Познер, Лермонтов и доктор Джонсон

.



СТОМА: Владимир Владимирович, что Вы чувствуете, когда интервью берете не Вы, а берут у Вас?

ПОЗНЕР: Сочувствие.

СТОМА: ?

ПОЗНЕР: Интервьюер всегда рискует больше, даже если он профессионал. Нужно всегда быть в теме, каждую секунду быть готовым к сюрпризам. Иногда идти на компромисс, а иногда стоять намертво, но всегда проявляя уважение к собеседнику и помня о профессиональной этике.

СТОМА: Интервьюер  --- это  Старик-рыболов. Если это Старик от Пушкина, то поймает Золотую рыбку. Если Старик от Хемингуэя, то может поймать меч-рыбу, а потом акулы обглодают улов до скелета.

ПОЗНЕР: Восемьдесят четыре дня возвращаться домой с пустыми руками, потом поймать громадину длиной пять с половиной метров, выиграть у нее поединок, а потом проиграть битву с акулами… Согласен, притча похожа на сюжет о судьбе журналисте… Кстати, у Хемингуэя Сантьяго поймал не меч-рыбу, а гигантского марлина.

СТОМА: Черт… Запамятовал. Помню, что Старик подарил знакомому пацану «меч», оставшийся от съеденной рыбы… Вы  сильно переживаете, когда делаете ошибку?

ПОЗНЕР:  Как к типографской опечатке. Если опечатка забавная, смеюсь. Если чисто техническая, спокойно читаю дальше. И даже если опечатка катастрофическая, никогда не рву книжку в клочья и не топчу ее ногами.

СТОМА: Вот только что Вы в интервью с Арбатовым лексикографа Джонсона назвали Джексоном.

ПОЗНЕР:  Простая оговорка, которую я моментально исправил в распечатках. Конфуций говорил; «Допустивший ошибку не является чёртом. Исправивший ошибку не является ангелом».

СТОМА: У античных греков   было выражение «поймать заснувшего Гомера». Эта ироническая идиома использовалась для  любителей мелочных придирок, для тех, кто ищет у классика «блох» и таким образом «самоутверждаясь» за счет мелких ошибок великих людей.

ПОЗНЕР: За три тысячи лет число крикливых критиканов только увеличилось. А с появлением Интернета болезнь придирок по всяким пустякам превратилась в эпидемию.

СТОМА: Владимир Владимирович, Вам не кажется, что когда Вы работали на иновещании, критерии качества журналистской работы были выше. Я имею в виду времена, когда мы с Вами мельком встретились на Пятницкой благодаря посредничеству очаровательнейшего, легендарнейшего Джо Адамова.  Я  тогда выразил восхищение, как Вы смогли в своем комментарии агрессивное выступление генсека НАТО и текст битловской песни Nowhere Man. Получился очень сатирический коктейль. Очень смешной.

ПОЗНЕР: Да, я помню. Много было положительных откликов на мою критику Йозефа Лунса.

СТОМА: А критика рейгановской политики стоила Вам места работы у Фила Донахью. Стоило только в Белом доме намекнуть: «Неужели ничего нельзя сделать с этим жиденком?» и Вам пришлось уйти.

ПОЗНЕР: Такова была больная логика «холодной войны».

СТОМА: Но при том всем Вы  можете сравнить уровень тогдашней и сегодняйшней журналистики?

ПОЗНЕР: Как атеист и бывший марксист я стараюсь смотреть на такие вещи диалектически, как бы в развитии. На днях отмечался юбилей несравненного Ролана Быкова. Знаете, как он описал суь проблемы? Ролан Антонович сказал: «Цензура рухнула --- и слава Богу.  Но вместе с цензорами исчезла профессия редактора!». Оценка, полемически заостренная, эмоциональная, но в целом верная.

СТОМА: Михаилу  Лермонтову двести лет. Вы можете в это поверить?

ПОЗНЕР:  Календарно,   конечно, могу, а по человечески воспринимаю его как очень молодого и потрясающе талантливого человека, поразительного автора, провидца.   Я просто его обожаю, не говорю о его поэзии, тут и говорить-то нечего, но проза какая! Если взять сегодняшних «первачей» русской беллетристики и поставить их рядом, то, собственно, их рядом поставить-то и нельзя, как-то даже стыдно.

СТОМА:  Строгий на оценки Лев Толстой вдохновлялся прозрачным и глубоким лермонтовским стилем. Чехов так любил Лермонтова, что спародировал одну из его новелл.


ПОЗНЕР: В связи с Лермонтовым… Когда возникает разговор о нем, меня часто просят: «А вы можете обрисовать героя нашего времени?». Не могу. Но могу совершенно определенно сказать, что Печорин мне много милее. Печорин все-таки глубоко страдает от порядка вещей. Нынешнему герою такие страдания вообще не понятны, не знакомы. Печорин заботится о своей чести, а нынешнему герою честь вообще не очень понятная вещь. Печорин не кланяется пулям, не прогибается перед начальством, а нынешний герой только и думает, как прогнуться, чтобы продвинуться вперед.

СТОМА: А как же цинизм Печорина, его манипулирование людьми?

ПОЗНЕР: Антигерой нашего времени… Лишний человек… Праздный представитель эксплуататорского класса… Это все старые литературоведческие схемы,ярлыки,  а Печорин (в рифму к пушкинскому Онегину) очень живой и в принципе переживающий, что лишен «всё объясняющей» христианской веры. Боевой офицер на Кавказской войне. Не идеал, разумеется, но Личность. Которой противостоит не очень высоконравственное «высшее общество», курортный бомонд. И еще возникает на его пути тупой и высокомерный позер Грушницкий. Словно «списанный» мистически с будущего убийцы Мартынова.

СТОМА: С провинциального закадычного друга --- Николая Соломоновича Мартынова. По прозвищу "Мартышка".Тоже кавказского фронтовика, отставного майора.

ПОЗНЕР: Позера, солдафона, не раскаивавшегося убийцы.

СТОМА: В пятигорском музее мне рассказывали, что непосредственным поводом к ссоре и дуэли была шутка Лермонтова. В адрес Мартынова, щеголявшего в черкесском наряде и при холодном оружии поэт произнес: “Montagnard au grand poignard”.

ПОЗНЕР: Горец с большим кинжалом...  Не очень похоже на субординацию между майором, пусть в отставке, и лейтенантом. И все же, устраивать смертельный поединок из-за обидной шутки… Я этого не понимаю. Император Николай Первый оставил взаимоисключающие слова на смерть Лермонтова: «Собаке собачья смерть» и «Погиб тот, кто мог заменить нам Пушкина». Сверхмягкое наказание Мартынова свидетельствует, что какая-то сильная антипатия к Лермонтову при дворе сохранялась и после его гибели.  С другой стороны,  командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал Павел Христофорович Граббе, получив сообщение о гибели Лрмонтова, ответил в письме: «Несчастная судьба нас, русских. Только явится между нами человек с талантом — десять пошляков преследуют его до смерти».

СТОМА: Бабушка моей третьей жены была ровесницей ХХ века и всю жизнь работала учительницей. Выпускница женской гимназии в Пятигорске. Так вот она мне рассказывала, что Лермонтов на дуэли сказал, указав на Мартынова: «Я в это ничтожество стрелять не буду!». И выстрелил «на воздух». Тем самым у Мартынова не осталось другого выбора, как убить соперника.

ПОЗНЕР: Ну, это скорее всего местный фольклор, народное предание. Хотя соглашусь, легенда очень красочная и примечательная.

СТОМА: Мережковский и другие авторы утверждали, что Лермонтов трансцендентальным образом «слишком близко подошел к Печорину и потому разделил его судьбу»…

ПОЗНЕР: Нет-нет, Печорин мне определенно симпатичен. Тем более его создатель. Я вообще считаю, что русская литература вышла вовсе не из гоголевской «Шинели» а из лермонтовской «Тамани».

СТОМА: Владимир Владимирович Набоков различал два вида патриотизма. Патриотизм как нормальное и естественное чувство любви к своей Родине. И застойный патриотизм, замешанный на провинциальном комплексе неполноценности.

ПОЗНЕР: Ныне модно говорить о патриотизме, говорить громко, много, чаще всего занудливо. Услышав эти разговоры, я часто вспоминаю слова замечательного английского языковеда и писателя XVIII века Самюэля Джонсона. Он говорил так: «Патриотизм есть последнее убежище подлеца». Ну да, когда нечем крыть и нечем возразить, то говорят: «Я патриот» - и прикрываются этим.

СТОМА: Доктор Джонсон, живший в XШ веке, стал автором капитального и авторитетного «Словаря английского языка». Поэт, эссеист, моралист, литературный критик. Главное же, доктор Джонсон был стойким членом партии тори, сиречь, консерватором. Владимир Владимирович, Вы полагаете, что человек с такой биографией,  таким бэкграундом  и такими политическими взглядами мог быть ниспровергателем основ,  анархистом, киником, безродным, пардон, космополитом?

ПОЗНЕР: Но знаменитая фраза принадлежит ему!

СТОМА: Понимаете,  фразу «Мы не можем ждать милостей от природы --- взять их наша задача» можно пониать как приказ вырубить все леса или распахать и засеять заполярную тундру...

Доктор Джонсон --- почитатель и защитник традиционных британских ценностей, твердый в вере христианин. В отдельном памфлете он исследовал проблему патриотизма истинного и патриотизма показного, фальшивого, мнимого. Того самого, о котором Вы только что вспомнили!

Владимир Владимирович, как французский гражданин Вы знаете, какой ажиотаж царит при сборе винограда. Продукт скоропортящийся, собирать его нужно вовремя и без потерь. А в урожай с наймом рабочей силы напряженка.

Итак, некий владелец виноградника нанимает людей для 12-часовой рабочей смены. Одни сборщики нанимаются в 8 утра. Вторая группа приступает к работе в 11 часов. Третьи являются после обеда в 14 часов. И последний пролетарий приходит в 19 часов и участвует в общей работе всего лишь час.

И всем им, Владимир Владимирович, хозяин при расчете вручает по динарию. Времена были тяжелые, римская оккупация, профсоюзы и колдоговора отсутствуют, но первый работник, что не разгибая спины вкалывал от темна до темна, мучился от зноя больше всех, возмутился. И что протестующий  услышал в ответ?

«Мой дорогой друг! Я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми своё и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в своём делать, что хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, но мало избранных»..

ПОЗНЕР: Никакой социальной справедливости. Где же логика?

СТОМА: Христианская логика --- неважно, в каком возрасте ты пришел к Христу возделывать виноградник (свою душу). Христос примет всех одинаково в свои люие объятия!

ПОЗНЕР: Причем тут патриотизм?

СТОМА: Мысль доктора Джонсона оформлена в той же христианской парадигме. Патриотизм открыт всем, включая разбойника, злодея или негодяя, если он возлюбил Родину даже в самый последний час своей жизни.

ПОЗНЕР: Сложноватое построение… Имейте в виду, только, что я не противник патриотизма, нет-нет, просто понимаю его, видимо, не так, как некоторые. Помните стихотворение Лермонтова?

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.

Сегодня за такое стихотворение последовало бы обвинение в русофобстве. Это Лермонтов-то русофоб? Это смешно. Лермонтов – патриот, в самом прекрасном значении этого слова.

СТОМА: Владимир Владимирович, существуют три версии возникновения этого знаменитого стихотворения. По одной, Лермонтов продиктовал его приятелю, отправляясь в ссылку в 1840 году. Другие считают, что поэт этим стихотворение ответил на приказ 1841 года, предписывавшийц ему немедленно покинуть столицу и отбыть к месту прохождения службы в действующую армию. По третьей гипотезе, Лермонтов вообще не является автором этого стихотворения.

Конечно, молодой и вспыльчивый поэт мягко говоря, не был в восторге от кавказской ссылки. Иначе не стал бы сочинять это чисто фельетонное, саркастическое, протестное произведение.

«Прощай, немытая Россия…». Именно что «прощай», а не «до свидания», которое вряд ли состоится, поскольку остаться в живых шансов не очень много.

Отчего «немытая»? Славяне вообще славились чистоплотностью и даже самые неимущие граждане регулярно посещали баню, как бы ни злобствовал по этому поводу руссофоб де Кюстен.  Вероятнее всего, поэт предчувствует все тяготы путешествия по непросохшим еще от весенней распутицы  дорогам российским, состоящим из «одной только лужи и грязи».


«Страна рабов, страна господ…». Конечно, до отмены крепостничества еще четверть века. С другой стороны, чисто шекспировская гипербола: Дания --- тюрьма. Весь мир --- тюрьма.

«И вы, мундиры голубые и ты, им преданный народ»… Жандармерия, секретная полиция --- совсем не русские изобретения, о чем однозначно свидетельствует наука этимология.

Любить сюрте женераль, конечно, не за что. Тем более, что небезызвестный Бенкендорф долго и упорно выбивал из Лермонтова покаяние за дуэль с Баррантом. Да так и не выбил.

ПОЗНЕР: И в этом тоже патриотизм Лермонтова!

СТОМА: Скорее уж непокорность, свободолюбие. Кстати, почему Вы не обнародовали конец этого стихотворения?

ПОЗНЕР: А надо было?

СТОМА: А как же?

Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.


Тот, кто летом в Пятигорске встречал утро, в хорошую погоду мог видеть, конечно, на самом южном окоеме безумной красоты белоснежный «забор», сиречь, Кавказский хребет.

Владимир Владимирович, а Вам не кажется, что поручик Лермонтов здесь предвосхитил Булгакова?

ПОЗНЕР: В каком смысле?

СТОМА:Почтеннейший Филипп Филиппович Преображенский грозит начальнику уже советской жандармерии, что если его не защитят от посягательств со стороны Швондера, он, Преображенский, закроет  Москве врачебную практику, бросит все, закроет свою громадную квартиру и уедет в Сочи!
Каково? Мятежный профессор сбежит в Сочи, как будто в Сочи нет НКВД…

Вот и Лермонтов мечтает вслух, что уехав из одной части империи в другую, он наконец спрячется от жандармов, соглядатаев, сикофантов.

Если у профессора, задумавшего скрыться от советской власти в Сочи, приступ острой наивности, то у Лермонтова это что? Романтизм, упование на чудо? Фантазии на вольную тему?

Но никакой уж не патриотизм. Патриотизмом в этой САТИРИЧЕСКОЙ миниатюре Лермонтова и не пахнет.


Всех благ Вам,  Владимир Владимирович. Good luck.


ПОЗНЕР: Удачи вам.






.