Шапка

подражание  Н.С. Лескову

        Шел разговор о воровстве в московском банке, президента которого не первый год разыскивали через Интерпол. Говорили: и тот был хороший человек, и другая казалась милой барышней, но, все, однако, проворовались: прихватили миллионы и скрылись в лондонском направлении. Для поддержания же тонущего банка в 10 году с каждого россиянина, включая младенцев, по восемь рублей тридцать копеек собрали...

         А случившийся в нашей компании молодой  Роман Ильич говорит:
У русского человека тяга к воровству с молоком матери впитывается.

- Ну, это ты гонишь!

- Ничуть. Коль найдет помутнение рассудка, то и великие художники, и честные инженеры  грабят не моргнув глазом.

- Приведи примерчик.

- Извольте! Эту историю я слышал из первых уст, от двух моих хороших приятелей. Между собой они не знакомы, но так получилось (чему тут удивлять, Москва, сами знаете, та еще деревня), стали участниками одно и того же печального события, о котором я и намеревался вам поведать. Феньку, рассказанную  художником (хороший был художник, жаль, спился), я приберегу «на потом». А вот слова моей московской знакомой-чудачки воспроизведу тот час.

        Имела моя знакомая тетку, ныне покойную. Эта тетка, рожденная в СССР, выросшая на пионерских песнях и комсомольских стройках, была человеком стальной закалки. Всю жизнь чертила крылья самолетов, в дружинниках состояла, в профсоюзе, в каком-то военно-патриотическом... э-э, обществе, да еще в походы ходила. Рюкзаки носила, килограммов по семьдесят. Все советские вершины покорила. Горные, разумеется. А на пенсии свалилась на нее наша демократия. Не знаю, размахивала ли она красным флагом на митингах КПРФ... Но продаваться за кусок колбасы продажной демократии не собиралась! 

        Как жила? В долг ни у кого не брала. Выращивала на своих шести сотках картошку, свеклу, морковь. Огурцы, помидоры мариновала, капусточку квасила, варенья варила. Но самый перец у нее был — грибочки! Ох, какие же чудесные были грибочки! Все один к одному маленькие, кругленькие, ароматные, а вкусные!..  Ни до, ни после не пробовал я таких грибочков!

       Собирала она их уже под зиму, в конце октября, в ноябре. Иногда под снегом откапывала. Ездила на промысел всегда в одно и тоже место, куда-то под Конаково...

       Однажды...

       Возвращается она с грибами на Ленинградский вокзал. Погода примерзская: холодно, мокрый снег валит. Вбегает в метро, за плечами  - рюкзак,  в обеих руках не корзинки, а  тряпочные  сумки, набитые грибами. К тому моменту ей лет за шестьдесят было. Ну, очки, естественно, у нее запотели. Снег налип на куртку, да на шапку из кролика. Были еще люди в Москве тогда, которые с советскими шапками-ушанками из кролика никак расстаться не могли...

       Она, как вы поняли, старушка энергичная была такая. Садится на станции «Комсомольская» в вагон на крайнее место  у не открывающихся дверей,  и думает, посплю семь минут до «Охотного ряда», натягивает капюшон на шапку, закрывает глаза и засыпает, как Штирлиц.

       Поезд едет, колеса стучат, «Чистые пруды», «Лубянка».

       Машинист сбавляет скорость.  Тетка моей приятельницы открывает глаза, поправляет сумки, готовясь к выходу, и вдруг чувствует дискомфорт какой-то. Как-то ее голове не комильфо. Подносит она руку к головушке, а шапки-то из кролика...  и... нету.

       Напротив старушки так же у дверей сидит нетрезвый толстый мужик лет пятидесяти, в хороших ботинках, джинсах, вязаном свитере, но в достаточно поношенной и засаленной куртке.

       Догадались кто это?!

       И вот на голове у этого, не побоюсь крепкого слова, мужика не что-нибудь, а кроличья шапка, точь-в-точь такая же потертая. Вернее, потертости на тех же местах. И, естественно, шапка мужику немного маловата. А рядом стоит молодежь и ржет - заливается, чуть ли не пополам складывается.

       Не могу передать, как затрясло нашу старушку! В жар бросило, лицо красными пятнами покрылось. Она в упор смотрит на пьяного, а он... ну, что он?  Он, заметив пристальное ее внимание, начинает ей подмигивать.

       Тут, как я уже говорил, поезд причаливает к платформе. Объявляют: «Охотный ряд переход на станцию «Театральная».

       «Мой друг, художник и поэт» по молодости ни одну женщину пропустить не мог,  что только не делал, как не изгалялся. И на шестом десятке добился-таки, старушенция от него взгляд отвести не может. Он же сразу все почувствовал, плечи расправил, грудь выпятил, что, мол, старая перечница, видала, как к лицу мне твоя шапка, подмигнул ей еще разок и кончик языка из-за угла рта показал.

       Что дальше? Поезд останавливается, открываются двери. Тетка моей приятельницы, яростно шевеля губами, рывком поднимается с места и со свирепым напором направляется к выходу. Поравнявшись со злодеем, она хватает шапку с его головы и, расталкивая входящих-выходящих пассажиров, выбегает из вагона.
 
       Дальше следующее. Как рассказывала мне ее племянница,  тетка добежала до эскалатора и, поддавшись тем же чувствам, что и художник, нахлобучила шапку на голову. Едет вверх по эскалатору и возмущается, сдержаться не может: «Надо же, расселся, сволочь! Глазами подмигивает! Ни стыда, ни совести! Своровал шапку и веселится! И где своровал? В метро, в полном вагоне! А все вокруг гогочут! Всем смешно, как он ловко со старой женщиной обошелся!  Одни бандиты кругом! Бандиты и воры!»

       Хорошо, сердце не прихватило. Совсем эмоции зашкалили. Тетка рефлекторно все шапку крепче на голову хлобучит. И противно ей, что на чужой голове эта шапка была, и снять не может!

       В общем, добралась она до своего Орехово-Борисово. Вышла: темно, промозгло, снег валит. Стала капюшон натягивать,  а тот никак на шапку не лезет. «Ах, ты, боже мой, он еще и капюшон мне порезал!».

       Переместила сумки на запястья, дернула капюшон что было мочи, и чувствует, шею ей со спины сдавило. Словно душит ее кто-то. «Ах, ты, черт!» - думает, а сама, машинально,  руку  в капюшон засовывает.  И как же все внутри у нее похолодело, когда ее рука...

       Короче, подбегает она к фонарю. Хоть и снег лепит, но от фонаря какой-никакой свет падает. Засовывает снова руку в капюшон и извлекает оттуда свою любимую кроличью шапку. 

       Вот такая история с честным человеком приключилась.