Вражья шашка

Когда-то давно жил в Диком Поле казак Кремнюк. Много небылиц о нём ходило, а всё потому, что приключилась с ним однажды удивительная  история.

В том году, когда лето выдалось особенно дождливым,  а осень - ранней да студёной,  сидел поздним вечером Кремнюк в своей хате и точил шашку.  Надо сказать, шашка у Кремнюка была особенная – в бою, словно сама руку направляла,  никогда с ней промаха не случалось.  Досталась она казаку через  отца от деда, а тому от кого – неведомо.

То ли от непогоды,  разыгравшейся на дворе, то ли от того,  что старый пёс к ночи разлаялся, на душе у казака сделалось  неспокойно.  Вроде всё как обычно,  а вот ноет  сердце, будто недоброе чует. Сидит Кремнюк смурной, мысли невесёлые отгоняет. Вдруг заржал во дворе чужой конь, метнулся огонёк свечи, раздались у порога лёгкие шаги. Не успел опомниться, как дверь отворилась, точно порывом ветра её распахнуло, да тут же  захлопнулась. Подивился казак  - сам ведь запирал.

Поднялся из-за стола, проверил запоры – все на месте, а как обернулся, так и замер. Сидит за столом поздний гость. Чудной - заморыш заморышем, бороды и то нет, а разодет знатно, хоть и на басурманский манер.  Сидит не смущаясь, вертит в руках дедову шашку – рассматривает пристально.  Пальцы у гостя костлявые, длинные, а вместо ногтей собачьи когти.

- Славная шашка, - без всякого привета, проговорил пришлый, словно силой из себя выдавил, - а поди ж ты, вору поддалась.

От таких слов у казака в груди запекло.

- Это ж кого ты вором называешь,  пришлец незваный?

Глянул чужак на казака – точно копьём пронзил.

- А деда твоего и называю.

- Да как ты смеешь?!  Мой дед отродясь чужого не брал.  А шашку если и добыл в походе, так в честном бою. Скорее же всего кузнец  выковал по его просьбе.

- Кузнец-то выковал, - отвечает чужак, - да только не тот, о котором думаешь. И шашка эта – моя. Я-то могу доказать свою правоту.  А вот ты попробуй.

- Чем же интересно ты правоту свою докажешь? Да и годов тебе сколько? По виду моему деду во внуки годишься.

Усмехнулся незваный гость  недобро:

- Примета тайная на шашке имеется. А годы мои не тебе считать.  Пошли к атаману – пусть рассудит.

Задумался Кремнюк. В своём праве он не  сомневался. Сызмальства все его в станице знали, и отца помнили, и деда ещё не забыли.  Да вдруг и чужак прав окажется? Назовёт и покажет примету тайную?

Атаман-то справедлив, да молод ещё, в какую сторону рассудит -  не угадаешь.  А суд атаманов, что божий – скажет атаман: «отдай шашку пришлому», - придётся отдать. Да только после в станице уже не жить – поднимут станичники на смех, уважать перестанут. Это ж какой позор, оружие своё первому встречному  без боя уступить. А подарить чужаку за здорово живёшь шашку, что жизнь не раз спасала – душа не лежит, и рука не поднимется.

Чужак словно сомненья тайные в душе прочёл, говорит:

- Вижу, не хочешь к атаману идти. Чуешь правду в моих словах. А давай, мы с тобой, Кремнюк, разойдёмся полюбовно.  Ты мне поможешь врага заклятого одолеть, а я за то от своих прав на шашку отступлюсь и открою тебе примету тайную.

Кремнюк опять не спешит с ответом. Почем знать, может пришлый надумал злое дело чужими руками вершить?

Заморыш снова, точно в душе прочёл, говорит:

- Не сомневайся, ни худа, ни дурной славы тебе от того не будет.

- А почём мне знать, что ты правду говоришь?

- Хочешь, поклянусь чем угодно?

- Поклянись, - отвечает Кремнюк.  - Силой своей тайной и умением поклянись, что на твоей стороне правда. Но помни,  обманешь – вовек не прощу, зарубаю.

- Клянусь, - отвечает заморыш.

- Тогда говори, какого врага тебе одолеть надобно.

- Скажу, только и ты поклянись добрым своим именем, что не переметнёшься на другую сторону.

Ох, как захотелось Кремнюку схватить шашку, да зарубить наглеца! Где ж это видано, чтоб казак как заяц с одной стороны на другую бегал? Но сдержался, только попенял сердито:

- Не мели языком чего ни попадя. Всех по себе не меряй.

- Ладно, - усмехнулся пришлый,– и без клятвы теперь вижу, слова не нарушишь. Так слушай. Ходишь ты по земле, воздухом вольным дышишь, а того не знаешь, что в любом краю, и здесь, и за морем, и за горами дальними есть хода скрытые, через которые можно в Подземную Страну попасть. Враг мой – Злобный Старец, колдун могучий, обманом опоил меня сонным зельем, а пока я спал забрал мою силу и образ истинный, и в новом обличье в Подземной Стране скрылся, а вход особой печатью заслонил. Самому мне той печати вовек не снять. Много лет искал я другие хода да всё напрасно. А вчера открылось мне знание тайное. Коли немедля отправимся куда следует, да сотворим потребное  – улыбнётся удача, ход откроется и смогу я вернуть себе и силу прежнюю, и образ. Только в путь нужно отправляться не мешкая.

Казак на сборы скор – шашку на бок, шапку на голову, ногу в стремя и в путь.  Едут – казак на своём коне, заморыш на своём.

Попались навстречу  станичники, окликнули:

- Далеко ли собрался? 

- Передайте атаману,  в три дня обернусь.

- Добре.

Едва за околицу выбрались, пришпорили коней. Часу не прошло -  распогодилось, луна полная в небе засияла. При такой луне в степи далеко видно. Не успели глазом моргнуть, очутились у большого валуна, невесть откуда взявшегося. Спешились. 

Провёл заморыш рукой по камню, прошептал слова непонятные на басурманском языке  - проступили на каменном боку письмена огненные.

- Пришёл твой черёд, - говорит заморыш. – Навались хорошенько, да сдвинь камень с места.

«Эх,-  подумал Кремнюк, - камень больно велик, да и в землю врос, не совладать мне с ним».

Но спорить  не стал. Поднатужился, и на удивление, сошел камень с места, откатился прочь. Открылся под ним безводный колодец с лестницей. Заморыш ящеркой в колодец  юркнул, Кремнюка поторапливает:

- Спускайся скорей, пока ход открыт, а то сам камнем станешь.

Едва Кремнюк в колодце оказался, вернулся  валун на прежнее место, путь наверх закрыл. Попробовал казак столкнуть камень руками  – какой там! Точно гора навалилась.

Чужак снова торопит:

- Не мешкай! Если в три часа не доберёмся до места, туго придётся!

Вскоре лестница кончилась, и открылся перед Кремнюком длинный подземный ход со сводчатым потолком.  Чем дальше, тем шире и красивее становился ход, дивился казак небывалой красоте и таки промешкал. Уже открылся глазам просторный круглый зал с гладкими белоснежными колоннами, и оставалось сделать к нему несколько шагов, как раздался пронзительный крик, налетели нетопыри, а следом за ними показалась стража – рослые воины с пёсьими головами. Шестеро  одеты просто, а седьмой точно на праздник.

Выхватил Кремнюк шашку и приготовился биться. Заморыш за спину казаку юркнул и шепчет:

- Старшого убьёшь, остальные сами сгинут.

Тяжко казаку пришлось. Пока до старшого добрался, самого ранили. Старшому  уж из последних сил удар нанёс, но одолел.  Едва тот испустил дух, пропали и нетопыри и стража, словно  не бывали никогда.

Ступили спутники в зал. Пусто вокруг, только свод колонны поддерживают, а в самом центре, на возвышении в три ступени стоит чаша золотая, изумрудами изукрашенная.  Курится из неё лёгкий дымок, кольцами  вокруг чаши свивается. Чует казак, пахнет дымок костром из осенних листьев и от того духу закружилась у казака голова, в глазах затуманилось.

- Стань за колонну, и не сходи с места, чтобы ни было. Тебе с колдуном не совладать, только себя погубишь, - сказал заморыш, а сам к чаше бегом кинулся.

Видит Кремнюк,  по другую сторону от возвышения появился  человек, внешности видной и тоже к чаше бегом устремился.  Да не просто так. Стал на бегу молнии метать в заморыша, только тот ловко уворачивался, ни одна в него не попала.

Добежал заморыш до чаши первым, схватил обеими руками и мигом осушил. Тотчас же просияла над ним радуга, и стал он точь-в-точь похож на метателя молний.  А тот в свою очередь стремительно уменьшился ростом так, что одежда сделалась ему велика, и превратился в отвратительного старого карлика.

- Ааа, - закричал карлик, - будь ты проклят, изменчивый клинок, не для того я тебя ковал, чтоб ты помогал в моём доме врагам хозяйничать! И ты, Кремнюк, будь проклят вместе со своим дедом! Знал бы я, как дело обернётся, не навёл бы чар на младшего брата, не помог поединок за клинок драгоценный выиграть! И ты будь проклят, Озин, отцовский любимец! Такой малости, простого образа для брата пожалел! Сгиньте все из моих чертогов на веки вечные!

Зашептал Злобный Старец, словно зашипел по-змеиному, потемнело в глазах у казака,  зазвенело в ушах, и лишился он сил.

Много ли времени прошло, мало, очнулся Кремнюк от стрекота кузнечиков, почуял аромат родной степи и открыл глаза. Видит, лежит он на земле около валуна в цветущих травах, а неподалёку сидит брат колдуна, венок плетёт из ковыля и полыни.

Не верится Кремнюку, что на самом деле при  нём дела диковинные вершились.

- Ох, и дивный мне сон приснился, - говорит Кремнюк.

- Какие бы чудные сны не показывались,  явь ещё чуднее бывает, - отвечает  Озин.  – Ты своё слово сдержал, и я своё сдержу. Знай, если подержишь клинок шашки над костром, проступят на нём знаки огненные.

- А что они означают, не скажешь?

- Отчего не сказать, скажу. «Верной руке – верная служба». Теперь пути наши разойдутся. Тебе среди людей жить, мне к соплеменникам путь искать. В благодарность за помощь прими от меня дар – вот этот венок. Он не простой, заговоренный. Какой девушке на голову оденешь, та женой верной до гроба станет, и в один день и час отойдёте вместе из этого мира.

С тем они и расстались.

От чего ж, спросите вы, разговорами о Кремнюке Дикое Поле долго полнилось? От того, что ушёл он из станицы своей на три дня, а вернулся через  полвека, нимало не состарившись, с одной шашкой, да венком из ковыля и полыни. В тот же год женился, прожил счастливо до глубокой старости, даже правнука в седле увидеть успел, и умер со свой женой в один день и час.

А на все расспросы только разводил руками, да отвечал: «Не помню, давно это было». Только внучке Настасье, поведал Кремнюк свою историю. Через неё и другие узнали, но уж когда самого Кремнюка на Белом Свете не стало.