Федя, тот ещё жук

          Поселковое детство осталось где-то в далёком прошлом, но память чаще извлекает детские воспоминания из своих глубин  помимо нашей воли или желания, возможно, как самые яркие или оставившие более глубокий след, по сравнению с  поздними событиями, пусть и более значимыми. 

      Где-то в конце восьмидесятых годов прошлого века по сложившейся ежегодной традиции  заехал проведать родителей и бабушку в маленьком городке Йыхви, на северо-востоке Эстонии,  где они проживали последние пятнадцать лет.   

      Удачный набег на книжный магазин соседнего городка Кохтла-Ярве, по возвращению решил отметить кружкой разливного пива в маленьком кафе-забегаловке  за зданием автовокзала, рядом с местным  базаром.   
      За стойкой бара-прилавка,  обслуживая немногочисленных клиентов,  суетилась немолодая женщина со знакомыми чертами лица.
      В ней не сразу опознал соседку по подъезду, из квартиры на первом этаже, мать двух очаровательных девчушек,  родом из моего поселкового детства.  На заднем плане пару раз мелькнул её муж Федя, помощник, грузчик и охранник в одном лице.   

      Расположившись в положении стоя за круглым столиком с полученной кружкой  свежего разливного пива, решил полистать очередную книжку эстонского писателя Оскара Лутса о детских и юношеских воспоминаниях, написанных с юмором и иронией, и не уступающих по своёму стилю и лёгкости изложения даже самому Марку Твену.   

      Аккуратно листая приобретённую книгу и потягивая холодное, слегка искрящееся пузырьками пиво, словно газированная вода, не заметил, как сознание неожиданно переключилось на разрозненные детские воспоминания — фрагменты с главным действующим лицом, бывшим соседом Федей…. 

      Нам лет по десять, и мы с дворовым приятелем рыжим Юркой летним днём наблюдаем сцену продажи мотоцикла-развалюхи, недавно подкрашенного и приведённого в божеский вид в вечно закрытом  изнутри сарае-мастерской.      
      Дядя Федя, наконец, избавляется от своего «движимого» имущества, усадив на него нового хозяина с глуповатым лицом и продолжая  расхваливать рессоры и мягкость хода железного собрата. 
      Через пять минут, облегчённо вздохнув и ещё раз пересчитав  только что полученные деньги и бережно убрав во внутренний карман, Федя просит нас пробежаться до поворота на асфальтовое шоссе и посмотреть: не заглох ли его бывший мотик в пределах видимости….    

      Вернувшийся из поездки за грибами с соседом Федей, рыжий Юрка Соколов из многодетной семьи из второго подъезда, на следующий день под большим секретом проболтался о своих приключениях  нашему общему старшему по возрасту, но с замедленным развитием дворовому приятелю из соседнего дома Володьке Васильеву, который тотчас пересказал их мне. 

      Возвращаясь из удачной поездки за грибами,  дядя Федя на новом мотоцикле с Юркой в коляске, на выезде из чащи леса встретили   какого-то местного хуторянина с тяжёлым рюкзаком за спиной, который  обратился с просьбой подвезти до ближайшего шоссе. 

      — Смотрю, ты много грибов набрал, наверное, и белые попадались, —  Федя ловко соскочил с мотоцикла и,  ощупывая рюкзак у подошедшего эстонца как бы помогая его снять и пристроить на руки Юрке, мгновенно извлёк откуда-то монтировку и ударил ею  по голове нежелательного  попутчика. — Пересаживайся на заднее сидение, — тотчас велел он своему малолетнему пассажиру, а сам уверенными движениями быстро снял тяжёлую ношу с осевшего «грибника», развязал рюкзак и заглянул внутрь.

      Ещё несколько секунд, и завязанный рюкзак отправлен в коляску, а Федя  на максимально возможной скорости уже мчался по лесной дорожке от места преступления. 

      Через полтора часа грибники благополучно вернулись в родной посёлок, а рюкзак с содержимым остался покоиться в неглубокой тщательно  замаскированной яме под приметным деревом в лесу где-то на юге Эстонии,  в годы войны в той местности шли тяжёлые освободительные бои.
      С рыжего Юрки было взято клятвенное обещание: о происшедшем никому ничего не рассказывать, которое тот успешно не сдержал. 

      Уже через двое суток отправившиеся на велосипедах на место тайника двое старших ребят из нашего двора вместе с Юркой проводником  кроме неглубокой недавно выкопанной ямы ничего не обнаружили….   

      Вместе с Володькой Васильевым побывали в гостях у его старшего двоюродного брата,  недавно вернувшегося из армии, как большинство дембелей сексуально озабоченного и успевшего схлопотать от подросшей шпаны по полной программе, парочка свежих синяков украшали его круглое, совсем немужественное лицо.
      Карточную колоду из голых дам,  мы и раньше видели, его страстные сексуальные фантазии-желания в адрес одной из наших молоденьких учительниц вообще пролетели мимо ушей, наши сверстницы тогда нам казались значительно привлекательней.   

      Вот только обещание гостеприимного хозяина разобраться со своими обидчиками застряло в закоулках памяти, да и только потому, что он упомянул имя какого-то Феди, живущего где-то в «наших краях»,  у него можно без больших проблем купить «пушку» с патронами. Главное, чтобы были нужная сумма денег и рекомендация от  надёжного человека….   

      На год или полтора сосед Фёдор вместе с супругой и младшей дочерью исчезли из поля зрения,  купив на юге дом с постройками, садом и огородом, на приличном по советским меркам участке. Старшая дочь осталась в шахтёрском посёлке присматривать за бабушкой, бабой Галей, как её называли во дворе нашей «хрущевки»,  и оканчивать восьмилетнюю школу.

      Однако в конце следующего года всё вернулось на круги свои, не прижилась новая семья в донских краях, не приняли её станичники.   
      Словоохотливая бабушка  Галя, чья из двоих родителей мать — теперь и не упомнишь, всё же  проговорилась соседям, что невзлюбили станичники Федю, а за  какие — такие «подвиги» или проделки, она не знает,  пообещали спалить их дом, если не уберётся вместе с семьёй. Пришлось продать южную недвижимость….    

      Пиво в кружке закончилось, воспоминания неохотно прекратились, требуя допинга.  На мой заказ повторить ещё кружку разливного, бывшая соседка, продавщица, барменша и официантка прибазарного кафе в одном лице тихим голосом порекомендовала взять лучше бутылочного пива, а то разливное в остатках не лучшего качества.
      Пусть уж лучше его алкаши допивают. Сбоку в подсобке бывший сосед Федя проводил какие-то непонятные манипуляции с большим стационарным баком-ёмкостью под пиво.      

      Вняв мудрому совету, взял пару бутылок жигулёвского и решил полтора километра до родительского дома прогуляться пешком. Благо погода и настроение располагали к неспешной прогулке.   
      За  сотню метров до конечного пункта неспешную ходьбу срочно пришлось переключить на почти бег трусцой, так как пиво потребовало срочный выход из организма, но не традиционным способом, а урчанием желудка и короткими позывами кишечника к срочному опорожнению.

      Собрав всю волю в кулак и удерживая незримое равновесие между непроизвольным позывами организма  и твёрдым желанием не испачкать нижнее бельё, а возможно и брюки с носками и ботинками на автомате открыл входную дверь ключом. 

      Отбросив  в сторону самодельно сшитый пакет из плащёвой ткани с книгами и двумя бутылками пива, на ходу расстегнув брюки,  влетел, да здравствует провидение и везение, в свободный туалет. 
      Ещё несколько тщательно проведённых манипуляций с одеждой и наконец, угнездился на трон удовлетворения физиологических потребностей. Обошлось без моральных и физических последствий….

      Дальнейшие подробности малоинтересны для большинства искушённых читателей, возможно испытавших и более яркие эмоции от своевременного удовлетворения физиологических потребностей организма.      

      До вечера ещё несколько раз пришлось срочно решать непроизвольные позывы кишечника, пока не пришёл отец, Николай Александрович с молочного комбината, где он трудился последнее время слесарем холодильных установок.  Бутылка водки из холодильника на двоих и несколько медленно разжёванных перчинок окончательно поставили точку в восстановлении привычного состояния. 

      —  Моя вина. Вчера забыл  предупредить, чтобы ты не пил разливное пиво в этой забегаловке за зданием автовокзала. Там наши бывшие соседи работают.  Вот Федя — «кооператор» по привычке и химичит, разбавляя пиво водой из водопровода.  А углекислым газом создаётся нужное давление в ёмкостях с пивом. Там в уличный туалет, что рядом с кафе никогда не войти, всегда занят, а  вокруг всё загажено. Сам попадал в подобную ситуацию, пока не разобрался, в чём дело, — разъяснил ветеран-любитель культурно выпить, особенности потребления прохладительных напитков в маленьком городке Йыхви на северо-востоке Эстонии.   

      — Этот мужчина цыганистой наружности, наш бывший сосед Федя, тот ещё жук, — добавила мама Вера,  занося в большую комнату с включённым телевизором, домовым второй половины двадцатого века, две большие тарелки с жареным мясом,  варёной картошкой и половинками  помидор.   

      В соседней комнатёнке двухкомнатной квартиры, брежневской застройки мирно посапывала бабушка Матрёна, ровесница XX века, не подозревая какие «бури в стакане» пронеслись над её внуком.   

      В начале пятидесятых годов  бабушка и мать окрестили тайно от отца, убеждённого члена КПСС,  потомка в моём лице в православном храме, рядом с тем автовокзалом и кафе-забегаловкой. 

      Со слов бабушки Матрёны обряд чаще других служителей храма совершал настоятель Богоявленской церкви,  будущий патриарх Алексий II, пополнив за годы своего служения ряды православных тысячами крещёных детей, родившихся в первой половине пятидесятых годов прошлого века в шахтёрском городке Йыхви и его ближних и дальних окрестностях.   

      Воспоминания простых смертных часто соседствуют с историческим прошлым целого народа.         
   
      17 октября 2014 года.         

      PRIBALTIEZ