Равнодушие. 18 с плюсом

 В ОСНОВЕ СЮЖЕТА ЛЕЖИТ РЕАЛЬНОЕ СОБЫТИЕ. Имена, герои, мотивы и др. вымышлены.

                ***

–  Не уходи! Прошу тебя! Умоляю! – словно в забытьи или каком-то трансе, повторяла женщина, опустившись на колени и вцепившись за хорошо выглаженные ею же, серые, модные брюки мужа.

Тот брезгливо отодвигался и цедил сквозь белоснежные сверкающие зубы:

 –  Прекрати ломать комедию! Я уже тебе все объяснил!

 –  Пожалуйста! Я тебя очень прошу! Я тебя люблю больше всего на свете! – продолжала уговаривать изможденная, убитая горем женщина.

 –  Для любви мое присутствие абсолютно не нужно,  –  цинично заметил наодеколоненный муж, аккуратно складывая свои вещи лучших брендов в сумку.

 –  Костенька, у нас же дети… Твои дети,  –  неуверенно шептала уставшая женщина, зная, что мужа это не тронет.

 –  Не смеши, Алка! Мне что, если дети, может, уже и не жить самому! Какого это мужика дети останавливали! – хмыкнул Константин.

Алла с болью смотрела на широкоплечего, хорошо сложенного мужа, и его смех, словно кинжал, кромсал на части ее сердце.

 –  И прекрати меня называть Костенькой. Я – Константин, сколько раз говорить,  –  зло добавил муж. Он не переваривал, когда его называли не полным именем. Оно было составной частью его имиджа  –  успешного красавца голубых кровей из высшего общества, поэтому всякие покушения на эту визитную карточку вызывали его страшное недовольство.

 –  Костенька…  –  начала было опять заплаканная, сгорбившаяся под тяжестью происходящего Алла, но вовремя поправилась, не желая вызывать дополнительный взрыв гнева мужа,  –  Константин...

  –  Все, ты меня достала! – пробурчал мужчина, внешность которого делала его завидным женихом женщин любого социального статуса: с виду спокойный, выдержанный, надежный, состоявшийся в жизни, умеющий держаться в любом обществе и быть душой компании. Этого было достаточно для фееричного успеха у противоположного пола. Правда, вот о содержимом гламурной картинки узнавали они позже. Ну, а теперь блистательный Константин, розовая мечта романтичных женщин, ползал по полу, собирая мелочь, выпавшую из крокодилового кошелька во время стремительных сборов. Все семейные денежные средства хранились у него (естественно, и расходовались они в основном им же). Жене он давал только на самое необходимое, и та приносила ему все чеки с магазинов.

 –  Константин!.. Я не могу без тебя жить! – с окаменелым взглядом проговорила женщина. Глаза ее запали. Синяки под глазами надежно обосновались на ее некогда очень привлекательном лице.

 –  Иди, выпрыгни из окна тогда! – уже выходя, прорычал муж.

Алла все еще оставалась на старом, дощатом, с выщербленной краской полу. Затем она легла здесь же, обхватила голову руками и стала тихо корчиться в немых муках, лишь изредка тихо постанывая.

Да, она знала, что у него новая любовь. Сколько таких увлечений у него было! Она и не запрещала ему ничего. Лишь бы оставался с ней рядом! Все лучшее было для него в доме – лучшая одежда, лучшая парфюмерия, лучшее питание,.. лучший отдых, на который он никогда не брал ни ее, ни детей. А теперь все,.. все кончено. Он больше не вернется, она знала это точно. С тех пор, как он галантно ухаживал за ней, убеждал, что она единственная любовь на всю жизнь, его половинка, прошло много времени, и все изменилось…

И изменилось очень давно. Как только Константин добился ее, он автоматически потерял к ней всяческий интерес. Их бы отношения закончились давно, но Константин все не находил достойную себе пару. Достойную – это обеспеченную, и не просто обеспеченную, а очень обеспеченную. При этом требовалось, чтобы долгожданная находка не очень-то лезла в его дела. Претенденток на такую роль было предостаточно, но все они, как назло, через какое-то время начинали предъявлять ему свои требования, а это ему было абсолютно ни к чему. Поэтому ему и приходилось дожидаться того, когда он заживет по-настоящему, оставаясь с этой надоевшей ему со своей любовью Алкой. Она его обстирывала, обглаживала, готовила ему и ничего не требовала взамен. Правда, ей нужно было давать деньги на житье-бытье, но много она не спрашивала. Поэтому как перевалочный пункт жизнь с Алкой его вполне устраивала. А вот теперь ему наклюнулась та дамочка, которую он похоже и искал, и оставаться в этой старой хрущевке (с мебелью и ремонтом тех же времен) его не заставил бы никто. Обо всем этом он, конечно, не рассказывал Алле, но та и сама это чувствовала… Чувствовала, но не позволяла себе думать о том, что будет, когда его в ее жизни не станет. Она не думала об этом, чтобы не сойти с ума. Он был самим дорогим человеком в ее жизни. По натуре своей она была однолюбкой, и никто кроме него ей был не нужен. И не будет нужен никогда.

–  Мама, мам,..  –  тихо подошел старший ее сын, пятилетний Вадим,  –  Мам,.. ну, чего ты? Вставай, пожалуйста…

Все это время дети просидели в другой комнате, хорошо зная, что когда родители ругаются, лучше сидеть тихо, так, как будто их не существует. Даже маленький Рома, двухлетний худенький со впалыми щечками малыш, казалось, это понимал.

 –  Мама, Ромка уже уснул,  –  осторожно гладил мать по плечу Вадим.

 –  Хорошо, я встаю, иди, ложись спать и ты,  –  не глядя на ребенка, ответила, поднимаясь, мать.

Алла зашла в другую комнату и плотно закрыла за собой двери. Вадим остался стоять. Ему так хотелось утешить маму, сказать, как он ее любит, прижаться к ней, но он знал, что ее лучше теперь не трогать. Он еще постоял и тихонько побрел в свою  комнату, ссутулившись, словно старичок, сжавшись и тяжело переставляя ноги.

Алла сидела на клетчатом выцветшем диване. Ее глаза были как стеклянные, зрачки не двигались, и она, казалось, даже не мигала. Мозг ее судорожно работал. Так, он не вернется… Не вернется никогда. Полюбил другую. Будет ее обнимать, говорить ей, что любит… Невыносимо… Я больше никого не найду… Да, мне и никто не нужен, кроме него… Кроме него,.. но он не вернется… Не вернется никогда… Дальше. Дети. Как жить? Где брать деньги? Работа? Меня никто не возьмет. Я уже пробовала устроиться  –  с ребенком однолетним никто не возьмет… Я пробовала, значит, это  точно… Значит, не подходит. Телефон доверия? Знаю, «не переживайте, как-нибудь все устроится». Что-нибудь по соцзащите населения? Собери кучу справок, а потом выдадут единоразовую помощь в таком размере, что на неделю не хватит. Одолжить. У кого? Мама? Не даст. У нее вечно новый муж, и ей всегда не до меня. Сколько раз она мне отказывала… Нет, надо спросить.

Алла взяла трубку и набрала номер:

–  Мама! Алло!

–  А это ты,  –  разочаровано протянул хриплый голос,  а я думала Женик из магазина звонит… Он недавно, правда, пошел…

–  Мама, меня Костя бросил. Нам с детьми не за что жить!

–  Ой, а что я тебе говорила! Кто сомневался  –  глянцевый подлец этот, конечно, другую нашел! Я же еще тогда говорила…

–  Мам, мне детей кормить не за что. Мне за квартиру платить надо…

–  Ну, Алла, на меня рассчитывай, я тебя взять не могу, не обижайся, сама знаешь, у меня самой развернуться негде… Ой, звонит кто-то, подожди… А это уже Женечка вернулся… Ух ты, рыбку какую купил, –  довольно протянула мама, потом уже Алле быстро проговорила:  –  Ладно, я тебе завтра позвоню, а то сейчас занята очень, но деньгами, сама знаешь, я тебе помочь не могу – пенсия – самой хоть на панель иди. Правда, там такие не котируются. И взять к себе вас не могу, сама знаешь. Ладно, до завтра…

Алла тяжело опустилась на диван. Перезвонит. Сказала, что деньгами  и квартирой не поможет. Что делать? Самой хоть на панель иди,.. стоп. На панель? Не могу. Можешь! Придет какой-нибудь лысый толстый мужик… Не могу… А даже если и нормальной внешности, но чужой, незнакомый, без любви… Не могу… Можешь!..

Алла быстро натягивала на себя лучшие, что у нее были вещи. Накрасилась, сделала прическу. Вышла из квартиры.

–  Здравствуйте, тетя Настя! – поздоровалась Алла с идущей ей навстречу соседкой, тетей Клавой, с которой на одной площадке прожили уже много лет.

–  Тетя Настя, а Вы не могли бы мне денег одолжить, нас Константин бросил. Мне детей кормить надо,  –  опустив глаза, попросила Алла.

 –  Так, а как ты отдать сможешь, тебя ж с детьми на работу-то не возьмут? – сразу все просчитала соседка.

 –  Ладно, извините,  –  быстро проговорила Алла и пошла дальше.

 –  Алка, подожди,  –  окликнула соседка,  –  Ну, я какую десятку могу на неделю дать, раз уже дети…

 –  А, спасибо,  –  пошла дальше Алла.

 –  Странная какая-то,  –  подумала тетя Настя. – А что ей десятка. Раз поесть. А дальше что? Но я больше не могу у самой еле-еле осталось до зарплаты дотянуть. Всех не накормишь и не обогреешь. Я не солнце.

Настя спускалась все ниже:

–  Десятка. На раз поесть. Это не выход. Что дальше? У кого еще можно одолжить? У тети Веры, она всегда со мной здоровается, с детьми любит поговорить, в церковь ходит, икон полон дом.

Алла нажала на дверной звонок:

 –  Это я, Алла, соседка Ваша.

 –  А, Аллочка,  –  открыла дверь тетя Вера,  –  проходи.

 –  Да, нет, спасибо, тетя Вера, я на минутку. Может, Вы мне поможете, нас Константин бросил… Может, Вы сможете нам денег одолжить на какое-то время?

 –  Ох, бедные вы какие! Вот бессовестный человек  –  детей бросил! Это же надо! А денег? Ой, я как раз дочке все отдала, себе только до пенсии дотянуть оставила!.. Ты уже уходишь?..  Ну, заходи, если что…

Алла вышла на улицу. Было очень холодно, и она ускорила шаг. Она решительно направилась туда, где собираются такие, о которых сегодня упомянула мама.

Алла встала у одного из магазинов. Вот показалась фигура мужчины. Он шел один.

 –  Мужчина,  –  выдавила из себя Алла, пытаясь натянуть улыбку.  –  Хорошо провести время не хотите?

Мужчина остановился на минуту и… проорал:

 –  Иди отсюда, сифиличка, потом по вендиспансерам после таких, как ты, бегай!

Алла кинулась бежать, захлебываясь слезами. Долетела до дома. Вошла в квартиру и кинулась на диван. Так она, не двигаясь, пролежала до утра.

 –  Мама,  –  вывел ее из забытья голос сына,  –  мама, мы проснулись уже.

Вадим внес в комнату Ромку, еле удерживая его на слабеньких пятилетних руках.

 –  Хорошо,  –  поднялась женщина.

Она подошла к окну, на мгновенье застыла. Затем повернулась к детям, посмотрела на них, словно фотографируя, подвинула к окну табуретки и открыла настежь окно.

 –  Идите сюда,  –  позвала детей мама.

Ромка потянулся к маме на руки. Она его взяла и протянула руку Вадиму.

 –  Пошли,  –  позвала она мальчика.

Вместе они ступили на придвинутые к окну табуретки, затем на подоконник и…

Багровые плотные шторы развевались на ветру в мгновенье  опустевшей комнаты.