а

..и она настолько родная, что я могу с ней одинаково говорить, как и о самом запретном, так и о самом важном. о самом глупом и самом простом. писать с ошибками и с чистым сердцем орать "щас" вместо "сейчас". обсуждать ленку из седьмого "В" и тетю валю, повесившуюся много лет назад в соседнем доме на собственном балконе. дядю сашу, который пьет все также, как и двадцать лет назад. наш общий дуб, на котором мы выросли и под которым упавшими желудями устраивали настоящие баталии. горький вкус полыни на губах - когда мы рвали ее необъятными охапками и делали веники, которые начинали осыпаться после третьего двора. бесконечное звездное небо - так трепетно рассматриваемое долгими летними вечерами, лежа на траве на чьей-нибудь куртке, подложив под голову руки. днем она обожала рассматривать ватные облака - а ночью мы до утра могли нескончаемо обсуждать мои звезды. с ней я могла интуитивно находить любой компромисс, и мы понимали друг друга без слов.
я бы могла горы свернуть ради нее, а она променяла меня на 6 тысяч.
на 6 долбаных тысяч.

потом, много лет спустя, она долго плакала и просила прощения.
и я, кажется, даже простила.
мы снова могли сутками говорить о самом простом и,тем не менее, самом важном. но.
каждый раз я помнила тот октябрьский вечер, и сам черт не выбил бы эту память из моей головы. я честно пыталась простить. я может быть даже простила.

но иногда она сама, вдруг, ни с того ни с сего обрывая разговор на полуслове и заставляя меня шарахаться в сторону от того, во что превращаются ее глаза, внезапно спрашивает:
- а ты ведь все еще помнишь, да?

и не дожидаясь ответа, не оставляя мне ни единого шанса, отвечает сама:

"ты все еще помнишь..

да".