Манька охотница

     Осень в Эвенкии в том году стояла затяжная и тёплая, и мы собирали дары тундры: смородину, голубику, морошку, бруснику.

     Помню свой первый выход за ягодой. Солнышко припекает, ни ветерка, ни облачка. Надела сарафанчик, взяла ведро и вышла из избушки. Мой муж - Раис Закиев и повар нашей базы Нина Александровна уже ждали меня.

          – Куда собралась, девонька? - спросил муж.

          – По ягоды, батюшка, -  смеясь, ответила я.

          – Надо переодеться, а то мошка и комары съедят тебя, - отдал приказ Раис.

     Приказ есть приказ! Наверное, он знает, что говорит, недаром вырос в диком и красивейшем месте на Урале, где по преданиям красавицу Зигальгу и джигита Еремея злой дух разлучил на века, разделив их рекой Юрюзань.

     Переоделась. Намазалась мазью от комаров. Тронулись в путь. Наконец добрались до пологого, усыпанного брусникой, холма. Все, молча, принялись за работу. Вначале я  долго не могла собирать ягоду: только голову наклонишь поближе к кусту, и сразу же мошка тучами лезет тебе в глаза, рот, нос, уши. Первое время я только тем и занималась, что просто размахивала руками, как ветряная мельница.

     Оглянулась на супруга, тот молча, собирает ягоду, а я всё руками машу! Он чуть скосит глаза в мою сторону и ехидно улыбнется, как бы спрашивая: «Ну и что бы ты в сарафане делала?»

     Постепенно я привыкла, освоилась, и работа закипела. Но разговаривать было невозможно из-за полчищ гнуса. А раз нельзя говорить, то можно и помечтать.
Мысли мои текли своим чередом. Я с нетерпением ждала первого снега: уж очень хотелось сходить на охоту по пороше. Добыть бы оленя или сохатого, а ещё лучше – медведя. Уж тогда я бы утёрла нос муженьку. Вечно он всё знает, всё умеет и за ним не угонишься. А я тоже хочу быть не хуже его! Ну и что, что охота на перелётную птицу не принесла мне удачу? Может, у меня талант к более серьёзной добыче?

     Двумя неделями ранее мы охотились на уток. Мчались по Нижней Тунгуске на моторке-«Казанке». Я - в носу лодки, а муж сзади, на моторе. Левой рукой управляет, а правой придерживает лежащее на коленях заряженное ружье. Увидим очередную стаю уток и на всём ходу заворачиваем  к ним. Два выстрела по взлетающим птицам, и две утки падают в речку. На медленном ходу подплываем и подбираем  трофеи. Теперь моя очередь. Всё повторяется почти точно так же, но вот только после моих выстрелов утки исчезают за поворотом!
Промазала! Позор! Опять очередь Раиса и опять его трофей удвоился. Я начинаю злиться. Муж зовёт меня домой: ему четырёх уток вполне достаточно, да и на работу пора. Но я настроена весьма решительно. Неохотно, но он всё-таки соглашается остаться ещё ненадолго. Берёт себе один патрон, и мы опять летим вниз по реке.
 
     В охотничьем запале, я только и успеваю протягивать руку назад и требовать патроны. Потом заряжать, стрелять и мазать, мазать без конца! Внутри меня всё кипит от негодования на себя, на уток, на мужа.
В очередной раз прокричав: «Патроны!», - я услышала спокойный голос Раиса: «Всё, Гаврош, патронов нет».
 
              - Как нет, почему  нет? - недоумевала я.
 
              – Закончились, ты их за полчаса все сожгла. Пора домой.
 
     С этими словами, зарядив верхний ствол оставленным  патроном, он повернул лодку вверх по течению реки. И почти тут же, откуда-то из-под берега, взлетела утка. Раис на полном ходу, не поднимая ствола с коленей, жахнул по ней и попал.
 
               – Издеваешься, да? Тебе больше повыпендриваться не перед кем? Вези меня домой! Я с тобой больше на охоту не хожу! Устроил мне здесь показательные выступления! - от досады, я всё кричала и кричала, а Раис от души хохотал и приговаривал,

               - Ты стрелять не умеешь, а я виноват. Не злись, с первого раза всему не научиться. Тренировка нужна!
 
     Вернувшись, каждый занялся своей работой: Раис передавал по рации рабочую сводку, а я готовила рабочим обед. Закончив кухонные дела, зову Закиева пострелять по мишеням. Под разными предлогами, тот пытается отказаться. Но видя, что я не отстану от него, соглашается с одним условием: стрелять он будет лёжа с кровати из окна, а на мишени надо намазать маленькое, сладкое пятнышко. Выполнив все его требования, и до конца не поняв, для чего это нужно, приступаю к стрельбе.
 
     Взяла пять патронов, как в биатлоне. (Дело в том, что муж - бывший биатлонист Челябинского «Динамо»). Отстрелялась довольно хорошо: в «десятку» не попала, но все пули легли кучно: 7,8,9. Жду Закиева. Тот заряжает мелкашку и с тоской смотрит на мишень. Вдруг вижу, что на намазанное сладкое пятно  садится большая оса. Выстрел, и осу разрезало на две части.
 
     Я, молча, сорвала мишень, с треском захлопнула окно и, выйдя на улицу, грохнула дверью. Опять он меня победил! А вслед мне долетело его коронное выражение: «Маш, мастерство не пропивается!»
 
     И вот, наконец, пошёл первый снег. Он медленно, большими хлопьями, слегка кружась, ложился на давно уже промёрзшую землю и бережно накрывал её лёгким пуховым одеялом, согревая и оберегая от будущих лютых стуж. Вечером, когда у рабочих закончился ужин, прибравшись на кухне и подготовив всё необходимое на завтрашний день, я с облегчением вздохнула и собралась домой.
 
     Наша база была расположена на высоком берегу Нижней Тунгуски. Закиев, всё ещё находился на работе и о чём-то переговаривался по рации с
нефтегазоразведкой.  Беспокоить мужа я не захотела и решила идти одна домой, в нашу избушку, которая стояла в лесу метрах в четырехстах от основной базы.

     Одевшись, я в нерешительности потопталась по кухне, а затем открыла дверь продуктового склада. А надо сказать, что это был не только склад, а ещё и оружейка. Почти все рабочие хранили своё оружие  на нашей кухне. Большинство из них не имело ни охотничьих билетов, ни регистрации оружия. А проверки по линии рыбохотконтроля бывали частыми и внезапными. Только успеешь услышать звук летящего вертолета «Ми–2», а он уже тут как тут, появится над кромкой леса и садится. После чего обычно следует приветствие: «Здравствуйте! Сейчас будем изымать оружие!»
 
      А посему дураков не было. Поварих и кухню не проверяли. В склад мог  заходить только подотчётное лицо –  повар.

      Взяв винтовку и закрыв кухню, побрела домой в нашу сказочную избушку. Снегопад уже закончился, и огромная луна освещала тайгу. Приближаюсь к жилью, вижу свет горящего над входной дверью фонаря. Вдруг слева - шорох, хруст веток, и в нескольких шагах от меня какое-то животное взбирается по стволу дерева. «Росомаха или рысь», - подумала я.
   
      Встав наизготовку и целясь на звук, я нажала курок, но выстрела не последовало. Быстро проверив патрон и предохранитель, опять нажала на курок. Винтовка не стреляла.

      Вот это да! Хищник в двух метрах, а я безоружная. Медленно повернувшись в сторону базы и положив ствол на плечи, тихо и спокойно пошла назад. Пройдя немного и решив, что никто не гонится за мной, я бегом помчалась за помощью к мужу.
 
      Влетев к Раису в балок, я швырнула винтовку со словами: «Оружие надо держать исправным. Меня чуть рысь не съела!» - я пулей выбежала на улицу».
    
      Минута -  и кухня со складом открыты. Решила взять двустволку 12 калибра, так надёжней. Схватив ружьё, и быстро закрыв за собой замки, я уже бежала домой.

             - Ты куда, дурёха? - услышала я голос Раиса.
 
             – Как куда? Там перед избой, рысь на дереве сидит. Иду добывать. А ты иди, иди, работай.

             - Маш, ладно, не злись. Я с тобой. Винтовку починил. Там на затворе шпенёк выскочил. Поехали, на машине быстрее будет.
 
      В машине я всё рассказала Раису. Мы остановились возле вертолётной площадки, а потом с фонариком тихо вошли в лес.

      Иду и думаю, а вдруг рысь уже ушла? Вот Закиев будет смеяться, ведь не поверит же. Вдруг он остановился и сделал знак рукой – стоять! Стоим. Слушаем ночную тайгу. Через мгновение послышалось лёгкое шуршание на дереве. Муж посветил фонариком, и что-то опять зашевелилось на ветках ели.
 
           – Фонарик включишь по моему сигналу, - прошептал Раис. - Поняла?
 
           -  Да, - чуть слышно ответила я.
 
      Он обошел дерево и, выбрав место, изготовился к стрельбе.
 
           – Давай, - велел он. Я включила фонарик. Внезапно луч света пересёкся с взглядом хищника. Глаза зверя в свете фонаря ярко светились.  Прогремел выстрел, и что-то медленно стало падать вниз, ломая сучки и ветки.
 
        – Свети фонариком, может я его только ранил, - крикнул муж. Я направила луч света туда, куда упал зверь.
 
      Что-то неподвижно лежало на снегу. Раис подошёл, осмотрел хищника и махнул мне рукой.
 
       – Маш, иди сюда, смотри, это очень крупный соболь. Я попал ему в голову. И мех у него уже выходной. Вот тебе и шапка на зиму! А ты всё рысь, да рысь, пошли спать, поздно уже.  Я успокоилась, расслабилась и усталая, но довольная зашагала вслед за мужем.

      Но в этот момент что-то огромное и чёрное, пронеслось мимо меня. От неожиданности и страха, я прыгнула в сторону, оглашая тайгу своим визгом. Ружьё упало и я, запнувшись, шлёпнулась вслед за ним.
 
        – Ты чего? - закричал Раис, - Это же наша собака примчалась на выстрел!
 
        - Эх ты, Манька-охотница, - засмеялся он. -  За плечом ружьё, а она визжит и в сугроб закапывается!
 
       Это была моя первая серьёзная охота, с которой я поняла и запомнила одно правило: НИ НА МИНУТУ НЕЛЬЗЯ РАССЛАБЛЯТЬСЯ В ТАЙГЕ!