Однажды...

Павел прожил насыщенные сорок лет своей жизни. Работал он академиком в университете биологических наук. У нашего героя было всё, что нужно было для человека: жена, двое детей (девочка и мальчик), дом, машина, работа, деньги, телевизор и еда, не было у него лишь одного – веры.

Отрешение от Бога повлекла за собой затея матушки. Та совсем свихнулась и отдавала церкви всё, что только могла отдать, даже сына. В детстве она водила его в церковь каждый день, ей было плевать на его пропуски в школе так как «служение Богу» оправдывало их. А ребёнок ещё с первых классов мечтал о познании тайны мироздания.

Когда пришёл возраст «почемучки» сын бегал за матерью и спрашивал: «А почему небо голубое, а трава зелёная?» и каждый раз был один и тот же ответ: «На всё воля Божья», и каждый раз она усаживала его за кресло и начинала пересказывать часть Библии, где говорилось о создании Мира за 7 дней. Каждый раз мальчик убегал, чуть ли не со слезами на глазах с мыслью: « Что же это за Бог такой, который создал всё, дал жизнь и взамен заставляет любить Его и каждый день говорить «спасибо»?». Ещё в совсем юном мозгу мальчика не могли складываться понятия как «отдавать себя вере» и что есть Бог вообще. Отец мальчика бросил семью, как только родился Павел, и ушёл в монастырь – замаливать грех за то, что породил на свет нечистое дитя порока. Мать тоже особо мальчика не любила и к семи годам отдала его.

В общем, семилетнего Павла спровадили в Монастырь Святого Павла (символически получилось). Он пробыл там меньше года. Таких же юных мальчиков на весь Монастырь было всего шесть, поэтому они спали отдельно от всех в большой спальне, где располагалось шесть кроватей и возле каждой стояли тумбочки со светильником и Библией. С первого дня своего пребывания там, Павел понравился одному из священников -Варфоломею (на самом же деле его звали Онченко Фёдор Викторович). Поначалу Павел был рад такому знакомству, ведь понравиться священнику – это хорошая возможность получить привилегию и если уж судьба решила связать его с Монастырём, тогда он должен будет встать на его верхушку. В первый же день мальчику рассказали о его повседневных обязанностях, постелили постель, выдали одежду и показали весь Монастырь.

Мальчики оказались не совсем дружелюбными и разговорчивыми. Даже между собой они не проронили ни слова. Павел за неделю ни разу не услышал, чтобы кто-то из них сказал хоть одно слово, потом он понял – они немые. Данное открытие его порядком ошарашило. Он был лишен общения со сверстниками и не мог расспросить, что представляет из себя монастырская рутина. Ответ не заставил себя долго ждать. Уже спустя месяц Павел ходил в воскресную школу, читал молитвы в разных залах, ел, спал, читал Библию. Иногда Варфоломей брал его с собой на прогулки возле храма и по частям рассказывал его историю. Иногда Павел прислуживал священнику на всяких мероприятиях.

Самые мучительные были два месяца перед Пасхой. Мальчиков буквально морили голодом в честь большого поста. По этому, теперь в своих молитвах Павел обращался к Богу с просьбой о быстром окончании поста и о множестве вкусной еды. Мальчик и так был худой, а к концу поста он и вовсе истощился и стал худой до безобразия. Мучения были бесконечными, но, в конце концов, мальчики получили свою награду. Вечером, того же дня, мальчика ждал очередной «сюрприз».

За ним пришёл Варфоломей и предложил помолиться вместе с ним в специальной часовне, в которой они молятся только во время Пасхи. За день там успевают помолиться все священники и всегда по два или три человека. Настала и очередь Павла. Поскольку мальчик был уже сытый и порозовевший, он с радостью пошёл за Варфоломеем и готов был благодарить Бога за окончание мучений.
Часовня находилась чуть поодаль самого храма и сделана была под стать ему. Она состояла из трех комнат: главная зала с фигурой Христа на мраморной плите, а остальные две двери были закрыты. «Для реквизита» - пронеслось в голове у мальчика.

Мальчик уже было примостился на коленях пред фигурой Христа, как почувствовал, что Варфоломей обнимает его за поясницу. Он хотел было подскочить, но священник связал ему руки чем-то металлическим, похожим на наручники. Павел хотел закричать и начать отбиваться ногами, но быстро оказался на полу. Варфоломей запихнул мальчику кляп в рот, чтоб тот не кричал, и, схватив его за ноги, потащил в комнату, примыкавшую к часовне. Она была почти пуста, а вокруг был лишь холодный камень. В центре стояло сооружение, в котором имелось три отверстия: два для рук и одно для головы.

По началу Павел пытался высвободиться как мог, и его рука почти выскользнула из стальной хватки, но не успел он освободить руку, как священник, взяв его за шкирку, кинул на доску и над мальчиком, обрекая все его попытки освободиться на неудачу, сомкнулась вторая доска.
То, что вытворял с бедным ребенком этот извращенец сложно передать словами. У Павла в один миг посидели волосы, и лицо сразу постарело. Бедный мальчик простоял в таком положении более суток. Варфоломей бросил его там все так же прикованным.
Священник пришел за ним на второй день и первым делом вырубил мальчика ударом по голове. Павел очнулся уже в большой кровати, чистый и переодетый. Он сразу понял, что находился в кельи Варфоломея. Его самого не было поблизости. Мальчик сначала отдышался и подождал минуту, пока его мозг переваривал события позавчерашней кошмарной ночи. Он понял, что это священник его помыл и переодел. И ему снова захотелось блевать. Осознание того что Варфоломей мог прикасаться к нему, когда тот этого не знал, приводило его в ужас.

Павел отдернул мысль и понял, что теряет время, сидя тут. Он попытался покинуть комнату, но оказался привязанным. Оставалось только ждать своего мучителя.
И он пришел. Когда священник сел на кровать у ног мальчика, того аж передернуло. Он хотел, что-то сказать, но не смог. Зато Варфоломей сказал многое:

- Мой милый Павел, я предлагаю тебе выбор. Либо ты мне подчиняешься, либо тебе придется очень несладко. Я сохраню тебе язык, но ты никому ничего не расскажешь. Я буду изредка к тебе наведываться, и это будет наш маленький секрет. Если ты согласен – кивни, если нет – поговорим об этом. – И Павел кивнул. Варфоломей тут же отвязал мальчика и тот медленно и не оборачиваясь покинул келью.
Шел он медленно, так как суставы у него на бедрах неистово болели. Он пошел прямиком в туалет. Там никого не оказалось и он вздохнул с облегчением. Он направился к большому зеркалу, которое висело над умывальниками, и пристально посмотрел на себя. Чёрные волосы поседели, лоб покрыли глубокие морщины, а глаза были красными. Оказалось, что пока он шел по коридорам из его глаз струились слезы, а он даже не заметил.

После этого мальчик практически не выходил из спальни. Со временем он понял, почему все мальчики были немыми.

Прошел месяц, Варфоломей не появлялся на глаза Павлу, но он его ждал. Ждал каждый божий день, и чем дольше он не приходил, тем больше Павел был готов к этой встрече. Конечно, по ночам его преследовали неистовые кошмары и он просыпался в холодном поту, как и другие мальчики. Спросонья он не понимал, почему их глаза выпучены от ужаса, пока не понял что во сне он кричал во все горло.

В тот день у Павла было все готово, Варфоломей появился на вечерний молебен и мальчик догадался – он пришел за ним. Павел делал вид, что молился, а на самом деле он прокручивал в голове каждое действие и в конце сказал лишь: «Аминь».

После молебна все пошли в столовую, но не он. Мальчик направился в часовню и знал, что Варфоломей следовал за ним. Он слышал его тяжелое дыхание и, прибавив шагу, забежав в часовню и прикрыв за собой дверь, взял в руки серебряное копье, которое вытащил из фигуры Христа. Он спрятался за колону.
Заскрипела дверь и тихонько щелкнул замок.

- Где же ты, мой мальчик? – нараспев сказал священник продвигаясь к середине часовни . Подходя к колоне, за которой стоял Павел, он непроизвольно напоролся на копье. Павел со всей силы прижал священника к стене так, что копье прошло насквозь. Через пару мгновений жизнь угасла в глазах священника.

Он просто бежал невесть куда. Бежал он долго и без оглядки, и бежал он не от храма,ведь его мучитель мертв, бежал он от чудовища, которое увидел в отражении зеркала. Словно бес вселился в это щуплое тело. Окуда только могла взяться та сила, которая помогла убить священника?

Несясь через всю рощу, он оступился и упал. В момент соприкосновения его тела с теплой и свежей землей он понял, что он снова мальчик, восьмилетний усталый мальчик, у которого все руки в крови. Он зарыдал и буквально бился о землю, пока не счесал руки до костяшек, на ладоне появилась его собственная кровь и ему полегчало.

Где то вдали загремело и в воздухе повис странный запах. Павел приподнял голову и начал внюхиваться, но ему воняло кровью и железом. Спустя пару минут его волос коснулись первые капли дождя.

Подлесок вовсю зашелестел от соприкосновения капель об листву, мальчик медленно шел по тропе, через двести метров показалась небольшая трасса, он хорошо помнил с какой именно стороны его привезли и двинулся туда. Не долго идя он наткнулся на знак, указывающий на то, что идти до города ему всего пару - тройку километров, что означало - к ночи он будет дома. Будет время придумать байку для матери.

Через пол часа морось превратилась в ливень, он был теплый. Павел скинул рясуи остался в одних штанах до ботинок. Ох, как же он радовался дождю. Раньше он его не любил и был достаточнобрезглив к влажной погоде. Сейчас же он был благодарен, что небо обрушило на него это чудо. Оно омыло его с ног до головы - всю кровь и грязь. Болели только костяшки на руках, но это было нипочем, его ноша спала с худых плеч - он снова просто ребенок и ему хорошо.

Так хорошо, как и нынешнему сороколетнему Павлу, бегущему под дождем с бутылкой белого вина. Прошло 32 года спустя и вы не встретите человека более ласкового, нежного и доброго чем Павел Горицкий. Вы бы и не подумали, что этот человек совершил убийство.

Сейчас это был худощавый и бледный мужчина с немного поседевшими волосами, ясными серыми глазами, которые обромляли квадратные очки. На длинных пальцах сверкали два кольца: одно сведетельствовало о брачном союзе, второе же размещалось на среднем пальце левой руки и переливалось масивным аметистом внутри серебрянной каемки.

Тетушку Марию он не видел добрые 20 лет и поэтому буквально бежал под дождем с бутылкой ее любимого вина. Все ему казалось символичным: дождь, дорога домой, тетушка Мария. В жизни он не любил так свою мать, как любил ее.

Вот он подбегает к дому, калитка, входная дверь уже приоткрыты, взлетает по ступенькам и слышит этот милейший голос:
- Я тебя так заждалась, - те же ошеломленные глаза, он так же подбежал к ней навстречу, забыв разуться, и быстро поставив бутылку, утонул в ее объятиях, как и много лет тому назад.

Наверное обоих окутало дежавю и они поняли друг друга без слов. Павлу в голову плыли образы воспоминаний о том как уже ночью бежал по алеям своего небольшого городка, высматривая нужную улицу, в конце которой светился зеленоватый фонарь. Вспомнил, как ломанулся что есть силы, дверь так же приоткрыта, как будто его ждали, взлет на ступеньки, возле Марии на тумбочке бутылка белого вина, ее объятья.

Вечер прошел на славу, Виктория приготовила вкуснейший ужин: курица, картофельное пюре, маринованные грибы, фруктовый пирог. Даже ночные любители побродить Дарья и ее старший брат Сережа почтили их своим присутствием. Они тоже в тете Марии души не чаяли, именно она обьяснила им, что есть жизнь без церкви, как самому Павлу.

Весь ужин они рассказывали Марии как у них шла жизнь, дети часто у нее бывали, но их отвозила Вика. Павел был часто занят, это сейчас у него вышел свободный год. После пирога детей разморило и, взяв по стаканчику с вином, они пошли к себе.

Взрослые поубирали со стола. Забрав бутылку вина они пошли в гостинную и устроились возле камина и, розложив карты, заговорили о своем. Добрых полтора часа у Павла рот так и не закрылся. Он выдал тетушке всевозможные биологические достижения в мире, рассказывал как ученные почти у цели и вот вот готовы рассказать о во всех мельчайших подробностях зарождения жизни на планете Земля.

Бедный человек потратил добрую часть жизни на то, чтобы доказать, что не некий Бог приложил руку для создания Всесущего. Тетушка Мария ловила каждое восторженное слово своего племянника и видела того маленького, запуганого мальчишку, что так неистоьво плакал на ее плече. Она была той единственной живой душой, что знала о случившемся. Знала о том, от чего на самом деле умерла его мать и где его отец.

Мальчик являлся для нее подарком судьбы. Она помогла ему бежать из города. После его побега из монастыря, через 14 часов тело священника нашел уборщик, тут же спустя пол часа и выяснили о пропаже мальчика. По началу была версия о его похищении, но все были уверены, что в храм попасть тайком было почти невозможно, зала для посетителей находилась совсем в другом крыле от часовни и незнакомец был бы тут же замечен. На следующий день окресности города были обклеены фотографией мальчика. Мария сразу же спохватились и они с ребенком покинули город. Так они с тетушкой колесили по всей стране, пока не попали в столицу. Там имелась родня, которая помогала им в первые два года, пока Мария не встала на ноги.

Жили они в двухкомнатной квартирке, из прихожей оборудованной под зал. Там же недалеко была школа, в которую пошел мальчик. Павел Саданов - безвести пропавший, Павел Горицкий - новый ученик 148 школы.

Первым делом тетушка провела со "своим чадом" действительно серьезный разговор по поводу последних событий и их последствий. Мальчик сидел тихо и внимал слова спасительницы и уверил ее, что не несет угрозу обществу.

В конце каждого месяца все 11 классов Мария ходила в школу и узнавала как дела у Павла. Им восхищались обсалютно все учителя, ребенок был талантлив и предросположен ко всем точным наукам. Но нет дыма без огня, со временем мальчик переживал припадки.

В основном его мучили жуткие кошмары и при виде крови его тошнило. Иногда в своем отражении он видел глаза убийцы.

Как то раз в их класс зашел священник и сообщил детям, что у них новый учитель. Новый закон об образовании гласил о введении в школьную программу изучение слова Божьего. Сказать, что только при одном виде священника мозг Павла взбудоражился, а после прослушивания его слов кожа и вовсе позеленела и зрачки сузились до нельзя, ничего не сказать.

Он высидел ровно один урок и как будто прошел все девять дантийских кругов ада. Он выждал большой перемены, когда все школьники и учителя идут в столовую, пробрался в кабинет священника и, собрав все иконы, библии, кресты, вынес на школьный двор. Он рвал книги, а кресты и иконы расшибал о бордюр, окружавшие его школьники застыли в ужасе от такого дикарства. А Павел просто достал спички и сжег все к чертям. После этого он почувствовал своего рода облегчение и безумными глазами наблюдал как все згорает дотла.

Скандал разгорелся так же быстро, как и куча, которую палил пятнадцатилетний мальчишка. Вопрос стоял об исключении хулигана, но Мария быстро все уладила. Для мальчика все закончилось исправительными работами, а для тети - выплатой за "священные вещи", но а самое главное - мальчик с последнего урока шел домой.

- Ты же мне обещал, что все будет хорошо! Что ты больше не будешь делать больно людям! - негодовала Мария.

- Ну не он же горел в этом костре! - воскликнул Павел и ушел в свою комнату, хлопнув дверью. Марию так и пригвоздило к стулу. Теперь она поняла всю суть ритуала, проведенного на школьном дворе. Там горела не библия с иконами, а его страсть. Сколько же силы было в этом мальчике, чтобы подавить желание убивать.

Он прожил с ней всего двенадцать лет и все эти двенадцать лет она боялась к нему прикоснуться. Иногда она боялась его, особенно в моменты, когда проходя мимо церквей, так неистово светились, а после темнели его глаза. Наверное что то темное осталось в этом нещасном ребенке.

Теперь же, спустя столько времени, она могла спокойно его гладить по седым волосам. Время шло незаметно, уже было глубоко за полночь и все почувтвовали усталость. Еще с утра Вика постелила тетушке Марие в гостевом домике, чтобы она могла спокойно отдохнуть после двухдневной поездки.

Когда Павел провел тетушку спать, отправился на задний двор, и найдя маленький камушек, запустил его в окно сыну. Тот быбрался из окна и, пройдя по шиферу, спустился по лестнице во двор и тут же протянул отцу сигарету. Они всегда курили вместе рано утром и поздно вечером, когда все спят. Сыну было уже 18, но они с папашей, как два школьника, прятались за гаражами. Зедали тоже по старинке - мятной жвачкой. Так Павел был спокоен за сына. Он знал, что курят они только вместе и всегда за этим "преступлением" минут пять уделяют разным разговорам. Пока тот ходил в школу, Павел не спускал с него глаз, был на каждом первом звонке и на разных соревнованиях. Малец пошел в спортсмена, хоть и дымил как паровоз. Об этой вредной привычке друг друга они узнали совершенно случайно. В тот день они оба покуривали за домом, но не видели друг друга из за кустов кипариса. Кусты затрещали, оба вышли глянуть в чем дело и нагнать собаку Джека, чтоб не шарил в кипарисах. Оба друг друга напугали и были удивлены этому открытию. Отцу не было смысла ругать сына, так как он сам держал в руке окурок.

В общем пожелав друг другу спокойной ночи каждый, держа жвачку за щекой, вернулся в дом своим ходом.

Приняв долгожданный душ, Павел окунулся в объятья своей жены. Вика быстро уснула, а он поддался своим мыслям.

Как же ему было хорошо, так просто лежать в мягкой кровате и просто обнимать свою женщину, а ведь в свои 16-17 лет он боялся любого прикосновения. Он никогда не пользовался общественным транспортом, школьной столовой, за партой всегда сидел один, не ходил в ночные клубы и уж тем более не пользовался общественными туалетами. Если же в городе проходили праздники или какие-нибудь концерты, Павел забирался на крыши соседних домов и взирал на все с высоты.

Но самый сложный период его жизни настиг в 17 лет. Рос он действительно красивым юношем и чуть посидевшие волосы так и привлекали разных девиц. Мысли о похотливых телах, которые так и грызут головы многих подростков, даже не забредали к Павлу. И когда однажды его одноклассница Илузианна(у ее родителей была достаточно скверная фантазия, согласитесь) села к нему за парту, нещасный мальчик так и врос в стул. А когда у девочки упала на пол ручка и, наклоняясь, она задела его бедро, его как будто кипятком окатило. Руки стали неистово трястись, а губы сжались в тонкую полоску. Так к его телу впервые прикоснулась девушка. К его ужасу она пыталась с ним заговорить, спрашивая о всякой ерунде и целый день у нее падала проклятая ручка! В тот день Павел буквально бежал домой, вцепившись в рюкзак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Марию сразу напрягло такое состояние Павла и за обедом она старалась все из него вытянуть. После его рассказа она смеялась добрые десять минут, но заметив пристальный взгляд мальчика, поняла, что он в действительности напуган.

- Понимаешь, Паш, - она волновалась, так как не могла подумать, что эта история повлечет за собой такие последствия - Приходит такой возраст, когда мальчикам начинают нравиться девочки, они зовут их на свидания и тому подобное. А эта Илузианна, черт побрал бы ее за это имя, просто заигрывала с тобой.

- Что? Ты что серьезно? И я вот теперь должен ее куда то звать. - Мария подавила смешок.

- Ну ты же на ней не жениться собрался, если она тебе не нравится, то ты можешь просто не обращать на это внимание.

- Правда?

- Да.

После таких открытий Павел решил пойти в городской парк и прихватил с собой книгу. Делая вид, что читает, он исподтишка наблюдал за парочками на лавочках. Тут он нашел себе объект наблюдения.

Лавочка стояла под деревом, напротив его аллеи, где сидели "влюбленные". Сначало они живо болтали между собой, но потом парень оглянулся и увидел, что по эту часть парка практически никого нет и полез к губам девицы. Лицо Павла перекосилось. Для него это было таким "фууу...". Он хорошо знал биологию человека и, вспомнив все болезни, которые передаются воздушнокапельным путем, скривился. "Ну и любовь, передавать друг другу всяческие бактерии с возможными вирусами..." - пронеслось у него в голове. Но нужно держаться до конца. Он внимательно следил за всеми их действиями, чтобы иметь хоть какое-то представление о юношеской любви. Почему-то просто посмотреть мелодрамму ему в голову не пришло. Однако, все было не так просто. Тот юноша оказался очень настойчивым и исподтишка начал аккуратно залазить под кофточку девушке, а та, в свою очередь, положила свою руку на его брюки и начала водить по голени и колену снизу вверх. Тут уже нервная система Павла не выдержала.

Павел понял к чему приводят подобные зажимания и впал в ступор. "Неужели это так приятно?" Ощущая всю мерзость данной сцены, он бросился прочь из парка, боясь окунуться в детские воспоминания.

Домой он летел так же, как и со школы, только вместо портфеля он держал в руках том "Война и мир" и, не видя ничего вокруг, рухнул на землю. Так он и познакомился с Викторией. Они случайно столкнулись, вина Вики тут тоже присутствовала и поэтому она кинулась помочь встать юноше на ноги. Встав, он отшатнулся от девушки, ее это немного оскорбило, но она не придала этому значение. Присев, она подобрала с дороги книгу и, обтрусив ее, прочитала название.

- "Война и мир", хм... достаточно своеобразное произведение, - и протянула ему книгу.

- А вы читали? - удивился Павел и на миг забыл, что она "представитель противоположного пола".

- Такие книги грех не читать, - она улыбнулась.

- А что вы еще читали? - он еще никогда не говорил ни с кем о книгах, одиночка - тут уж ничего и не скажешь.

- Слушай, я сейчас очень тороплюсь, давай завтра встретимся на этом же месте в три и пообщаемся, - и, улыбнувшись, она умчалась. В этот момент Павел не понял, что это означало и, оказавшись дома, он вбежал в комнату тетушки и закричал:

- У меня походу завтра свидание! - Мария глупо хлопала ресницами.

Грудь Павла затряслась от смеха, когда он вспоминал все эти мелочи, но зато они помогли ему преодалеть барьер, который стоял перед ним.

То был лучший день в его жизни за все 17 лет. Целый вечер они говорили о книгах, впервые кто-то кроме Марии слушал его впечатления о том или ином прочитанном произведении. Он безустанно говорил о всех книгах, которые он прочел за всю свою жизнь, Вика лишь слушала и улыбалась. Эта привычка - долго и много говорить, осталась у него и по сей день, что очень пригодилось в работе. Когда они шли по парку, уже в сумерках, они наткнулись на целующуюсь парочку, Павел, не отводя взгляда, задумался: " Может и Вика хочет, чтобы я отдал ей свои микробы?", зглотнув, он с Викой прошел мимо. Со стороны же Вики, девочка подумала, что именно это ждет ее в конце прогулки, но, судя по лицу парня, было видно, что он напуган.

Он проводил ее до дома, а она, не долго думая, сама его поцеловала. В этот момент Павел понял, что и дня больше не проживет без ее микробов.

Так и вышло, через два года они обручились и уехали учиться. Мария же была на седьмом небе от счастья. Барьер был сломлен, человек зажил полноценной жизнью, в которой появилась любовь. На этой ноте наш сороколетний Павел уснул с улыбкой на лице.

* * *

Мария серьезно заболела и осталась жить с ними. Через год она умерла. Страдал Павел долго и даже на время забросил работу. Временами и Виктория не могла спасти его от недуга. Он стал больше курить и даже перестал скрывать это. Вика даже не сердилась, она знала о его "ночных похождениях". Одно время она думала, что он ей изменяет, а когда увидела его курящим на заднем дворе, долго над собой смеялась. Недуг мужа прошел, когда Сергей привел в дом невесту и Павел сново ожил.

За свою жизнь он принял участие в написании десяти научных книг, отгулял свадьбу детей, был на их выпускных и вручениях диплома. Сам вышел на пенсию и изредка навещал свой институт. Подержал на руках пятерых внуков, каждого отправил в первый класс и отгулял каждый выпускной.

Но в 73 года старика взял очередной недуг и в последнюю неделю своей жизни пребывал в страшной дипрессии. Старушка Виктория не отходила от его постели и до конца держала его за руку. Он был счастлив и страдал одновременно. Иногда он видел в зеркале того восьмилетнего мальчика с опухшими от слез глазами. В итоге у старика случился инсульт и он ушел из мира живых в окружении своей семьи. И до последнего он так и не впустил Бога в свое сердце и даже в завещании указал не проводить церемонию погребения.

Но ведь все не может кончиться просто так...

Старик закрыл глаза и был готов умереть и в мыслях остался лишь один вопрос: "И что же теперь?".

И тут он почувствовал странный запах, он напоминал запах кофе, шоколада и карамели и он поневоле открыл глаза. Как оказалось, он находился не в больнице и не лежал, а сидел на кожаном кресле. Осмотревшись, он увидел перед собой письменный стол из пахучего соснового дерева, а за столом стоял офисный стул, повернутый к нему спиной, там кто-то сидел.

- С прибытием, Павел - раздался женский голос и кресло повернулось, за ним сидела девушка не старше восемнадцати лет.

- Эм, не побоюсь спросить, ты - Бог? - он удивился своему голосу, так как тот был звонким, и, украдкой посмотрев на свое тело, понял, что ему не больше двадцати пяти лет.

- Ну можно сказать и так - усмехнулась девица.

- Ха, в детстве всегда думал, что ты женского пола, а не бородатый мужик, - тут он осекся, может не стоило так резко обращаться к всевышнему разуму и тихо добавил, - На самом деле большую часть своей жизни я был уверен, что тебя вообще не существует.

- Наверное это справедливое замечание, - задумчиво проговорила девушка.

- Ну раз ты есть, то почему я как отверженец еще не в Аду или меня ждет суд, где я должен молить о прощении?

- О каком суде ты говоришь?

- Как о каком? Ну кого там в Ад, а кого там в Рай или как у вас тут решают?

- Нет ни Рая и Ада - развела руками девушка.

- Тогда куда же меня?

- А ты никуда и не попадешь...

- Почему?

- Может потому, что тебя никогда и не существовало? - Павел просто опешил.

- А что же я тогда делал последние 73 года?

- Это у тебя прошла целая жизнь, которую я написала за несколько часов. Ты - плод моего воображения, пожденный во вселенной.

- Но я все равно ничего не понимаю...

- Тогда начну с начала, ты - человек, которого я создала и написала жизнь, которую ты прожил. Теперь ты умер и встретился со мной, как и в конце каждой истории. Ты мертв и одновременно жив. Ты живешь с каждым прочтением истории и каждый раз умераешь в ее конце.

- Но это же абсурд! Может это все мне только сниться?

- Может, - голос стал походить на эхо, хоть и кабинет не был приспособен для издания подобного звука, - Может это я всего лишь в твоей голове.

- Значит ты не есть Бог?

- Может и не есть Бог, может я тоже плод воображения чего то другого... Здесь все взаимосвязанно. У каждого из нас своя история и кто то ее все время пишет, просто чьята приходит к концу раньше других. К примеру как и твоя.

- Авангард!

- Напротив, возможно подобные истории и есть всем Миром и в совокупности мы просто книга, которую сейчас кто-то читает в другой реальности. Отпусти разум, смерть - это не только конец, но это еще и начало чего-то кардинального, чистейшая энергия, которая, возможно, ждет тебя за пределами твоего разума. Я - есть Бог, но только для тебя и твоей истории.

- Значит, у каждого он свой?

- Да, но на самом деле это ты держишь в руках перо и пишешь свою историю...

Павел глядел на лист бумаги и непроизвольно писал текст. Все до последнего "слова Божьего" было написано его рукой. Он задумался, что может на самом деле это мы создали Бога по образу нашему и подобию и нет для нас разума выше, чем мы сами. И может просто закончив писать одну историю, мы просто начнем писать следующую.

Точка была поставленна, папка с именем "Павел Саданов" была отложена на край стола. Нежные руки восемнадцатилетней девушки положили перед собой папку с именем "Мария Симаненко", окунули в чернильницу перо и на белом листе бумаги появилось первое слово:

"Однажды..."