Бригадир. Часть первая, глава пятая

                Глава пятая

   За несколько дней до Нового 1939 года  комкор Павловский снова пригласил к себе Михаила. Идя в кабинет начальника академии, Михаил внутренне содрогался, опять какая-нибудь нехорошая весть об отце. Но всё оказалось до банального просто. Фёдор Фёдорович расспросил об учёбе, попросил рассказать о бывшей работе на Горьковском автозаводе, а Михаил, рассказывая с содроганием ждал, когда комкор скажет о главном. Поговорив о том, о сём, Фёдор Фёдорович немного замявшись сказал:

   - Тут такое дело, Михаил. Моя Варька, как только узнала, что ты здесь учишься, непременно захотела тебя увидеть. В общем в увольнение на Новый Год приглашаю тебя в гости. Надежда Филипповна напечёт пирожков. Сделает заливное из рыбы, готовить она умеет, - и виновато улыбнувшись Фёдор Фёдорович добавил, - Ты уж не подведи старика, а то Варька с меня три шкуры снимет. Договорились? Ну вот и хорошо.

   Правда на Новый Год Михаил собирался пойти на концерт модного в ту пору джазового коллектива Леонида Утёсова, вместе со своим другом Борей Поповым и его подругой Катей, студенткой театрального института. Теперь пришлось всё переиграть. Но Борис  кажется не очень расстроился. Всё таки, как не крути, а Михаил был третьим лишним в их компании. Борис для вида сделал Михаилу замечание:

   - Миша, ты почему изменил своё решение? Может быть у тебя зазноба появилась?

   -Если появится, ты первый узнаешь. Вообще то я в городе случайно встретил друга своего детства, и он пригласил меня в гости. Отказываться неудобно, - соврал Михаил.

   31 декабря после завтрака, в казармах академии была проведена, как и положено, большая приборка, а с 18 часов все желающие были отпущены в увольнение. В связи с Новым Годом увольнение было не до 24 часов, как обычно, а до 01.00.

   Москва, как и вся страна, официально отмечала встречу Нового Года всего третий раз. После революции этот праздник был отменён большевиками, как пережиток буржуазного прошлого. Но народ, не взирая на запреты, у себя дома ставил небольшие ёлочки  и накрывал праздничные столы.

   В конце декабря 1936 года в газете "Правда" появилась небольшая заметка второго секретаря ЦК Компартии Украины Постышева о том, что хотя бы для детей надо вспомнить старую русскую традицию проводов старого и встречи нового годов.
                Политбюро во главе с мудрым вождём товарищем Сталиным не возражало против возрождения этой традиции. Потому что сам товарищ Сталин и сами члены Политбюро в новогоднюю ночь поднимали тосты за успехи прошедшего года и за будущие успехи в Новом году. Теперь было всё узаконено официально и не надо было в "тихую" от соседей отмечать этот праздник. Так что праздник выплеснулся из тесных квартир и домов на улицы и концертные площадки советских городов.

   Около восьми часов вечера, Михаил в длинной курсантской шинели, хромовых сапогах и тёмно-синих командирских галифе, именно такую форму носили курсанты академии, поднялся на четвёртый этаж большого десятиэтажного серого дома, где жили Павловские. Этот дом в народе был прозван "военным домом", потому что в нём жили в основном работники Наркомата обороны и Генерального штаба.

   Михаил поднял руку и нажал кнопку электрического звонка квартиры номер десять. Дверь открыл сам Фёдор Фёдорович. Одет он был в простую домашнюю пижаму, в шлёпанцах на ногах и похож был сейчас не на начальника академии, а на простого школьного учителя.

   - А, Миша. Проходи, проходи. Мы как раз тебя ждали, - заулыбался Фёдор Фёдорович.

   В коридор выглянула девушка в голубеньком платье и с длинной русой косой через плечо.

   - Мишка, ты!? - воскликнула она и подбежав к смущённому Михаилу прижалась к его шинели. - Какой ты стал большой! Как вырос! А помнишь? - продолжала тараторить Варя.

   - Ты дай человеку хоть раздеться, - прервала её монолог, выглянувшая из кухни Надежда Филипповна. - Вылитый Гриша, вот только росточком повыше будет.

   Улыбаясь Надежда Филипповна ласково потрепала, снимающего шинель Михаила по щеке, а затем приказала своим домочадцам, пока она будет готовить ужин, показать Михаилу квартиру. Пользуясь случаем, инициативу в свои руки опять взяла Варя. Приказав отцу идти на кухню помогать матери, она сама повела Михаила по комнатам квартиры.

   В самой большой комнате, которая называлась зал, посередине стоял большой стол персон на десять. Здесь Павловские принимали гостей на каких либо торжествах или семейных праздниках. Сбоку стоял старинный чёрный рояль. Варя сказала, что на нём никто не играет, а достался он от старого хозяина, который был переведён на Дальний Восток начальником военного училища в город Уссурийск. Ему рояль достался также от прежнего хозяина, поэтому сколько этот рояль здесь стоит никто не знает, он просто дополняет интерьер квартиры.

   Михаил подошёл к стене на которой висели в ряд несколько картин русских художников и несколько портретов. На одном из портретов был изображён старший лейтенант в танкистском шлеме. Портрет был перевязан чёрной ленточкой.

   - Это старший брат Ванечка, - сказала Варя.

   - Он что, погиб? - тихо спросил Михаил.

   - Да, сгорел в танке в Испании в 1936 году.

   У Вари было два старших брата. Иван на два года старше Михаила и ровесник Пётр.

   - А где сейчас Петя?

   - Он в Ленинграде, военврач. Работает хирургом в окружном госпитале. В прошлом году женился и сейчас родители ждут от него внуков, - сказала Варя и стараясь переменить тему разговора, спросила: - А помнишь, как ты меня из речки вытащил?

   Михаил конечно помнил. В том далёком 1922 году после окончания гражданской войны в конце августа, начале сентября, их семьи отдыхали в подмосковном санатории. Как рано утром их родители отправились по своим взрослым делам на целый день в Москву. За главного оставили самого старшего, двенадцатилетнего Ивана. Когда родители уехали мальчишки собрались на рыбалку, на протекающую неподалёку небольшую речку. Девчонки, шестилетняя Варька и Мишкина сестра восьмилетняя Дашка увязались за ребятами.
    
   Сначала клевало хорошо. Ребята поймали с десяток плотвичек и пяток окуней. Но к обеду клёв внезапно прекратился. Солнце стояло в зените, воздух прогрелся, было довольно таки тепло. Ребята решили искупаться. Девчёнки играли в свои девчёночьи игры неподалёку, метрах в десяти.

   Искупавшись пацаны начали разжигать костёр и вдруг услышали истошный вопль Дашки, что тонет Варька. Речка была неширокой, около двадцати метров. Оглянувшись на крик, ребята увидели, что как раз посередине реки бултыхается Варька. Её голова то скрывалась, то появлялась над водой. Мишка рос на берегу Терека. Рядом со станицей ширина реки была не мене ста метров. Мишка на спор со своими друзьями переплывал Терек в этом месте на другой берег и, немножко отдохнув, тем же способом возвращался назад. Когда мать узнала о "подвигах" своего сына, то на неделю посадила его под домашний арест.

   В воде Мишка себя чувствовал как рыба и эта речушка не казалась для него существенным водным препятствием. Не раздумывая он прыгнул в воду, в несколько взмахов рук достиг Варьки, схватил её за косу и отбуксировал к берегу. Уже на берегу, нахлебавшуюся воды Варьку стошнило и она начала реветь "белугой". Хотевший отшлёпать её Ванька, видя такое дело, опустил руки и приказал всем молчать и ничего не говорить родителям.

   - Мои родители о том происшествии так ничего и не знают, - сказала Варя.

   - Мои тоже ничего не узнали, - ответил Михаил. - Я тогда с Дашкой провёл воспитательную беседу.

   Пока молодые люди ходили по квартире, Варины родители успели приготовить ужин и накрыть стол в зале.

   За ужином, разливая по небольшим хрустальным рюмочкам коньяк, Фёдор Фёдорович сказал, что по случаю встречи Нового Года он приобрёл бутылку шампанского. Согласно новой советской традиции, под бой курантов, они поднимут тост за успехи и удачу в наступающем году. Но тут снова запротестовала Варя. Она сказала, что после ужина они с Мишей пойдут встречать Новый год в Колонный зал Дома Союзов. Там установили большую ёлку, будет концерт и будет множество известных людей.

   - Ты вот что, Варька, не забывай, Михаилу уже в час ночи надо быть в казарме. - сурово заметил Фёдор Фёдорович.

   - Да, Варенька, ты уже не подводи Мишу, - поддержала супруга Надежда Филипповна.
 
   Варька, насупившись промолчала, а после ужина попросила своего отца поговорить с ней один на один в его кабинете. Минут десять они общались, а потом Фёдор Фёдорович пригласил к себе Михаила.

   - Ну ка, дай мне свою увольнительную.

   Взяв у Михаила увольнительную, на обратной стороне Фёдор Фёдорович размашисто написал "Увольнение курсанта Ашукова продлевается до 12 часов 1 января 1939 года" и подпись, начальник академии комкор Павловский.

   - Взяла меня, понимаешь, Варька в оборот. Но я понимаю, люди вы молодые, - как бы оправдываясь сказал комкор. - Ночевать будешь у меня, здесь в кабинете. Надежда Филипповна тебе постелит, - Фёдор Фёдорович кивнул на чёрный кожаный диван, стоящий у одной из стен. - А я позвоню дежурному по академии, чтобы он сообщил в твою роту о продлении увольнения. Так что идите вы в свой Дом Союзов и встречайте Новый год, а мы с матерью и здесь его встретим.