Чудо Веденеева

Чудо Веденеева
или Я этого не говорил
      
Лаура Ларго Ларина
(с комментариями и дополнениями свидетелей В.В. Веденеева, под ред. Автора, имена и географические термины из соображений безопасности слегка изменены)

По главам здесь: http://www.proza.ru/avtor/irkhin2
      
      Это роман-предупреждение о грядущих последствиях. Если все вот так оставить. Автор всегда врет, но не знает, что он врет, поэтому он говорит правду. А когда говорит правду, то не знает об этом, поэтому опять-таки врет. Сколько раз Веденеев в присутствии Лауры говорил правду, даже всю правду, но Лаура не поняла, и поэтому врет напропалую от всего сердца, обольщая себя и других заявлениями о приобщенности к тайне (опять врет). А чтобы говорить правду, нужно говорить о своем, а не о далеком заманчивом Веденееве. О нем никому не дано сказать правду – она неуловима и тогда, и сейчас. Поэтому оцените сразу ценность этого «исторического» документа. Здесь вы найдете рассеивание тумана и прояснение иллюзий с последующим созданием новых, уже истинных туманов-иллюзий – о кроликах в шляпе, о распиливании недоверчивых в ящике и о перемене грязной одежды на царские облачения.
      
      Внимание! Если при чтении этой книги или выполнении возвышенных упражнений, описанных здесь, вы не получаете наибольшего из возможных удовлетворений – от работы с текстом будет только вред, а не польза. Истинно только то, что несет в себе блаженство, остальное – юдоль печали, скорби, тягота бытия и т.п. Удовольствие (позитив) здесь, на земле, противостоит, как единственная надежная опора, мучению (негативу). Пользуйтесь этим оружием умело и неустанно, наслаждение никому не повредит. Да не останетесь вы такими, какими являетесь сейчас!
      
      Мудрость Веденеева
      
      Однажды мне предложили изложить мои светлые воспоминания о дружбе и сотрудничестве с большим Мастером. Я быстро обрадовалась, но еще быстрее появилась тревога столь характерная для меня при одной мысли о Веденееве, о его строгости и справедливости (без малейших признаков садизма). Если нужны деньги, то можно писать даже о Веденееве, причем только хорошее и запоминающееся. А плохое о себе я могу писать бесконечно много, причем бесплатно и неинтересно – все так живут, живу так и я. И это при том, что где-то рядом, совсем недалеко сидит на скамейке или бродит по паркам нужный и незаменимый Виктор Васильевич. Вот на это я и обращаю ваше увядающее внимание. Если зачем и нужен Веденеев, так это для создания контраста – как солнце, чтобы создать черные, густые тени, как луна, чтобы на черной воде появилась призрачная, серебристая дорожка из ртути, палладия или платины. Это очень редкие вещи в нашем частом, избыточном мире. А по-другому я не только не могу, но и не пытаюсь даже поймать ветер шапкой, обратить горную реку вспять и описать глубину короткими, неуклюжими словами утесняемой, виновной и неприкаянной женщины из среднего класса. При этом получая 60 рублей с копейками за рукописную страницу текста вкупе с придирками несовершенного критика впридачу…
      Вот как раз – взяв в руки очередную пачку листов из моей рукописи, Веденеев говорит: «Вот забавно будет, если Автор тебе дальше не закажет. Но ведь ты совершенствуешься на этой работе. Не движется тот, кто ничего не делает. А ты же работала».
      Впрочем, читать этот захватывающий роман-предостережение-притчу будет интересно настолько, что в конце у каждого чтуемого появится весьма определенное ощущение, что Гулливер от Пространства утащил таки за веревочки восторга корабли праздности у лилипутов надежды и карликов разумности. Как это произошло и со мной, и с Ассманом, и с Мухтаром.
      Такова великая литературная сила гравитации этого никем не понятого образа Веденеева, действующего по всеобщему мнению на субатомном уровне, где он как рыба в воде, прячется от грубых определений и некорректных домыслов.
      Несмотря на пугающие заявления, да еще в самом начале книги, все – я хочу кричать об этом, – должны твердо усвоить: общение металлических опилок с магнитом полезно и прогрессивно. Приведу неотразимый пример. Один из наиболее способных учеников Веденеева в начале их скоротечных отношений мог складывать из пикселей некоторые буквы, затем под присмотром Учителя довел их количество до сакрального числа 32. Через короткое время бурного развития он, ученик чародея, уже складывал буквы в слова, а слова уже тогда мог отделять одно от другого пробелом. Затем, после психологических тренингов, после женитьбы, он научился складывать слова (по 2-3 в пакете) в осмысленные фразы и уже самостоятельно мог слать простенькие информационные сообщения из-за океана. Туда он был послан к другому учителю, чтобы научиться клеить коробки из картона и фибра, а в дальнейшем по благодати распространять эти нужные знания среди народов и племен.
      В попытках описать такую колоссальную, на мой взгляд, фигуру Учителя, заключающую в себе немыслимое знание о мире, где я жила раньше, такое гигантское внеисторическое явление нашей уходящей эпохи, я подумала: «А могу ли я? Описать Веденеева невозможно. Это даже попыткой не назовешь». Но вопрос решился автоматически – я вспомнила его фразу: «Можешь – значит должна».
      Но и эти рассуждения ничем, кроме как заблуждением не назовешь. Описать Веденеева (Кант всю жизнь пробовал это сделать, но безуспешно) невозможно в принципе – он неописуем, немыслим, недостижим. Я силилась обсуждать свои впечатления с другими, чтобы приблизиться к нему, подобраться поближе, и тем приблизить его к себе, убрать забор между нами. Но, обсуждая его с другими, я обнаружила ту же препону, мерзкий занавес в их видении, что и у меня –  тщетно я обсуждала с тенями их мнения по несуществующему для них вопросу.
      Я бесконечно продолжала попытки понять то, что мне не было дано, не было дано никому, поскольку и незачем. Все обсуждали только собственные бульканья и химизмы с рефлексами. Как это все отражало те времена (до того), когда я толкла воду в ступе самоудовлетворения – даже с попыткой привлечения других к этому физиологическому процессу! Мертвая логика не добавляет человеку жизни, она только размывает и рассеивает ее, такую маленькую и ранимую, по ветру неопределенности и бессмысленности любых потуг. От этого Веденеев ближе не стал ни мне, ни Канту, ни Платону с Аристотелем, которых сейчас нет в Городе, и спросить больше не с кого, кроме как с меня.  В результате я стала отдаляться от других по причине их ненадобности, так и не пожелавших получить другое, правильное понятие о хорошем, все-таки, человеке.
      Тогда до меня еще не дошла очевидная теперь вещь, не было понимания простого – Веденеева не узнать ни по каким признакам, им можно только стать! Все гениальное просто. Станьте Веденеевым, и эта книга, мои любимые, милые друзья, будет о вас, о вашей замечательной непростой судьбе и о счастье, конечно же. а я буду встречать вас на каждом перекрестке, искать в каждом трамвае, бежать к каждой надувной лодке на Озере Желтого Камня и Сноудоне.  И тогда твои близкие и постылые знакомые побредут друг к другу с унылыми лицами и готовыми бесполезными решениями чтобы обменяться заскорузлыми затрепанными словами о реальном, но не ведомом Друге.
      О, как я хочу, чтобы вы не были прежними! О, как я мечтаю не быть прежней! У меня есть пример, у меня есть надежда, я найду силы, я пойду до конца! Ведь быть прежней, я знаю это мучительно точно, это значит упасть в яму и переломать себе ноги, взывать о помощи к тем, кто эту ямы приготовил для меня в частности и для всех доверчивых в целом. Быть прежней, значит мечтать и горячо молить о том, чтобы беда не пришла сегодня, а пришла завтра, а завтра мечтать о том, о чем мечтала вчера. И вот – у каждого дня своя мечта.
      Устав от себя и от других, износив не одну пару зимних сапог летом, догадавшись, что мир тесен в своих ограниченных возможностях для таких как я, остервенившись до крайности на жизнь, которая не жизнь, возненавидев перемены, которые не перемены, а сплошные неизменные неудачи, посмотрев мысленно в лицо молчаливого молчуна, прикинув общее количество его изречений не дошедших до меня, подсчитав наличность и определив растущие долги я твердо решила для себя: «Выхода нет. Напишу! Я мучаюсь, так пусть помучаются и другие, обласканные и благополучные, виновные во всех моих бедах и слезах. На пользу всем! Жизнь – страдание…» Первыми словами на первом же листе, на обратной стороне б.у. ксерокопии, были кровью излитые, вымученные мной истины: «Весь мир бардак, все люди свиньи. Надо искать правду и управу на негодяев за все их безобразия и равнодушие». Это я узнала не сегодня, я вынесла истину из собственного опыта и ошибок моих горемычных, безысходных подруг, которые также ничего хорошего мне не сделали. В один миг я как бы сбросила с себя оковы, как бы поднялась не несколько ступеней из подземелья, как бы распустила волосы по ветру нового дня.
      Вечно присутствующий за моей спиной образ сурово дал почувствовать: то, чем владею я, нужно поделиться с другими страждущими. Веденеев не знает слова НЕТ, НЕ МОГУ, НЕ ХОЧУ, НЕ БУДУ. В ответ на подобные вопли он просто произносит свою обычную, но вечную фразу: «А кто тебя спрашивать будет?»
      Однажды Веденеев перестал пускать меня к себе домой по веским причинам (о моей несостоявшейся семейной жизни и разрушительных тенденциях Веденеев разрешил мне сказать потом). Об этом я долго и нудно жаловалась всем его друзьям, и он слегка подсластил пилюлю, сделал шаг навстречу. Предчувствуя его стратегические замыслы в наших отношениях, администрация  нашего города по согласию с партнерами ЕЭС построила очередной торговый мегацентр. Я высказала удивление Веденееву: «Надо же, как удобно – и Тебе, и мне. Как специально для нас построили. И маршрут пустили». Веденеев тут же небрежно подхватил и бросил: «А это вообще ВСЕ Я».
      Умный знает всё –
      Мудрый знает всех.
      Так вот, у Веденеева несколько по-другому. Он знает всё. Его знают все, а Он знать никого не хочет, в упор не видит, не различает и не скорбит (не рефлексирует). Поэтому Он умнее всех умных и мудрее всех мудрых, но и глупее всех глупых. Веденеев мудрость и глупость не разделяет, поэтому он ВСЕГДА ПРАВ, а других он вообще не рассматривает как аргумент счастливого пакибытия. В разные неисчислимые моменты жизни Веденеева никто никогда грустным не видел. Но и радость его недоступна для лицезрения и понимания. Мир грустит – грустит и он, мир в надежде – и он в потоке, мир на последних рубежах – и он на переднем крае спасения. Назад пути нет, не было и не будет. Поэтому пойдем за ним и поймем до конца предначертанное, а для удобства будут и магазины, и маршруты, и лавочки в скверах.
      А вы знаете Веденеева? Нет, вы не знаете Веденеева. Вы его видели, встречали? Нет, лишь жили ожиданием и предчувствием. А теперь он живет среди нас, в этом Городе зла и добра, негордый и доступный. Его можно встретить просто так, с утра – вот прямо сейчас, и до вечера. Быстро и радостно выходит он из подъезда – на встречу новому рассвету. Он и дет в звенящую листву щебечущих птиц. День распахивает перед ним свои права. Он принимает день и пользуется им. Но не пытайтесь с ним заговорить об этом – вам станет стыдно.
      Он живет! Он живой! Он живее всех живых… Он твой!
      Шпионы всех времен и народов, вводя друг друга в заблуждение и мрак и бессовестно обманывая добрых людей в своих нечестных замысловатых играх, вкрапляли в лавину мелкоправдивых информационных сообщений гигантский бриллиант лжи и дезинформации, – запутывали и запугивали врага. В данной же книге в невероятном потоке и вихре мелкой лжи я вмонтирую огромный сапфир правды – чистейшей воды. Иначе никто не поверит – потому что не поймет, потому что не пережил подобного ранее. Ибо, как сказано в китайском каноне изобразительного искусства, белила в живописи используются только в крайнем случае. Так что Веденеева мы нарисуем черными красками, и тогда в просветах нашего пейзажа он засверкает всеми своими лучами.
      Люди мечтают лишь об одном – чтобы их не дурили. И нет другой возможности донести до них первую и последнюю весть о нашем плохом знакомом Веденееве. Почему плохом? Да потому, что никто от него ничего хорошего не имел, кроме него самого. Но и он ничего хорошего от других не имел тоже. Поэтому он добр ко всем, и все добры к себе. А еще он считает: «На земле нет ничего, что не было бы лекарством», и всегда он следовал принципу: «Все плохое – это хорошее». Веденеевым может стать каждый, если будет учиться на доброго волшебника.
      Бестактный – это Веденеев,
      Тактичный – это толпа.
      Обо всем этом, и обо мне – пойдет речь дальше. Хромая, шатаясь, падая на крутых склонах его нелогичности, побредет она по страницам этой белой книги, конца которой не видно, а может и вовсе нет. Кто такой Веденеев – это ОЧЕНЬ долгая история, разве что вы нам спонсируете издание книги.
      
      Мои чистые отношения с Автором и неосторожные – с Веденеевым
      
      На морском на берегу Веденеева я встретила,
      Оказалось – это был песочный человечек.

      С некоторых пор я питаю самые высокие и чистые чувства к одному очень хорошему человеку, который дал ограниченному миру возможность познакомиться с двусмысленной и коварной фигурой Виктора Васильевича Веденеева. Теперь это мой любимый Автор. Он согласен абсолютно на все, чтобы образ Веденеева, так украшающий жизнь любого человека, продолжал заполнять бытие животворящей и тончайшей мелодией, размножаться по белу свету и облагораживать его. Научно это не доказано, психологи в этом не разобрались, психиатры не подобрали лекарства, аналитики не нашли нужных слов. Темнота осталась темнотой. Я блуждала там и до Веденеева, и при нем, и буду после. На ощупь – холод, на вкус – горечь, на слух – скрип, на запах – нашатырь. О, как бы мне обрести его органы чувств и насытиться красками жизни!
      Славное имя Веденеева было рождено и освящено в некий памятный вечер мамой Автора. Тогда она сказала ему: «А тебе этот – Веденеев звонил». И для завершенности откровения подала газету, на полях которой она красной шариковой ручкой записала вечное имя, посланное ей свыше. Что-то же она услышала в этом имени, напомнившее счастливые грезы юности.
      Когда-нибудь в небесном городе будет организован музей личных вещей Веденеева. Там, среди прочих артефактов – свидетельства о рождении, трудовой книжки, диплома мединститута… – достойное место займет та заветная газета. К несчастью для нынешних почитателей, материальные копии большинства этих предметов были уничтожены самим Веденеевым в огненной печи. Пусть этот пепел грудой лежит в земных хранилищах – никакие века его не испортят, ветер не разнесет по просторам галактик! Да и газету Виктор со временем забрал в рюкзак и унес к себе в Храм, стремясь восстановить гармонию деревянного зодчества конца ХХ века. Чего там только не было! Но об этом он не скажет никому.
      Так Веденеев явился на свет. Его внутренний мир непредсказуем и свободен. Правду о Веденееве сказать невозможно, а врать о нем преступно.
      Непредсказуемость Веденеева выглядит ложной, а последствия всегда были четкими. Хотя логики – никакой.
      Если Веденеев попадет в точное определение – станет обычным человеком, ничем не отличающимся от других, бесполезным. Веденеев – квантовая волна вероятности, неназойливо вошедшая в нашу жизнь и сделавшая ее бессмысленной, а существование ложным. Поэтому наша книга фантастическая, а материал – виртуальный.
      Кроме того, он фигура апокалиптическая, потому что все вокруг него погибают. Веденеев говорит: «Я бы не сказал, что медленно, поскольку никто ни хрена не делает. Я демонстрирую это как объект миротворчества. Раз правды не скажешь, приходится обращаться к миру».
      Вот такую неоднозначную личность, я, с позволения ее самой и Автора, взялась описывать. Возможно, вы заметите, что я излагаю события с разных позиций и точек зрения. Но ведь любое важное событие содержит много уровней для понимания, каждый из которых находится противоречии с остальными (принцип дополнительности по Веденееву). Поэтому я могу возвращаться к одному и тому же эпизоду, привлекая и комментарии других лиц – свидетелей Веденеева. Веденеев сказал: «Я сам о себе писать не буду, потому что Веденеева нет. НЕТ».
      Веденеев – он недвойственный, а моя и ваша речь, бестолковая логика понимания – двойственны. Отсюда этот шум, гам, неразбериха и противоречия. Однажды мне сказал об этом сам Веденеев, совершая три недвойственных деяния: недвойственно мысля, недвойственно излагая словами и бодро, всем телом шествуя по улице недвойственной походкой.
      Веденеев – самый неплодотворный и неудачный работник. И почему? Потому что те, с кем он работает, – бесплодные, ленивые и жалкие зазнайки, и все труды и усилия Веденеева уходят в песок.
      Когда я познакомилась с Веденеевым, это был какой-то назойливый всезнайка, от которого можно было ожидать что угодно, в любой момент. Как он работает? Делает свои дела – десять дел сразу, а на всех остальных внимание не рассеивает. Но не вздумайте контролировать Веденеева или подражать ему – не портите «материал». Вы ему нужны такие, какие есть, потому что другими (лучше) по факту никогда не станете.
      Иногда, отвлекаясь от своих глубоких дум, Веденеев обсуждал (не со мной, нет, я никогда ничего не понимала из сказанного, он просто обсуждал вслух): «Как быть? Что делать? Кто виноват?» – так это мне запомнилось, так мне казалось, так я это представляла еще со школьной скамьи. Именно так научили меня педагоги видеть проблемы людей. А в это время ВЕДЕНЕЕВ  размышлял, находил, применял найденное и давал, давал, давал (как я думала, мне давал) наставления, больше походившие на столь знакомый мне бред шизофреника, в которых я своим умом не могла разобраться. Да это, как выяснилось со временем, и не предполагалось. Но все равно было приятно осознавать, что не одна бродишь по улицам, книжным магазинам и торговым центрам, которые построили для нас власти, а затем и маршрут пустили.
      Его наставления и поучения я бережно несла домой для последующего высиживания, а затем, приготовив, таки, из них яичницу, остальное, непонятое, несла людям, чтобы подогреть их интерес к Веденееву, и ко мне, указать им путь спасения и расширенное сознание. О Викторе и о себе я пыталась говорить с каждым встречным-поперечным, говорить о нас и о том как хорошо, как прекрасно, как удивительно и т.д.
      Вначале я говорила о святом по-хорошему, не обращая внимания на гримасу гнева и пренебрежения на их бесцветных лицах, напоминающих маски театра Кабуки, который некогда любил Веденеев. Но этот вертеп фарса и грязных намеков на мое прошлое, – городской театр Кабуки со своими масками, ужимками и неестественными позами, – так никогда не оценил ни меня, ни мои чувства, ни мое отношение к Виктору. А когда не оценил, тогда и пошли плясать по миру все эти маски не то людей, не то чертей. Пошли густой толпой, происходя от кровосмесительной, запретной связи непонимания, равнодушия и черствости церемоний и традиций, не оставивших для меня с Веденеевым места, но заполнивших сцены и подмостки кошачье-собачьими предками смутных подавленных переживаний о первичной орде и незавершенном сексогенезе.
      Повторюсь: Веденеев никому ничего не дал по одной единственной причине – никто не брал, как я ни всучивала светлую мысль, что мне хорошо в присутствии. Никто не взял, ни одна…! Все только молчали и угрюмо отвергали нектар моих еще незрелых на тот момент чувств. О служителях Церкви Храма как-нибудь попозже, теперь о себе и Веденееве. Это надо же, ни одного доброго слова, ни одного ласкового взгляда, ни одного рубля, подаренного просто так! И тот, кто мычал и отрекался, не знал (да и откуда!), что отвергает в этот несчастливый момент не меня, нет, но свою извечную мечту о нетоксичном наркотике, кокаине Елисейских полей, усаженных опиумным маком беспохмельных грез и вечной капельницы с неиссякающим потоком. Они не брали из рук, они не размножаются в неволе, они не признают никого. Даже Наркобарона, который сколотил свое состояние, неустанно перерабатывая яд «нектара» прошлого ради будущего. Не верили, что всем, как и мне, от этого будет хорошо. Всем тем, кому от себя не плохо.
      
      Веденеев и жизнь
      
      Веденеев живет в доме, в большой гостиной – это весь мир. Весь мир – это дом Веденеева. Он везде чувствует себя как дома.
      С утра через окно к нему в дом заглядывает солнце. Для Веденеева жизнь – это благо, и свое благо он не собирается делить ни с кем. Он все делает для себя. И всем от этого хорошо.
      Как начинается любовь? С простого – любовь начинается с печали. Когда кажется – нет на земле такого человека, который бы думал и заботился не только о себе.
      А нужно просто поверить, что есть такой человек – один на миллиард, на 2, 3, 4… миллиарда. Ему ничего от тебя не надо. У него все есть. Она нашел счастье, он нашел Бога. Тебе с ним так же легко, как с самим собой, даже намного легче. Сам с собой ты споришь, взвешиваешь, сомневаешься. А Веденеев говорит только одну фразу – и все ясно. Он говорит о том, что у тебя прямо сейчас. И как груз с плеч падает твоя многолетняя печаль…
      Вот ты сейчас читаешь эту книгу, и прямо в этот момент Веденеев с удовольствием делает что-то крайне важное – варит суп, делает салат, маринует грибы. Он делает это для себя, а на самом деле для тебя. Хоть ты этого никогда и не попробуешь.
      Вот Веденеев опускает мясо в кастрюлю, – и в этот момент он любит тебя. Веденеев растворен в любви. Порой ты улавливаешь смутное ощущение, что кто-то тебя любит. Любит просто за то, что ты есть. Это Веденеев. Он любит тебя за то, что рано или поздно из тебя выйдет. Когда-нибудь ты будешь любить так, как любит он. И это счастье!..
      Ты будешь стругать овощи –
      И чувствовать ЛЮБОВЬ.
      ЛЮБОВЬ – она большая,
      Она объемлет целый свет…
      Сейчас Веденеев не знает о твоем существовании. Он и знать ни о ком не хочет. Он любит говорить: «Я нужен всем, мне не нужен никто».
      Вот и попробуй с ним познакомиться.
      Вы знаете Веденеева? Если бы вы его знали, то вы бы точно знали, что вы его не знаете.
      Веденеев живет в каждом вашем знакомом, в каждом вашем друге, подруге, жене, сестре… Веденеев – в маме вашей и в папе, в бабушке и в дедушке. Он в том, кого вы любите, кого обожаете, кого приняли и не приняли всем сердцем.
      В каждом близком вам человеке живет такое качество, которое вас очень привлекает и которое отталкивает. С кем-то вам свободно и легко, как будто в домашние тапочки обулся, и кто-то мешает: вы ощущаете такую свежесть – как весной, когда распускаются почки, и кто-то газует своим автомобилем вблизи вашего носа.
      Веденеева невозможно забыть. Он всегда сидит в вашей памяти – как что-то надежное и устойчивое, как мягкая опора на будущее.
      Веденеев всегда сидит в ваших печенках – как вечное то, что мешает.
      Но Веденеев вам не принадлежит. Он – с вами и не с вами.
      Веденеев вообще органично вписывается в нашу жизнь. Точнее, мы в его. Он, как обычные люди, ходит в магазины, запросто пользуется библиотеками, троллейбусами и даже товарами сетевого маркетинга. И это – чудо!
      Веденеев – чудо! И он всегда среди нас. Точнее, мы среди него.
      Вы можете опереться на его внутреннее качество, разбросанное во всех качествах ваших знакомых, – у кого-то одного да найдется: молодость, юность души, сила, мудрость, оптимизм – радость, что еще не все пропало, что есть такое, что ЗНАЕТ-ВЕДАЕТ Веденеев, то, ради чего стоит жить!
      Ой! Веденеев позвал гулять. Ну ладно. Пока…
      Уф! Вернулась. Мы прогулялись вдоль озера, сходили на рынок. Веденеева вдохновляет все. Самое приятное в написании этой книги – это общение с Веденеевым. Он подсказывает, какими словами фразами описывать его и эпизоды его жизни, но я постараюсь писать прилично. Вы же приличные люди, раз читаете эту книгу.
      
      Веденеев на торжище
      
      Вот еще смешной случай сегодня вышел. Мы ходили с Веденеевым по оптовому рынку. Он все смотрел с умным видом – восхищался богатством ассортимента.
      В одном из рыночных павильонов видимо решили закончить работу и, прямо перед нашим появлением, стали опускать занавес – стальные жалюзи. Механизм работа медленно, не как гильотина. А этот момент Веденеев, продолжая методично осматривать товары, засунул голову в павильон – он не видел жалюзи, ползущие на него.
      «Эй, голову оторвет!» – воскликнул хозяин павильона. Веденеев высунул голову, посмотрел на жалюзи и увидел, что занавес продолжает опускаться.
      «Голова нужна», – сказала я, имея в виду большую голову Веденеева.
      Мы пошли дальше степенно прохаживаться по рынку. И тут мое внимание почему-то привлек сварочный аппарат. Веденеев увидел и говорит: «Хорошая штука, полезная вещь». – «А ты сваривал когда-нибудь?» – «Да». – «Это когда?»
      – Я много варил, освоил это дело, – скромно сказал Веденеев, – варил разные тележки, чтобы перевозить лодки и кое-что для рыбалки. У меня очень хорошо получалось. И рыбаки просили меня сваривать. Я им говорил: «Среди вас же профессиональные сварщики». А они: «А у тебя лучше получается». У меня многие спрашивали: «Почему у тебя результаты всегда лучше всех?» – Да просто торопиться никуда не надо, надо из всего извлекать максимальный кайф.
      Мы пошли дальше, уже проходили последний круг рядов. Мне не хотелось уходить с рынка – побыть бы еще немного с Веденеевым, но он уже направился к выходу. Он плавно двинулся по кругу, почему-то прошел мимо выхода и пошел на второй круг. Я за ним: «Ой, хорошо».
      Мы зашли вглубь рынка, тут Веденеев и говорит: «Мы же здесь уже были!» – «Да». – «А зачем мы сюда идем?» – «Не знаю». – «Может, ты хочешь еще по рынку походить?» – «Ну конечно».
      Веденеев развернулся и пошел обратно. «А где здесь выход?» – спросил он у молоденькой девушки. Я говорю: «Там», – и показала в сторону выхода. Девушка заулыбалась, понимая, что Веденеев потерялся в нашей реальности, – запутался на территории рынка, а выход был так близко. Она одарила его самой прекрасной юной улыбкой, даже наверное не осознавая, с кем она только что соприкоснулась. Я говорю Веденееву: «А я думала, ты видел выход».
      – Ну конечно. Не видел. Вот и в книге об это напиши. Когда Веденеев впадает в такой кайф, он начинает ходить по рынку кругами и умудряется спросить у девушки: «Где выход?» И она улыбается – ей тоже хочется пойти в ту сторону с этим счастливым человеком. И еще запиши: «Все идет. Нет, что-то рушится. Тоска. Бестолковщина. Значит, Веденеев в этом не участвовал. Надо быть проще, человечнее – и люди к тебе потянутся».
      Не знаю, успела ли ту девушку согреть любовь Веденеева, а во мне что-то поменялось. Он сел в автобус, а я пошла домой писать книгу. Я попробовала почувствовать любовь, которую всегда ощущает Веденеев по отношению к миру. Это длилось доли секунды, но я ощутила счастье. Здорово! А вот бы непрерывно любить, как любит Веденеев.
      Только он этого никогда не показывает. Наоборот, в нем есть что-то хулиганистое. Об этом глобального масштаба Шалопае нашего века (и всех веков) и будет наша книга. В ней Веденеев честно и прямо отвечает на извечный вопрос:
      А ГДЕ ТУТ ВЫХОД?
      Мои эпохи разделяются так: до Веденеева, во время Веденеева. и после. Совсем недавно появилась еще одна хронологическая граница – до Автора и во время Автора. Первый цикл был несравненно лучше, красивее, надежнее, спокойнее, дешевле в трудозатратах и разнообразнее в дисциплинарных вольностях. Впрочем, история Веденеева несопоставима с серостью анналов классической истории средних веков и древней – еще при мамонтах и саблезубых женщинах. Не могу утверждать, что они не мечтали о грядущем Вожде племени – Веденееве в медвежьей шкуре,  с огромной дубиной, несущего на плечах шерстистого носорога, заломанного в рукопашной. Уже тогда к его очагу пытались подобраться недостойные.
      
      Что было ДО Веденеева?
      
      Мрак. Сплошной мрак, вперемежку с обманными грезами.
      В 1988 году до встречи с Веденеевым оставалось 14 лет.
      Веденеев вошел в мою жизнь естественно, – так, будто я знала его всю жизнь. Но тогда, в яслях детского сада, я еще не знала о Веденееве. 
      …Был солнечный день. На веранде рядами стояли кроватки. Шел тихий час. Дети в кроватках и на раскладушках тихо сопели себе в носики. Я лежала рядом с  окном с открытыми глазами и увидела в голубом небе проплывающие облака. Спать не хотелось, и я начала думать:
      «Вот плывут облака, им хорошо, им не страшно: даже если упадут, то не разобьются. – И я ощутила себя облаком, свободным лететь куда угодно. –  И я никогда не упаду. А если упаду, то мне не будет больно. Я ведь облако, у меня нет тела».
      Это было яркое впечатление. Мне было года три, может четыре.
      Лет в пять меня посетила первая человеческая любовь. У нас в группе были двойняшки – мальчик и девочка. Так вот, я влюбилась в девочку, ощутила внутри огромное желание всегда находиться рядом с ней. Я поделилась со своей мамой первым в жизни открытием: «Мама, я не могу без нее жить!» мама начала объяснять, что это неправильно. А я думала: «Как неправильно, неужели моя мама, родная, самая любимая мама меня не понимает – не понимает, что это навсегда». Тогда ситуацию удалось разрулить, и я осталась жить в семье, в которой родилась.
      До встречи с Веденеевым за 36 лет я влюблялась серьезно и длительно порядка 30 раз. Пока, наконец, не поняла, что счастья в жизни нет. А раз счастья в жизни нет, значит?.. М-м? Значит?.. Надо его искать!
      Кого его? Счастье конечно. Не Веденеева же, тогда я его еще не знала. Но именно он принес мне Счастье, которое всегда внутри меня. И уже нет необходимости оплакивать годами несчастную любовь – этот мираж, чарующий грезами обмана.
      В 1988 году оставалось еще долгих 14 лет до начала практики по исправлению моего Несчастья на мое Счастье.
      С детского сада я нацелила свои поиски на то, как сделать так, чтобы в меня влюблялись и мы были счастливой парой. Кстати, на практике первое – влюблять в себя – гораздо проще второго – остаться вдвоем, в гармонии. У меня больше, чем на несколько дней, не получалось.
      Что это за счастье такое? Несколько дней – восторг, годами – печаль и боль непонимания и ревности.
      
      Взрослым о детях. Большой змей
      
      Мне лет девять. Однажды вечером нас сестрой укладывают (читай – заставляют) спать. Как обычно рано, в девять часов. Я лежу на широком, разложенном как книжка диване с рыжей обивкой (плюс немного зеленых узоров). Он с пружинами. Позади моей головы стоит кровать, на которой тоже то ли спит, то ли пытается уснуть моя сестра-двойняшка Лелька.
      Справа окно, и сквозь шторы на меня падает свет прожекторов – прямоугольных фонарей с катка. Я лежу ногами к стене. Дверь выходит в большую комнату. За этой стеной, работает телевизор, все – мама, папа, брат Семка – сидят там и переговариваются, смеются. Если бы не было стены, то они смотрели бы на меня.
      А накануне я придумала игру, но сестре не рассказала. Игра такая. Я сгибаю голую ногу (правую), лежа на спине. Обнаженная округлая коленка выглядит в лунном свете довольно причудливо. Это как будто маленький человек передо мной, коленка – его голова. Я надеваю ему на голову то одеяло, то пододеяльник – так, чтобы у него появилось лицо, как у матрешки. Теперь с ним можно пообщаться. Это она или он? Из простыни можно сделать и ее, и его (я уже вынула из-под себя часть простыни).
      Я рассуждаю: вот они там – все вместе (семейная фраза!), им хорошо, они смотрят телевизор, а я не могу заснуть. Я начинаю злиться на себя и на них. – Вот, меня заставляют так рано спать, а я спать не хочу, только время теряю, а могла бы делать что-нибудь полезное. Я играю с придуманным человечком. А ведь я могу представить себе что-нибудь еще. Я хочу общаться и не могу. Меня заставляют лежать, чтобы уснуть (я злюсь). Но… голова моя свободна! Она свободна думать о чем хочет. А если подумать о чем-нибудь запрещенном? Вдруг они будут ругать меня за плохие мысли – ведь с мамой надо делиться всем? И все-таки попробую – ведь я тут одна, мои мысли никому не подсмотреть. Представлю самое запретное – ведь все можно, это же мое воображение. А представлю-ка я… м-м-м… ту штуку у дяденек, как у мальчиков и, наверное, как у папы, и, поменьше, у брата…
      И я представила себе вдали – метрах то ли в тридцати, то ли в ста, в общем, на неопределенном расстоянии, во всю линию моего воображаемого горизонта, на зеленой траве, – колбаску. Толстую, розовую, морщинистую, цвета кожи, с поперечными складками.
      С опаской мысленно оглядываюсь: что подумают папа с мамой об этой моей выдумке? Они говорят, что я умная, подумаю еще. Чувствую какое-то странное беспокойство. Сгибаю правую ногу в коленке – и вот, в темноте, в лунном свете она смотрит на меня как чья-то голова. Я мысленно надеваю человечку на шею… Что? Что? О! Красный пионерский галстук (досадить брату)! И тут в мое воображение врывается колбаска цвета кожи – она соперничает с галстуком и пытается обвить мое колено – по часовой стрелке, как змея. И я мысленно помогаю ей наматываться на шею и голову – один оборот, другой, третий, еще… Змей-колбаска уже придушил, он начинает охватывать целиком меня, мое тело – и мне не страшно, я только все дальше и дальше захожу за пределы своего стыда. Я позволяю резвиться фантазии, опять мелькнул галстук. Как связан красный галстук и этот огромный змей? Душат ли меня они? Я могу от них освободиться – вот уже хочу спать. Я засыпаю…
      Комментарий. Исследуя проблемы женщин, разбираясь с их снами, псевдогаллюцинациями, сомналентными состояниями, Веденеев обнаружил: в ряде нетривиальных случаев с демоноженами отыскивался без труда эпизод встречи их с искусителем и получением посвящения на всю оставшуюся жизнь. Тот представал в образе змея или змееподобной формы, стоящей за окном, рядом с деревом, а в одном случае – даже в форме директора магазина в белом халате плавающего, размытого вида. В нашем инциденте Лаура лежала в постели и грезила о чем-то смутном. Внезапно она увидела, что у нее вырастает лингам в длину достигающий несколько метров, извивающийся кольцами. В этот самый момент она намотала на свое бедро красный пионерский галстук в несколько витков. Видения и действия совпали, наступил момент истины, девочка обрела удостоверение. Змей обмотался вокруг бедра как кундалини вокруг лингама (красная косынка и есть кундалини).
      В такой момент женщина получает разрешение, слыша голос и органически принимая это невыразимое свободное уведомление: «Все можно. Все разрешено, никаких запретов, ты невиновна, ограничений закона больше нет. Делай что хочешь без препятствий». Это разрешение (нравственное разрешение греха как свободы) было дано Лауре с самого детства. Каждая женщина может вспомнить подобный эпизод в своей жизни – когда ей пришло радостное, ни с чем не сравнимое облегчение от утраты подавляющей совести.
      Кстати о сомнительной музыке: со временем Веденеев научился видеть женщин, узнавать их в толпе и при случайной встрече, которые в свое далекое время, в прошлых жизнях, получили подобное разрешение на все. Интересно, что они не забыли тот восторг и не изменили дающему посвящение и не утратили способности узнавать, о чем идет речь. Они с большой охотой принимали приглашения, даже требовали, чтобы их подключили к различным «дарующим свободу» магическим ритуалам. Почему-то таких особенно много среди прихожанок различных церквей, хотя попадаются и атеистки, в том числе школьницы.
      Лаура получила посвящение от своего внутреннего учителя-искусителя. Однако жизненную энергию в этом земном существовании, символизируемую фаллосом, дал ей отец, который в момент инициации находился рядом, в соседней комнате. Он затем возникал в качестве хозяина-контролера и помехи при выполнении Лаурой любых серьезных практик, причем смеялся над ней: «Никогда вы до меня не доберетесь». Отец дьявол – это уже чистый Фрейд. Хотя такой цели «добраться до папочки» никто и не ставил – целью было выбраться из тупика и кошмарной ямы безысходности. «На кого вы работаете?» – можно было прочитать в воздухе. – «А вы на кого?» – донес ветер чьи-то слова.
      Затем в наиболее жестких практиках Лауры периодически являлся патриарх Никон – всплыло православное прошлое, обиды и претензии из-за отсутствия помощи и наставлений в жестокую минуту тяжелой болезни, когда она была загнана в угол, брошена всеми и оставлена скорбящей. По заявлению Лауры, она «начала войну с Православием». При общении с ортодоксальными верующими ей начала являться Тара – в качестве защитницы и советчицы.
      Однажды Веденеев подключил Лауру к особому тайному закрытому ритуалу в паре с другой дамой по системе цигун. В его ходе происходило удвоение женских энергий. В некоторые моменты длительного контакта Лаура как бы находилась сверху и ощущала ритмы, свойственные мужчинам. Вторая дама рассказала, что в эти моменты высшего наслаждения чувствовала, как внутрь нее входит огромный фаллос, и присутствие постороннего третьего – некоторого мужчины, исполнявший мужские практики. Это и был Отец, дававший свои формы энергии.
      
      Выбор
      
      Однажды я в отчаянии стояла у края крыши, в проеме чердака  – ощущала сильнейшее нежелание жить. Сквозь шифер и подгнивающие доски пробивался, лучился, струился солнечный свет. Пылинки кружились и мелькали в нем, я думала так: «Да, я вижу эту жизнь, и кому-то она кажется прекрасной. Но я не хочу испытывать эту боль. И мне только что изменила любимая девушка – она счастлива с этим мальчиком. Смогу ли я спрыгнуть с крыши? Какие ужасные  мысли. Я очень близко к краю, а вдруг землетрясение – и я упаду с шестого этажа и разобьюсь. Мне страшно! Это что-то магическое. Как манит-тянет смерть. Надо отойти, зачем я играю с огнем. Неужели та девушка и все те, кто изменяли и будут изменять, стоят того, чтобы моя жизнь закончилась в этом молодом возрасте. Пусть даже впереди – полная беспросветность, радости в жизни не найти, любви не найти – Я БУДУ ЖИТЬ БЕЗ РАДОСТИ. Я просто буду жить. Я так решила еще в 14 лет: никогда в жизни не закончу жизнь самоубийством. И когда захочу это сделать – вспомню это решение.
      Я оторвала себя от края крыши, ухватилась, пошатываясь, за те самые подгнивающие доски чердака, держащие шифер крыши. Как я тогда была благодарна им – спасшим меня, им – презираемым мною деталям ветхого общежития. Меня спасло что-то твердое, это отрезвило меня, я ощутила поддержку. Я осталась жить. Как же я залезла на эту крышу? Страшно спускаться, и чего только не сделаешь в аффекте.
      Как говорит Веденеев, «когда ищешь вход, надо сразу искать выход». Тогда я об этом не думала. Стресс поглотил мои силы, я с трудом выбралась чердака, полного хлама и паутины. Уф-ф-ф, как хорошо в общежитии: чистые коридоры, линолеум лежит – почти не порванный, и гвозди из него почти не торчат. Ой, и люди ходят – девочки, мальчики, – все улыбаются. Что-то им видней. Ведь они не были только что на чердаке. Их чердак впереди…
      В последующей жизни до Веденеева ко мне как магнитом притягивало бывших суицидников – несостоявшихся самоубийц. Они, видно, чувствовали родственную душу и рассказывали свои случаи. Ничего страшного – только кто на всю жизнь испортил желудок, кого голой в ванной привязали ремнями  при родном сыне, чтобы привести в чувство.
      Потом я изучала подробно, откуда у человека берется нежелание жить. Оказывается, в тонком плане над головой человека висит змей в виде петли. Когда эта петля достигает шеи, человеку просто невыносимо, не хочется жить. Змей – это пьянство, алкогольно-суицидный синдром. У меня как раз такие в роду были. Жалко их…
      Веденеев объяснял, что все дело в православии, там приветствуется вино. Мой суицидный синдром заключался в жесточайшей печали. Я не спилась – организм не принимал спиртное. Но депрессия, нежелание жить, работать, радоваться отняли у меня лучшие годы жизни от 30 до 40 лет. Исцелил Веденеев.
      В поисках личного счастья под названием Любовь я досконально изучила астрологию, получила посвящение в карты Таро. Из книг по астрологии я узнала, что у человека оказывается есть выбор – идти по высокому пути развития или по низшему пути. А по высшему пути – это к Богу. Так получается, Бог есть, раз о нем в астрологических книжках пишут?
      Моя бабушка была православной христианкой. Когда мне было 2-3 года, меня оставляли лежать в ее кровати, в комнате, где она молилась перед иконами – и плакала, и кричала. Пахло свечами, стоял дым и гарь. Такая мрачнуха. Где же счастье? Где моя мама? Мама на работе. Бабушка молится.
      Я не верила в бабушкиного Бога. Нам октябрятам-пионерам, это запретили. А тут, в астрологии, – Бог. Надо разобраться. Что это за высший путь развития человека? Мне чуть больше 30. еще не все потеряно. Пойду и я.
      Астрология занимала место в моей жизни более 12 лет. До Веденеева. До сих пор еще она, уже автоматически, напоминает о себе. Мешает.
      
      Клещ
      
      Однажды меня укусил клещ. Как-то фатально: в это время у меня начала держаться температура 37,2. Я еще не знала тогда, что это разрастается опухоль в моем теле. Так, в комплекте с температурой и клещом, меня положили в больницу с подозрением на энцефалит или болезнь Лайма. В больнице меня перло. Возникла неудержимая жажда жить, я не хотела стать такой же, как соседка в углу на соседней кровати. У нее энцефалит – трясется голова, дрожание рук, нарушение речи, взгляда, координации и полнейшее уныние. Страшно.
      Когда приходил врач, он просил меня коснуться без промаха пальцем руки кончик носа. Признаюсь, я все время волновалась, что у меня не получится, но в итоге всегда получалось, правда неуверенно. Я и сейчас частенько в чем-нибудь сомневаюсь.
      До Веденеева оставалось еще 6 лет. Я чувствовала желание искать что-то, но не знала что. Я ухватилась за первое попавшееся предложение – пойти на курсы Норбекова, мне дали почитать книжку.
      …В мертвом теле клеща при долгом рассмотрении (настолько долгом, что я даже успела освоить Норбекова) боррелиоз Лайма не обнаружили. Ура! Я снова свободна, мне не надо попадать пальцем по носу. У меня хороший вестибулярный аппарат и ориентация в пространстве. Я нормальный человек.  Меня выписали, правда, с температурой 37,2, но это уже другая история.
      Итак, прихожу я на курсы Норбекова, заплатив немалые деньги. А там говорят: «Улыбайтесь». И тут я с ужасом обнаруживаю, что я физиологически не могу улыбнуться – стараюсь и не могу. В моей груди что-то зажато. Ведущие тренеры (красивый юноша и полная, крупная девушка) говорят: «Если кто-то из вас не будет улыбаться, мы вернем ему деньги, и он покинет это семинар».
      Семинар был рассчитан на 10 дней. После клеща я надеялась, что за это время и за эти деньги найду хоть какую-то истину. Я поднатужилась, чтобы улыбнуться. Не получается. Еще поднатужилась. М-м-м, нет, не получается. Будто что-то застряло. Когда я силюсь улыбнуться, мне хочется плакать, слезы выскакивают. Но я не привыкла сдаваться – я же пришла на семинар искать то, чего не знаю.
      Еще одна попытка. Нет. И тогда девушка говорит: «Если кто-то из вас через три дня не будет улыбаться – покинет семинар. Но мы вам обещаем, что на третий день все вы будете улыбаться!»
      Я (про себя): «Это невозможно. Мой организм не может улыбаться. Он еще, конечно, не умер. Но почти. Слишком долго он счастья искал».
      В общем и целом, на третий день Я УЛЫБАЛАСЬ. Почти как могла. Как получалось. Невероятно. А так как улыбалась, на меня обратила внимание девушка. После курсов она познакомила меня с Необычной Духовной Парой – женщиной с ребенком и другой девушкой. Тогда, в 2000 году я впервые услышала слово Просветление. Мне дали книгу «Путь Дурака» Сикорского, и там я прочитала: «Неужели … этой … мне закроет путь к Просветлению».
      Сама эта фраза уже была частью просветления. Все годы исканий – с детского сада до этого момента – я проходила стадии от неосознанных ощущений чего-то хорошего, через чистые романтические отношения и любовные привязанности, – к сексуальным млениям, безумству энергий.
      Когда мы встретились с Веденеевым, он сказал: «Сексуальная энергия – это энергия жизни, но с ней надо уметь обращаться. Твоя сексуальная энергия неуправляема. Не ты ей управляешь». Соблазны тех лет были велики, а неуправляемая и подавленная сексуальная энергия вкупе с нравственностью мешала мне жить. К тому времени я начала ненавидеть свою плоть, которая доставляла мне столько неприятностей из-за своей неуправляемости (а душа – из-за печали).
      Я могла терпеть годами, ожидая ответной любви. Что я только ни делала, чтобы избавиться от наваждения очарованности лицом, фигурой, запахом, жестами очередной любимой девушки. Это действительно страдание. А раз страдание – значит, необходимо от этого избавиться.
      Мне предложили метод «битые стекла». Не пытайтесь это повторить! Я раз семь проходила эту процедуру. После особой техники движения в течение 30-40 минут меня прикладывали различными частями тела на битые стекла от бутылок из-под шампанского, прижимая к ним подушками. Мне было больно, но мой дух говорил: я вытерплю, освобожусь от зависимостей и страхов. Но не тут-то было. Не помогли дикие стекла и самоистязания.
      Шел 2002 год. До Веденеева оставалось еще 4 года. Я начала хвататься за все ближайшие соломинки.
      
      Тайное пояснение
      
      На самом деле я была укушена клещом еще в далеком прошлом, а теперь этот мой вечный спутник пришел в данное перерождение. Я не буду говорить о наших отношениях и чувствах – я всегда была обманута им, – никогда не давал он мне то, на что я надеялась. Отсюда мои оскорбленные чувства, которые я затем перенесла на всех мужчин. Как показывает пример других уважаемых женщин (особенно враждующих с Веденеевым), они давно тяготились близкой связью с этим живым существом, ощущали его всей беззащитной кожей, но в какой-то момент воспрянули и выдернули его, открыв портал для других внеземных инфекций с немедленной бурной симптоматикой в виде галлюцинаций, мании величия и перверсий.
      О Клёщч! Ты не кусай меня, а ласкай! Не награждай энцефалитом, а дай покой удовлетворенности и бархатистую, как у тигровой змеи, кожу! Пусть мой вирусный менингит станет безграничной любовью ко всем существам – без рецидивов и ремиссий! Пусть головная боль и афазия примет форму хоть какой-нибудь поэзии.
      
      Каменное сердце
      
      Та Необычная Духовная Пара – очень была начитанная всякой духовной литературой. И сами «практиковали», как могли. Они мне говорят: «Ты не чувствуешь энергии, потому что у тебя тело забитое». И правда, до сих пор я обращала внимание на тела других, а на свое не обращала, – не до того было, быть бы живу. Мое тело – оказалось как камень. Я – как натянутая струна, позвоночник, шея – словно лом проглотила, гибкости никакой – ни в суставах, ни в теле. Они говорят: «У тебя сердце каменное, холодное и твердое. Давай мы тебе прокачаем через него энергию любви».
      Я поняла, что раз у меня сердце каменное, – значит, в нем любви совсем не осталось. Да и откуда! И они поставили меня между собой, как пластинку между электродами, и начали через мое сердце любовь пропускать – из их сердец, друг к другу. Стоят – одна спереди, другая сзади, я посередине, наблюдаю – и переговариваются: «Ну что у тебя, с твоей стороны любовь через нее проходит?» «Нет, не проходит». – «И у меня не проходит».
      А я стою, слушаю, пытаюсь чувствовать любовь, и ничего не чувствую. В общем, трудный случай. Не было в моем сердце потока любви – ни к себе, ни к окружающим. Все каменное. Как же они чувствуют какие-то энергии? Я тоже хочу. Я научусь!
      Необычная Духовная Пара говорит: «Надо достичь Просветления». – «А как его достичь?» – А они мне, с самым умным и значительным видом: «Книги серьезные надо читать!» И у меня как озарение: «Так вот в чем дело!»
      А я никогда серьезных книг не читала. И попросила у них самую серьезную книгу. Они мне подают книгу Махараджа. Я ее, конечно, с трудом, но осилила. А Просветление не наступает. Я прочитала вторую книгу, третью, четвертую: Рамеш Балсекар, Кришнамурти, Рамана Махарши…
      Необычная Духовная Пара сказала: «Надо научиться осознавать свое тело, потом научиться осознавать свою речь, потом – свои мысли». И я решила попробовать. Это было похоже на безумие: мне было очень трудно уследить за своим телом, одновременно следить за своими руками, ногами, жестами. Мне говорят: «Люди на то, чтобы выработать осознанность, по нескольку лет тратят». Я прикинула перспективу такого напряжения в течение нескольких лет и подумала: «Что за радость? Это невозможно!»
      В общем, мне надо было выбрать: или сразу отказаться от той многолетней пытки самоосознавания и, заодно, от Просветления, или принять решение и начать учиться себя осознавать, как бы трудно это ни было. Я выбрала второе – мне было нужно Просветление.
      Следующие четыре года, до встречи с Веденеевым, я занималась самоосознаванием каждый день. Я изучала и применяла на практике методы разных авторов. Но до Будды – родоначальника самого осознавания – дело так и не дошло. С Буддой меня познакомил только Веденеев.
      
      Таро, христианство, рэйки…
      
      До Веденеева все свои решения я принимала с помощью астрологических расчетов и карт Таро. Необычная Духовная Пара гадала мне на картах – что мне может помочь. С помощью Таро я принимала самые рискованные, неприятные решения. Что нагадают – на то и решалась. На всё! Вот так я решилась на крещение в Православной церкви.
      Еще в школе, лет в 12 меня пытались покрестить. Бабушка сказала: «Поедем завтра в церковь в Нижний Тагил, креститься?» Она не спросила, хочу ли я, так вопрос не стоял. Она поставила меня перед фактом: поедем и всё. Жесткости не было, она сказала это просто, по-будничному: «Вот, после школы, после уроков и поедем».
      Уходя в школу, я напряглась. Я не хотела креститься. Во-первых, меня не спросили, во-вторых, я была пионеркой, собиралась в комсомол. Я ощутила в то утро у себя на груди яркий красный галстук, налилась гордостью, вспомнила Павлика Морозова. И хоть мне было страшно – после уроков не вернулась домой, а прошаталась по улицам до вечера. Вернулась домой затемно, в напряге. Но бабушка это обсуждать не стала, так все и спустили на тормозах, больше не вспоминали.
      В годы страстных бдений, когда я искала исцеления и защиты, всюду мелькало христианство. Оно меня кругом обложило. Моя самая любимая подруга Зита требовала, чтобы я крестилась, как она, а не то она от меня откажется. Это вам не бабушка. Зита даже взяла с меня обещание, что я крещусь, если она пройдет обследование по поводу своей болезни.
      Веденеев говорил: «Христианство – это торговля, это договоренности». Вот мы и договорились.
      Во мне тогда была большая гордыня: я не могла вставать на колени, чтобы молиться. Я заставила себя пройти через битые стекла (в православии любят страдальцах) – стояла на них не раз на коленях и каялась – непонятно кому.
      Я, моя душа, не хотела креститься. Она мучилась. Мне говорили: «Это в тебе бесы сидят – креститься не дают».
      Я подумала: «Как бы мне не мешало, делать что-то надо. Придется креститься. Где наша не пропадала». Я стала изучать Просветление Святых отцов – жития Серафима Саровского, Сергия Радонежского. Там у них столько роста, подвига. Стану как они, добьюсь победы духа над телом! Трудно? А им-то как трудно было! Лишь бы помогло.
      Да и карты пали. В итоге я крестилась. А искала Просветления…
      Когда я шла из церкви после крещения, меня такая тоска за душу взяла – где же благодать?
      Я много постилась и исповедовалась – но в итоге не помогло.
      Вначале церковная практика шла неплохо. Я рассказала молодому священнику о своей жизни, полной любви к девушкам. Я рыдала, каялась, была в отчаянии от содеянных грехов. Этот священник не отверг меня. Но не успела я довести до конца пост перед причастием, он сказал: «Меня переводят в Звонарево, вы можете приезжать ко мне туда». И уехал.
      На причастии был другой священник, постарше. Думая, что у них у всех единство, я без всяких предисловий сказала: «Я хочу принять причастие. Я любила женщин». Он посмотрел на меня с ужасом: «Я не могу Вас допускать к причастию». – «Как? Я же целую неделю пост соблюдала». Он подумал и глубокомысленно спросил: «Аборты были?»– Вот удача! – «Нет, не было!» – «Тогда разрешаю».
      …Я прошла и освоила первую и вторую ступень рэйки. Как сейчас помню, иду я после посвящения мимо мусорки (мой дом был рядом с этими посвятителями) и чувствую: такая тоска берет. Как же так? Я такие деньги отдала. Уже вторая ступень. Где же Бог? Где Просветление? Карты Таро указали, что вторая ступень рэйки поможет. Карты врут? Почему так плохо? Плакать хочется. Куда ни посмотришь – все худо.
      С помощью рэйки мне удалось снять многонедельные сердечные боли у одной девушки, которые никак не прекращались после операции. Мне сказали: может, ты ее вылечила за счет своей личной энергии. И я испугалась за свою личную энергию. Она же мне нужна для Просветления.
      Да, что поделаешь. Надо Просветления искать, чтобы больно не было. Я буду искать. Если пишут, что кто-то смог, – значит, и я смогу. Пусть даже говорят: не бывает, чтобы русский просветлел.
      Через три года я встретила человека, которое его окружение называло русским или «нашим» Просветленным. Они заявляли об этом в буддийских ашрамах, на всю Россию, – правда, никто не верил. Имя ему – Веденеев. Но оставалось еще три года.
      
      В затворе
      
      Год-два я почти не виделась с людьми, месяца по два не выходила из дома, ни с кем не разговаривала. Постоянно – нервное напряжение на почве сексуальных влечений, долгие депрессии, бессмысленность существования… Но я же помню свое: «Я никогда не покончу самоубийством. Я буду терпеть!»
      Часами, в своей одинокой пустой квартире я стояла на коленях и рыдала, рыдала, рыдала. Рыдала непонятно о чем. Мне просто было плохо – и всё. Я дошла до обыденного цинизма: засекала время, сколько можно рыдать. Например, чувствую – сейчас начну. Записываю: «15.43 – начало рыданий». Вставала на колени, ползала по полу, извивалась в рыданиях. Проходил час, два, три, по-разному. Я вставала с коленей, записывала: «18.48 – окончание рыданий». И, совершенно выбившись из сил, без облегчения (нет, это не облегчает), ложилась на кровать с теми же мрачными думами.
      Я начал замечать, что печаль приходит ко мне от любой мысли – о чем бы я ни начинала думать. От любой. Различные вещи напоминали мне о каком-нибудь «родном, любимом, желанном» человеке, и этот предмет становился причиной моей тоски. Я стала избавляться от вещей, но вещи было жалко. Позже Веденеев помог с ними расстаться.
      Параллельно я решила стать писателем и записывала все свои наблюдения – за людьми, за телом, за энергиями внутри. Составляла художественные описания страстей и отчаяния. За несколько лет накопилась стопка листов формата А4 высотой с пуфик. Писать мне было неохота, да что делать – одержимость. К моменту встречи с Веденеевым я уже была готова всю эту стопку сжечь, но решимости не хватало, нужен был он.
      Я спала по 18 часов в сутки (рекорд – 27 часов подряд), оглушала себя сном. Я уже не жила, а существовала. Я не понимала смысла – зачем я сегодня ем, Мне говорили: «Любуйся природой, такая красота». Я не понимала, зачем нужна эта природа.
      Меня ничего не радовало. Мое тело стало желтым от злости и желчи, сухим, худым, нежеланным. Я еле передвигала ноги. Никому я такая была не нужна. Да и мне никто не был нужен, кроме наваждения иметь «любимого человека».
      Однажды я встала на колени, подняла руки кверху и сказала: «Я не знаю, кто ты, но ты точно есть. Тот, кто за меня отвечает. За мою жизнь, за мой путь. Прошу тебя, пошли мне Учителя, который поведет меня по Пути. Укажи на него, дай мне встретиться с ним».
      Несколько месяцев я, сухожильная и желтая, бродила по городу – искала встречи с Учителем, а людям говорила – ищу работу.
      Одно время у меня был классический комплекс жертвы. Мне казалось, что я всем все должна – особенно родственникам. И я во всем виновата. Если, например, на улице кого-то обидели или кто-то упал, мне всегда было стыдно перед незнакомыми людьми.
      Если у кого-то портилось настроение, то виновата была тоже я, и мне приходилось всех веселить и развлекать. Со мной было весело, только я от этого уставала. Веденеев мне объяснял: «Ты жила за счет растраты своей жизненной энергии. У тебя не было источников, где ее брать и восполнять, – и ты тратила свою. Когда я тебя встретил, ты была труп ходячий. За свой мирской успех ты платишь слишком дорогой валютой. Жизненная энергия, сексуальная энергия – самая ценная у человека – от нее зависит жизнь».  В дальнейшем он часто напоминал мне об этом короткой фразой: «Ты тратишься!»
      В общем, к моменту встречи я дошла до ручки. Иногда я даже чувствовала запах смерти, хотя и отгоняла от себя такие мысли. Веденеев пришел и развеял «смердящий запах», подул свежий ветер – ветер здоровых идей.
      Жаль, что мы не встретились раньше, еще в 1989 году. Но Веденеев говорит, что в то время он был очень жестким. Он давал человеку задание, а если тот не справлялся – заставлял его делать до конца. На момент встречи в 2007 году Веденеев был уже «шелковый и пушистый», он оставлял людям свободу выбора. Если кто-то отказывался от практики, он говорил: «Нкт человека – нет проблемы. Такой-то отпал. Отвал Петрович».
      
      Лаура пишет. Гимн Женщине
      
      Женщина возникла, чтобы славить мир своим присутствием. Посмотри вокруг: куда нам без женщин – в коллективе, в походе, в лесу, при сборе ягод? Что произойдет без женского заливистого смеха, так украшающего жизнь – даже если этот смех чужой? Женщина прекрасна, Женщина хороша, Женщина бодра, Женщина справедлива.
      Все ли это о вашей знакомой женщине? Правда, она бывает плохой. Она хочет быть чьей-то – но по своей воле. Ей нужен дворец, но это дворец Покоя.
      Никогда не обижайте женщин. Женщины – это цветы, они могут увянуть. А увядшим цветам очень трудно поднять голову. Лучше сразу не обижать.
      Уступи! Неужели трудно? Она не взревет и не завоет. Она станет доброй через пять минут после вспышки. Покапризничать – это ее сценарий. Побалуй ее. Знай про ее периоды – они не сладки для нее. Даже если период затянулся на полвека – перетерпи. Женщина того стоит. Она украсит и расцветит твою жизнь. Будь другом, не спорь с ней. Найди рациональное зерно в сплошном потоке ее колкостей. Может быть, у вас что-то родится. Женщина – огонь, Женщина – вода. Море огня и море слез. Поддерживай очаг и утирай слезы. Путь есть – найди его. И будет счастье. Даже с Женщиной – а как еще?
      
      Гена
      
      За год до встречи с Веденеевым мой друг Мухтар познакомил меня с Геной и сказал: «Гена видит в тонком плане – он тебе поможет вылечить опухоль». Я не поверила, но на встречу согласилась. Мне было интересно пообщаться с человеком, который видит то, что недоступно нам, обычным людям.
      Гена приходил к мне домой. Я его угощала, как потенциального учителя, хотя денег у меня не было. Он же показывал свое пренебрежение к еде. Глаза у него были бегающие, и он сам какой-то бегающий, суетный человек с хитроватым взглядом. Что-то почуяв в тонком плане, он что-то периодически вскрикивал кому-то невидимому, а мне давал пожевать печененку крекер, чтобы хрустело. «Они там боятся хруста», – объяснял Гена. Затем он срывался, подбегал к холодильнику и трижды плевал на него. Затем успокаивался и возвращался на свою табуретку.
      Он пребывал в каком-то своем экстазе. У него не хватало зубов, а он все время дико улыбался с каким внутренним оголтелым удовольствием, понятным лишь ему одному. После индийских книг мне был близок слог Ом, этим Ом Гена меня и подкупил. Он вставал в разные углы квартиры и, задрав вверх свою черноволосую голову, пел горловым пением Ом-Ом.
      С таким семинаром он приходил несколько раз. В конце концов он мне своими выходками опротивел, и я захотела, чтобы он ушел навсегда. Я сказала, что мне плохо и я хочу остаться одна. А была ночь. Он вышел из квартиры. Я обрадовалась:  «Ну и пусть обижается», и закрыла за ним дверь. А он остался в коридоре, начал звонить, стучать, потом ушел.
      Я легла, было неспокойно. Ни свет, ни заря он вернулся – я успела лишь немного поспать. И он начал петь Ом-м под дверью, но не звонил. Я испугалась. Страх и отвращение. Светало, я решила покинуть квартиру, но ни за что с ним не встречаться, ни за какие коврижки. И тут он снова запел в коридоре прямо под дверью. В этот момент я стояла в ванной, уже одетая, в кроссовках. От ванной до двери чуть больше метра. Я так испугалась, что простояла на каменном полу – ни жива, ни мертва – три часа. Ни одной молитвы я тогда не знала, не могла себя успокоить, лишь переминалась с ноги на ногу. Сердце бешено колотилось. Ловила каждый звук его голоса и движение шагов – в надежде, что он уйдет, и я выйду из квартиры, не столкнувшись с ним нос к носу. Вот, вроде как на лифте спустился… Наконец решилась – и юрк на лестничную площадку. В общем, поиграла с ним в кошки-мышки в панельной многоэтажке.
      Навсегда запомнила я это ощущение маленькой свободы, когда выбежала из квартиры и чесанула через три квартала напролет. Через несколько минут я оказалась на окраине нашего района, на самой дальней остановке, и мне все мерещилась погоня. Казалось, Гена был повсюду: во всех мужчинах я высматривала его темно-синий поношенный спортивный костюм и длинные патлатые волосы. Меня колотило от собственных страхов. Будешь тут искать Просветление.
      Да, на роль Учителя Гена не подходил. Правда, от Гены была польза. В один из «семинаров» он спросил: «Почему ты не выберешь большую религию – мировую?» Я удивилась – себя он причислял к даосам, я тоже уже подумывала, как и он, податься в даосизм – развить в себе способности видеть в тонком плане. А тут он предлагает религию. – «Какую мировую?» – Мне, неуверенной, сомневающейся, было необходимо, чтобы кто-то извне указал выбор.
      Гена ответил: «Мировые религии – это христианство, буддизм, ислам, иудаизм». Мне от этих слов как-то легче стало. Наконец-то мужчина-Учитель назвал мне религии, которые могут взять меня на поруки.
      Буддизм. На момент «семинаров» с Геной олицетворением буддизма для меня были мои знакомые – «буддисты», как они себя называли. Позже Веденеев говорил мне: «Буддизм подходит для всех, но не все подходят для буддизма».
      Символом и продуктом этого самого «буддизма» был и мой лучший друг Мухтар. Много лет, с 1989 года, он восторженно рассказывал мне о буддизме, о просветлении, водил на гору Качканар к ламе Мише, на лекцию ламы Оле Нидала в ДК Горького.
      К 2006 году буддисткой я так и не стала. «Хотела бы я достичь того, что достиг Мухтар? Достиг ли он Просветления? Не похоже», – рассуждала я.
      
      Судьбоносный семинар
      
      ранний петух кукарекает
      не для кого-то конкретно
      а для всех
      крестьяне рядами идут на посев
      так свои речи
      строит Виктор Васильевич
      
      За 1 день до встречи с Веденеевым Мухтар говорит: «Пойдешь на семинар к буддистам?» Он меня и раньше всегда звал, но я не прельщалась. А тут подумала: «Схожу, что-то новое про буддизм узнаю. Всё – вперед». И мы пошли – точнее поехали, 3 остановки на автобусе.
      Местом проведения семинара было общежитие завода Железо-Бетонных Изделий. Видавшая виды темно-синяя краска на стенах подъезда была обшарпана. Хозяином семинара был молоденький паренек с горящими глазами и взъерошенными волосами. Ему пикатно-мило не доставало одного зуба (ну, или двух-трех). У него только что погибла мама, с которой он жил в этой комнате многопанельного здания. Говорили, что на том самом ЖБИ, где она работала, ей на голову наехала железобетонная плита. Мне было жалко его и ее. Единственный выход – искать прибежища в буддизме. Вот он и искал.
      Это был очередной семинар. Он подготовился по теме и пригласил всех нас.
      Когда мы с Мухтаром зашли в коридор, сразу бросилась в глаза обстановка. Обои прямо на стенах… Это особый дух общежития, дух надежды, которая всегда надежда – и так всю жизнь. Прямо у входа в комнату стоял стол. На него входящие гости складывали свои печенья, вафли, пироги, чай, кофе, жевательную резинку. Там же уютно красовался будущий чайник. Электрический. Будущий, потому что в конце обязательно будет чаепитие – обязательно, даже если гости не придут и семинар не состоится.
      Но сегодня люди подходили и подходили. Один мой глаз наблюдал, что прибавляется на том волшебном столе-швейцаре. Другой высматривал интересные, колоритные, сексуально притягательные личности и фигуры. Набралось таких человек 9, остальных не заметила. Да что это я, я же пришла сюда узнать про буддизм, определиться с выбором религии…
      Удивительно: на этом семинаре вокруг Хозяина комнаты уютно расположились и буддисты, и христиане. Среди всех выделялся Автор – от него так и сияло святостью: профиль, осанка, седые волосы и, главное, взгляд, устремленный в даль и глубь времен. Внешне он походил на отшельника, веками укоренившегося в своем сознании. Его невозможно спутать ни с кем, он особенный. Были также студент УрГУ, девушка в бандане, жена Хозяина, другие начинающие и продолжающие буддисты.
      Семинар начался. Хозяин воссел в центре, скрутил ноги калачиком, поиграл в колокольчик, положил пред собой на пуфик какой-то текст. И начал читать и смотреть на нас, заглядывая нам в глаза. Ну и мы ему заглядывали, отчего же не заглянуть. Он говорил какие-то слова на непонятном, наверное, буддийском языке. Я попыталась напрячься, чтобы понять, но не получилось. И так несколько раз. Я кивала головой, которая ничего не понимала, но понимала, что надо кивать, чтобы поддержать ведущего, а иначе он замолчит и семинар закончится. А мы только начали.
      Я рассуждала так: «Это, наверное, хорошо, о чем он говорит. Буддизм давно известен, иначе зачем он тут собрались. Здесь и серьезные люди есть. Вот лежит один на матрасе на полу, в пиджаке и в очках. Умный, наверное».
      И тут в ход моих мыслей вмешалось неожиданное. Этот Человек в Очках начал спорить с ведущим. Да как он мог! Зачем? Хозяин такой хороший, скоро чай будем пить… Почему он на таком серьезном семинаре лежит, закинув руки за голову?
      На очередную фразу Хозяина этот человек стал говорить такими же буддийскими словами. Значит, он их понимает? Я его сразу зауважала. Как из пулемета, он начал строчить наизусть огромные цитаты из буддийских текстов, называя названия глав и разделов, даже номера стихов. А у него перед глазами нет текстов – они только в руках ведущего. Хозяин замялся, но виду не подал, держал марку, хоть лоск уже поблек.
      Человек в Очках был неумолим. Он нападал и нападал, обливал гневом все неправильности и неточности сказанного ведущим, снова и снова цитируя на память. Он так и не встал – проповедовал лежа.
      Решили сделать перерыв. Болтовня, симпатии. Мне начали показывать книги – а книги я люблю. Но смотрю – ничего в них не понимаю. Мухтар мне говорит, показывая на Человека в Очках: «А вот эта книга «Посеянное в тернии» написана Виктором Васильевичем, вместе с Автором. Они издали ее в УрГУ». Я подумала: «Надо же! В УрГу!» Стала смотреть на книгу, на Автора, на Виктора Васильевича. Мне говорят: «Это Виктор Васильевич Веденеев».
      Да-да!! Это был сам Веденеев. Я видела его тогда впервые в жизни, но оставалась спокойна. Я же тогда не знала, что он – глыба человеческого мышления. Да и какие могут быть глыбы в трех остановках от дома. Но все-таки УрГУ – храм науки. И я представила Веденеева, идущего по коридорам Университета. Он идет, с кем-то здоровается, всем заглядывает в глаза, чтобы не забыть поздороваться и не поздороваться дважды – это уж совсем недопустимо в научных кругах…
      Семинар продолжался. Ведущий снова пытается взобраться на место хозяина положения. Он декламирует, он прекрасен и вдохновлен. Он говорит: «В буддийской традиции необходимо сделать 100 тысяч простираний». Я спросила, как их делать. Он показал. Я подумала – мне так и 10 раз трудно сделать, и спросила: «А ты сколько сделал». Он назвал цифру: несколько тысяч. Я очень впечатлилась такой преданностью и упорством. Я тоже захотел сделать много тысяч простираний, но у меня не было Учителя. Но я запомнила эту возможность.
      Студент УрГу сказал: «А давайте на следующем семинаре я освещу тему по христианству – у меня есть материал». И тут моя колеблющаяся душа говорит мне: «Посмотри, какой сильный, умный, образованный, красивый молодой человек, – вот он в христианство пошел, серьезно интересуется. Может, и мен туда, у них тоже серьезные тексты и материалы».
      А Веденеев, неожиданно для меня, начал наизусть цитировать Библию – Евангелие, Псалмы… И Автор подключился. Я заглянула в книгу «Посеянное в тернии», которая осталась у меня в руках, – а там и библейские цитаты, и буддийские, все в цитатах, как небо в звездах. Я тоже захотела как они быть, так же на семинарах спорить, привлекать внимание окружающих. Вот здорово! Не то что дома целыми днями лежать, как будто мне уже 180 лет и я уже все в жизни познала – осталось только умирать…
      Наконец, долгожданное чаепитие. Не то чтобы я была голодно, просто единственное, что мне до конца понятно, – как пить чай с печенюшками и тортиками, весело знакомиться и смеяться. И Веденеев за чаем времени не терял. Он умял два больших куска пирога с мясом-рисом и один с капустой, заел это зефиром, запил парой стаканов яблочного сока. Все это время он занимался вычислением шпиона – агента тайной службы. И вычислил! Безошибочно, как всегда (он мне это недавно рассказал). Таких людей Веденеев называет словом «кадр». И он говорит этому кадру: «Ты – нехороший человек». Тот взъерепенился: «Да че ты, да че ты. Пойдем выйдем». Вышли. Там за дверью кадр обмяк и признался. А Веденеев добрый – «оставил все как есть» (это он так говорит, когда позволяет себе не вмешиваться в ход мировых событий). И на этот раз так было – они вернулись в комнату допивать сок.
      Так интересно было: чай, девушки, юноши, мужчины и я правда не в центре внимания. А в целом понравилось.
      
      На остановке, в автобусе, в троллейбусе…
      
      Все стали расходиться по домам. Мне не хотелось расставаться, в духовном коллективе было хорошо. Вышли из подъезда – сердце защемило: завтра меня ничего не ждало. И послезавтра тоже. Я не знала, куда идти, куда податься. Распрощались. Мы с Мухтаром (опять с Мухтаром, всегда с Мухтаром, почему с Мухтаром?) пошли на остановку. Уже стемнело, стояла поздняя весна, шел дождь. От черной земли было темнее, чем бывает в это время от снега. Мне было печально, как всегда.
      На остановке под зонтом стоял мужчина, это оказался Виктор Васильевич. От академического человека я не ждала ничего хорошего. Как он меня может сделать счастливой – он, не знающий моей жизни, моих бед, надежд и отчаяния. Веденеев приветливо что-то сказал. Я подумала – из вежливости. Он начал шутить. Я сначала хотела напрячься – по привычке, внутренне защищаясь от малознакомого, да еще такого крупного мужчины. Он не навязывался, не смущал, и я расслабилась. Подошел автобус-гармошка. Я, не знаю почему, не хотела расставаться с этим Виктором Васильевичем. «Ну и что, что он сейчас мне настроение поднимает. Завтра, послезавтра, всегда – я останусь одна. А ему все равно, просто у него хорошее настроение – вот он, как человек предпенсионного возраста, и развлекает нас – молодежь», – с такими мыслями я зашла в автобус с Мухтаром. И Веденеев зашел. – «Ладно, потерплю еще его общество. Наверное, он сейчас начнет вербовать в свою религию, цитатами подкреплять, – я таких много видела. Буду вежлива, мне не привыкать».
      Автобус поехал. Где-то на второй остановке он мне говорит: «Ты любишь женщин». – Я, защищаясь: «Я мужчин люблю». – Веденеев тут же парировал: «Ты их уважаешь». Одна моя часть хотел сквозь землю провалиться – от стыда, а другая навострила уши (или одно ухо). Мухтар взвился и принялся меня защищать (и себя, соответственно, – он ведь не знал эту мою тайну): «Да что ты, Виктор, на нее наговариваешь. Это не так, это неправда». А я-то ЗНАЛА, что это ПРАВДА.
      Я впервые встретила человека, который, видя меня первый раз в жизни, за две остановки раскрыл самую суть моего сердца, моей боли, печали, причины всех неудач. Я промолчала, а в душе подумала: «Мой друг Мухтар меня не знает, а этот человек, Веденеев, насквозь видит. Увидел – задел проблему, и как будто легче стало, будто чем-то помог. ОН МЕНЯ ПОНЯЛ!»
      Веденеев на минуту стал как родной, а Мухтар – чужим, неинтересным, потускневшим на фоне Веденеева. Пришлось идти вдвоем с Мухтаром, а Веденеев поехал дальше, в свою жизнь, в свое счастье. Что ему до какой-то девушки – такой, как я. да и я про него быстро забыла, только не забыла, что он тайну мою угадал.
      Кроме того, что я любила девушек, у меня была вторая сторона проблемы – я боялась мужчин, причем всех – от мальчика до старика. Что я только с этим ни делала. Я брала индивидуальные занятия с профессиональным психологом по НЛП. Несмотря на мудреное название, это довольно простой метод. Он мне помог. Я шла с закрытыми глазами по линии и останавливалась в связи с воспоминаниями об определенных периодах моей жизни, и что-то внутри менялось.
      Долго я с тем психологом занималась, чтобы перестать бояться этих самых мужчин, полегчало значительно, но полностью не ушло. Я рассуждала так: «Если около половины земного шара – мужского рода, значит, я боюсь половины земного шара». Но тогда мне было не до шуток – в тот период я рассматривала вопрос о возможности замужества и создания семьи. Эти занятия в какой-то степени подготовили почву для моего общения с Веденеевым.
      После первого знакомства на семинаре мы встретились с Веденеевым еще раз – совсем неожиданно, в центре города, в переполненном троллейбусе 7 маршрута. Когда я его узнала, я испугалась и не хотела разговаривать. В таких случаях я ограничиваюсь «здрасте – здрасте» и отворачиваюсь, в окно смотрю, глаза прячу. Надо же, как не повезло, аж настроение испортилось, надо было на другом троллейбусе ехать. А он – мужчина не промах, начал проявлять активность, постоянно шутить в своей манере. А я не знаю, куда деться, – нашего общего знакомого Мухтара рядом нет, обычно они разговаривают – и мне проще. А тут самой надо поддерживать разговор.
      Веденеев говорит, а кругом люди впритык стоят, а он радостный такой, из него радость так и брызжет. «У всех мужчин одно и то же на уме. А еще в таком солидном возрасте», – подумала я. Веденеев, улыбаясь, спрашивает: «Чем ты сейчас занимаешься на духовном поприще?» – Думаю: «Кругом люди, а я на весь троллейбус буду свое духовное поприще рассказывать».
      Но делать нечего, надо отвечать – все-таки он знающий человек, может и поймет. – «Я занимаюсь адвайтой». – «По каким источникам?» – Я гордо так говорю: «По Раману Махарши, Махараджу…», – и чувствую, как я в этом вопросе плаваю. А вокруг люди уши навострили – духовный разговор, имена индийские…
      И тут Веденеев на весь троллейбус говорит: «Сейчас для женщины время Тантра-йоги. Я – тантрик. Я тебе сейчас свой телефон оставлю. Позвони. У тебя есть телефон, куда тебе можно позвонить?»
      У меня ка-ак в голове зашумело: «Тантра – секс, он хочет со мной секса. Ладно, выкручусь как-нибудь, главное из троллейбуса выйти, а там подумаю, как от него отвязаться. Вот влипла. Ничего себе – сходила на семинар. Опять я через Мухтара непонятно с кем познакомилась… Уф! Кажется, пронесло. Он доехал до своей остановки. Надо улыбнуться на прощание…».
      Веденеев расплылся в улыбке и вышел. Это было летом 2006 года. День растворился в небытии. Я со страхом порвала и выбросила номер телефона.
      Через несколько лет, вспоминая встречу в троллейбусе, мы смеялись. Он спросил: «Что ты сделала с телефоном?» – Я засмущалась, но честно призналась: «Выбросила». – «А ты знаешь, что я сделал с твоим телефоном?» – «Тоже выбросил…» – «Правильно. Только вышел из троллейбуса – сразу выбросил». И у меня как-то отлегло от души, что я ему тогда «отказала», как тогда по наивности думала.
      Когда кто-то не перезванивает, Веденеев говорит: «Они не мне отказывают, они себе отказывают». Когда ученик готов, приходит Учитель. Но тогда я была еще не готова.
      Впервые о понятии Учителя я услышала в 1990 году. Тогда я в течение полутора лет сидела под домашним арестом своей депрессивной подруги, и у меня было радио за 7 рублей. Оно было чуть ли не моим единственным окном в мир – я слушала передачи, песни, рассказы… Когда открылся канал «Радио России», прошел цикл передач про Шамбалу, про Гималаи, про Рерихов. Там рассказали, что есть необычные люди – Махатмы, что значит Великие Души. Я подумала: «Я тоже хочу быть Великой Душой. Что для этого нужно сделать?» – Надо научиться медитации.
      У меня тогда за стенкой жил друг Мухтара. Они вместе махали мечами (практика такая) и бегали дуг к дуру со статуэтками Будды. Тогда они были для меня авторитетами в духовных вопросах. Я уже хотела начать самостоятельно медитировать, да зашел этот сосед с мечом. Затронули вопрос о медитации, и он тогда сказал важную для меня фразу: «Для медитации нужен Учитель!» Без него можно куда-нибудь улететь и не вернуться.
      И вот, через 16 лет…
      
      Наконец, встреча с Учителем
      
      Я жила, «стиснув зубы». Я так истерла их от нервного напряжения и страхов, что они начали крошиться – иногда я обнаруживала на зубах этот «зубной порошок».
      Однажды я вышла на Площади и пошла на зеленый сигнал светофора. Я смотрела по сторонам в поисках мужчины-Учителя. И опять думала: «Если меня кто-нибудь спросит, куда я пошла, я отвечу гордо, что ищу работу. Не буду же я говорить, что ищу Учителя, – тогда они начнут предлагать себя. А мне Учителя надо сначала проверить, узнать самой, что он тот самый Учитель, который поведет меня к Просветлению».
      Куда бы пойти? В какую сторону? Где я могу встретить такого знакомого, у которого есть связи и хорошая работа? Так, чтобы со стороны это выглядело логично и естественно.
      Как обычно, проходя мимо букинистического магазина, я подумала: «Сюда, например, можно зайти. Все равно не знаю, какая разница». Подошла к прилавку с «новыми» старыми книгами – а на душе такая печаль. Выбрала книгу, близкую мне тогда по духу: «Смерть Гарибальди». Мне она была не нужна – я просто не знала, куда себя деть, Эх, если бы у меня был такой человек, который сказал бы мне, какую прочитать книгу, чтобы мне стало хоть чуть-чуть лучше.
      И в этот момент в магазин заходит мужчина. А может, это он? Я узнала в нем того самого «тантрика» Веденеева. Поздоровалась и хотела, прошмыгнув мимо него, выскользнуть на улицу – она уже был на расстоянии вытянутой руки. Но Веденеев, улыбаясь во весь рот, спросил: «Какими судьбами?» – «Я работу ищу». – «Что купила?» – сказал он и бесцеремонно (этого-то я и боялась) вытащил из моего пакета книгу про Гарибальди. Заценил. Мне почему-то стало стыдно – книга не духовная, не развивающая. Просто так. Я сказала, оправдываясь: «50 рублей стоит». – Он вернул книгу и сказал: «Пойдем, я тебе хорошую книгу покажу». Не знаю почему, но я прониклась к нему доверием. Как некогда к Гене. А вдруг это мой учитель?
      Чтобы не откладывать Просветления, Веденеев повел меня в самый солидный книжный магазин. Он уверенной походкой пошел к прилавку. Я заворожено следила за ним и смело следовала его руководству. Я куплю любую книгу, которую  он сейчас выберет.
      На тот период моей жизни я натаскала домой целый рой православной литературы – как я верила, что поможет! Но кода я читала ее, мне становилось тяжелее, и я думала: «Почему мне так плохо? Неужели это на всю жизнь? Я ведь крестилась на всю жизнь».
      «Паче снега убелюсь». А я все никак не убелялась – душа была чернее черного. Мрак мрака. И просвета не видно.
      Под давлением общественности и следуя картам Таро и астрологии, я крестилась 14 декабря 2006 года. Сегодня было14 мая 2007 года – ровно полгода моего пребывания в православии. И я встретилась с Веденеевым – отъявленным то ли буддистом, то ли тантриком, то ли индуистом.
      Он с улыбкой протянул мне книгу «Куларнава-тантра» и сказал: «Вот хорошая книга». Я опять было испугалась слова «тантра», но ответила: «Я куплю эту книгу». Погода сегодня была солнечная, но когда мы вышли из магазина, на улице вдруг стало темно и захлестал дождь.
      Веденеев спросил: «У тебя есть зонт?»– У меня не было, и он раскрыл свой. Какой романтичный мужчина, и совсем не страшный! И я зашла к нему под зонт. Докуда он меня сможет проводить? Так неохота мокнуть, да и книги вымокнут. Не хочется, чтобы он сейчас ушел, пусть он малознакомый человек и я ему никто. Хоть бы дальше поддерживал разговор.
      «Как у тебя дела со здоровьем?» – Он попал в самую точку. Вот у же пять лет прошло с того дня, как у меня обнаружили опухоль. Все эти годы я боролась и мирилась, мирилась и боролась с этой опухолью, но не победила ее.
      Я стала рассказывать Веденееву всю свою жизнь, начиная с детского сада и кончая опухолью. Пройдя еще два шага, я заговорила о том, что больше всего меня волновало. «Меня не интересует Просветление!» – выпалила я, пока он не успел первым завести речь об этом (я считала, что он о нем день и ночь думает).
      Веденеев пропустил это замечание мимо ушей, а я продолжала рассказывать и плакать. Он, как опытный танцор, вел меня по линии моей жизни – вдоль главной улицы нашего города. Мы шли очень близко, под одним зонтом. Я боялась смотреть на него, но знала, что он слушает. Я доходила до таких откровений, о которых приличные люди не рассказывают, – только врачу.
      Был ливень, мелькали фонари, улицы и переулки, а он шел со мной и не бросал меня. Я рассказала про себя все самое плохое, самое стыдное, то, над чем мне предстояло работать под его началом (так я надеялась). Я чувствовала, что он хочет мне помочь. Этот смеющийся человек не шутил надо мной, был мягким и внимательным. Я знала, что он поведет меня по жизни, а иначе зачем столько рассказывать и столько слушать.
      Я очнулась, чтобы заметить, где мы идем. Уже на мосту – это мы от центра дошли до края города. «Он все еще со мной», – подумала я. Веденеев вошел на мост, как будто перекинутый между моим плохим прошлым и хорошим будущим. Для меня это был знак, что он пойдет со мной дальше, в мои беды, и я уже не останусь в них одна. На мосту мне стало радостно – дождик уже едва накрапывал, но мне не хотелось, чтобы Веденеев убирал зонт. Я мысленно просила, чтобы дождь длился. И редкие капли продолжались, срываемые ветром. Иногда ветер насквозь пробирал порывами, но Веденеев терпел, не бросал меня, а ведь ему наверное тоже хотелось вернуться домой. Я не знала, где его дом.
      Обычно здесь, на мосту, я начинала свою шарманку: позволит л и мужчине зайти ко мне домой. Решение я принять не умела и тянула до подъезда. Мне ведь мужчины были не нужны, а общаться с ними хотелось. Но тут был другой случай – я искала Учителя и, кажется, его нашла, не знаю, надолго ли. Я РЕШИЛА ДОВЕРЯТЬ. Он не причинит мне зла и поможет. В нем была какая-то твердость и уверенность.
      У нас перед домом была новостройка. Веденеев, как школьник, пошел по поребрику, балансируя с зонтиком. «Ты в своей квартире живешь или снимаешь?» – я начала объяснять этот запутанный вопрос, что первый взнос за квартиру заплатили родители… И тут Веденеев оступился и чуть не упал. «Не то спросил», – сказал он сам себе.
      Получается, что всю дорогу он спрашивал то. Выходит, он советовался с кем-то неведомым, кого я не знаю? Я тоже хочу развить себя до состояния общения с Богом!
      Веденеев сказал: «Ты можешь встретиться со мной в пятницу, в 14-00 на твоей территории». Я обрадовалась. Значит, наше общение продолжится. Он не просто проводил меня вечером до дома, поскольку у меня не было зонта.
      «Вот номер сотового моей жены. Она мне передаст». Значит, у него есть жена. Как он совмещает тантру и жену? Видимо, серьезный человек. Мужчина-загадка!
      «Что ты будешь делать сегодня вечером? Я тебе рекомендую посмотреть книгу по тантре, которую ты купила. Как отсюда пройти на трамвай?» Я была счастлива сделать что-нибудь для него, хотя бы показать дорогу. Да он и сам знал, и пошел с умиротворенной улыбкой.
      Он вскрыл гнойник, который до него не вскрывал никто – потому что я его никому не хотела показывать. А Веденеев как хирург знал: где гной, там разрез. А чем он мне помог? Да ничем.
      
      Пожар
      
      Я зашла в свою квартиру и на меня сразу пахнуло всей смертной тоской. Неужели опять? Но я только что общалась с Веденеевым, надо сделать то, что он посоветовал, за что-то зацепиться. Все равно я куда-то выйду, на какой-то свет.
      Я включила лампу, прикрепленную над головой, и взяла книгу по тантре – с некоторым недоверием и опаской. Мой дом был полон христианскими книгами, которые я читала, не получая облечения. Но я верила, что есть Бог, что не должно быть все время плохо.
      Мне было неловко открывать книгу, будто на меня со всех сторон смотрели христианские святые. Слово «тантра» вызывало во мне стыд и чувство нравственности. Но раз Веденеев занимается ей – значит, она имеет отношение к Богу. Я решила поискать святость в тексте и на картинках.
      Тут я почувствовала запах паленой электропроводки. «Может, это провода пахнут, так и раньше бывало», – подумала я и продолжала изучать тантру. Запах усиливался, прямо у меня над головой появился дым. Я вскочила с дивана и увидела, что лампа вся оплавилась и вспухла. На спинке дивана зияло отверстие, которое искрилось и горело по краям синим пламенем. Я решила, что начался пожар, побежала на кухню за чайником и стала поливать диван водой. Лампа прожгла поролон, навсегда осталась обуглившаяся лунка.
      Позже, когда Веденеев узнал, что от чтения тантры случилось возгорание мебели, он долго смеялся.
      
      Благоговение по Веденееву
      
      На следующий день я впустила Веденеева в свою квартиру. Он оказался не таким страшным. Как истинный врач он посмотрел мою опухоль, а я показала ее как пациент. Позже он признался мне: «Я, как в первый раз увидел, – аж испугался».
      Но тогда, видимо чтобы не испугать меня, Веденеев лишь с серьезным видом покачал головой: «Есть такой массаж, с работой по каналам, с учетом именно твоих особенностей. Но с такой опухолью массаж делать нельзя». Он покрутился вокруг меня и отступил. В этот момент я ощутила через Веденеева заботу Бога о моем теле, здоровье и жизни. Мне было интересно, что Веденеев будет делать дальше, как он станет спасть меня, хотя я очень стеснялась его.
      Веденеев предложил мне пойти на озеро, в лес. Я с облегчением согласилась – вне дома мне с мужчинами как-то спокойнее. Я ожидала, что он начнет по дороге давать мне наставления, как идти к Богу, а он не давал. Он сказал: «Сейчас я дам тебе первое упражнение».
      Я напряглась, – мне очень хотелось справиться с упражнением, тем более первым. Я почувствовала Виктора Васильевича в роли Учителя.
      «Сейчас, пока мы будем идти до озера, ПОПРОБУЙ ПОЧУВСТВОВАТЬ БЛАГОГОВЕНИЕ». – Я слова-то такого в жизни ни от кого не слышала. Он точно настоящий Учитель! А как он говорит! Величественно и просто.
      Я шла рядом с ним и пыталась чувствовать. И у меня даже что-то получалось. Я смотрела на небо вокруг и думала: «Где-то здесь, на небе, сейчас есть Бог, и он смотрит на Веденеева. Иначе бы Веденеев не говорил ничего о Благоговении. Похоже, он знает и видит то, чего не вижу я.
      Что такое благоговение? Как его почувствовать и понять, что это именно оно? Я стала искать ответ в том, как он это сказал. Благоговенно – вот через это можно почувствовать благоговение! Он перестал быть обычным, когда сказал это. И дальше я уже шла с этим мужчиной, как с другим человеком, не нашего мира, не нашего круга. Хотя на вид был как все.
      Мы дошли до леса. Это была наша первая прогулка по лесным тропинкам – первая с мужчиной, которому я решила полностью доверять. Веденеев сказал: «Тебе надо удалить опухоль. Иди к обычному врачу, сделай операцию в обычной больнице». – «Я боюсь операции, я боюсь умереть». – «Твоя болезнь кармическая. Это препятствие, которое необходимо преодолеть. Оно не абсолютное, это созревший дурной плод. Если препятствие вовремя не разрушить, оно может превратиться из относительного в абсолютное препятствие на Пути обретения плода».
      Хватаясь за ниточку этой жизни, я боялась – мысль о врачах и больницах вселяла в меня ужас.
      Веденеев видел мои колебания и нашел способ добавить во мне решимости. Он принес мне «Джатаки».
      «Это рассказы о прошлых жизнях Будды», – благоговенно произнес он, с улыбкой листая каждую страницу, как что-то дорогое и родное. Нашел нужное место и подал мне книгу: «Прочитай эту джатаку сейчас, при мне, пока я здесь». Он ждал, а я читала. Я не чувствовала такого благоговения, как он, и мне было неловко.
      Веденеев подсказал: «Особенно обрати внимание на этот стих». И я прочитала:
      Не завидуют боги герою, -
      Смелость и стойкость
      сильнее пророчеств порою.
      «Вот!» – закричал он и наизусть повторил стих. Я поняла, что он имеет в виду меня. Я – герой? У меня – стойкость? Я была не героем, а трусом. Пять лет я не решалась на операцию –и дотянула до худшего варианта. И  если бы не Веденеев, тянула бы дальше, до бесконечности, – такой был сильный страх перед врачами и больницами.
      Веденеев принес мне и Дхаммападу – коренной текст буддизма: «Почитай, выбери и выпиши три строфы, которые наиболее близки тебе». Потом я узнала: такое упражнение он давал всем, кого можно было отнести к «подходящему материалу».
      Я читала, – и каждая строфа была как откровение. И почему я не знала о такой книге раньше? Настолько все полно и одновременно кратко, и я со всем согласна. Но где три мои строфы на сегодняшний день? Нашла! «Какой тропой поведете вы этого бестропого…»
      Да, меня ведут куда хотят. Да, Веденеев – бестропый, он всегда идет свое тропой, он сам поВЕДЕт кого хочет.
      Читаю дальше: «…просветлённого, владеющего безграничными сферами, у которого победа не превращается в поражение и чья побеждённая страсть уже не продолжается в этом мире». Ах, как я устала от своих страстей!
      А вот и вторая строфа для меня: «Трудно рождение просветленного!»
      Веденеев, Веденеев – с тобой я готова на все!
      Я однажды ему так и сказала, а он в ответ: «А если я тебе скажу в окошко выпрыгнуть? Надо своей головой думать!» И: «Не делай из меня культа личности».
      Вначале я очень хотела нравиться Веденееву, что совершенно бесполезно. Ему не надо нравиться – он вас насквозь видит: и хорошее, и плохое. Как-то я стала разговаривать с ним, как со своими подругами: «Ой, да я и это могу сделать, и это». Веденеев остановил меня: «Если говоришь – сделай. Чё болтать-то. Ты на себя нагребаешь – а в итоге не делаешь». Я со стыдом и ужасом поняла, что до Веденеева только так и жила.
      Иногда он прямо говорит: «Молчи, Лаура. Лучше молчать, чем болтать всякую чепуху».
      
      Веденеев начинает менять мое воззрение
      
      Веденеев, потягиваясь, вышел на мою лоджию и блаженно выдохнул: «Какой у тебя красивый вид!» Я посмотрела в ту же сторону: что он там увидел? Обычный вид города, серые многоэтажные дома, огромное небо. Мне так все это надоело – мне же несколько лет жить не хотелось. Иногда (правда, редко) я примеряла высоту: интересно, смогла бы я прыгнуть с 15-го этажа. Так все надоело, серо скучно… А для Веденеева – красивый вид.
      Мне было приятно, что Веденеев меня хоть за что-то похвалил – это был его первый комплимент. Вид? Надо присмотреться: может, и я научусь ценить то, чего не замечала много лет.
      Веденеев постоял несколько минут на балконе, любуясь видом, а я любовалась им – вот человек, которому нравится жить! И тут в меня проникло нетерпение: когда же наконец Веденеев начнет говорить истины, от которых поменяется моя жизнь? Но он молчал – казалось, забыл про меня.
      Вся моя сущность была настроена на, как говорил Веденеев, свежие идеи. Я ждала от него тех слов и мыслей, благодаря которым я развернусь в сторону жизни. Я хотела жить, но не знала как. А Веденеев молчал. Потом как будто очнулся и начал болтать. Болтал о чем угодно – что-то спрашивал меня…
      Позже я узнала, что это и есть его способ – он специально заговаривает человека, не давая ему слова вставить. Спрашивает о родственниках, общих знакомых, о походах, садах, грибах, ягодах, рыбалке… (Впрочем, рыбалка у Веденеева – это особая, сакральная тема.) В это время он «просматривает» энергетические каналы человека, и ему все становится предельно ясно.
      …Я ждала, а Веденеев все болтал  и болтал. И вдруг, посреди разговора о родственниках и соседях, выдал алмаз: «Все МОЖНО! Не надо только творить ЛОЖЬ!»
      Для меня это было как откровение. Да, я всегда творила ложь из своей жизни – я притворялась со всеми, что была счастливой и успешной. Я не жила, а существовала – для других.
      В этот момент во мне что-то изменилось, и я захотела еще истин от Веденеева. А он сказал одну (может, даже и сам не заметил) и продолжал болтать дальше. Времени прошло уже полдня, я с ним – а только одну истину узнала. Я не могла ему сказать: «Виктор, скажи еще что-нибудь!», и нетерпеливо ожидала те живительные жемчужины идей, которые мне были нужны как воздух.
      А иногда он буквально сыпал фразами (это были мысли, которые я до него нигде не слышала и не читала), после которых у меня открывались глаза на многое:
      «Не надо оправдываться. Тот, кто оправдывается, – хочет обмануть.
      Падающего завали, встречный ветер догони».
      Я не успевала сразу обдумать, что говорил Веденеев, а он не останавливался и строчил как пулемет. По старой привычке, я старалась запоминать из слова в слово, чтобы размышлять потом.
      …И вот Веденеев заговорил: его прорвало на Большое Наставление. Я почувствовала: то, что он говорит сейчас, чрезвычайно важно – настолько, что от этого зависит моя дальнейшая жизнь. Ну почему именно сейчас, когда пришел настоящий Учитель, я ничего не понимаю, даже не могу запомнить? Почему он так непонятно говорит и складывает слова? Зачем я его критикую? Ведь он – единственный, кто пришел мне помочь, «другого нет». Значит, дело не в нем, а во мне. Так, надо сосредоточиться.
      Я напряглась, и тут же вспомнила слова Веденеева: «Расслабься, потом он рассмеялся и добавил, – тебе, чтобы расслабиться, надо напрячься!»
      Итак, Веденеев вещает: «Важно получить последний плод. Путь можно представить в виде большого, длинного коридора. Вдоль него множество боковых дверей. Эти двери закрыты, но иногда они открываются. В это время важно успеть зайти в «боковой проход», пока он открыт. Ими можно и нужно активно пользоваться, потому что там мощная помощь и поддержка. Но там же и основная опасность: «застрять в боковом проходе» и навсегда остаться там, если двери закроются. Надо «успеть выскочить» и идти дальше, чтобы обрести главный плод. А он в конце коридора».
      Пока Веденеев развивал теоретически эту тему, мы вышли с ним из дома и дошли до леса, оказались у озера. Как сейчас помню: я скакала по кочкам. А Веденеев, рассуждая о «боковых проходах», ступал важно, но шел скоро, и речь его была быстра. Моя поступь-мысль отставала.
      
      Юмор Веденеева
      
      У Веденеева нет юмора. Точнее, нет юмора отдельно от Веденеева – они неотделимы. Вот, например – юмор это или нет?
      Мы зашли в магазин распродаж. Обычно Веденеев набирал много вещей, просматривал и покупал одежду – себе, жене, сыну, одному знакомому, другому… В общем, весь кипел – страсть как нравилось покупать.
      В тот раз у меня не было денег – как всегда. А у Веденеева – из солидарности. Он купил одну вещичку и увидел, как я опечалилась. И говорит: «Ах, как много хороших вещей. А пойдем. Хорошо, что денег нет».
      И у меня потеплело на душе.
      
      Решения
      
      Мы гуляли вдоль озера в чудесный майский день. Виктор спрашивал меня, а я о нем самом совсем не спрашивала. Я выливала на него целые ушаты – про мои отношения с теми, кого я любила. Он терпеливо и внимательно слушал.
      Меня волновал вопрос, в какого Бога мне верить, кто мне поможет? Христианство мне не помогло, и я уже начала обращать свой взор к буддизму. И Веденеев был не против об этом поговорить. «Хочешь ли ты выкреститься их христианства?» – «Да», – не раздумывая, сказала я.
      На следующий день Веденеев позвонил мне и сказал: «Пойдешь на прогулку?» – «Да». – «Захвати с собой крестик».
      Я сразу поняла: сегодня будем меня выкрещивать. Интересно, как это? Ни разу такого не слышала.
      Я с радостью дожидалась Веденеева. За это время сложила все православные книги стопочкой. Наконец-то мне больше не надо будет читать их, чтобы понравиться священнику. Неужели сегодня я освобожусь от этой печали?
      Позже, через несколько лет, Веденеев рассказал мне, что от выкрещивания даже умирают. Но в тот день, 18 мая 2007 года, я была готова на что угодно, лишь бы не испытывать больше той щемящей, смертельной христианской тоски. Тем более, я поняла: Веденеев дружит с Богом и знает, что можно делать, а что нельзя.
      Мы пошли гулять по городу и за разговорами незаметно дошли до ограды церкви. Веденеев сказал: «Достань свой крестик, подойди к забору, просунь руку и, как только решишься, брось». – «Говорить ничего не надо?» - «Нет, не надо». Я все так и сделала. Мне стало легче.
      Мы пошли дальше, в центр города. Веденеев сказал: «Я просмотрел ситуацию. Тебе нужно сделать операцию. Иначе я не смогу дальше с тобой заниматься. Эти правила не я придумал».
      Я уговаривала его полдня, рассказывала о своих страхах. «Кому и как я буду молиться перед операцией?» – «Ты боишься – значит, ты молишься».
      Мы проходили по скверу набережной. Навстречу попалась женщина с руками, полными цветов. Она сразу приметила нас, двинулась тараном и возбужденно крикнула: «Купите девушке цветов!» Я застеснялась. Что ответит Веденеев?
      «Лучше пусть девушка сама мне купит цветы!» Тетенька обомлела, а меня ответ Веденеева подбодрил.
      Разговаривая, мы затем сидели на скамейке напротив главной городской школы. Мой взгляд упирался в ее кирпичную боковую стену, край которой был неровно разорван. Вечернее майское солнце отбрасывало на нее розовый свет. Мне представилось, что эта стена олицетворяет Жизнь. Вот я умру, а ее все равно достроят, только я этого никогда не увижу. У стены есть будущее, а у меня нет. Если я выживу, то однажды вернусь к этой стене, уже достроенной, и отпраздную перед этим немым свидетелем нашего судьбоносного разговора такую же немую победу.
      Вопрос стоял на трех китах: Жизнь, Смерть и Бог. Смерть – это то, что было до Веденеева. Жизнь и Бог – это в перспективе Веденеев.
      Видимо, я долго рассуждала. Веденеев встал и пошел домой – он всё сказал. Я простилась с ним, а сердце плакало. Веденеев ушел, не зная, буду ли я делать операцию. И я не знала. Но я же стремилась к Просветлению, а Веденеев – это путь к нему. Вот такие весы. Решалась Судьба.
      Ну конечно же, я выберу Веденеева.
      Через две недели мне уже сделали операцию. Удалили опухоль и пару органов – не зря я так боялась. Многие удивлялись, как всего за неделю можно было сдать все анализы, потом записаться на операцию и сделать ее. Мне подрисовывали цифры в анализах, будто какая-то невидимая рука незримо помогала мне, повсюду зажигая зеленый свет.
      Только выйдя из больницы, я позвонила Веденееву: «Виктор, я сделала операцию!» Это означало: я остаюсь с тобой, Веденеев!
      
      Практика начинается
      
      На следующий день, ни свет ни заря, Веденеев примчался ко мне. Он привез главную книгу по Просветлению для женщины – «Учения Дакини». Для комплекта он захватил «Тибетскую Книгу Мертвых» – как раз для меня.
      «Это сражение ты проиграла. Однако важно выиграть последнее сражение!»
      Веденеев уже начал меня реанимировать. Но у меня так много проблем, почему же он взялся со мной заниматься? Когда я задала этот вопрос, Веденеев ответил: «Чем кривее дерево, тем проще его поправлять».
      Через несколько лет, когда я уже немного начала понимать, о чем он говорит, Веденеев поведал: «Я работаю с любым материалом. С любым! И в моей богатой практике не было еще случая, чтобы материал был хорошим, добротным, чтобы отвечал высокохудожественным и высоконаучным требованиям. Я выполнял практики с передачами-посвящениями, поэтому всегда работал с человеком или с группами людей. На момент нашего знакомства у меня была готова практика для начала реализации. И недолго думая, не мудрствуя лукаво, невзирая на некоторые недостатки – опухоль, упадок сил, рассеянность внимания, засорение сознания бредовыми идеями различных лжеучителей, – я стал тебя готовить к некой форме посвящения. А какого – тебе до сих пор, через семь лет, неизвестно».
      Тогда я была как губка – жадно поглощающая, только выжатая. Послеоперационная заторможенность, слабость, неуверенность в движениях, – я ходила подобно кенгуру, оберегая и постоянно защищая рукой свежий хирургический шов. Я была беззащитна.
      Веденеев начал меня готовить к принятию прибежища в буддизме. Он лег на диван, положил свою руку себе на определенное место и сказал: «Так по несколько минут в день можно набирать жизненную энергию. Как почувствуешь, сколько тебе надо, – уберешь руку. Это буддийский способ восполнения и накопления энергии в теле».
      Затем Веденеев встал в стойку ласточки: «А это китайское упражнение Журавль. Система цигун. Ци означает энергия». После наркоза мне это простое упражнение показалось трудным. Все плыло перед глазами – и Веденеев, и даже пол, на котором он показывал упражнение.
      Чтобы разучить, нужно было повторять и практиковать. Я, пошатываясь, встала. Веденеев произнес свою коронную фразу: «Снимай тапочки! Тапочки в сторону! Хорошо! Начинай упражнение!» И я начала, хоть руки и ноги не слушались.
      У меня вообще нет склонности к хореографии, в отличие от Веденеева. В детстве он, когда был просто Витей, с большим удовольствием занимался фигурным катанием, брал призовые места, объездил всю страну. Даже сквозь пелену затуманенного зрения я разглядела прекрасные ноги Веденеева – стройные, гладкие, точеные как у женщины, как у греческих богов. Я бы влюбилась в него, если бы он не был моим Учителем.
      День на пятый нашего общения Веденеев сказал: «Я хочу внести ясность. Вот кем ты меня для себя воспринимаешь?» – Я что-то промямлила.
      «Тебе будет легче, если ты поймешь, что я тебе не друг, не любовник, не отец, и я тебе не учитель. У меня нет учеников, они мне не нужны, и ты – не моя ученица. Я тебе просто помогаю. Я все делаю для себя и свое благо получу. Мне не нужна твоя благодарность, мне не надо говорить спасибо. Я тебе буду давать упражнения, пока ты сможешь их выполнять».
      С тех пор Веденеев каждый день отрабатывал со мной различные упражнения и давал новые. Часто я делала неказисто – у меня оказалась плохая координация. Я очень старалась, но изящества и четкости в моем исполнении не было. Каждый раз, заканчивая упражнение, я с надеждой думала: «Только бы Веденеев оценил мое старание – ведь какое трудное упражнение…». А он как будто слушал мои мысли.
      Он был достаточно строгим, но и снисходительным наставником. «Упражнение считается выполненным», – это когда я делала хорошо. «Будем считать упражнение выполненным», – это когда я делала на два с плюсом.
      Он был очень добр ко мне и терпелив. Напряжение он всегда разряжал шуткой. И снова верилось, что жизнь еще возможна – и для меня.
      Я продолжала осваивать любимые книжки Веденеева – он обожал книги. «Надо читать только коренные тексты, первоисточники. Это сутры, тантры, трактаты Лао Цзы – Даосизм, терма-тексты Падмасамбхавы, Еше Цогьял, Мачиг Лабдон».
      Веденеев стал приходить ко мне каждый день – как на работу, только с легкостью, радостью и шутками. А самое главное – с наставлениями, которые я жадно ловила.
      Я делала журавля и набор энергии каждый день, да не по разу. Эти упражнения оказались чудесными: не по дням, а по часам я чувствовала восполнение сил, жизнь возвращалась в меня.
      
      Веденеев и мир врачей
      
      После операции меня прикрепили к местной больнице, к местному врачу. Эта женщина пугала меня, делала круглые глаза: то ей совсем не нравился мой гемоглобин, то густота крови. Она выписала мне лекарства и расписала на ближайший месяц, как их принимать.
      Идя из больницы, я думала: «Вообще-то у меня весь месяц и год расписан с Веденеевым. Как хорошо и спокойно было с ним! А врач передала мне такого пессимизма… Да еще, после оплаты наркоза, у меня денег осталось только на этот рецепт». – Я привыкла слушаться врачей и поэтому, грустная, зашла в аптеку и купила на последние деньги лекарства. – «Чем здесь Веденеев может помочь, при таких показателях крови? Ведь это же кровь. Разве способны его упражнения преобразовать такую плохую кровь, ведь кровь – это не стихия, не ветер, вода, огонь, воздух».
      Но Веденеев был не прост. Увидев у меня лекарства и подавленное настроение, он чуть не затопал на меня своими красивыми ногами. В нем поднялся гнев – я это первый раз в жизни в нем видела, по буддийским книгам это называется «гнев без ненависти».
      Веденеев не ненавидел врача – он и сам когда-то был врачом. Но в этот момент он, этот добрейший Веденеев, закричал: «Они хотят тебя сделать своей рабыней, чтобы ты молилась на них, чтобы поклонялась миру врачей!»
      Я только моргала глазами: «А как быть с гемоглобином и с густотой крови?»
      Веденеев твердо сказал: «Надо выбросить лекарства и больше не покупать. Иначе ты будешь привязана к миру врачей».
      Я не хотела быть привязанной к миру врачей. Я представила своего врача, сжала в кулаке лекарства и выбросила их в мусорку. Вместе с рецептом!
      Все еще находясь под впечатлением расставания с рецептом и в страхе перед предстоящим визитом к врачу, я пошла с Веденеевым на озеро – мимо этой больницы. Я рисовала в своем воображении страшную картину, как через неделю у меня будут ужасные показатели. Зря. Через неделю показатели были прекрасными, а потом я и в больницу перестала ходить.
      Невероятно – но факт! Веденеев – чудо! Он совершил чудо. Из мира врачей я перешла в мир Веденеева.
      С того дня, вот уже семь лет, я не употребила ни одной таблетки. Все болезни лечатся с помощью наставлений Веденеева!
      
      Деньги с неба
      
      Мы пошли с Веденеевым на озеро, на пляж. Дорожка через лес переходила в большую асфальтированную дорогу. Перед нами очень быстро, ускоряя шаг, прошли две девушки. Внезапно Веденеев резко нагнулся и поднял с асфальта две совершенно новые хрустящие купюры достоинством 1000 рублей.
      У меня мелькнула мысль: «Надо же, как везет! А мне сейчас деньги нужны!» После операции я ведь не знала, где брать деньги в ближайшем будущем.
      Видимо, Веденеев ухватил мою мысль (он это делать умеет, читать чужие мысли). Он взял две купюры в две руки и как бы разделил их пополам – одну мне, другую себе. Он сделал это так естественно, будто каждый день находил на дороге по паре тысяч рублей и делился ими с недавно знакомыми девушками.
      Я даже не знала, застесняться ли мне. Но потом решила: «Все дело в Будде – это он оставил нам на дороге деньги. Мне – за то, что я решилась на операцию, а Веденееву – за то, что он с ним, то есть с Буддой, дружит. Наверное, Веденеев часто деньги находит. Может, в следующий раз опять со мной поделится?»
      Но Веденеев такие крупные суммы больше при мне не находил. Может быть, без меня находит. Так или иначе, деньги у него всегда есть.
      Так, весело ощущая, новые деньги – каждый в своем кармане, мы дошли до пляжа. Там лежало множество голых, загорелых и не очень фигур. Я была самой незагорелой – лет десять я пряталась от солнца. Загорать мне было нельзя, как я думала – пожизненно. Но когда разделся Веденеев, он обнажил солнцу, воздуху и людям прекрасную фигуру с золотистым загаром. Он был как лев – лев из рода Шакьев. Это соответствовало его словам: «Я знаю только одного настоящего человека. Это я. И Будда». У него наличествовали все 80 великих признаков Будды.
      Рядом с нами загорал такой же величественный прекрасный юноша. Он был хорошо сложен и улыбался белыми рядами зубов. Веденеев тут же переметнулся к нему и начал с ним разговаривать – я не слышала о чем. Во мне что-то заволновалось, я узнала в этом ревность. «Но ведь деньги он отдал мне – значит любит меня». И ужаснулась от мысли: «А может Веденееву мальчики нравятся – ведь и такое бывает». Но тут же вспомнила о буддийском крюке привлечения милостью. Веденеев, как истинный бодхисаттва, не терял времени даром: и меня пристроил, и на пляже загорает, и спасительную беседу ведет – «испытывает сосуд».
      Тут мимо нас эффектно промчалась блестящая иномарка. Юноша сказал: «Она стоит 65 тысяч долларов. А я за несколько тысяч долларов закончил экономический университет, сегодня защитил диплом». Он был очень горд собой – красивый, успешный, молодой, вся жизнь впереди. Но Веденеев не дал ему долго радоваться: «Ты несколько лет пахал, потратил тысячи долларов, а мы только что без усилий на дороге две тысячи рублей нашли – деньги с неба свалились».
      Тут Веденеев сел на своего любимого конька. Он рассказал юноше все превратности сансары, и тот погрустнел. А Веденеев остался доволен. Где еще молодой человек может встретиться Дхармой, как не на пляже, сразу после защиты диплома?
      Веденеев посмотрел одним глазом на июньское солнышко – день близился к закату: «Ну что, пойдем домой?» Мы собрались и ушли. А тот юноша, вкупе с вошедшей в него Дхармой, так и остался лежать там, на пляже своей жизни.
      Этот эпизод мне помог восстановить сам Веденеев. Он сказал: «Я, конечно, помню все детали. Эта практика называется сатипатхана – постановка памятования, сосредоточение внимания как на внутренних событиях, так и на внешних. Это главная практика любой религии. Так сказал.
      
      Мотоциклист на дороге
      
      Юноша на пляже оказался не единственным, очаровавшим меня своей внешней статью нашелся еще прекрасней.
      Как-то раз я прогуливалась по дорожкам в лесу, рядом с озером, – без Веденеева. Надо сказать, что после знакомства с ним я уже дня не проводила без его присутствия. Духовно Веденеев всегда пребывал со мной, а его наставления день и ночь звучали в моих ушах, пробуждая музыку спасения.
      Так гуляя, с Веденеевым в голове, я шла по той самой дороге, где ему повстречались деньги. Я была в купальнике – приобщалась к новой веденеевской жизни. Стоял летний день – лучше и не придумаешь. Вокруг щебетали птицы, деревья и кустарники ярко зеленели, а этот запах – запах летнего счастья и полноты бытия! Веденеев учил меня видеть и ценить красивое: «Жизнь! Надо утверждать жизнь!» Но мне до такой полноты было еще рановато. В лесу все красиво – а я восторга не чувствовала, и все тут!
      Жизнь не заставила себя ждать. Как из-под земли, нежданно-негаданно передо мной появился мотоциклист. Он медленно ехал и оглядывался по сторонам, как будто кого-то искал. Он был без шлема и выглядел как Аполлон, или даже скорее как Зевс (Аполлон остался лежать там, на пляже). «Вот бы покататься на таком мотике, подумала я, – жизнь утверждать!»
      Как этот Зевс оказался в нашем земном лесу, недалеко от моего дома? От одного его вида я затаила дыхание. Мышцы литые, грудь, руки, шея, спина, ноги – все в мышцах, одна другую погоняет, перекатывается. А какой мотоцикл! Темно-красный, сверкающий от солнца и от его белоснежных зубов.
      Я подумала: «Такой не обратит на меня внимание – он же не Веденеев». И вдруг мотоциклист возвращается обратно и подъезжает прямо ко мне: «Хотите прокатиться?» Я хотела. Осмелела по-веденеевски и говорю: «Хочу!» – «Садись!»
      Я привыкла слушаться Веденеева и села сзади мускулистой спины – вся такая недостойная. Мотоциклист газанул и рванул, чтобы покрасоваться. Держаться было не за что, Ия ухватилась за его плечи, прямо за мышцы. Будет что Веденееву рассказать – он ведь хотел, чтобы мне мужчины нравились…
      Ветер свистел в ушах, мелькала листва. Я закрывала глаза, уворачиваясь от веток. На мне не было шлема. Как молния, пронзила мысль: «Что же я делаю?! Видел бы меня сейчас Веденеев! Что бы он сказал?»
      Пожалуй, он меня не одобрил бы. Или одобрил? Вряд ли. Как я могу так рисковать свои телом? А вдруг мотоцикл сейчас потеряет равновесие, мы упадем и точно покалечимся. Разве ради этого я делала операцию? Это тело – драгоценность, Веденеев готовил его к Просветлению. «Тело – это лодка», без него никак.
      Я обнимала идеальные, божественные плечи того, кто вез меня, – как мне казалось, если не к смерти, то к увечью. Одно неверное движение или банановая кожура на дороге – и мы на асфальте. Мы же не боги, и он – не Зевс. Мы смертны.
      Как на тот момент могла, я стала молиться. Так, как успела научиться из книг Веденеева: «Я принимаю прибежище в Будде…». Будда помог. Мотоциклист остановился. Мы обменялись телефонами. Веденеев же со всякой клиентурой, как он их называет, работает.
      Но Веденеева мое новое знакомство не порадовало. Я подумала – может, ревнует. Как я далека была от истины…
      На другой день, как еще не раз, мы с Веденеевым пошли гулять и дошли до того места, где я каталась вчера на мотоцикле.
      …Дорога повернула, и я увидела: прямо на дороге, в луже крови валялся новенький темно-красный крутой мотоцикл – точно тот самый. Люди вокруг переговаривались: «Мотоциклиста уже на скорой увезли, сейчас за мотоциклом приедут». Я представила мускулистое загорелое тело, истекающее кровью, – у него же каски не было!
      Неужели рок вот так фатально забрал мотоциклиста – сильного, как Зевс, но не такого ловкого, как Веденеев. Мотоциклист оказался на дороге – на дороге Веденеева. Он стал препятствием, а никто не может покушаться на сансарную свободу ученицы Веденеева: Веденеев пресекает это на стадии знакомства.
      …Что, прямо так покинуть место трагедии? И даже не принять участие в помощи моему знакомому? В моей голове играли детские отзвуки морали: «друга нельзя бросать в беде», «сам пропадай, а товарища выручай». Неприятно, когда что-то с привычным не сходится. Обычно я хотя бы ахала и охала, показывала сострадание, сочувствие…
      Но у Веденеева была какая-то своя истина. «Уходи оттуда, забудь», – произнес он свою привычную фразу. Я удивленно посмотрела на него. – «А что ты можешь сделать?» Я подумала: «Ничего. Зачем тогда крылышками махать?» И поплелась за Веденеевым, пытаясь что-то понять.
      Веденеев мне до сих пор так ничего не объяснил (вот уже 7 лет прошло).
      Да, конечно «не надо творить ложь». В мире истины свои правила. Позже Веденеев научил меня одному из них: «Ничего святого!». И еще он сказал мне на днях: «Слишком красивое или слишком уродливое – от дьявола». А мотоциклист Зевс был слишком красив…
      С тех пор я перестала обольщаться мускулами и мотоциклами. А Веденеев в заключение этой истории, как и других подобных, сказал: «Мы зла никому не желаем!»
      
      Кто ты, Веденеев?
      
      Про лес, погоду и путешествия Веденеев мог говорить только с избранными, проверенными временем и походами соратниками. К последним я не отношусь, поэтому многое передаю с чужих слов: «Это было великолепно, тогда была настоящая жизнь в полном цвете и ярких звуках. Почти вечность…» Я так неоднократно пыталась, но не получалось. Как-то была даже куплена  большая зеленая ирландская палатка на трех человек: я, Веденеев и какая-нибудь моя знакомая. Веденеев на это не пошел: сказал, что не выносит дурного запаха на фоне утраты романтизма.
      Мне хотелось узнать о таинственном Викторе Васильевиче все. Какой у него образ жизни, быт, одежда, кто его друзья, какая собака.
      Собаки у него не было, да и кошки тоже. Он казался равнодушным к милым животным. И от моего надоевшего хозяина-кота он посоветовал избавиться: «Животные мешают практикам. А кошки вообще египтяне. Египет олицетворяет смерть».
      Я испугалась и осуществила за широкой спиной Веденеева свою давнюю мечту – вернула сиама-кота его хозяевам. Все завершилось благополучно, как в сказке: кот и новая хозяйка оказались кармически влюбленными друг в друга.
      Как же увидеть Веденеева поближе, в обычной жизни? А то все практики да практики.
      Случай не заставил себя долго ждать. Точнее, сам Веденеев. Он позвонил и спросил: «У тебя есть купальник?»– «Да».– «Завтра на лодке поедем кататься».
      На лодке! Вот так здорово!
      Веденеев завалился в мою квартиру. Сначала зашла лодка (резиновая, в чехле), потом он сам с горящей улыбкой в глазах. Пока он говорил, я незаметно для него с интересом стала рассматривать заветные вещи Мудреца нашего века: рюкзак, мешок с лодкой… В глаза мне сразу бросилось, что все предметы – не новенькие-блестящие, а какие-то пошарпанные: везде царапины, грязь; из швов рюкзака и брюк торчали нитки, все пахло костром и рыбой. А Веденеев, казалось, на это внимания не обращал. Он был самозабвенно счастлив и упивался этими вещами. Как ребенок, он радостно рассказывал, как и когда они с друзьями рыбачили на лодках, ходили в походы, сплавлялись по рекам.
      Ни рыбалка, ни походы меня не интересовали. Но лодка была очаровательным воспоминанием детских приключений, которых было множество. Веденеев мог вернуть мне детство, если бы у него не были другие планы.
      Он убедился, что я взяла нужный купальник и панаму на голову, и остался доволен – как отец, хотя и говорил, что он мне не отец. Мы вышли: Веденеев, весь нагруженный, и я, после операции, налегке – как на картине «Девочка на шаре». Я поинтересовалась: «Ты всегда такой груз с собой на рыбалку таскаешь?» – «Это далеко не все», – Веденеев подробно, в цифрах и деталях, начал объяснять мне, сколько килограмм он носил, кроме лодки: палатку, спальный мешок, болотные сапоги, котелок с треногой. «А раньше я и альпинизмом занимался. Чтобы собрать рюкзак, надо его сначала разобрать».
      В таком несуразном единстве наша пара прошла перед удивленными глазами консьержки дома: «Что случилось с этой жилицей? Она еще месяц назад ходила как тень – худая, заплаканная, опустив глаза, ни с кем не здоровалась. А тут такой мужчина».
      В последующие годы все консьержи всегда провожали нас подобными взглядами и молчаливыми аплодисментами. А мне хотелось им нашептать: «Вот оно, ваше счастье – Дхарма, – идет мимо вас. Спасти вас может. Только руку протяните». Но их руки тянутся только за ключами. Наивные! Все ключи у Веденеева.
      Мы пришли на озеро. Там Веденеев раскинул лодку, достал насос и принялся накачивать ее привычными движениями, стоя в одних плавках. Затем спустил на воду, зашел в холодную воду и, как джентльмен, подал лодку даме. Я села.
      Вода блестела на солнце, дул приятный ветерок, С тех пор, как в наших краях появился Веденеев, весь ареал озера заполнили чайки. Им теперь тут было хорошо. Где Веденеев – там хорошо. Это закон, он и для чаек писан. Радостно гогоча, они пролетали над лодкой, чуть не задевая наши головы крылами.
      Веденеев греб доплыв до середины озера, он остановился и сказал: «Начинай практику». Я, не задумываясь, вошла в нужное духовное состояние и приступила. У меня были смешанные чувства: ощущение полноты жизни и смущение, что такую редкую, тайную практику мы выполняем с Веденеевым посреди озера, а кругом люди.
      Тут от лодочной станции стремглав оторвалась лодка. Нас не надо было спасать. С Веденеевым мы – он и я – спасены навсегда. Однако люди в лодке повели себя странно. Они не были иностранцами, но почему-то стали нас снимать на фотоаппарат, нагоняя на нашу лодку волну. Пришлось практику свернуть, едва начав, – даже чайки заплакали. Чайки не мешали, а эти люди помешали. Веденеев шпионов за версту отсекает. Но что делать, если кругом шпионы и стукачи.
      Это мое путешествие на лодке с Веденеевым, первое и последнее, завершалось. Мы еще немного просто поплавали, но у него ничего не бывает просто так. Он заметил, что я начала грустить и хотеть домой. Тогда он направился к берегу, причалил между камнями, в заводи, сдул лодку и высушил весла. Мы побрели домой. Веденеев шел, сшибая своей лодкой кусты. Хорошо, что у него палатки с болотными сапогами не было…
      И тут он начал объяснять причину моей грусти: «Ты не устала. Дело в другом. Есть такой технический термин – ШТРАФНОЕ ВРЕМЯ. Это когда люди, встретившиеся в жизни по карме, проживают вместе кармическое время. Тут включается кармический счетчик. И проведенные вместе лишние минуты засчитываются как ошибочная практика, начисляются штрафные очки. Нужно быстрее расходиться. До следующего раза».
      Я загрустила, подумав, что ему надоела. И вдруг ощутила на себе эти самые штрафные минуты – даже физически, как будто они сидели внутри меня и подзуживали: «Пусть, пусть Веденеев идет домой, а ты немного отдохнешь от желания ему во всем угодить… А хорошо, что есть штрафное время – надоел человек, и ты говоришь: штрафное время настало. Да только Веденеев поймет и не обидится».
      С радостным предвкушением нашего расставания я ждала, когда закончится лес и покажется город. Веденеев, как истинный джентльмен с лодкой, не проводил меня, пошел на остановку, сел и уехал.
      Кажется, в тот день я узнала Веденеева поближе. Но он еще больше заинтриговал меня.
      
      Встану же я, пойду по городу
      
      Мы не виделись уже три дня. Надавав мне кучу упражнений, практик, книг и строгих указаний, Веденеев пропал. Мне стало не хватать его руководства.
      «Что мне делать?» – говорила я себе, слоняясь по комнатам. – Без Веденеева я не могу выбирать, как мне двигаться по жизни дальше, как мне читать книги и в какой позе совершать садхану. Я пойду в центр города, я верю, что встречу его (ср. Песн.Песн. 3:2) – ведь он же мой Учитель, и у него есть со мной связь».
      Я знала, что Божественное Провидение не проведет меня мимо него. Я пошла в то место, откуда начались наши встречи – к Букинистической Книге. Я пришла и, вся такая неуверенная, села на скамейку. Веденеев меня не звал, а я навязываюсь – путаю его планы. Но он мне очень нужен. Если судьба, то он придет.
      Не прошло и десяти минут, как появился Веденеев – такой же, но другой. Внешне – как три дня назад, но внутренне в нем было что-то грозное. Веденеев улыбнулся и заохал: «О, Лаура, ты как рабыня за мной ходишь. А мне рабыни не нужны», – «Может, быть я понадоблюсь тебе…»
      Он даже не оценил мою интуицию, как я с такой точностью вычислила его в огромном городе – именно в этом месте, в это время! Нет, он не может отослать меня домой. Я конечно это переживу, но мне так нужны его наставления!
      Веденеев, этот бодхисаттва Веденеев, не отослал меня домой. И я была счастлива, что он не оттолкнул меня. Мы немного погуляли, наставления он в тот день не дал…
      А я и рабыней Веденеева была бы согласна стать ради Просветления. Хорошо, что ему не нужны рабыни!
      
      Дом Победителя
      
      После каждой нашей встречи Веденеев неизбежно куда-то уходил – в какой-то «дом». Где этот таинственный дом, что это такое?
      И однажды случай представился. Мы с Веденеевым шли по улице, и он очень буднично сказал: «Это мой дом. Я здесь живу».
      Я узнала этот дом! Много раз в жизни я проходила мимо него. Так вот где он освещает мои книги, откуда общается с Буддами десяти направлений!
      Дворянское гнездо. Правда, позапрошлого века. Окна уходят в землю, на них решетки, закрывающиеся ставни. Наверное, Веденеев их по вечерам закрывает от посторонних глаз, от топающих, мелькающих перед глазами ног.
      Я отлично помню этот дом. Он рядом со школой, где пару лет назад мы проводили тренинг по продажам, – чтобы люди научились продавать продукцию «Центуриона», а мы больше денег получали. В тот день с утра у меня было плохое настроение. Как только начался семинар в школьной столовой, произошел пожар – горела и вспыхивала электропроводка. Всех детей эвакуировали, только перевели в другой класс. Я тогда пожалела, что пожар вообще не отменил наши занятия – я не любила тренинги.
      Приметно тогда же, за два гола до встречи с Веденеевым, темными зимними вечерами, когда падал снег, я ходила рядом с его окнами – туда-сюда. Я посещала на этой самой улице десятидневный семинар по работе с кармой в причинном теле. А причина была совсем рядом – за этими окнами. Семинар был платный, а Веденеев работает бесплатно – на себя.
      Как сейчас помню, какой я тогда переживала депресняк. Я понимала, что дальнейший путь моего развития заходит в тупик. На семинаре крупная тетенька Зинаида Захаровна обучила нас методам, которыми я (по ее домашнему заданию) определила, что пол моей квартиры, особенно под кроватью, открыт прямо в преисподнюю, и ко мне ночью и днем лезут из ада черти. Мне стало страшно. Эту дыру надо было закрыть, А она была обширной, и я спасовала.
      Мне было не смешно – я поняла, что сама с проблемой такого уровня не справлюсь. Я почувствовала себя незащищенной в этом мире, а Зинаида Захаровна явно не собиралась меня защищать.
      Но кто-то же должен меня спасти! Я испытывала отчаяние и острую необходимость подсказки и сильного руководства. До встречи с Веденеевым оставалось два гола.
      По пути с семинара ко мне начала каждый день клеиться неуверенная женщина приличного вида. Она мягко рекомендовала мне целую школу своего «учителя» из Санкт-Петербурга по работе в причине. Она повторяла мне в уши слова Зинаиды Захаровны: «Причина обратно не пускает – отсюда нельзя уходить. Этим надо всю жизнь заниматься. Или не будет защиты со стороны учителя в теле причины».
      А в это время тело Веденеева сидело или лежало, закинув руки за голову – рядом, за окном, в четырех метрах от меня. Я проходила миом него и ничего не знала! Но я ощущала что-то похожее на надежду.
      И вот она –  надежда – пришла. Через два года живой Веденеев идет рядом со мной по этой улице и улыбается. Ему все нипочем, он не боится чертей. Он знает, как с ними поступать: «Чертей надо насекомить. На то они и черти. Их не надо убивать, их надо делать рабами. А иначе – кто будет пахать, черную работу выполнять. Не зря же говорят: пашут как черти».
      Веденеев – Победитель! А это его дом. Дом Веденеева.
      
      Поездка в лес
      
      С вечера позвонил Веденеев: «Завтра на природу. Поедем на электричке. Соберись, оденься как для леса».
      На природу! Я уже не помню, когда в последний раз на электричках ездила – это так здорово, а я боюсь одна. А как одеваются для леса? Загорать – солнце будет – купальник, шорты, на голову панамку, на ноги сланцы. В общем, как на лодке катались.
      Так я и заявилась на станцию, только сверху еще женская блузка-разлетайка. И мы встретились – два мира: я – городской обыватель, и Веденеев – опытный турист. Весь он был покрыт туристическим снаряжением – и это в такую жару! Я промолчала, зато он не промолчал: «А ты взяла, чем защищаться от клещей?» – «От клещей? Просветленных же клещи не кусают. А может и тех, кто с ними?» – подумала я.
      Веденеев завел пространную речь: «Надо в лес надевать все белое – на белом видно всех клещей. Я даже раньше специальный костюм себе шил из белого материала…» Я все запомнила. Я хотела нравиться Веденееву и всегда поступать правильно, как он.
      Мы доехали и вышли из поезда. «Это станция Секретная», – сообщил Веденеев. «Лес!» – обрадовалась я. И тут Веденеев опять все настроение испортил: «Разве так в лес одеваются: ты оделась как на пляж!»
      Я поникла головой. Но Веденеев не дал долго грустить: «Сейчас я дам тебе очень важное упражнение для набора энергии на природе. В лесу его особенно полезно делать. Во время выполнения нельзя разговаривать. Иди за мной и делай как я».
      Он пошел вверх по слегка наклонной утоптанной тропе. Кругом трава и бабочки, свиристели кузнечики. Веденеев резко выставил одну ногу вперед, перенес на нее всю тяжесть тела, наклонился и руками что-то загреб из воздуха – может эту самую энергию. При этом он подышал носом, втянул в себя смолисто-травяной запах. Потом выставил другую ногу и сделал то же самое. «Повтори!» – крикнул он.
      Я (в своих сланцах) стала повторять. В руках у меня был пакет с вещами, который крутился, когда я мотала телом из стороны в сторону. Он явно не украшал мое первое лесное упражнение. Веденеев же наслаждался своими гигантскими шагами и такими же размахами. Он обернулся ко мне с горки, когда уже далеко ушел, – посмотреть, как у меня дела: «Ну что, получается?» – «Да», – неуверенно соврала я, – только без пакета больше бы получилось».
      Веденеев посмотрел на мой пакет и покачал головой: «Делать это упражнение с пакетом не имеет смысла, он является препятствием для энергии. Руки должны быть свободными. Считай, что ты упражнение не выполнила. Выполнишь в другой раз».
      Я подумала: «А что я могла сделать? Положить пакет? Куда? На землю? Но Веденеев ушел бы вперед, и пакет остался бы в лесу. …Как я привязана к вещам, не как буддистка! Ведь главное – упражнение Веденеева. Оно не засчитано – я упустила шанс!»
      Мы шли дальше. Веденеев восхищался лесом и восклицал: «А-ах, О-ох, лес, как я люблю лес! О-о-А-х!»
      А я такого восторга не чувствовала. Во мне была непреходящая печаль, по-буддийски называется омрачение. А по-веденеевски – мрачнуха.
      «Ничего, Лаура, не грусти». Это меня утешило. Может, и я когда-нибудь буду радоваться в лесу. Так, как умеет он.
      «Здесь где-то есть родник. Надо его найти». И вскоре мы спустились к прекрасному лесному роднику. В него втекал чистейший хрустальный ручей. На дне были видны все камешки и завихрения потоков. На меня, такую  привыкшую ко всему городскому, напало очарование. Родник, ковшик…
      «Эту ключевую воду можно пить, только она очень холодная», сказал, улыбаясь, Веденеев. Я решилась попробовать. И Веденеев нагнулся над ручьем. Только он зачерпнул ладонями воду – раздался выстрел. Стреляли где-то сбоку или сзади от нас. «Что это?» – спросил Веденеев как бы у себя. Я, чтобы показаться умной, ответила со знанием дела: «Это из охотничьего ружья». Снова выстрелы, на камни рядом с нами посыпалась дробь.
      «Испугаться или нет? С Веденеевым не должны убить», – подумала я и, набравшись смелости от его присутствия, крикнула: «Эй, не стреляйте! Здесь люди!» – «Где ты тут людей увидела», – усмехнулся Веденеев. Недавно он признался: «Это я имел в виду тебя. А тогда ты на такие моменты внимание не обращала». Вообще, Веденеев относится к другим как к себе – внимательно, но небрежно.
      Я вспомнила, что хотела попить из родника и зачерпнула воды ковшиком. Она была ледяная, заломило зубы. Веденеев взял у меня ковшик и говорит: «Наклоняйся, тебя надо остудить». Я боялась, но подставила спину. Приятно, конечно, что мужчина такой заботливый, но спине очень холодно. А вдруг я простыну. С Веденеевым не должна. Ладно, потерплю. Может, это тоже упражнение для просветления… Бр-р-р… Наконец, Веденеев закончил поливать. Уф, выдержала.
      «Ты не привыкла. И загорать тебе надо».
      По дороге на станцию Веденеев изрек: «У тебя координация плохая. Ты говорила, что мечтаешь купить машину. Ты не сможешь ее водить – не справишься с управлением. Лично я с тобой никогда бы не поехал. Тебе надо отказаться от своей мечты».
      «А я уже на права сдала», – слабо похвасталась я. – «А права здесь не помогут – у тебя координации нет».
      Я чуть не заплакала. Зачем я тогда на свет родилась? С детства занималась разными видами спорта – считала себя спортивной… Но я же встретила Веденеева, может быть все можно исправить, и тогда я буду возить его?
      «А координации можно развить?» – «Тебе – нет. Забудь про машину», – как отрезал Веденеев.
      Мне было очень обидно: я такая несовершенная и от машины мне надо отказаться навсегда. А у всех машины – или уже есть, или мечтают. Но Веденеев просто так ничего не говорит. Он мне добра желает. Немножко с собой поборовшись, я выбрала Веденеева. Можно жить без машины. У Веденеева же ее нет. Зато у других есть.
      
      На станции Секретная
      
      Мы добрели до станции. Я уже устала, а Веденеев говорит: «Это с непривычки. Научишься! В следующий раз оденешься как для похода – кроссовки, спортивные штаны – засунуть в длинные носки, платок на шею…»
      Мне уже начал надоедать этот затянувшийся день, полный ошибок, неудач и досады. Мне казалось, что я, со всеми своими недостатками, не нравлюсь Веденееву, что я не идеальная ученица. А как я могу себя изменить?
      Веденеев посмотрел на стену с расписанием и сообщил: «До электрички ждать еще час». Целый час! А Веденеев за это время во мне еще какой-нибудь недостаток найдет. Буду вести себя поскромней, пойду отойду от него подальше. Я села вдали на пенек и вдруг загрустила – уже соскучилась по Веденееву. А он, точно знаю, не скучает по мне.
      И тут я с ужасом заметила огромных комаров – почему-то они налетели вечером, именно на станции, и начали кусать мое не по-лесному одетое тело.
      Испугавшись, я побежала к Веденееву. Он расположился себе вольготно на плоском камне, будто для него приготовленном. Прислонился спиной к рюкзаку, протянул ноги, закинул руки за голову, – казалось, комары для него не существовали. «Комары кусают», – оправдалась я, что снова пришла и мешаю его уединению.
      Веденеев достал из рюкзака мазь. Какой предусмотрительный, даже Просветленные в лес с мазью ходят! Но мазь не помогла, комары слетелись еще больше. «Старая», – блаженно отметил Веденеев. Затем достал мужскую рубашку большого размера и дал мне укрыться. Рубашка была мягкой от старости и согревала, от нее шел терпкий мужской запах.
      Вот сидим мы вдвоем, в лесу, – за сотню километров от города. Я этого человек почти не знаю. Он мне дал рубашку, а мог бы прикрыться сам. Я не буду его бояться. Как я сюда попала? Была такая домоседка. Чудеса какие-то.
      Комары усилил атаку. Как можно любить эти лесные прогулки? Может и я смогу, с помощью Веденеева, полюбить лес, даже с этими комарами? Надо завести разговор с ним.
      «Виктор, у тебя есть друг или друзья? Или самый лучший друг?» – по-разному спросила я, не зная, как лучше задать такой щекотливый вопрос.
      – Нет. Когда я учился в школе и мне кто-то говорил: «Витя, ты мой друг!», я отвечал: «Ты мне не друг. Друг – это тот, кого никогда нельзя предать».
      «А с кем ты тогда в школе общался?» – Мне было интересно, каким был этот юноша, будущий Просветленный, идущий по Пути Бога. Отличался ли он от других, как Джидду Кришнамурти?
      – В школе я общался со всеми. У меня были приятели, но не друзья, – и он повторил: Друг – тот, кого никогда нельзя предать. А это невозможно.
      «Ты так и был один?» – «Я не был один. А то – не друзья!».
      Первый раз встретила человека, у которого в детстве не было друзей. Значит, у него и всю жизнь не было друга. Представляю, как бы я кому-нибудь открыто заявила: «Ты мне не подруга», – как бы она заплакала. Интересно, а у меня есть настоящие друзья?
      Час шел, комары кусались. Мне бы только этот день с Веденеевым дотянуть. Как же я буду с ним достигать Просветления, если мне тяжко здесь, под его рубашкой сидеть. Может, Веденеев научит меня «комфортно чувствовать себя с мужчинами…»
      Наконец-то! Пришла электричка. Закончилось путешествие, где я столько нового узнала о себе. Мы едем в город . что будет дальше? Почему так печально? Где же Просветление, чтобы НИКОГДА не испытывать эту печаль и привязанность к собственному Я? Веденеев рядом, значит все впереди!
      P.S. После того, как мы там побывали, на всех картах станция Секретная была стерта. Направление – северное…
      
      Тибетские божества
      
      Веденеев добрый и внимательный. Чтобы привести меня в чувство и успокоить, он притащил мне книгу со страшными картинками. Улыбаясь во весь рот, сказал: «Это Тибетские божества. Полистай пока, познакомишься».
      ВОТ ТАКИЕ?! Эти божества совсем не походили на иконы, к которым я привыкла с детства. Казалось, они были созданы специально, чтобы напугать. Горящие волосы, злые глаза, искривленный рот, торчащие зубы… У некоторых было по 6 или 12 (это я потом сосчитала) рук и ног, по три или пять голов. Это и есть тибетский буддизм? Через пару лет я их обожала – всех и каждого в отдельности, – потому что они мне поиогли…
      Но тогда я постеснялась спросить у Веденеева, почему они такие и стала искать среди них того, кто мне хоть чем-то нравится. И нашла.
      «Это Тара, – сказал Веденеев, – мирное божество. Они бывают мирные и гневные». Их было легко различить. Гневные – те, у кого в руках всякие орудия пыток: ножи, плетки, лассо, копья с наколотыми на них черепами…
      И тут Веденеев говорит: «Видишь – вот божество женского типа топчет ногой человека. Это оно так поступает с его низшим Я».
      На картинке под огромной ногой, извиваясь и прося пощады, лежал маленький черный человечек. Я подумала про свое низшее «я», и мне стало стыдно – меня бы тоже растоптали. Из кого тогда делают просветленных? Посмотрю мирных, может легче станет.
      «Вот Авалокитешвара – это Бодхисаттва Великого Сострадания. У него 11 голов»,. – с гордостью сказал Веденеев. Я его сразу запомнила только имя длинное, как бы его запомнить. На фоне тех ужасных он такой добрый, улыбается, как Веденеев, – что у меня от сердца отлегло.
      «Ладно, на сегодня хватит – для первого знакомства. Потом продолжишь изучать. Пойдем гулять».
      Веденеев не смеялся над божествами – он был серьезен. И я не стала смеяться – от страха. Если это те, кто помогли Веденееву достичь Просветления, они помогут и мне. Надо их полюбить и не бояться. Веденеев же смог.
      
      Книги от Веденеева
      
      Вечерами я оставалась одна – в чистой опустевшей квартире. Веденеев помог вынести из нее «все лишнее барахло», но без него было нерадостно. Где он сейчас? Понятно, дома…
      Горит ночной светильник. Я учусь спасть на полу – как буддистка, на жестком. На мне белый костюм – мягкий, хлопковый, с завязками. Он похож на кимоно, а я в нем, особенно когда днем занимаюсь цигун, похожа на Белого Парящего Журавля, способного летать, освободившись от проблем жизни. Свежесть ощущения свободы принес мне Веденеев.
      Я беру в руки книгу от Веденеева. У него нет случайных книг. Впоследствии я узнала, что каждому человеку он рекомендует книги – по индивидуальной потребности. Интересно, что все книги, что я покупала по совету Веденеева, он сначала забирал себе. Я плачу, а он складывает в свой портфель: «Возьму домой, поработаю с ними».
      Позже Веденеев изрек: «Эти книги прошли через меня». Не знаю, что он с ними делал – то ли освящал, то ли обезвреживал. Или и то, и другое. Как бы то ни было, он как-то воздействовал: я уже не боялась брать их в руки и читать.
      Вот передо мной руководство к Просветлению – «Учения Дакини». Открываю осторожно, с благоговением, как учил Веденеев.
      Это терма-текст Падмасамбхавы, текст-открытие. Была такая женщина Еше Цогьял (цогьял – значит океан), она достигла Просветления за одну жизнь. Я тоже женщина! Значит, может получиться. Надо только узнать, что делали для этого она и Гуру Падмасамбхава, и повторить все, что возможно, что скажет Веденеев. Если бы книгу дал мне не он, я бы не поверила.
      Что вело эту хрупкую женщину, ради чего она так старалась и получила такую мощную поддержку всех Будд и Бодхисаттв? Читаю: «Достичь Просветления ради личного блага и во благо всех без исключения живых существ!» Вот, «ради всех… нет такого существа, которое не страдает».
      «Ради этого стоит жить и во всем слушаться Веденеева…» – подумала я и уснула. Хорошо, что есть Веденеев, который все знает – что и как надо делать.
      
      Как Веденеев пришел в буддизм
      
      Однажды я спросила Веденеева: «А как ты стал буддистом?»
      «Все началось с того, что в 1989 году я получил сокрушение». – ?? – «Я работал на стройке, чтобы заработать на жизнь», – и Веденеев поведал о том, как он переработал до бессилия.
      Я вспомнила, как однажды сама была на строительно-отделочных работах, и, в порядке озарения, поняла, что такое сокрушение. Это когда человек берется за большой объем работ ради цели – денег. Сначала ему кажется, что всё под силу – пока силы есть. Вот и у Веденеева так вышло: он понял, что НЕ ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ЧЕЛОВЕКА И ЕГО ВОЛИ. Закончились силы – сокрушился физически. Попробовал преодолеть себя, поднатужился и… сокрушился морально.
      Прозрев, Веденеев начал искать выход. И нашел. Он понял, что жизнь – это страдание! Вот, работал в полном расцвете сил ради улучшения жизни и полностью сокрушился. Веденеев начал изучать Четыре благородные истины о страдании – и знание открылось ему. Это был Свет Истины: «Вот оно!»
      – Когда я узнал Истину, мне хотелось выбежать на улицу, хватать всех за грудки и кричать каждому: «Это сон! Проснитесь!»
      Я спросила: «И что, побежал?» – «Нет, потом я понял, что это бесполезно – если человек не сокрушился».
      
      В библиотеку!
      
      Чтобы начать грызть науку буддизма, мы с Веденеевым пошли в библиотеку. Это так романтично! После всех пертурбаций с лодками, с мотоциклами, с ружейными выстрелами захотелось покоя… И всегда своевременный Веденеев повел меня в покой Главной Библиотеки Города. Я там бывала и раньше. Белые колонны, полукруглые ниши, откуда на всех входящих свысока смотрят черные головы великих писателей… Но  сейчас я с Веденеевым и не боюсь их авторитета. А знали ли они про буддизм? Вот Веденеев знает!
      Веденеев уверенно распахнул массивную дубовую дверь – размером раза в три выше его роста. Он вошел так, будто главный здесь он:
      – Меня здесь все знают – я их всех достал. Я искал редкие старые издания, а они говорят: «Нету!» А я говорю: «Есть. Надо только искать!» Им стало стыдно, и они начали от меня прятаться!
      И Веденеев стал рассказывать разные байки про то, как он несколько лет ходил сюда в свой буддийский период – лет 15-17 назад.
      – Я брал много книг по буддизму и начал замечать, что в формулярах постоянно мелькают рядом две фамилии: Веденеев и Иванько. Я все хотел узнать, кто такой этот Иванько, и через несколько месяцев познакомился с ним.
      – А он сейчас занимается буддизмом?
      – Он дальше не пошел.
      Значит, не все идут – даже кто схватил истину вовремя, вместе с Веденеевым. Позже Веденеев радостно показал мне этого человека – крепкий седовласый старичок. Он «застрял в боковом проходе». Но Веденеев улыбался: ему ведомо то, что не ведомо всем.
      В библиотеке Веденеев в своей стихии. Мне показалось, что он наполнил собой все здание, озарил и осветил, придал божественное содержание.
      – Ты будешь сейчас заниматься одна в Зале редкой книги.
      И я вошла в зал. Там тяжелые портьеры красного бархата, лакированные академические столы и стулья, правда не дубовые. Веденеев вручил мне книгу:
      – Это книга Риса Дэвидса. Ей больше ста лет, нужно читать аккуратно, чтобы не рассыпалась. Почитаешь, потом я за тобой приду.
      Вот она, буддийская наука! Как мне познать всю глубину этого древнего знания? Вон, Веденеев уже сколько лет изучает – а я только начинаю. Хватит ли у меня ума и усердия?
      Бережно беру старинную книгу с золотым тиснением на обложке:
      Рисъ-Дэвидсъ Буддизм. 1898. Дозволено цензурою. С-Петербургъ
      Хорошо, что было дозволено, иначе бы Веденеев не узнал эту часть буддизма, а я не сидела бы здесь, среди портьер. Постараюсь понять. Ведь мне нужно Просветление!
      Чтение Третье. Жизнь Будды
      А на улице лето. Мы могли бы с Веденеевым пойти на озеро… Все! Читаю!
      Сварен рисъ, надоено молоко, – говорит хозяинъ стадъ Данiя.
      Рис, молоко – очень хочется, придет Веденеев – домой бы поехали…
      Живу съ равными себе на берегу Махи.
      Крышей крыто жилище, на очаге пылаетъ огонь.
      Пусть идетъ дождь, если хочетъ.
      У человека все хорошо. А что ответит Будда?
      Нетъ крыши на жилище, потушенъ огонь (страстей).
      Пусть идетъ дождь, если хочетъ.
      Вот так Будда!
      «Не слуга я никому», — говоритъ господь…
      «Разорвавъ оковы, какъ быкъ» ,— говоритъ господь,
      «Какъ слонъ, разорвавъ ліаны,
      Не перерожусь я вновь.
      Пусть идетъ дождь, если хочетъ».
      Да, да, да, –  разорвать лианы!
      Победите въ себе то желаніе, котораго жаждутъ боги и люди.
      Не пропустите мгновенія!
      Где же Веденеев?
      Ибо те, кто пропустилъ мгновение, мучатся въ аду.
      Я боюсь. Как же спастись?
      Станемъ жить счастливо, незлобивые среди злобствующихъ.
      Незлобивыми пребудемъ среди злобствующихъ
      Так будем мы с Веденеевым! Когда же он придет? Прочитаю еще страничку – он ведь меня будет спрашивать…
      Станемъ жить счастливо, здравые среди недужныхъ.
      Пребудемъ здравыми среди недужныхъ людей.
      Оказывается, это справедливо – жить здоровым среди больных. А я все чего-то стеснялась (пока здоровая была). Так вот где истина! Надо жить как Будда!
      Станемъ жить счастливо мы, у которыхъ нетъ ничего.
      Радостью станемъ питаться, какъ боги.
      Веденеев! Веденеев пришел! Наконец-то! А я только что ТАКОЕ узнала!
      Веденеев мягко закрыл книгу: «Здесь на сегодня хватит. Пойдем в другой зал».
      Пойдем! Куда хочешь, я с тобой! Я хочу как Готама Будда! Я все буду делать!
      Мне так хотелось позвездить какой-нибудь фразой! Из меня так и лезло наружу. Но Веденеев ничего не спросил о прочитанном. Он – молчаливый мудрец, который все делает точно и вовремя, «ни на миллиметр не ошибается».
      Позже я узнала, что Веденеев не обсуждал книги ни с кем и никогда, чтобы люди не вносили своих интерпретаций текстов. И сам не рассказывал мне книги, как это делало большинство моих знакомых – прочитают что-нибудь и пытаются передать содержание.
      «Все люди привыкли себя украшать – не важно чем, лишь бы навесить на себя побольше медалей. Особенно, когда украсить себя нечем».
      Веденеев не украшал себя обсуждением книг, пусть даже мудрых и любимых, – и мне не давал: «Только коренные тексты! Если хочешь что-то сказать, то своими словам передавать не надо – давай цитаты, дословно, с указанием источника. Или вообще не говори!
      Поэтому я в основном молчала.
      Тот день стал моим началом вхождения в буддизм. И совсем это не страшно, и не сложно! И начались благие дни – дальше дела с Веденеевым шли в гору. Правда, не всегда. Он говорил: «Иногда необходимо отступить. Один шаг вперед – два шага назад».
      
      Картотека Веденеева
      
      Картотека – это особая песня, и таких песен у Веденеева за жизнь было много. Чтобы знать все цитаты из слова в слово и разговаривать ими с людьми и на семинарах, он создал множество картотек – как в библиотечных каталогах. Только формат карточек поменьше – чтобы в кармане было удобно таскать и запоминать.
      На каждой отдельной карточке Веденеев выписывал заветные для его сердца цитаты, выисканные в текстах. Потом он соединял несколько карточек единым смыслом. Так создавалась ткань-сеть учений. Около каждой цитаты он обязательно указывал коренной источник, страницу, номер стиха. Картотеки был огромные – по 5-7 длинных ящиков.
      Когда Веденеев начинал занятия буддизмом, доступа к текстам было крайне мало – но не для него. Для Веденеева путь всегда открыт! Он обнаружил целые россыпи жемчужин из Сутр, Джатак и даже Тантр… Где?
      «Лучше всего учение разбирается у его противника – потому что тот заинтересован его разгромить. Я находил целые куски, а иногда и полные тексты в атеистических журналах и в статьях по антирелигиозной пропаганде. Там были вкраплены прекрасные труды лучших переводчиков – Парибка, Захарьина, Топорова…»
      Веденеев ликовал. Он радовался коренному тексту больше, чем женщине: «Это священные, богодухновенные тексты!» И всё это удовольствие он тащил из всех библиотек города к себе в картотеку.
      Со временем накопилась настолько огромная кипа карточек, что Веденеев всерьез затосковал о некой девушке, которая привела бы все это в систему и поддерживала порядок.
      К счастью Веденеева, у такого накопления всегда была обратная сторона. Когда заканчивался очередной период учения и наступал новая «временная эпоха», карточки подлежали… уничтожению, – как и всё, относящееся к уходящему в прошлое.
      «Ты бы видела, какой у меня был архив! И я все ящики спалил!» – «И не жалко было?» – «Не-а. Ничуть. Всё подчистую».
      А потом Веденеев создавал картотеку заново. Только уже с новыми учениями на его Пути.
      Как-то мы шли с Веденеевым по лесу, и он начал цитировать учения о Брахмане по Упанишадам. Я удивилась – ведь был буддийский период. А Веденеев продолжает буддийским наставлением: «Все, о чем мы думаем, все мысли записываются нам в карму, на последующие жизни». – «Значит, то, что ты сказал из Упанишад, будет в твоей карме». – «Это было бы так, если бы я не отследил свою мысль, если бы не осознал».
      
      Веденеев работает с материалом
      
      Свое окружение – кармические связи – Веденеев копил долго, несколько миллионов лет. И нынешний круг его общения – это лишь те, стойкие, кто выдержал все его нападки на самые слабые, узкие места своей личности.
      Веденеев без бантиков и купюр обличает всех – ничто не укроется от его третьего глаза. Достаточно пяти минут общения с человеком, и Веденееву становится ясно, «что это за кадр» или «что за любопытная дама». Он помогает этому «кадру» или «даме» узнать, что содержится в глубине его/ее Я, – тот милый, пикантный недостаток, который «напрочь разрушает» его/ее жизнь или делает ее невыносимой. Иногда таких недостатков много. Это то, над чем кадру-даме необходимо работать, что мешает обрести высший удел – достичь Просветления, познать Бога. Веденеев всегда попадает в точку, в самое яблочко. Попробуй-ка, выдержи!
      Представьте себе свой самый любимый недостаток – с которым вы давно сроднились, который нежно убаюкиваете, который иногда даже скрыт от вас. При встрече с Веденеевым он будет неизбежно обнаружен. Достанет его этот опытный сапер жизни, чтобы вы могли начать разминирование.
      Но чаще всего люди подрываются на минах своего собственного несогласия с тем, что очевидно. А Веденеев, смеясь, уходит, оставив с миной в руках человека, который не знает, что с ней делать, – ни выбросить не может, ни обратно в себя сокрыть навеки. Виноват Веденеев – он извлек на свет то, чем вы дорожите больше всего. Это нельзя растоптать, с этим надо «работать».
      Так что лучше держаться подальше от Веденеева – если Вы хотите спокойно жить, если только Вы не духовный экстремал.
      Веденеев говорит: «Мне никто не нужен, я нужен всем». Он как солнце.
      У Веденеева есть задача: «изжить все кармические связи, чтобы истощить карму». Он любит «обострять отношения», хотя и говорит, что «они должны отмирать естественно, без деформаций».Когда Веденеев встречается со свой кармической связь, он называет это Встречей с прошлым.
      У Веденеева живая очередь на выбывание из круга общения. Все со страхом и надеждой ждут конца отношений, когда станут совсем не нужны Веденееву. А без Веденеева остаться – скучно и опасно. Проверено. Меня этому Веденеев подвергал уже не раз.
      Сейчас кармических связей осталось немного: уважаемый Автор, я сама, Мила Акробатикова, Варламов, Ника Счастливцев, Ассман-Горбатов и еще горстка персонажей. Но и пообщавшись ними, Веденеев часто приговаривает: «Чертей на себя нацеплял».
      
      Примечание: При всем неугасимом желании Автора говорить о возвышенном и чудесном, выразить себя в достойных подражания примерах доброты и чести, нести другим покой и мирный воздух счастливого сегодня, автор вынужден изворачиваться, приспосабливаться и терпеть обсуждения поведение Лауры и других окружающих Веденеева типов. Как бы ему хотелось выразить себя в окружении чистых женщин и благородных рыцарей, пропеть пасторальную песню восторга и надежды на благополучный исход, но… Но слова застревают в горле, мысль засыхает и сворачивается, глаза туманятся, а слова как заскорузлая шелуха не приходят на сердце. Как живем, так и танцуем, героев мы не выбираем. Их хоть пруд пруди – только не в нашем окружении. Злодеев мы не ищем, – северный вихрь, супротивный ветер гонит неумолимо этот сор, плавающий на поверхности, на наш берег.
      
      Как Веденеев ближнему яму копал
      
      Веденеев получает удовольствие от всего. Однажды Ника, его давний знакомый и кармическая связь, попросил его помочь выкопать яму для хранения овощей, причем глубиной и шириной больше человеческого роста. А почва у нас глинистая, каменистая.
      Веденеев по каким-то своим каналам понял, что это и есть то, что он должен делать в ближайшие недели две. И весь этот срок он каждый день говорил: «Сегодня Нике яму копали».
      В целом картина выглядела так. Веденеев в старой рабочей одежде, весь в глине, с утра до вечера нырял с головой в эту яму за глиной, чтобы набрать ведро и подать его Нике. А тот сам в яму не лез – у него болела спина, да и своими вечными страхами мучился. Но постоянно торопил, уплотнял график, хотя платил за тяжкий труд какие-то копейки. И добрый Веденеев, который знает меру всему, все чаще и чаще поднимал Никин грунт на поверхность… 
      А подорванное здоровье Веденеев восстанавливал только с помощью буддийских практик – и с утра был как огурчик. В отличие от жадного Ники, хотя тот почти не работал. Что-то почувствовав, Ника стал тормозить график. Но Веденеев рвался в бой – сил у него было не на одну яму.
      Все же я была рада, когда эта работа закончилась. И Веденеев наверное тоже, хотя он все воспринимает равностно и недвойственно.
      Так Веденеев выкопал ближнему яму, а сам из нее выскочил – из кармического долга-зависимости. Вот такой он удалец.
      
      Как Веденеев спасал утопающего
      
      Веденеев говорит: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Но однажды даже он отступил от своих принципов.
      Как-то зимой пришел Веденеев на озеро рыбачить. Он удобно расположился на рыбацком стульчике, лунку пробурил как полагается, закинул удочку… И тут крик. Веденеев повел ухом – почудилось наверное. Опять крик. Балуется кто-нибудь? Но Веденеев встал и пошел на крик, и чутье его не подвело. Вдалеке мужик провалился под лед.
      Веденеев рассказывал мне: «Если бы я подал ему руку – он тут же стащил бы меня под лед». Но Веденеев не простак. Он нашел молодую березку (невесть откуда на озере взявшуюся) и скромно так протянул утопающему. А сам лег пузом на лед – чтобы не соскользнуть в полынью. Ему было холодно, но он пожертвовал своим комфортом – и спас человека.
      «Вот так мне повезло», – закончил свою повесть Веденеев. – «И человеку повезло». – «Ну и ему тоже».
      Веденеев медали не попросил. У него и так вся грудь в медалях. Только все медали внутренние. И на каждой надпись: Кайф, Жизнь, Любовь!
      
      Прогулка с Варламовым
      
      Сознательная жизнь Веденеева началась в 1987 г., когда произошло болезненное сокрушение, начались превращения, пошли духовные поиски, завихрения, религиозные искания и подвиги аскезы, открылось видение многих вопросов. Это и было истинным рождением: до этого лишь тянулся хвост телесного рождения со всеми дурными приключениями и крайностями плотской жизни. Последующие несколько лет он называет периодом бардо.
      Варламов – один из тех немногих, кому удалось удержаться в седле за годы долгих скачек по жизни с Веденеевым. С ним Веденеев «еще не утратил окончательно связь» и по сей день продолжает общаться.
      Варламов – самый древний, закадычный знакомый Веденеева еще по буддизму, с конца 80-х: «Варламов тоже на стройке сокрушился». Он так и остался верен буддизму и пребывает в нем. Как говорит Веденеев, это «ламаизм»: «Каждый выбирает, в каком уделе остаться. Варламов застрял в прошлой эпохе».
      Веденеев же пошел дальше со словами «Бог – Един! А религия связывает человека, не дает освобождения».
      Вот и недавно у Веденеева была Встреча с прошлым – с Варламовым, который, впрочем, живет недалеко от Веденеева. А сейчас Веденеев мирно гуляет с Варламовым и со мной по центру города. Варламов так же мирно что-то фотографирует на свой навороченный фотоаппарат. Искусство фотографии он, разумеется, унаследовал от Веденеева. Тот давно бросил это любимое занятие, сказав: «Фотографирование забирает жизненную энергию. Фотографировать значит проживать чужую жизнь».
      Мы идем в районе Главной площади: Веденеев в длинном черном пальто, я в в короткой шубке (по Веденееву – с монгольским узором), Варламов в кепке немецкого покроя, с фотоаппаратом на шее. Оказалось, в таком виде мы смахиваем на иностранцев.
      Этим воспользовался один «кадр» – тоже в длинном черном пальто, воротник поднят, шея укутана полосатым шарфом. Видимо он шел за нами по пятам не один квартал, разрабатывая изощренный план вербовки. Он возник рядом с нами как из-под земли, когда мы стояли, ожидая зеленого сигнала светофора:
      «Извините, вы не немцы?» – он сверкнул улыбкой с бело-золотыми зубами, дыша на нас заморским запахом предателя Родины. Мы промолчали. Мужчина вошел в раж и начал демонстрировать свои познания в немецком. Он говорил на каком-то неведомом нам диалекте. Задав несколько вопросов, отвлекающих нашу патриотическую бдительность, он перешел к главному: «Дайте, пожалуйста, 500 Euro». – «Зачем?» – «Я на эти деньги куплю книжки, чтобы изучать немецкий язык».
      Но Веденеев не так прост. Однажды он прочитал Дойче Заген, несколько сказок Братьев Гримм, даже пробовал записаться в кружок «Чтения Гете», да тот оказался сильно платным. Его ответ бы многогранным:
      «Во-первых, деньги портят людей. Во-вторых, деньги – навоз, сегодня нет, а завтра воз. Далее, давать деньги для россиян немцам запрещено: это расценивается как вербовка. Может посадят, а может расстреляют. Наконец, деньги мне самому нужны. Лучше попроси у Варламова».
      Незнакомец сказал Ауфвидерзейн и исчез. Веденеев уехал, Варламов пошел в банк. Но когда я поехала домой, этот субъект снова встретился мне. Он хотел ко мне присоединиться, а я указала ему сложенной ладонью вперед: «Гут, гут». Он все понял.
      
      У телефона
      
      Вначале Веденеев не посвящал меня в свои святая святых. Он просто спрашивал у меня про моих знакомых девушек. Из мужчин его интересовал только один мой знакомый – Мухтар, – как моя кармическая связь.
      А «подруги» у меня все были интересные, оригинальные, – но не круче Веденеева. Как-то он сказал мне: «Я понял, что в твоем окружении простых людей вообще нет».
      Веденеев выяснял насчет девушек живо и целенаправленно (я этого не понимала, пока он не объяснил), они были нужны ему, а значит и мне для практики. «Я все делаю для себя», – любил повторять он.
      Веденеев задавал пустячный вопрос, а я с жадностью начинала рассказывать о своей жизни, где обязательно фигурировала девушка. Он зацеплялся за имя или же не зацеплялся – у него были свои «признаки».
      Я говорю: «Ольга со Светой». – Веденеев перебивает: «А ты можешь их пригласить?»
      Я заулыбалась: мне очень хотелось, чтобы они тоже прикоснулись к чуду Веденеева и узнали его методы. С ним ведь так интересно, а главное перспективно, – а они люди, много лет ищущие, а я вот нашла, и им Веденеев может помочь…
      «Давай звони!» – «Что, прямо так, сразу?» – «А чего ждать?» – округлил глаза Веденеев. – «Что я им скажу?» – «Что приглашаешь в гости, дальше я подскажу».
      Я всегда боялась звонить по телефону. Подобные переговоры обычно проходили по такому сценарию: Веденеев мне писал на листочке слова, которые надо было сказать – даже не свойственные мне. И собеседники верили (!), что это я сама говорю. Иногда я заруливала и, разухарившись, начинала говорить от себя. Тогда Веденеев деланно хмурил брови и показывал кулак или крутил пальцем у виска: «Ты че?», хватал листочек и писал, что нужно сказать для исправления ситуации. В итоге «подруги» приходили.
      Я завидовала тому изяществу и юмору, с которыми звонил сам Веденеев. Только по одному разговору с ним можно было влюбиться – настолько он был легок. Веденеев совершенно не грузил людей своими проблемами, не утомлял ложной стеснительностью. Он просто брал трубку и говорил: «Здоров!», и начинался такой разговор, что человек сразу расслаблялся. Веденеев спрашивал о том приятном, что его волнует, а проблемы обсуждал только после приятного.
      Иногда Веденеев выдавал человеку прямо по телефону его тайны за семью печатями. Однажды он позвонил при мне жене одного своего знакомого и говорит: «Ты – принцесса Швеции! Я не шучу – ты была ей в одной из прошлых жизней». С той стороны провода девушка похоже начала сомневаться. В этой жизни она была обычной домохозяйкой (хоть муж – эзотерик). Но Веденеев был тверд и продолжал уверять ее.
      Договориться о соответствующей практике все же не удалось – принцессы обычно очень пугливы, им есть что терять. Пик… пик… – гудки в трубке полетели в вечность. Опять же, «они не мне, они себе отказывают».
      Я спросила Веденеева: «А что, она действительно была принцессой?» (про себя я с его слов знала, что была «какой-нибудь рабыней в Египте»). – «Да. К этому есть определенные признаки, но она о них не знает».
      А Веденеев знал – как Будда знал все о прошлых жизнях. Определять их и сейчас для него привычное занятие. Как только это удается, Виктор радуется как ребенок, сразу успокаивается.
      …Ольга со Светой и были той самой Необычной Духовной Парой, которая некогда перекачивала через мое сердце энергию любви. Я с ними тогда неласково рассталась: поняла, что Ольга не может быть для меня Учителем, и ушла. А теперь мне надо было им позвонить ради практики с Веденеевым.
      Трясясь от неловкости положения, я сняла трубку. Мне казалось, что Веденеев видит, физически ощущает, как дрожат мои руки и тело. Дрожали голос, но ради своего будущего (оно тогда еще было таким расплывчатым, а единственным основательным в нем был Веденеев) я набрала номер и посмотрела на Виктора. Он ободряюще улыбался…
      
      Чайная церемония
      
      Ольга со Светой пришли. Одна стеснялась, другая делала вид, что нет. Веденеев их сначала расслабил разговором, потом сказал: «Мы с Лаурой проводим практику чайных церемоний. Хотите попробовать настоящий китайский зеленый чай? Лаура, завари!»
      Чай действительно был настоящим, а ритуал обеспечивал Веденеев. Роль, предложенная для меня, была непривычной, – я в роли хозяйки, в белом костюме (правда, без китайских узоров), вся такая домашняя, а не сорвиголова, которая не знает, куда свою голову деть. А еще и мужчина управляет.
      Я молча заваривала чай и слушала. Веденеев умел искусно вести беседу даже с тигрицей, от которой можно ожидать всего. Такой была Ольга, которая из двоих была главной. Она все еще претендовала на роль моего Учителя и была настроена по-боевому – вскрикивала «Лаура! Лаура!» и готова была броситься на мою защиту от воздействия Виктора. Ольга видела, что я полностью подчиняюсь ему, и видела в нем соперника: ей хотелось, чтобы я плясала под ее дудку, как это в тот момент делала Света. Ольга вообще мужчин не любила и не уважала, о чем честно и сообщила Веденееву. Его это, однако, «не расстроило ничуть», а только позабавило. Он всех насквозь видит – кто себя «на каких граблях распинает».
      В ходе благодушной беседы Веденеев, как бы между прочим, спросил Ольгу: «Ты научилась читать чужие мысли?» Та пробормотала что-то невнятное и замяла.
      Тогда Веденеев обратился к обеим девушкам: «Вы верите, что можете с помощью мысли изменять вкус вина?» – Они явно оживились.–  «Сейчас вы это проделаете». – «А мы не знаем, как». – «Я вам подскажу».
      Он разлил красное вино по трем рюмкам и поставил их перед Ольгой и Светой: «Выберите какую-то одну рюмку». – Они выбрали.
      Потом Веденеев как искусный факир что-то говорил, они как-то передвигали рюмки. Я даже не вникала – знала, что Веденеев победит. Наконец, он с довольным видом и улыбкой говорит: «Попробуйте».
      Ольга – с поддельной заинтересованностью, Света – со скромным кокетством – отпили по паре глоточков. «Ну как?» – «Вкусно!» – И дружно выпили залпом. – «А что ты сделал?» – притворно защебетала Ольга.
      Веденеев сказал что-то глубоко эзотерическое, так что Ольга его поняла (в эзотерике она знаток). Тут она решила перейти в наступление:
      «Да, я ненавижу мужиков, все они какие-то… Но знаешь – ты какой-то другой мужик, в тебе что-то есть. Скажи по-честному, ты – Лаурин любовник?»
      «Да, я Лауру пальцем не тронул!» – в унисон тону Ольги выпалил Веденеев. Я почувствовала себя за Веденеевым как за каменной стеной.
      «А-а, а то я уже невесть что думала, – с облегчением сказала Ольга, – а так можно подумать: что-то она с тобой как шелковая стала, на нее это непохоже».
      Ольга расслабилась и ей даже захотелось излить душу Веденееву – поплакаться в мужскую грудь. Она поделилась самым сокровенным: «Я хотела однажды покончить жизнь самоубийством. Я уже стояла на балконе и… вспомнила про своих детей…»
      Как я уже писала, такого я немало встречала в жизни других людей – все думают, что в этом отношении они уникальны, только их такая беда посетила.
      Веденеев сказал что-то жизнеутверждающее и разговор плавно перетек на Свету. Виктор начал работать с ней – проводить практику по улучшению судьбы. Это особая эзотерическая практика, я в нее не посвящена. Со мной он так потом отдельно работал – на тонну легче стало жить!
      Веденеев стал готовить Свету к дальнейшим практикам. Ольга не сопротивлялась и почти не ревновала. Света разомлела – с Веденеевым всем нравится. В завершение встречи мы, уже в домашней обстановке, выпили зеленого чая, затем вина, и гостьи ушли.
      Веденеев сказал: «Я посмотрел их каналы, эти дамы нам не подходят. Там глухой матриархат. Ольга вообще труп ходячий, и претендует на роль Учителя. Практика с ними не пойдет. Бесполезно стараться, дохлый номер».
      А они прокачивали через мое сердце Любовь и учили чувствовать! Я зря верила Необычной Духовной Паре. На фоне Веденеева они побледнели – с их эзотерикой, лжеиндусскими учителями, Таро, рэйки, астрологией и квантовым сознанием впридачу.
      Надо было искать других – живых для живых практик с живым Веденеевым. Я тогда тоже была ближе к «трупу», но была трупом с надеждой, с великой надеждой на Веденеева. И он эту надежду оправдал – читайте дальше.
      У меня в доме есть турник. Однажды Веденеев на него взглянул, и я решила похвастаться: «Этот турник выдерживает больше ста килограмм. Хочешь повисеть?» – «Нет, не хочу». – «Его Ольга делала». – «Поэтому и не хочу».
      
      В поисках материала
      
      Итак, Веденеев поставил задачу. Где найти живых девушек? В Городе более миллиона жителей. Даже по теории вероятностей я могу найти ту «единственную и неповторимую» – для наших практик. Но у меня был комплекс неполноценности насчет общения с людьми, особенно с юношами и девушками. Я стеснялась своей страсти, мне было стыдно.
      «Это нравственность! – твердо заключил Веденеев, – она тебе всю жизнь мешает. Это препятствие придумали люди». – «А как от нее избавиться?» – с надеждой и сомнением спросила я. – «Тебе – никак».
      – Можно клеить кассирш в супермаркетах типа Ашана, их там много, – после смены брать телефон и приглашать домой.
      Я ходила кругами вокруг касс Ашана. Там было много девушек – продавщицы, кассирши, администраторши. Особенно мне нравились те, что на роликовых коньках – стройные, в галстуках, стремительные и вечно ускользающие. Попробуй догони, а еще телефон надо взять…
      Попробую со стационарными девушками. Поглядев на ближайших кассирш, я по привычке искала внутри себя симпатию. Но Веденеев давал инструкцию: «Совсем необязательно, чтобы нравились». Поискала побуждение выполнить упражнение. Есть. Но рядом всегда сидел страх: «А что она скажет? А как на меня посмотрит? А вдруг она меня высмеет?..»
      Нет, подойду лучше к другой – с этой же я еще не договорилась. Надо обязательно выполнить задание Веденеева – а то не смогу дальше в буддизме продвигаться. Подхожу к другой. Опять тот же страх. Нравственность… Что же делать?
      Так прошло несколько дней. Мне нужна была практика, а ангажировать у меня не получалось.
      «Это потому, что ты думаешь только о себе, сосредоточена на себе», – резюмировал Веденеев.
      Все же, несмотря на мою неудачу с заданием, Веденеев пошел со мной гулять. Ой, как хорошо! Вдруг он мне поможет пригласить!
      Когда мы сели в полупустой дневной трамвай, Веденеев глазами показал на девушку с женщиной – наверное, это были дочка с мамашей: «Твоя задача – склеить эту девушку». – «Она же с мамой», – я пробовала защититься от позора. – «Это не мешает, начинай. У тебя три остановки».
      И я начала. Присела на сиденье сбоку от них. Очень хорошая девушка! Я стала глядеть на нее как зачарованная, но от этого номера телефонов в кармане не появляются. Я посмотрела на Веденеева, который наблюдал за всей сценой и способствовал выполнению упражнения. Он ободряюще покивал мне головой.
      Что же делать дальше? Я стала направлять на девушку флюиды Любви. Мы переглянулись. Я собралась. Но как взять телефон? Остается две остановки. Ломиться напрямую? Там мама. Я как собралась, так и обмякла. А Веденеев сидит и улыбается, видя мое затруднительное положение.
      Я снова смотрю на девушку. Тут Веденеев пересел ко мне. Поможет? Он сказал что-то шутливое. Девушка с мамашей заволновались, стали переглядываться. Веденеев: «Продолжай».
      Я подалась всем корпусом к девушке – чтобы ей уже было понятно: я готова познакомиться. Ситуация была абсурдной. Веденеев меня учил: «Не надо говорить лишние слова». Может быть, сказать ей: «Привет, дай мне твой номер телефона!»?
      Это длилось минуты, секунды, но в веденеевских секундах всё спрессовано в веках – они, казалось, длились вечность. «Не думай о секундах свысока». Я ощущала свою неспособность приглашать девушек.
      Девушка с мамашей встали. О, сейчас повернется ко мне, и я познакомлюсь!
      …Они вышли из трамвая, причем девушка одарила загадочным взглядом Веденеева. Мамаша тоже одарила, но каким-то своим. Веденеев спокойно улыбнулся в ответ. Я подсела к нему с ощущением поражения, пытаясь про себя оправдаться. Ведь это же не последний раз, не последняя девушка!
      «Вот так, Лаура!» – почему-то победно сказал Веденеев и продолжал улыбаться.
      
      На Главной площади
      
      В другой раз мы шли с Веденеевым по площади. Вокруг гуляли молодые девушки – как беспечные, та и озабоченные. Впереди нас прошла молодая женщина. Веденеев указал мне на нее: «Разве можно быть хорошим человеком с такой фигурой?» Я посочувствовала ей – она была с худыми бедрами и без талии.
      Несмотря на обилие девушек, Веденеев замолчал. И вдруг сказал своим бархатным голосом: «Вот прекрасная дама!» Я обрадовалась, что девушка нашлась, и стала ее разглядывать, но не увидела того особенного, что в ней увидел Веденеев.
      «В ней  есть наработки практик прошлых жизней», – Веденеев безошибочно определял «подходящий материал». Я так долго искала, и вот она, в нескольких шагах, и никуда не торопится.
      «Давай подойдем и познакомимся», – говорю. – «Сейчас мы с ней познакомиться не можем». – «Почему?» – «Должны совпасть условия». «Какие?» – «Кармические. Сейчас они не совпадают».
      Вот оно, оказывается, как еще бывает! Может быть, они совпадут только в будущих жизнях, или вообще не совпадут. А может они у меня и раньше ни  с кем не совпадали? Я еще раз бросила взгляд на девушку. Что же в ней такого видит Веденеев?
      Мы пошли дальше по проспекту. Я с печалью смотрела на девушек и чувствовала себя несчастной и никому не нужной. Веденеев прочитал мои мысли: «Ты думаешь: я такая плохая…». – «Да, я так думаю», – подумала я.
      «Какая ты счастливая, Лаура! Если бы они знали, – он показал глазами на весело смеющихся девушек, что только что прошли мимо нас, – то они бы сейчас все тебе завидовали». – «Мне?» – «Да, тебе».
      У меня потеплело на душе. А затем, как заря, взошло осознание. Я иду рядом с Великим Человеком. Он уделяет внимание этой моей жизни и будущей. Он благосклонен ко мне.
      Я жду от Веденеева
      сознательно и уверенно
      не просто счастья и вечности,
      а возможности будущей встречи!
      С Веденеевым – в Великое Будущее! Я буду спасена!
      Да, но где же взять девушек?
      
      И еще в оправдание Лауры
      
      Кроме таких, свободно наслаждающихся и «распущенных в радостях», Веденеев встречал огромное количество порядочных, нравственных, добродетельных праведниц, пользующихся взаимным уважением и всеобщим признанием. Таких во много-много раз больше иных. В этом подлунном мире их подавляющее большинство, и они продолжают плодиться, множиться и появляться в городах и кишлаках без всякого ограничения и предела, на каждом углу, в каждой школе, в любом закутке и на экранах. Так почему же так много непорочных, полных добродетелями и благочестием женщин? Да потому, что искуситель не удосужился дать им разрешения на свободу чувств и посвящение вольности для наслаждения миром, бесконечно красивом и богатом утехами: «Все можно. Все разрешено, никаких запретов, ты невиновна, ограничений закона больше нет. Делай что хочешь без препятствий».
      Потому-то в этом мирке так много благочестивых, но праведных женщин, девушек и бабушек с клюками сострадания к молодости. Но, как ни странно, главным их недостатком, их главной бедой, является отсутствие ЩЕДРОСТИ, даяния! Щедрость для них – это первостатейный грех и срамота. Они скупы как на собственные чувства, так и чувства других, на все, что несет малейшие признаки жизненности. А далеко ли уйдешь в вечности со скупостью? Скупая птица не поднимется в воздух, не расправит крыльев, не прощебечет в высоте песен. В подобных дамах не встретишь никаких теплых побуждений даже к своему блаженному учителю, – они называют его «искусителем, бесом, дьяволом и чертом рогатым, магом нуар». Отсюда и праведность с благочестием, и постные, честные, но скромные лица, и ясные голубые (карие, зеленые, разноцветные) глаза, особенно заметные в старости, которая начинается у них лет с 10-12 и даже раньше. Поэтому спрос на Лауру с темным прошлым неизмеримо выше и тогда, и сейчас, чем на молодых бабушек с отчетливо ясным будущим без будущего.   
      Когда праведник совершает незначительный добродетельный поступок, тот возвращается к нему огромным количеством счастья. А когда он творит  огромное количество зла, то наказание минимальное. Если неправедный совершит и накопит огромным количество добрых дел, то награда его будет мизерное благо, но если он совершит малюсенький грех, тот оборачивается для него колоссальным наказанием. Так в чем причина такой несправедливости? Да в том, что один – праведник, а другой злодей, негодяй, преступник, мерзавец, разрушитель клятвы и кровосмеситель. Вот в чем вопрос: как в одно мгновение превратиться из одного в другого? И как это сделать, не знает ни Ассман, ни Лаура, ни Мухтар. А Автор и знать не хочет, он думает только о других. Это и называется наукой оборотничества: Обратитесь!
      Скажи им: живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам, дом Израилев? (Иезекииль 33:11)
      
      Путешествие в историю
      
      Все в этом мире циклично. В 2012 году мы с Веденеевым пришли в Библиотеку Хозяина Города. Заходим в ее роскошные палаты. Веденеев говорит: «Эта библиотека раньше носила имя Шекспира. Здесь мы проводили первые буддийские семинары».
      Я попыталась представить атмосферу тех дней. Как здорово! Может быть, Веденеев здесь учил впервые в своей жизни. Почему меня там не было? Вообще, могла ли я быть там?
      Мы разделись в гардеробе академической конструкции. Гардеробщики в ливреях и весь персонал улыбаются, неизменно повторяют: «Пожалуйста, проходите!» они живут здесь сотни лет, и ничего им не делается. Как и Веденееву. Только вот движутся они в разном  направлении.
      Веденеев прошел в холл, я – за ним. Как романтично оказаться в таком мирке среди современного мира! Я, насколько смогла, прониклась атмосферой тех славных дней. Вот место, благодаря которому я обрела Путь к Спасению!
      «Именно отсюда в Городе пошла волна первых буддийских семинаров», – не без ностальгической нотки говорит Веденеев – и смотрит куда вправо. Я смотрю туда же, там обычная (правда, академическая) стена. «Откуда?» – «Вот эта дверь. Пойдем, я тебе покажу».
      С подобающим трепетом иду за ним и, надеясь на единственно возможный ответ, спрашиваю: «А кто проводил семинар?» – «Я, конечно», – Веденеев показывает рукой: «Вот здесь я стоял».
      Осматриваю судьбоносный зал. Он такой же академический: позолоченные рамы, тяжелые портьеры с кисточками… Раз уж не попала сюда в 1991 году, хочется побыть подольше в этом зале сейчас, 20 лет спустя, да еще с самим Веденеев – «познавшим бесконечное количество сфер».
      «А сколько здесь было людей, и кто?» – «Да немного. Варламов, Боря Правенко… Пойдем отсюда». И Веденеев «выдергивает» меня из романтической атмосферы в реальность дня. Ах да, я же пришла записываться в библиотеку. «Жизнь продолжается!»
      А недавно Веденеев сказал: «Тогда, на семинарах, был запущен процесс роста кристалла. Мы начали с Винаи (Правил), затем пошла Праджня (Мудрость). Здесь теории недостаточно, благо может быть только личным. Со временем мы наращивали кристалл, пробуя, как работают обеты. По мере кристаллизации достигается понимание. Из понимания рождается гнозис (джняна, знание). А гнозиса много не бывает». Веденеев и сейчас в гнозисе (впрочем, как и всегда).
      Так я увидела всю ретроспективу и виртуально побывала на первом веденеевском семинаре, запустившем Колесо Дхармы в Городе и во всем мире.
      
      Новые семинары Веденеева
      
      Свои семинары Веденеев чаще всего устраивал на «территории» своего тогдашнего сподвижника – Вадима Варламова. У того была шикарная, просторная, уютная и намоленная квартира, а также жена Влада с сильным характером, которая мне очень нравилась, но я терпела. Веденеев знал о моей беде, он говорил: «Тебе нравятся 98% женщин, кроме может каких-нибудь дряхлых старух».
      Веденеев назначал свои собрания так: «В среду, в 11-00, на территории Варламова, с собой – что-нибудь к чаю, на твое усмотрение, в пределах 30 рублей». Он говорил это четко, как в армии, и очень по-доброму. Я знала, что помогает нам – участникам семинара. Почему – я узнала позже, когда мы разбирали тему «Бодхисаттва».
      К 11 часам мы все «подтянулись» на собрание. Зашли в квартиру, обомлели от уюта и гостеприимства, сдали на кухню припасы к чаю, расселись по диванам и креслам. Веденеев удобно развалился: «Я – на свое кресло». Достал из толстого портфеля стопку книг с разноцветными закладками-записками («всё по-серьезному!») и начал семинар с пары фраз, расслабляющих хозяина и хозяйку. Потом изрек: «Темой сегодняшнего семинара будет Чакравартин! Вадим, что ты знаешь о Чакравартине?»
      Веденеев с гордым видом передал раскрытую книгу Вадиму, а у себя оставил закладку – цитату из этой книги: «Сейчас Вадим нам зачитает о Царе-Чакравартине. Давай, Вадим, читай!» – и, как, дирижер, махнул рукой.
      Я удивилась, что Варламов без сопротивления слушает Веденеева и даже с какой-то радостью читает предложенный им отрывок, поглядывая на нас.
      Веденеев всегда указывал на конкретные места, которые надо прочитать «именно тебе». Он своим третьим глазом видел, какой текст и в каком направлении раскроет твою жизнь.
      Вот по просьбе Веденеева Варламов начинает читать молитвы Падмасамбхаве – из сборника молитв. Тут на улице поднялся ветер. Варламов встает и с книгой в руках идет  закрывать балкон. Веденеев говорит: «Сейчас Вадим прервал садхану Гуру Падмасамбхавы, проявил неуважение к Гуру, присутствующему прямо здесь, над головой». А Варламов возвращается, не подозревая, чт он своим поступком нарушил связь со своим и нашим Гуру. он садится в кресло и продолжает молитву…
      Потом ученые мужи обсуждали прочитанное, что значит быть Чакравартином. Каждый из них мог смело претендовать на роль благородного Чакравартина – того, кто поворачивает Колесо Учения. Был на том семинаре и всеми уважаемый, известный вам Автор.
      То, о чем говорили мужчины, было настолько мудрено и требовало стольких знаний, что мне немало пришлось напрягать голову, чтобы уловить смысл. Они щелкали буддийские темы и термины как орешки. Автор успевал записывать перлы Веденеева. Мне же трудно было сохранять внимание, потому что мне нравилась Влада, а я сама хотела нравиться ей и всем остальным, особенно Веденееву и Миле Акробатиковой. А Варламову и его жене я хоть как не нравилась, но все равно этого хотелось. Наверное, я была выскочкой, которая не знает, а говорит, но очень хотелось говорить, к тому же Веденеев всех поощрял высказываться. Только не давал никому идти против Истины.
      Наконец, мужчины все вместе повернули Колесо Учения, и Веденеев сказал: «На этом торжественная часть закончена. На следующий семинар Вадим может подготовить свои выкладки по этой теме. Да, Вадим? А сейчас наступает еще более торжественная часть – мы идем пить чай!»
      Будучи все (кроме Веденеева) под впечатлением понятого и непонятого, мы перешли на кухню. Там «каждый ели и пил не то, что приносил». Было весело. Виктор успевал с аппетитом есть все: печенье со сгущенкой, шоколадные конфеты, маринованные огурцы, грибы, пироги с капустой, мясом и рисом, запивая все это китайским чаем.
      Подспудно Веденеев продолжал семинар, поднимая на этой кухне животрепещущие темы о судьбе каждого, сидящего за столом. Все мы по очереди вздрагивал, а кто-то замолкал, но все получали пользу. Проявляя такую активность, Учитель «решал многие важные для себя вопросы». Веденеев был таков!
      Однажды, думая о Владе, я пришла на семинар взвинченная и, решив сказать что-то умное, радостно воскликнула: «В США доллар упал». Веденеев отреагировал: «Лаура виновата в мировом кризисе. Это ее практика Чод». Я опустила глаза. А ведь правда – я практиковала Чод – отсечение всех привязанностей. К женщинам, к людям, к вещам и деньгам. Неужели это так отразилось на мировом уровне?
      С помощью семинаров Веденеев облегчал наши жизни.
      
      Тексты и опасности
      
      Помимо семинаров, Веденеев давал нам с Милой, а иногда и остальным, другие задания. Мы изучали Сутры и даже некоторые Тантры. Веденеев говорил: «Тексты – это источник жизни, из которого надо пить». Он сам назначал, какой текст читать, в деталях зная особенности духовного пути каждого из нас.
      Когда я получала текст для изучения, мое внутреннее Я сначала артачилось – «да неохота читать то, что надо». Я заставляла его смириться и читала всё через силу. Мне было стыдно перед Веденеевым. Однажды он позвонил мне: «Мила вчера начала читать … Сутру, она у нее тяжело пошла – черти полезли, а потом преодолела, даванула на них – и дальше уже читалось легко».
      И я вспомнила, как Веденеев говорил: «Это не простые тексты. Их надо читать дозировано». Оказывается, когда читаешь священный текст, силы тьмы не хотят, чтобы ты освободился, и наваливаются на тебя: «Если бы ты знала, какая борьба ведется за каждую душу. Душа человека очень дорого стоит! Особенно твоя».
      Однажды, при расставании со светлым Веденеевым, я была готова заплакать – мне опять предстояло возвращаться в мрачную сансару. Он дал мне Сутру и сказал: «У тебя сегодня будет хороший день». Я взглянула в мрак своей души и не поверила, но почитала. И ведь помогло – мрак как рукой сняло!
      Читая несколько месяцев подряд, я начала ощущать на себе сильный освежающий эффект нового мировоззрения. Его формированию способствовал Веденеев. И это был огромный глоток ободряющего воздуха в океане сансары.
      
      Через колено
      
      Пропускать через колено – это особая практика, которую в течение многих лет применял Веденеев, чтобы помочь девушкам и женщинам изменить записи в их Книге Судьбы; Юношам и мужчинам он помогал по-другому: указывал им на единственно действенный способ достижения любого желанного стояния – это способ утраты бед. Никто не носит его в кармане, он не завалялся в рыжем кожаном портфеле Веденеева, не провозглашался в ток-шоу на телеэкране. Пока Веденеев не прочитал книгу ПТ, он был не намного умнее Лауры, он так же вслепую бродил по темным коридорам без просвета в конце, так же верил степенным важным людям, так же повторял бессмысленные затасканные слова о счастье. Пока! Пока не пришла новая возможность увидеть все просто и безыскусно – читать, надо читать детям орлиного племени. Не газеты, не журналы, не книги, не рекламу. А что читать? Найдет тот, кто ищет. Он, свежий человек, придет и спросит у Веденеева или Автора: «Ну где это самое, о чем вы постоянно говорите, и что вы похоже все-таки нашли?»
      А женщинам он предлагает сесть на колено. Твердо кладет руку на голову, спину, плечо, или берет за руку. Вот здесь-то и кроется тайна. В сакральных учебниках секты гелугпа и трактатах по тибетской медицине для понимающего сказано следующее. Вся жизнь человека сосредоточена ступенчато в в идее стопки монет в позвоночнике. Если некто прошел трудный период мантраяны (чтения сакральных формул) и при этом не погиб, не сошел с ума и не стал учеником Ламы, тот может спокойно пользоваться эти методом для доступа в книгу записи судьбы. Там он стирает некоторые черные строчки, абзацы, а то и вырывает страницу целиком. У человека (в данном случае это женщина, поскольку у нее есть совесть и вина) вылетают из будущих бед, как стая птиц, вспархивающих с дерева от звука выстрела, целые значительные эпизоды.
      Так Веденеев работал с кармой. Он клал руку на их тело, чтобы подавить чувства совести и вины, вначале обострив их, и получал доступ к Книге Судьбы. А мужчин он побуждал работать с кармой самим, на основе организующих текстов типа энциклопедии духа ПТ. Или пусть позвонит Автору по духовному номеру 911, который пока еще действует.
      Теперь слово Лауре.
      Веденеев говорил мне: «Я рисковал по-черному – я выполнял вычеркивание-вырывание целых страниц Судьбы. Человек должен отвечать за свои грехи, а я уничтожал Закон. Ведь только Христос избавляет человека от грехов. А тебя-то, Лаура, я как подставлял, подключая к практикам, невероятно опасным по своим последствиям!»
      Вот эпизод для примера. В то время продолжался период буддизма. На один из семинаров ко мне на квартиру пришла Рита. Будучи ламаистской последовательницей, мирской дакиней (по западной терминологии ведьмой, входящей в свиту госпожи Мамо), она доверилась всем практикам Веденеева. Да никто и не спрашивал ее согласия. Тот посадил ее к себе на колено (он – большой, она – миниатюрная) и говорит, смотря ей в глаза: «Сейчас мы заглянем в Книгу Судьбы». Он кладет руку ей на позвоночник: «Сейчас я буду проводить рукой, а ты говори, где что почувствуешь». Рита зашлась кашлем: «У меня все время болит горло, хронический бронхит, и ком в груди стоит».
      Веденеев проводил такую процедуру на моих глазах много раз, но Рита оказалась особо страдающей. Веденеев обнаружил, что в прошлой жизни ей в грудь был вбит осиновый кол, а глотка – перерезана. Вот это да, как ужасно! Рита – опасная девушка.
      Веденеев сделал  поиск знаков сатаны на теле Риты и затем усадил ее в Позу Уныния. Это буддийская йогическая практика Гуру Падмасамбхавы. Рита прошла ее, хотя плакала меньше, чем я – я-то вообще рыдала взахлеб. Но как стало легко потом! Сколько глыб ушло в отвалы!
      Так мы нашли единомышленницу для некоторых практик Веденеева. В результате практики, как она впоследствии призналась, у нее исчезли все болезненные симптомы: «Теперь я не чувствую себя бабочкой, приколотой иголкой к картону».  Правда, для последующего использования в ритуалах она не подходила, «отпала» – у нее «не хватило заслуги» и были большие пробелы в знаниях.
      Комментарий. Лет за десять до описанных событий Веденеев проводил мастер-класс по жесткому цигуну. Из классной комнаты все толпой выбегали в парк, по направлению к кладбищу. Однажды его знакомый Виталий привел свою даму (это и была Рита) на установочное бесплатное занятие. Больше там Рита не появлялась, однако много лет спустя сказала Лауре, что прекрасно знает Веденеева. Тот почувствовал некое энергетическое препятствие, с которым необходимо было разобраться. При разрешении этого вопроса выяснилось, что все прошедшие века таскал ее на цепи и надзирал за ней тот самый Виталий. Он принадлежал к церкви, которая совершала посмертные обряды проклятия над ведьмами.
      
      Моя работа
      
      Я переходила с одной нелюбимой работы на другую. Какой контраст с семинарами! Веденеев так и говорил: «Работа – слово-то какое! От слова раб».
      На работе в одном магазине меня заставляли в больших количествах чистить карпов – в огромных желтых перчатках. Веденеев утешал меня: «Лауру этим не запугаешь. Она уже далеко».
      Однажды, когда я была на работе, грузчик загрузил мне в две обычных человеческих ванны по два полурастаявших брикета мороженой рыбы. Во всем магазине это маленькое помещение с двумя ваннами было единственным местом, где можно было относительно спокойно поговорить по сотовому телефону. Я клала телефон (в целлофановом пакетике) на край ванны. Нагребая из ванны в мешочки рыбу руками в резиновых перчатках до локтей, ловя ее за голову и за хвост, я всегда краем глаза поглядывала с надеждой на телефон. Хоть бы Веденеев позвонил! И вот, на всю рыбную фасовку раздается звонок, усиливающийся эхом ванн и узких стен. Я смотрю на экран. Веденеев! Он все же ворвался в этот мир – мир обратной, внутренней стороны всех магазинов, осветил его «лучом спасения». Я схватила перчаткой в чешуе телефон и жадно прижала его к уху под белой косынкой.
      Веденеев на том конце был как всегда в благе и на подъеме: «Лаура, здоров! Чем занимаешься?» – «Я на работе. Сейчас рыбу фасую». – «Рыба – это хорошо. Это особенный библейский символ. Какую у вас продают?» – Я начинаю перечислять, а сама чуть не плачу от такой своей работы: «Скумбрию…» –  «О, хорошо. Еще какую?» – и так он похвалил всех рыб, насладившись разговорами о них, а потом говорит: «В среду семинар у Варламова, твоих расходов до 30 рублей».
      
      Еще, еще семинары!
      
      Одно время семинары у Варламова проходили регулярно. В те месяцы я целые смены мечтала о предстоящем семинаре, что же там будет? Это праздник – торжество духовности и силы! Задумать и купить «что-нибудь к чаю» было для меня единственным странным счастьем.
      Вот мы и снова собрались в теплой обстановке. Веденеев, как всегда, раньше всех: «На важные для себя дела я прихожу минут за 15 до начала, а на неважные – вообще не хожу». То есть у него все дела важные.
      Все рассаживаются, перекидываются первыми фразами. Веденеев успевает подшутить (очень метко) над каждым, и только после этого считает возможным открыть собрание:
      – На сегодня я предлагаю тему «Просветление бодхисаттвы». – Я вдавилась поглубже в диван и стала слушать – это самая важная для меня тема.
      – Чем отличается бодхисаттва от будды? Достичь состояния бодхисаттвы можно через личное намерение и усилие, а также благодаря определенному количеству заслуг. Но бодхисаттва не может за счет личного намерения, усилий и заслуг стать буддой. С Просветлением дело обстоит так. Вот, человек прошел весь Путь, преодолел все кармические препятствия, наконец лдостиг самого важного для себя момента. И у него может не хватить всего лишь одного ма-аленького (Веденеев показывает пальцами «мизер») качества. ВСЕГО ОДНОГО. И никто не знает какого. И он в этой жизни не станет буддой. Только сам Будда, по своей милости, может решить, кого из бодхисаттв сделать буддой, а кого – нет.
      Вот это да! Значит, я могу всю жизнь идти, стараться, а в конце жизни чего-то не хватит, и я даже не узнаю чего. Есть ли тогда смысл идти? Конечно есть. Путь – только вперед. А Будда – милостив.
      И все бы хорошо, но тут Веденеев раскрывает книгу Джатак на своей закладке и с улыбкой протягивает Варламову. Я смотрю за реакцией Вадима – он рад! Начинает читать протяжным, мелодичным голосом – как детям читают сказки. Эта джатака о том, как Будда в своих прошлых воплощениях спускался в ад. Заканчивает, передает книгу обратно Веденееву. Тот звонким ударом захлопывает книгу и одновременно поднимает ее, как бы подкидывая вверх: «Вот! Чтобы достичь состояния Будды, необходимо трижды спуститься в ад».
      В ад? Там, наверное, страшно и больно.– «Кто из вас и сколько раз в своей жизни спускался в ад?» – задает риторический вопрос Веденеев. А я продолжаю думать и прикидывать, что в моей истории можно считать адом, что засчитывается за ад. Отношения с первой девушкой? Нынешняя работа, на которой я так устаю? И еще вероятно что-то предстоит – ад ложен быть качественным… Тут до меня доносится голос Веденеева: «Вот книга, она называется Кшитигарбха – Бодхисаттва Ада. Лаура, обрати внимание!» – «Угу».
      – А еще (глаза Веденеева заблестели) есть такой Бодхисаттва Великий Сострадательный, имя его Авалокитешвара, который дал обет (Веденеев поднимает палец) не становиться Буддой (эти слова Веденеев проговаривает медленно, с расстановкой), пока не будут освобождены от страданий все до одного чувствующие существа, что он не станет Буддой, пока последнее живое существо не покинет сансару, не освободится в нирвану.
      Тут Веденеев потягивается, наклоняется за своим портфелем и победно достает оттуда картинку – танку с изображением Авалокитешвары – и показывает всем присутствующим, затем пускает по кругу. Когда очередь доходит до меня, я задерживаю танку в руках и долго смотрю. Помоги мне, Бодхисаттва Авалокитешвара, освободиться в нирвану. Ведь если ты станешь Буддой последним, значит я – не последняя, я раньше тебя, так помоги же мне! Хм-м, так наверное может молиться каждый. Спасибо, Веденеев, за подсказку!
      «Ну, на этой торжественной ноте официальную часть закончим», – Веденеев встает и прямой наводкой первым идет на кухню, все за ним. Я, как завороженная, смотрю на Авалокитешвару. Ну, помоги, помоги! Веденеев, помоги, ведь ты же суть одно со всеми Бодхисаттвами. И я отрываю от себя и кладу изображение с последним «Помоги!», затем переставляю ноги до кухни. Там хорошо – Веденеев, угощения…
      Запомнился еще один случай. В тот день к нам на семинар пришел новенький – Иван.  Веденеев говорит: «На живых людей огромное влияние оказывают умершие предки – их кармические связи. И если предки одного человека ссорятся с предками другого, то и люди по жизни будут ссориться. Вот, например, сидят рядом на диване Иван с Милой, а их предки ругаются на чем свет стоит».
      Все смотрят на Ивана и Милу – они почти касаются друг друга. Мила, слегка отклоняя корпус, поворачивается к Ивану и глядит на него со смехом и вопросом в глазах. Он – на нее. Все недоумевают: вроде непохоже.
      «Точно, точно, – повторяет Веденеев, – я уверяю вас. Вот увидите. Мила сдерживает себя, она же культурный человек».
      Вот, оказывается, как бывает. Я люблю общаться с Веденеевым – только от него я могу узнать истину об умерших и их взаимодействиях с нами живыми. А с Веденеевым – не страшно. Он, своей живой силой, защитит и своей мудростью подскажет, как быть.
      Однажды Веденеев объявил: «Тема сегодняшнего семинара – клеши». Я сразу испугалась за свои клеши-омрачения и вжалась в варламовский диван. А Веденеев, неожиданно для всех:
      – Будда сказал: «Я обожаю находиться в саду моих клеш. Я питаюсь ими».
      А в другой раз Веденеев заявил: «Я вообще рассматриваю человека только в виде каналов. Взаимосвязь, сплетение каналов – это канон, по которому идет человек. Все люди носят в себе канон, у каждого свой. Вот, например, идет по улице молодой парень – православный, его каналы – Библия».
      Я представила свою начальницу по работе – вечно орущую Зинаиду Федоровну – в виде каналов. Какой же у нее канон, может его и вовсе нет – что же она так орет? Получилась система трубок в виде человека, а сверху – на уровне, где должен быть рот, – вылетают гневные крики. Стало смешно.
      Я начала мечтать. А вот бы мои каналы наполнились буддийским Каноном – Сутрами и Тантрами. И тогда бы я стала Просветленной!..
      «А что интересно, – говорит Веденеев, – два человека могут сидеть рядом, один просветленный, другой – нет. И Просветление от перового ко второму не передается. Один за другого дышать не может. Дхармы не смешиваются и полностью чисты».
      В этот момент я посмотрела на Веденеева. Вот сидит Просветленный. А рядом с ним я представила обычного мужчину, претендующего на Истину. Картина – разительная!
      А Веденеев продолжает: «Просветленного и непросветленного внешне трудно различить. Он так же ходит, разговаривает…». Но! Веденеев НИКОГДА не называл себя Просветленным, это люди называли его так.
      На целых «сериях» семинаров мы подробно разбирали с Веденеевым важнейшие темы, которые потом внедряли в свои жизни: «Мудрость и Метод как два крыла», «Десять Парамит Просветления», «Гуру-йога (Преданность Учителю)». Веденеев также много внимания уделял раскрытию взаимодействия между разными школами Тантрического Буддизма.
      На семинарах проходили ожесточенные споры между истинным тантризмом (Учитель Падмасамбхава) и ламаизмом в лице Красношапочных лам. Не раз Веденеев и Варламов скрещивали свои копья – за истинную веру и истинного Учителя. Кто Учитель? Чему следовать? Эта тема была самой важной. Веденеев был всегда прав, а Варламов терпел поражение и продолжал стоять на своем. Так Веденеев вращал Колесо Дхармы, побеждая невидимых врагов – ложных Учителей. Дхарма торжествовала.
      
      Откровение Милы
      
      А я, такая, однажды с Веденеевым побывала на большой, красивой поляне. Он сказал: «Пошли на изумрудную лужайку!» Та была покрыта действительно изумрудного цвета травой, а по ней ходили зеленого же цвета человечки из красивого домика на краю, – из космического кораблика, как я поняла позднее. Веденеев подошел к ним, поздоровался с капитаном за руку и они о чем-то оживленно беседовали. Один из человечков в изумрудной прозрачной шапочке лучиком фонарика, висящего у него на груди, посветил мне в лицо. Я упала как парализованная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Глазами я следила за их непринужденной беседой и как они все вместе вошли в круглую дверь внутрь домика – корабля. Надписей и рисунков на нем не заметила. Мыслей в голове не было никаких. Через некоторое время Веденеев с пакетом в руках  вышел из корабля и скрылся в кустах. Вслед ему махали человечки своими лапками, на которых было по три, четыре и даже по шесть пальчиков. После расставания, смахнув слезинки со щек, человечки скрылись в посудине, и та беззвучно подпрыгнула ввысь метров на 10–20, чуть выше деревьев. и зависла, слегка покачиваясь. Вдруг из дна аппарата выплеснулась какая-то мутная жидкость буро-зеленого цвета и несколько капель упали мне на лицо. Я почувствовала непередаваемый аромат и сразу же начала двигаться и говорить: «Веденеев, где вы?» – «Во мху я по колено», – был ответ. Вскоре Виктор Васильевич с пустым пакетом в руках (там раньше были книги по астрогнозофизике, подарок цивилизации для рецензирования) вышел на поляну. Дальнейшего я не помню, мешал аромат, но на следующий день я устраиваться на работу не пошла.
      Все это с моих слов Автором записано верно. Больше я на той поляне не была и книг тех не читала. На работу устраиваться не стала в надежде на лучшие времена.
      
      Прощальная вечеря
      
      Наступал день очередного расставания с Веденеевым. Он строг, справедлив и добр: «Когда дела закончились, нет смысла больше продолжать».
      Да, на тот момент совместные дела завершились. Но Веденеев дал мне завершающий глоток воздуха, назначив еще один семинар «с духовкой». Он проходил «на территории» Ассмана, куда мы все пришли с вином – в приподнятом настроении, в ожидании конца счастья. «Дела закончились» для всех, все пытались в последний раз насладиться обществом Веденеева.
      Накрыт длинный стол, мы в радостном ожидании. Наконец он входит. Слышен смех жены Ассмана – он умеет порадовать душу даже ей, утомленной жизнью. Глядя на стол, бросает: «Что, поминки? Кого хороним?» Он изрек истину: мы собрались, чтобы похоронить буддийский период, который каждый из нас прошел бок о бок с Веденеевым. Автор мягко и метко назвал это собрание Тайной вечерей.
      Лишь Веденеев был весел, в ударе, а вовсе не удручен. Он сам разливал вино и сподвигал других. На «пьянках» с Веденеевым тостов не произносят (кто очень хочет – произносит про себя). Веденеев тут же высмеет, если кто-то захочет примерить на себя пиджак мудрого надутого индюка. Без Веденеева – пожалуйста. Но о нем всегда помнишь, и становится стыдно быть напыщенным даже без него.
      Все начали пить, расслаблялись. По квартире бегали дети Ассмана. Веденеев  с улыбкой смотрит на малое дитя – белокурого мальчика с некоторыми психологическими проблемами. Вот оно берет детальку от игрушечного конструктора. Веденеев  хохочет: он знает, что сейчас произойдет. Бульк… Ребенок метко бросил детальку – прямо в бокал с игристым вином. О! Это бокал, стоящий перед Автором. Я смотрю на последнего – он мудро сохраняет благость. Все смеются. Дитя снова нацеливается, снова попадает…
      Так происходит исцеление ребенка. Как гласит предание, никто и никогда не мог успокоить его, но стоило зайти в квартиру Веденееву – ребенок пораженный застывал и превращался в ангела. На семейном совете было решено повесить на стену икону Веденеева.
      …Веденеев начинает индивидуальные практики для взрослых, тут же за столом – с женами и мужьями, с Милой и со мной. Мне всегда интересно, как он «работает» с другими. Он умеет глубоко и до боли задеть каждого, и всем эти упражнения полезны. «Жизнь продолжается», – говорил Веденеев.
      Вот Веденеев сажает жену Ассмана себе на колено. Они сидят за столом прямо передо мной – Веденеев ведь без тормозов («Вся жизнь – это практика!»). Она не сопротивляется, похоже ей даже нравится, – Веденеев  так обаятелен! Он не интересуется ее согласием на практику (в таких случаях Веденеев говорит: «А ее и спрашивать никто не будет»). Я оглядываюсь: неужели он будет выполнять это тайное действо при всех? Но Веденеев всегда делает свою «черную работу» в мире. Почти все из присутствующих уже «прошли через колено». А делается эта практика один раз в жизни (во всяком случае, так делал всем Веденеев).
      Потом за столом начались тантрические практики. Тантра – это непрерывность, продолжение жизни.  Каждый делает то, к чему его тянет, если он сможет отключить логику и мораль. В условиях любви это безопасно. Куда потянуло меня? С легкой руки Веденеева я оказалась на коленях у Ассмана, а Мила с Владой стали обниматься. Детей уже увели спать, вино лилось рекой – это Веденеев принес свое прекрасное домашнее вино.
      Все было по-доброму, стояло веселье и радушие, потому что Веденеев оживлял, «реанимировал» всех – в последний раз.
      Вечер склонился к концу. Мы стали собираться, но некоторые так увлеклись практиками, что продолжили их и в коридоре, и в прихожей на выходе. Вино делало свое дело. Маленькая Мила целовалась с высокой Владой прямо через порог. Вот он, краткий миг счастья! Я радовалась их радостью, Веденеев улыбался и наблюдал – ведь только у него такое счастье постоянно. Потом сказал: «На сегодня достаточно. Спасибо хозяевам, что мы вас вытерпели, что у них были такие замечательные гости. Хватит целоваться в дверях».
      Мы взяли с собой недопитое и пошли пешком через весь город провожать Веденеева; полбутылки он засунул в портфель. По дороге зашли в магазин Алкомаркет – докупить вина. Там почему-то случилась жуткая драка с участием группировок иностранных граждан, громили витрины.
      Двинувшись дальше, мы пили вино прямо на летней благоухающей улице из пластмассовых стаканчиков. Совсем как в студенческие годы, когда я с друзьями ездила на КВН в Москву. Это был праздник. Тогда. А сейчас мы расставались – и «на неопределенное время», а быть может НАВСЕГДА.
      Мне не хотелось верить, что Веденеев больше не может заниматься моими делами («Это правило не я придумал»), и я решила: «Послушаю, что будет он говорить сейчас. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
      Веденеев, идя по улице, разливал напитки по стаканчикам. Плеснул мне вина, оно было холодным. Я взглянула на Учителя при свете луны и фонарей. Задавать важные и каверзные вопросы, чтобы извлечь подноготную, оказалось бесполезно. Он, выпивший столько за вечер, был просто весел. Внутри него сидел трезвый Веденеев.
      Мы стояли на вершине Московской Горки. Я подняла глаза на небо – до него можно было достать рукой, звезды казались яркими. Я пила и думала: «Где же найду теперь Учителя, чтобы идти дальше? Учителя такого масштаба, как Веденеев, днем с огнем не сыщешь – в Городе таких нет. Он может быть только… в Тибете. В Тибете?! Да… но я за границу ни разу не выезжала, да и денег нет, и я боюсь одна. А сюда лама родом из Тибета еще не приезжал…»
      Веденееву я ничего не сказала, следуя его правилам: «Чего болтать-то зря», «Не бывает если – оно или есть, или его нет». Но когда имеешь дело с Веденеевым – чудо неизбежно.
      
      Веденеев и тибетские ламы
      
      Через неделю я уже сидела в кругу буддистов школы ньнгма-па. Прямо передо мной восседал в позе лотоса  и звенел колокольчиком настоящий, живой тибетский лама Нингтиг Ринпоче. Не веря глазам своим, я рассматривала его одеяние: пурпурная мантия и шапочка, как в книжках. Улыбается и говорит по-тибетски. Вот путь к Просветлению! В конце этого дня ретрита я трепетно приблизилась к нему, преклонилась (этому я уже успела здесь научиться) и сказала: «Я хочу достичь Просветления. У меня был Учитель. А теперь он меня дальше не может вести. Что мне делать?» Я едва скрывала слезы надежды и отчаяния – Веденеев оставил меня!
      Лама сказал, особо не вникая в мои проблемы: «Вам надо пройти первую ступень – принятие прибежища и взять обет выполнить 100 тысяч простираний».  И мне тут же показали, как нужно делать простирание. Я обомлела. Я, конечно, хотела Просветления и была ради этого готова на что угодно, но 100 000…
      Приехав домой, я повторила это простирание. Прикинула, что даже по времени на сто тысяч мне понадобится от двух с половиной до трех лет. А физически – так это вообще невозможно, и от одного простирания устала.
      Трясясь, я схватила трубку и позвонила Веденееву: «Лама сказал мне, что для принятия прибежища надо сделать 100 000 простираний. Это же очень много…» И тут Веденеев неожиданно гневно сказал: «Ты сейчас только что нарушила обет. О наставлениях, которые дает Гуру, нельзя говорить никому – они являются тайными. А ты обсуждаешь их со мной – с посторонним человеком, да еще ставишь под сомнение, выполнять или нет. Лаура, обеты надо выполнять все. Всё! Привет!» – и повесил трубку.
      На следующий день на ретрите я объявила ламе, что взяла обет на 100 000 простираний. Он дал мне на это благословление. И еще сказал: можно поехать на ретрит в Москву и получить благословление Тела, Речи и Ума Гуру. Я опять задумалась. А Веденееву звонить уже нельзя…
      Пишется сказка быстро, а происходило это долго. Я устроилась на работу недалеко от дома, чтобы не тратить время не транспорт. По утрам и по вечерам, до работы и после, в выходные и в праздники я делала простирания. Если пропускала – нагоняла в другие дни. Я сделала около 63 000. У меня развились определенные группы мышц, появилась собранность – внутренняя и внешняя.
      Я простиралась по полу, мысленно принимая прибежище в Гуру Падмасамбхаве, в пяти Буддах трех времен десяти направлений. Мне стало намного легче жить, я видела в жизни смысл. Я чувствовала влияние Гуру Падмасамбхавы и иногда воспринимала его образ. У меня он перекликался с образом Веденеева – такой же добрый, улыбающийся, защищающий.
      Я съездила в Москву на ретрит. В поездке по рекомендации Веденеева изучала Ламрим – Большое Руководство к этапам Пути Пробуждения. У ламы Нингтига я получила все возможные посвящения и благословления и сделала ему подношения – от всей души, желающей Просветления и выполняющей Гуру-йогу. После Москвы Веденеев велел идти к Еше Седою – ламе школы гелуг, приехавшему в Город: «Было бы нехило получить у него посвящения». Так мы с Милой и сделали.
      Веденеев говорил нам с Милой: «Вы сейчас реализуете практики, которые начали и не завершили в прошлой жизни – простирания, ретриты, даяние Учителю».
      Потом поднялась волна дзогченовских посвящений. Веденеев вместе с нами сам (!) получил посвящение у Томкая Торбу. После этого он привычно сказал: «И никакой он не лама». Но посвящением остался доволен – вновь побывал в пасти у тигра. 
      Веденеев говорил: «Ты не видела разницы между религиозной деятельностью и истинно верующими – и поперла в ритуал-обряд».
      Еще Веденеев говорил: «Есть посвящения внешние, внутренние, тайные – которые предаются напрямую от Гуру ученику, и тАковые – самые главные. Нужно пройти посвящения всех школ». А чтобы мне и другим ученикам Веденеева не было скучно, он сам получал с нами посвящения – дистанционно, через Интернет. Мы с ним много раз ходили в подвал, где собиралась дзогченовская группа, делать пуджи (подношения). Это было всегда весело, а главное безопасно.
      
      Разведчики
      
      Есть у Веденеева такая черта, которая может показаться нехорошей, – хитростью, трусостью, коварством. – а на деле она прекрасна. Он  никогда не идет вперед сам, но пускает кого-то перед собой. Как предельный случай – он пускал перед собой Будду, изучив его биографию и способы действий. А потом пошел следом.
      Если нужно получить какое-то посвящение, Веденеев не идет на него, а толкает других. В дзогчен-общину он направляет Лауру. Потом говорит ей: езжай в буддийский монастырь в Бурятию – в центр мощнейшей секты гелугпа. Только где-то на нашем глобусе возникает мышиная возня – туда пойдет Мила, где-то на водоеме интересная рыбалка – Ника. Все они идут в качестве разведчиков и получают новую информацию, которой пользуются. Ничего не теряя, они получают в новой зоне благо первыми и живут совсем неплохо. Ника ловит кучу рыбы, Мила собирает грибы или обкашивает духовные поля до безобразия – до голой земли. Веденеев же довольствуется общей информацией, чтобы использовать ее в нужное время. Он вовсе не гонит разведчиков на пулеметы или под колючую проволоку. Другое дело, что они туда сами иногда лезут, теряя чувство меры и застревая в полученном удовольствии, наплевав на указания Веденеева и действуя по своим ощущениям. Или даже посчитав себя такими же мудрецами, как он.
      Разведчики  могут легко зайти в какую-то дверь, узнать, о чем там говорят. Веденеев приходим затем позже – уже с сознанием ситуации. Без разведки дело не выгорит. В редких случаях Веденеев делает разведку сам, и только потом сообщает знакомым из своего окружения. Когда люди не могут выполнить эту миссию за недостатком мозгов, разведчиком является его зондирующая мысль: он долго изучает диспозицию, ищет вход и выход.
      
      Веденеев собирает алтарь
      
      Однажды, после очередной пуджи, мы вышли из подвала на белый свет. Веденеев, как юный пионер из «Тимура и его команды», отозвал нас с Милой за угол (чтобы организаторы и ведущие ничего не поняли) и достал из своего портфеля цветные картинки. Там были изображены все те же страшные и добрые тибетские божества. Падал мокрый снег, и Веденеев бережно прикрывал эти изображения рукой – видно, они были ему дороги: «Вот, выберите себе картинки. Это мне распечатали на цветном принтере. Маленькая – 15, большая – 30 рублей». Я прониклась: это круто, что-то новое! Выбрала себе Авалокитешвару, Тару и других, – и осталась очень довольна.
      Через какое-то время Веденеев повез меня в Икею и велел купить большой стеллаж из пяти полок: «Это под алтарь». Это была уже вторая покупка по его инициативе (первая – журнальный столик). До Веденеева я мебели почти не покупала, разве что б/у диван с креслами.
      На следующий день Веденеев приехал ни свет ни заря и, засучив рукава, собрал стеллаж. Делал он это молча, сосредоточенно, как-то по-особенному. Все движения были точны и выверены. Я удивлялась, что у Веденеева все получается хорошо: раньше мне казалось, что так может получаться только у меня, а остальные ничего не умеют.
      Я хотела аккуратно приклеить картинки на стену над алтарем – наглухо. Но Веденеев взял у меня скотч, взял ценнейшее изображение и прикрепил его за верхний край – на одной-единственной полоске. И стоит, любуется, как уголки торчат. Мое эстетическое восприятие все вскипело, но я подумала: «Все, что делает Веденеев – от Бога, значит, так будет лучше». И посмотрела сама на картинку другим зрением – духовным (Веденеев бы высмеял меня за такую мысль). И картинка, и стена ожили, зашевелились, все зашелестело от движения воздуха. Алтарь живой! Только Веденеев так может. Учение Будды – оно живое, незастывшее.
      Веденеев богодухновенно расположил на стеллаже мои остальные картинки и поставил колокольчик с ваджрой (настоящий, из Тибета!): я стояла и благоговела. «Вот, как я поставил, ничего не трогай, не меняй местами до моего прихода. Будет надо – сам переставлю». Я и не трогала, пока он не разрешил. И стала делать простирания у настоящего алтаря, освященного Веденеевым – без внешнего ритуала.
      Как-то раз Веденеев и Мила были у меня в гостях и стали рассматривать мой алтарь. Он был во всю стену – полный стеллаж и большая танка Гуру Падмасамбхавы из Тибета (тоже повезло, приобрела благодаря Веденееву). Нам с ней не терпелось обсудить изображения божеств, но Веденеев сказал: «Обсуждать Божества вслух нельзя. И писать нежелательно». (У Веденеева было такой прием. Иногда, если что-то нельзя было сказать вслух, разрешалось написать на бумажке и показать другому, чтобы тот пробежал глазами и кивнул.)
      Я и Мила стояли у алтаря – мялись, мялись. Потом я тихо говорю ей, показывая на танку: «На Виктора похож. Или Виктор на него». Она покивала головой: «Угу». Но Веденеев услышал и строго изрек: «Не похож. Во мне прибежище принимать не надо. И визуализировать меня не надо». А жаль.
      А в доме Веденеева был прекрасный алтарь. Это глубокий куб, отделанный изнутри красным бархатом. Он объяснил мне: «Я сломал шкаф – убрал дверцу у секции мебельной стенки, а изнутри сделал обивку». В нише красовались ваджра и колокольчик.
      Потом Веденеев заявил: «Это все ламаизм. Ламаизм – не буддизм. А картинки на алтаре – картонные дурилки!» - Как он быстро все распознал!
      Я поняла: пришло время разбирать алтарь. Я разобрал свой, а Веденеев свой.
      
      О наркозависимостях
      
      Наркотики – очень недешевая вещь. Особенно такие, которые не вызывают ломки и продлевают дни. Этот наркотик называется жизнь. Кто-то из вас может назвать несколько, но немного индивидуумов, у которых ломка от ширяния минимальна. Некоторые знают таких, которые растягивают житуху за счет сознательного утяжеления и затягивания ломки – для накопления будущего облегчения. И нет таких, которые не любят этот наркотик, не пробовали его и не оценили его по высшему достоинству.
      Издалека ветер доносит аромат цветущих лип. Долетают откуда-то запахи черемухи и сирени. Слышны крики птиц и шум бегущей по камням воды. Но не слышно, неосязаемо присутствие Веденеева, невидимо его очарование и не попробовать его ауры на вкус. Так не будем же его неустанно искать повсюду, в каждом закоулке и тупике. Нет – и не надо!
      Как говорят в учении дианетики, плохой одитор разряжает инграмму вместе с доверчивым клиентом-преклиром, хороший – делает из бедолаги чистое в химическом отношении существо. Совершенный оператор не изменяет ничего, позволяя несовершенному просто быть. Он оставляет мир нетронутым, таким, как он есть и был всегда – для себя оставляет и для вечного его познания в радости. Совершенный мастер процессинга (вы уже догадались, о ком я буду говорить, не скрывая своих взволнованных чувств) меняет только себя самого, не касаясь, даже нежно, прочего. Этого бывает достаточно для долгого и неизменного. И все втихую радуются отсутствию бурных и частых перемен. Все не все, но я-то точно рада, невзирая на то, что кроме ломки и тяжкого, страшного похмелья безысходности в моей жизни ничего больше не было.
      Да, я глупая и временами злая, неряшливая и бываю нудной, но! У магнита два полюса, и поэтому Веденеев не мог однажды не возникнуть для пополнения целого своей полной противоположностью. Не мог он не придти, ему-то тоже идти некуда, со своим положительным концом, кроме как в пропасть негативизма и негатива. Это к вопросу о нашем выборе и партнерстве – его просто не было, этого выбора, его вообще не бывает! Узнайте об этом, люди, как бы грустно при этом не было. Поверьте, я пробовала искать, найти и оставить при себе искомое – свободу. Не нашла, не насладилась, не оставила бережно при себе.
      С первой нашей встречи Веденеев отнесся ко мне как к неизбежному, давно знакомому факту. С присущим ему одному терпением (вы бы посмотрели на остальных его «спутников»!) он даже не подал вида, что ему скучно со мной, что безнадежно ожидать от меня чего-то толкового, что бесполезно мне рассказывать и наставлять. Он отложил все это в сторону без лишних слов и перешел к командно-приказному стилю дружеских отношений в целях делового сотрудничества по необходимости. «А, плевать, спрашивают только с того, кто не пробовал, кто пытался – с того не спрашивают» – читала я в его мечтательных, проницательных глазах. Я с радостью приняла отведенную мне роль зоологического научного факта ради блага других, изо всех сил я пыталась оправдать его поручения, находясь в круге его сверхсложного, никогда не понятого мной эксперимента по выживанию по всем динамикам, по потреблению ультранаркотика.
      К моменту встречи с Учителем Наркотрафика я не чувствовала себя подопытной мышью, меня это не тяготило и не угнетало. Все мое прошлое было и остается одним большим, неудачным экспериментом, проведенном мной самой над собой, далеко не в мою пользу. Мой неустанный Лаборант за левым плечом вынес категорическое заключение: «Непригодна для дальнейшего использования в эксперименте». И поставил большую, жирную точку, крест, в моем отчете-протоколе. Этой весомой и тяжкой точкой в животе было огромная опухоль, которую я боялась до смерти, до исчезновения, до апатии. Таков был итог, и возможно ли будущее, – я уже не сомневалась, а просто ждала жуткого и неизбежного.
      Я постоянно злюсь на себя за то, что как драный попугай заладила кликушеским воплем «Виктор! Виктор!». Что  проку в том, что он мудр, удачлив и неотразим? Не полученная от другого прибыль – это тоже убыток. А зависть выгребает и выжигает все дотла, хотя на момент встречи с Учителем у меня почти ничего не осталось от прошлых расходов и диких трат без того ничтожной жизненной валюты межгалактического кредита. Не достигнув результата, не определившись в намерениях, лень приняв за восторг, а переживание осквернения страстью – за приближение блаженства, пишу дальше. Автор не ждет. Он никогда не ждет, злой пастух торопит и гонит к последнему краю, неумолимо направляет и подстегивает, выталкивает на самый дальний конец пастбища, туда, где трава уже выбита и вытоптана, а остатки пожухли и выгорели на солнце. А дальше, за всем этим солончаки, глина и острые камни, рвущие в клочья мои молодые копытца. В гнилые болота и топи страхов, покрывающие плесенью мои белейшие рожки, свивающие в войлок мои шелковые локоны и мохер нежного тельца.
      Однажды, уныло проходя по мрачной улице усталой походкой, я услышала фразу, долетевшую до меня сквозь людской гам и шорох шин, брошенную кем-то из прохожих: «Да никакого входа-выхода ему и не нужно, он уже здесь…» остановившись как вкопанная, как громом пораженная, изумленная и потрясенная, я поняла – это про него. Он здесь, и все это знают. Больше молчать я не могу, нет сил утаивать и делать вид, что ничего не происходит в этом подоблачном мире. Он сейчас.
      
      Роковые ошибки. Невнятные пояснения
      
      Некогда, работая на межпланетной станции лодочником и спасителем, Веденеев вытащил и спас Лауру. Наряду с прочими, это была его коренная и судьбоносная ошибка, приведшая к долговременным последствиям – и для него, и для многих других.
      Все изложенное здесь свидетельницей-жертвой вызывает у нас сомнения своей путаностью и утратой смыслов. За разъяснениями по этому вопросу мы решили обратиться к личностям, непосредственно общавшимся с Веденеевым, имеющим, как мы надеялись, достоверную информацию о Герое. Но ни один из многих тысяч опрошенных, слышите, ни один! –  не смог внятно и четко пояснить, что же делал Виктор Васильевич и какой мыслью руководствовался в своих весьма красивых и эффективных делах. Случайно, в результате длительных поисков, по косвенным признакам, опираясь большей частью на догадки, мы нашли-таки единственного, кто довольно правдиво смог воссоздать картину происходящего тогда, не искажая ее перспективы и богатства красок. Вот как все было.
      Для примера возьмем церковь, любую, хорошую или плохую, и взглянем на прихожан – этих разнорабочих и малоквалифицированных подсобников псалма и алтаря. Не ведают, не внемлют, не обрящут. Погрязли!
      Лаура, находившаяся рядом с Веденеевым, так ничего и не поняв, копировала и поклонялась идолу Авторитета, пусть даже столь загадочному и прекрасному!
      Одно из качеств Лауры (впрочем, успешно воплощающее свойства многих других дам) – это скрытая конкуренция с учителем, то есть с мужчиной, который проявляет благие намерения по отношению к ней, тратит на нее силы и время, что-то показывает и рассказывает. Во всем этом она хочет превзойти его, страдая от своего подчиненного положения и несвободы. Лаура переходила здесь всякие разумные границы и впадала в дикие состояния. Что касается мирских посвящений, она не давала прохода ни одному ламе, стремясь урвать все, что можно и чего нельзя.
      Как-то раз, в период совместной работы, Веденеев взял Лауру купаться на озеро. Там Веденеев плавал на надувном матрасе и нырял за ракушками-перловицами (их он потом варил и охотно употреблял в пищу). Следуя своему рефлексу, ученица тут же решила нырять, причем в самое глубокое место, хотя и не слишком умела плавать. Не спросив разрешения учителя, она взяла матрас, отгребла подальше и нырнула. В результате Лаура повредила барабанную перепонку и на несколько месяцев утратила слух.
      
      Тантра Интернета
      
      Изображения сами по себе пользы не приносят, к ним можно обращаться только с помощью садхан. «Главное – вера», – говорил Веденеев. Но где же взять садханы? Садханы – это ритуалы обращения к Божествам, Защитникам, Дакини, Буддами Бодхисаттвам.
      Веденеев постоянно твердил: «коренные тексты, коренные тексты», «канон, канон». Эти слова были у меня на слуху с самого начала знакомства с ним: «Всегда обращай внимание только на Сутры и Тантры, а комментарии к ним – Шастры – не нужны». Слова «Сутра» и «Тантра»  стали какими-то магическими. Казалось, они являлись тем золотым ключиком, которым можно было открыть тяжелую, скрипучую дверь сансары – вырваться из этого удушливого житья, из тюрьмы своего тела.
      Веденеев заметил мою склонность к компьютеру и Интернету (а у кого ее нет? только у Веденеева и того, кто эту оргтехнику еще не освоил). Однажды он сказал мне: «Лаура, ты все равно шаришь по Интернету – поищи сутры на тибетском (санскрита не надо) или, если повезет, тантры – в них есть садханы».
      Сначала мы брали тексты садхан у доморощенных буддистов разных школ. Но потом стало круче. Веденеев решил: «Когда-то надо читать в оригинале. Поищи Тибетский Буддийский Канон. Там три корзины: Виная (правила), Махаяна (Учение о великом сострадании) и Ваджраяна (Тайное Учение об освобождении за одну жизнь). А в Ваджраяне – Маха-йога, Анну-йога, Ати-йога. Нам нужны тексты только Махаяны и Ваджраяны».
      Я записала ключевые слова и стала искать, работая изо дня в день. В течение двух месяцев ничего на тибетском не находила и уже начала терять надежду. Правда, за это время ознакомилась со структурой Буддийского Канона. Веденеев сказал: «У тебя нет результата, поэтому нет заслуги. Заслугу надо накапливать». И я продолжала поиски.
      Вдруг заслуга как-то сработала, и мне открылся сайт Библиотеки Конгресса США “The Tibetan&Himalayan digital library” (спасибо всем, кто его создал и поддерживает!). Я глазам своим не поверила: такая удача, весь Канон! Сообщила Веденееву. Оказалось, этот канон настолько огромен, что я опять струхнула, как перед необходимостью делать 100 000 простираний: «Там больше 100 томов, в каждом томе несколько частей, в каждом томе множество табличек – отдельных pdf-файлов…» – «Можно всё одним файлом качнуть?» – «Нет». – «Качай по одному!» – поставил цель Веденеев.
      И началась главная наша с Веденеевым практика. Мы снова занимались одним, общим делом и «плоды предстояло поделить пополам». И 100% моих ошибок ложилось на меня. А его ошибки… их практически не было.
      Моей задачей было полностью скачать канон и затем распечатывать отдельные тома и тексты, состоящие из табличек-ксилографов.
      В начале героического периода скачивания была и такая неделя. Я попала в Интернет и… затерялась там. Мне было интересно все: как скачивать файлы, как организовать папки, какие бывают помогающие программы… что происходит в Тибете с ламами, какие и где проходят ретриты, кто этим в России занимается. Я подолгу рассматривала фотографии, мечтая побывать в тех местах и повидаться с теми, у кого уже есть посвящения тибетских лам.
      Тут позвонил Веденеев: «Ну, что нарыла?» Я неуверенно начал мямлить: есть такой лама, у него такие ученики, они такие пишут статьи, да у них переводы… Веденеев меня прерывает: «Нам не нужны современные статьи и переводы. Это все туфта. Нам нужен канон». – И кладет трубку.
      Я осталась наедине со своей задачей. С «единомышленниками» общаться нельзя – они туфту пишут, и переводы их такие же… Я загрустила. Снова начала искать дела по организации папок и каталогов. В Интернет не заглядываю – боюсь, Веденеев опять ругаться будет. Как я узнала позже, это было мое личное кармическое препятствие. Веденеев объяснял: «Кармические препятствия бывают разные – временные, относительные и абсолютные временное надо уметь преодолевать, иногда его следует просто разрушить, чтобы идти дальше».
      Время идет, а я не скачиваю. Веденеев звонит и говорит, как всегда добродушно: «Ну, сколько томов скачала?» Томов?! Я даже файла-то не скачала. Начала было оправдываться, уводить разговор в сторону и в итоге призналась: «Я не успела. У меня не хватает времени». И тут он как закричит: «У тебя не хватает времени, потому что ты ничего не делаешь!» Молча недоумеваю. Как это я ничего не делаю, я целыми днями занята, я вообще не отдыхаю!
      «Лаура, ты находишь дела, чтобы ничего не делать!» – И тут у меня произошло озарение. Я окинула взором всю картину прошедшей недели, в которой «работы» и «дел» было много, а результата – в компьютере – ноль. В папке «Ганджур» не добавилось ничего. И, главное, настроение плохое, и в моем окружении обострились проблемы. Моя подруга Настя оказалась в труднейшем для человека положении – решался вопрос ее дальнейшей жизни.
      Я сказала об этом Веденееву, чтобы получить помощь и подсказку. Он не удивился: «У нее резко обострилась ситуация, потому что у тебя нет заслуги – ты не скачиваешь Канон». Тут меня будто кипятком ошпарило. Значит, если я буду прилагать усилия – скачивать много томов Канона, то наладятся дела у Насти и она, по объективным с виду обстоятельствам, выйдет из кризиса. Невероятно, но факт! Это Чудо. Меня это заинтриговало, и я решила пахать так, чтобы реально помочь Насте – теперь ее судьба была в моих руках. Я напрягла все мое сострадание. Если дело только в моих отвлечениях и несобранности, то какой же я Бодхисаттва?
      Я включила компьютер. Скажу честно, очень трудно сосредоточиться, когда есть препятствия (Веденеев говорил, что Интернет весь православный). А мне нужно было через него пройти. Я заручилась поддержкой Веденеева и Прибежища Будд, особенно Амогасиддхи – зеленого Будды Всесовершающей Всезавершающей Мудрости. Я сделала первые шаги. Понять, понять. Снова войти в тему. Мало-помалу пелена отступила, появилась ясность, как это делать. Один файл скачан – я начала том. Трудно восстанавливать ритм – не буду больше так надолго прерываться…
      А потом Веденеев приехал ко мне домой. Я подумала: «Вот сейчас я блесну перед ним своим мастерством – как я здорово организую папки, создаю каталоги, ловко управляюсь с компьютером и принтером. Он сел справа от меня в дружеском расположении духа, как всегда настроенный на работу, рвущийся в бой. Но…
      Вернусь на год назад.
      
      Веденеев в гневе
      
      Это было летом 2007 года, после операции.
      Наконец-то началась жизнь! Веденеев приобщит меня к своим делам, познакомит с серьезными людьми. Что я умею делать? Немного на компьютере. Когда я училась в аспирантуре и работала на кафедре, мы сотрудничали с Отделением Российской Академии Наук…
      И вот Веденеев ведет меня по прекрасной тенистой улице, вдоль дендропарка – к моему Будущему, к прекрасному зданию Института Тяжелых Металлов. Это так романтично – я снова окунусь в среду седых и степенных профессоров. Мы поднимаемся с Веденеевым по парадной лестнице с широкими перилами. На стенах – Профессора в полный рост. Здесь все дышит духом советской науки – ничего не изменилось за последние десятилетия.
      «Лаура, ты говорила, что умеешь работать с компьютером. Мне нужно найти Сутры и Джатаки в Интернете. Сейчас мы идем к уважаемому Автору, я тебя с ним познакомлю. Он предоставит тебе компьютер, и ты начнешь работать».
      Мы зашли в кабинет, нас встретил профессор, седой и статный (но без очков). Это и был ваш любимый Автор (берегитесь, у него и сейчас отменное зрение). Они поздоровались, заговорили на Вы, да еще и с отчествами (они и мне отчество приделали). – «Это Лаура, она умеет работать на компьютере, – Виктор Васильевич сказал это так уверенно, что я сразу засомневалась, – где ей можно сесть работать?»
      Я села за компьютер, а Веденеев с Автором как начали сыпать буддийскими терминами, – у меня голова пошла кругом. Надо сосредоточиться, если я хочу работать с профессорами! Да, и сделать умный вид, чтобы остаться в их среде!
      Веденеев дает мне одно задание, второе, третье, – и понимает, что я путаюсь, сильно путаюсь. Тут он, первый раз за время нашего знакомства, как закричит: «Ты не умеешь работать! А говорила, что умеешь. Зачем было говорить, звезду на себя вешать?! Все, хватит пробовать, делать вид, что умеешь! Я же вижу, что не умеешь!»
      Я хотела возразить. Я же после операции – еще слабая. Опустила голову. – «А других дел у нас нет, так что на сегодня, Лаура, твои дела закончились. А мы с Автором еще поработаем».
      Значит, мне надо уйти. Я не хочу, медлю. – «Иди, Лаура, иди, здесь оставаться ни к чему, не задерживай нас». Мне стало стыдно перед Веденеевым и Автором. Вот так знакомство с профессором. Я, глотая слезы, выдавила из себя «До свидания » и медленно пошла на выход. Мой голос дрожал. – «Привет!» – равнодушно сказал Веденеев, с интересом глядя в компьютер. Закрывая дверь с той стороны, я еще раз посмотрела на счастливого Веденеева, у которого блестели глаза – может, от монитора, а может, от Сутр и Джатак.
      Вот и поработала с профессорами! Как не хочется, чтобы так закончилось! Может вернуться, что-то исправить? Нет, возвращаться нельзя – я упустила свой шанс, переволновалась. Я снова заплакала.
      Затем, гуляя по улицам, подумала: «Хоть обижайся, хоть не обижайся. Куда я без Веденеева. Надо просто научиться работать».
      …И вот 2008 год. Веденеев сейчас узрит, чему я научилась.
      Скажу сразу, в присутствии Веденеева компьютер меня не слушался, не слушались и руки, и глаза не видели, и уши не слышали, и вообще внимание отказывало. Все шло наперекосяк, я нервничала и снова ошибалась. Из глубины поднимался страх.
      Видя мои ошибки в распечатке (не тот шрифт), Веденеев говорил: «От этого, конечно, никто не умрет, но… Все состоит из мелочей. Если в начале практики вкралась ошибка, значит вся практика осквернена, осквернена и вся работа, и результат будет соответствующий – дурной. Начинаешь с ошибки – засеваешь семена дурного удела».
      А однажды, когда из принтера кучей полезли испорченные листы, он закричал: «Лаура, это ты выполняешь работу! Ты! Это твоя работа1 И ничего ты, Лаура, не можешь – ты с компьютером не умеешь обращаться. Это не работа. Все. На сегодня хватит. Я так работать не привык – ты не понимаешь, что ты делаешь!»
      Такой великий человек время теряет, в такую даль приехал – а я ничего не могу сделать. Я судорожно, с дрожащими руками наладить рабочий процесс.
      Веденеев кричит гневным, жестким голосом, как гневные Божества: «Думать надо было!». Пытаюсь оправдаться: «Я практикую немышление». Тут он снова взвился: «Это не немышление, это автоматизм. В Дхаммападе сказано: дхаммы состоят из разума!» Мне стыдно и страшно – от такого гневного Веденеева.
      «Ладно, я понял, сегодня работы не будет!» – Веденеев начинает собираться. Даже чаю не попил.
      «Лаура, я же не на тебя ору. Я на твоих чертей ору. А твои черти – это твои клеши (омрачения), так что получается, что я на тебе ору», – говорит Веденеев и с каким-то горьким сожалением уходит.
      У меня шок, у меня паника, у меня слезы. А надо скачивать Канон! Я порыдала немножко и, сквозь пелену, продолжила скачивание. Мне заслуга нужна, чтобы спасти Настю. Ей-то сейчас гораздо хуже моего. А Веденеев прав. Всегда. Значит, я не права. И мне еще по Пути идти и идти, чтобы не впадать в такие состояния. Надо взять себя в руки, сосредоточиться сквозь всех чертей. Надо победить. Будда Амогасиддхи – Всепобеждающий Будда, в Тебе я принимаю Прибежище!
      Да, надо очиститься от чертей мантрой Будды Ваджрасаттвы. Я взяла четки и стала крутить эту мантру 21 раз. Затуманенное сознание стало постепенно проясняться, и я села за компьютер. Разве у меня проблемы, вот у Насти – проблемы. Надо ей помочь своей заслугой, я буду пахать.
      Как-то я спросила Веденеева: «А если черт мне будет мешать, навязывать свою волю?» – «А ты ему дай задание, которое он не сможет выполнить».
      
      Наши переводы
      
      Веденеев взялся за изучение тибетского языка, чтобы начать переводить садханы, небольшие тантры и сутры, к ним приравненные. Это был чудесный период – «новая струя». К изучению тибетского Веденеев подключил и нас с Милой – правда, наши успехи не были столь значительны, как у него. Это было так завораживающе! И буквы такие таинственные.
      На тибетском разговаривали Гуру Падмасамбхава и Еше Цогьял, принцесса Мандарава и другие Учителя, которые писали на нем терма-тексты. Эти ксилографы Канона и тайных практик-посвящений Гуру и Дакини были сокрыты в земле, в тибетских горах, где пролежали с начала нашей эры до начала ХХ века. Их было заповедано обнаружить людям-тертонам с особыми признаками. Терма предназначались для нас, людей последних времен. Веденеев никак не мог пропустить такое событие и начал эту историческую практику такого масштаба. И в ней я регулярно впадала в ошибки из-за своих клеш, особенно из-за неведения.
      Чтобы распечатать ксилографы всего Канона и начать эпопею перевода, был «крайне необходим», как сказал Веденеев, принтер. А где его взять? Тут на помощь мировым процессам пришел бескорыстный ученый – Автор. Он выделил деньги на самый лучший (для этого уровня задачи) принтер. Мы с ним вместе выбирали и покупали – на благо всех живых существ.
      И снова настали прекрасные времена. День и ночь работал печатный станок, только печатал он не деньги, а благо – для всех без исключения. В этот период в доме действовали сильные электрические разряды. Казалось, мое тело было постоянно наэлектризовано. Когда Веденеев касался меня, его дергало током и он, тяжело дыша, с широко открытыми глазами, шутил: «Что это у тебя, Лаура? Я уже начинаю бояться. Это большое скопление энергии». Я разряжалась о батарею.
      Веденеев, заполучив первые распечатки из печки принтера, уединился в своем Переводческом центра – так он отныне называл свою квартиру. Через 1 (один) день он выдал первый перевод – это была дхарани в несколько слов. Мал золотник, да дорог. Мы уже могли читать эту дхарани на чистом тибетском и русском языках перед алтарями, каждый перед своим. И алтари ожили.
      Веденеев не останавливался. Он переводил по одной, две, а иногда и по три дхарани разным Божествам и Защитникам. Теперь мы были еще и защищены со всех сторон. Дальше из-под пера Веденеева пошли тантры. Почувствовалась свежесть, оттепель тибетской весны у нас на коленях – в позе лотоса перед алтарями. Казалось, сам воздух наполнился благоуханием – на алтаре ожила танка Мандаравы – супруги Гуру Падмасамбхавы. После чтения ее мантр из дхарани и тантр, четки из розового коралла, лежащие перед ней, как будто хранили прикосновение ее рук.
      В те дни меня иногда спрашивали на новой работе: «Как ты живешь одна?» А у меня был обет молчания в сансаре, и я молча отвечала, улыбаясь сама себе: «А я не одна!» Каждый вечер был наполнен Сутрами и Тантрами.
      Однажды Веденеев сказал: «Лаура, выбери себе текст для перевода, который тебе нравится, – того Божества, которое тебе ближе всего».
      Скачивая и распечатывая Канон, я уже присмотрела себе по величественным названиям много текстов. Там были дхарани и Авалокитешвары, и Тары, и Манджушри, и многих-многих других. Больше всего я хотела перевести главную Тантру Тары, ни разу не переведенную на русский. «Это чрезвычайно важная Тантра», – говорил Веденеев. Я распечатала все ее компоненты и пыталась переводить, но поняла, что никогда ее не одолею: для начинающих это слишком большой объем работы. А жаль.
      Веденеев сказал: «Не мучайся, бери пока небольшие тексты, а эту тантру переведешь со временем». Но она так и осталась непереведенной – «другие времена настали».
      Я взяла для перевода маленькие, но важные для меня дхарани: Авалокитешваре, Таре, потом «Арья Ваджрапани в синих одеждах». Я любила Ваджрапани – он был некрасивый и добрый. Наверное, он мне напоминал меня саму: с детства было «ложное убеждение», что я некрасивая, но, так – симпатичная.
      После завершения каждой дхарани, пусть даже самой маленькой, я чувствовала подъем творческих сил и благословение на дальнейшую работу. Веденеев предостерегал: «Лаура, ты совсем не умеешь отдыхать. А отдых – такая же практика, как и работа. Если тебя не останавливать, ты упадешь замертво на диван, и все еще будешь переводить». Я потренировалась отдыхать, но без Веденеева не получалось.
      Во время переводов Веденеев поддерживал нас, звонил и спрашивал: «Ну как идет перевод? Получается? Прочитай начало». И я читала, стесняясь неточностей: «Будда Татхагата пребывал на горе Раджагриха…» – «О-о, хорошо, хорошо, чудесно! Еще почитай». Даже от этих коротких строк он, как будто, проникался вновь проникался «ароматом Учения» – и это передавалось мне. Я продолжала: «…в окружении трехсот тысяч бхикшу и бхикшуни…» – «Молодец, молодец, Лаура, у тебя хорошо получается». А я думала: «Что получается? С этих слов начинается любая сутра».
      Через несколько месяцев Веденеев перевел огромное количество дхарани, сутр и тантр. К тому времени он уже более-менее владел письменным тибетским. «А устный мы изучать не будем!» – сказал он еще в самом начале.
      Как-то я спросила: «Я не представляю, как ты столько успел перевести. Я вот ничего не успеваю». – «Немышление!» – ?? – «Если бы логика, я бы давно застрял и ничего не успел». И Веденеев добавил: «Логика – это всегда логика страха. Логика и есть страх».
      Мы с Милой широко использовали его переводы в дальнейших практиках. Это была огромная поддержка в Ати-йоге. А когда практика по распечатке и переводу завершилась, Веденеев сказал:
      – Я столько блага получил. А ты, наверное, даже его не почувствовала во время этой важнейшей работы. Это как в Дхаммападе: «Если глупец связан с мудрым даже всю свою жизнь, он знает дхамму не больше, чем ложка – вкус похлебки».
      И добавил, уже от себя: «Есть человек – есть дело. Нет человека– нет дела. А на это дело нет человека».
      Я расстроилась. Но вечером он перезвонил и сказал мне следующую строфу: «Если хотя бы мгновение умный связан с мудрым, быстро знакомится он с дхаммой, как язык с вкусом похлебки».
      Наши с Веденеевым уровни достижений были как небо и земля. Мне предстояло еще долго идти, подниматься в гору.
      – На этой работе ты накопила огромную заслугу. Ты можешь ее потратить как захочешь. Заслуга бывает мирская и абсолютная. Ты накопила ту и другую.
      И я решила потратить всю свою заслугу на Просветление, во благо всех без исключения живых чувствующих существ. Думаю, Веденеев свою заслугу потратил так же.
      Распечатки табличек были сожжены, веденеевские переводы – частью уничтожены, частью переписаны заботливой рукой Милы, кое-что через третьи руки попало к Автору, который тоже не упустил свой шанс. С помощью своих верных сотрудников он перепечатал дхарани и тантры, затем привел в соответствие с нормами русского языка и обнародовал, так что немного блага досталось и остальным.
      Как-то я спросила Веденеева: «Почему ты позволяешь использовать свои переводы, публиковать в Интернете?» – «А, это уже отработанный материал. Я отдаю людям то, что у же на раз переработано, остается жмых. Знаешь, что бывает, когда еда переварится? Я уже переварил. А голодным духам нравится».
      
      Прикосновение к сакральному
      
      Еще в начале наших прогулок с Веденеевым он повел меня к рыбакам. Я была крайне удивлена: он что, еще и рыбалкой интересуется? Он же Просветленный, зачем ему это. Но Веденеев регулярно подходил к местам рыбалки – на берегу, у лунок, с лодок… Он смотрел на улов, расспрашивал о нем. Впрочем, у Веденеева всегда улов свой.
      Потом Веденеев много лет очаровывал меня своими разговорами о рыбалке, типа: «Это особая практика! Это сплошная кайфуша! Сидишь в лодке, смотришь на удочку, а кругом такая, о-ах, природа, красота, кайфЫ. День прошел – а кажется, что Вечность!»
      Я представляла воду на озерах. На мелких волнах плавно качается резиновая лодка Веденеева. Он – в ней, в плавках, в сандалиях, в кепке. Улыбается. Смотрит на поплавок и на просторы кругом. А берега все в зеленых зарослях. Поет выпь, стрекочут кузнечики, сверкают над ухом стрекозы. Природа приветствует Веденеева изобильной, сочной растительностью и всеми живыми существами. Он щурит глаз и ласково смотрит на восходящую зарю…
      «В прежние годы каких только не было у меня удочек и спиннингов, разные наборы крючков, блесен, мормышек. Я ловил на лески разной толщины. Какую только рыбу не ловил – и леща, и карася, и окуня! Из окуня – очень вкусная уха, лещей лучше вялить, карасей – жарить. Я умею готовить рыбу. Как-нибудь дам попробовать».
      И давал. Очень, необыкновенно вкусно.
      Так, завлекательными разговорами, Веденеев знакомил меня с рыбалкой года два, иногда приговаривая: «Да, Лаура, рыбалка – не твое»,
      Однажды летом я пришла к нему домой, смотрю – собирается на рыбалку. Значит, меня не возьмет. А он говорит: «Сейчас пойдешь со мной»– ?? – «Рыбачить я буду один. А ты проводишь меня». А мне только того и надо, хоть одним глазком подсмотреть, хоть бы часть этого таинства.
      Итак, начинается. Веденеев складывает загадочные, зовущие в даль рыбацкие предметы: удочки, коробочки, весла в чехле. Лодку подтаранил в прихожую.
      «Лаура, у тебя будет очень важное, ответственное задание – ты понесешь весла». Здорово! Он берет меня с собой в волшебные места. Душа моя взлетела от радости.
      Мы с Веденеевым идем по зеленым, сонным от жары дворам в сторону освежающего озера. Я передвигаюсь трусцой, нежно прижимая к себе доверенные весла. Смотрю на Веденеева со спины. И охота ему такие тяжести носить? Он периодически оборачивается и улыбается – «для Веденеева в однообразии нет однообразия».
      «Сейчас мы сядем на трэм и поедем на Овечий остров. Его так называют, потому что по форме он напоминает Овна».
      Дрожа вагонами и нами, трамвай поехал вдоль последнего в городе частного сектора и достиг первых зарослей. Мы пошли по тропе. Над головой куты, бабочки, малина – размером с голову, не знаю чью, но огромная. Я так люблю малину. Но кепка Веденеева мелькает уже далеко: «Лаура, спускайся сюда!» – Я спускаюсь под кручу берега, на ходу обрывая малину, иногда прямо ртом. Вот это да! Вот это Веденеев! Может, и правда, что жить хорошо?
      «Побрели дальше!» – Мы проходим по тропам на пригорках острова. – «Вот это место!» – Веденеев указывает на тихую заводь. Перед нами разворачивается доселе скрытый от людей кусочек рая. Я вижу пристань Веденеева. Именно отсюда, из года в год, из сезона в сезон радостно отчаливала лодка, наполненная до отказа Веденеевым и многими его снастями. Я пыталась почувствовать благо. Мык-мык… Не получается!
      Пуф-пуф, пуф-пуф – Веденеев накачивает лодку. «Лаура, как ты думаешь, что находится вон под тем камнем?» Я смотрю на камень. Под ним что-то есть! Тайна? Веденеев наклоняется, достает из-под него груду ржавых железок и победно возглашает: «Это грузило! Я его здесь оставляю». – «А под тем камнем?» – «То же самое. Нашел здесь, на острове». – Веденеев достает вторую груду. У него все просто.
      Веденеев вставляет весла, тащит лодку на воду, затем с неведомой мне радостью подцепляет рукой грузило и таранит его до лодки и кидает в нее, не жалея резинового дна. Потом – второе. Мне хотелось по привычке спросить: «Помочь?», да больно тяжелым показалось ржавое железо. Где же эстетика?
      Затем укладывает в лодку остальные снасти и прощается: «Иди, Лаура, домой. Спасибо, что помогла».
      И я пошла. Правда, озираясь, долго смотрела, как Веденеев отплывает в глубину озера, как гребет сильными руками и холеным торсом – не картина, а идиллия. А я бреду домой, я оставляю Веденеева с Его счастьем, ведомым только ему…
      
      В ретрит!
      
      «Отправляйтесь в ретрит!» – говорит Падмасамбхава. «В ретрит, Лаура! Здесь ты слишком защищена городом», – в один из горячих дней 2009 г., на этот раз настойчиво, говорит Веденеев. – «Наступил период ретритов». Нет, лето еще далеко не наступило, просто дни стояли напряженные – и в моей душе, и в моем теле. Думаю, для Милы тоже, только по-другому, на ее манер.
      Еще в 2007 году, читая после операции книгу Еше Цогьял «Учение Дакини», я знала, что мне в этой жизни предстоит побывать в ретритах и, возможно, даже провести там остаток жизни. Мачиг Лабдрон даже запечатывала своего сына в пещере на большую часть его жизни, и он имел там мистический опыт истинного йогина. Я тоже хотела повторить его подвиг, но не знала, что это может произойти так скоро и так буднично – просто пойду в ретрит, как в поход. Одна, и никто мне не поможет.
      А в воздухе действительно пахло ретритом. Скоро я реально отправлюсь туда – именно в реальности, а не в мечтах или восхищении отвагой Еше Цогьял, Мачиг Лабдрон и Мандаравы. Одно дело читать о том, как жить в уединенной местности, а другое – мне, обывательнице, привыкшей к комфорту мегаполиса, – отправиться в дикие леса, за черту города. Да я и на озеро одна боюсь ходить, и на электричке ездить… Но Веденеев сказал – и значит сделано!
      Как и когда – это другой вопрос, но лучше без ошибок. Иначе, как, усмехаясь, говорит Веденеев – за что боролись? Ему горько от моих и Милиных ошибок. Чтобы избежать их, нужно вычислять каждый шаг, каждый миллиметр, каждый вздох. Иногда достает печаль: а можно ли вообще сделать что-то по-веденеевски, правильно.
      Сделать без ошибок – это чудо. Даже сказал иногда делает ошибки. Это я узнала из скудных признаний о его Пути: «Ошибки неизбежны, ошибки надо исправлять!» Веденееву хорошо, он свои ошибки хотя бы видит…
      Итак, «задача поставлена». В ретрит! Так и Гуру Падмасамбхава говорит – все для меня и про мою жизнь.
      Но как я буду одна в лесу, как мне там ночевать? Да я ни разу не ставила палатку, да у меня ее вообще нет! Но  Веденеев гнет свое: «Купи себе одноместную палатку, спальник – больше ничего и не надо». А как ее нести в глушь, да и все остальное в рюкзаке, включая котелок? Хорошо, что дров тащить не надо.
      Как обычно, у меня не было денег на нормальное туристическое снаряжение. Но вдруг, благодаря моим молитвам Гуру Падмасамбхаве и Зеленой Таре, а также другим Буддам и Бодхисаттвам, в наших магазинах начались чудеса: я купила по супернизкой цене рюкзак, а затем палатку и спальник цвета Зеленой Тары. Все способствовало мне, кроме моего страха перед самим ретритом. И в минуты страха я открывала книгу Гуру Падмасамбхавы «Учение о шести бардо» и снова и снова читала слова: «Если ты не можешь достичь уверенного бесстрашия какой смысл в том, что жив?» И еще Веденеев сказал мне «Страх – плохая защита».
      Для Веденеева в поход сходить – одно удовольствие, он двадцать лет «по лесам бродил». А мне всему предстояло учиться. Веденеев посоветовал: «Сходи в городской клуб туристов, там есть группа любителей пеших прогулок, с ними походи – тебе расхаживаться надо».
      И я пошла. С одним коллективчиком сходила – в основном все за шестьдесят лет. А потом, бывало, я и одна по их маршрутам ходила – когда никто не собирался в указанное воскресенье.
      Вся в страхе, дрожа как осиновый лист, я бродила по пригородным лесным дорожкам и дрожащими руками выставляла азимуты – я напоминала себе зайца с компасом, вот такая смешная йогиня… Впрочем, как-то потом, бродя в горах с компасом, я действительно встретила зайца – и мы шарахнулись друг от друга.
      Но как бы труслива я ни была, главное – делать! А страх будет всегда – это и есть препятствие. И я смотрела на торчащие елки – и ненавидела их. Ведь мне предстояло отправиться в такие вот безлюдные места, да еще радоваться этому. Веденеев говорит: «Все надо делать с удовольствием. Иначе сделаешь только хуже».
      А где взять удовольствие? Смотрю в свое сердце – там одна тоска непроходимая… Компас, стрелка, – вы меня спасете! Я научусь!
      Так я и жила с зимы до весны. Веденеев определил пору ретритов так: «Как снег сойдет». И я с тайным ужасом взирала на сугробы на улицах Города – пока еще многочисленные, но тающие.
      Только снег сошел, а Веденеев уже горячится: «Ретриты!» Почему он сам в ретрит не идет, а нас с Милой отправляет? Но это запрещенный вопрос, об этом нельзя думать. Веденеев вне всяких обсуждений и размышлений.
      И вот однажды, по наитию свыше (я этого ждала, просила, и потому распознала) я открываю атлас и нахожу точку 101-й километр. Будто какая-то невидимая рука водит моим пальцем, а может это всевидящий глаз Веденеева (эманации Гуру Падмасамбхавы) собрал меня, чтобы найти место для ретрита. На этот раз я смело, даже безрассудно тыкаю пальцем в эту точку и в сердце своем говорю: «Я еду туда!» Правда, вторая часть меня говорит: «Это же очень страшно!»
      Так оно и оказалось. Приехала на 101-й километр – и сердце мое в пятки ушло от первой же попавшейся птицы. А может, и не птицы, кто его знает, кто рыщет в лесу прямо у меня под носом. Ой как страшно! Но я же йогиня! Соберись!
      И я иду дальше. Все еще только началось – все страхи впереди, а я уже иду запуганная. Вот знал бы Веденеев… И мне стало стыдно.
      Вот огромная вершина – карабкаться и карабкаться. Когда мне становится трудно, я говорю себе: «Во благо всех существ», делаю вдох (ух!), рывок, следующий шаг, подтягиваю вверх тело, выдох (уф!). Тут, с полвины высоты горы, о ужас, я увидела – что бы вы подумали – стадо коров, самых мирных животных. Но я не испугалась, а начала рассуждать: с такого расстояния, да еще на горе, они меня видеть не могут – не то что забодать. И я спешу дальше, выше…Вот и вершина, взбираюсь на нее. И вот оно!
      Я на вершине огромного карьерного отвала, на широком плато, с которого видно всю местность в округе – леса, поля, дороги и две деревни. Я на высоте! Здесь рядом Будды и Бодхисаттвы четырех сторон, десяти направлений. Пространство кажется прозрачным. Я визуализирую их всех в лучах заходящего солнца и поклоняюсь им, я простираюсь всем телом на твердой, потрескавшейся земле с мелкими камушками. Я обращаюсь во все стороны света и прошу, прошу сиддх – совершенных, сверхобычных, чудесных сил. И все заслуги подношу во благо всех живых существ – своему Гуру. а кто мой Гуру – это тайна тайн, тайной йоги тайной йогини, которой я должна стать уже в ближайшие месяцы.
      Я прошу сидддх… и защиты. Страшно – я одна. Воют ветра, лезут на гору со всех сторон как живые, гнутся деревья. И солнце, и ветер. Разве так бывает? У Веденеева бывает, он везде присутствует незримо, чтобы попугать йогинов и йогинь, особенно начинающих.
      Остаться ночевать? Перебьюсь как-нибудь. Палатку и спальник я взяла с собой – для тренировки. Но… очень страшно. Скоро  же единственный обратный поезд. Поспешу к родному Веденееву – с ним  как-то спокойнее.
      Возвращаюсь в город. На следующий день я уже сижу на мягком диване, в мягких тапочках перед самим Веденеевым, живым, настоящим – в уютных домашних условиях его сверхнеобычной квартиры. Здесь каждая вещь живет и дышит, вдохновленная им на это.
      Я все как всегда – как будто не было страхов вчерашней поездки – да только я уже не та городская обывательница, я стала другой. Но я молчу. А Веденеев, растянувшись в улыбке и в кресле, широко расставив свои здоровые ноги в летних шортах, говорит по-домашнему благодушно:
      – Трудность твоя, Лаура, что ты никогда не решишься поехать за город, даже за несколько километров.
      А я сижу, и в душе у меня затеплился озорной зайчик. И я говорю – так скромно, подбоченясь (при Веденееве можно только скромно, иначе высмеет), точнее голосом, претендующим на скромность (но Веденеева не проведешь): «Я уже на 101-й километр съездила». – И жду, молчу. Веденеев чуть не подпрыгнул: «Ты?! Когда успела?». – А я, такая спокойная: «Вчера». – А сама любуюсь, как Веденеева удивила (с ним редко такое бывает). – «Ну ты даешь, Лаура. Не ожидал от тебя». – Это он в положительном смысле. – «. Думал, не решишься». – Значит, он ведал о моих страхах и метаниях. – «Поздравляю. Значит, у тебя ретриты пойдут». – Это была высшая похвала Веденеева, его благословение, разве что без рукоположения. – «На 101-м километре? И что ты там видела?» – В коем веке заинтересовался, спрашивает.
      – Я была на вершине искусственной горы, видела с большой высоты обзор всей местности, леса и гор.
      _ А ты знаешь – это ведь очень важно, что ты видела. Это расширение пространства. Да что ты, Лаура, в своей жизни видела? Поздравляю. Молодец! Молодец!
      
      Девочка со спичками
      
      И вот на мне 400 кг веса [так в рукописи – прим. Автора], и я еду в городском транспорте. Дрожу от страха (в том числе за вещи, у меня трахи всех разновидностей) и от физического напряжения. И тут, впервые за двадцать лет, вижу знакомую из института. «Привет! Ты куда?» – спрашивает она. Про ретрит говорить нельзя, это тайная практика. Очень тайная. – «В командировку!. – Пришлось мне, начинающей путь йогини, соврать. А это уже начало ретрита, когда обеты нарушать нельзя. Плохая примета! Веденеев позже сказал, что ее мне послали специально – от сансары. От дальнейшего падения в сансару меня спасло то, что следующая остановка была моя. Я вывалилась из автобуса на перрон электрички со своим рюкзаком размером с меня саму.
      Что было дальше, в этом ретрите и в следующих? Тайны раскрывать нельзя. Опишу только один страх.
      …Гора встретила меня ласково – обогрела солнышком. Но лишь наступило первое утро ретрита, поднялся сильнейший порывистый ветер. Он пришел откуда-то из-за гор, причем сразу из-за всех. Он навалился на меня и на палатку. Он был такой силы, что поднял с земли сидение для медитации, отнес на несколько метров и с силой бросил в костер. К счастью, тот в этот момент погас – все от того же ветра. Ветер пронизывал все и вся.
      Я сижу на вновь установленном сидении и медитирую от страха. Кажется, вся Земля ходит ходуном, ничего нет на ней устойчивого – и это навсегда. Ветер воет и воет – в моих ушах и в самых отдаленных сопках. Я знаю, что Веденеев послал мне его для испытания, для истинного отсечения в практике Чод: «Ветер – это сиддхи».
      Говорят, на почве заморозки. А мне вообще-то на этой почве ночью впервые в жизни предстоит спать – здесь, в лесу, в палатке, одной, да еще при минусовой температуре. Такие мысли крутятся в моей пока еще теплой голове, я живо представляю промерзшую корку земли и себя на ней: нас разделяет только дно палатки с пленкой. А если я умру во сне от холода, мое тело не выдержит переохлаждения?
      И наступила темная ночь. Слышен гул, ветер срывает палатку. Костер на ночь оставлять нельзя – огонь может перекинуться на нее. Я лежу внутри на спине и дрожу – теперь уже от холода. Никогда не думала, что можно вот так дрожать – непрерывно, несколько часов подряд. У меня устала каждая мышца тела. Дрожат челюсти, зубы. Теперь я понимаю выражение «зуб на зуб не попадает». Зубы крошатся в порошок. Я пробую остановить этот стук, но мышцы скул уже сковало.
      И тут я вспоминаю слова Веденеева, радостного и присутствующего здесь и сейчас: «Когда дается туммо (сила внутреннего тепла), то на земле, наоборот, возникает холод». Значит, столько мне и будет дано туммо. Скорей бы, а то я тут окочурюсь. Сейчас меня может спасти от холода и, может быть, от смерти, только ВЕРА. Веденеев до ретрита постоянно повторял нам с Милой: «Вера! Поможет только вера!»
      Вот оно, время проверить эту мою Веру и применить ее – чтобы… выжить. Не добровольно ли я на это пошла? Тут я вспоминаю Гуру Падмасамбхаву, достаю из рюкзака его огромную книгу и читаю спасительные слова: «Все, что бы вы ни делали – делайте во благо всех живых существ». Вот и ответ! Я вдохновляю себя мыслью Гуру: «Если ты не знаешь, как страдают живые существа, – это не значит, что они не страдают».
      Веденеев говорил: «Сам обет защищает йогина». И я повторяю: «Вот мое тело, вот моя жизнь, я подношу их тебе, мой Гуру, во благо всех живых существ! Прошу тебя, дай мне туммо, чтобы согреться – я устала от холода. Согрей меня святым огнем изнутри!»
      И тут я начинаю наблюдать за появлением тепла в теле. До этого я собственными усилиями много часов не могла согреться. А Гуру мне помог! Я славлю Гуру! кроме тепла, он дал мне мысли и наставления: я вдруг понимаю, что надо расслабиться. Мне кажется это почти невозможным – ведь мое тело дрожит. Дрожит для того, чтобы усилить циркуляцию крови в тканях. Даже не знаю, дрожу ли я сейчас сама или рефлекторно дрожит мое тело. Где сейчас Веденеев? Он наверное сейчас дома, спит в тепле, на своем любимом диване..
      И тут снова Гуру посылает мысль-наставление. Я сама, с помощью ума должна управлять своим телом. Мне надо превозмочь свою рациональную логику, идею, что при холоде следует сжиматься. Мне надо направить свое усилие мысли, чтобы расслабить каждую мышцу, даже мельчайшую. Я по максимуму вытягиваю свое тело в длину, превозмогая желание сжимать его. Я говорю: «О Гуру! Я подношу тебе свое тело, я подношу тебе себя!»
      И тут происходит чудо: мне становится теплее. Я встретилась со страхом смерти через холод и ветер. Вся моя сущность йогини была предоставлена стихиям и оказалась сильнее – и в этом заслуга Гуру, а не моя.
      Я решаю довериться теплу внутри и уснуть. Уснуть, не боясь, что мое тело остынет и умрет от неконтролируемого переохлаждения. Уже не умрет! Гуру дал мне поддержку теплом. Чувствуя все свои мышцы, которым больно от прошедшего многочасового перенапряжения, я погружаюсь в сон. Я отдаю себя в руки Гуру: «Прими меня! Теперь я знаю, ты любишь меня! Ты меня спас!». Я сплю в нежных объятьях Гуру – Дхармакайи, моего собственного осознающего Ума.
      Просыпаюсь. Проверяю – жива ли. Вроде да. Выглядываю из палатки наружу – местность в предрассветном сумраке. Ставлю ступни на промерзшую землю и, о ужас, вижу лужицы с застывшим льдом. Наступаю – они хрустят. Но я выжила! О Гуру!
      Меня встретил розовый рассвет. Вы когда-нибудь встречали рассвет? Наверняка встречали. Знаете ли вы, что, помимо экстаза слияния с природой, от него есть еще одно ощущение – это как возвращается жизнь. Представьте – всю ночь холодно, с тем же холодом часами длится утро. И вот в дали обширного пространства с восточной стороны горы появляется розовая полоска.
      В то первое утро я еще не знала, что солнце способно греть – да, реально греть, как обогреватель в квартире. И я вспомнила, как греются в лучах солнца разные животные, радуются  и потягиваются перед его лучами.
      Полоска расширяется, время часов 4-5, до утра еще ох как долго, а мне холодно. Появляется верхний краешек диска, совершенно круглого. Тут мое тело чувствует первый (!) луч, луч тепла: он задел мою кожу. Сейчас солнце обязательно будет подниматься – так заведено, и мне станет теплее. Значит, я уже никогда не замерзну!
      Мне предстояло еще две ночи с заморозками, но я уже знала, как их пережить. Я не умру! Спасибо Гуру, спасибо Веденееву. Туммо помогло – сиддхи от тебя!
      …Я в городе. В ретрите я устала без асфальта. Когда он есть, его как-то не замечаешь (как здоровье). Мои ноги соскучились по гладкой поверхности. Я выхожу с перрона с рюкзаком, с палаткой. Люди снуют туда-сюда по этому прекрасному асфальту. Мне хочется плакать и хватать всех за грудки. Вы даже не представляет, по какому чуду вы ходите! Вы каждый день едите то, что захотите – сметану, печенье, пирожные-мороженое, пельмени, масло, салаты… Вы не замечаете, своего счастья, как его не замечала я.
      Мое сердце кричало. Сквозь прозрачность своих слез я смотрела на этот город, знакомый много лет. То ли он изменился, то ли за эти трое суток изменилась я… Не зря меня Веденеев в ретрит отправил. Веденеев – йогин-мудрец!
      В итоге у меня было четыре ретрита: я провела в них два раз по три ночи, пять ночей и семь ночей, полмесяца своей земной жизни.
      А что Веденеев? Он не все ретриты засчитал за ретриты. Поэтому мы мягко называем в чем-то неудавшиеся ретриты «походами в лес». И всем ясно, о чем идет речь.
      Впрочем, период ретритов прошел тоже.
      
      Пиджак Веденеева
      
      Как бы ни выступал Веденеев на своих семинарах – стоя, сидя или лежа (последнее чаще), – он неизменно был одет в большой пиджак палевого цвета. Так и называл его: мой семинарский пиджак. И добавлял: «Сколько он повидал…». Почему большой? Да потому, что Веденеев сам большой (но не толстый – не подумайте).
      Этот пиджак прошагал с Веденеевым пару десятков лет – вплоть до 2012 года, когда сменился костюмом, галстуком и белой рубашкой в Церкви Храма. В то лето, незадолго перед Крещением, мы с Милой были у Веденеева в гостях. Он взял в руки свой пиджак, развернул, посмотрел на него и протянул Миле: «На, Мила, перешьешь его себе на плащ. Или на помойку выкинь, только перед этим разрежь ножницами, чтобы какой-нибудь бомж в нем не ходил». У меня округлились глаза. Что, семинаров больше не будет?
      Так Веденеев поставил жирную точку на большом буддийском периоде – своим огромным пиджаком. И начался «следующий мировой период» – он уже вступал в свои права. И семинары продолжились – в новом качестве, на другом уровне.
      
      В Церкви Храма
      
      Однажды, когда в очередной раз «дела заходили в тупик», Веденеев, как бы между прочим, сказал мне по телефону: «Я ходил фотографировать для Семена и познакомился с интересными ребятами. Они из Церкви Храма – миссионеры, вчера были у меня в гостях. Мы с ними хорошо пообщались. Могу дать тебе их телефон, если хочешь – сама им позвони».
      Что за интересные (!) ребята могут быть для Веденеева? У Веденеева – в гостях? Да он и меня не пускает к себе в дом, а тут – люди с улицы. Невероятно!
      «В Церковь Храма меня когда-то давно усиленно звали. Что-то не хочу». – «А я хочу ним наведаться. Они где-то недалеко от тебя, на улице Титова».
      И все – на этом разговор закончился. Но меня это заинтриговало. Веденеев заинтересовался Церковью, которая относится к разряду сект – в этом что-то есть. Надо при случае туда сходить – понятное дело, с Веденеевым, с ним не опасно.
      Случай представился через пару дней. Веденеев звонит: «У тебя есть книги для меня». – Это значит, книги, которые он мне когда-то дал. Его правилом было вовремя забирать их у меня, когда они «не в работе». – «Есть!» – Я обрадовалась поводу повидаться с Веденеевым. – «Ты можешь привезти их в воскресенье. Я пойду в Церковь Храма, давай встретимся на перекрестке в 11 часов». Ура! И я попаду туда.
      Утром я уже стою на перекрестке, вся в ощущении предстоящего загадочного приключения – нового «целого периода» с Веденеевым. Он появляется быстро, с улыбкой достает билет: «Это пригласительный!» Хорошо! Значит мы идем вместе, он берет меня с собой! А мог бы только книги забрать. Я одета по-строгому: белый верх – серый низ, вроде бы в Церкви Храма так одеваются. Веденеев как всегда в летнем – «он себе не изменяет».
      Веденеев переворачивает билет. На обратной стороне – топографическая карта окрестных улиц. И говорит: «Лаура, Ищи. Ищи, Лаура». Надо сказать, что этот прием Веденеева раньше всегда срабатывал. Когда он так говорил, то благодаря его присутствию у меня открывалось какое-то чутье. Например, мы находили ему прекрасные вещи и по хорошей цене, так что он оставался доволен.
      Я беру в руки карту. Волнуюсь. Приключение началось, куда же оно выведет? Я «ищу» – район-то знакомый, бывала здесь тысячу раз. И вот я вывожу Веденеева прямехонько к дому, обозначенному на карте буквой Ж. показываю пальцем (точнее, из уважения, рукой) – на углу прибита табличка: «Церковь Храма. В России разрешена». Целое здание. Посреди города! Хороший ландшафт и крыльцо.
      Смотрю, а на это крыльцо уже выходят улыбчивые миссионеры. Какие они? Может, добрые? Веденеев радостно спешит к ним. «Здыравствуйтэ!» – говорят они по-американски. И Веденеев пожимает руки этим мальчикам лет двадцати. Хм-м… Он кому попало руки не подаст. Надо попробовать понять их, их веру во Христа.
      А ребята и мне протягивают руки: «Добро пожаловать!», улыбаются, смотрят с любовью, прямо в глаза, и я пытаюсь найти в этих глазах любовь ко мне. А один из них – вообще ангелочек! Как здорово – поговорить с живыми американцами ангельской внешности!
      “How do you do?” – выпалила я то, что знала. Но Веденеев спас мой английский, прикрыл мою стеснительность и настороженность, прячущуюся за моей развязностью. Он завел пространное обсуждение исторических аспектов становления их веры, в плане где, когда, почему и зачем образовалась Церковь Храма. Ему интересно все. Я стою, слушаю – по-прежнему на крыльце. Сюда же подходят двое русских, один недавно крестился. Веденеев и с ним поговорил.
      «Давай вовнутрь!» – Мы проходим в холл – светлый, просторный, современное святилище Христа. Вот оно какое! Стильный интерьер в зеленых тонах, ковровые дорожки, диванчики, столики. Есть даже лифт, хотя в здании два этажа. Мы с Веденеевым садимся на диван под картиной с библейским сюжетом. Напротив нас, через холл – тоже картина, на ней из облака, нам навстречу выходит Христос. Он протягивает нам свои спасающие руки, от него исходит свет.
      Веденеев говорит спокойно и благоговейно: «Здесь присутствует живой Христос! Он во всем этом!» Я смотрю вокруг. Как же почувствовать Христа? Очень хочется! Чего я хочу? Я искала спасения в Буддах. Можешь ли ты спасти меня, Иисус? Я очень устала от нелюбимой, рабской работы ради денег. Очень! Спаси! Может, поверить миссионерам – вон они какие ангелочки, добрые, альтруисты…
      И тут нас зовут наверх – на воскресную службу. На втором этаже все так же стильно, красиво. По ковровым дорожкам ходят российские люди: мужчины – в костюмах и галстуках, статные, аккуратно подстриженные; женщины – в блузках и юбках ниже колена. И все улыбаются.
      Мы с Веденеевым заходим в зал. Нам навстречу – как Христос с картинки – раскрывает объятия огромный седой Человек (а может, Ангел). Наверное, это самый главный у них! Он слегка наклоняется и, глядя Веденееву в глаза, протягивает ему руку: «Здыравствуйтэ, Прэзидент Горст!» А маленький по сравнению с ним Веденеев (Веденеев!) стоит снизу, трясет Великану руку, заглядывает в глаза, улыбается. Неужели заискивает? На него это никак не похоже!
      Слышу, как Веденеев произносит: «Виктор, Вацлав, Виктуар, Георгий…»  Позже он мне признался: «Я вывалил на него весь список своих предыдущих посвящений и имен. В этот момент я освободился от них. Было мощно, этот Горст – сам Иисус Христос».
      В зале невысокая сцена – пьедестал с трибуной. На стене за трибуной – ни одного изображения, ни надписи, только элегантный орнамент. На трибуне – красивые искусственные цветы в вазе. Все чинно и благородно, мягкие темно-зеленые стулья стоят рядами с проходами, почти на каждом – темно-зеленая книга в твердом переплете. Веденеев подает мне книгу: «Познакомься. Это гимны». Это после стольких лет чтения исключительно буддийских текстов! Но Веденеев дал – надо смотреть.
      Начинается собрание. Все поют гимны. Веденеев оборачивается и шепчет мне: «Номер 33». Открываю эту страницу. Смотрю – Веденеев поет! Вглядываюсь в слова – там про помощь, про помощь больным, уставшим (это мне и надо), голодным. Да, то же самое, что в буддизме, только имя – Христос, а не Будда! Здорово! А сижу и отдыхаю телом – я очень устала на своей работе (по 12 часов на ногах). Сегодня у меня выходной – и такой хороший! Стулья удобные – удобней, чем дома. Хорошо, что Веденеев меня сюда привел!
      Мы с Веденеевым попали в самый исторический период истории Церкви Храма. Уже через неделю – собрание всех прихожан. Полный зал красиво одетого народа. На трибуне выступает Президент Горст. Наблюдаю как слушает Веденеев, есть ли у него благоговение. И тут, посреди президентской речи, Веденеев, нарушая вековой запрет, встает с места, поворачивается к трибуне спиной, идет к дверям, выходит из зала и закрывает за собой дверь. Здесь что-то не так! Я поглядываю на дверь – Веденеев не возвращается. Как же так, ведь это очень важное выступление – живого Христа!
      На перерыве я встречаю радостнейшего Веденеева. Он воскликнул: «Президент Горст – это мощняга! Мало того, что он помог мне выгрести на помойку все мои имена, сейчас своим выступлением он обострил мой кризис, довел до пика эту мою давнюю реакцию – бегать быстрее ветра до уборной. У меня так живот заболел, это уже больше года продолжается, может, наконец закончится! Мощняга!»
      Веденеев ликовал. Я порадовалась за него, и за себя тоже. Так действует Дух, и это еще до крещения.
      В Церкви мне очень понравилась одна девушка – такая скромная и в то же время уверенная в себе, ласковая – дети вокруг нее вьются. У нее тонкая прозрачная кожа, в глазах такая доброта – всех утешает… А имя – самое библейское: Анна-Мария. Веденеев говорил о ней: «О-о-о! Анна – это Ангел Церкви. Самый настоящий живой Ангел, точно. И вся семья их настоящая религиозная,  истинные христиане, причем во многих жизнях». Я подумала: «Надо с ней поуважительней себя вести, а то тут в церкви все обнимаются и целуются».
      Вот так я узнала, что живут на земле ангелы во плоти. У нее удивительная вера в Иисуса Христа и в Небесного Отца – они-то к ней ближе! В жизни она работает бухгалтером. Я с ней потом почти целый год общалась.
      
      Крещение
      
      Перед Крещением у меня на Пути встала огромная проблема: в Церкви Храма нельзя креститься тем, кто совершал убийства (в том числе аборты) или имел нетрадиционные связи. Первого я не делала, но второе было на моем жизненном счету.
      Узнав об этом, я чуть не расплакалась – мне очень хотелось креститься в один день с Веденеевым. Его-то сразу по всем параметрам пропустили – он и мухи не обидел. Что же делать?
      Меня вызвали на личное собеседование с Президентом Горстом. Он спросил так, как будто ему каждый день попадаются люди с подобными наклонностями: «Когда это было в последний раз?» – «Три года назад». «Что позволило остановиться (stop)?» – «Я потеряла здоровье». – «Что бы вы сказали молодой девушке, которая бы к вам подошла с подобным предложением?»
      Я немного помечтала и говорю: «Я бы сказала ей, что это очень плохо, что от этого страдает здоровье и разрушаются семьи, чтобы она тоже stopped». Президент Горст остался очень удовлетворен моим ответом и допустил меня к крещению как искренне покаявшуюся. Я была благодарна, что он не разлучил меня с Веденеевым. Вот с какими людьми водится Веденеев, а вы говорите…
      Итак, уже через две недели мы с Веденеевым и Милой сидели в белых одеждах в первых рядах зала собраний. Сегодня наше Крещение – нас окунут с головой в купель, и мы навсегда простимся со своими мирскими и религиозными грехами. «Поскорее бы прошло Крещение!» – да, именно так сказал Веденеев, и здесь нет никакого святотатства.
      Нас поочередно приглашают на сцену – выступить с трибуны, рассказать историю своего пути к крещению. Легко сказать, история пути. А у Веденеева – какой длинный путь…
      Сначала выходит Мила. Она одета в белое просторное платье-балдахин, похожа на кающуюся грешницу, вступившую на путь Очищения-Воскресения. Она говорит о своих многих прошлых покаяниях, слезы текут по щекам…
      За ней выступаю я – в белом комбинезоне (на 2-3 размера больше моего тела, хотя у Веденеева еще больше), белых носках и сланцах (с ретритов). Подхожу к трибуне и думаю: «Сейчас на меня смотрит Гуру Падмасамбхава в лице Будд всех времен и направлений, а мне нужно сказать этому залу о своей связи с Христианством…». Я рассказываю про свое детство, про бабушку, – как она молилась иконам и плакала. Открыто говорю про свой путь, прежнюю приверженность к буддизму, отрекаюсь, как и Мила, от тамошних учителей. Заключаю: я иду креститься за Веденеевым – он всегда прав.
      И вот выходит Веденеев. Он говорит легко, с юмором, часто упоминает про Иисуса Христа. Он отведенного времени зря не теряет – освобождается от всех накопившихся проблем.
      И вот первый пошел вниз, в купель – это была я. Делаю шаг в воду (она теплая, приятная), на первую ступеньку. Думаю поочередно про Гуру Падмасамбхаву – как он и весь буддизм помог мне, про Иисуса Христа – он поможет спасать меня дальше. Спускаюсь по лестнице в бассейн, выложенный мелкой зеленоватой кафельной плиткой, а навстречу мне идет тот Ангел-миссионер. Я его выбрала, когда меня спросили: «Кого ты хочешь выбрать, чтобы крестил тебя?»  Он спускается с противоположной лестницы, сверкая белозубой улыбкой и голубыми глазами – в белом костюме, белом галстуке, белых носках и белых туфлях.
      Над бассейном, слева от меня – ведущий крещения и зрители с фотоаппаратами, справа – окно, в которое видно голубое небо. Гуру Падмасамбхава, дай мне знак, что ты одобряешь мое Крещение! И тут в окне засияло солнце, осветило купель. Это Иисус Христос и Святой Дух?!
      Ангел протягивает мне руки, я скрепляю их со своими, как нас учили, зажимаю нос, и он окунает меня назад – в голубую воду (вижу ее сквозь веки). Ощущение необычное. Я смываю сейчас все грехи, во мне поселяется Святой Дух. Он помогает мне! Правда, тут небольшая заминка. Согласно протоколу, я называю свое имя-отчество, и Ангел повторяет его. Но первый раз он делает это с ошибкой, так что погружение приходится повторять. Очень символично!
      …Я поднимаюсь из воды. Всё! Теперь я чиста, без грехов. Говорю миссионеру «Спасибо», возвращаюсь на свою лестницу. Отсюда удобно наблюдать – сейчас будет самое интересное.
      Итак, исторический момент – крестится сам Веденеев – буддист, причем истинный, с двадцатилетним стажем. Видимо, что-то есть в этой религии, в Духе Святом. И Христос действительно жив и сейчас – он смотрит на то, как крестится Веденеев, и благословляет Своим Именем.
      Я смотрю с волнением, но прямо и открыто – чтобы не пропустить ни одной детали. Веденеев в сияющих одеждах (белый комбинезон с огромными плечами, белые носки). И без очков – он их снял перед погружением. Он смело смотрит вперед. Он счастлив! Вот он встает на первую ступеньку и дальше шагает уверенно – будто с неба спустился, как Иисус Христос. Но пока Веденеев идет смывать свои грехи, «умереть для своих грехов» (вода олицетворяет смерть) и «родиться в новом качестве».
      Вот он вступает в голубую воду. С моей лестницы к нему навстречу идет Крестящий – Старейшина Шмидт. Он подлинный гот во многих поколениях и воплощениях – рыжий, кудрявый. Веденеев сцепляет с ним руки, зажимает себе нос – и всей своей стокилограммовой массой опрокидывается назад, на спину, с головой уходит под воду. Стройный миссионер еле удерживает нашего дорогого Виктора, а ведь ему еще предстоит поднять это тело из воды. Хорошо, что в воде существует архимедова сила. Она и помогла старейшине: ведь после того, как белые ступни нашего дорогого Веденеева мелькнули в купели, вода уже была готова вытолкнуть его, обновленного, назад – на поверхность жизни. Все рукоплещут. Веденеев взъерошен, как только что родившийся птенчик, Его глаза в первые секунды показались мне испуганными. Но это только показалось. Он заулыбался, все пришло в норму, земля снова завертелась и стала набирать привычный темп. Никто и не подозревал: только что совершился священный обряд, судьбоносный для всех, – Веденеев крестился, начинается новый этап. (Впрочем, на моей памяти это таинство происходило не в первый раз, всякий раз я стараюсь таких случаев не пропускать. – прим. Автора)
      За время пребывания в Церкви Храма Веденеев провел на моей «территории» ряд семинаров для нас с Милой (остальные «отпали») по Священным Текстам Церкви Храма. Мы были счастливы, чувствуя присутствие и помощь Иисуса Христа. Как мы думали тогда, мы научились молиться ему напрямую. Это был период подъема в Иисусе Христе.
      
      Бурная священная карьера и тихий уход
      
      Все бы хорошо, и я уже размечталась провести следующий год в и всю жизнь в этом приходе (таком прекрасном!) вместе с Веденеевым. Но вмешалась геополитика последних времен. Дело в том, что через Город протекает великая река Веденеевка, как бы разделяя его на две части. Уже на первом после нашего крещения общем собрании старейшин всех трех приходов Города было принято важное решение. Седовласые мужи и белокурые отроки проголосовали за слияния трех приходов в один с его последующим разделением на два прихода – как раз по руслу реки. «И сходились два-три города в один город, чтобы напиться воды, и не могли досыта напиться; но и тогда вы не обратились ко Мне, говорит Господь».
      Так мы с Веденеевым оказались разделены Судьбой, очутились на разных берегах: его с Милой определили в дальний Южный приход, а меня оставили в шикарном Северном – по месту жительства. 
      Однако Веденеева это ничуть не смутило, он всегда был счастлив и стоек, улыбался. Что он делал в своем приходе, как там жил – ведомо одному ему. Только ежемесячные собрания у нас были общие, и на них я узнавала о новых посвящениях Веденеева в различные духовные саны.
      Будучи в добром расположении духа, Веденеев приоткрывал мне свои тайны – о том, что за рекой. Это звучало из его уст так: «Я разношу причастие… Я взял у Семена костюм, белую рубашку и галстук…». Да, костюм с галстуком – и это аскет-тантрик с многолетней практикой!
      И вот свершилось: Веденеев как бы между прочем сообщил: «Я получил благословение – призвание Учителя Воскресной Школы». Теперь мы все, включая Автора, могли на законных основаниях обращаться к Веденееву, используя этот высокий титул! Теперь его слово постоянно звучит на собраниях Церкви, так что у всех слушающих – юных и седых – горят щеки, когда Веденеев обличает несовершенство их веры и познания.
      Дальше больше: «Я получил благословение Священства Ааронова… Патриархальное благословение…». И наконец: «Скоро я получу благословение Священства Мелхиседекова».
      Священство Мелхиседеково! Получая этот сан, Веденеев становится преемником Иисуса Христа на земле. Он сможет творить чудеса, исцелять людей, вдруг и меня когда-нибудь доведется от чего-нибудь вылечить. Вот здорово!
      Назначенный день настал. Зал собраний – в томном ожидании. Президент Горст давно пришел. Окна  распахнуты. На улицах июль, жара, везде летает белый пух тополей. Защищаясь от него, прихожане в белых рубашках и платьях обмахиваются чем могут. Все стулья заняты, яблоку не упасть – это важнейшее рукоположение. Я придерживаю свободное сидение рядом сл  своим местом – пока не знаю, для кого. Ведь сегодня что-то будет!
      Стрелка на храмовых часах движется к двенадцати, а Веденеева нет! Это невероятно, он же всегда приходит заранее. Всегда. А сегодня – такой знаменательный день! Когда же он появится? Мы все (я, Мила и приглашенный по такому случаю Автор) стоим при входе и поглядываем на двери, над которыми висят часы. Стрелка переваливает через экватор, Веденеев опоздал. Невозможно! Но с Веденеевым – все может быть. Неужели смена эпох?
      Но тут свет солнца врывается в зал – Веденееву! И не один – вместе со своим Ангелом-Музой. Как всегда – в костюме, белой рубашке, улыбается, оглядывает зал, здоровается. Он спокоен, на нем благо. Взволнованный торжеством момента, Автор говорит ему: «А мы волновались».. – «А мы гуляли». – «Где, как?» – «Я приехал сильно заранее, к одиннадцати, и мы пошли гулять в Сад Желтого Камня. Я и не заметил, как время прошло».
      Да, такова веденеевская Гефсимань. Время там летит незаметно, он даже не почувствовал наступления решительного момента, к которому прошел долгий путь – несколько месяцев, может лет, а может и всю жизнь.
      Думать и рассуждать некогда. Я говорю Ангелу-Музе: «Идемте со мной, там есть место». Мы проходим сквозь толпу и садимся. Только теперь я начала улавливать в ее благородном облике знакомые черты, а в толпе никто не ведает, кто она такая. Вот для кого я занимала стул! Веденеев – впереди на два ряда, радостно общается  с соседями, Автор прямо за ним. Значит, все нормально, Веденеев ничего не замыслил – по крайней мере, в этот раз.
      Началось. «Сегодня мы рукополагаем Веденеева Виктора Васильевича в сан Священства Мелхиседекова. Прошу выразить свое согласие поднятием руки». Весь зал поднимает руки. Я смотрю на Веденеева, он улыбается.
      После собрания мы стоим в холле. Я отошла к окну, к миссионерам-американцам, наблюдаю. Веденеев с Ангелом-Музой и Великан Горст пожимают друг другу руки. Рядом с Президентом его жена, улыбается им по-американски. Слышу, Веденеев говорит: «Приглашаю вас с супругой к нам в гости». Президент хохочет» «Yes, yes!»  И уводит Веденеева с Ангелом в секретные апартаменты. Там произойдет самое важное. Веденеев станет носителем Священства.  Этот высочайший сан полагается только мужчинам. Значит, я никогда в этой жизни не стану его обладателем…
      Само рукоположение является таинством и проходит в закрытой комнате. Меня туда не допускают. Кроме Возлагающих Руки и Ангела-Музы, там присутствует Автор – он слышит тайные молитвы, что–то записывает на клочках бумаги. По окончании Веденеев сразу же начал проводить чудесные исцеления – от имени Иисуса Христа. Даже на Авторе попробовал!
      …Прошло короткое время. По словам Веденеева, со стороны Церкви Храма набежало порядочно ошибок. Например, на собраниях его невнимательно слушали, а миссионеры стали беспокоить Ангела-Музу. Они перегнули палку в отношениях с Веденеевым.
      Раньше он говорил: «Надо выполнять весь Канон – все до единой заповеди. Это не шведский стол, когда одну заповедь беру, а другую нет. Учение надо брать целиком и полностью». Спустя  восемь месяцев он сказал: «Они не выполняют правила Церкви, к которым сами призывают, а нарушив хотя бы одно правило – они отменили весь свой свод законов, Канон. В такой церкви я оставаться не могу. Если бы в ней было только добро, я бы оттуда не ушел. В любом учении есть что-то хорошее и что-то дурное. Как только начинается дурное, надо уходить. Главное – не застрять в учении, а то не выбраться. В церковь легко прийти, но в церкви легко и погибнуть».
      И перестал посещать собрания, и мы с Милой вслед за ним (мы с ней уже почувствовали ряд осложнений со здоровьем, физическим и духовным). Долго еще звонили Веденееву миссионеры, робко ждали в подъезде дома, где бывали у него в гостях. Но он был неумолим, строг и справедлив. После назойливых звонков пришлось ему даже заменить симку на мобильном. Так что не ищите Веденеева в Церкви Храма.
      
      Веденеев в среде их (необходимые пояснения)
      
      Деяния любого человека делятся на две нравственные категории: усилия, направленные 1) на извлечение пользы для себя и 2) на поддержку и помощь другим (благо живых существ). Подавляющее большинство населения достославной столицы Срединного региона Последнего Рима действует исходя из собственных интересов, низкоэгоистических побуждений и мелкотравчатой выгоды. Есть и другой класс существ высшего уровня – те, которые благо и пользу других оформили клятвой, обетом, сделали единственным смыслом и содержанием собственной жизни: пусть будет счастье другим, все для страждущих, измученных и усталых. Для себя – ничего, для других – все. Это наиболее благородный путь, известный в нашем мире и раньше, и сейчас, – путь, исполненный сострадания, служения, милосердия. При этом таковые имеют невероятное количество счастья и блаженства, поскольку здесь и сейчас реализуют свою извечную мечту о всеобщем мире и радости.
      Веденеев, будучи умным, проницательным, начитанным, обладающим высочайшими спринтерскими качествами мысли и безмерной силой благих побуждений, всегда, при любых обстоятельствах, в любом низком окружении памятуя о благе, основные усилия направлял на поддержку других. Полный подобной благодати, Веденеев вошел в стены Храма Последних Надежд нашей эпохи, чтобы разрыхлить землю заблуждений и чувственности, посадить, сберечь и взрастить семя истины, воспитать неокрепшие ростки и направить их к солнцу, помочь им реализовать плоды богатого урожая.
      Сильная черта Веденеева – в чужом монастыре он всегда пользуется его уставом. Да, у него есть свой устав, свои хитрости и уловки, делающие его сильным против обстоятельств. А можно туда заглянуть, о чем он? Можно. Он гласит: со своим уставом не ходят, что делаешь – делай для других.
      Пребывание в Храме, в среде гибнущих оказалось невероятно благотворным. Веденеев делал все, чтобы оно было отмечено глубокой бороздой замечательных посевов и всходов. Но! Не все наши благие желание ведут других в рай. Неисчерпаемые веденеевские возможности и готовность трудиться не были востребованы и обращены к пользе братье в и сестер. Он не создал, как должен был сделать, тайный орден совершенства на базе Первого Прихода (и Ухода); временно взяв на себя роль Учителя учителей, Наставника наставников, Поводыря слепых поводырей, – не объединил и не укрепил прихожан-ухожан в истине. Его откровения были бесконечны, глубоки и безграничны. Но это лишь послужило причиной торможения активности Веденеева на благо других, причем со стороны Профкома. Ведь если бы такая программа набрала обороты, то Профком стал бы просто не нужен, что и было подтверждено всеобщей молитвой. Профком сказал: не пойдем! От небольшого ума он пытался перехватить инициативу – проводил семинар для учителей с обязательным, но молчаливым присутствием Веденеева.
      Ограничив Героя в общественной жизни, служители Храма открыли ему неограниченные возможности для получения личного блага. Что он и исполнил, ничего не сделав для других. Если бы там было плохо, Веденеев туда бы не пришел, если хорошо – не ушел. Речь ведь о плодах, а не о людях.
      
      Кровь из уха
      
      Иногда Веденеев бывает экстравагантен – впрочем, не по своему выбору. Однажды летом мы шли с ним вдоль набережной, по узкой тенистой улочке с белыми колоннами советского периода. Все были слегка обалдевшими от жары – все, кроме Веденеева. Он как всегда был стоек и начеку.
      У нас зашел разговор, влияющий на мою дальнейшую судьбу. А надо сказать, что все разговоры с Веденеевым влияют на судьбу, а иногда тема задевает за живое самого Веденеева. В такие минуты он загорается и преображается. Он каким-то охотничьим (хотя он рыбак) чутьем воспринимает важность момента и тут же внутренне встает в стойку.
      Так произошло и в этот раз. Веденееву, как он выражается, «в башку» стукнула идея с кем-то меня познакомить, и ему срочно понадобился телефон (тогда, в 2007 году, такие как мы еще ходили без сотовых). Тут же, как по мановению волшебной палочки, перед нами откуда ни возьмись возникла желтая телефонная кабинка. Она висела на стене длинного одноэтажного дома, прибитая гвоздями прямо к штукатурке. Пока я, одурманенная жарой и разговором с Веденеевым, рассматривала эти гвозди, он пытался дозвониться, доверчиво прижимая ухо к трубке – но она не ответила. Веденеев хотел пожить трубку, но вдруг заметил, что она запачкана красной масляной краской. Он потер ухо рукой – краска осталась на руке.
      Веденеев был в тот день в чистой белой рубашке и совсем не собирался мараться краской. Он потряс красным ухом и спокойно пошел дальше. А мне стало неловко, как будто Веденеев попал впросак из-за меня. Как такое могло произойти в городе высокой культуры, да еще со всеведущим Веденеевым? Как же он ототрет краску? Ацетон может сжечь ухо.
      Но еще больше не повезло женщине, попавшейся нам навстречу. Она не смогла утаить своих впечатлений: «Что у вас с ухом? Кровь течет?»
      Веденеев галантно ответил: «Спасибо! Разберемся!» – и пошел дальше. Женщина долго смотрела вслед…
      Я стала суетливо искать в сумке, платок, чтобы загладить свою вину и заодно посочувствовать. Но Веденеев достал свой, слегка потер ухо: «А, дома ототру!»
      На следующий день Веденеев был чист как слеза ребенка. И даже не обиделся на этот случай.
      
      Даяние по Веденееву. И все остальное
      
      Однажды Веденеев радостно огласил наступление нового этапа:
      – Настал период даяния – дана-прамиты!
      Это легко сказать – а выполнить? Выполнять эту парамиту (совершенство) можно только с чистым сердцем. А у меня жадность веками копилась…
      В этот период Веденеев сказал по телефону Мухтару: «Главное – даяние! Кем бы я был, если бы у меня не была выполнена дана-прамита? Практика даяния – главная!» Не знаю, как там Мухтар – поперхнулся на том конце провода, или обрадовался новой возможности в своей жизни, – а я подумала: «Интересно, когда Веденеев успел выполнить дана-прамиту? Может быть, в прошлых жизнях?»
      В этой жизни только мы с Милой что-то постоянно ему подносили – как Гуру. А он твердил: «Это не даяние. Даяние должно идти из сердца, из преданности Учителю», – и мягко возвращал наши подношения, хотя мы старались изо всех сил. Бывало, он отвергал те подарки, на которые мы с Милой, каждая на своей работе, зарабатывали по месяцу…
      Однажды, возвращая мое даяние и видя слезы на моих глазах, Веденеев сказал: «Лаура, я не могу у тебя ЭТО принять. В тебе сильна привязанность, но нет отречения. Если я приму, то дурной плод будет и у тебя, и у меня. Я и Миле возвращаю, хотя у нее с даянием лучше. А тебе мешает жадность и ложка страха». – «Какого страха?» – «Во-первых, страха умереть с голоду, во-вторых – страх остаться голодной. Ты – голодный дух! Что ж, голодным духам тоже нужны бодхисаттвы», – и он рассмеялся.
      Вот тут я точно заплакала в своей душе. Я не хотела возрождаться в мире голодных духов, даже если буду у них Бодхисаттвой.
      Я ходила в Лес у Озера Желтого Камня – подносить пуджу голодным духам, любителям крошек. Для этого надо иметь смелость: они же все страшные – тощие, жадные, ненасытные, с выпученными глазами и большими животами. А вдруг они сейчас выскочат из чащи, живые и мертвые?
      У меня в руках печенье, конфеты, рис, вино. Я раздаю лучшую еду и питье по десяти сторонам света: «Придите, голодные духи, отведайте, усмиритесь во мне, я прошу!»  Мне представляется, как они смотрят на меня через стекло своих глаз: «Чё ты сама ничего не ешь?»
      Тут из чащи леса выходит мужик в серой одежде. Я испугалась: похож на голодного духа? А мужик зыркнул глазами – и дальше пошел.
      Веденеев сказал: «Злых духов надо насекомить». Вот я их и насекомила, только сама стала унасекомленная – еле ноги унесла. Но практику сделала. Теперь меня голодные духи будут меньше донимать. Спасибо Веденееву!
      …В итоге я посвятила три года своей жизни тому, чтобы с помощью наставлений Гуру Падмасамбхавы и Еше Цогьял превратить себя из «голодного духа во плоти», вечно жаждущего наслаждений, в человека, способного управлять своими страстями. Не через подавление («Подавлять нельзя, практики, только практики, больше ничего не поможет», – всегда говорил Веденеев). И я продиралась сквозь страсти и страхи… И получилось!
      Так же было с практиками недвойственности («преодолеть отвращение»), пустотности («добавить Пустоты»), гуру-йоги («важнейшая йога!»), безОбразности («научись ей!»), Просветления («я не являюсь дхармакайей твоего ума – найди своего Гуру»).
      Так говорил Веденеев на очередных этапах моей жизни. Благодаря ему я последовательно проходила все ступени и парамиты истинного тибетского буддизма и его тайной колесницы – ваджраяны.
      Благодаря Веденееву и, в его лице, всем Буддам и Боддхисаттвам, я победила сансару и вырвалась из ее железного колеса!
      Благодаря заслугам, полученным «при активном участии» Веденеева в скрытой и явной роли Учителя, я смогла все преодолеть – многие и многие препятствия – и обрести плод.
      Я хочу жить! Когда хочется жить – это счастье!
      Кто знает, тот поймет.
      Нет никого полезнее Веденеева в этой зримой жизни!
      И эта книга – Ода ЕМУ!
      Спасшему меня от падения вниз – к смерти и пагубным страстям, вознесшего мой дух, а значит и тело, на высоту! С которой, впрочем, как говорит Веденеев, падение, возврат к прошлому возможно всегда. Он умеет утешать.
      
      До свидания, Веденеев!
      
      Веденеев мне помог – помог, как не мог помочь никто другой. Он вошел в мою жизнь не просто лучиком, а огромным солнцем – большим, сильным, добрым. Он влез в самую гущу моих чертей, которые мешали мне жить, понимать и соображать. От Веденеева никто не уйдет непознанным – и я не ушла. Я осталась и выиграла. Потерять Веденеева легко – достаточно один раз сказать ему нет. Он не нуждается ни в ком, но все в нем нуждаются.
      Зачем я зацепилась за Веденеева как за спасительную соломинку, да целое спасительное бревно? В те годы, когда я медленно умирала, мне пришла (может быть, именно от Бога) такая мысль: «Если моя жизнь ничего не стоит, если я все равно умру – то надо посвятить ее чему-то, что принесет максимальную пользу другим. И если ради этого нужен подвиг, или усилие, то почему бы не совершить его. Ведь я же все равно умру – рано или поздно все умирают, – так надо это сделать с выгодой для других».
      Так я рассуждала, когда поняла: меня нет. Но я все еще есть, как бы остаточная Лаура. И пришел Веденеев, и стал извлекать из меня эту пользу, и до сих пор извлекает. Хотя иногда непросто. «Главное – не жаловаться. Пожалуешься – заслугу потеряешь. И тогда – за что боролись?»
      Где найти Веденеева? Не пытайтесь его найти – он, как Шамбала, находится рядом, но попасть к нему обычным способом невозможно. Вы можете пройти мимо него и разминуться.
      А если и встретитесь ему на жизненном пути, он спросит: «Так, я вот думаю, в каком качестве этого… можно использовать?» Вам, возможно, станет не по себе. Обычно человек, попавший в луч внимания Веденеева, ошарашено смотрит и пятится: никто еще не пытался использовать его на благо. И уходит – скитаться дальше по дорогам жизни.
      Вы можете встретить других учителей, которые стараются придерживаться той же манеры и повторить этот прием, но это лишь ложные учителя, ведущие в тупик. Веденеева это не беспокоит – чем больше заблудших, тем лучше. Их Бог в последние времена специально запутывает.
      Тогда зачем вам знать о Веденееве? Что вам с него? Да ничего. Просто почитать. Встретив вас, Веденеев не посмотрит  на вас с печальным сочувствием. Он чист, естествен  и ярок. Но это незаметно, потому что естественно. Даже скучно – он не развлекает вас, он блаженствует сам.
      Хорошо везде, где Веденеев есть! Когда он говорит, он не просто говорит – он что-то ВЕДАЕТ. Он как будто носит с собой облако благоприятного пространства. Хочется с ним быть, быть и быть – и вообще быть-жить.
      В течение многих лет до Веденеева я продиралась сквозь завесу моего нежелания жить. И вот здесь, внутри этой завесы, где-то глубоко во мне теплился неустанный лучик желания, надежды ЖИТЬ. И Веденеев работал именно с этим, возможно святым лучиком. Как-то Веденеев сказал мне: «Я работаю не с тобой, а с твоим идамом [личным божеством]. Это он везде ходил, ездил, выполнял практики, а не Лаура. Ты как личность малопривлекательна».
      Какой я была до Веденеева и какой стала благодаря ему?
      Когда мы впервые шли с Веденеевым под дождем, я была иссохшей, желтой, умирающей. И при этом я еще старалась хорохориться – выбрать ли Веденеева, слушаться только его, – или очередного безнадежного авторитета с новейшим, помогающим (ему заработать денег) методом.
      Я почувствовала в Веденееве какую-то хулиганскую честность, задор и целостность, я захотела видеть в нем Великого и Могучего. И я решила довериться ему. Тогда я была уже в тысячный раз на грани отчаяния, но моя гордость твердила: «Может ли тебе помочь прийти к Богу кто-то другой? Посмотри на него (Веденеева), разве он похож на мудреца? Или на благородного рыцаря? Есть ли в нем что-нибудь святое? Может быть, он, как и все, притворяется внимательным, вежливым, деловым? Что-то он все посмеивается да шутит. Тут у людей (значит, у меня) горе – а ему все шуточки».
      Но из Веденеева вылетали такие фразы и термины различных религий, такие имена святых, что он меня сразил! Меня восхищало, КАК он это говорил – как будто здесь же, сейчас присутствует Бог. И я в своем воображении подняла Веденеева (а он весит 100 килограмм) до высот самого мощного – в духовном и в земном плане – человека, самого знающего, ничем не искажающего Истину в своей жизни.
      И Веденеев оказался таким – на мое большое счастье. Вы спросите: а если бы нет? тогда я продолжала бы искать другого Веденеева. Да все равно – рано или поздно, по кругу, я пришла бы опять к нему. Мне помог сам Бог – что мне так повезло. А Веденеев – человек Бога. Он – божественно-земной. Он прав в каждый миг Жизни, и она его не обманывает. Веденеев купается в Ее объятьях, а остальные обычно купаются в объятьях Смерти. Но путь есть, и этот путь – Веденеев. Хотя этот путь не для всех.
      Веденеев смело идет по религиям, возвышая своим присутствием и деяниями каждую из них, – и она начинает сверкать новой гранью. И не только религии – все живые начала: философия, физика, литература, мифы всех народов, история войн и оружия, фотография, рыбалка, сетевой маркетинг… Да я и не знаю всего, чем в своей жизни занимался и сейчас занимается Веденеев.
      Веденеев не принадлежит ни к одной конфессии или религии. Он говорит: «Религия – это застывшее, а Учение должно быть живым». Веденеев познал все религии до одной, причем на практике. Он то истинный буддист, то истинный индуист, то истинный суфий, то истинный христианин – и всегда любимец Бога. Он берет все лучшее из учения – то, что вложил туда Бог. Все, что было представлено Богом человеческому разуму, – Веды, Библия, Коран, труды Конфуция, Платона… – все он изучал, познавал своим разумом, оживлял и действовал. И всегда в соответствии с Учением. Веденеев обожает священные тексты, он в них живет, купается, пропускает через себя.
      Веденеев берет отовсюду и везде создает только живое – столько блага, сколько можно получить, чтобы продолжать созидать, не нарушив баланса Вселенной («не зацепиться за кайфы и не застрять там»). В буддизме он был двадцать лет, в других учениях – по году-два – «были более длительные периоды и менее длительные  периоды». Надо только знать, какие периоды какого учения идут сейчас. А Веденеев всегда знает, на то он и Веденеев.
      Мне неслыханно повезло: я затронула многие из его «важных периодов» и активно в них участвовала, «насколько была способна». Остальные периоды Веденеева, на зависть мне, дошли до меня только отзвуком: китайская акварель, скандинавские руны, далекие путешествия на природу и многое, многое другое – радостное. Все это в руках Веденеева.
      Веденеев увлекался всем, кроме сотовых, компьютеров, интернета… Зачем ему интернет – ведь он и так все знает. Она ведает, в какой период чем увлекаться, как и почему один период жизни сменяет другой. Легко жить, когда обладаешь Знанием. Как-то Веденеев сказал мне: «А мне вообще нигде не было плохо. Были трудные периоды, были легкие, плохих – не было!»
      Когда Веденеев менял направление своей жизни, я всегда меняла свое вместе с ним, и он мне в этом никогда не отказывал – всегда брал с собой. Правда, в период буддизма он хотел перестать иметь со мной дело, но сказал: «ты совершила крупную ошибку и отбросила себя далеко назад. Я бы отказался от тебя, да ты от плода не отказалась. Поэтому и я не могу от тебя отказаться».
      И у Милы бывали проблемы. Как-то она хлопнула дверью: «Весь этот период был ложь и обман». Веденеев смеялся: «Значит, весь период в ней был ложь и обман». Потом Мила признала это, и они помирились.
      Веденеев звал во все свои периоды всех – Ассмана, Пацырина, Владу, Мухтара, Нику Счастливцева, Борю, Автора и других, – да только неустанно шли за ним только мы с Милой. «Скучно не будет!» – всегда говорил Веденеев в очередной поворотный момент бытия. И я радостно бросалась с головой в новое веденеевское предприятие.
      Начинала-то я всегда радостно, с вдохновением, – а потом спотыкалась о преграды. А Веденеев «дальше пер» – и «получал кайфы». Веденеев всегда чутко воспринимал мою ложь и фальшь, заботливо указывал на мои ошибки и препятствия, но также и на мои победы – иногда очень скромные…
      И сегодня через мои глаза иногда стремится свет – он идет перемежающимися световыми волнами, сверху вниз – от Бога.
      
      Завершение
      
      Вступая в новый цикл существования, я завершаю эту книгу. Я иду в лес около Озера Желтого Камня.
      Я сейчас стою на тех валунах – исполинах векового реликтового озера. Именно на том самом камне – плоской площадке, где больше двадцати лет назад меня впечатлил Мухтар. Тогда он весело взбежал в плавках на этот таинственный стол. Он был неотразим – живой, яркий, стремящийся. Он смотрел не на меня – неуверенную, стоящую на берегу – а туда, вдаль, на зеленеющий за Озером пространства.
      После этого я потащилась за Мухтаром на холотропное дыхание (реберфинг) – на первый мой «духовный» семинар… А Веденеев повстречался через того же Мухатара – аж через 13 лет… Вот сколько мне пришлось терпеть неведение. Но солнце взошло, а Мухтар застрял в тумане…
      А сейчас я иду по той самой дорожке вдоль озера, по которой я огромными стопками-связками уносила на сожжение кучу исписанной бумаги – плоды моих «духовных» и любовных исканий. Как искания могут быть духовными, правильными – без Веденеева? А любовь без него – лишь напрасные страсти, изнуряющие душу и тело.
      …Это было тогда – в начале периода с Веденеевым – перед моей операцией. Он застал меня почти умирающей, полной пессимизма и страхов. После операции нельзя поднимать, а тем более таскать эти тонны заблуждений. Я шла по этой дорожке долго, еле переставляя ноги, но решительно: я верила, что Веденеев взойдет в моей жизни. Я говорю об этом сегодня – через семь лет.
      Что произошло со мной за эти годы? Произошло чудо – мир обрел краски и звуки. Все это было и раньше, но не радовало. Веденеев вернул их мне. Ушли прочь страх и печаль. Благодаря Веденееву я получила результат. И такая победа «никогда не превращается в поражение». Правду сказал он семь лет назад: «Счастливая ты, Лаура!» А Веденеев-то какой счастливый! Вот бы так жить!
      Теперь я сижу на той самой скамейке, где решала свою судьбу – с Веденеевым я или нет. Здесь, на широком пляже Озера Желтого Камня, полного веселыми, полупьяными, загорелыми людьми, Веденеев, глубокомысленно глядя в даль, велел мне сделать операцию. «А если я умру?» – «Это вряд ли. Но делать надо. Этот закон установил не я, и не мне его отменять».
      И меня озарило – я увидела мое великое будущее с великим Веденеевым, который вот так запросто сидит в обычной летней рубашке среди людей на огромном пляже, неотличимый от них. Только я чувствовала, что он – другой. И я не ошиблась. И об этом моя книга, в которой вам посчастливилось вкусить от жизни Веденеева – хотя бы миллионную чистого долю веденеевского счастья. Я вкусила, может быть, тысячную долю. И еще вкушу. Я знаю это.
      Я возвращаюсь, сделав круг. Иду на новый…
      Здравствуй, Веденеев!
      
      Изгнание Лауры
      
      Когда у Лауры не бывает денег (всегда), она имеет печально-возвышенный вид монахини, отрекшейся и потерявшей связи с этим гнусным бытием, над которым стремится вознестись, чтобы явить себя людям. Она задумчива, летом в зимних ботинках, зимой в мужской одежде, весной в трауре, осенью в муслине – бредет из одного конца ненавистного и опостылевшего города, полного черствых людей в другой конец, чтобы продолжать свое подвижничество. Восемь оборотов вокруг земного шар за сезон бесплатно – примерное расстояние ухода Лауры от злой необходимости трудиться. И это не аллегория, не издевка, не злорадство. Это непонятный для всех «момент жизни» – хотеть, не иметь и протестовать против жестокости, лицемерия и лжи.
      В целом Лаура есть персонаж символическо-экзотерической пьесы в суровом античном колорите, наложенном на наше серое безвкусное бытие статичной броунады. Ее судьба, в общем обыденная и усредненная, драматична, если не сказать трагична, хотя данный сюжет постоянно приобретает ко(с)мические масштабы 1:3. В этом быстропеременном мире Лаура неизбежно (в точном соответствии с причиной) имеет хронические подострые либо острые скорби. Она регулярно подвергается изгнанию, обрекая себя нисхождению в следующие расширяющиеся круги позора, неудовлетворения и непризнания. Как всегда соблюдая приличия, мы вынуждены привести небольшой список, ее обычных (да уже и надоевших всем) «деяний»:
      1. Быстро наученный горьким опытом своей роковой ошибки – решать чьи-то проблемы и менять в лучшую сторону чужую судьбу, пытаться отстирать порошком фирмы Амвэй черного кобеля, утомленный и пресыщенный собственной благотворительностью, исчерпав свое нескончаемое терпение, Веденеев вежливо выставил Лауру из своего жилища и указал зону отчуждения – не выше крыльца подъезда. Объяснений не было дано никаких, что и было принято безо всяких возражений и вопросов, как адекватная мера пресечения безобразий.
      2. По глубоко личной рекомендации подруги, воспевшей деловые качества Лауры, ее пригласили устраиваться на работу в некую престижную организацию, богатую культурными традициями обслуживания клиентов (Телесно-Духовный Фитнесс-Центр), с хорошей перспективой и зарплатой. Первое знакомство со своими обязанностями, персоналом и клиентами (включая политических деятелей за демократию, министров союзных государств, умеренно состоятельных бизнесменов и духовных лиц) Лауру в целом устроило, поскольку делать там особенно ничего и не предполагалось (ну там следить за оплатой и полотенцами). Наступил следующий роковой день – выхода ее на работу в качестве Администратора. Однако директор фирмы по незнанию имел наглость опоздать на презентацию чуть не на полчаса. Лаура героически ждала его на улице перед замкнутыми дверями, униженная и оскорбленная, и гордо бросила в лицо негодяя: «Вы опоздали на 20 минут. А я с такими людьми не работаю». Пристыженный, уязвленный и пораженный в самое сердце ее благородством, директор смог только выдавить из себя сакральные слова: «Ну тогда иди домой». Она ушла.
      3. После бесконечного ряда попыток заинтересовать Лауру производительным трудом в светских учреждениях Веденеев сделал очередное отчаянное в своей бессмысленности усилие. Хитроумно пользуясь небезгрешными связями в эонах, он вынудил ее выйти на заработки в комиссионный магазин для ангелов «Дверь в стене». Однако небесные карты легли ненадолго. Лаура начала плести сложные интриги, сеять раздоры и ссоры. Насчет директрисы она громогласно заявила: «Я ее ненавижу!». На общем собрании трудового коллектива, причем впервые в истории миров, было вынесено жестокое решение: в связи с несовместимостью характера удалить нашу Антигону из идущего ко дну магазина и перевести на работу в дочернее адское отделение. Через пару дней она псевдорадостным голосом сообщила Веденееву по телефону: «Поздравь меня! Я уволилась». Тот положил трубку.
      4. Имея многолетний опыт всестороннего духовного и финансового общения с Лаурой, мама и родной брат нарекли ее религиозной блудницей. Они с большим энтузиазмом провожали ее из родного города в столицу, в утешение лицемерно нашептывая: «У тебя все получится! Средств у нас больше нет, мы страшно рады, что ты уезжаешь на заработки».
      5. Сдав свою квартиру в аренду на 99 лет, Лаура пересчитала долги, собрала пожитки и на остатки денег сумела купить себе билет на поезд дальнего следования, чтобы обрести вечное благо в столичном филиале Церкви Счастья и Благополучия. После блистательных гастролей она была оттуда изгнана. Поводом послужило ее демонстративное нежелание подчиняться монашеской дисциплине и выполнять какую-либо работу, а также искреннее педалирование своих гендерных предпочтений.
      «Второй месяц пошел, как уже из Питера! Профинтил дорогой денежки, голубчик, теперь сидит и хвост подвернул и не горячится. А стало бы, и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя!».
      6. Нежданно для всех возвратившись на родные уральские просторы (и не забыв поздравить с этим Веденеева), Лаура хитростью обрела временное пристанище, где почему-то решила поселиться надолго. Через два дня за асоциальное поведение и сектантскую пропаганду она была решительно направлена в коридор с вещами. «Еще никогда меня так энергично и быстро не выставляли за дверь…».
      Не утолить огонь дровами, океан реками, а Лауру не соблазнить работой! Лаура продолжает свой звездный путь, будьте внимательны! Она уже стоит перед вашими дверями. Будь готов!
      
      Перевернута последняя страница этой мрачной истории, что закончилась так бесславно. Закончилась так же бесславно, как и все другие, подобные ей явления этого уже совершенного мира. Но давайте мысленно вернемся к самому началу повествования, к тому озадачивающему моменту с лентой на бедре – когда «все можно». Можно не работать, а бродить по знойным летним улицам с остановившимся взглядом зомби в рваных зимних ботинках.
      Итак, картина ясная, понятная, неприемлемая для любого читателя. Лаура работать не желает, но имеет большую мечту ежедневно съедать (и – позаимствовав денег – съедала) по килограмму сметаны ежедневно, закусывая  тортиком – (целиком, «ну совсем маленьким»). Как же так? Ведь «не хочешь работать – так и не ешь»? Грустно. Обидно. Несогласно. Никакой читатель не одобрит такое, даже если и знакомая Веденеева.
      И нам грустно-обидно, только по другому поводу. Скорбим мы потому, что Лаура далеко не одинока в начинаниях потребления и затрат. Духовных, конечно вещей из запредельных, опять же, миров. Куда ни сунься – вокруг да около, сплошняком и вразрядку, любой обнаруживает сокровища времени Книги Веденеева, Посвевтер и Копченого Феникса. Но еще больше, полным-полно, невероятное количество сомнительных лиц – Лаур обоих полов, не затруднивших себя принятием решений и употреблением усилий на благо, что стремятся таки въехать на небеси, приобнять вечность и в полной мере насладиться сладчайшим спасением, закусывая все это далеко не маленьким тортиком света и свободы.
      А «не хочешь работать – так и не ешь». Не вытащив рыбку из пруда, не перетерев на жернове несовершенство и черномрачнуху, какие объятия тебе будут предложены? Журавлик улетел, синица, нагадив в ладони, также упорхнула, дураки остались в дураках… За читателей обидно. Ведь держали они в руках и журавля (Книгу ВВВ) и синицу (Посевтер), но почему-то клюнул их, наших любимых, Жареный Феникс – и туда, и сюда.
      Так это оставить мы просто не можем. Поэтому для нас имеется очень весомый довод продолжать трудиться, искать впереди, оставлять позади, торговать бесплатно, оставляя товар продавцам и ходить по знойным летним улицам с поднятой головой, добрым взглядом оценивая знойных женщин и возможных учеников. Так ведь скажут: Автор с Веденеевым и так много и плодотворно работают, куда же еще, блага уже невпроворот. Сколько же еще у них сострадания, ради собственного блага во имя живых существ? Это ж какое здоровье надо иметь, чтобы среди нас, из читательской среды, без уныния находить, вразумлять, перевоспитывать, генно-модифицировать кудряво-заблудших, с большим вкусом подстригать локоны, купоны, собирать руно и делать запасы впрок. Да, много мяса, молока и яиц с души населения внесено в хранилища, житницы, склады, вагоны. Хотя накладных никто не видел. Но Автор постоянно намекает на это неясное, хотя и привлекательное обстоятельство – Договор о Купле-Продаже. Так. А заодно Веденеев, находя и вразумляя заблудших овечек, производит выбраковку скота, создавая элитный племенной генофонд достойнейших из стада (коней, верблюдов, ослов, овец… и рыб кстати! и журавлей…). Одним словом, что называется селекция: «А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».
      Дорогие и любимые! Только не надо бросать, не надо бросать начатое, идите спотыкаясь, бредите шатаясь, спите стоя и на ходу, ползите и цепляйтесь – только, умоляем, не останавливайтесь ни на миг и не жалейте сил. Вы делаете важное и доброе, и доползете таки, «если не ослабеете». К тому Дереву никто не приходит бодрый, жизнерадостный, сильный, в расцвете надежд и удачи. Добро делаете – для себя делает, зло несет – себе несете. Да не ходит гордо по земле. Ни Автор, ни Веденеев. Да будет! Много не покажется…
      **
      Приложения
      
      Веденеев о Лауре
      
      Они все работают за деньги, а ты работаешь за идею. Ты, Лаура, принадлежишь миру идей.
      У тебя выхода нет, хотя у других есть. Тебе нельзя ни вправо, ни влево, ни назад, ни вперед – только вверх.
      Тебя уже не догонишь – ты далеко.
      Прошло всего три года – а мы таких дел наворотили.
      Со мной рядом так долго никто не оставался. Никто не любит, когда указывают на его недостатки. А зачем говорить человеку о хорошем? Исправлять плохое надо.
      Ты сейчас проходишь бардо.
      Ты внутренне зажата в теле, оно – твоя тюрьма.
      Ты не можешь перестать любить женщин – это твоя свабхава, собственная природа.
      Ты тратишься. У тебя склонность к истощению.
      Когда ты обретешь плод, ты остановишься: у меня все хорошо. Ты можешь перестать заботиться о благе других живых существ. Остаться в благе и не пойти дальше – ловушка.
      Это в тебе из института и с работы в пирамидах. Наговорить, наврать, украсить и предложить себя – я буду вам нравиться, чтобы вы нравились мне. Это в тебе гнусное качество.
      В тебе сидит нежелание расставаться со своими бедами, для тебя важны авторитеты и «я такая». Тем самым ты считаешь себя плохим человеком. Это твое главное препятствие.
      Ты должна это делать сама. Если я буду делать твои дела за тебя, то и результат – весь плод – получу я. Самой будет не хило разобраться.
      Даже если бы я захотел, я не смог бы своей волей освободить ни одно живое существо. Даже Будда не мог такого. Нужно личное усилие.
      Запретить я тебе не могу – я рекомендую. Настаивать тоже не могу – я рекомендую.
      Ты уже многое выбросила. Но выбросить все – крайность уничтожения, надо и созидать, создавать.
      Ты провалила три важнейших наставления. Когда я говорю в шутку – даются самые серьезные учения.
      Если я тебе даю наставление сейчас – значит ты до него дозрела.
      Ну ты, Лаура, даешь [выдала]!
      Я для тебя, Лаура, учителем не являюсь. Поскольку ты не обладаешь качествами ученика. Еще подумают, что мы знакомы.
      Когда-нибудь ты изменишь отношение к Веденееву. Но это будет очень нескоро – вначале придется изменить отношение к себе.
      
      Мысли и изречения Веденеева
      
      Некоторые изречения Веденеева повторяют слова других учителей и апостолов. Вероятно, в этом есть некая справедливость – ведь, возможно, бывало и наоборот.
      
      [О работе, делах и пути]: Пока дела идут – надо делать.
      З а в е р ш а т ь! Обязательно завершать!
      Все всегда делать правильно – тоже неправильно!
      Если не знаешь, как поступить – поступай как проще.
      Когда человек работает в своем ритме – он не устает. Найти свой ритм – это практика, да еще какая! Такие кайфы!
      Устаешь – значит живешь.
      Доведи ошибку до конца. Тантра – это непрерывность.
      Жизнь, казалось, еще возможна.
      Кто добровольно идет – только тот заслугу имеет.
      Не знаю почему, но это так.
      Отбойный молоток имеет периоды – когда он ударно бьет в одну точку и когда отдыхает. Так и я: есть период концентрации, чтобы выловить идею, и период расслабления – со всеми ля-ля-ля, чай побухать…
      Нельзя увлекаться чем-то одним – всегда должно быть два.
      На работе – все рационально.
      Не спрашивай: «Как это?» – надо дойти на собственном опыте, через свое понимание.
      Главное – уметь отгадать желание человека.
      Правду говорить все время не будешь – это очень плохо закончится. И очень быстро. Правда – она никому не нужна. И в чистом виде непривлекательна.
      Не надо никого развлекать. Не надо себя предлагать.
      Я смотрю прежде всего не на человека, а на его каналы.
      [Когда я однажды поступила правильно]: Значит, кое-чему научилась.
      Я им дал больше, чем он мне. Я заботился об их будущих жизнях.
      Заслуга – это валюта, которую каждый тратит по своему усмотрению.
      [Увидев опустившегося человека]: Заслугу израсходовал.
      Гнев убивает всякую заслугу.
      [О женщинах]: Главное качество женщины – жадность: не дать мужчине получить удовольствие.
      А это что за депрессивная особа?
      [Когда одна дама передала через меня благодарность]: Странно, раньше мне еще никто спасибо не говорил. Она первая.
      Это не шутки. Игры закончились – пора взрослеть.
      [О дзогчене]: Дзогчен – это уже под горку, когда все будет само собой. Это немного подождать. Но и ждать долго нельзя.
      Вот так и живем – ничего не планируем.
      Поведение менять не надо.
      Свободен тот, у кого нет тайн.
      Бывает страх утратить свою святость.
      Самая большая мерзость – считать себя святым. Бог больше всего ненавидит святош.
      Даяние – это не банкет нищих.
      Никогда не рассуждай ни с кем о Просветлении, и слово это не произноси
      Тело Просветленного движется свободно – это один из его признаков.
      Существуют не только люди.
      Я не против пыли. Живые существа бесчисленны, как пылинки вселенной.
      Человека отдельно вообще не существует.
      Существуют и другие учителя.
      [Об учителях до Веденеева]: Это фуфло полное.
      Веденеева невозможно уловить в слове. Ему начинают говорить: Ты говорил… Он обрывает: я этого не говорил. Ему говорят: Ты сделал это для нас. Он отвечает: Нет, я все делаю для себя.
      Веденеев никогда не повторяет сказанное дважды, для него и одного раза достаточно. Сам виноват, если не услышал, не оценил, не запомнил.
      Веденеев – как река, в которую никто не входит дважды.


Рецензии
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.