Были. Полный текст

                Двор.

           Я родилась в старом районе Ростова, на улице Баумана (бывшей Воронцовской). Рядом – базар,  Буденновский и Подбельский спуски к Дону,  Набережная. Красота!
          Все квартиры в нашем доме были коммунальными. Сам дом был дореволюционной постройки, кажется 1902 года. Первый этаж цокольный – окна почти у земли, второй - так называемый, бельэтаж – и не первый, и не второй, полуторный?.. Был и третий этаж с коридорной системой расположения комнат. Некогда это был доходный дом. В нем сдавались отдельные комнаты и квартиры. Жила здесь и сама владелица, хозяйка. На улицу Баумана выходили два парадных входа, которые мы называли просто -  парадные, и был проход во внутренний двор,  закрывавшийся красивыми кованными ажурными воротами с калиткой. По такому принципу было устроено множество старых домов в Ростове.
        Вся наша квартира раньше была хозяйскими апартаментами, а в нашей комнате раньше как раз была гостиная домовладелицы. Из нее выходило четыре двери в другие комнаты и на парадный вход. Конечно,   все эти двери впоследствии заложили, осталась только одна – на общественную кухню.
        Жилье в нашем доме делилось на квартиры, а квартиры – на комнаты, в которых жили отдельные семьи. Двор  был квадратной формы. В одну сторону «квадрата» во время войны  попала немецкая бомба. Потом ее сами жители восстановили, но в ней осталось только два этажа. Дом имел выход и на другую улицу, Ульяновскую ( бывшую Конкрынскую), то есть был проходным. Примерно до середины 60-х годов улица Баумана, как и все другие улицы в старой части города, была вымощена булыжником. Телеги, запряженные  лошадьми, грохотали по булыжной мостовой, потому что деревянные колеса у них были обиты металлической лентой. Лошади звонко цокали своими подковами. Рядом с нашим домом было в подвале соседнего жилого дома овощехранилище, туда свозили овощи из колхозов: картошку, лук, свеклу  и другие корнеплоды. Возле него всегда стояли  огромные деревянные бочки с соленьями - огурцами, зелеными помидорами, квашеной капустой. Из бочек часто вытекал рассол и тек под уклон по тротуару. Из-за этого даже погибло ближайшее  дерево – серебристый тополь.   Соленья и овощи в основном возили на телегах. Лошади, ожидая погрузки-разгрузки, ели овес из торб.  А навозные кучи украшали улицы Ростова вплоть до 70-х годов.
     Окна нашей комнаты выходили на север, в них мы видели зеленые купола собора, вокруг которого, вплотную, располагался  самый большой базар Ростова.
     Когда, после революции, в города от  голода и репрессий хлынули крестьяне, возникла острая необходимость в жилье. Тогда стали делить большие квартиры в доходных домах на отдельные комнаты, по одной на семью. В таких комнатах камины, выложенные кафельными изразцами, перестраивали в обычные печи с чугунной варочной поверхностью с круглым отверстием, через которое закладывались дрова и уголь. Оно закрывалось чугунными концентрическими кольцами, а в центре - самым маленьким в диаметре кружком. Такую топку можно было открыть при помощи кочерги, начиная с центра, кольцо за кольцом. Печи обязательно имели духовку, где пекли пироги, сушили промокшую обувь, одежду.
     Под нашим домом были подвалы с коридорной системой. Вдоль этих коридоров были устроены маленькие сарайчики для хранения угля, дров, солений…   Каждый сарайчик соответствовал определенной комнате в доме, запирался на замок и имел  на двери свой номер и фамилию владельца жилья. Подвалы не были электрифицированы, и ходить туда надо было с керосиновой лампой или свечой.
    Забирает меня зимой мама из детского сада, приводит домой, а сама тут же идет в подвал за дровами и углем. Когда я стала постарше, то я помогала ей нести  охапку дров, а она несла ведро с углем. Начинался процесс разжигания печки. Горела печь по-разному. Все зависело от погоды, от тяги. Но уж если горела хорошо, то в комнате зимой  было жарко, 30 °С.
     Двор жил, как одна большая коммуна. Дети играли во дворе постоянно. Причем, летом, когда были каникулы, играли одновременно все дети  разного возраста, от 7 и до 15 лет, вместе. Игры все были подвижные: «классики», «десятки» с прыгалкой и с мячом, «казаки-разбойники», прятки, «чью душу желаете», «стоп» и очень много других. Дети тогда имели возможность хорошо физически развиваться, тренировать ловкость, меткость, сообразительность, бурно  выражать самые разные эмоции… Была даже такая игра: «Я знаю пять имен…». Прыгаешь со скакалкой и на каждый прыжок называешь по одному слову. То это  пять имен мальчиков, то пять названий цветов и так далее.
    Зимой были санки. Все спуски  к Дону по Буденновскому , Подбельскому, Семашко превращались в санные трассы. Народу собиралось много. От самых маленьких до восемнадцатилетних. У самых взрослых, были тяжелые самодельные сани. Они неслись по накатанному снегу вниз к Дону. Бывали случаи, когда сани вылетали через ограждение на лед реки, если высота наметенного снега сравнивалась с высотой ограды. Подобные случаи разбирали на педсоветах в 35-ой школе, где учились дети  окрестных улиц. Ругали ребят за вылазки на лед,  однажды кто-то провалился в полынью.
    У меня были плохие сани, тихоходные. Они годились только,   для того, чтобы их таскать за веревочку. Но, если трасса была жесткая, накатанная, то я и на таких санках быстро ехала. Ноги, руки были в синяках от столкновений с другими санями. Одежда, вывалянная в снегу, быстро намокала. Всегда жутко замерзали пальцы рук и ног! Не было тогда непромокаемых штанов, комбинезонов… На детей надевались на прогулку чулки на резинках, сверху трикотажное шерстяное  трико, носки, платье, кофточка шерстяная, ботинки зимние, пальто с цигейковым воротником, шапочка вязаная или цигейковая, варежки на одной резинке, пропущенной в рукава. Через час вся одежда была вываляна в снегу, начинала мокнуть. Максимум, через два часа  я уже бежала домой, плясала там вокруг круглого стола, завывая от боли – ноги и руки отходили от мороза.
           Все жители двора были хорошо посвящены в жизнь друг друга. Семьи были очень разные. Обязательно, как во всех обычных дворах было по два-три  местных сумасшедших, одна – две семьи глухих, семья алкоголиков,  одна - две многодетные семьи, две еврейские семьи, две армянские семьи, семья милиционера, несколько семей из казаков, кто-то из «бывших», то есть дворянских кровей, остальные были смешанными семьями. Мы, дети, росли в густо замешанной социальной среде: видели, как появляются в семьях новорожденные, как хоронят умерших, видели скандалы и  драки, хорошее и плохое.
       Ростов – это Дон, это рыба. На всех коммунальных кухнях летом висела рыба, вялилась. Под нами, внизу, жила одна семья. Отец и сын – большие любители рыбалки. Ловили и вялили рыбу всякую: таранку , лещей… и совсем маленькую , кильку. Эту кильку сушеную часто раздавали дворовым детям. Рыбка была вкуснейшая, с икрой. Мы ели ее, как семечки, даже не чистили.
     Телевизоры в нашем дворе появились с середины 60-х годов.  Соседи ходили друг к другу в гости смотреть телепередачи. Собирались по десять человек из разных квартир. Очень был тогда популярен хоккей. Смотрели все матчи подряд. Я с одиннадцати лет стала вести хоккейный дневник. Вырезала из газет фотографии хоккеистов, писала короткие комментарии. Знала всех хоккеистов сборной СССР.  У каждого, кто смотрел матчи, были свои хоккеисты-любимцы.
     Несмотря на то, что я была единственным ребенком в моей и так неполной семье, все-таки я имела  хорошее представление о семье, как таковой, потому что у меня всегда была возможность видеть, как протекает жизнь в больших семьях соседей по двору, даже принимать участие в воспитании соседских малышей. Вязанию, вышиванию нас, дворовых  девочек,  научила одна старушка, бывшая балерина.  Из-за поврежденной на сцене ноги, она вынуждена была потом работать костюмершей. Тетя Катя, так ее звали, была  очень интеллигентной, деликатной и очень страдала от   совместного проживания на своей коммунальной кухне еще с тремя семьями. Одной ее соседкой была Тонечка – женщина с каким-то сдвигом в голове. Раза по два в год она лечилась в психбольнице. При этом она имела семью: двоих детей и мужа.  Все знали когда она стирала, потому что результатом ее стирки было странно – серое, плохо отжатое белье. Может она не употребляла мыла?
    Все жители двора стирали в 60-х годах стиральным мылом, очень неприятно пахнувшим, в корытах, ваннах, тазах. Варили белое белье в мыльном растворе , в выварках, помешивая его время от времени специальными палками. Все это происходило на кухнях, на примусах, керогазах. Дух стоял ужасный. Тогда в нашем доме еще не было газа.
    Газ стали проводить примерно в декабре(!) 1968-го года. К зиме были разрушены печи во всех квартирах. Строительный мусор, кирпичи, изразцы выбрасывались прямо из открытых окон на улицу. Было очень грязно, пыльно и холодно. Мы с мамой выгородили мебелью  в комнате угол, где поставили керогаз. В этом закутке ели, спали. Ходили в пальто. Я, как нарочно, в этот период занималась плаванием в бассейне «Спартак» и, одновременно, ходила в музыкальную студию. Училась играть на пианино. Учительница по музыке ругала меня за то, что я приходила на занятия с замерзшими на морозе косичками после бассейна. Сушить не успевала косы у керогаза. Так и шла с мокрыми.
    А мамина подруга дворовая как раз родила дочку. Дом без отопления, зима. Ребенок, поэтому, постоянно находился под тарелочным рефлектором. Были  такие обогревательные приборы, причем, с открытой спиралью.
    Самое интересное, что на моей памяти не было ни одного случая пожара. Это при большой концентрации печей, примусов, керогазов. Керосин хранили на кухнях в канистрах и бутылях. Покупали керосин на улице из бочки, которую по определенным дням развозил на лошади керосинщик. Выстраивалась очередь. Мама меня посылала за керосином. И это было совсем недавно! Луноход ходил по Луне, а я стояла в очереди за керосином.
    Примерно в 1962 году  на углу нашего квартала стали строить 4-х этажный, многоквартирный дом. Тогда страной руководил Хрущев и именно с этого времени в СССР стали строить многоэтажные дома с отдельными (!) квартирами. Дом построили, и жители квартала потом его лет тридцать называли «новый дом». Там, на четвертом этаже, жил мой детсадовский друг – Толик. Я была как-то у него в гостях и увидела, как выглядит отдельная квартира.
    Сейчас мой дом, по-прежнему,  существует, и,  по-прежнему,  в нем больше половины – это коммунальное жилье. А на моей коммунальной кухне стало не три, а четыре хозяина! Потому что нашу комнату разделили на две. И теперь там  живут две семьи.
Коммуналки процветают…


                Дети.

         Дети, рожденные во второй половине пятидесятых  годов, из моего двора, были особенными. Во дворе таких нас было человек восемь. Все мы жили в коммуналках, то есть родители наши были совсем не богатыми. При этом,  пятеро из нас имели фортепьяно и занимались музыкой. Дети, другого возраста, старше и младше нас, тоже занимались. И всего на двор приходилось семь таких инструментов. Пианино сконцентрировались в северо - восточной части двора. Там, где жила я, был самый сгусток музыки: у меня в комнате, за соседской стеной, под полом, в нижней квартире. Временами, сосед сверху вспоминал свою молодость и дудел на трубе. Телевизоров, наверное, было меньше, чем музыкальных инструментов. Да и  телепередачи, тогда транслировались  всего с шести до десяти часов вечера.
      Детей разного возраста во дворе было немало. Все друг с другом общались, несмотря на разницу в возрасте. Это было похоже на общение детей в одной, очень большой семье.  Однако, только ребята  моего года рождения, все хорошо учились в школе, все, впоследствии, получили высшее  образование. Почти все посещали какие-нибудь кружки или секции, читали много книг,  очень часто ходили в кино. В нас совсем не было агрессии и ненависти. Драк и разборок во дворе никогда не было.
       Наверное, нас можно было отнести к детям, поколения шестидесятых годов.
      Дворовая жизнь текла, подчиняясь какому-то естественному закону. Летом, на каникулах, дети, позавтракав, выходили во двор и оставались здесь с перерывами на еду до ночи. В учебное время выходили во двор, сделав уроки, вечером. Очень редко ходили  друг к другу в гости.  Ведь тогда приходилось принимать несколько гостей, чтобы никому не было обидно.
      Моя мама очень дружила с детства с одной жительницей двора – Галиной, несмотря на то, что та была младше ее на четыре года. Галина была из многодетной семьи, у нее было еще четыре сестры. Все жили очень бедно. Мама рассказывала, как в детстве она, жалея Галочку, выбрасывала ей  из форточки какую-нибудь еду. Так, однажды, она, по ягодке,  выбросила всю вишню, которую моя бабушка купила, чтобы сделать вареники своим деткам.
         У Галины был сын Петя, кудрявенький,  черноглазенький, пухленький. Галина почему-то решила, что я и ее сыночек  когда-нибудь поженятся. Называла меня невестой. Меня это немного смущало, но я не была в обиде, уж слишком в моем представлении Петя не годился мне в женихи.
        Галина работала в книжном магазине, сама много читала, и, не имея высшего образования, обладала неплохими знаниями, правильной, яркой речью.  Мама и Галя, обе, были очень артистичными и остроумными особами.  Почему-то в шутку они называли  себя еврейскими именами: мама была Рахиль, а Галина – Сарой. Письма и открытки к праздникам они так и начинали: « Здравствуй, Сара!»,  «Здравствуй, Рахиль!». Были периоды, когда они были «не разлей вода»,  но, бывало, что надолго ссорились и не общались. Когда в их отношениях была ясная погода, они почти ежедневно  ходили  друг к другу в гости. Галя была из украинской семьи, а мама была наполовину русской, наполовину гречанкой. Оба их мужа были украинцами. Мой отец рано ушел из семьи и вскоре умер, а Галин муж, работал машинистом на железной дороге, любил выпить и часто бывал в рейсах. Собираясь вместе, женщины прекрасно проводили время, обсуждали разных персонажей в образах, шутили, даже пели оперные арии. Да, да, в те времена это было очень естественно. В основном люди получали информацию из радио. Тогда по радио очень часто передавали концерты или целые оперные постановки. Никто не удивлялся, когда мама, выйдя на кухню готовить, а дверь и окно кухни выходили во двор, заводила какую-нибудь арию. Весь двор слушал и знал, что Валя готовит еду.
      На день моего пятого дня рождения Галя с Петей подарили мне книгу «Робинзон Крузо». Это была моя  первая взрослая книга. Мама перед сном стала ее мне читать. Книга меня заворожила, несмотря на то, что перевод ее,  по всей видимости,  был сделан старым переводчиком, еще  при царе, и имел признаки старинной речи. Когда книжка закончилась, было очень жалко. Вскоре я научилась читать, и в шесть лет сама прочитала эту книгу. Потом, в течение жизни,  я перечитывала ее раз двадцать.  Однако моя дочь и мой внук к «Робинзону Крузо» остались  глухи. И, если внук продержался до середины книги, то дочь вообще наотрез отказалась от нее. Она процесс чтения вслух не любила.
        Мы, дети двора, сами себя организовывали и занимали. Когда наш двор заасфальтировали в середине шестидесятых годов, мы стали во дворе играть в классики. У нас во дворе они были трех видов: в первом нужно было метко попасть плоским камешком из кона в «класс» и на одной ноге проскакать , подбивая камешек, по всем «классам», если камень попадет на линию – то ты «пропал», и начинает игру другой участник; во втором так же забрасывался камень в «класс», и поочередно на одной, на двух ногах "проскакивался" весь «классик» туда и обратно; в третьем -  вбрасывался камень, и на двух ногах  нужно было определенным образом, не помню уже в какой очередности, обскакать «классик». Третья разновидность «классиков» была самая трудная.
     Мы очень много использовали в своих играх мяч и скакалку. Фактически дети с утра выходили на физическую тренировку.  Игра в «десятки» шла и с мячом, и со скакалкой, которую мы называли прыгалкой. Мяч били  об стену различным образом, определенное количество раз. Например, бросок двумя руками, бросок левой рукой, правой рукой, бросок с хлопком,  с оборотом вокруг собственной оси, и так далее…. Так же можно было играть, отбивая мяч от пола. Представляете, какая вырабатывалась у всех детей ловкость? С прыгалкой тоже играли в «десятки». Либо индивидуально, когда сам прыгаешь на прыгалке, другие ждут, когда ты «пропадешь». Прыгать надо было на двух ногах, на одной, поочередно, скрестив ноги, и так далее. Когда игроков было много , прыгали через длинную скакалку (могли связать две вместе), которую вращали двое «пропавших». Остальные, как одна команда, забегали  во вращающуюся прыгалку и, проделывая соответствующее количество прыжков, выбегали с другой стороны, а в это время, не пропуская ни одного пустого оборота скакалки, другой участник команды забегал под скакалку. Ух, как это было азартно, ответственно!.. Как кто-то замешкается или, не дай бог, зацепит прыгалку -  все ….  Игра останавливается, и проигравший становится крутить прыгалку.
      Прыгали дети разного возраста. От восьми и до пятнадцати лет. Ощущение от такой игры остались надолго. Сначала каждый участник скачет по десять раз, потом – по девять, по восемь…   Когда каждый скачет по два раза, напряжение нарастает! И вот момент, когда все скачут по разу, один забегает, другой вылетает! Если получится, и никто не подведет – радости нет предела! Весь цикл, от десяти до одного, проделать без ошибок – большая удача.
     Была одна игра, которая не была привязана ко  двору. В нее играли летом, когда все дети разного возраста бывали на каникулах.  Это «Казаки-разбойники». В отрядах казаков и разбойников было равное количество людей. Казаки давали время, чтобы разбойники ушли подальше, и начиналось преследование. Эта игра могла длиться несколько часов, и не всегда казаки ловили разбойников. Иногда казаки, устав, сидели у двора и ждали, когда же вернутся разбойники. Это была довольно тяжелая игра. Разбойники ставили метки мелом, стрелки, по направлению своего движения. Их нужно было найти и следовать в этом направлении. По каким только местам мы не лазили. Уходили далеко, на Набережную, Буденновский, на соседние улицы, обследовали все подвалы ближайших домов… Однажды, находясь в многочасовом процессе поиска разбойников, я, младшая в отряде казаков, так устала, что у меня  подкосились ноги и я рухнула на землю, ног не чувствовала…
        Зимой были другие игры. Однажды, был очень снежный год. Было мне лет десять - одиннадцать. Мы с ребятами построили во дворе крепость. Под сугробом вырыли, что-то вроде берлоги. Сделали окошко. Поставили туда санки, чтобы сидеть. Сосед Мишка, признанный всеми  жадина, вдруг принес всем на радость зефир в шоколаде, целую коробку, очень редкое лакомство. Мы сидели в снежном домике, нас никто не видел, и мы ели чудесные сладости. Я запомнила это на всю жизнь.
      К счастью, о моем дворовом детстве у меня остались только хорошие воспоминания. Мы, девочки двора, все научились вязать, вышивать, шить куклам вещи  именно во дворе. Более того, с маленьким соседскими детьми мы очень любили возиться, конкурировали друг с другом за право поносить младенца на руках. Мамы малюток нам доверяли. Бывало, что мы вдвоем  с одной из подруг приходили в гости к   такой мамочке и, пока мы играли с малышом, она имела возможность заниматься другой домашней работой. Тогда это было, как само собой разумеющееся дело. А с высоты сегодняшнего дня это кажется удивительным.
       Еще вспомнила об одном удивительном мероприятии, которое время от времени осуществляли для нас, детей,  наши родители двора. Некоторые мамы водили нас на левый берег Дона. Собирали по нескольку человек и вели нас через Буденновский мост на пляж. Мост, построенный немецкими военнопленными,  тогда еще существовал. Однажды я упала прямо в платье в реку уже перед уходом с пляжа домой, и наша соседка, тетя Неля, которая на этот раз повела нас на левый берег, не растерялась и, в течение пятнадцати минут, высушила мое платье на ветру. Вскоре один житель двора приобрел  «Запорожец»! Конечно, мы стали выезжать гулять за Дон на автомобиле. Набивалась полная машина детей, и мы радостно отправлялись на один - два часа погулять на природе.  Можно это сейчас представить?
     До меня доходит, что на меня очень позитивно повлияло дворовое воспитание. Я была физически крепкой, коммуникабельной, артистичной (часто мы играли и в «дочки-матери»,   и в  другие сюжетные игры), сообразительной, наученной многим бытовым навыкам, рукоделию.
    Я с большой теплотой и благодарностью  вспоминаю свое дворовое детство…

               
                Как я пошла в школу.

      Моя будущая школа  в 1964 году находилась, можно сказать, посреди Центрального рынка, или, как у нас говорят, базара. Со стороны улицы был решетчатый забор. Мимо проезжали автомобили, грохотали  телеги, запряженные лошадьми. Тогда еще улицы в старых районах Ростова были вымощены булыжником.
      Непосредственно перед школой я ещё посещала детский сад. Дети, дошколята, никуда не уехавшие на лето, продолжали ходить в садик. Наши постоянные воспитательницы ушли в отпуска и, на время, к нам направили работать  учительниц младших классов, которых мы раньше не знали. Видимо, они так подрабатывали на школьных каникулах.
      И была среди  них такая добрая простая женщина – Мария Трофимовна. К детям она относилась доброжелательно, по-матерински. Это не значит, что  она никогда никого не наказывала. Однако,  детям было совсем не обидно, все равно чувствовалось, что она своя, добрая.
      Этим летом, однажды, я гуляла в своем дворе с подружками. Вдруг, во двор быстро прошли женщины и поднялись  по наружной лестнице к нам на этаж. Потом я увидела, как моя мама, с припухшими, покрасневшими глазами, спустилась вместе с ними и куда-то ушла со двора. Мне  кто-то из соседок сказал, чтобы я подождала маму и вела себя хорошо, что мама скоро вернется.
      Через какое-то время она пришла и сказала мне ,  что умер мой отец. Он давно с нами не жил, у него была другая семья, но все равно мне стало странно, неуютно, напряженно…  Оказывается, мама быстро сходила на похороны попрощаться с покойным. Теперь мне никто никогда не привезет красивое заграничное платье. Все-таки, папа любил меня. Я всегда думала о нем хорошо, но с какой-то тревогой. Приходил он ко мне очень редко. Однажды, когда он появился во дворе, я в смятении помчалась предупредить маму, у которой в гостях в это время был один из ее поклонников. Но все обошлось хорошо, без скандала.
      У мамы было высшее образование и строптивый характер, она была очень стройной и худенькой. А папа был красивым , сильным, добродушным мужчиной. Он окончил училище имени Седова и был штурманом дальнего плавания. Мама чувствовала себя более образованной, чем ее муж, и поучала его при случае. А папины друзья, наоборот, посмеивались над ним, за то ,  что он выбрал себе в жены худышку. Тогда, в послевоенные годы, худой быть было некрасиво, не то, что теперь.
     У родителей часто стали возникать перепалки, обиды… Папа и дома -то бывал очень редко, все время в плавании по шесть , а то и по девять месяцев. Мама меня фактически одна растила. Я не имела ни одной бабушки, ни одного дедушки. Мамины умерли, а папины жили далеко на Украине, в Миргороде, и были страшно бедны.
     Вскоре папа стал попивать в компании своих друзей-моряков. Пил он, как правило, без остановки, до тех пор ,  пока не упадет. Сильно напивался, хорошо, что не так часто. Хоть ни к кому в гости не ходи! Мама потом за ним убирала, стирала, полы замывала. Это притом, что на коммунальной кухне не было особых удобств – ни горячей воды, ни ванны… Полно соседей…
       Однажды  терпение ее лопнуло. И она не стала убирать за мертвецки пьяным отцом. Так он и лежал на полу в своих рвотных массах, пока не очнулся.     Поверить не мог:   « Неужели это я натворил!? Не может быть!». Он совершенно ничего не помнил. Наконец, стало ему стыдно.
       В-общем, пошел у них разлад дальше. Возвращается он как-то из плавания. Полгода его не было дома. Он очень уважал пожилых людей. А соседкой нашей была донская казачка Наталья, которая годилась ему в матери. Характер, соответственно, казачий. Насмешливая, острая на язык, обидит – не заметит. Сама из очень бедных казаков, видно, хлебнула невеселой жизни. Двадцатилетней вышла замуж за сорокалетнего армянина, родила двух дочек. Жила их семья дружно, но бедно, в основном, питались рыбой. Наталья была домохозяйкой, всегда дома, на общественной кухне, всегда в курсе дворовых событий.
       Так вот, пришел отец мой с чемоданом и, прежде всего -   к Наталье:  «Как тут моя жена жила?».  А она возьми и ответь: «Врать не буду и правды не скажу!».  Понимай, как хочешь. Отец был слегка навеселе, кажется. Помрачнел, и стал ждать жену с работы. А когда она пришла, задал ей тот же вопрос.   Мама, строптивая гордячка, возмутилась. Тут он сказал самую обидную для нее  фразу, что она никому не нужна, никто, мол, на нее не польстится! Мама взвилась: «Нет, нужна! Нужна!» И понеслось…
      Дошло до рукоприкладства. Мама убежала к Наталье в комнату прятаться. Та заперла дверь, не пуская к себе отца, который успел запустить вслед жене тяжелую литую пепельницу, которая просвистела мимо ее лица. Ярость должна была найти выход. Тогда отец  вернулся в нашу комнату и стал  методично крушить всю мебель подряд. А ведь сам же ее покупал!.. Бил-бил, стекла летят, весь изрезался, кровь разбрызгалась.
     А где же в этот момент была я?  Мне тогда было не больше двух лет. Много лет спустя я спросила про это у мамы.  И, о, ужас! Оказывается, я находилась в своей детской кроватке, наблюдая, как падает, трещит, разбивается мебель, звенят стекла. И отец, наверное, при этом не молчал… «А ты не боялась, что и мне от отца достанется, что он может меня и убить?»- спросила я маму. « Нет, - сказала она,- Только твоя кроватка и осталась целой. Тебя он не тронул, я за тебя не боялась».  (?!)
     Так папа и ушел. Больше не возвращался. Осталась мама с разбитой мебелью и с ребенком одна.
      И вот он теперь умер…
      На следующий день я пришла в детский сад, неся в себе тяжелую тайну.           Рассказать - не рассказать подружкам? Зашел у нас какой-то разговор. Кажется,  заболел чей-то отец. Мы тогда дружили вчетвером. Четыре девочки и все Иры. По такому принципу сдружились. И вот, чтобы придать себе значимость, я сказала подружкам: « А мой папа вообще умер!».  Эффект был… Меня девочки пожалели, и гораздо больше, чем  ту, у которой папа просто болел. Я еще присочинила, что якобы на корабле случился пожар, мой отец стал его тушить, ослеп от огня и упал за борт…   Эту версию я долго потом рассказывала,  сама в нее поверила.
      И вот, я собираюсь в школу.
      Предварительно записывать в первый класс  к нам во двор приходила учительница. Не помню, как ее звали, но она почему-то напомнила мне жабу. У нее было широкое лицо, большой рот, короткий нос, круглые выпуклые глаза и , самое главное, большая родинка на щеке. Голос был неприятный, скрипучий. Она записала меня в свой 1-А класс.
      Первого сентября, я с цветами, с черным портфелем пошла в школу. Мама меня привела, распрощалась, а сама пошла на работу. Нас «Жаба» встретила, построила  в шеренгу. Как-то скучно, тоскливо стало. И, вдруг… Я увидела во главе соседней шеренги Марию Трофимовну! Недолго думая, я к ней подбежала: «Мария Трофимовна, возьмите меня к себе!». Я смотрела на нее, как на своего спасителя… Она мне обрадовалась, присоединила меня к своим ученикам. Скоро мы пошли по классам.  Там Мария Трофимовна  велела мне спрятаться за шкафом. И не зря. Скоро пришла «Жаба». У нее пропала ученица. Она меня везде ищет. Громко назвала мою фамилию, никто не отозвался.  А я, первоклассница-авантюристка, стою за шкафом, боюсь…  Наконец, « Жаба» с неприятным чувством досады удалилась.
    Как они потом между собой утрясли вопрос  с моим обучением в 1-Б классе, не помню. Кажется, сделали обмен учениками. Кстати, « Жаба» была неплохим педагогом, но довольно строгой. Ее класс учился получше нашего, но дети были какие-то зашуганные, тихие.
    Так я сама себе выбрала  первую учительницу.



                Как я вышла замуж.
               
        Я вышла замуж зимой, 27.01.79 года. Погода была слякотная, временами, выглядывало солнце, тут же его закрывали  тучки, из которых, попеременно,  то моросил дождик, то шел  редкий снег. По поверью, такая, значит, будет моя замужняя жизнь. С утра я готовилась…   Платье мне сшила моя мама. Мы купили с ней жемчужного цвета крепдешин, легкий, тонкий. А машинка швейная у нас была «Тула», с тяжелым ходом, для ниток не тоньше «сороковки». Я на ней могла шить и ситцевые фартуки, и зимние  юбки из толстого сукна. А вот тонкие шелковые ткани она комкала при шитье. Иногда приходилось прокладывать бумагу под шов, а потом ее вычищать.
      Мама  маялась с моим свадебным платьем. Фасон я придумала сама: отрезное по талии, расклешенная юбка в пол,  воланы изменяющейся ширины, которые  были вшиты в швы, шедшие от талии до плеча на спинке и на переде верха, заменяли собой рукава и прикрывали локоть.               

У левого плеча красовалась большая роза из того же крепдешина. Фату мне дала моя младшая двоюродная сестра, жившая в Москве, которая вышла замуж раньше  меня. Туфли – подруга по институту, одногруппница, тоже  после своей свадьбы. Тогда был сплошной дефицит, и такие источники свадебной одежды среди простых людей практиковались .
         Моя мама не была профессиональной портнихой, я даже ее кое-чему учила, так как в школе у нас были хорошие уроки по шитью. Но она все делала очень аккуратно, медленно, переделывала неудачные швы, с трудом работая на грубой машинке. Через месяц шитья  белое платье засалилось. Швы, края потемнели… Что делать? Решила его постирать. Крепдешин, мало того, что очень мнется в воде, он, оказывается, дает сильную усадку вдоль ткани. В общем, платье укоротилось на ладонь! Стали полностью видны стопы. Ткань пришлось гладить в мокром состоянии, очень плохо разглаживались морщинки.
        Свадьба состоялась  на пятом курсе института за два дня до государственного экзамена по научному коммунизму. Это, как бы,  история, но поданная  в коммунистическом соку. Тут свадьба, тут госэкзамен, тут платье село, тут, на тебе, критические дни (это к белому-то платью). Средств гигиены, качественных, в аптеках не было и в помине. Приходилось заниматься изготовлением гигиенических средств самим.  Очень ценилась вата и марля! Большой дефицит!
       Поэтому настроение у меня было трагическое. Думала , как бы быстрее отмучиться. Голова болела, живот болел…
       Часть вещей я уже перевезла по новому месту жительства – к родителям мужа. Мы решили жить у них. Стала я надевать чулки, а пояса для чулок-то нет. Уже у родителей мужа. Еще одна неприятность. Как быть? Нашлись короткие белые панталончики, к которым я криво-косо пришила чулки прямо на себе! Так и ходила весь день.
      Сами чулки тоже подкачали. Они оказались цвета  очень темного загара.
      Жених приехал за мной тихо. В старый ростовский двор заехали две машины, какие-то «Жигули». Он быстро поднялся за мной , я тихо вышла, села в машину, и была такова. Двор не заметил…  Не пришлось выкуп давать. Наверное , все решили , что это какой-то  технический момент свадьбы, что действие еще не начинается. Ждали… А мы уехали.
     Во Дворце бракосочетания ничего особенного не помню. Дружкой у меня была моя  институтская подруга, которая сделала мне неплохую прическу. Молодец. У моего жениха дружком был его дворовой сосед, который мне не нравился. Я даже с ним не разговаривала. Наверное, он ревновал своего друга-жениха ко мне.
     Мне всегда казалось, что свадьба – это что-то такое формальное! Мне, честно, было скучно.
    Всю церемонию я смотрела в потолок. Помню только, что у моей мамы и подруги моей свекрови были платья из одной яркой ткани, только разной длины: у мамы короткое, а у подруги - в пол.
     После церемонии мы  фотографировались на ступенях Дворца. Жених взял меня на руки и держал для фотографа, а я «сверкала» щиколотками в темных чулках. Кошмар!
    Потом нас катали по городу и за городом  в унылую погоду. Я очень утомилась, плохо себя чувствовала.
     Наконец, мы приехали в новостройку – пятиэтажку жениха. Свадьбу решили гулять у него дома. Квартира была четырехкомнатная! По тем временам – роскошь! Правда, семья жила небогато, не шиковала. Мать , отец, два сына, и теща.
     В большой комнате, гостиной, поставили столы буквой П, накрыли блюдами  собственного изготовления. Моя мама испекла восемь бисквитных  шоколадных   тортиков.
      Моих родных  и друзей было совсем мало, человек десять. Со стороны мужа – человек двадцать пять - тридцать. Очень обиделась на всю жизнь мамина дворовая подруга Галина, что ее не пригласили. Мама, правда, не стала ее приглашать в чужую квартиру из-за того, что  подруга была очень полная и заняла бы в маленькой квартире 2-3 объема  обычного человека.
      Мы ели  много, плясали в маленькой, 8 кв. м, освобожденной от мебели, спальне. Был даже  снят кинофильм. Мы его потом смотрели и смеялись - так все смешно дрыгались в танце.
      Наконец, гости ушли, и мы стали все убирать за ними!  Как тяжело, отыграть свадьбу, а потом убирать… Мне было очень грустно, тоскливо, хотелось домой. Но, нет! Уже дома не будет!  Одна радость - это муж. Хороший попался, защитник, помощник, развеселить может, пожалеть…
     Так мы с ним, без задних ног, и уснули первый раз в одной кровати.



                Севастополь.               


    Моим детям было: одному -  три года и восемь месяцев, а другой  - почти два годика, когда моего мужа призвали на службу в армию офицером. Отказаться почему-то было нельзя. Я была в крайне удрученном , озабоченном состоянии! Как ехать с  маленькими детками, один из которых ребенок-инвалид, с отклонениями в психике и соответствующим беспокойным, капризным поведением. Хотела остаться. Но без мужа еще мне будет хуже. Решилась ехать. Жили мы тогда в маленькой «гостинке». Дети в детский сад не ходили. Одно меня утешало, что ехать придется в Севастополь, к которому у меня было романтическое отношение, там же море!
    Незадолго до отъезда пришла ко мне моя свекровь. Поиграла с детьми и говорит мне: «Ира, я знаю, как тяжело тебе будет с двумя детьми. Но за мужем ехать надо обязательно. Я долго думала и решила тебе предложить оставить твоего сына у нас…» Я была в смятении: меня поразила самоотверженность  свекрови  и, одновременно, было жалко оставлять своего сына. Аргументы свекрови о том, что меня ждет там бытовая неустроенность, отсутствие  какой-либо помощи, что может неблагоприятно сказаться и  на детях, взяли верх.
     Я со своего четвертого этажа, рыдая, смотрела, как мой сын уходит со свекровью, спокойно держа ее за руку. Мне было тоскливо и жалко их обоих. Свекровь еще работала, значит, мой сын будет днем находиться под присмотром ее матери, своей прабабушки. На тот момент мужа моего уже месяц не было в Ростове. Он находился в Севастополе, приступил к службе.
    Благодаря тому, что муж легко находил общий язык с любыми людьми, и военными тоже, ему дали комнату в коммуналке в полуподвале. Соседи -  муж и жена, молодые алкоголики. Супруг не раз таскал их в отделение милиции, когда они дрались и буянили по вечерам. Кстати, служить его направили в гидробатальон, который базировался на Северной стороне Севастопольской бухты.  Носил муж морскую форму! Романтика… Отец мой служил на флоте, и потом был штурманом дальнего плавания на сухогрузе, и вот мой муж -  тоже морской офицер.
    В Севастополь в начале июля нас с двухлетней дочкой  привез мой свекор. Комната была не более десяти квадратных метров. Из мебели мы выслали по железной дороге  в Севастополь детскую кроватку, стол-книжку , старый холодильник и маленький черно-белый телевизор.
     В коммуналке была маленькая кухня,  ужасный облезлый туалет, только холодная вода из крана, газовая плита с баллонный газом.  Мы приехали, мужчины пошли в баню,  а   мы с дочкой нагрели воды и искупались в тазике в своей комнатке. Железную кровать мужу выдали в казарме. Легли спать. И начался какой-то шум под полом. Крысы! Они дрались, визжали, топотали своими лапами…  Спать мешали.
     На следующий день  пока дедушка где-то бродил, я сварила большую кастрюлю борща с мясом. Поставила его в комнате на окно. В этот момент в дверь постучался дедушка. Я как раз залезла на подоконник, открывала форточку. Поспешила отпереть дверь, зацепила ногой горячую кастрюлю с борщом, и она грохнулась на пол вместе со мной. Какая была досада!!! Пропал мой труд, пропала еда, я вся грязная в жирном борще (вода из крана ледяная), дедушка под дверью ждет, досадует, ребенок плачет, полы надо мыть с мылом… Конечно, я все быстро убрала, переоделась.  Дедушка, не дождавшись, поняв, что что-то случилось, ушел от греха. Муж был на службе,  его никогда не было дома.
     На следующий день свекор уехал. Осталась я один на один со своими соседями. К ним я относилась лояльно, здоровалась, не чуралась, хотя по ночам они любили выяснять отношения в общем коридоре, дрались, грохоча по моей двери, дочка не могла уснуть, а муж находился на обеспечении,  и дважды в неделю ночевал в казармах. Окно комнаты было почти на уровне земли. Невдалеке от него стоял столик с лавками, и местные выпивохи вечерами имели привычку галдеть и выяснять там отношения,  безобразно матерясь.
    Так мы прожили месяц. Но, о, чудо! Муж так понравился флотскому руководству, что ему выделили квартиру в центре Севастополя. Двор, с флигелями, где были  изолированные  квартиры для семей офицеров и мичманов, располагался как раз ниже парка, где находилась знаменитая Панорама Севастополя. В моей новой квартире было две комнаты, большая и маленькая – спальня, кухня, ванная комната с титаном, туалет, печка в коридоре, просторная прихожая.  Не было только мебели. Мы даже несколько дней спали на надувном матрасе. Мужа перевели в строительную часть и, вскоре, он уехал собирать урожай картошки на целых два месяца.
            Хорошо, что я успела влиться в женский коллектив двора. Часть жен мичманов не работали, ухаживая за малолетними детьми. Кто-то из мамаш мог поочередно присматривать за детками, гуляющими во дворе.  Это было прекрасно. Так мы и жили, помогая друг другу.
           Климат в Севастополе оказался очень сырой. Не успеешь снять сухое белье с веревки до шести часов вечера – оно опять мокрое. Сырость была такая, что оконное  стекло время от времени покрывалось тонким налетом  черной плесени. На кухне была плита с баллонным газом. Вода в кране только холодная, причем , очень холодная, даже летом, не такая, как у нас в Ростове. Купаться приходилось, растапливая титан, который находился в ванной: это такая высокая цилиндрическая печь, внизу у нее топка, внутри проходят трубы с водой. Топился титан дровами. Соответственно  к квартире прилагался сарай, где должны были храниться дрова и уголь.
        Муж уехал помогать селу со своей частью копать картошку. Я с дочкой осталась одна на два месяца. Началась осень. Титан я кое-как научилась разводить. Но  мы больше мылись, разогревая воду в кастрюльках. Дочку купала по три раза в день – очень уж она пачкалась во время гуляния во дворе. Возилась в песочнице, каталась на канате, свисающем с высокого дерева, таскала котят, приходила вся в блохах, которыми был заполнен двор.
    Ребенок мой был хоть и маленький, но самостоятельный. Старшие дети вместе с малышами часто ходили в магазин за хлебом. Дочке я тоже поручала купить какую-нибудь булочку. Была у нее одна особенность : где бы она не находилась, везде находила деньги. Я даже вела в тетрадке ежедневный подсчет , сколько каждый день  она приносила копеек или рублей. Впоследствии, она даже считать быстро научилась с помощью монет.
     Наконец, в октябре вернулся наш отец. К тому времени нам из казармы выделили  скрипучую железную кровать, и мы стали спать цивилизованно. Я занималась обустройством квартиры. Сделала занавески на окна из старых простыней, украсив их аппликациями из ярких кусочков ткани. Заказала мужу сделать из проволоки каркасы для абажуров, купила  немного шелковой ткани и лент, обшила каркасы, и получились приличные абажуры. Когда муж еще  был на «картошке», я с ребенком поехала в мебельный магазин, который находился очень далеко, тогда с мебелью было очень плохо , и магазинов таких было мало. С сумкой, с коляской, с дочкой, я отправилась на троллейбусе  вверх по проспекту Острякова. Там я нашла этот магазин. Дочка капризничала. Выбрала я стол раскладной для кухни за 10 рублей и маленький стульчик для дочки за 2,5 рубля. Как это везти? Продавцы чувствовали себя высшей кастой, никто не подбегал, как сейчас, не спрашивал: «Вы что-то хотите?». Пока я прождала «приема» у продавца, прошел час, скука, дочка ноет…  Наконец, я оплатила покупку и заказала доставку… Целый «ГАЗ» - фургон для одного кухонного стола и детского стульчика. Это мне обошлось в 5 рублей! А мы были совсем не богачи… Довез нас с дочкой и наш скарб водитель «ГАЗ»а, как будто бы сделал одолжение. Фух!... Зато, у меня теперь был стол на кухне.
    Папу мы нашего видели редко. В 6-00 он уходил, в 21-00 – приходил. Дважды в неделю – обеспечение, то есть он не ночевал дома. Спал в казарме. Четверо суток в неделю, таким образом, мы его дома не видели. Телефонов никаких тоже не было. Хорошо, что внизу, на улице Гоголя, у магазина , была телефонная будка, вот и все удобства.
     Началась первая зима, сырая, малоснежная, дождливая. Дочка стала болеть. Местные мамаши так и говорили, мол, дети в Севастополе «гниют». После очередной вирусной инфекции мы с дочкой поехали выписываться в поликлинику. Наша районная поликлиника была почему-то закрыта, и мы поехали в другую,  далеко расположенную. Вернулись, и почти сразу дочь опять заболела. Ей было очень плохо: высокая температура, лицо покраснело, как от сыпи мелкой, разбух под челюстью узел... Вызвала врача. Она оказалась хорошим профессионалом, определила скарлатину! На скорой помощи нас вечером, по темноте, доставили в больницу. Муж ничего не знал, как всегда, на обеспечении был… Нас принял врач, очень противный мужик, дочка плакала, когда он мял ее больной узел, удивлялся:  «Что она так орет?». В то время матерей с детьми в больницу не клали, если ребенку  уже исполнилось 2,5 года. Но моя девочка так горько плакала, что врач сказал: « Ладно, ложитесь и вы  с ней, уж очень она орет». Дочке было 2 года и 8 месяцев. Видимо, я через соседок оставила сообщение для мужа, что мы уехали в больницу, уже не помню. На другой день он нас посетил, стоя под окном нашего отдельного бокса. Нас хорошо разместили. Бокс был с туалетной комнатой. Спала я с дочкой на большой кровати, остальные кроватки были маленькие. На следующий день положили к нам еще мальчика шести лет. Потом еще детки поступали, из дома малютки и один ребенок, покинутый родителями!..  За ними я за всеми ухаживала. Подмывала, кормила… Всем делали уколы . Дочка сначала плакала, потом привыкла, и стойко переносила процедуры. Отец передавал нам книжки и продукты. Через неделю, когда  острое состояние сняли, и ребенок перестал представлять  инфекционную опасность, нас выписали, но не домой, а в хирургическое отделение другой больницы. Мы с дочкой понуро вышли из палаты, оделись в мятые зимние пальто, которые кое-как хранились в гардеробной, пошли на общественный транспорт. Папа, как всегда, на обеспечении…   Пришли в больницу, в приемнике нас записали, завели «историю», взяли за ручку мою девочку и увели по коридору… Это ужасно… Не разрешили мне остаться, выполнили инструкцию…
     Я, как во сне приехала домой, на мне не было лица. Соседки заохали, когда  меня увидели входящей во двор. Приходили ко мне, какие-то продукты приносили, волновались…  Дома я разделась, не зажигая света, рухнула на кровать и забылась… Я плакала по дочке каждый день, пугая соседок. Ей сделали прокол лимфатического узла и чистку. С мужем мы посещали больницу, но нам не разрешали видеться с ребенком, чтобы не расстраивать его. Мы носили вещи сменные, фрукты, печенье. Никогда не забуду, как я ее забирала из больницы. Она вышла тихо-тихо, я сидела перед ней на корточках. Она сказала: «Мама…», положила ручки мне на щеки. Я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться…  Потихоньку ее одела, и мы пошли ехать на двух троллейбусах домой. То-то было хорошо!
    Вторая зима была  такая, какая бывает в этих местах раз в двадцать пять лет. В январе мороз ударил, -17 градусов. Снег пошел хлопьями. И такая погода держалась до марта. Дети катались на горке. В доме была холодина. Печка совершенно не прогревала дом. С утра я раскапывала дорожку к сараю, приносила дрова, уголь. Весь день топила печку. За время моего проживания в Севастополе, я прочла много книг, особенно медицинских, научно-популярных, всяких справочников. Неплохо продвинулась в своем образовании.  Впоследствии, мне это очень пригодилось.
    Летом к нам, конечно, приезжали  родные и друзья. Раза два ненадолго приезжала и моя мама. На море мы почти не купались, как и все остальные севастопольцы.  Только, когда к нам приезжали  на отдых родные и друзья, мы их сопровождали то на пляж, то в Херсонес, то по историческим местам …
     Город прекрасно обеспечивался тогда продуктами и товарами народного потребления.  В магазинах были сосиски любые, колбаса, сыр, мясо, вино, конфеты,  было бесподобное селедочное масло, шоколадное масло, разные паштеты, соусы, джемы, и т.д. и т. п.   Дети были хорошо одеты.  Мы привозили и высылали в Ростов много вещей. Улицы Севастополя были невероятно чистые. Население Севастополя – это люди особой закваски. Там все говорили на хорошем, правильном русском языке. Никакого малороссийского говора. Казалось бы, Украина, а ни одного украинца нет.
      Здесь нам удавалось иногда и в театр сходить, и в кино…  Когда папа изредка бывал выходной, мы гуляли в парке. В холодную зиму лебеди, зимующие в Севастопольской бухте стали голодать. Народ ходил их кормить. Мы тоже с дочкой ходили смотреть на лебедей.
    Когда встал вопрос, оставаться нам здесь, продолжая  военную службу, или уезжать, мы выбрали второе. И правильно сделали. Следующий год был 1986. Чернобыль. Вся бывшая военная часть мужа была мобилизована  туда.
       Недавно муж побывал в командировке  в Крыму. Заезжал в Севастополь. Там все по-прежнему…


                Физкультурная секция.

     Пять лет я проработала на одном оборонном заводе. Это было гораздо более цивилизованное предприятие, чем «Ростсельмаш». Люди там использовали мат в общении в десять(!) раз реже. Даже рабочие   выглядели интеллектуалами. Если на комбайностроительном заводе было очень пыльно, а пыль была особенная, промышленная, то на военном заводе было чисто, но местами очень радиационно.
    Коллектив был хороший, дружный. Работники разных цехов общались друг с другом, как по производственным вопросам , так и за пределами завода. Очень часто знакомились в очередях, когда на предприятие привозили разные продукты. Такая была форма снабжения населения продуктами. По каким каналам это делалось - не знаю, но наш завод снабжался прекрасно: то кур привезут, то колбасу, то рыбу, то апельсины и другие фрукты… Так постепенно почти всех работников завода начинаешь знать, хотя бы в лицо.  Самые  известные,  конечно,  – это  охранницы на проходной, которые могут и обыскивать, если что заподозрят.
     Работала  я там уже года два, когда завод стал себе строить большой спортивный зал, прямо рядом с  заводским корпусом. Вышел из проходной после работы – и ты уже в спортивном комплексе. Назвали его «Импульс», наверное, подразумевая принцип работы радарных устройств, которые делались на заводе.
     Новый, 1989 год, завод уже отмечал в спортивном зале. Зал имел очень высокий свод, на высоте второго этажа вдоль стен шла галерея для зрителей. Сама игровая площадка годилась для игры в волейбол, баскетбол и мини-футбол. Со всех сторон она была огорожена свисающей с потолка сеткой. На оставшемся большом пространстве вдоль стен были установлены столы для тенниса, одна глухая стена была покрыта рядом зеркал.  С северной стороны были расположены в два этажа кабинеты, тренерские, массажный кабинет. Внизу была сауна и маленькое кафе, в котором заводская прекрасная огромная столовая реализовывала  свою продукцию. В общем, красота! До разрухи девяностых годов оставалось год-два.
     И вот народ в цехах и отделах зашевелился, пошла инициатива снизу создавать различные спортивные секции и группы. Пришла к нам в цех одна боевая женщина, лет сорока, по имени Люда, и позвала всех работниц в группу ритмической гимнастики, которая в то время была на пике моды. Вести занятия она собралась сама, на общественных началах. Я сразу согласилась. Стала регулярно ходить на занятия. Причем, сначала, в секцию устремилось  много народа, а по прошествии нескольких занятий, состав утрясся, остались преданные гимнастике «бойцы», костяк. В таком составе мы прозанимались полтора сезона.
      Когда начался третий сезон, Люда, иногда, стала пропадать. Так как я не пропускала занятий и все упражнения выполняла хорошо, Люда попросила временно заменить ее, потому что ложилась в больницу, на обследование. Я согласилась, но побаивалась, что не оправдаю доверия. Наши занятия сопровождала музыка, воспроизводил  которую бобинный магнитофон «Ростов», который выпускал наш завод в цехе товаров народного потребления.  Звук был мощный, чистый.
     Ушла Люда в больницу, оставила мне какую-то бобину, но музыки  хотелось разнообразной. Поэтому я обратилась к молодому сотруднику нашего подразделения, чтобы записать какую-нибудь хорошую музыку. Он записал бобину, на одной стороне которой была группа «2 unlimited», а на другой «U-96». Самые в то время современные группы. Я была очень рада. Надо теперь было придумать и  поставить гимнастический комплекс на такую музыку. Я поработала и что-то придумала, может быть, не очень цельную, но все же законченную, единую композицию, состоящую из  четко взаимосвязанных упражнений. Получилось что-то, в принципе, похожее на физкультурный балет.
     Стала вести занятия.  Чтобы не сбиваться, не забывать последовательность движений, я придумала, как их можно записывать с помощью пиктограмм: маленьких схематичных человечков, которые располагаются на листе в  чередующихся позах. Когда мои записи увидел муж, он не мог остановиться от смеха. Мои  челдобресики показались ему жутко смешными. Иногда он, впоследствии,  сам просил показать человечков, чтобы поднять себе настроение.
    Так мы прозанимались с месяц  или два. Наконец пришла после больницы Люда. Ей удалили грудь. Но она была, как всегда, бодра, шутила над собой. У нее оказался рак груди, но она совсем не унывала. Стала проводить занятие.  Оказалось, что, как говорится, поезд ушел. Она увидела, что группа другая. Мы ее все любили, но возвращаться к старому типу занятий не хотелось никому, и она, каким - то образом, это уловила, хотя никто и слова не сказал, и против нее не возражал. После занятия она подошла ко мне и сказала: «Мне кажется, что девочкам больше нравится, как ты ведешь занятия. Давай, продолжай, тем более,  что мне врачи сейчас не рекомендуют физические нагрузки».
     Так я стала вести занятия самостоятельно. Люда один-два раза еще приходила. Даже собиралась опять вести занятия. Я рада была, что с меня уйдет нагрузка, ответственность за проведение занятий. Какое-то время мы не занимались, ждали Люду, которая опять легла на обследования.
     Иду я однажды по заводу, и мне встречается Люда. Наконец, она вернулась!  Но она говорит мне такие слова: «Ирочка, у меня одна надежда на тебя. Пожалуйста, веди занятия! Без тебя секции не будет!». Я стала сначала отказываться. Это очень ответственно…  Тогда она говорит: «Кроме тебя – никто! Считай, что это приказ!». И я согласилась.
    Через два месяца Люда умерла. Ее муж передал мне ее пособия и брошюры по гимнастике, которыми она пользовалась. Они мне очень пригодились. После ее смерти я еще восемнадцать лет вела группу, даже, несмотря на то, что  вскоре уволилась с завода. Начались суровые девяностые годы. Менялись хозяева зала, другие секции приходили-уходили, но наша группа женской гимнастики существовала поразительно долго и пользовалась популярностью, даже когда перестала быть единственной в своем роде в нашем районе.
     Начиная очередной сезон занятий в сентябре, я каждый раз думала, что это он будет последним,  столько разных обстоятельств угрожали продолжению наших занятий. При смене хозяев зала всегда подлетала арендная цена зала, а ведь у меня в группе занимались , в основном, женщины небогатые, жительницы Чкаловского поселка…  Одно время зал хотели продать под торговый или выставочный павильон…
     Я думала, что в сорок лет я свои занятия закончу. Потом – в сорок пять лет…    Ну, уж в пятьдесят – точно!..  В итоге, в пятьдесят один год мне пришлось закрыть секцию. Московские владельцы зала до такой степени вздули арендную плату, что я не выдержала такого финансового гнета. Однако,  к такому исходу я была давно готова.
     На втором этаже своего дома я предусмотрела спортивный зальчик. Там прекрасный дубовый паркетный пол, можно побегать, попрыгать. Простор, много воздуха, ничего лишнего. Занимайся – не хочу!
     Занимаюсь одна. У меня осталось десять гимнастических комплексов моей женской динамической гимнастики. Всего, за все время существования секции, я  записала около двадцати комплексов, может, больше. Когда стала заниматься одна, то во время воспроизведения одного из комплексов, вдруг услышала, что меня окликнула одна из моих самых рьяных поклонниц и посетительниц секции, Марина. Я вздрогнула, подбежала к окну – там никого не было. Показалось?.. Потом, неоднократно воспроизводя запись музыкального сопровождения этого комплекса, я поняла, что окрик Марины  «Ира!..»  исходит из музыкального центра. Как это возможно – непонятно. Я уже привыкла. В определенном месте этого комплекса жду, что сейчас Маринка меня позовет. Может, это мистический зов из прошлого?..   



                О  животных.

          Поскольку мы с мамой жили в коммуналке, нам и в голову не приходило заводить какое-нибудь домашнее животное. Мама очень брезгливо относилась ко всяким зверюшкам. Однако, когда она сама была маленькая, в той же комнате, той же коммунальной квартиры, где проживала ее семья: мой дедушка, моя бабушка, моя тетя и моя мама, - кошка Пуся была. Мама мне про нее много рассказывала. У них, под большой кроватью, лежал веник. Однажды, они обнаружили, что весь веник был выложен мышками, которых натаскала кошка после удачной охоты.
      У меня животных никогда не было. Соседка, баба Наташа, кошку держала. Никто не знал, откуда она ее взяла. Кошку звали Дуня. Она была невероятно злой.  Она всегда шипела, ощерившись, на проходящих мимо людей. Я, правда, постепенно смогла найти к ней подход и, даже,  гладила ее по голове. С ней надо было просто ласково разговаривать.
       С дворовыми кошками и котятами мы, дети, играли. Мама всегда заставляла меня  после этого немедленно мыть руки! Возьмешь на руки котеночка, завернешь в какую-нибудь тряпочку и гуляешь с ним по двору, а он спит, и так приятно…
       А вот собак я панически боялась. Не помню, что было этому причиной. Мама говорила, что когда мне было  года два, она несла меня по улице на руках, и, вдруг, к нам подскочила собачонка с ужасно резким, оглушительным лаем. Я испугалась, стала плакать и кричать.  Мама считала, что именно с этого момента я и стала бояться собак. Хотя, я ничего не помнила. В детстве я, лишь только завидев вдали даже малюсенькую собачонку,  вся напрягалась и, если была возможность, переходила на другую сторону улицы. Больших бездомных собак я почти не боялась, а вот хозяйских, сторожевых боюсь до сих пор.
     Был один ужасный случай. Мы с моим кавалером гуляли вечером на Набережной, возле моей бывшей школы. Неподалеку тогда находилось отделение милиции. И вот я вижу, что два милиционера вывели гулять свою служебную собаку, немецкую овчарку.  Они стояли метров за пятьдесят от нас, я на них и внимания особого не обратила. Собака побежала свободно гулять куда-то далеко. Мы с кавалером  продолжали мило разговаривать. Вдруг, издалека, с противоположной от милиционеров стороны, появилась их овчарка. Она летела, быстро приближаясь, прямо к нам. Не успела я оценить ситуацию, как она, заскочив почему-то за меня, хотя кавалер находился ближе к ней по пути, с рычанием вцепилась мне в спину  на уровне лопаток и повисла на мне. Я заорала  от такой несправедливости. Кавалер стал меня защищать, отгоняя собаку, но она все равно хотела укусить именно  меня и крутилась вокруг, пытаясь достать меня зубами. Ему тоже досталось. Собака один раз вцепилась прямо ему в запястье левой руки, на  которой, к счастью, были часы. Часам пришел конец, собака их раскусила, смяла. Милиционеры, придя в себя, стали звать собаку:   «Дик, фу!..». Но собака не слушалась. Они подбежали и оттащили пса. Стали орать нам, чтобы мы убирались. Мы поспешно  ушли.  Первое, что я сказала: « Ну, вот, не зря я боялась собак!...»
     Нам очень повезло.  Никаких серьезных травм мы не получили. На спине у меня в районе лопатки были четыре глубокие ямки от собачьих зубов на фоне синяка, все это вскоре зажило. Было разорвано платье на спине, порван подол и трусы(!), у жениха  смят циферблат часов.
     Вообще, я с детства очень интересовалась миром животных.  Мама приносила мне из библиотеки института, где она работала, много книг о животных.  Я не просто читала эти книги, а изучала их. Перерисовывала иллюстрации, делала какие-то выписки. Однажды, когда мне было лет шесть, в городе по второразрядным кинотеатрам показывали фильм «Барабаны судьбы». Снят он был при участии некогда знаменитого   южно-африканского охотника Джорджа Майкла. Фильм меня поразил. Я впервые увидела дикую природу Африки, животных, жизнь коренных африканцев, охоту… Красной нитью  в фильме проходила мысль о защите природы,  об отказе от бездумного убийства диких животных.
    Мы с мамой ходили на этот фильм три раза. Потом я еще  прочитала замечательную  книгу Джона Хантера «Охотник» об экстремальной, опасной и романтической  африканской охоте, о любви к людям и животным. Вообще, я очень много читала литературы о природе, путешествиях, приключениях.
    Я знала, что заводить животное – это очень ответственно, поэтому я не ныла и не упрашивала маму завести котеночка…
    Однако,  когда моя шестилетняя дочь принесла первого бездомного котенка, я не могла устоять.  Мы назвали ее Пуська. Она была гладкошерстная, серо-белого окраса.  Она была довольно умненькая , дисциплинированная кошка, выезжала с нами в сад в дорожной сумке. Когда она выросла и стала просить кота, моя мама ее «пожалела» и вынесла как-то во двор. Кошка испугалась и спряталась под машину, стоявшую во дворе. Затем, она вообще куда-то исчезла. Сколько мы ее ни искали, так и не нашли. Очень долго горевали, плакали. Мы оказались неопытными кошководами.
    Вскоре, наша дочечка опять принесла котеночка. Но уже домашнего, хорошенькую киску,  типа норвежской лесной кошки. Мы ее назвали Ася . Она была умная , но с волевым характером, не позволяла панибратства. Дала мне лапой в глаз, когда я, играя с ней, стала качать ее, как ребеночка. Еще она очень любила быстро скрести лапками по полированной поверхности мебели, особенно по утрам. К тому времени у нас появился грузовой мотороллер «Муравей». Отец семейства грузил нас в кузов, и кошку, в том числе,  когда мы отправлялись на дачу. Кошка с развивающейся на ветру шерстью ехала, поставив лапки на борт кузова, и смотрела вперед.
     Ася раза три рожала котяток. Всех их мы раздавали. Ася была очень смелая и, однажды, побежала прогонять чужих бездомных собак от ворот нашего сада. Она скрылась из виду в лесопосадке, которая граничила с нашим садом. Больше мы ее не видели. Так она и пропала.
    На момент исчезновения Аси, у нас в «гостинке» жили еще две кошки: одна - дочка Аси,  трехцветная Черепашка (Пася) и маленький котенок, самой примитивной, дикой  серой окраски, гладкошерстная Дуня.  Дуню мы нашли в  длинном общем коридоре на нашем этаже. У котенка был сломан хвостик, не ходили задние лапки и сильно гноились глазки. Совершенно измученный зверечек.  Я принесла ее к нам на кухню, положила в коробочку. Там она спала ровно сутки! Стала я за ней ухаживать, помыла , глазки  протерла напоила, накормила.  Котеночек  ожил. И, через несколько дней проявил себя самым неожиданным образом.
    Третьим животным, которое пришло к нашей двери и было принято в нашу семью, был хомяк. Открыл муж дверь, чтобы утром  идти на работу, а перед  ним, сложив лапки, сидит под  дверью хомяк. Пришлось его в наш «теремок» взять, такая, значит, наша судьба. До прихода Дуни,  Хома прожил у нас полтора года, почти хомячий век. Ася и Пася относились к нему лояльно. Ежедневно Хома совершал вечерний моцион, который ему устраивала моя мама.  Трехлитровая банка, где обитал Хома,  укладывалась на стол, чтобы он мог выйти. На столе кучками выкладывались мелко нарезанные овощи, крупы, бумажечки и так далее… Хома выходил , гулял, собирал в банку то, что ему нужно, ел… Две кошки , Ася и Пася,  заворожено  наблюдали за этим действом, поставив передние лапки на стол.
     В очередной раз все было, как обычно. Хомячок ходил, кошки стояли, наблюдали…  Только под столом  сидел маленький котеночек Дуня, не намного больше хомяка ростом. И случилась оплошность! Хома оступился и упал на пол. Он и раньше неоднократно  оказывался там, но теперь все закончилось катастрофой. Котеночек мгновенно профессионально вцепился зубами в голову хомяка, сопровождая свой бросок жутким воем. Моя мама, пытаясь освободить Хому, получила от Дунечки удар когтями по рукам, из царапин пошла кровь. Котенок хватку не ослабил, рычал, выл. Мама причитала, кошки остолбенели… Жуть!.. Победа была за Дуней. Хома умер мгновенно. Потом все поплакали, положили хомячка в коробку, и дочка  отнесла его на улицу где-то похоронить.
    Дуня стала самой моей любимой кошкой. Она была необыкновенно умна. Не драла мебель, не гадила где - попало, всегда встречала нас, сидя у входной двери , могла прогонять одним взглядом собак, запрещала нам  громко выяснять семейные отношения, очень не любила посторонних кошек и котят, следовала определенным  ритуалам, которые сама устанавливала … Она была, как домоправительница. Мы всегда «прислушивались» к ее мнению.  Дуниных котят мы всегда раздавали. Она состарилась естественным образом и перестала, в возрасте восьми лет рожать котят. Всего она давала  потомство четыре раза.
     У нас были и другие кошки. В моем пруду жили разные рыбки, раки. В сад приходили ежики. Однажды, возле нашего сада поселилась пара сов. Был момент, когда мы встретились с совой лицом к лицу, долго смотрели друг на  друга на расстоянии всего двух метров, пока не надоело. Белки нас вообще не боялись. Я могла кричать на белку, чтобы она ушла с орехового дерева, а ей все нипочем было, сидит и спокойно грызет орех.  О животных я могу говорить долго.  Это одна из моих любимых тем разговора. Я никогда не относилась к ним свысока, и считаю их совершенно равноправными  с нами жителями Земли…




                О счастье.

          В школе, в седьмом-восьмом классе, я сидела за одной партой с подругой О. Хорошо дружили.  Потом, после девятого класса, она ушла в другой класс из-за  тяжелых отношений с нашей  классной руководительницей. Связь с подругой стала ослабевать, потом, после окончания школы, и совсем прекратилась.  Долгое время я  даже  вообще не имела представления о своих одноклассниках. Я их даже нигде в Ростове не встречала,  кроме тех, кто поступил со мной в один институт, но почему-то общаться с ними  мне  не хотелось.
          Наконец, недавно, я нашла свою подругу О. В «Одноклассниках».   Оказывается,  она больше десяти лет живет в Англии, в большом городе. Муж ее, бывший офицер НАТО,  старше ее на 15 лет, но находится, однако, в прекрасной физической форме. Ее дочь живет в России со своей семьей. О. часто приезжает помогать ей с ее малолетними детьми. Посещала О. и Ростов, чтобы продать, наконец, свою ростовскую квартиру, доставшуюся ей от родителей. Мы снова начали общаться с ней.
           О. выглядит прекрасно, молодо. Пока не применяла никаких искусственных методов омоложения. Она стройная, длинноногая, улыбчивая…  Самое главное - она считает себя очень счастливой женщиной. И я ее понимаю. О своей жизни она рассказала чудесную историю.
          Окончив педагогический институт, она вышла замуж, родила дочь. Через несколько лет с мужем развелась и стала растить дочь одна.  Преподавала рисование в вузах, школах, подрабатывала везде, где можно. С мужчинами, однако, отношения  у нее складывались неплохо, благодаря ее привлекательной внешности, а, самое главное мягкой, приятной манере общения, чувству юмора и самоиронии. Так у нее появились две квартиры, как подарки  от  последующих ее поклонников.  Когда ее дочь подросла, и появилась у нас, у всех россиян, возможность ездить отдыхать за границу, стали они вдвоем ездить в Турцию.
          Однажды, она поехала в эту страну одна, дочь уже вышла замуж. Ей было непривычно одиноко в курортном отеле. Каким-то образом на нее обратил внимание один англичанин. Можно сказать, пристал. Ей тогда было 47 лет, и знала она по-английски слов десять, не больше. Характер у нее упорный, твердый ( она овен по гороскопу) , но манера общения приятная, милая , моторика абсолютно женственная, голос  хорошего глубокого  тембра, поведение естественное. Если она стесняется, то не скрывает этого, не утратила способность смущаться и краснеть…
        В-общем, влюбился в нее англичанин без памяти. О. отнеслась к нему сначала несерьезно. Но, когда он на следующий день знакомства преподнес ей кольцо с крупным бриллиантом, она призадумалась и позвонила дочери, в Россию, – как ей поступить?
         У О. были две кошки. Она любила их, как своих детей, и, конечно, о них всегда рассказывала и показывала  их фото. Именно отношение англичанина к кошкам растопило сердце моей подруги. Англичанин был добрый, по-детски наивный и веселый.
          Разъехались они по своим странам. И О. даже стала успокаиваться, считая, что их отношения ничем не закончатся. Только бриллиант напоминал ей о знакомстве. Да, она, очень естественно, не ломаясь, его приняла, в качестве подарка на память.
         Вдруг, через несколько месяцев, англичанин объявляется в Ростове. Начинает активные действия и, первым делом, оформляет документы на вывоз кошек, раздавая направо и налево огромное количество взяток нашим чиновникам, ускоряя тем самым процесс. В итоге, он увозит кошек в Англию. Ну что тут оставалось делать О.? Она вышла замуж за англичанина и уехала к своим  милым кошкам.
        Сейчас она абсолютно счастлива. Они с мужем регулярно, 3-4 раза в год, выезжают на курорты в разные страны. О. выучила английский язык, получила образование по английской истории, сейчас учится на дизайнера одежды. Успевает вести  свой дом,  учиться, помогать дочери, выезжая в Россию время от времени.
        Последний раз, когда О. была у меня в гостях, она сказала: «Как я хочу домой поскорей, к мужу!.. Как он там без меня? Я мечтаю о том , когда  опять войду в свой дом..». У нее нет никакой ностальгии. Счастье ее там, в Англии.
       Еще она меня, прощаясь , спросила: «Ирочка, ты счастлива?»
       Я не знала, что ответить, сделала паузу. Потом сказала: « Знаешь, когда я была маленькая, я хотела жить в своем доме, в котором у каждого есть своя комната, иметь милого, любимого мужа, деток, обязательно, сад с цветами ,  деревьями, всякими птичками, бабочками, пчелками, иметь домашних животных, путешествовать…   Все это у меня есть. Может это счастье?»

         

                Азовская быль.
               
      Со студенческой скамьи мы дружим семьями со своими бывшими сокурсниками.
      Один из них раньше жил в Азове. Потом он женился на ростовчанке, жили они в родительской квартире и сад имели в Азове. Город этот уникален: тихие улицы, автомобили , автобусы, весь транспорт движется не спеша, как в трансе… Все всё друг про друга знают. На  приезжих-заезжих смотрят как на пришельцев: « мы вас видим,  следим, ведем, передаем по цепи…». Там, в общем, чисто, уютно, кое-где рабочий беспорядок, как  в чьей-то квартире. Жители Азова занимаются своими делами и одновременно бдят…
     Так было в 70-х, 80-х годах. Часто мы приезжали в гости в сад своих друзей,  в Азов. Сад тогда был мечтой многих советских семей. Это  было почти  то же самое, что иметь свое малюсенькое государство, да еще все в цветах, деревьях, прудиках, ягодах, овощах…
      Ешь - не хочу, работай - не хочу, ходи в самом дурацком  прикиде – не хочу!  Одним словом, иди в сад – почувствуй волю! Хоть на денек!
      Мы с огромным удовольствием  ездили туда. Своего транспорта не было. Ехали сначала на электричке до азовского вокзала, потом, как повезет,  от получаса до часа ждали автобус  и он, по дорогам в рытвинах и колдобинах, вперевалочку, вез нас вместе с азовскими садоводами до садов.  Иногда автобус вообще не приходил. Тогда приходилось идти несколько километров  пешком. Был один случай, когда мы  притащились по грязи (дождь моросил) аж в три часа дня, в воскресенье, когда хозяева сада уже засобирались домой. Телефонов-то, не то, что мобильных, стационарных личных  мало у кого было. Пришли мы, посидели, передохнули часок - и в обратный путь вместе с друзьями.
      И вот в одно из таких посещений наш друг, хозяин сада, рассказал один случай.
Мы сидели, конечно, за столом, вкусно ели,  расслабились. Была всегда водка, вино, пиво(если повезет), рыба вяленая и т. д. Помидоры с огорода – это нечто!.. Да еще разноцветные – красные, малиновые, желтые, так называемые, черные… Живопись! 
     Он и рассказывает: «Еду я как-то из сада ( у него на момент рассказа, у единственного из нас, бывших сокурсников, был свой личный автомобиль, «Москвич», который теща помогла купить). Дорога…, ну вы сами знаете, какая у нас дорога. Еду спокойно, объезжаю колдобины, не тороплюсь, машину берегу.  Вижу  издалека – у обочины мужик  пытается завести свой мотоцикл с коляской. Тоже, видно из сада возвращается. Мужик в летах.
    Жалко мне его стало. Сколько ему еще тут колупаться, скоро стемнеет…  Подъехал, спросил, в чем дело?   Оказалось, нужно было, всего лишь, завести с разгона. За  чем  дело стало! Был у меня трос, хороший длинный. Привязал я его к своей машине. И поехали.
      Еду,  в голове думки всякие, проблемы… Дорога разбитая напрягает.   Проехал  с полкилометра и, вдруг, обратил внимание, что какой-то мотоциклист маячит у меня сзади. Сел на хвост нагло. Я прибавил газу, тем более дорога на подъезде к городу      чуть-чуть получше стала. Смотрю в зеркало заднего вида, мотоциклист тоже газ прибавил, не отстает, зараза… Я еще прибавляю, машину даже, из принципа, не жалею, скачу по ухабам. Он не отстает, лицо злое, глаза вытаращил, самолюбивый, видно, не хочет быть вторым.  Начинаю я, однако, замечать, что мотоциклист с увеличением скорости стал  как-то странно двигаться:  то виляет,   то места опасные не объезжает, подскакивает в воздух, то справа, то слева пытается обойти, рукой машет, лицо перекошенное…
     Вот, привязался!  !!!.. Это же не он привязался! Это я его привязал, разгоняю!.. Мама, дорогая!...
Бедный дядька!  Я потихоньку затормозил, остановился и, с плохим предчувствием пошел узнать, как обстоят дела у мотоциклиста…  Он был белый и неподвижный,  пальцы рук крепко сжимали ручки руля.
-Извини, отец, все нормально?- спросил я.
-Ну, ты даешь,.. - прохрипел мужик сухим ртом,- я чуть не убился…
-Извини, я задумался, правда, все нормально?
Вижу, что он начинает приходить в себя, руки от руля отклеил, порозовел…
      С участливым выражением лица я  быстро отвязал трос, сказал ему: «Ну, давай, потихоньку...» и, от греха, пока мужик окончательно не очухался, метнулся к своей машине – и был таков!
     Азовчане, они такие,  крепкие, суровые и одновременно великодушные и уравновешенные. Все же хорошо закончилось...»


                Я - жена.
               
      Свадьба состоялась 27 января. Мы тогда оба учились на пятом курсе института. Зимнюю сессию сдали, причем два экзамена я, по настоянию будущего мужа,  сдала досрочно.  Никогда так не делала, хотя была отличница, староста группы,  но считала, что в этом есть какой-то авантюризм, надежда на возможные  поблажки от преподавателя для досрочно сдающих, проявляющих показной учебный энтузиазм. Но срок свадьбы поджимал, и пришлось пойти на поводу у жениха. Сдала…    Три остальных экзамена прошли по графику. Это была последняя в моей жизни экзаменационная сессия. Потом свадьба, а потом еще один государственный экзамен (такое и представить себе сейчас невозможно!), ё. …. ….!!!!!(немного интеллигентного мата), «Научный коммунизм». Свадьбу отгуляли,  лежим с мужем в кровати с конспектами и готовимся к сдаче. Заниматься мне можно было спокойно, так как «критические дни» продлевали мне мою девственность и давали возможность сосредоточиться на «Научном коммунизме», и только! Дня три спустя после свадьбы сдали «коммунизм». Сессия у обоих – на  отлично. Можно было заняться вплотную семейной жизнью.
      А ситуация была такая…  Во-первых, теперь мне придется жить в чужой семье, в чужом быте, в далеком Западном районе, состоящем из новостроек-пятиэтажек. Для жителя старого центрального района Ростова, где все под рукой:  базар, главные магазины, парки, Набережная, кинотеатры, даже пляж и т. д.- это тяжко. Помните, что такое новостройки 60-х, 70-х годов? Это лабиринты, составленные из домов - пятиэтажек разной длины, «одинаковых с лица», где я не раз блукала, ища нужный дом. Тоска – вот то чувство, которое давит на психику, стоит мне только попасть в Западный район, для которого характерен этот ужасный архитектурный  стиль. Тогда, на весь район – один  продуктовый универсам и один универмаг в первом этаже какого-то жилого дома. Да, ещё кинотеатр. Вот и вся инфраструктура. Это, конечно, моё личное мнение, как  жительницы коммуналки в старых домах центра Ростова.
     Во-вторых, мне нужно приноравливаться к быту семьи, состоявшей из пяти человек,  трех поколений, двух национальностей. А это: тёща моего свёкра, сам свёкор, свекровь,  младший брат мужа (разница 7 лет),  муж.  С национальностями вообще проблема. Свекор -  100% еврей со своими еврейскими представлениями о быте,  его старушка-тёща,  аж, из «ярославской губернии», с севера , почти, России. Разница между ними, как между представителями разных галактик. Остальные члены семьи не имели резко выраженных национально-бытовых особенностей.
      В-третьих, мне нужно было распрощаться с таким моим любимым и необходимым в моей жизни богатством, как возможность побыть одной, иметь в распоряжении личное время! Кроме того, я попадала под постоянный мониторинг очень любопытной бабульки, все равно, что под скрытую камеру.
     Квартира, где предстояло мне жить, находилась на третьем этаже пятиэтажки и состояла из трех малюсеньких (6-8 кв. м) спален, одного  проходного зала (16 кв. м), кухни (5 кв. м), и остальных малюсеньких бытовых помещений (сан. узел, коридор, балкон).  Это настолько ужасно, что, спустя много-много лет, я, таки, сделала в своем личном доме по туалетной комнате на каждого проживающего.
    О, всё-всё было очень сложно! Я попала в тугой психологический узел. Все члены семьи находились в постоянном противостоянии друг  с  другом. Практически каждый день случался скандал на кухне между свёкром и свекровью. Тема:  например, отношение к приготовлению пищи. Свекровь, как уроженка ярославской глубинки, не умела готовить. Конечно, что-то она могла сварить. Но наша южная кухня против их кулинарных потуг – это, что бриллиант против стекляшки. Они там, в ярославских деревнях, кабачками кормят скотину! Зато там есть молоко. Поэтому любимой едой русской части семьи были творог, сливочное масло, кефир, сметана, хлеб и черный чай. Понятно, что готовить из этих продуктов ничего не надо, их можно сразу есть, в чистом виде. Моя свекровь могла делать тесто и жарить пирожки, чему научена была уже здесь, в Ростове. А уж блюда из овощей она очень полюбила ближе к концу жизни. Свёкор, наоборот, предпочитал жирные блюда с мясом. Сам делал кулинарный жир, перетапливая смесь животных жиров – свиного сала, говяжьего…, добавляя туда для запаха репчатый лук. И вся семья, с больными и не очень желудками, вынуждена была есть его неполезную  стряпню. Тёща-старушка  молча страдала, когда разгорался очередной скандал, например, если свекровь, о, ужас(!), сняла с поверхности борща излишний, по ее мнению, жир  и была в этом уличена!
       Мать моей свекрови была женщиной с суровым характером. У себя в деревне она была на хорошем счету. Жена председателя колхоза. Работящяя. Сама себе хозяйка. В среднем возрасте получила инвалидность: ехала в кузове машины на полевые работы, машину тряхнуло, женщина выпала на дорогу. В результате чего, лишилась части черепной кости в области лба. Так и жила дальше всю жизнь до глубокой старости с пульсирующим провалом на  пол-лба. Когда свекор  в 60-х годах перетащил в  изобильный Ростов всю родню моей свекрови, в том числе и её родителей, старушка потеряла почву под ногами. Стала она теперь зависимой, нечем ей теперь было распоряжаться, некем управлять. Тогда она стала много работать по дому, хоть и по чужому. Работой глушила свои переживания, успокаивала самолюбие, кроме того, она чувствовала себя очень нужной, не зря хлеб евшей, опять же – похвалы за работу дорогого стоят…   Когда я появилась в доме, она увидела во мне, кроме всего прочего, и конкурентку по домашней работе.
       Младшему брату мужа было тогда 14 лет. Это был красивый, еврейского типа, мальчик. Мне его было жалко. С моим появлением, он потерял свою комнату,  которую делил с братом много лет. Своих чувств он не показывал, но, видно, с его мнением не сильно считались в семье. Во всяком случае, он был совсем не избалован.
       Свекровь была женщиной общительной, приветливой, но слишком другого менталитета, я бы даже сказала, другой реактивности, чем я. По отношению к одним и тем же событиям, вещам, мы испытывали разные с ней эмоции. В ее присутствии я становилась косноязычной. Мне казалось, что она меня не может понять, и я говорила с ней, как с иностранкой, подбирая слова…. Это было ужасно. Я темпераментная, буйная в выражении эмоций, южанка, она - скромная, спокойная северянка. Очень она любила давать советы, рекомендации, делать замечания …   И, особенно, мне, выросшей, практически, самостоятельно,  и всю жизнь предоставленной самой себе. Моя   мама просто не мешала моему становлению, и сама, если нужно, просила у меня советов. Активные поучения свекрови были мне не по душе. А если учесть, что и  мой свёкор мог дать фору любой свекрови на свете по части разного рода советов и поучений, то представьте, с  каким настроением я начала свою жизнь в новой семье. Я даже подружкам жаловалась, что приходится жить под контролем двух «свекровей».
     Одним большим светлым пятном был на этом фоне мой муж.  Стал он для меня теперь  отцом,  другом,  любовником,  матерью, братом, учителем, командиром, наперсницей, спасателем, защитником и т. д.   В-общем, это была моя половина личности, сильная и рассудительная, которая защищала  мою, вторую, чувствительную, порывистую половину.  Могу всё выразить одним словом – комфорт.  В его присутствии я испытывала абсолютный душевный и физический комфорт: меня поймут, защитят, развеселят, успокоят, выслушают, ответят, в конце концов, накормят и сделают массаж… 
          Практически, через неделю нам с мужем предстояла туристическая поездка со студенческой группой в Эстонию. Уже все оформлено было. И, вдруг, происходит такая гадость. Эта гадость будет иметь роковые последствия на всю мою жизнь! Знала бы я – не поехала бы.
        Карьеру  в СССР можно было быстро и успешно построить, только(!), будучи  ЧЛЕНОМ  КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ. Приходит известие о том, что вот-вот начнется в институте выдвижение в кандидаты компартии. А нам предстоит ехать, можно сказать, в свадебное путешествие. На мужа институтское партийное руководство надавило, типа, нельзя упускать такой возможности! И всё…   У меня как будто  все внутри оборвалось. Настроение помрачнело. Что делать? Хотела я уже не ехать…
       Десять дней, как сыграли свадьбу, и надо разлучаться, аж, на две недели! По самой гадкой причине. Я всегда тайно ненавидела и опасалась всего, что было связано с комсомолом и партией. Хотя, в комсомол, в общем  массовом потоке, вступила ещё в седьмом классе. От членов комиссии, принимавшей меня в комсомол, веяло холодом и полным равнодушием к человеческой личности. Понятно, что они были в «образе» и что в обычной жизни  они ведут себя естественно. Но тут…  У меня возникло чувство ограничения личной свободы, а это самое ужасное в жизни. С тех пор я  не люблю и избегаю любые политические организации.
     Муж переживал, предложил плюнуть на всё и поехать вместе. Тут уж я призадумалась: а , вдруг, это как-то  плохо отразится на отношение к нему партийных товарищей, могут  впоследствии отказать в приеме в партию…  Но место в туристической группе нужно было кем-то занять. Я подумала, и пригласила  с собой вместо мужа мою подругу, которая училась со мной в  группе. Так и порешили.
      Одного только я не знала, что в поездку отправилась, успев-таки забеременеть. Ехали на поезде, приехали в Таллинн, в знаменитую гостиницу «Выру». Жили там, выезжали на экскурсии. В нижнем этаже гостиницы был ресторан с  кабаре-спектаклями. Были мы на представлении, где перед нами  плясал молоденький, никому не известный, Боря Моисеев  и пела неопытная Лайма Вайкуле.
     Поднялся у меня волчий аппетит. Что такое? Неделю прожили в  Таллинне, переехали в Ленинград. Тут я сильно заболела. По всем симптомам – грипп. Горло болит жутко, насморк, температура поднялась, меня ломает… И все это на фоне постоянно сниженного настроения, тоски… Подруга мужа заменить не может, хоть и старается мне помочь.  По экскурсиям надо ходить. Чем лечиться? Купила стрептоцид, стала его глотать немерянно, рассасывать для лечения горла, пить ржавый кипяток из-под крана в качестве горячего питья. Абсолютно неграмотная была,  дура-дурой. О том, что беременная, не догадывалась. На подбородке вскочил огромный чирей. В таком виде, кашляющая, чихающая, с лихорадкой и чиряком, я прибыла обратно в Ростов. Мужа, конечно, никуда не вызывали, очередь на кандидаты  в партию  до него не дошла. Зато получил он больную беременную жену. Кашляла я потом почти четыре месяца! Одно поняла, человек, который  ставит на первое место нужды каких-то организаций, партий, сообществ, рискует поставить большой жирный крест на своей личной жизни и здоровье. Это опасно…
     Вскоре, по окончании каникул, нужно было выезжать в Одессу, на преддипломную практику, готовить материалы для защиты диплома.  Я кое-как старалась быстро подлечить здоровье. Повышенный аппетит навел меня на мысль о возможной беременности. А вскоре, как возникла «задержка», мне пришлось посетить гинеколога. Я пошла в женскую консультацию по месту прописки. Первый вопрос от гинеколога равнодушно-усталым тоном был: «Ты – на аборт?». У меня ком подкатил к горлу. Как можно с этого начинать?! Мы с мужем еще до свадьбы хотели деток, подобрали списки имен,  умилялись чужими малютками…  А тут – дубиной по голове!
     « Нет»,- говорю я. Дальше пошел осмотр. Первый в моей жизни. Вскарабкалась на кресло, всё неловко, врач ворчит. Зараза, еще и больно…  После осмотра ноги-руки трясутся, голова не работает, косноязычие…Тут она мне говорит: «Ничего я сказать не могу. Не нахожу беременности».
    Иду домой , плачу…   Решила, что я никогда не смогу забеременеть. Что же тогда со мной? Прожила ещё неделю, пошла опять к гинекологу, к другому, по месту жительства. Врач оказалась более приветливой, но осмотр произвела в два раза больнее.  Я была беременна! Счастье какое!

 
               
                Как говорят мои дети,…

    Очень жалею, что иногда ленилась записывать высказывания моих детей, думала, что потом вспомню, но не тут –то было…
     Осталась лишь небольшая часть записанных вовремя детских умозаключений и игровых моментов. Вот они.
                Говорит дочка.
     3,5 года. Рассуждает:  « Раньше я была   маленькой птичкой, а потом к вам прилетела и вобратилась в лялю».
                ***
     3 года 7 месяцев. Дочка смотрит выступление одного фигуриста по телевизору и говорит: «Мама, правда, этот мальчик не плохой, а хороший, любой?»
     Я говорю:  «А что такое любой?»
     - « Ну, это милый…».
                ***
            3 года 7 месяцев.  Я заболела, лежу утром в кровати и говорю: «Что-то я себя так плохо чувствую…»
         Она подходит, гладит меня по лицу и говорит: «Ничего, мамочка, не волнуйся, я скорую помощь тебе вызывать не буду, тебя не заберут».
                ***
              3 года. Лежит в кровати, в темноте, и говорит: «Мама, у меня глазки светятся и осветляют темноту».
                ***
              4 года 5 месяцев. Несет к чаю варенье и говорит: «Варенье – это девочка.»
               Я говорю: «А кто мальчик?»
               -«Сахар».
               
                ***
           4 года 5 месяцев. Добралась до папиных гвоздей для обивки, взяла молоток и стала забивать их в дощечку. Я терпела , но потом говорю: « Ну, хватит стучать!». Она отвечает: «Нет, не хватит! Я же себе работу нашла!». Забила все гвозди, отложила дощечку, поела яичницу и говорит: « Ну, где мое забивание?»
                ***
           4 года 5 месяцев. С недавних пор стала смело заходить в темную ванную, в кухню. Но при этом она почему-то говорит, заходя в темноту: «Ку-ку,  ку-ку…».
                ***
            2,5 года. Купается,  и от воды кожа на ладошках сморщилась. После купания она посмотрела на ладони и говорит: « У меня ручки старенькие».
                ***
            2,5 года. Утром даю дочери ряженку. Она говорит: «Не хочу ряженки!
-«А что же ты будешь есть?»
-«Бегемота!»,- и осталась очень довольной от своей шутки.
                ***
            2,5 года. Вечером залезает в кроватку и говорит: «Мама, помоги мне, дай руку». Я даю.
-«У-у, какая ты помощница!».
                ***
        2,5 года.    Когда у нее что-нибудь не получается, она говорит: «Ай, как не могу!..».
                ***
        2,5 года.  Сидит на скрипучем стуле и говорит: « Стульчик скрипит. Там такая скрипка есть».
               
                ***
               3 года 11 месяцев. Раскрыла детскую книжку и говорит: «Мама, давай зайчика отсюда вырежем, а то на него волк смотрит и будет его кусать».
                ***
              3 года 11 месяцев. Утром спрашивает: «Ну, что тебе снилось, мама?»
Я говорю: «Не помню, сумбур какой-то…».
-«А он вкусный?»- спрашивает дочь.
                ***
             3 года 10 месяцев. Показывает мне камень с дырочкой посередине и говорит: «Смотри, мама, вот тут большая дыра, а тут маленькие дырята».
                ***
             3,5 года. Как-то сидим мы с ней, обедаем, едим суп из потрошков, а затем принимаемся за сами потрошки. Она говорит: «Бедная курочка. А мы с тобой, мама, как Бабки Ежки!».
                ***
              3 года 8 месяцев.  После ужина дочь взялась убирать со стола. Собрала  и отнесла всю посуду, принялась вытирать тряпкой крошки. Я сказала, чтобы она аккуратно собрала все крошки в ладошку, чтобы не сорить на пол. Дочка вытирала, собирала в ладонь крошки…  Я на минуту отвлеклась, а когда снова посмотрела на нее, ладошка ее была пуста.
 -« А где крошки?»- я уже подумала, что они на полу.
Но дочь, смутившись, ответила: «А я их съела…».
                ***
              3 года 8 месяцев.  Дочь попросила дать ей понюхать французские духи. Понюхала и спрашивает: «А чем они пахнут?». Я ее переспросила: «Ну, чем, как ты думаешь?».
-«Деколоном»,- и, подумав, прибавила: «И цветочками».
                ***
                3 года 8 месяцев. Когда она сделает какой-нибудь хороший поступок, она называет себя «волшебной змеей». Говорит: «Правда, я волшебная змея хорошая?..». 

                Говорит сын.
                3 года 4 месяца.  Сказал: « Пол рыжий, как клоун Клепа».
                ***
                3 года 4 месяца.  После обеда, внезапно, запел мелодию гимна Советского Союза. 
                ***
                3 года 4 месяца. Взялся за конец папиных подтяжек, другой конец дал сестре(1 год 9 месяцев), говорит: «Это такая репка, а подтяжки –листики». И стали они друг друга перетягивать.

                Говорит внук.
                5,5 лет. Пришел с гуляния очень уставший и говорит: «Я так устал, что могу только улыбать лицо».
                ***
                3,5 года. Сказал: « Скоро у меня вырастет большой рот, и я буду ругаться».
                ***
                3,5 года. Подбирается к сахарнице. Когда я пресекаю его попытку, говорит: «Я хочу посахарить соль, чтобы она стала сладкой».

                ***
         Собираю внука на прогулку с дедушкой.
 Несу одежду. Внук весело обращается к деду, показывая на меня: "А вот и моя электроодевалка идет!"               



















               
               
               
               
               
            
       
 
               







               


Рецензии
Здравствуйте, Ирина.
Был в советское время в газете "Правда" маститый фельетонист Илья Шатуновский. Не родственник?
А теперь к Вашему творчеству. С большим удовольствием прочитала Ваши мемуары. Очень интересно написали о своей жизни. Пишите больше, у Вас хорошо получается. И ещё: очень понравилось Ваше фото на авторской страничке.
С уважением,

Галина Козловская   08.04.2020 00:48     Заявить о нарушении
Спасибо большое!
Рада , что заинтересовала Вас своими текстами.
Я точно не родственница Шатуновского И., это фамилия по мужу.
С уважением.
Ирина.

Ирина Шатуновская   08.04.2020 10:30   Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.