пение слов

уродцы пестовали
милосердие в монстре
напрасно, ибо кровожаден
он был, с обрезанным сердцем.

надуманное режиссером
разбавлялось естественным
фоном событий, давно знакомых
по истории причинно-следственной.

афтор даже пытался быть
многозначительным, но подвела
страсть к выпендрежу и употреблению к
месту и не к месту многочисленных шаблонов.

эк-кая ента жисть
обчественная, самохвальная,
благоустроенная по высшим стандартам
евролазания, стадомыслия, ничуть не огорчительная.

патрии больше не было -
разрушили концентраты основу,
выжгли апстенку дибильные связь
времен и поколений, оставив пепел.

понимать-то понимаю, но мало трогають миня евонные
перижывания, да и зачем енто сочувствовать ентому
чиловеку, которому енто сочувствие по барабану,
фиолетово, дровосеку железному какому-то тамо?

чото забыл, чото не вспомнил,
чому-то, ваще, значения не придал,
где-й-то обломалси, тамо сибя, любимого,
пожалел, ну вот и усе, приплыли-прибарахталиси.

пожиратель пространства
потреблял временной ресурс
окончательно и бесповоротно,
несмотря на разные ухищрения.