И никакие ветра

Прошлым летом, как раз после развода, я взял Ксюшу и поехал с ней к морю. Я знал это место: отец возил меня, пацана, сюда трижды, и каждый раз море было разным.
Первое впечатление навеки впечаталось в память: я помню туман от берега до, казалось, горизонта. Мы с отцом поднялись в гору и спустились по почти отвесной каменной стене с той стороны, где она обрывалась над морем. Я не видел воды – повсюду был туман, но я слышал шорох волн, бродящих там, далеко внизу. Там было просто сумасшедшее эхо, и я кричал, что было силы в лёгких какие-то детские бредни, а отец молча сидел у самого края уступа, на котором мы расположились. Потом туман внизу стал отползать, обнажая берег. И я увидел барашки. Барашки на зелёной воде. Первое воспоминание о море – это зелёная вода и белые барашки.
Второй раз мне запомнился меньше, может быть, потому что у отца в то время на руке был гипс, и он не рискнул пойти в горы. Мы бродили по берегу, галька колола мои босые ноги, а вода их тут же облизывала. Третий раз мы поехали к морю, когда я уже вошёл в подростковый возраст. Отец звал меня в горы, но мне было интересно пострелять в тире, покататься на катере, поиграть с мальчишками-аборигенами в футбол. Всего один раз я откликнулся на приглашение отца, единственный раз за весь месяц! Но тогда море уже не впечатлило меня, как раньше. Оно лежало внизу, плескалось о берег, ветер доносил до нашего уступа солёные брызги… И я подумал, что, может быть, когда я в следующий раз приеду сюда с отцом, я увижу море другим… Но мне больше не довелось оказаться с отцом в этом месте. Зимой он ушёл из этого мира.
Спустя несколько лет, уже будучи студентом, я приехал сюда. Я долго бродил по горам, дышал морским воздухом, смотрел вниз, слушал эхо. Мне казалось, что это отец откликается на мои крики. А на обратном пути в плацкарте я познакомился с будущей матерью моей дочери – тогда ещё звонкой, но рассеянной девушкой. Оказывается, она работала вожатой в одном из приморских лагерей, а теперь, по окончании сезона, возвращается на родину.
Многое изменилось с тех пор. Я едва узнал тихую безлюдную гавань, которая превратилась в туристический рай. Больше всего я боялся, что нет больше того места, где бывали мы с моим отцом, что вездесущие турагентства добрались уже и дотуда.
Мы остановились в белоснежной гостинице, которая указывала себя, как отель. Ну что ж, особой разницы я не заметил, но причин возражать тоже не нашёл.
Нам достался номер с потрясающим видом на море. Можно было выйти на балкон и наслаждаться им от рассвета до заката. Но это было не совсем то, что я запланировал. Мне хотелось, чтобы моя дочь запомнила море не таким, каким оно выглядело из окна четвёртого этажа нашего номера, а таким, каким предстало предо мной в тот памятный первый раз. Но, обуреваемый тревогой, я всё-таки оставил ребёнка под присмотром персонала и пошёл «на разведку». Мои опасения не подтвердились: священное для меня место чудом сохранилось среди отчаянной экспансии туристов.
Я долго просидел там один. Я видел, как море поглощает алый диск, как небо покрывается синевой с востока. Я чувствовал солёный ветер, я кидал камешки в шумящий прибой. Я дышал морем. Я слышал море. Мои мысли, прежде сумбурные и вспылённые, улеглись под натиском волн. Только мерный шум и прохладный воздух окружали меня. Забылись проблемы, оставленные в родном городе. Утих голос теперь уже бывшей жены – тот режуще-язвительный тон, которым она объясняла мне, почему она лучше будет сама платить алименты, чем дожидаться их от меня.
Только когда небо совсем покрылось густой синевой, я вернулся в отель.
Ксюша сидела в холле у фонтанчика с какой-то темноволосой девочкой лет на пять старше её. Мне было странно это: обычно люди в двенадцать-тринадцать лет уже избегают общения с малышами и ищут себе компанию по возрасту. К тому же мне известен наивно–навязчивый характер Ксении, и я был удивлён спокойным видом её собеседницы. Но знакомая моей дочери не только не выражала недовольство своей компанией, а даже проявляла какой-то интерес к чересчур юной персоне.
Увидев меня, Ксения сорвалась с места и тут же повисла в моих объятьях.
– Соскучилась?
– Не-а, – не моргнув глазом отозвалась дочь. – Мы тут с Дианой играли.
– С Дианой? – я с недоверием посмотрел на девочку, с которой провела день Ксюша.
– Ну да. Можно мы тут ещё посидим? – она состроила такие хитрые глаза, какие обычно делают все дети, притворяясь ангелами.
Но я ответил решительным отказом. Время было уже позднее, а я планировал завтра с самого утра, даже не дожидаясь завтрака, отправиться в путь.
Ксюша на минутку насупилась, но тут же убежала попрощаться. Я присмотрелся к этой самой Диане. На вид ей было что-то около тринадцати лет, немногим, возможно, больше.  Она была то ли смуглая, то ли загорелая, то ли всё вместе. Распущенные тёмные прямые волосы, казалось, доставали до середины бедра, а на запястьях были завязаны плетёные фенечки а-ля хиппи. Девчонка как девчонка. Просто интересно, с кем общается моя дочь. Думаю, я не в последний раз этим интересуюсь.
Утром я разбудил Ксюшку и приказал ей быстрее собираться.
– А завтрак? – хныкала она, непослушными пальцами пытаясь застегнуть шорты-комбинезон.
– По дороге купим, – не задумываясь ответил я.
– Ещё не продают, – с видом сонного эксперта парировала Ксюша.
Я посмотрел на часы. Действительно, скорее всего, она права. Но откладывать такое приключение из-за сущего пустяка я не хотел.
– Я что-нибудь придумаю, – сказал я.
Ксюша недоверчиво посмотрела на меня и принялась расчёсывать свои золотистые волосы. Когда–то у меня тоже были такие. К концу лета они выгорали, и бабушка шутя говорила: «Одуванчик сперва жёлтый, а потом белый. А потом мудрый». Давно уже нет моей бабушки, хотя и пережила она моего отца. Бабушка провела детство на Алтае, моря не видела никогда. Даже плохо представляла его. Только по картинкам в моих книжках. Ей почему-то казалось, что глубина начинается прямо у берега.
Ксюшка по-спартански не хныкала. Она шла рядом и во все глаза смотрела по сторонам.
Вдруг она вскрикнула и побежала куда-то в сторону. Я рефлекторно ринулся за ней и чуть не столкнулся с женщиной лет тридцати пяти и её юной спутницей, в которой я узнал ту самую Диану.
– Вы тоже гуляете? – добродушно спросила женщина, поглядев сперва на Ксюшу, затем на меня. – Рассвет встречаете или путешествуете?
– Путешествуем, – я не успел даже рта раскрыть, как Ксения тут же изложила цель нашего маршрута и уже приставала ко мне. – Пап, пусть они с нами пойдут! Ну пап!
Честно говоря, такая идея пришлась мне отнюдь не по душе. Я вёл дочь в своё заповедное место и не хотел, чтобы кто-то посторонний вторгался туда. Женщина поняла моё затянувшееся молчание правильно, но мне всё же не хотелось быть невежливым в первый день знакомства, и я нехотя пробормотал:
– Почему бы и нет, это было бы здорово.
– А вы что же, не позавтракали? – спросила женщина.
Я почти виновато развёл руками.
– Мы тут кое-что прихватили, – улыбнулась она и тот час вручила моей дочери какую-то выпечку. Ладно, хоть не эти канцерогенные хрустяшки в трескучих пакетах.
И мы пошли. Дорога вилась вверх, и мы растянулись цепочкой. Впереди шла женщина, которую звали Елизавета, следом – Диана, рядом с Дианой шагала Ксюша, а замыкал шествие я.
До места мы добрались довольно быстро. Но ожидаемого эффекта не вышло по вполне объяснимым причинам. Ксюша почти не обращала внимания на море, а больше была занята своей подругой, которая, надо сказать, проявила больший интерес к открывшейся панораме. Елизавета держалась на почтительном расстоянии, изредка только обращаясь ко мне с каким-нибудь дежурным вопросом. А я попеременно злился на себя за свою мягкость в решении взять попутчиков и любовался потрясающим видом.
Мы провели там полдня, пока не приблизилось время обеда. И мы отправились обратно. По пути я присмотрелся к новым знакомым. Елизавета была скромной, но общительной женщиной, которая по-доброму общалась с Ксюшей, и та не стеснялась к ней обращаться. Диана вела себя спокойно, казалось, она была погружена в какую-то мечту, а это место прибавило ей сил мечтать дальше. В своём радужном топе (насколько я разбираюсь в наименованиях одежды) и с распущенными волосами, длина которых доставала до оттопыренных карманов джинсовых бридж (не ошибся?) она походила то ли на русалку, то ли на индианку из Южной Америки. Она много рассказывала каких-то историй Ксюше, но я так и не расслышал, о чём они были.
За обедом Ксюша с заговорщицким видом мне сказала:
– Диана вчера сказала, что тётя Лиза развелась с мужем.
Я напрягся, но финал истории оказался совершенно неожиданным:
– Как думаешь, можно познакомить её с дядей Игорем?
Я не сразу сообразил, что Игорь, брат моей бывшей жены, холостяк и всё никак не наладит личную жизнь. Я сделал единственно уместный в этой ситуации жест – пожал плечами.
… А где-то совсем неподалёку бродило моё детство, исполненное радостью встречи с морем, радостью новых открытий, какой-то наивной, бесхитростной радостью. Не было ожидания, расстройства, был только один миг, который хотелось прожить так, а не иначе. Было далёкое эхо и шёпот волн на закате. И там, где всё это осталось, по-прежнему звучал детский смех, который не в силах были прервать никакие штормовые ветра.

2.10.12, 23:16