Море

       
    Черное море в сентябре - идеально для отдыха: не жарко, тепло и тихо. Легкий освежающий ветерок тут же гасит полуденную жару, приводит в равновесие с утренней, чудной погодой.
   Я брела вдоль дикого берега по направлению к центру Геленджика и все больше слышала незнакомую речь нездешних строителей, возводящих последние километры белоснежной набережной.
   Эти дикие места, в которых угадывался элегантный почерк Творца, были  очаровательны во всем: крутые берега свисали над гладью моря, желтые выгоревшие от солнца дорожки, в обрамлении пушистых сосен уходили далеко в горы, а синь неба сливалась на горизонте с синевой морской воды. От этой красоты захватывало дух. И, если бы не твердый и везде одинаковый след человека, состоявший из груды разбросанных оберток, пакетов и пластиковых бутылок - то можно было бы перепутать здешние места с раем.
   Я прощалась с этой дикой природой, зная, что уже через год тут будет проложена бетонная набережная, наброшенная рукой талантливого архитектора пока лишь на бумаге, и белые фонари, расставленные равномерно будут освещать дорогу заблудившемуся в ночную темень путнику.
    А пока их не было, нужно было успеть вернуться засветло, так как  путешествовала я в тот год одна, без привычной компании друзей.
   Так брела я неспешно, как вдруг среди древних дубов заметила, наконец-то, первого за сегодняшний день человека. Это была женщина в смешной шляпке, пожилая уже – типаж ушедшей эпохи прошлого века. Дама сидела на скамейке, что поставлена была на самом уступе над морем и наслаждалась, очевидно, шелестом набегающих волн и тревожно-волнительным криком чаек, что кружили над утесом. Но, вдруг, повернув голову, она заметила мою фигуру.
- Присаживайтесь, девочка! – она любезно указала на место рядом с собой.
Ноги мои изрядно устали, ведь я шла от самого Тонкого мыса,  без остановок, поэтому присела, не раздумывая.
-Хорошо тут! – женщина втянула целебный воздух полной грудью и кивнула в сторону моря.
Я промолчала, соглашаясь с ней. В эту минуту заметила на скамейке, с другой стороны от дамы - красивых, крупных рапанов, которые грелись на солнышке. Их было ровно семь.
-Нравятся?- спросила моя новая знакомая.
- Откуда они у вас?
-Мальчишки наловили по моей просьбе - хочу племянникам в Питер отвезти. А вы, девушка, откуда?
-Я из Москвы. А они еще живые?
-Рапаны? Пока – да. Их только выловили.
-А сколько они могут пробыть без воды? – спросила я.
-Думаю, что час-полтора. Вот, сижу и жду. Некоторые сами выползают.
-А вы не могли бы мне продать, скажем, трех рапанов?
-Трех? Я их не продаю.
-Но у вас разве семь племянников?
- Меньше - трое и один себе оставлю на память.
-И мне – три. Все сходится!
-Ну, хорошо, только плата  будет не деньгами, а… рассказами! Расскажите мне три какие-нибудь истории, и мы в расчете. А то я за целый день ни с кем и словом не обмолвилась, отдыхаю-то я одна. Вот, вы пришли – радость.
-С удовольствием, только не очень долго, до заката. А то по тропинке без фонарей страшновато одной возвращаться.
-Хорошо: три короткие истории за троих рапанов и только, чтобы все они были связаны с морем, - женщина кивнула в сторону необъятной синевы,- Меня Верой Николаевной зовут. А вас как величать, девушка?
-Женя, Евгения я. И вот вам первая история.


    Когда я смотрю на море, то чувствую небывалое волнение души. Его может ощущать только девушка, еще ничего не знающая о любви, но уже что-то неясно предчувствующая… Так было и со мной. Когда мне исполнилось четырнадцать, то к нам в гости пришел один знакомый, уже достаточно взрослый семейный человек лет тридцати с небольшим.
    Он был компаньоном моего отца и часто бывал у нас по делам и до этого дня, но именно в тот день, не раньше, я ощутила в себе тончайшие вибрации. Я словно услышала шелест гигантских волн и увидела этот необъятный горизонт. Все произошло за  считанные доли секунды. Думаю, это был взаимный процесс. Я говорю вам это не как наивная девочка, а сейчас уже и вполне осознанно. Этот взгляд не описать словами, его передать может только море!  Вот, послушайте…
    И я на несколько секунд замолчала  - был слышен лишь размеренный шум набегающих волн, шелест листьев старого дуба, да протяжный крик чаек.
-Вот, нечто похожее, но в душе.  Это должно происходить одновременно, я уверена в этом, иначе не зазвучит мелодия, что рождает любовь. Он тогда впервые сказал мне, как я красива!  И больше ничего не было: этот блестящий мужчина подарил мне из всей своей насыщенной и яркой жизни максимум три минуты. А след остался, и изменились мысли, и судьба, все пошло после той встречи по-иному.
   С тех пор в  нашем доме его я не видела.
   Отец приглашал его, но тот постоянно, ссылаясь на что-то, отказывался прийти. Словно бы избегал нас. Мне казалось, я знала причину…. А мне этих душевных колебаний  хватило, чтобы дожить до совершеннолетия в абсолютном ощущении счастья от возможности любить! И пусть у меня было всего три минуты любви, зато этот его гордый полупрофиль и встревоженный  ясный взгляд – он всегда в моем сердце…

  Красивая история, - сказала Вера Николаевна после невольной паузы.- А море?
-Для него время не имеет значения. Три минуты. Три года. Три жизни. Вы меня понимаете?
-Пожалуй, что да. Вы интересно рассказываете, продолжайте,- Вера Николаевна сидела, не шевелясь, и смотрела в сторону горизонта.

И я продолжила.
-А настоящее море я увидела только в двадцать лет. Я только закончила институт, и бабушка взяла меня на юг, в Крым показать море и мою прародину. Ведь мои предки со стороны отца из Севастополя. В Крыму моим спутником по захватывающим горным виражам был не кто иной, как сам Пушкин! Только не удивляйтесь - дело в том, что нашим соседом по дому, который мы снимали в ущелье Ставри-Кая, оказался молодой человек немногим старше меня. Он был похож на поэта как две капли воды: те же черные кудри, бакенбарды и горящий взгляд, не хватало только котелка да трости в руках. Но мой Пушкин, а звали его Игорь, был одет в потертые джинсы и полосатую майку - именно он сопровождал меня в путешествиях по Крыму.
   Бабушка ему доверяла, ведь он имел блестящую репутацию у местных:  каждый год  приезжал сюда и, много путешествовал, а вечерами, сидя на терраске, что-то записывал в свой толстый блокнот, куря при этом свои неизменные  папиросы «Казбек».
    Мы отправлялись с ним куда-нибудь в горы с самого утра, а возвращались только к полуночи, успев осмотреть массу красивых уголков, про которые знал только Игорь. С ним мы катались на кораблике, гуляли вдоль моря, бродили по Боткинской и другим тропам, уходили далеко в горы, а вечер завершали традиционным кофе на расцвеченной розовыми фонарями Ялтинской набережной.    
    Игорь вел себя всегда достойно, зная, что я была неопытной девушкой - никогда не переступал черту дозволенного, но его сухие, пахнущие табаком губы, я запомнила навсегда.
     С тех пор у меня с морем настоящий роман. Эти вибрации, тонко проходя через душу, затрагивают сердце. А чудный Игорь с его захватывающими рассказами о  легендах Крыма был лишь фоном, декорацией к моему морскому роману.
-Женечка, а так, чтобы и море и вибрации души наконец-то соединились - такое было в твоей жизни?- спросила моя соседка.
-Это тот самый вопрос, на который я хотела бы знать ответ.
 Расскажу вам последнюю историю.

     Она началась очень давно в тот самый год, когда я вернулась из Крыма. Где-то через месяц после приезда я попала на  вечеринку бардов.  Так случилось, что с тех пор стала поклонницей бардовской песни и завсегдатаем в их клубе, постепенно влилась в компанию, у меня появились новые друзья.
   И среди них был тот, кого я так и не смогла полюбить. Вернее я в него влюбилась, как влюблялась в те годы во многих, но тончайших колебаний я не чувствовала. И я не стала продолжать с ним, начатую было небрежно, любовную игру. Все остановилось в стадии невинного пока еще поцелуя. Он, к счастью, тоже не успел этих тончайших струн услышать, и мы безболезненно стали просто друзьями и продолжали оставаться членами нашей большой и дружной компании.   
   Мы встречались регулярно на концертах, в дни праздников и просто так, летом – походы, зимой – концерты, дискотеки и кафе. Так прошло-пролетело  целых пятнадцать лет. Зовут этого моего друга Женя, у него такое же, как у меня имя -  странное совпадение, не правда ли?
 
 Вера Николаевна ничего не ответила, только  слушала внимательно, наблюдая за полетом белокрылых чаек.
-Так что же произошло через пятнадцать лет?
- А вот что. Женька так и не женился, но приводил девушек он постоянно, и все время разных. Ведь парень он симпатичный, добрый плюс ко всему еще и бард замечательный. А какие у него потрясающие песни! С женитьбой он никогда не торопился, только перед его сорокалетием мы вдруг почувствовали, что с ним что-то происходит: то стал пропускать вечеринки, то делался чересчур задумчивым, или наоборот, хохотал без остановки.
    А произошло с Женькой вот что: задумал он, наконец-то, жениться. Через какое-то время познакомил он нас со своей невестой. Я раньше никогда  Женьку  не ревновала, ни к одной его девушке, да и какой смысл?  Ведь это я ему фактически отказала -  он хотел любви, а я свела  наши отношения к дружбе. Но я всегда знала и хорошо это чувствовала, что стоит мне опомниться и вернуть все, начать сначала – он был готов принять меня. Женька все эти годы всегда оставался моим обожателем и смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Раньше он говорил мне, что оттого и не женится, что сравнивает своих пассий со мной и сравнение это отнюдь не в их пользу. Так ли это было или нет – я не пыталась углубляться в суть вопроса, просто мне всегда был приятен его полный любви взгляд, но не более того. Мое сердце и душа молчали.
    И вот появилась Лера: красивая, сексуальная, стройная с белой кожей и с красновато-каштановыми, длинными, роскошными волосами - во всем непохожая на других девушка. Ей было в районе 35-ти. Но смотрелась она девочкой рядом с мужественным и рано поседевшим на висках Евгением.
  Лера кротко сидела во время наших дружеских вечеринок в углу и, не отрываясь, смотрела только на Женьку. Если они сидели рядом – всегда держала его за руку, что-то мило шептала, гладила его по плечу. Движения ее были  плавны, грациозны и неспешно выразительны. Лера вообще никогда и никуда не торопилась и мудро заняла выжидательную позицию по отношению к уже закоренелому холостяку Евгению.
    У нас с Женькой несмотря на обожание с его стороны, сложились довольно доверительные отношения и мы могли друг другу доверять секреты, в том числе из  личной жизни. Так, он поведал мне, что Лера  была неподражаема в постели, а одно прикосновение к ее руке вызывало в нем чуть ли не разряд электрического тока. Я даже по-хорошему позавидовала им.
    По всему было видно, что решение жениться давалось ему не легко. Но природная выдержка и такт Леры сделали свое дело – Женя, наконец-то, объявил всем о своей помолвке. Надо сказать, что первые уколы ревности я стала ощущать, когда Лера еще только появилась в нашей компании, но изредка. А тут меня словно молнией пронзило - захотелось отчего-то сделать так, чтобы он ее забыл! Вместе с тем я понимала, что это глупо, не есть хорошо  и другая моя половина даже была очень рада за него. Ведь мы все, да и я не раз сама знакомила Женьку со своими подругами в надежде, что он обретет, наконец-то семейное счастье.
  Тем временем ревность моя к Лере достигла небывалых размеров. В результате произошло следующее.
    Как-то я позвонила Жене и предложила увидеться, совсем не задумываясь о последствиях. Он был так обрадован, что сразу же наговорил мне миллион комплиментов, как только мы с ним встретились и, похоже, совсем забыл  свою невесту. Я ликовала. Мы сидели в уютном кафе за дальним столиком и пили горячий глинтвейн с корицей. Играла медленная итальянская мелодия. Прошло время и, наконец, я спросила его о Лере. Женя в момент переменился в лице.
-Мне хорошо с ней, но я никак не могу вообразить, как это будет, когда мы с ней очутимся перед вечностью…
-Я тебя не совсем поняла.
- Буду с ней ВСЕГДА. С ней и только с ней. Тогда умрет НАДЕЖДА.
-Какая надежда? –  не понимала я своего друга.
-Та, которой я жил все эти годы. Это – ты… Я знаю, это глупо и ты не любишь меня, но я всегда надеялся - а вдруг? Ведь чудеса бывают, не так ли?
Я промолвила чуть слышно:
-Бывают….
-Вот так-то! А теперь все кончится, не начавшись: ведь ты вряд ли захочешь стать любовницей  при чужой жене, если не захотела стать женой или любимой?
-Но  ведь тебе пора обзавестись семьей! – опять заговорил во мне  здравый смысл,- а Лера – хорошая девушка и тебе лучше не найти.
-Пожалуй, ты права, но мне все равно грустно! Ведь с ней я не чувствую вибраций души, этих особых сигналов любви. Только одна эротика, а этого недостаточно для счастья.
-Я тебя понимаю, я тоже со всеми моими ухажерами могла чувствовать все что угодно: восхищение, страсть, сексуальное притяжение, уважение, но отнюдь не вибрации души.
Тут ревность снова уколола меня в сердце.
-Жень, а, если мы с тобой будем  встречаться иногда, как сегодня - тебе станет легче?
-Я буду счастлив!
-А Лера?
-Я не решил еще, как я поступлю с ней. Теперь.
И тут вновь ощутив власть над его чувством, я помимо безумного ликования почувствовала еще укол совести. Отбить соперницу, чтобы потом лишь слегка поиграть – это было нечестно.
    Я это понимала, но остановиться уже не могла.  После той встречи в кафе мы с Женей встретились еще раз, и мое безумие дошло до того, что я решила закрепить сказанное мною на деле и поставить штамп на его разрыве с Лерой! Как же сильно мне хотелось этого! Я сама не понимала, что делала –  пригласила Женю к себе домой и угостила крепким кофе.  Мы танцевали, гулко стучали наши сердца. В тот момент мне хотелось, чтобы и мои пальцы обжигали  его не меньше Лериных, ведь его невеста была в этом вопросе непобедима – так мне казалось. Был момент, когда почудилось мне, что души наши соприкоснулись, и в это мгновение услышала я этот особый тончайший звон – я знала, что этого у них с Лерой не будет никогда! А вот перепрыгнуть ее в интимных вопросах было непостижимой задачей. Эта проблема все затмевала собой и, как далекая звезда, манила…
   Я была покорной, послушной, в меру ласковой, немного страстной - я во всем стремилась быть на нее похожей… Но я вела себя так, как подсказывало мне сердце. Была уверена -  Женя с Лерой меня не сравнивал. О ней я боялась теперь даже заговорить.
-Значит ли все это, что и ты меня полюбила?- Был его первый вопрос уже после всего.
   Я молчала. Я же его не любила, а только добивалась цели. Я боролась с соперницей и  боялась потерять всегдашнюю власть над ним. И я добилась, чего хотела. Но мне было стыдно сказать это в глаза, тем более что от друзей спустя пару дней после нашей встречи узнала,  что он разорвал помолвку с Лерой. Все наши недоумевали, а я-то знала, что сравнение оказалось не в ее пользу…
    Восторг и стыд, радость и терзания совести – вот  все мои запутанные чувства этого времени. Это трудно передать словами. Зачем я расстроила его свадьбу? И вовсе не для себя! Как часто мы не знаем и не понимаем самих себя, что говорить о других! И мне не оставалось ничего, как уехать из Москвы. Так я оказалась здесь в Геленджике. А, знаете, море – великий доктор: я сижу на берегу и размышляю, нервы приходят в порядок. В его неспешности – мудрость, а в страстности – истина. Я слушаю его дыхание и мне так хорошо! Я снова счастлива.
 Вера Николаевна улыбнулась.
-И больше не мучают угрызения совести?
-Угрызения? Напротив, я никогда не прощу себе этого! Но вот, к какому выводу я  пришла. Я буду просить прощения, и он меня простит, надеюсь. Мне просто необходимо искупить свою вину. По приезде я постараюсь как-то исправить ситуацию. Я поговорю с Женей, постараюсь снова вразумить его и уговорить вернуться к Лере.
Вера Николаевна просияла.
-Ты – молодец! Твоя доброта спасет тебя, девочка, только не погорячилась ли ты? Все взвесь, прежде чем действовать.
-А что взвешивать? И так все ясно!
-А мне вот не ясно,- ответ моей собеседницы заставил меня задуматься.
-Я не понимаю вас, Вера Николаевна!
-Ты ничего не рассказала мне о своих внутренних вибрациях, они не возникли после этой истории?
- Их вообще никогда не было с Женькой, а теперь вот…. Мне кажется, они не настоящие, ведь все эти годы я ничего не чувствовала! А что с того, что мы были близки? Это должно быть не вибрации души, а – плоти - эротические импульсы!
-А море? Что говорит тебе оно? Разве не может оно подсказать: похоже ли это чувство на то, что ощутила ты, когда тебе было 14-ть? - Вера Николаевна очень внимательно посмотрела на меня.
-Похоже? Не думаю. Я тогда совсем глупая была, но море…
Тут я вдруг не выдержала и отчего-то расплакалась.
-Я ничего не понимаю, Вера Николаевна! Вибрации отчего-то похожи и на те юношеские, и на те, что в Крыму.  Я никогда не переставала любить море, но это была любовь зрителя, бесконечная привязанность, не более - сейчас я понимаю его душой… Я не знаю, что со мной? И возможна ли любовь после стольких лет нелюбви?
Вера Николаевна коснулась моей руки.
- Поверь опыту пожилой уже женщины - еще как может! Понимаешь, Женечка, ты не права, когда говоришь, что любви не было, ты ее просто не будила…
-Выходит, Лера ее и разбудила? Что-то не верится!
-Лера – лишь импульс, толчок. Ведь что-то должно было послужить толчком.
-И что же мне теперь делать? Все равно я поступила нечестно!  - слезы душили меня,  было больно отчего-то смотреть в глаза моей спутнице.
Несколько минут мы сидели молча. Наконец, Вера Николаевна
тихо произнесла:
-А ты послушай - оно на тебя больше не сердится. Волны сегодня не очень бушуют, не то, что вчера - ласково так шумят.  А, знаешь, ведь еще не достаточно вовремя разбудить любовь, нужно еще и вовремя выпустить ее на свободу!  Вот, как эти рапаны - живут без воды какое-то время, затем гибнут. Так и любовь может томиться в неволе не бесконечно. И, если уж ты все это заварила, то тебе нужно спешить успеть предпринять еще что-то, пока ваша любовь не умерла. А ты все же - молодец, что решилась на этот шаг!
 Я смотрела на Веру Николаевну во все глаза  и ни чего не понимала. Я думала – пожилая женщина станет меня осуждать! Но она, наоборот, подталкивала меня на несусветный шаг.
-Послушай волны - они не соврут тебе. И спасибо за рассказ, а мне пора к ужину.
Вера Николаевна неожиданно легко поднялась и пошла по тропинке по направлению к пансионату, оставив на лавочке трех самых крупных рапанов. Я осталась одна.

  Когда ее фигура скрылась из вида, я подошла к самому краю обрыва и забросила всех троих «купленных» рапанов, одного за другим далеко в море - на свободу. На душе сразу стало удивительно легко. Ведь конечной целью моих рассказов было не что иное, как спасение бедных моллюсков. Я даже хотела поначалу выдумать все истории, но не вышло.
     Я посидела на лавочке еще немного, слушая волны. Солнце начало садиться за розовато-персиковые перистые облака, что растянулись в длинные, параллельные горизонту линии. Пора было уходить до наступления темноты, ведь солнышко в сентябре садится быстро. Я бросила последний взгляд на море и тут же почувствовала, как вся окружающая природа ответила мне удивительной музыкой…  Она переполняла меня,  звучала в каждом моем движении, в каждой мысли.  Эти тончайшие колебания  души, став естественной гармонией, слились с простором дорогого моему сердцу моря и  дивного смолистого аромата сосен в этот чудный закатный час.  Я вдруг в один миг осознала, что чувства мои доселе дремавшие  вышли на свободу, причем выпустила я их сама легким и непринужденным движением, таким же, каким  только что спасла жизнь трем морским жителям.
  Я резко встала и еще раз глянула вниз - там к пристани подошел красивый, белый пароход. В самом конце пирса показалась человеческая фигура. Знакомые черты. Женька, быть того не может! Или это мне только кажется? Ведь не зря же, когда мы любим кого-то, то нам начинает всюду мерещиться образ любимого человека. Я на всякий случай стала быстро спускаться по извилистой тропинке вниз навстречу своей новой судьбе. Человек с пристани помахал мне рукой.