых шесть лет, и поэтому со всей ответственностью она задумывалась о том, что через год начнёт своё образование в местной школе. За ней хвостиком семенил соседский мальчуган с гордым именем Дамир, который был младше девочки аж на целый год. Он всегда и везде следовал за Таней, и так к ней привязался, что воспринимал её в качестве старшей сестры.

Дамирка также гордился тем, что у него дома обитала зверушка, какой не было ни у кого другого на селе. Однажды бравый морячок, приходившийся мальчугану родным дядюшкой, привёз из дальнего плавания настоящую живую каракатицу и поселил её в большом баке, стоявшем во дворе рядом с сараем, выбранным для обитания там утят. Каракатица умела и очень любила менять форму и цвет, то становясь будто бы прозрачной, то приобретая весьма необычный окрас, то вовсе видоизменяя внешний вид практически до неузнаваемости. За то, что она такая разная и непонятная, Дамирка обожал свою каракатицу и мог часами читать бурёнкам и поросятам нравоучения, сравнивая их со своим ненаглядным и обворожительным морским существом - и всякий раз сравнение оказывалось не в пользу коров и свинушек. Ведь они же форму и картинку на коже менять не способны!

А Таня просто-напросто любила шишки. Их пряный и смолистый хвойный запах, блестящие на солнце чешуйки, ароматный горьковатый привкус. Для того чтобы сбивать шишки с сосен, она использовала шапочку Дамира, отчего шапочка приобретала освежающий хвойный запах и смоляные пятна, за которые мальчика регулярно ругали мама с папой, когда он возвращался домой из леса. Вот и сейчас, вприпрыжку шествуя по лесу с плетёным лукошком в поисках красивых и сладких ягод дикой земляники, Таня сбила три шишки и засунула их в рот, подпрыгивая от радости и повизгивая от удовольствия, словно щенок, дорвавшийся до хрустящей косточки.

На лесной полянке у обочины дороги дети заприметили какие-то торчащие толстые стебли с шариками утолщений в верхней части. Девочка засмеялась, присела возле стебля и принялась, раскачивая растение в разные стороны, греметь им, словно ясельными погремушками.

- Я видела такие штуковины раньше, они ещё у дяди Пети в огороде растут. Он из этих шариков высыпает семечки и в пирожки да булочки сладкие кладёт, а стебельки сушит, в трубку забивает и курит, ну продаёт ещё иногда другим дядям и тётям, не пойму только - кому они нужны-то, палки эти корявые? - Танюша аж взвизгнула.

- А дяди стебельки эти тоже курят, ага, они от них такие добрые и сонные становятся, наверное, это и есть та самая сказочная сон-трава. А как проснутся, хмурые ходят, сердитые и всем недовольны, как домашние коты без сметаны и молока, - кивнул Дамир.

Таня высыпала из коробочки семечки на маленькую ладошку и, протянув мальчику, спросила: «Будешь?» Дамирка кивнул: «Давай, Танюх!» Таня уткнулась ртом в ладошку и принялась жевать. Её примеру последовал и названный братец.

- Фу, ну и совсем они даже не вкусные, горькие какие-то и пахнут землёй… - пробормотал мальчуган, распробовав.

- Да заплесневели, наверное, ой, и правда, пакость-то какая! - согласилась Таня. Она высыпала под ноги остатки семян и недовольно, словно бы в отместку, вмяла их кончиком кеды поглубже в лесную почву. Дети тотчас встали и продолжили свой путь.

Таня шла и думала, что всё-таки она замечательная дочь у столь же замечательных родителей, и, наверное, когда она будет учиться в школе, там будет уйма всяких интересных книжек, раскрасок и игрушек, и как хорошо, что сейчас тёплое, ласковое и разноцветное благоухающее лето, а сзади топает своими маленькими ножками её лучший друг, такой забавный, весёлый и чудной мальчуган. На душе у девочки стало очень тепло, светло и спокойно. Она посмотрела на Дамирку и решила, что он и впрямь довольно необычный, даже, наверное, какой-то не такой, каким она его привыкла видеть, но в чём именно заключалось различие, понять было сложно. На короткое мгновение Таня даже резко испугалась, что её друга подменили кем-то другим, страшным, злым и нехорошим, дабы зачем-то ей навредить. Хотя кому она и что такого сделала, чтобы кто-то ей навредить вдруг захотел? Но нет, она прогнала эти мысли как заведомо бредовые.

Девчонка прошла ещё несколько сот метров вместе со своим странным Дамиром, который почему-то упорно не желал приобретать привычные черты, хотя и его необычность выглядела смутной и неявной. Неожиданно, Танюша почувствовала труднообъяснимое напряжение, усталость и головокружение в одно и то же время. Тогда она решила устроиться под деревом, чтобы пообедать парой бутербродов, которыми её снарядила в дорогу мама, да и запить всё это дело колодезной водой из бутылочки. То, что пища помогает справиться с усталостью, Таня уже знала даже по своему невеликому опыту. Она предложила бутерброд дивному Дамиру, но тот казался вялым и словно бы впал в какое-то оцепенение, задрав очи долу. Таня тоже подняла голову и устремила взгляд вертикально вверх, обратив внимание, как жидкое маслянистое солнце искристо танцует в переливчатых кронах пушистых деревьев.

Ветви переплетались и вытягивались самым впечатляющим образом, создавая неожиданные очертания мифических и сказочных животных. Звери сменялись пейзажами, а те, в свою очередь, распускались чудесными тропическими цветами - и всё это многообразие можно было лицезреть в одной лишь игре света, цвета и тени в сочетаниях, хитросплетениях и наложениях ветвей и листьев. Ещё через некоторое время Тане показалось, что она поднялась до уровня крон деревьев и смотрит прямо перед собой так, как будто бы и сама сделалась высотой с дерево, но в последующий же момент она заметила, что слева от неё движется безвестный некто. Девочке стало страшно. В глубине чащи шевелилось и перекатывалось, постоянно меняя форму, что-то лохматое, безобразное и, несомненно, опасное. «А вдруг это медведь?» - проскользнула мысль у Танюши. Дико закричав от необъятной жути, какой не испытывала раньше никогда в жизни, и схватив Дамирку за мягкую детскую ручонку, девочка со всех ног бросилась наутёк, но, пробежав метров триста, с дичайшим ужасом поняла, что со всех сил сжимает в руке сухую сучковатую палку, поверхность коры которой кусуче кишела жирными муравьями леса. Друга поблизости нигде не виднелось.

Тогда Таня испугалась ещё больше за судьбу Дамирки и принялась его звать во весь голос, ставший от жестокой сухости во рту вдруг низким, хриплым и чужим. Внезапно Дамир появился прямо из ствола дерева. «Ну как так можно? За нами гонится медведь, а ты со мной в прятки поиграть решил?!» - возмутилась девочка, топнув ногой. Земля под ногой отпружинила в точности и чуточку посветлела. Мальчишка заливисто и ехидно рассмеялся тонюсеньким детским голоском и снова влился в дерево. «Наверное, я попала в какой-то особый, волшебный лес и теперь меня пытается завести в глушь леший, но у него ничего не получится!» - пробормотала Танюшка под нос. Но стоило ей обернуться, как она увидела прямо подле носа косматую медвежью морду. Взвыв от страха, девчонка принялась бодро карабкаться на дерево, в которое вселился Дамир. Медведь сначала носился под деревом, но вскоре встал на задние лапы и принялся вытягиваться вверх вдоль ствола. Чем выше Таня - тем длиннее медведь! Достигнув длины примерно десяти метров, но хмуро смотрел на девчонку, заметившую прозрачность собственных рук, сквозь которые просвечивала морщинистая еловая кора.

Взглянув вверх, Танюша с отвращением ужаснулась: в ветвях висели пауки. Гигантские, большие, маленькие, микроскопические, узорчатые, мохнатые, длинноногие, разноцветные или просто чёрные и блестящие - все они с невозможной скоростью оплетали паутиной ветви, листья и листики. Оглядев лес вокруг, Таня осознала, что в плотные коконы паутины укутаны уже каждое без исключения дерево, а меж листьев иногда проскакивают, падая вниз, ершистые и непричёсанные крысы и мыши - в том числе и летучие. Теперь же паутиной оказалась опутана и сама Таня.

Мелкие паучки тотчас становились светящимися, если сжать кисть руки в подзорную трубочку и смотреть из темноты коридора свёрнутой ладони. Они ползали по танюшиной юбке, кедам, волосам, а между всех пальцев свисала густая паутина. Даже под ногтями были отложены, кажется, какие-то шевелящиеся личинки. Медведя же, однако, уже нигде не было почему-то видно, словно он растворился в нисходящих вокруг серебристых лавинах концентрированной кислородной жижи. Воздух ритмично мерцал, рябил, вспыхивал яркими ослепительными точками и мельтешил, точно в нём пляской пульсировала жужжащая комариная стая или облако мошкары, какое по весне часто можно увидеть по берегам рек и озёр. Шелест листвы в ушах ухал в такт ряби и вспышкам, обращаясь в сплошной нескончаемый и неделимый на октавы давящий гул.

Когда Таня посмотрела вниз, то её осенило, что гудит на самом деле не листва, а гудит трактор дяди Володи, который, наверное, услышав её громкие возгласы, эхом разносящиеся далеко за пределы леса, специально приехал, чтобы спасти девочку от всего этого сумбурного кошмара. В такт гудению туманно пульсировала и полупрозрачность танюшиных рук: они то приобретали привычный облик толстых розоватых палочек, воткнутых в такую же розовую плоскую лепёшку, то вдруг становились дымчато-мутноватыми, точно парообразный горный хрусталь или перекаты миражей над кипящими водами. «Садись!» - сказал дядя Володя, когда девочка слезла с дерева. В тракторе оказалось очень тесно даже для ребёнка детсадовского возраста, а ещё там почему-то пахло ландышами, эстрагоном и тёплыми зимними унтами. «Я тебя должен отвезти к Лешему Бабаю», - произнёс дядюшка и захлопнул дверцу. Таня опять перепугалась и сразу же захотела побыстрее выскочить из трактора, но вдруг ощутила столь жуткое головокружение, что не смогла даже сдвинуться с места.

Деревья, попадавшиеся по пути к Лешему Бабаю, вели себя крайне необычно: они прятались, разбегались, их стволы скручивались, а некоторые резко поднимались вверх, подобно природным шлагбаумам, другие же - напротив - падали прямо на трактор, впрочем, не принося ему ровным счётом никакого вреда, сколь бы это ни казалось поразительным. Ещё через некоторое время трактор внезапно превратился в танк, а вокруг загрохотали леденящие душу канонады выстрелов и взрывов залповых снарядов, сопровождаемые ослепительными вспышками, затем снизу забурлила вода, и танк тотчас же обратился в подобие тяжеловесного парома. Прошло немало часов и ещё больше превращений окружающего мира, прежде чем они прибыли на то место, куда вёз девочку дядя Володя.

Таня стояла посреди какой-то зеленовато-синей светящейся поляны, а вокруг вращались пятнисто-красные яркие шляпки мухоморов. Рядом стоял смолистый хвойный пенёк с корявыми длинными корешками, постепенно сраставшимися, превращаясь в верхнюю половину Дамира. В нижней половине Дамир по-прежнему оставался пнём. «Пока ты, Танька, бегала, меня уже Лешим Бабаем весёлые русалки назначили», - назидательным тоном сообщил мальчик-пень, выговаривая каждое слово с особым учительским ударением, как под диктовку. Но тут со всех сторон послышался оглушительный хохот, а кроны деревьев замерцали седой серебристостью рыбьей чешуи. Таня подняла голову и увидела прекрасных русалок, покачивающих хвостами. Их длинные зеленоватые волосы вились на много метров куда-то вниз, сливаясь с кустами почти возле самой земли.

Вокруг вертляво сновали разноцветные кошки, прыгая, кувыркаясь и превращаясь одна в другую. «Так вот, какое ты - Лукоморье…» - подумала девочка. Вдруг земля вокруг начала пульсировать и раскачиваться вверх-вниз, как батут, подбрасывая Танюшу выше самых высоких деревьев. Тогда ей в голову пришла идея, что, на самом деле, в деревьях кроются клочья ночи. На фоне невероятно яркого, будто засвеченная фотоплёнка, неба в чёрную крапинку, распускались древесными ветвями края звёздных высот. В извечно ночном зените, словно бы растрескавшемся осколками масляной краски, висела даль дневной заоблачной лазури. И эти небеса ночи стояли на упругих деревянных ножках хвойных стволов. Всё вокруг начало очень быстро вращаться, оборачиваясь распадающейся и движущейся картинкой на отдалённой плоскости небосклона.

Таню одолевала просто нестерпимая жажда, которую даже свежая колодезная вода была не в состоянии утолить. Девочка придвинула пень с Дамиркой поближе к себе и улеглась на крутящуюся и дребезжащую травянистую листву и опавшую можжевеловую хвою. Перед глазами кивали колокольчики, синенькие, раскидистые, словно высотные фонари в больших городах, и тогда на душе стало так тихо и так безмятежно, что Таня, испив нектар лазурной выси, позволила полуденным лучам втянуть себя вглубь этого чистого, мерцающего, искристого свечения…

«Случай острого отравления алкалоидами белены зафиксирован в Иркутской области. Двое детей дошкольного возраста - мальчик и девочка - были обнаружены в бессознательном состоянии на поляне в лесной полосе близ посёлка Камланово местным жителем, занимавшимся в летний сезон сбором грибов и ягод. По решению врачей дети были в экстренном порядке госпитализированы в реанимационное отделение Иркутской государственной больницы. Благодаря своевременно оказанной помощи и старательным усилиям врачей, их жизни удалось спасти, и сейчас здоровью детей уже ничего не угрожает. Вскоре они будут переведены в общую палату токсикологического отделения, однако в больнице им придётся провести ещё несколько дней до полного выздоровления и исключения развития возможных осложнений от тяжёлой интоксикации м-холинолитическими растительными ядами атропиновой группы».