Два голубя на высоковольтных проводах

Два голубя на высоковольтных проводах

                Часть 1 Точка восхода (Он)

                Песочница

Я помню это небо. Такое небо бывает только в детстве. Синее и бескрайнее. Безбрежное и беззаботное. Потом все «без» отваливаются. Но это потом. А пока оно такое, какое есть. Синее и бескрайнее.

Я помню её отчётливо. Маленькая девочка прихлопывает совочком кучу песка. Я делаю то же. Идиллия. Надо всем этим небо. И больше ничего нет. Вокруг большой, незнакомый мир. Такой же незнакомый мир внутри нас. Меня и её. Неизвестность снаружи неизвестность внутри. Всё ёщё только предстоит. Есть только маленький островок между двумя океанами. И над всем этим оно. Синее и бескрайнее. Безбрежное и беззаботное.

                Вытрезвитель

Мир тот, что снаружи оказался по большому счёту вытрезвителем. Душа, опьянённая небом едва успев сделать первые неуклюжие  шаги, неуклюжие шаги земными непослушными ногами, еще не успев отвыкнуть от крыльев, попадает на нары. За стены, окрашенные немаркой краской. Этой немаркой краской здесь окрашено все: парты, школы, больницы, детские сады. Всё. От роддома до морга. От рождения до смерти. Один огромный большой вытрезвитель. И я не переживаю когда попадаю в маленький. Здесь хотя бы всё честно. Над дверью вывеска. На ней единственная в мире правдивая надпись: «вытрезвитель».

                Трубка

Моя курительная трубка по тому же большому счёту символ мира. Вкладываешь в неё идею и подносишь огонь. Остаётся дым и отрава. И ещё пепел. Тлен и ржа.

                Три кита

У всех они свои. Вера, Надежда, Любовь. Ширина, Длинна, Высота. Деньги, Власть, Женщины. Свобода, Равенство, Братство. Всё очень возвышенное. У меня наверно проще: бабы, пиво, папиросы. Ну, это хотя бы честно, хотя и не совсем точно.

               

                Холестерин

При моём образе жизни холестерин самое полезное вещество из всего остального.

                Часть 1 Точка восхода (Она)

Я помню птиц. Они садятся на окно и усыпляющее воркуют. Я еще не знаю что это именно птицы. Я не знаю слов. Не знаю названий. Я лежу в своей кроватке и дрыгаю ногами. Пачкаю пелёнки и вообще веду себя адекватно возрасту. Птицы похожи на меня. Они производят невнятные звуки и пачкают окно. Наверное, я тоже птица. Вырасту и улечу. Улечу далеко далеко в то синее синее что на верху. Птицы тоже улетели. Вспорхнули все и долго долго исчезали в синем. Остались только две. Они долго сидели не решаясь  покинуть окно. Сидели до темноты. Потом забили крыльями и взлетели. Я заплакала. Хотела с ними. Пришла тёплая и родная мама. Я уснула. Птица. Спящая птица.

                Курятник

По большому счёту весь мир большой курятник .Все толкаются и бьют друг друга крыльями. Все хотят добраться до кормушки. Есть такое явление «клевательная  оргия». Если на оперение курицы попадает пятнышко крови то все курицы вокруг норовят клюнуть именно в это пятнышко. Заклёвывают до смерти. На окружающих птиц тоже попадают капельки крови и все начинают клевать друг друга пока в курятнике не останутся одни красные перья.

                Месячные

Жизнь и кровь всегда рядом. Рождаемся в крови и боли и уходим порой так же. Пока кто- то всемогущий не заткнёт всё это дело тампоном.

                Сумочка

В ней есть всё. Если вселенная это макрокосм, то моя сумочка микрокосм. Всё отражается друг в друге как луна в грязной осенней луже. Зеркальце–    целая философия. Есть легенда, что зеркало людям подарил демон. Наверное, так и было. Мы женщины частенько путаемся с нечистой силой. Вспомните Еву. Мы же не виноваты, что земные мужики такие недоумки. Пилочки, ножнички–когти. Тюбик губной помады фаллический символ. Судя по размеру точно фаллический. Салфетки символ души. Всё впитывают до определённого предела, потом начинают изливать слёзы. Связка ключей. Все ключи от сердец. Кто сам принёс, где пришлось дубликат снимать. Блокнотик. Библия женщин. Номера телефонов, список покупок. Сумбурная библия. Не, а вы от нас логики ждали?!

                (он)

Не скажу, что это всегда стояло на первом месте. Иногда на первом иногда нет. Но я её искал. Искал в барах (в основном). Искал на вокзалах. В метро. В переходах. Искал на улице. В кино искал. Искал во снах. Наяву. Трезвый как стекло. Пьяный в хлам. С похмелья. От радости и от горя. Иногда она находилась,  но потом  оказывалась, что это не она или не совсем она, или совсем не она.

                (она)

Я ждала, когда он придет, и поглядывала по сторонам. Ждала. Ждала на вокзале, ждала в кино, очень ждала и ждала чуть-чуть. Надеялась и теряла надежду. Верила и теряла веру. Любила в промежутках ожидания и теряла любовь. Теряла порой всё и ждала.

                Часть 2 imam coeli (точка полуночи)

                В комнате кривых зеркал (она)

Я блондинка. Крашенная. Я сто раз перекрашенная брюнетка. Стройная. Ну, не 90 60 90. Ну, совсем не 90 60 90. Но очень очень близко. В модели меня не взяли–сказали плёнка кончилась. У меня покладистый характер. У меня покладистый характер, потому что я стерва. Я стерва, поэтому очень покладиста. Когда нужно. Просто чёрный пояс по покладистости. Высший дан стервы.

                (он)

Ну, я не брюнет и не блондин. Так, среднее. Всю жизнь стараюсь быть средним. Рост средний. Вес средний. Возраст идентичен росту и весу. Паспорт с такой средней фамилией, что самому противно. Всё очень среднее кроме занятия.

                Танго на крови

                (она)

Я встретила его на частной вечеринке. Узнала его сразу. В нашей колоде карт он бубновый валет. У него много имён. Я вышла в дамскую комнату и вызвала группу захвата.

                (кино)

Я подошла к нему и пригласила на танец. Играли танго. Или почти танго. Играли совсем не танго. Для нас это было танго. Наше танго. Район оцеплен. Снайпера на крыше. Он берёт меня за талию. Ведёт. Шаг вперёд. Шаг назад. Мы кружимся и отступаем. В моих волосах хризантема. В волосах хризантема в сердце лёд. Лёд и пламя. Виски и лёд. Двойное виски со льдом. Тысячами осколками льда брызгают стёкла. Бойцы выскакивают как чёртики из табакерки. Как чёртовы чёртики из чёртовой табакерки. Его рука на моей талии. Одна рука. В другой руке воронёный кольт. Мы кружимся. Кружимся  среди пуль как среди падающих хлопьев снега. Всё замедляется и только кольт вздрагивает в его руке. Снег тоже кружится и падает. Падает в багровые лужи крови и становится ярко алым.

                (не кино)

Пока в моей голове прокручивалось это кино (всего девять с половиной секунд) (в это время я поправляла бюстгальтер в туалете)– он исчез. Исчез вместе с моей хризантемой. Чёрт его знает, куда он делся. Жизнь бывает фантастичней кино. Беги мой любимый. Беги я найду тебя. Найду и уничтожу.

                Часть 3 Точка покоя

                Пеппилота (он)

Конечно, её звали иначе! Но выглядела она именно так. Чулки, армейские ботинки, косички и грустные прегрустные глаза в которых было до чёрта озорства и задора. Какая ты нелепая смерть! (А вот чемодана у неё  не было). А был туман.

                Туман (он)

Холодный скорее предзимний туман. Уличные фонари были как огромные шары света. Оранжевые шары как апельсины из морозильника. Она просто стояла на тротуаре. Редкие прохожие даже не смотрели в её сторону. Нет, у меня не было «жёлтых тревожных цветов…чёрт знает, как их зовут». Я не был Мастером. Она не была Маргаритой. И  я подошёл к ней. Зачем? Она стояла и смотрела в туман. А потом взглянула на меня, когда я тенью своей откусил мороженый апельсин фонаря. Просто посмотрела. В мой мир пришла весна. Весна и смерть.

Я встретил её в тумане. Вся моя жизнь стала туманом и туманом была. Весь мир стал туманом. Липким, сладким туманом. Туманом ванильным и сливочным, пряным и горьким. Больше не было инь и янь. Мир перестал делиться надвое. Мир стал бесконечно малым промежутком времени от конца вселенной до её начала, когда добро и зло спят друг с другом, как котёнок со щенком. Туман был серым. Пока ещё не стальным. Он занимал всё вокруг, как разросшиеся до невероятных размеров серые глаза Пи.

Есть такая точка на сгибе локтя–точка «мира и покоя». С другой стороны точки сам локоть. Который я кусаю.

                Буквы тараканы (он)

Понял я всё и сразу, как малыш научившийся читать. Только что буквы были козявками, непонятными бегущими в никуда тараканами и вдруг они обрели смысл. Тараканов было много. Много и они были разными. Были даже настоящие. Но не настоящие были хуже. Они никак не могли оформиться в сознании, но под ними, в подвалах моего мозга они складывались в строчки. Когда их накопилось целое предложение, они вылезли из своей норки на свет…нет на сумрак моего сознания. Они вопили: Беги братец, мы твои самые преданные тараканы…Я остался.

                Хризантемы (она)

Он стоял посреди улицы и смотрел на меня. Всё так просто. Птичка в клетке, зверь в капкане. О потянулся рукой к внутреннему карману.

                (кино)

Он вынул из кармана вселенский детонатор.

                (не кино)

Щёлкнул выстрел и он упал. Я подошла к нему и посмотрела на руку. Конечно, в ней была зажата мумия моей хризантемы. Всё.

                (он)

Я был мёртв. Она ушла, не обернувшись и уже не вернётся. Я тоже.

P.S Она в этом мире не задержалась. Они жили вместе. В месте где мир уже умер но ещё не воскрес.