Хомяк

 - Хомяк - это почти что человек, - сказал Володя.
 - Почему? - спросил я.
 - За щеки все тащит и давится, - сказал Володя. - Хомяк есть человек, только на латыни. Наука, - он наставительно поднял палец вверх.
Я посмотрел на хомяка. Он был слишком звериным для таких рассуждений, но Володе я верил. Он работал менеджером в какой-то торговой сети и, по собственным признаниям, так уставал врать на работе, что на обычную бытовую ложь сил уже не оставалось. Из-за этого у Володи было много проблем.
И еще у него был хомяк.
Я потыкал в животное пальцем, но оно было слишком занято усваиванием полусъедобного Володиного мусора; мне подумалось, что человек все-таки таким обычно не занимается. Разве что на халяву. Непостижимость звериной души проявлялась еще и в том, что рядом стояла миска с дорогим кормом.
 - Кстати, а зачем ты его собачьим кормом пичкаешь? - спросил я.
 - Плох тот рядовой, который не мечтает стать генералом, - сказал Володя. - И потом...
 - Что потом? - перебил я.
 - И потом, ушел я из менеджеров. Неделю назад еще. Он теперь моя работа, - Володя погладил меланхолично жующего хомяка. - У меня ведь знакомый в местном НИИ работает. Говорит, испытывают они препараты на хомяках. Не знаю, чем им мыши не угодили. Даёт он мне, значит, корм, - Володя потряс полупустым пакетом, - и хомяка. Через месяц обратно отдавать, на опыты.
 - Что ты несешь? - спросил я.
 - Я, друг мой, несу теперь в массы просвещение и науку. Могу даже документы показать. И на хомяка, и на препараты.
Я посмотрел на хомяка с уважением и сочувствием. Потом представил, как сижу в гигантской клетке и грызу корм. И сплю. И снова грызу.
Хорошо, наверное, быть хомяком.
Но опыты - это все-таки унизительно.
 - И что в твоих кормах с препаратами необычного? - спросил я.
 - Пока не знаю, - признался Володя. - Может, позеленеет. Или в размерах увеличится. Может, эти изменения только учёным и видны. Пускай его внутри рентгенами изучают.
Хомяк громко запищал. Я поморщился. Ногтями по стеклу и то мелодичнее скребут. Хотя за деньги я б, наверное, и не такое терпел.
 - Только ты не думай, я его не из-за денег держу, - сказал Володя. - Я науку люблю с детства. Энциклопедии. Знал, что пауки не насекомые?
 - Знал, - сказал я. - Они паукообразные.
Володя огорчился. Впечатление не произвелось.
 - А знал, что беременность хомяков составляет двадцать дней? - с надеждой спросил он.
 - Нет, - сказал я. - Этого я не знал.
 Володя обрадовался.
 - Знай теперь. Я за неделю на хомяках собаку съел.
Он взял хомяка за шкирку и ткнул в миску с едой.
 - Ешь, сволочь, - ласково сказал Володя.

Через три недели Володя позвонил снова.
 - Алло, - сказал он. - Хомяка помнишь? Приезжай.

Спустя полчаса я снова оказался у дешевой железной клетки. Пахло смесью холостяцкого быта и хомячьего свинства. Я посмотрел на клетку. Хомяк бодро бегал по колесу. Изредка он, не удержавшись, с писком слетал в глубину клетки. Я огорченно отметил, что хомяк остался обычным: маленьким и даже не зеленым.
 - Я посоветоваться хочу, - сказал Володя. - Мне через три дня хомяка обратно ученым сдавать...
 - А ты к нему привязался и отдавать не хочешь, - предположил я.
Володя непонимающе уставился на меня.
 - Да нет. Мне тут один американский сайентист за этого хомяка предлагает в два раза больше. Говорит, что такой хомяк поставит на уши все научное сообщество. И что все-таки такого в этой жирной скотине?
Володя лениво щелкнул хомяка по носу.
 - Продашь - не выполнишь свой священный патриотический долг, - сказал я. - Но за долг не платят. Я бы, наверное, продал, если бы никто не знал.
 - Ты знаешь, - угрюмо сказал Володя. - Теперь не получится. Совесть заест.
 - Хомяку-то все равно, русский там опыт или американский, - возразил я. - Но ты все-таки сам решай.
Я погладил хомяка и уехал. Через полчаса Володя позвонил.
 - Я его американцам отдам, - приглушенно сказал он. - Решено. Спасибо, что приехал.
Я заверил Володю, что он поступает верно, и бросил трубку.
Спустя десять минут телефон зазвенел снова.
 - Не могу американцам отдавать, - сказал Володя. - Ну, пускай там денег не заплатят, а совесть мучить не будет.
 - И это верно, - убежденно сказал я и снова бросил трубку.
За этот вечер Володя позвонил мне пятнадцать или двадцать раз. Каждый раз он искушался деньгами или свято убеждался в собственном патриотизме. Наконец мне это надоело; я отключил телефон и лег спать. Спалось мне плохо: снились то говорящие зеленые хомяки, то Володя с огромными резцами.

Утром я включил телефон и перезвонил Володе.
 - У меня больше нет проблемы, - печально сказал он. - Хомяк пропал.
 - Что, совсем? - спросил я.
 - Нет, наполовину, - огрызнулся Володя и тут же взволнованно добавил: - Слушай, а может, оно и к лучшему? Я ночью ворочался, заснуть не мог, все думал: дурак я или предатель родины? А сейчас обнаружил, что клетка пустая, и легче даже стало. Никому не должен.
 - Это верно, - сказал я и предположил: - Может, и не было никакого хомяка? Массовая галлюцинация.
 - Да какая уже разница, - сказал Володя. - Ну, давай.
И бросил трубку.
Я отложил телефон и посмотрел на хомяка; тот ползал по старым джинсам. Я поднял и погладил зверька. Он уставился на меня бессмысленным взглядом.
 - Массовая галлюцинация, - сказал я.