Ревность на крови

  Я всегда считал себя человеком ревнивым, я бы даже сказал собственником – в  полном смысле этого слова, как, впрочем, и подавляющее большинство мужчин. Но, в отличие от своих собратьев по «домострою», мне никогда в жизни не приходилось проявлять это непродуктивное чувство. Да-да, представьте себе, за двадцать пять лет совместной жизни у меня ни разу не было повода приревновать свою жену!  И дело тут вовсе не в моей исключительности или особой мужской неотразимости – просто моя жена такая!

И вот вдруг я столкнулся с фактом, буквально выбившим меня из седла, поправшим мою мужскую гордость и уязвившим мужское самолюбие до основания!..
Как-то мне попался на глаза паспорт дочери. Полистав его, я обнаружил отметку о ее группе крови. К своему стыду, свою я не знал, но помня, что у жены первая, решил, что дочь третью группу унаследовала от меня. Ведь еще со школы у меня осталась непоколебимая уверенность в том, что ребенок получает группу крови одного из родителей.

Каково же было мое удивление, когда позже, сдавая кровь из вены во время профилактического осмотра, в соответствующей графе я увидел: четвертая! Я вертел в руках эту бумажку и ничего не мог понять. Почему четвертая-то, когда должна быть третья?! Наверняка это ошибка! Я подошел к лаборанткам, выдавшим мне результаты анализа, и спросил у них, не могли ли они что-то перепутать? Но девушки дружно фыркнули и поинтересовались, почему у меня вдруг возник подобный вопрос? И когда я объяснил, они опять же дружно пожали плечами: мол, ваша жена, вы с ней и разбирайтесь, а у нас все четко! Уже на выходе я оглянулся и увидел, с каким выражением они смотрели мне вслед: одна из них, не таясь, кривила губы в злорадной усмешке,  другая же  – откровенно  меня жалела.
 
Я вышел из поликлиники в растрепанных чувствах. Впервые я не знал, что предпринять! Первым порывом было пойти домой и устроить своей неверной половине допрос с пристрастием, но, поразмыслив, я решил не торопиться и немного остыть, тем более, сделанного уже не воротишь…
Поэтому я отправился в ближайший парк, чтобы в тишине, наедине с самим собой, посидеть под старыми липами и подумать обо всем, что так внезапно свалилось на мою голову.

С одной стороны меня мучила страшная, испепеляющая ревность. Подумать только, моя честная и верная женушка с незапятнанной репутацией двадцать пять лет тому назад согрешила, родив мне дочь от другого мужчины! И где гарантия, что, изменив однажды, она не делала это и после?!
С другой стороны, прошло уже достаточно времени, чтобы поднимать сейчас эту чрезвычайно неприятную для меня тему, ведь я знаю себя: на одном выяснении отношений я точно не остановлюсь и наломаю таких дров, что потом и сам рад не буду.

Я сидел на парковой скамейке и чувствовал себя оплеванным с головы до пят. А в голову скользкой гадюкой уже лезли сравнения наших с дочкой внешностей, и я вынужден был признать, что моими фамильными признаками здесь и не пахло – мы были совершенно разные! Раньше этот факт меня не особо заботил: что из  того, что дочь, как две капли воды, походила на мать, и от меня у нее разве что взрывной характер да ослиное упрямство?
Я невесело усмехнулся: видимо, этот не сахарный характерец моей доченьке достался от ее неведомого папаши, чтоб его!..

От всех этих печальных мыслей мне стало настолько горько на душе, что хотелось выть во весь голос, рвать на себе остатки волос или… набить кому-нибудь морду! Ох, попался бы мне сейчас этот кобель-производитель!..
Предположение о том, что моя жена вышла за меня уже беременной, отпало сразу, так как наша дочь появилась спустя год после свадьбы. Значит, адюльтер произошел позже. И я стал усиленно перебирать в памяти всех наших знакомых и друзей, среди которых мог затесаться этот отец-молодец, но, сколько ни тужился, выбрать из предполагаемых кандидатов на отцовство, так никого и не смог. С таким же успехом можно было искать иголку в стогу сена, которому в обед стукнуло сто лет!
 
Так что же мне делать? Что? Уйти от нее к чертовой матери? Куда? Мне и идти-то некуда! А если остаться, смогу ли я жить с постоянной мыслью о том, что папой меня называет неродная дочь, а жена, верностью которой я, как последний осёл,  гордился, вероломна и лжива? От этого всего меня даже передернуло…
Вот ситуация… Я зажмурил глаза, сжал кулаки и, потрясая ими в воздухе, словно грозя невидимому сопернику, посмевшему осквернить мою территорию, глухо зарычал сквозь стиснутые зубы, как раненый зверь, рвущийся в свой последний бой.

- Эй, мужик, тебе плохо, что ли? – раздался рядом мужской голос.
Я разлепил глаза. Передо мной стояли два молоденьких полицейских с лычками сержантов на погонах и дубинками за поясами.
- Отвяжитесь вы от меня! – неожиданно для себя рявкнул я на них. – Чего вам всем от меня надо? Доста-а-али!
- Э-э, ты давай-ка полегче! Мы, между прочим, на службе! – насупился один из них, невысокий рыжеватый парень с курносым носом.
- А ты мне не тычь, щенок! Не дорос еще тыкать, сопля зеленая! – злость на весь свет, копившаяся внутри меня, наконец, нашла выход и понеслась бурным потоком, сметая все на своем пути.

- Вот что, папаша, - не выдержал второй полицейский, который был повыше, говорил басом и был у них видимо за старшего, - если вы не прекратите хулиганить, мы вас живо в отделение доставим за оскорбление полицейских, находящихся при исполнении служебных обязанностей.
- Давайте, забирайте меня в свою кутузку, мне уже все равно! – я встал и демонстративно ткнул в нос высокому сержанту обе руки: - Надевайте браслеты, пока я вас тут обоих не отметелил!..

Я еще долго говорил что-то в том же духе, выкрикивал злые и обидные слова в лица растерявшимся паренькам, будто именно они были виноватыми в моей беде.       
Я понимал, что провоцирую полицейских, и дело может дойти до рукоприкладства, но мне действительно было все равно. Возможно, мне просто хотелось заглушить душевную боль физической.
Надо отдать должное этим ребятам: они оказались на высоте и не дали мне почувствовать на собственной шкуре, насколько крепки их увесистые дубинки. Они просто усадили меня в свою машину, даже не надев наручников, и отвезли в отделение.

Итак, докатились! Я сидел в пресловутом «обезьяннике» - тесном  зарешеченном помещении с длинной лавкой - в компании двух храпящих на ней мужиков, от которых за три версты несло чем-то невообразимо мерзким, и удивлялся превратностям судьбы. Еще каких-нибудь несколько часов назад, я был вполне себе счастливым гражданином, имевшим верную жену и взрослую дочь, исправно ходящим на службу, где в веселой компании коллег беззаботно травил анекдоты в курилке…
А теперь кто я? Просто благостный дурачок, которого всю жизнь обводили вокруг пальца! «Я – несчастный  человек!» – последние слова я машинально выкрикнул вслух и вздрогнул от собственного голоса – настолько трагически он прозвучал.

- Что, всё еще не можете успокоиться? – давешний высокий паренек-сержант стоял по другую сторону клетки и участливо смотрел на меня.
- Да оставь ты этого чудика, Серега, поехали уже! – бросил на ходу его курносый напарник, направлявшийся к выходу.
- Может, расскажете, что с вами стряслось? – не унимался парень, которого назвали Серегой. Ему видимо было не по себе от того, что он упек за решетку немолодого и совершенно трезвого человека.
- Эх, Сергей, вы еще слишком молоды, чтобы меня понять! – с сожалением произнес я, и мне вдруг действительно захотелось поделиться своей болью с этим неравнодушным пареньком, сумевшим сохранить порядочность на такой непростой работе, как у него.
- Ну, ты идешь или нет? – нетерпеливо повторил курносый у входной двери.
- Колян, ты иди, я сейчас! – ответил ему Серега и посмотрел на меня: - А вы все же попробуйте, вдруг пойму.

И я в красках рассказал ему все, удивляясь самому себе, что раскрываю душу совершенно постороннему человеку, да еще годящемуся мне в сыновья.
После того, как я закончил, он долгое время смотрел на меня, словно на чудо, потом коротко выдохнул:
- Я сейчас!
Сквозь прутья решетки я видел, как он подошел к дежурному за окошком и что-то долго ему объяснял, периодически кивая в мою сторону. Затем он пожал ему руку и снова подошел ко мне.
- Степан Андреевич, я вас понимаю и не держу зла.  Капитан вам поможет, - он показал на дежурного, - а мне надо уходить, напарник уже заждался. Желаю вам удачи! – он развернулся и вышел из отделения.

Что он имел в виду? Чем в моей ситуации мне можно помочь? Разве что выпустить на волю?  Так я и сам не рвусь домой…
Я уселся на лавку, прислонился к холодной стене, закрыл глаза и под мерный храп собратьев по несчастью задремал. Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я от голоса дежурного, выкрикнувшего мою фамилию.
Я встрепенулся и увидел, что капитан стоит у решетки и протягивает мне какую-то бумагу.
- Сергей просил, чтобы я кое-что распечатал. Он сказал, что для вас это важно! – дежурный передал мне листочек, на котором черным по белому было напечатано:
«Если у родителей группа крови первая и четвертая, то у детей может быть как вторая, так и третья группа крови…»

- Откуда это у вас? – спросил я ошарашено.
- Из Интернета, конечно! Я же говорю: Серега меня просил…
- Мне надо домой! – не дал я договорить капитану.
- Это не в моей компетенции! – отрезал дежурный. – Это начальство решает!
- Понимайте, ТЕПЕРЬ мне очень надо домой! Подождите, - запоздало осенило меня, - моя жена даже не знает, что я здесь у вас прохлаждаюсь! Прошу вас, мне срочно нужно позвонить!
- Это можно! – сказал он и принес мне телефон.
Я торопливо набрал номер и, услышав в трубке родной голос, радостно заорал:
- Людочка, это я! Не волнуйся, все в порядке, я – в полиции! Я так по тебе соскучился!!!..