На приеме у врача

На приеме у врача

– И чему врачей в академиях учат? – негодовал про себя пенсионер Симкин, возвращаясь домой из районной поликлиники. – Такие глупые, несуразные вопросы задают!
У него сердце стынет, главный мотор организма из строя выходит, а молоденькая врачиха какую-то чушь собачью выспрашивала. Про сердце – ничего. А он четыре часа в очереди, как верный сторожевой пес под ее кабинетом просидел, выходит, зря.

– Ну вот, вы сами подумайте, спрашивает меня эта кукла с челкой косой и в очках:
– Каким местом вы на свет появились?

Опешил Симкин от такого вопроса и переспросил удивленно:
– Не понял. В каком смысле?
– В самом прямом. Головой рождались  или, простите, задом? Ягодицами, то есть.
– Хм, – озадаченно хмыкнул Симкин. – Не помню, извините.

– Ясненько, что не помните. – Врач смотрела на него испытующим взглядом. – Мама ваша вам не рассказывала?
– Не было такого разговора, – чистосердечно признался он.
– А жаль, – разочарованно протянула докторица. – Сразу бы картина прояснилась. Может, у вас последствия черепно-мозговой травмы дают о себе знать.

– Да вы что?! – ужаснулся пенсионер. – Так бывает, что ли?
– Почему бы и нет? – грозно сверкнула глазами врач. – В жизни все бывает.

Симкин сжался в комок, покачал головой и мысленно посетовал на свою мать, что та скрыла такую важную для его здоровья подробность.
 
– Отдаленные последствия – вещь коварная, могут в любом возрасте о себе напомнить, - задумчиво произнесла доктор. – Хорошо, пойдем дальше. Головку, когда начали держать?
– Какую? – смутился пациент и потупил взор.

– Обычную, у вас, что, их несколько? – она оглядела его прищуренным, подозрительным  взглядом, словно он был трехголовым драконом.
– Ах, эту-то? – повеселел он. – Простите, тоже не помню.
– Опять мама не говорила? – строго спросила она.

Симкин подавленно молчал. Да, ничего тут не скажешь, скрытая у него мамаша.
– У меня, понимаете, сердце останавливается, – оправдывался он, приложив руку в аккурат на то место, где пекло.
– В организме все взаимосвязано, все важно, – нравоучительно произнесла терапевт.– Сели впервые, в каком возрасте?

Врач водила фонендоскопом по его груди, на которой красовалась татуировка "Не забуду мать родную".

– Я не сидел, – испуганно произнес он.
– Что, горшком не пользовались?!– изумилась она.
– А-а-а, – с радостной улыбкой протянул недогадливый пациент, – вы про это! Как все, наверное.

– К груди вас вовремя приложили?

–  Никто меня не прикладывал. Я сам. С шести лет на грудь принимаю, –  с достоинством изрек пенсионер.

– Вы о чем? – нахмурилась доктор.
– Как о чем? О самогоне, конечно! Куда без него?

Она сморщила носик:
– Кошмар! Ползать, когда начали?
– Что?

Вопрос поставил Симкина в тупик. Неужели, она видела его в непотребном состоянии, когда он, в чрезмерном подпитии, спотыкаясь и падая,то по-пластунски, то на четвереньках возвращался с крестин племянницы. Был грех, на карачках едва до дома добрался.

Случилось это лет тридцать назад. Он так и ответил.

Доктор взглянула на него удивленно:
– Запоздалое развитие? Рахит, ДЦП?
Симкин пожал плечами и улыбнулся смущенно:
– Уж так вышло. У кого как.

– А встали, когда на ноги? – продолжала пытать врач.
Симкин опустил глаза долу. Стыдно прошлое вспоминать: как упал, на коленках полз домой, жена обследовала канавы на предмет содержания в них мужа,  нашла и помогла подняться. Откуда эта девочка все знает?  Ее тогда и в помине не было. Это его молодость буйная. Неужто отразилась на здоровье?

– Лечи вас тут, ни на один вопрос ответить не можете. Мне на планерку надо,  сидите, вспоминайте.
Она встала и ушла. Оставив его и медсестру в кабинете.
Сидел, сидел Симкин, и ушел. Долго они совещаются. Наверное, учатся, какие вопросы надо пациентам задавать. Он сам справится со своим испорченным мотором. Или к бабке Маланье сходит. Та в такие дебри не лезет. Дает настойку и все проходит.