Сказка одного двора

В одном городе был маленький двор, с четырёх сторон окружённый домом.
С каждой из четырёх сторон дома во двор вела арка. С другой стороны, можно сказать, что в каждую из четырёх сторон дома со двора вела арка. Как будет правильнее, лучше всего спросить у ветра.
Конечно, в таком дворе-колодце жил ветер. Несмотря на то, что двор маленький, ветру в нём очень нравилось: ведь он мог дуть, как пожелает – то со всех четырёх сторон, то во все четыре стороны.
Дом был уже довольно старый, ему было больше ста лет. То там, то здесь были видны небольшие потёки и маленькие трещины, в некоторых местах отстала жёлтая краска, а на северной стене под угловым окном первого этажа с одного из кирпичей даже отвалилась штукатурка.
Однажды соседний дом, который не окружал свой двор с четырёх сторон, расселили, сломали, вывезли на свалку, и на его месте начали строительство нового дома, побольше.
Когда стали забивать для нового дома сваи, на стены нашего дома возле трещин, для того, чтобы наблюдать, как они увеличиваются, поставили маячки.
С каждой из четырёх сторон со всех четырёх этажей во двор спустились обеспокоенные жители. Следует сказать, что на каждом этаже с каждой стороны помещалась всего одна квартира – дом, как мы уже знаем, был небольшой. Поэтому во дворе собралось не так уж много народа, и даже в таком маленьком дворе все они легко поместились. Жители прочитали объявление, что дом их находится в аварийном состоянии и подлежит расселению.
Ветер тоже обратил внимание на объявление. «Кто же так приклеивает!» - свистнул он, дунул с четырёх сторон и унёс его на все четыре стороны.
Через некоторое время на чердаке загорелась электропроводка, случился пожар, и пострадала крыша.
Ещё через некоторое время в подвале прорвало канализацию, случилось наводнение,  и пострадал фундамент.
В довершение всего пришла осень, и начались дожди.
Теперь даже те, кто сначала не поверил объявлению, с радостью приняли предложение переехать в другую квартиру и в арки со всех четырёх сторон то и дело стали въезжать для этой цели грузовички.
К середине октября во всём доме осталось четыре жителя: старушка Евгения Эдуардовна, которая пережила в доме блокаду, собиралась в нём умереть, и из-за какого-то аварийного состояния не собиралась менять своих планов; бывший подводник дядя Петя, который не имеет привычки покидать тонущий корабль – как говорил он сам, и который от пьянства уже день от ночи отличить не может – как говорили сотрудники жилконторы; студент пятого курса медицинского института, африканец Лео, заплативший аренду за полгода вперёд владельцу, уехавшему в Африку отдохнуть; и глухонемая девушка-сирота из квартиры с первого этажа на северной стороне, которой недавно исполнилось восемнадцать лет, в связи с чем её с лёгким сердцем выписали из детского дома. Она появилась недавно, и в общей суете никто не удосужился узнать её имени. Спрашивать, конечно, спрашивали, но то ли она не понимала вопроса, то ли жители не могли понять ответа…
Оставшись вчетвером, уцелевшие жильцы вышли, не сговариваясь, ночью во двор. Они собрались у объявления о том, что за объект несёт ответственность победивший в конкурсе Северюгзападвостокспецстрой. За какой объект он несёт ответственность, и каким образом, понять не было ни малейшей возможности. Щит с объявлением был пристрелен к дому четырьмя стальными костылями. Стены были прочные, дом вопреки стараниям строителей падать пока не собирался, и щит держался крепко.
Жильцы стояли и молчали.
Старушку увезут и поселят в доме престарелых, если она не умрёт по дороге.
Подводник однажды, получив пенсию, не вернётся домой, и никто его не хватится.
Студента переселят в общагу или выставят из страны.
А глухонемую девушку попросту выставят.
Так подумал каждый, глядя друг на друга. И ещё они поняли, что никто из них не переезжает в новую квартиру не только потому, что не хочет переезжать. Никто из них не переезжает в новую квартиру, потому что никто им этого не предложил.
Однако, когда речь заходит о подобного рода серьёзных вещах, некоторые обстоятельства приобретают неожиданное значение. Поэтому было бы не правильно не упомянуть ещё двоих жителей: беспородную кошку Евгении Эдуардовны по имени Полосатка и джек-рассел терьера дяди Пети по имени Камзол.
И, конечно же, ветер. К слову сказать, он легко понимал глухонемую девушку, и давно знал, что её зовут вполне обыкновенно – Света.
Они тоже пришли во двор. Камзол посмотрел на всех по очереди, понюхал щит, чихнул и… поднял на него заднюю лапу. Затем тявкнул, подпрыгнул и лизнул в нос подводника Петю.
Полосатка потёрлась головой о ногу Евгении Эдуардовны и замурлыкала.
Все улыбнулись. И Евгения Эдуардовна сказала:
- Ветер ты, ветер, унёс бы ты всех нас отсюда куда-нибудь, что ли…
Все тепло переглянулись, а Света неожиданно кивнула.
И тут всем почувствовалось, что ветер, словно пробуя силу, подул со всех четырёх сторон плотным потоком, а Камзол, повизгивая, даже как будто чуть-чуть приподнялся над землёй.
Прошло два спокойных, солнечных, хотя и довольно холодных дня. Ветер укрыл двор сплошным ковром жёлтых листьев, и, словно задумавшись, то закручивал их вихрем в средине, то наоборот, разгонял по углам. Хотя в самом дворе не было ни одного дерева – он ведь был маленький, но недалеко от дома уцелел небольшой парк. А впрочем, кто и когда задавался вопросом, откуда осенью берутся под ногами жёлтые листья, даже если вокруг совсем нет деревьев.
На третий день раздался стук молотков - дом начали обносить синим забором. А затем, почти сразу, все услышали грохот двигателей – к дому подъехали тяжёлые строительные машины. В тот же миг ветер, словно что-то решив, закрутил все листья во дворе высокой спиралью, поднявшейся выше крыши, и, словно резкий выдох, вылетел в арки. Медленно и красиво кружась, опускались во двор поднятые ветром листья. Четверо жильцов смотрели из своих окон на это кружение и друг на друга. Какая-то необъяснимая надежда жила в глазах каждого. Впрочем, её можно объяснить довольно легко, ведь надежду они старались сохранять друг для друга.
Последний лист падал дольше всех. Он падал в самый центр двора. Падал медленно. Все смотрели на него, уже совершенно не скрывая, ожидая какого-то чуда...
И лист не упал.
Он завис в нескольких сантиметрах от золотого лиственного ковра, укрывшего двор, и дрожал.
Стук молотков стих. Машины остановились. Стало тихо.
Зазвенели стёкла, испуганно закричали строители.
Жильцы услышали нарастающий гул.
Последнее, что они запомнили – глаза друг друга, такие радостные, что даже счастливые, какими ни у кого из них они уже давно не были…
Последнее? Да, последнее, потому что в следующий миг со всех четырёх сторон, во все четыре арки во двор вломились потоки листьев. В их мельтешении было уже, конечно, ничего не разглядеть.
Ветер всё неё и нёс листья, дул и дул непрерывно, листья всё поднимались и поднимались – первый этаж, второй, третий, четвёртый, карниз, крыша…
Наконец, ветер стих.
Дом стоял, как и прежде, прочно, и двор его был по самую кромку набит золотыми листьями.
Прошло несколько мгновений. Везде были только тишина и солнце. И тут тявкнул Камзол.
По этому странному сигналу включился какой-то фантастический двигатель: из четырёх арок, во все четыре стороны, с реактивным свистом, сметая забор и строительные машины ветер выдувал листья, которые клубились словно облака какого-то странного ракетного топлива.
Облака листьев поднимались и поднимались со всех четырёх сторон всё выше и выше – выше дома, выше электрических проводов, выше деревьев…
Звук взлёта дошёл до верхней ноты, земля дрогнула, и через мгновение в клубах листьев показался поднимающийся и набирающий скорость дом. Листья вылетали из арок, закручивались, образуя мельтешащий столб. Столб всё рос, дом всё поднимался, пока совсем не исчез в начинающем темнеть небе…
Прошло время. О странном происшествии забыли. На месте исчезнувшего дома началось строительство. Правда, его ведёт победивший в новом конкурсе Главцентрупрспецмонтаж.
Наверное, потому, что Северюгзападвостокспецстрой до сих пор где-то там, в другом, новом, несомненно, лучшем месте, несёт ответственность за один хорошо знакомый нам объект. Вместе со всеми его обитателями.