Камчатская любовь

Невыдуманная история

                КАМЧАТСКАЯ   ЛЮБОВЬ
               
      Случилась эта история не только на далёкой Камчатке, но в ещё более теперь далёком  1957 году.
      За первые пять лет своей офицерской жизни  на Дальнем Востоке  я  своей  любви так и не встретил. Произошла эта  встреча  в городе Петропавловске-Камчатском , куда  меня, бравого старшего лейтенанта , перевели  для продолжения  службы  в 99-ю  корпусную артиллерийскую бригаду,  расположенную тогда в центре города — на 75 участке.
      Я отправлялся туда, как в дикий край, откуда  некоторые мои сослуживцы даже   просили меня прислать им  шкуру белого медведя, утешая  меня тем, что в этом диком краю    ждет меня немало удивительных сюрпризов.
     Предчувствие  их не обмануло: чего-чего, а  сюрпризов оказалось столько, что они начали поражать меня почти с первого дня.
     Первый из них  оказался  самым большим  тогда в стране  многопалубным турбоэлектороходом   «Советский Союз», на котором я отправился тогда  от Владивостока до Петропавловска-Камчатского.
     Второй сюрприз  уже на  следующий день  поднесло нам Охотское море в виде девятибального шторма, когда  все    пассажиры пластом лежали на верхней палубе,с ужасом глядя на то,как нос корабля медленно поднимается почти до прямого угла, чтобы потом, рухнув в бездну, поднять желудки всех страдальцев  аж до самого горла.
      Третий сюрприз  устроила  мне  картина прибытия , когда   утром третьего дня всех спавших разбудил громкоговоритель,сообщавший о том, что мы наконец-то прибыли в порт назначения.
      «Легендарный Петропавловск-Камчатский! Какой он?»- подумал я и  тут же
бросился   к иллюминатору, надеясь увидеть  перед собой что-то прекрасное и сказочное, но был поражен первой картиной ,которая представляла собой  дикую   черную гору с сухим и кривым деревом на вершине. Как потом оказалось,это был  заброшенный участок портового угольного склада, настоящий же вид города оказался почти прекрасным,однако, как только с тех пор  я  слышал название этого  города, то первым делом в памяти моей  тут же возникала  именно первая, особо запомнившаяся, пугающая    картина.
     Город располагался между высоких сопок, за которыми виделись два главных вулкана: Корякский и Авачинский ,середину же города  украшало небольшое, но симпатичное Култучное озеро. Возле моей артбригады находился и мой  деревяный двухэтажный офицерский дом, офицерская же столовая , а также  симпатичный Дом  офицеров, в который я и отправился на  танцы в первый же субботний  вечер . Именно там и ждал меня новый,как оказалось,  главный сюрприз в виде   необычайно красивой , стройной блондинки с голубыми глазами,точённым носиком и пухленькими губками.
     «Что это за чудо?»-освоившись, спросил я у соседа , тоже старшего лейтенанта. -Это же мой долгожданный идеал! »
      «Опоздал ты! - ошарашил меня сосед.- Только вчера эта красавица  отпраздновала свадьбу со  своим партнёром. Этот капитан, с которым она танцует,  не  взводный, а сам  начальник физподготовки всего корпуса !»
     «Эх!- тут же вырвалось у меня.-Выходит, что  перехватили мой идеал перед самым моим носом! Какие стройные  ножки! Какой точенный носик! А как украшает её  толстая золотая коса,уложенная на голове, словно корона!.Что ж : прощай, мой идеал!Видно не судьба! Жаль! Очень жаль!»
     Но оказалось,что на этом мои камчатские сюрпризы ещё не кончились.
Очередной из них произошёл уже  через   пару дней , когда  меня,   начальника  караула   штаба  корпуса,  разбудил утром  крик часового: «Товарищ старший лейтенант! Здесь   хотят открыть секретный отдел! «
      «Пропустите! - проворчал я,  поднимаясь с  кушетки и одновременно насторожившись, поскольку вместо стука сапог услышал  необычный  звук   цокота  дамских каблучков.
      Когда  женщина, вошедшая в мокром плаще, откинула капюшон, то  я совсем обалдел,  безуспешно пытаясь застегнуть воротник гимнастерки непослушными пальцами : это была... ОНА!
     «Это вы? Что вы тут делаете?»- наконец-то  пролепетал я, усиленно протирая , вылезшие на лоб, глаза.
       «Я пришла открыть секретный отдел, поскольку именно там работаю.Вот мой документ! Пожалуйста, пошлите  со мной разводящего!»- обьяснила она ,снова накинув капюшон в своей  полной готовности к уходу.
      В моей груди забушевал вулкан: «Такая нежданная встреча! Что делать? Будет ли ещё  для меня такая удача?»
       Я еле выдавил из себя слова — тяжелые, как гири: «Вы можете задержаться на несколько  минут по очень важному делу?»
      Она послушно села на табурет, снова откинув капюшон.
      Пользуясь случаем, я поведал ей о том, как долго искал свой идеал, как наконец-то его нашел и как огорчился, когда узнал, что он  сыграл совсем с другим свою счастливую свадьбу совсем накануне нашей встречи...
     «Вас неправильно информировали!- вдруг ответила  она.-Позавчера мы  не расписывались, а только в ЗАГС заявление подали. Так что до  нашей свадьбы остается еще около  месяца!»
       Эта весть так вдохновила меня,что я тут же обрушил на девушку  весь  фонтан своего красноречия, в конце которого даже осмелился спросить о главном:
сильно ли она его любит?
     «Он меня сильно любит!» -ответила она, после  чего я начал горячо убеждать её в том ,что моя любовь может оказаться во много раз сильнее , в результате чего  настойчиво   просил её о  единственной, но очень важной встрече со мной, просил до тех пор, пока она наконец-то сдалась.
     Она согласилась встретиться через неделю  на другом конце города : у входа в Дом офицеров флота.
    Я не мог поверить такому счастью, поэтому на всякий случай  уточнил: «А если вдруг начнется извержение вулкана или землетрясение или страшное цунами?»
     «Встреча состоится в любом случае!»- успокоила меня она,снова скрываясь под своим  капюшоном. На прощанье я еще успел узнать,что зовут её Людмилой,а, точнее, Люсей.
               
     Целую неделю я ждал нашей встречи,как удивительного чуда, поэтому очень расстроился, когда долгожданный день встретил меня проливным дождем.
     «Для меня  этот дождь — пустяк!- думал я. - Моим резиновым сапогам и плащ-палатке никакая  вода  не страшна.А каково  ей? Вдруг не придет? Тем более,что дорога у нас не асфальтовая, а  грунтовая, на которой  автобус может в такой ливень завязнуть  в любом месте!»
     Чтобы  не опоздать, я для подстраховки прибыл к месту встречи на целых полчаса раньше,но, поднимаясь   к Дому офицеров флота по шикарной лестнице,
вроде одесской Потемкинской, к великому своему удивлению,  вдруг увидал наверху знакомый женский силует всё в том же мокром плаще.
     «Что вы здесь делаете?-воскликнул я, убедившись,что передо мною именно она.- Ведь до начала нашей встречи еще целых полчаса!»
     «Видите,какой ливень!- пояснила она. - Я просто очень боялась опоздать!» и в эту минуту я подумал о том, что именно  такая минута может сказать  любящим гораздо больше иных многочасовых разговоров...
     Поскольку именно в это время в Доме офицеров начинался новый художественный
фильм «Разные судьбы», мы  отправились в зрительный зал, где я полчаса смотрел не на экран а на её ладошку, лежащую рядом, которая притягивала меня, как магнит.
     «Ты же мужчина!- накручивал я сам себя .- Накрой её ладошку своей! Чего ты боишься? В такой ситуации лучше почувствовать себя нахалом, чем трусом!», но  только через полчаса, огромным усилием воли ,как бы с помощью мощного домкрата, я всё таки накрыл её ладошку своей в ожидании , как минимум, звонкой пощечины и скандала.
      Но  тут судьба послала мне очередной радостный сюрприз, заключающийся в том ,что  моя красавица  вместо того, чтобы одернуть  свою руку, вдруг  накрыла мою дрожащую от страха нахальную  ладонь своею  второй ласковой ладошкой...
     Это случилось именно  тогда, когда на  экране композитор начал петь героине свою замечательную песню. Именно с  этих пор , услышав :» Почему ты мне не встретилась, юная, нежная?»   я  всегда чувствовал себя, словно в раю , особенно когда не только слушал, но и в очередной раз  наслаждался этим  замечательным фильмом  великого режиссера Леонида Лукова.
    Так я и просидел  счастливым  до самого конца сеанса,излучая в темноте зала  своей лучистой физиономией наверное гораздо больше света,чем сам  кинопроектор..
      Когда сеанс  закончился, дождь лил еще сильнее, поэтому нам не осталось ничего другого, как укрыться от него в парадном ближайшего пятиэтажного дома.
      «У нас не осталось  времени на долгие разговоры!- сказал я.- Давайте поэтому просто честно расскажем  друг другу о себе, чтобы стать знакомыми так,словно много лет мы знали друг друга!»
    Как бы показывая пример,  я тут же честно рассказал ей  обо всех своих более ни менее значительных событиях вплоть до самых интимных дел.
     Когда наступила её очередь,то я  очень удивился тому, что она упрямо обходила тему личной жизни,всё время задерживаясь на рассказе о своих родителях и сестрах.
     Когда я был вынужден сделать ей откровенное  замечание по этому поводу, то она , очень смутившись, как бы через силу, всё-таки   поведала  о том, что успела уже  однажды побывать замужем, но через пару лет  ушла от мужа, разочаровавшись в нем.
      Тут со мной внезапно случилось что-то невообразмое, хорошо известное по старой поговорке: «От любви до ненависти — один шаг!»:  Только я начал представлять  яркие порнографические сцены, возможные  в  её бывших супружеских отношениях,то так   быстро начали гаснуть  все мои бывшие восторги, что через несколько минут от них уже совсем ничего не осталось.Вместо великой любви эти
картины начали вызывать у меня великое раздражение, а потом даже что-то похожее на ненависть.
        «Извините, Люся, но наша встреча оказалась  напрасной!- с ледяным хладнокровием вскоре  выпалил я .- Дело в том, что,  размечтавшись,я видел в вас, своём  идеале, чистую  девушку, недотрогу, предназначенную ,казалось бы, только именно мне,но ,к сожалению, пришлось столкнуться с тем,что  это для вас — уже давно пройденный этап!.»
     Набросив на фуражку свой капюшон, я хотел было  уйти, но тут Люся вдруг горько заплакала, говоря о том, что и она ждала свой идеал, но женщинам найти его гораздо труднее, поскольку мужчины гораздо более настойчивы и трудно понять: у кого из мужчин говорит  настоящая любовь,а у кого — звучат только слова о ней, сказанные  от большой страсти.
     Поскольку, говоря об этом, она начала плакать всё больше и больше,мне поневоле пришлось её утешать,в результате чего её голова вскоре оказалась у моего плеча.   Потом у неё начались и рыдания, из-за чего,утешая, я начал гладить её голову и именно это привело моё настроение к новому, решительному повороту, где раздражение, в свою очередь, начало вытесняться всё более разгорающейся нежностью.
      Коротко говоря, утешая, я всё чаще начал гладить Люсины золотые волосы, потом начал и целовать их, а затем   внезапно наши губы  вообще  слились в страстном поцелуе, а потом   уже мы слились не только в нем...
      Поскольку я был выше её на голову,то вскоре она вообще исчезла в моей распахнутой плащпалатке и, иногда проходящие мимо люди, бросали удивленные взгляды на , беснующегося  под лестницей, офицера, которого там почему-то чем-то сильно  притягивала  большая  противопожарная  бочка с песком, на которую он так основательно опирался.
        Здесь, совсем недавно отвергнутая мной  Люся,вдруг   снова стала для меня таким небесным созданием, что,если бы  кто-то из проходящих сказал тогда по нашему  адресу что-то обидное,я бы мог  даже убить его ,настолько новое ощущение опять стало для меня чистым и возвышенным.
               
      Своего капитана она тут же бросила и мы  продолжали безумствовать ,но теперь уже только ночами в её маленькой угловой комнатке большого барака.
     Трудно поверить,но ночами мы почти не спали,непрерывно упиваясь нежностью,
доводящей порой до безумия. В результате к середине ночи мы становились такими голодными, что спасала нас только огромная сковорода жаренной картошки , приносимая Люсей из кухни, расположенной в противоположном конце барака, да ящик банок  консервированного «Лосося в собственном соку», принесенном  мной  из партии дополнительного питания, полагавшегося тогда на Камчатке  офицерам. 
      В  редкие минуты отдыха,при которых я, поворачиваясь на бок, утыкался в её золотые волосы, происходило новое чудо: стоило только мне приблизиться к ним, как из-за их  волшебного  запаха  сердце моё снова начинало биться с двойной энергией и я снова набрасывался  на свою ангелицу, будто в первый раз.
     Когда  мы начали появляться в городе: в ресторанах, в театре, на танцах,то всюду знакомые отмечали нас,как самую красивую  пару , где дама и кавалер удивительно подходят друг другу. Особенно привычной такая похвала стала для нас в гарнизонном Доме офицеров,где  на танцевальных вечерах мы неизменно завоёвывали почти все обьявляемые призы.
     Я так отчаянно влюбился в свою необыкновенную Люсю, что начал восхищенно   видеть её прекрасное обнаженное тело во всех черточках даже сквозь любое её   платье или костюм или же даже сквозь очень  толстую шубу.
     Так для меня прошло  первое  счастливое  полугодие , после которого  меня внезапно отправили  в двухнедельную командировку на материк, чтобы развезти по стране большую партию демобилизованных солдат.
      Сначала наше расставание происходило вроде бы вполне обычно, но когда наше судно «Кулу» начало отходить от берега, вдруг полоснул душу первый  снег, ставший для меня символическим,а потом вдруг ужасно заболело сердце, заставив меня ахнуть,так как я вполне отчетливо почувствовал, что сердце  моё явно осталось с Люсей, прощально машущей  мне с причала, и поэтому я чувствовал уже не мысленно,а физически, что сердце моё растягивается между нами,как резиновое...
       Боль  стала совсем нетерпимой, когда  между нами появилась, всё увеличивающаяся, полоска морской воды. Это не  красивая выдумка: я действительно ощущал всё более страшную физическую боль,  ужасаясь тому,что сердце моё  может вот-вот разорваться...
       «Стойте!-хотелось крикнуть мне.-Сердце моё не  резиновое!Его нельзя растягивать до бесконечности!»
    Дальше произошло то,что  нормальным людям просто трудно представить:
     «Я без тебя  не могу жить!»-кричал я Люсе  всё громче и громче, а когда стало совсем невтерпёж, то,совсем обезумев, я, поражая  всех остальных,  сбросил с себя  шинель, сапоги , китель и  бросился   за борт корабля в заснеженную воду — к ней...
     Когда меня с трудом вытащили на причал,то потом меня, мокрого,долго не могли оттащить от Люси, которой я ,как сумашедший, упрямо продолжал кричать всё те  же главные слова : » Я без тебя не могу жить!Понимаешь? Не могу!!!»
      В итоге пароход был вынужден снова вернуться к причалу ,а я, поразив и даже рассмешив многих, был вынужден снова вернулся на «Кулу» к своим обязанностям, познав при этом на деле всю силу своей привязанности....

     Во Владивостоке мы перегрузили солдат в специальный поезд и поехали с ним через всю страну до самого Донецка, тогда называвшимся Сталино. Именно там я купил Люсе шикарное, очень дорогое ,ожерелье,которое ей должно было очень подойти.
    Когда , вернувшись,я вручил его ей, она была очень довольна,поскольку действительно оно ей очень шло, но вдруг после многочисленных поцелуев  Люся  неожиданно предложила: »А ну-ка, открой-ка пошире  свой рот!» и оказалось ,что десны мои густо  покрыты гнойниками.
        Цинга...Из-за неё мне срочно пришлось лечь  в госпиталь.
          Когда меня лечили там около месяца, Люся приходила ко мне  каждый день,чтобы не только повидаться, но и принести при этом хоть какие-то витамины. Мы говорили с ней о разном,  но главной темой всегда была наша скорая свадьба. Мы оба уже думали о будущем ребенке,причем, она  еще сильнее меня мечтала о сыне, которого непременно хотела назвать Сергеем.
     Помня о том, как она любит танцы, в выходные дни я всегда уговаривал её пойти вечером  в наш  Дом офицеров,чтобы там хоть немного развеяться, но она каждый раз от этого  категорически отказывалась: «Когда выздоровеешь, тогда пойдем  вместе!». Но вдруг ,когда я привычно  начал уговаривать её об этом  в очередной раз, она , как бы нехотя, всё же согласилась: «Ну, ладно: раз ты так уговариваешь меня, так и быть,- пойду!»
     В результате, как только она ушла, я начал ощущать себя так,словно  вновь стоял на борту парохода «Кулу» перед полоской заснеженной  морской воды, разделяющей нас всё больше и больше. Вдобавок голова с точностью секундомера начала упрямо демонстрировать мне такие знакомые   картины, одну за другой.
       ...Семь часов вечера: Люся со своей подругой  Галей  прихорашиваются, готовясь к танцам.
         ...Восемь часов:  в танцевальном зале заиграл эстрадный оркестр, подружки уже раздеваются в гардеробе.
      ...Девять часов: подружки  уже наверняка танцуют не вместе. По крайней мере мою Люсю уже кто-то  пригласил.
        ...Десять часов: самый разгар танцев. Какой-то счастливчик уже  прижимает мою Люсю к себе всё больше и больше!
      ...Одиннадцать: танцевальный вечер заканчивается. Народ расходится . Люся с Галей  идут домой. Кто-то из офицеров конечно же напросился к ним в провожатые.
       Половина двенадцатого: подружки разошлись по домам. Наверняка какой-то бравый   кавалер сейчас , умирая от жажды, уговаривает мою Люсю  угостить его стаканом чая.
      ...Полночь: а вдруг моя Люся не устояла?! Вдруг чай они уже выпили и сейчас он начал протягивать к моей Люсе свои  нахальные руки?!

      Дело было в декабре, а  я   на третьем этаже.госпиталя, где все вокруг давно спали.
      Я ,как на «Кулу», уже был готов к прыжку.   Но как это сделать? Меня сейчас из госпиталя не выпустят, там у дверей сидит специальный охранник. Выпрыгнуть из окна? Но все окна  на зиму заклеены.
     Изучив состояние окон, я всё-таки в отчаяньи  умудрился открыть одно из них и даже    успешно спуститься в сугроб  по, расположенной рядом , водосточной трубе.
     На улице - минус двадцать, но  я  в больничном  халате и в тапочках  вскоре  добрался до Люсиного барака , благо он был неподалеку. Там  я  уже приготовился  к чему угодно,но только не к этому : на Люсиной двери  висел большой амбарный замок.
       Я долго стоял перед ним, словно оглушенный сзади огромной дубиной.
       Что делать?Идти обратно?Нет, тут явно что-то не так.
       Решаю идти в соседний барак,чтобы найти  разгадку у Люсиной подруги. Но где там её комната, я точно не знаю. Ведь в этом бараке  десять комнат с одной стороны кородора и столько же с другой.
     Я не нашел ничего лучшего, как потихоньку стучать в одну дверь за другой, чтоб, извинившись,двигаться всё дальше и дальше.Наконец-то я подошел к такой двери,на которой с моей стороны и замка не было и изнутри на мои стуки упрямо не отвечали.Почуяв неладное, я начал стучать всё громче и громче, а потом  и открыто начал  звать Люсю, предупреждая, что если мне не откроют по-хорошему, то тогда мне придется взламывать дверь.
     Так я упрямо  держал несчастный барак на полном психозе, пока из-за двери не раздался наконец долгожданный Люсин голосок: »Сумашедший! Не мешай людям спать!Успокойся!Сейчас открою!»
     Когда я  ворвался в комнату,  постель была строго заправлена, Люся была прилично одета, а  ,сидящий  за столом,капитан ,делал вид, что пришел сюда только для того, чтобы прочитать здесь свежую газету.
      Увидев знакомого капитана, её прежнего жениха,я понял всё и со словами: «Это что: история делает новый круг?», схватил ,наполненный водой , графин и хотел было трахнуть им по голове своего  молочного брата, но потом, рука моя, обминув его, шарахнула  графином об пол так, что бедные жильцы барака тут же снова дружно подскочили со своих мест. Потом я долго смотрел то в женские глаза , то в мужские, а напоследок не нашел ничего лучшего,чем с известными  словами : «Фенита ля комедия!» так громко на прощанье  хлопнуть дверью, что несчастные жильцы барака конечно все подпрыгнули снова. После этого я  еще поразил и госпитального ночного сторожа, увидавшего среди зимней ночи    отчаянно стучавшего в его дверь ненормального в шлёпанцах  и  в госпитальном халате,под которым  виднелось только нательное бельё: одна только рубашка да кальсоны....
    
     Так вроде бы и закончилась моя  камчатская любовь,но она оказалась настолько  сильна, что и после этого долго не покидала меня. Зная о моих грустных событиях, приятели изо всех сил старались утешить меня, причем, чаще всего с помощью дополнительного развенчивания моего былого идеала.
      Так одна семейная пара поведала о том,что как-то ей доводилось плыть с Люсей на одном пароходе из Владивостока до  Петропавловска, где супруги часто видели её на палубе  в обществе первого помощника капитана, где оба прилюдно обнимались, напившись  до крайности.
     Потом один бравый офицер как-то похвастал своей связью с Люсей, а когда я,уверенный в его лжи, уже хотел наброситься на него с кулаками, то он привел вдруг такие доказательства интимного свойства, что мне поневоле пришлось низко опустить свою голову.
     Самыми поразительными оказались признания бывшей близкой подруги моей Люси , что до этого нередко давала мне понять о своей симпатии. Она поведала о том, что Люся , для более тесного привязывания меня к себе, использовала старинный женский способ :  в подаваемую мне еду она  добавляла и порцию  своей минструальной крови, после чего один только её запах должен был навсегда притягивать меня к ней. Когда я узнал об этом,хорошо зная, что именно так со мной и было, я, поразившись женскому коварству, решил порвать с ней окончательно.Хоть полгода после этого мы с ней,действительно, не встречались,но когда летом 1978 года я после демобилизации из армии уплывал с Камчатки  на громадном  теплоходе «Азия», то около часа я упрямо стоял у борта, надеясь на то, что Люся всё-таки узнает  о моем отьезде, придет, чтобы хотя бы попрощаться, но, как оказалось, ждал я её напрасно.
      Тогда , дрожа от негодования, я тут же на коробельной почте заполнил для Люси бланк   телеграммы- молнии: «Прощай, любовь моя! Будь проклята!».
      Долго я метался со своим бланком мимо почтовых работников, пока,облегчив свою душу,не исправил всё-таки этот текст на противоположный: »Прощай, моя любовь! Будь счастлива!»

      Так прошло семь лет, за время которых я успел в Киеве жениться, стать журналистом,  потом  киношником , а  в заключение вновь появиться на Камчатке, но теперь уже в виде  командировочного.
     В первый же свой выходной я помчался к Люсиному  памятному бараку, чтобы там вновь прикоснуться к незабываемым  картинам прошлого, но, как оказалось,удивительные сюрпризы снова ждали меня здесь, как и при первом  посещении Камчатки.
         Обоих Люсиных бараков уже не было. Не было ни крыш , ни стен, но отчетливо  виделись основы бывших перегородок между комнатами,виделись так, будто дома  эти разобрали только вчера.Я долго ходил по полу бывшей Люсиной комнаты,чувствуя себя столетним стариком, и с острой болью вспоминая прошлое, особенно при взгляде  на ,тут же валяющуюся , разобранную бывшую Люсину кровать.
           Вспомнив адрес Люсиных родителей, я  помчался на улицу Вилюйскую,
расположенную  на склоне высокой сопки,но, не осмелившись  войти,  долго стоял
перед их небольшим частным домиком, из-всех сил гипнотизируя его,пока, примерно через полчаса ,  из него не вышла Люся , ведущая за руки двух малышей.
      Когда она поравнялась со мной, как со столбом,  то нисколько этому  не удивилась.
    «Давно ты тут стоишь?- только и спросила она.
      «А кого из них  зовут Сережей?» -  поинтересовался я , рассматривая   лица
мальчуганов примерно трёх и пяти лет. Конечно же так зовут старшего?»
      «Не угадал! - ответила она.- Старший  — Леонид ,  младший — Игорь».
      «Как же так?- удивился я.-Ты ведь так мечтала назвать своего сына именно Сергеем. Я ,например, своего сына  так и назвал!»
      «Эти имена давала  не я, а их отец, который очень настаивал дать им  имена именно такие».
      Потом она отвела детей обратно  в дом и мы с ней отправились к тому самому Дому офицеров флота ,с которого наша любовь и началась.На этот раз мы не стали подниматься по его парадной лестнице ,а  остановились у того самого  соседнего  пятиэтажного дома ,первое парадное которого когда-то так памятно приютило нас. Мы говорили о многом, но при этом , глядя  на неё, я  всё время думал о своём : вот она — твоя Люся, которую ты так любил, считал такой  неповторимой, написал столько о ней разных стихов,особенно о её удивительных глазах, что потом  твоя  кареглазая жена Танюша была готова  с помощью самой сложной операции стать ,как Люся, голубоглазой.
    «Я знаю,какими волшебными были для тебя Люсины голубые глаза, как ты ими дорожил!- не раз  признавалась жена Татьяна.- Я мечтаю о том,чтобы и в мои глаза ты смотрел бы с таким же восхищением.! Но,как оказалось, этого пока, к сожалению, сделать нельзя!»
     Я смотрел в Люсины глаза и думал: »Вот глаза,о которых ты столько  мечтал,что они начали тебе казаться  огромными, как блюдца,  на самом же деле  они - самые обыкновенные , такие, что их знаменитую голубизну даже непросто так сразу и разглядеть...Вот, что делает  с чувствительными  людьми разлука, фантазия и самовнушение !»
      В это время снова , как когда-то,   пошел дождь.
     «Может нам снова укрыться в этом же парадном, как тогда?!- мелькнула шальная мысль.-Может снова вернуться к нам  прошлые  безумные страсти?»
      Дождь усиливался,поэтому нам ничего не оставалось делать, как, действительно,снова зайти в то же парадное и встать под лестницей возле хорошо нам знакомой большой противопожарной  бочки с песком.
     «Что за шутки выделывает с нами судьба!-подумал я.- Наши отношения , как бы сделали полный круг, чтоб вернуться потом на то же самое место , с которого всё и начиналось!Может стоит нам пойти по второму кругу?»-и я упрямо вглядывался в лицо бывшей своей владычицы, ожидая в душе хоть какого-то порыва. Но нет!
       Передо мной стояла уже ничем не волнующая меня женщина,  которая смотрела на меня с таким же ледяным равнодушием.
      После того, как мы вежливо поговорили о пустяках и поняли, что даже говорить нам   теперь просто не о чём, мы, открыв зонты,  спокойно отправились с ней  в разные стороны.
     Я шел и думал: »Как глупо упрямо цепляться  за прошлое ,чтобы потом  в который раз снова себя почувствовать дурак-дураком!»

                Аркадий Соколовский
                Вюрцбург
                Германия